Использование языков народов РФ в деятельности органов государственной власти и в избирательном процессе (статья)
Закон РФ о языках определяет в качестве языка работы представительного и законодательного органа РФ государственный язык РФ, одновременно народным депутатам предоставляется право использовать в работе государственные языки республик и в случае необходимости любой другой язык народов России с обеспечением перевода на государственный язык РФ (ст. 11 Закона РФ о языках). В республиканских законах в качестве рабочих языков законодательных органов устанавливаются государственные языки соответствующей республики. Но, в отличие от федерального закона право депутатов выбирать язык выступления, как правило, ограничено государственными языками республики. Отчасти это связано с финансовой и организационной стороной обеспечения перевода с какого-либо из языков народов РФ. Но нельзя совсем исключить и намеренно дискриминационной направленности данной нормы. В Законе Республики Башкортостан «О языках народов Республики Башкортостан» в редакции Закона РБ от 17.03.2003 № 482-3, учитывая сложность национально-языковых отношений в республике, по аналогии с федеральной нормой закреплено право депутатов выступать помимо государственных и «на иных языках народов Республики Башкортостан при обеспечении перевода выступления на государственные языки Республики Башкортостан» (ч. 2 ст. 10). Поскольку под «иными языками» следует понимать прежде всего татарский язык, то данной ситуации русский как государственный язык РФ носит национально-нейтральный характер и потому более предпочтителен для исключения конфликтных ситуаций.
Федеральный и республиканские законы о языках устанавливают языки опубликования текстов законов и иных правовых актов РФ, республик и других субъектов федерации. При этом обращают на себя внимание следующие факты. Ранее действовавшая Конституция РСФСР не устанавливала языки опубликования правовых актов - ст. ПО Конституции РСФСР 1978 г., п. 13 ч. 1 ст. 114 Конституции РСФСР 1978 г. (с изменениями и дополнениями, внесёнными законами РСФСР от 27 октября 1989 г., от 31 мая, 16 июня и 15 декабря 1990 г.) . В то же время по Конституции Союза ССР 1977 г. законы СССР и другие акты публиковались на языках союзных республик (п. 15 ч. 1 ст. 119), а в прежде действовавших конституциях автономных республик РСФСР 1978 г. содержалось указание на конкретные национальные языки опубликования республиканских правовых актов. Действующая Конституция РФ, а также конституции республик (в большей своей части) не регулируют вопрос языка опубликования правовых актов. В ч. 3 ст. 107 и ч. 2 ст. 108 Конституции РФ говорится о порядке и сроках обнародования федеральных и федеральных конституционных законов, но не об используемых при этом языке или языках. Обходит молчанием этот вопрос и Федеральный закон «О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания». Таким образом, правовое регулирование данного вопроса осуществляется при помощи федерального и республиканских законов о языках.
В соответствии с положениями федерального закона о языках государственный язык РФ является языком официального опубликования федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания РФ, указов и распоряжений Президента РФ, постановлений и распоряжений Правительства РФ (ст. 12), законов и иных нормативных правовых актов республик, законов и иных нормативных правовых актов краёв, областей, городов федерального значения, автономной области, автономных округов (ст. 13). Наряду с этим федеральные акты могут публиковаться на государственных языках республик (ст. 12) и на языках народов РФ, а республиканские акты могут официально публиковаться на государственных языках республик (ч. 1 ст. 13). Таким образом, федеральный закон закрепляет существование двух вариантов одного и то же правового акта - официального и информационного, поскольку не оговаривает равной юридической силы опубликованных правовых актов и наделяет качествами официального документа только текст на государственном языке РФ. Но, если перевод федерального акта на государственный язык республики может носить информационный, неофициальный характер, то наличие официальных публикаций республиканского правового акта на государственном языке РФ и на государственном языке республики чрезвычайно остро ставит вопрос об аутентичности их текстов и, как следствие этого, о юридической силе того или иного правового акта. В случае расхождений в тексте федерального закона, опубликованного на нескольких языках, косвенным подтверждением его приоритета над нормативным правовым актом субъекта федерации может служить положение ч. 6 ст. 76 Конституции РФ и прямое указание на официальный характер опубликования федерального правового акта на государственном языке РФ в ст. 12 Закона РФ «О языках народов РФ». В аналогичной ситуации при применении республиканского правового акта, опубликованного на нескольких языках, такие ориентиры отсутствуют. Пока эти проблемы не нашли своего разрешения в федеральном и республиканском законодательстве.
В подавляющем большинстве республиканских: законодательных актов о языках содержится норма о «равной (или одинаковой) юридической силе» республиканских законов или иных правовых актов, опубликованных на государственных языках республики. Однако ни это, ни законодательное закрепление официального характера названных актов не решают проблему приоритета закона на том или ином государственном языке в случае расхождений в переводе. Для того чтобы достичь аутентичности текста на разных государственных языках, частичным решением проблемы является закрепление в регламентах законодательных органов правового механизма подготовки и прохождения правовых актов. Так, в соответствии с Регламентом Государственного Совета Республики Татарстан принятый закон представляется на подпись Президенту республики только после получения положительного заключения Комиссии Госсовета по установлению идентичности текстов законов Республики Татарстан на татарском и русском языках.
В последнее время в научной литературе неоднократно появлялись. высказывания, что причины проблем кроются, прежде всего, в недостатках правового регулирования законодательного процесса. Решение видится, в том, что законопроекты следует подготавливать и принимать сразу на всех государственных языках республики. Это, по мнению некоторых авторов* позволит избежать искажения содержания правового акта при переводе и публиковать равнозначные, аутентичные тексты. Были высказаны также предложения принять «специальный закон об аутентичности текстов нормативного правового акта, который должен быть опубликован на нескольких языках», в котором следовало бы также предусмотреть «решение вопроса о толковании норм в случае выявления расхождений в переводах нормативного правового акта, решив, в первую очередь, вопрос о приоритете одного из. текстов нормативного акта в случае выявления расхождений между ними». Подобные высказывания вызывают некоторые возражения. Во-первых, проблема точного перевода и связанный с ней вопрос о приоритете какого-либо текста - это отражение функциональных возможностей конкретного национального языка, это наличие в нём средств, способных верно выразить определённое правовое понятие. Решить вопрос о толковании норм при расхождениях в переводе текста нормативного правового акта возможно лишь при наличии разработанной терминологической юридической базы. Стандарт национального языка в интересующей нас отрасли должен быть закреплён в национальных, национально-русских и русско-национальных юридических терминологических словарях. До их появления принятие упомянутого закона об аутентичности текстов следует признать преждевременным. Во-вторых, представляется более целесообразным не распылять ещё больше нормы об использовании языков по всему массиву действующего законодательства (хотя они и должны присутствовать в отраслевом законодательстве), но, что важнее, модернизировать структуру и содержание норм Закона РФ «О языках народов РФ», придав ему по возможности свойства рамочного закона. В частности, нормы об аутентичности текстов нормативных правовых актов и при нынешнем состоянии указанного Закона могут быть восприняты в нормах Главы III «Использование языков народов РФ в работе федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления», из которой в отдельный раздел следовало бы выделить такой специфический вид деятельности, какой является законодательная деятельность.
Проблема аутентичности текстов правовых актов - это, прежде всего, проблема разработки и унификации законодательной терминологии как федерального, так и регионального законодательства. Среди причин, порождающих специфику законодательной терминологии, помимо исторических и национальных следует отметить ещё и уровень функционального развития того или иного национального языка (особенно если этот язык является государственным языком республики). На специфику законодательной терминологии, вызываемую довольно существенными различиями в законодательной компетенции федерации и её субъектов, указывалось в вышедшей в 1990 году монографии «Язык закона». В ней на материале законодательства СССР и союзных республик были подробно рассмотрены проблемы законодательной техники и юридической терминологии, решение которых актуально сейчас и для российского законодательства.
Унификация юридической терминологии и фразеологии связана также с доступностью понимания правовых актов гражданами - теми, к кому они обращены. Слова «Наказа Императрицы Екатерины II, данного комиссии о сочинении проекта нового Уложения» с полным правом можно отнести и к современности: «Законы должны быть писаны простым языком. И уложение, законы в себе содержащее, должно быть книгою весьма употребительною и которую бы за малую цену достать можно было наподобие букваря....Преступления не столь часты будут, чем большее число людей уложение читать и разуметь станут». Таким образом, чтобы юридический язык понимали, он должен совпадать с обиходным языком.- Но с другой стороны, по мнению французского ученого Ж.-Л. Бержеля «в юридической сфере, где безупречная четкость правил является гарантией правовой безопасности, «слово и формула оказываются обязательными участниками» процесса выражения концептов и юридических правил. Тексты законов и регламентов, решения органов правосудия, договорные документы изобилуют терминами и выражениями, непроницаемыми для профана, но их юридический смысл всегда четко определён и юристы не могут без него обойтись».
Для современных тенденций в развитии российского законодательства, особенного законодательства субъектов федерации, было бы полезно создание специального органа, координирующего и направляющего систематическую работу в данной области национально-языковых отношений. Эта работа не может эффективно проводится посредством лингвистической экспертизы законопроектов силами Правового управления Аппарата Государственной /Думы Федерального Собрания РФ, либо привлечением при разрешении конкретных вопросов Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам.. Необходимы, с одной стороны, объединённые усилия лингвистов и юристов (как законодателей, так и правоприменителей) по разработке и унификации терминологии нормативных правовых актов, по созданию и изданию национально-русских и русско-национальных словарей юридической терминологии. С другой стороны, необходимо создание специального органа терминологической службы, координирующего работу аналогичных служб в тех регионах, где они будут или уже созданы. Начало движения в этом направление уже положено. Так, ст. 11 Закона Республики Алтай «О языках» (в ред. Законов Республики Алтай от 24.06.1993 № 16-8, от 24.09.2002 № 631) предусматривает разработку Терминологической комиссией при Правительстве Республики Алтай правовых терминов алтайского языка для их последующего обязательного использования в официальной сфере общения. Основой общепризнанной системы подготовки законодательных текстов должны были бы стать разработанные и утвержденные постановлением Правительства РФ единые правила использования терминологии, иных элементов словесно-документальной формы нормативных правовых актов.
Использование языков в избирательном процессе и при проведении референдумов. Федеральное и региональное законодательство о языках регулируют вопросы использования языков при подготовке и проведении выборов и референдумов. При этом в общефедеральных кампаниях используются государственный язык РФ; наряду с ним субъекты федерации вправе использовать языки народов РФ на территориях их компактного проживания, а республики - государственные языки республик. (ч. 1 ст. 14 Закона о языках). Закон также оговаривает использование языков при печатании избирательных бюллетеней, бюллетеней для голосования на референдуме, а также при оформлении протоколов итогов голосования, результатов выборов и референдумов - им является государственный язык РФ или при необходимости языки народов РФ на территориях их компактного проживания (ч. 2 ст. 14 Закона о языках). В развёрнутой форме эти нормы содержатся в избирательном законодательстве федерации и республик. При всей урегулированное вопросов использования языков документирования при подготовке и проведении выборов и референдумов представляется необходимым внести в упомянутые законы уточнение.
Избиратель получает избирательный бюллетень, который в случае проведения голосования за кандидатов содержит в алфавитном порядке фамилию, имя, отчество кандидатов в депутаты Государственной Думы ФС РФ, на должность Президента РФ (п. 4 ст. 51 ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав», п. 5 ст. 71 ФЗ «О выборах депутатов Государственной Думы ФС РФ», ч. 2 ст. 50 ФЗ «О выборах Президента РФ»), протоколы участковой избирательной комиссии об итогах выборов также содержат сведения о кандидатах в алфавитном порядке (ч. 3 ст. 76 ФЗ «О выборах депутатов Государственной Думы ФС РФ»). Однако, хотя алфавиты государственных языков РФ и республик строятся на графической основе кириллицы в избирательном законодательстве необходимо уточнить, что порядок расположения фамилий кандидатов в избирательном бюллетене (или в протоколе избирательной комиссии) на русском языке должен сохраняться и в его варианте на государственном языке республики либо на использованном языке народов РФ.
Существует и гораздо более острая проблема с использованием национальных языков. Речь идёт о введении в отдельных республиках языкового ценза. Даже и теперь после вмешательства Конституционного Суда РФ ещё нельзя говорить о её окончательном решении. Конституция РФ и конституции и уставы её субъектов закрепляют среди прав и свобод человека и гражданина право граждан РФ право избирать и быть избранными в органы государственной власти и органы местного самоуправления. Каждый гражданин РФ, достигший определённого возраста, вне зависимости от социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности (ч. 2 ст. 19 Конституции РФ) может реализовать своё активное и пассивное избирательное право. Однако принцип всеобщности не означает полного отсутствия ограничений - не имеют право избирать и быть избранными граждане, признанные судом недееспособными, а также содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда (ч. 2 и 3 ст. 32 Конституции РФ, соответствующие статьи конституций субъектов федерации).
В течение ряда лет в конституциях и законодательстве о выборах в республиках: Башкортостан, Адыгея, Татарстан, Саха (Якутия), Тыва присутствовали нормы, предъявлявшие к кандидату в Президенты республики дополнительные и прямо противоречащие положениям Конституции РФ требования, - он должен был владеть всеми государственными языками республики, причём в соответствии с конституциями республик Адыгеи, Саха (Якутия) и Тыва Президент должен был владеть ими свободно. Законодательное закрепление данного положения противоречило и нормам о правах и свободах граждан, содержащихся в республиканских конституциях. Лишь в Конституции Республики Алтай прямо запрещалось «ограничение прав и свобод граждан по признаку не владения государственными языками» (ст. 36). Ограничения избирательных прав граждан противоречило положениям и самих республиканских конституций. Разъяснения Центральной избирательной комиссии РФ о недопустимости ограничения прав граждан избирать и быть избранным по признаку владения кандидатом государственных языков не возымели действия. Изменения в республиканское законодательство были внесены только после рассмотрения вопроса Конституционным судом РФ.
Постановлением Конституционного Суда РФ от 27 апреля 1998 г. № 12-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений части первой статьи 92 Конституции Республики Башкортостан, части первой статьи 3 Закона Республики Башкортостан «О Президента Республики Башкортостан» (в редакции от 28 августа 1997 года) и статей 1 и 7 Закона республики Башкортостан «О выборах Президента Республики Башкортостан», исходя из нерешённости на тот момент вопроса о правовом статусе государственного языка Республики Башкортостан и отсутствия предпосылок для оценки такого требования к кандидату на должность Президента республики, как владение башкирским и русским языками, производство по делу было прекращено. В постановлении также отмечалось, что государственная целостность Российской Федерации, единство государственной власти, особенности федеративного устройства Российской Федерации обуславливают употребление государственных языков республик в органах государственной власти, органах местного самоуправления, государственных учреждениях республик наряду с государственным языком Российской Федерации. В нём указывалось, что из права республик устанавливать свои государственные языки, «однако, не вытекает ни обязанность республик устанавливать государственные языки, ни необходимость специальных требований к знанию этих языков в качестве условия приобретения пассивного избирательного права, в том числе при выборах главы государства». В резолютивной части прямо указывалось на необходимость «обеспечивать в ходе избирательного процесса реализацию избирательных прав граждан вне зависимости от требований к знанию языка».
Позднее, в Определении Конституционного Суда РФ от 13 ноября 2001 г. № 260-О по запросу Совета Республики Государственного Совета -Хасэ Республики Адыгея о проверке соответствия Конституции Российской Федерации пункта 1 статьи 76 Конституции Республики Адыгея было указано, что «положение пункта 1 статьи 76 Конституции Республики Адыгея в части, закрепляющей требование о свободном владении государственными языками Республики Адыгея как одном из условий, при наличии которых гражданин, может быть избран Президентом Республики Адыгея, является таким же, как положения, ранее признанные не соответствующими Конституции Российской Федерации, а потому не может применяться и подлежит отмене в установленном порядке». Конституция Адыгеи была приведена в соответствие с Конституцией РФ только через два года. Законом Республики Адыгея от 22 ноября 2003 г. № 176 «О поправках в статью 70 и главу 5 Конституции Республики Адыгея» языковые требования для занятия должности Президента республики были сняты. В течение 2000-2002 гг. в республиканские конституции были внесены изменения - соответствующие нормы были исключены из текстов Конституций.
До внесения изменений в Конституцию Республики Саха (Якутия) в её статьях содержалось требование «свободного владения обоими государственными языками республики» (язык соха и русский язык) Президентом Республики (ст. 66) и Председателями палат Государственного Собрания (Ил Тумэн) Республики (ст. 55). В тексте Конституции, утвержденном Законом Республики Саха (Якутия) от 17 октября 2002 г. 54-3 № 445-П, эти положения отсутствуют. Сохранилось лишь принесение присяги на обоих государственных языках при вступлении в должность Президента Республики (ч. 1 ст. 71). Аналогичная норма о свободном владении тыва и русским языками Президентом Республики Тыва (ч. 4 ст. 69 Конституции 1993 г.) не была воспринята в новой Конституции республики, принятой на референдуме Республики Тыва 6 мая 2001 г. К тому же, пост Президента республики был упразднён, по новой Конституции высшим должностным лицом является Председатель Правительства Республики Тыва (ст. ПО). С принятием новой Конституции Чувашской Республики из её текста исчезло требование к знанию государственных языков Президентом республики (ч. 2 ст. 69). В Конституции Республики Бурятия было снято требование о знании государственных языков и закреплено положение, по которому «ограничения на занятие должности Президента Республики Бурятия устанавливаются только в соответствии с Конституцией Российской Федерации и федеральным законом» (ст. 71 - в редакции Закона Республики Бурятия от 24 декабря 2001 г. № 893-11). Ранее других изменения были внесены в Конституцию Республики Марий Эл -часть 2 статьи 76 была изложена без включения требования знания государственных языков Президентом Республики в редакции Закона Республики Марий Эл от 22 октября 1997 г.
Двусмысленная ситуация сложилась в отношении Конституции Республики Башкортостан. Не смотря на то, что Постановлением Конституционного Суда РФ от 27 апреля 1998 г. № 12-П положения части 1 статьи 92 Конституции Республики Башкортостан были признаны не соответствующими Конституции РФ, изменения и дополнения в республиканский Основный закон, устранившими данное противоречие, были внесены только Законом Республики Башкортостан от 03.12.2000 г. № 94-з. Однако, Конституция Республики в редакции Закона Республики Башкортостан от 3 декабря 2002 г. № 369-3 содержит следующие новые нормы. Во-первых, при. вступлении в должность Президент приносит присягу на государственных языках республики (ст. 85); и, во-вторых, в статье 86 была закреплена обязанность Президента «владеть государственными языками Республики Башкортостан». Таким образом, сняв требование знания государственных языков к кандидатам на пост
Президента республики как нарушающее пассивное избирательное право, это же требование ввели как квалификационное для вступающего в должность Президента республики. Представляется, что подобное изменение фактически ничего не изменило и, как и предшествовавшее ему положение, подлежит безусловной отмене.
Ещё при рассмотрении указанного вопроса в Конституционном Суде РФ к материалам дела было приобщено и опубликовано вместе с его решением Особое мнение судьи Конституционного Суда РФ В.Г. Стрекозова, в котором введение языкового ценза для кандидата в Президенты рассматривалось как условие, лишающее большинство избирателей республики пассивного избирательного права, т.е. права быть избранным на эту должность, и как ограничивающее и активное избирательное право, т.к. граждане в значительной части лишаются права избрать на эту должность того кандидата, которому они отдают предпочтение; а также Особое мнении судьи Конституционного Суда РФ Н.В. Витрука, в котором отстаивалась позиция, что «условие, связанное со знанием башкирского и русского языков, есть квалификационное требование, предъявляемое к лицу, претендующему на должность Президента Республики Башкортостан, являющемуся главой Республики, её высшим должностным лицом».
Сложно не согласиться с тем, что квалификационные требования, в том числе и языковые, вполне правомерно предъявлять к лицам, претендующим на должность государственного служащего. «Такие требования не должны рассматриваться в качестве дискриминационных, ибо владение государственным языком является необходимой предпосылкой успешного исполнения функциональных обязанностей того или иного государственного служащего, что не противоречит п. 2 ст. 1 Конвенции МОТ о дискриминации в области труда и занятий 1958 г., согласно которой различия, исключения или предпочтения в области труда и занятий, основанные на специфических (квалификационных) требованиях, связанных с определённой работой, не считаются дискриминацией». В соответствии с ч. 1 ст. 12 Федерального закона «О системе государственной службы Российской Федерации» от 27 мая 2003 г. № 58-ФЗ «на государственную службу по контракту вправе поступать граждане, владеющие государственным языком Российской Федерации и достигшие возраста, установленного федеральным законом о виде государственной службы для прохождения государственной службы данного вида. Федеральным законом о виде государственной службы или законом субъекта федерации могут быть установлены дополнительные требования...».
Принципиальное отличие должности Президента от должности государственного служащего -выборность. Конституция РФ (ч. 2 ст. 81) и Федеральный закон «О выборах Президента Российской Федерации» от 17 мая 1995 г. N 76-ФЗ (ст. 3) в качестве требований, предъявляемых к кандидату на пост Президента РФ, закрепляют - гражданство РФ, возрастной ценз («не моложе 35 лет») и ценз оседлости («постоянно проживающий в Российской Федерации не менее 10 лет»), «не имеет права...быть избранным Президентом Российской Федерации гражданин - Российской Федерации, признанный судом недееспособным или содержащийся в местах лишения свободы по приговору суда». Требований, касающихся образования или квалификации кандидата, законодательство не содержит. Пост Президента Российской Федерации сохраняет свою специфику как выборная и представительская должность и в части предъявления каких-либо квалификационных требований не может быть приравнен ни к одной из должностей государственных служащих. Обеспечение согласованного функционирования и взаимодействия органов государственной власти (ч. 2 ст. 80 Конституции РФ) в качестве высшего должностного лица составляет лишь одну из выполняемых Президентом РФ особых функций. «Президент РФ не входит в какую-либо из традиционных ветвей власти и занимает особое положение главы государства (ч. 1 ст. 80 Конституции РФ).
Президент РФ сочетает два качества: органа государства (президентство федеративной республики) и высшего должностного лица».. Кроме того, невозможно закрепить в качестве правовой нормы обращенное к избирателям требование реализовать при выборах Президента один из основных принципов построения и функционирования системы государственной службы - профессионализм и компетентность государственных служащих (ч. 1 ст. 3 ФЗ «О системе государственной службы Российской Федерации»). Подобным же до недавнего времени являлось и положение главы субъекта РФ с учётом того, что речь идёт о государстве или государственном образовании как составной части РФ. С изменением порядка занятия должности высшим должностным лицом субъекта Федерации предъявляемые к нему требования о владении государственными языками уже может рассматриваться как квалификационное для лица, претендующего на должность. Представляется, что особенности этой должности должны найти отражение в действующем законодательстве.
Использование языков в деятельности исполнительных органов. В соответствии с ч. 1 ст. 11 Закона РФ о языках работа в федеральных органах государственной власти, в органах государственной власти субъектов РФ, в органах и местного самоуправления ведётся на государственном языке Российской Федерации. Наряду с ним в субъектах федерации могут употребляться государственные языки республик. Аналогичная формулировка используется и в законе «О языках народов Республики Башкортостан» (ч. 1 ст. 10). В органах государственной власти республики и органах местного самоуправления работа осуществляется на русском языке; наряду с русским может употребляться башкирский язык.
Однако в ряде республик норма об обязательности использования государственного языка РФ и альтернативности использования государственного языка республики приобрела иной акцент. Так, в соответствии с положениями некоторых республиканских законов о языках работа в высших законодательных и исполнительных органах республики ведётся на государственных языках республики; при этом в статье не указываются ни конкретные языки, ни то, что один из государственных языков республики - русский. В статье 9 закона «О языках народов Кабардино-Балкарской Республики» также без указания конкретных национальных языков говорится, что государственные языки используются на равных правах в органах государственной власти и местного самоуправления.
В отличие от федерального Закона о языках в республиканских актах часто совмещено регулирование вопросов использования языков в деятельности органов государственной власти республики, органов местного самоуправления и в деятельности организации, предприятий и учреждений. В работе этих последних в соответствии с республиканским законодательством используются государственные языки республики. Такое объединение статей с прибавлением нормы об использовании языков в официальном делопроизводстве может рассматриваться как вполне приемлемое. Основываясь на опыте республиканского законодательства, представляется допустимым пересмотр структуры Главы III «Использование языков народов РФ в работе федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления» и Главы IV «Использование языков народов РФ в деятельности государственных органов, организаций, предприятий и учреждений» федерального Закона о языках. Это позволит, во-первых, выделить в отдельный раздел такую специфическую деятельность, какой является законодательная деятельность. Во-вторых, - провести четкое разграничение между правами граждан выступать на заседаниях, собраниях, обращаться с заявлениями, жалобами на государственном языке РФ или на любом другом языке народов РФ (ч. 2, ч. 3, ч. 4, ч. 5 ст. 15 Закона РФ) и правами граждан, являющихся государственными служащими, поскольку Закон предусматривает возможность ограничения использования языков в сфере профессионального общения в соответствии с положениями о языковых квалификационных требованиях (ч. 6 ст. 15 Закона РФ).
Язык судопроизводства. В действующем законодательстве достаточно подробно регламентируется использование языков в судопроизводстве и делопроизводстве в судах и делопроизводстве в правоохранительных органах. В соответствии с ч. 2 ст. 118 Конституции РФ судебная власть осуществляется в Российской Федерации посредством конституционного, гражданского, административного» и уголовного судопроизводства. И хотя принцип национального (государственного) языка судопроизводства не нашёл закрепления в Конституции РФ в главе о судебной власти вопросы использования языка при отправлении правосудия раскрыты в отраслевом законодательстве.
В работе Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, Высшем Арбитражном Суде РФ, других федеральных арбитражных судах, военных судах, используется государственный язык РФ. В других судах общей юрисдикции судопроизводство и делопроизводство может вестись также на государственном языке республики, на территории которой находится соответствующий суд; у мировых судей и в других судах субъектов РФ -на государственном языке РФ или на государственном языке республики, на территории которой находится соответствующий суд. Это означает, что процессуальные документы - исковые заявления, ходатайства, жалобы, протоколы судебного заседания, прочие материалы дела, должны быть составлены на государственном языке; «само судоговорение, а также общение участников процесса и других лиц с судом вне рамок судебного разбирательства по конкретному делу осуществляется на государственном языке судопроизводства». В литературе высказывались также суждения, что провозглашение принципа национального языка судопроизводства «порождает требование к сторонам в деле направлять в суд материалы только на русском языке. Обсуждение же всех вопросов, возникающих в ходе судебного разбирательства, допускается и на национальном языке. Решение суда оглашается и публикуется на русском языке».
Однако, поскольку законом предполагается использование не только государственного языка РФ, но и государственных языков республик встаёт вопрос о выборе языка судопроизводства в республиках. Из законодательства был изъят термин «язык населения данной местности» (ст. 8 УПК РСФСР 1964 г.), в котором просматривался количественный критерий и который до некоторой степени вносил определённость в вопрос о том, на каком языке должно вестись судопроизводство.
По мнению некоторых авторов комментариев к ГПК РФ в республиках судопроизводство и делопроизводство в судах должно вестись одновременно на двух языках, а у мировых судей - либо на русском языке, либо на государственном языке республики. Между тем прямое указание на параллельное использование государственных языков в законе отсутствует, не выработаны и критерии выбора языка. Представляется, что таким критерием в первую очередь могло бы стать знание того или иного государственного языка лицами, участвующими в процессе, их выбором и может быть ограничена свобода использования языка судьями, прокурорами, адвокатами. Рассматриваемый вопрос в разных странах решается по-разному. Так, в Италии в соответствии со ст. 94 Сводного текста конституционных законов о специальном статусе Трентино - Альто Адидже (утверждён Декретом Президентом Республики № 670 от 31 августа 1972 г.) «в Коммунах Провинции Больцано для назначения мировым судьёй, заместителем мирового судьи, делопроизводителем и судебным исполнителем требуется свободное владение итальянским и немецким языками». Подобная норма было бы приемлема и в российском законодательстве в отношении именно мировых судей.
По поводу правила о языке, на котором ведётся судопроизводство, в литературе высказываются различные мнения. Некоторые авторы считают, что многоязычие в судебной деятельности при отправлении правосудия от имени одного и то же государства - Российской Федерации, опирающейся на единую законодательную базу, подрывает единство судебной системы РФ, нарушает принцип гласности судопроизводства, затрудняет реализацию требований общеобязательности и исполнимости судебных актов. Логическим продолжением суждения о том, что многоязычие государственного языка судопроизводства приводит к «нормативному размыванию» государственных функций государственного языка, явилось предложение о законодательном закреплении языкового суверенитета государства, от имени которого осуществляется правосудие, т.е. моноязычия языка судопроизводства.
Представляется, что подобный подход весьма неоднозначен. Если -вопрос о реальном многоязычие в судопроизводстве еще дискуссионен, то существующая конституционная норма о праве республик вводить государственные языки вполне реальна. Республики реализовали его, закрепили свои государственные языки; в ряде республик принцип национального (государственного) языка судопроизводства закреплён как конституционный принцип и весьма сложно какими-либо доводами целесообразности оправдать сужение сферы их использования. Возможность ведения судебного процесса на государственном языке республики является дополнительной гарантией прав граждан и прямо связана с состязательностью, устностью и гласностью судебного разбирательства, поскольку для достижения целей правосудия важное значение имеет реализация принципа доступности языка общения суда с участниками процесса.
Положения статьи 26 Конституции РФ о праве граждан на пользование родным языком, на свободный выбор языка общения получил развитие в нормах республиканских конституций и в процессуальном законодательстве. В ст. 10 Федерального конституционного закона «О судебной системе» закрепляется, что лица, участвующие в деле и не владеющие языком, на котором ведется судопроизводство и делопроизводство, вправе выступать и давать объяснения на родном языке или на любом свободно избранном ими языке общения, а также пользоваться услугами переводчика. В ч. 2 ст. 9 ГПК РФ о правах участвующих в деле лиц говорится более подробно: им «разъясняется и обеспечивается право давать объяснения, заключения, выступать, заявлять ходатайства, подавать жалобы на родном языке или на любом свободно избранном языке общения...». Аналогичная норма содержится и в ч. 2 ст. 24.2. Кодекса РФ об административных правонарушениях. Статья 18 УПК РФ вносит следующее уточнение - речь идёт об участниках процесса, не только не владеющих, но и недостаточно владеющих русским языком. В ст. 34 ГПК РФ указаны лица, которым обеспечивается право осуществлять действия, перечисленные в ч. 2 ст. 9, на родном языке или на любом свободно избранном языке общения. В отличие от гражданского процесса право давать показания на родном языке или языке, которым он владеет, и пользоваться услугами переводчика бесплатно закрепляется в УПК РФ за отдельными категориями участников уголовного судопроизводства - ст. 42 «Потерпевший», ст. 44 «Гражданский истец», ст. 46 «Подозреваемый», ст. 47 «Обвиняемый», ст. 54 «Гражданский ответчик», ст. 56 «Свидетель». Таким образом, в уголовно-процессуальном законодательстве более четко определён круг- лиц, участвующих в процессе и обладающих правом выбирать язык.
Кроме того, нормами УПК РФ предусматривается в подготовительной части судебного заседания выяснение председательствующим владеет ли подсудимый языком, на котором ведётся уголовное судопроизводство (ст. 265 УПК РФ). Отсутствие подобной статьи в ГПК РФ не препятствует судье в гражданском процессе для совершения аналогичных действий в силу п. 14 ч. 1 ст. 150 ГПК РФ, когда «при подготовке к судебному разбирательству судья:...совершает иные необходимые процессуальные действия». Чтобы «избежать злоупотребления правом на перевод и затягивания при этом процесса для определения того, что лицо, участвующее в деле, не владеет языком, на котором ведётся процесс, судья может выяснить, на каком языке гражданин получал образование, в какой местности проживал и работал».
Следует ещё раз отметить, что оплата услуг переводчиков и возмещение понесённых ими расходов в связи с явкой в суд производятся за счёт государства, за счёт средств соответствующего бюджета (ст. 97, ст. 94 ГПК РФ, ст. 24.7, ст. 25.14 Кодекса РФ об административных правонарушениях). Исключение составляют расходы, - понесённые иностранными гражданами или лицами без гражданства, если иное не предусмотрено международным договором РФ (ст. 94 ГПК РФ). При направлении в Конституционный Суд РФ обращения, прилагаемые к нему документы и иные материалы, должны быть представлены на русском языке, а изложенные на ином языке должны быть даны в переводе на русский язык. Таким образом, перевод обеспечивается за счёт стороны, обратившейся в суд. Перевод же в процессе разбирательства обеспечивается по общему правилу - за счёт суда.
Кодекс РФ об административных правонарушениях - единственный правовой акт, который содержит отдельную статью о переводчике (ст. 25.10). В соответствии с её положениями переводчик несёт ответственность за выполнение заведомо неправильного перевода. В качестве переводчика может быть привлечено любое не заинтересованное в исходе дела совершеннолетнее лицо, владеющее языком или навыками сурдоперевода. Последнее следует отметить особо. Представляется, что эту новеллу необходимо было бы ввести и гражданское, и уголовное процессуальное законодательство.
Нарушение установленных законом процессуальных гарантий прав лиц, не владеющих языком, на котором ведётся судопроизводство, является безусловным основанием к отмене решения суда (п. 5 ч. 2 ст. 381 УПК РФ; п. 3 ч. 2 ст. 364 ГПК РФ; п. 3 ч. 4 ст. 270 и п. 3 ч. 4 ст. 288 АПК РФ). В Постатейном комментарии к ГПК РФ под редакцией П.В.Крашенинникова приводится следующий пример. Судом не выяснялся вопрос - владеет ли К. (по национальности адыгейка) русским языком и нуждается ли она в переводчике, из протокола не видно какие именно права разъяснялись ответчице. В своих заявлениях К. утверждала, что хотя и понимает русский язык, первоначально свои мысли формулирует на родном языке. Кассационная инстанция не обратила внимания на нарушение права ответчицы давать объяснения на родном языке и пользоваться услугами переводчика и не приняла мер к устранению нарушений требований закона. Президиум Краснодарского краевого суда не учёл, что право выбора языка, на котором лицо даёт объяснения в судебном заседании, принадлежит только этому лицу.
Правило о языке, на котором ведётся судопроизводство однозначно указывает, что право выбирать язык принадлежит лицу, участвующему в деле, поскольку судопроизводство должно обеспечивать защиту и реализацию их прав и для чего необходимо понимание выступлений всех участников процесса и содержания документов.
Что касается использования языка в делопроизводстве в правоохранительных органах РФ, то в соответствии со ст. 18 Закона РФ «О языках народов РФ» оно ведётся на государственном языке РФ, в правоохранительных органах субъектов РФ - на государственном языке РФ или на государственном языке республики, на территории которой находится соответствующий правоохранительный орган; лица, не владеющие языком, на котором ведётся делопроизводство в правоохранительных органах вправе «давать объяснения на родном языке или на любом свободно избранном ими языке общения, а также пользоваться услугами переводчика». Представляется, что действующая норма требует внесения изменений и дополнений. Прежде всего, необходимо уточнить, что включает в себя понятие «правоохранительные органы». В самом общем виде содержание правоохранительной деятельности составляет охрана и защита права от нарушений, контроль за соблюдением правовых предписаний всеми адресатами. В систему правоохранительных органов принято включать органы правосудия, юстиции, нотариата, ЗАГСа, внутренних дел, прокуратуры, государственной безопасности, внешней разведки, раскрытия и расследования преступлений, налоговой полиции, юристконсульские службы, адвокатура. Между тем закон выделяет только два вида специализированной правоохранительной деятельности - судопроизводство и нотариат (ст. 18 и 19 Закона о языках) и правила определения языка судопроизводства распространяются на язык нотариального делопроизводства. Аналогичных норм не содержит ни Федеральный закон «О прокуратуре РФ», ни Закон РФ «О милиции», ни ряд других правовых актов. Представляется, что этот пробел в законодательстве должен быть прёодолён путём инкорпорации существующих норм об использовании языков в упомянутые выше законы и дальнейшего развития регулирования в рамках Закона РФ «О языках народов РФ».
Проблемы использования языков в Вооруженных Силах РФ и в государственной символике. В действующем законодательстве существуют и другие пробелы в регулировании национально-языковых отношений. Не нашли отражения в Законе о языках вопросы использования языков в Вооруженных Силах РФ. Отсутствуют подобные статьи и в Федеральном законе «О статусе военнослужащих», и в Федеральном законе «О воинской обязанности и военной службе». В Федеральном законе «Об обороне» устанавливается лишь язык руководства и управления Вооружёнными Силами РФ, обучения личного состава - государственный язык РФ (ст. 13). Между тем правовая урегулированность вопросов использования языков народов РФ в данной сфере одинаково важна как для обеспечения высокого уровня обороноспособности армии, так и для защиты прав граждан в области национально-языковых отношений во время прохождения военной службы.
Ещё одна важная сфера использования языков, о которая не получила должного отражения в законодательстве. Это - сфера официального использования языков в государственной символике. В ст. 70 Конституции РФ вообще не упоминается о возможном использовании государственного языка РФ в описании государственного герба и государственного флага, которые могут включать и девиз, а также в тексте государственного гимна. Регулирование этих вопросов - описание и порядок официального использования в соответствии с положениями указанной статьи устанавливаются федеральным конституционным законом. Аналогичные нормы содержатся и в большинстве республиканских конституций, с той разницей, что регулирование данных вопросов осуществляется республиканскими законами (см. например, ст. 68 Конституции Республики Коми). В Законе РФ «О языках народов РФ» и в республиканских законах, регулирующих вопросы национально-языковых отношений, также отсутствуют нормы об использовании государственных языков в государственной символике. В приложении № 2 к Федеральному конституционному закону РФ «О государственном гимне Российской Федерации» от 25 декабря 2000 г. № 3-ФКЗ (в ред. Федерального конституционного закона от 22 марта 2001 № 2 ФКЗ) приводится текст государственного гимна Российской Федерации на государственном языке РФ, но в ст. 2 Закона, в которой говорится о том, что государственный гимн представляет собой музыкально-поэтическое произведение и что он должен исполняться в точном соответствии с утверждёнными музыкальной редакцией и текстом, не упоминается, на каком языке опубликован этот текст. Эта неопределённость порождает другую: возможно ли осуществление перевода текста гимна на языки народов РФ и, прежде всего на государственные языки республик, поскольку государственные гимны республик существуют, в том числе и на русском языке. Решение этой на первый взгляд малозаметной проблемы представляется весьма значимым и для утверждения национального самосознания, и для понимания единства федеративного государства.
Использование языков в деятельности исполнительных органов; язык судопроизводства. В соответствии с ч. 1 ст. 11 Закона РФ о языках работа в федеральных органах государственной власти, в органах государственной власти субъектов РФ, в органах и местного самоуправления ведётся на государственном языке Российской Федерации. Наряду с ним в субъектах федерации могут употребляться государственные языки республик. Аналогичная формулировка используется и в законе «О языках народов Республики Башкортостан» (ч. 1 ст. 10). В органах государственной власти республики и органах местного самоуправления работа осуществляется на русском языке; наряду с русским может употребляться башкирский язык. Однако в ряде республик норма об обязательности использования государственного языка РФ и альтернативности использования государственного языка республики приобрела иной акцент. Так, в соответствии с положениями некоторых республиканских законов о языках работа в высших законодательных и исполнительных органах республики ведётся на государственных языках республики; при этом в статье не указываются ни конкретные языки, ни то, что один из государственных языков республики – русский. В статье 9 закона «О языках народов Кабардино-Балкарской Республики» также без указания конкретных национальных языков говорится, что государственные языки используются на равных правах в органах государственной власти и местного самоуправления.
В отличие от федерального Закона о языках в республиканских актах часто совмещено регулирование вопросов использования языков в деятельности органов государственной власти республики, органов местного самоуправления и в деятельности организации, предприятий и учреждений. В работе этих последних в соответствии с республиканским законодательством используются государственные языки республики. Такое объединение статей с прибавлением нормы об использовании языков в официальном делопроизводстве может рассматриваться как вполне приемлемое. Основываясь на опыте республиканского законодательства, представляется допустимым пересмотр структуры Главы III «Использование языков народов РФ в работе федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления» и Главы IV «Использование языков народов РФ в деятельности государственных органов, организаций, предприятий и учреждений» федерального Закона о языках. Это позволит, во-первых, выделить в отдельный раздел такую специфическую деятельность, какой является законодательная деятельность. Во-вторых, - провести четкое разграничение между правами граждан выступать на заседаниях, собраниях, обращаться с заявлениями, жалобами на государственном языке РФ или на любом другом языке народов РФ (ч. 2, ч. 3, ч. 4, ч. 5 ст. 15 Закона РФ) и правами граждан, являющихся государственными служащими, поскольку Закон предусматривает возможность ограничения использования языков в сфере профессионального общения в соответствии с положениями о языковых квалификационных требованиях (ч. 6 ст. 15 Закона РФ).
Язык судопроизводства. В действующем законодательстве достаточно подробно регламентируется использование языков в судопроизводстве и делопроизводстве в судах и делопроизводстве в правоохранительных органах. В соответствии с ч. 2 ст. 118 Конституции РФ судебная власть осуществляется в Российской Федерации посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. И хотя принцип национального (государственного) языка судопроизводства не нашёл закрепления в Конституции РФ в главе о судебной власти вопросы использования языка при отправлении правосудия раскрыты в отраслевом законодательстве.
В работе Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, Высшем Арбитражном Суде РФ, других федеральных арбитражных судах, военных судах, используется государственный язык РФ. В других судах общей юрисдикции судопроизводство и делопроизводство может вестись также на государственном языке республики, на территории которой находится соответствующий суд; у мировых судей и в других судах субъектов РФ -на государственном языке РФ или на государственном языке республики, на территории которой находится соответствующий суд. Это означает, что процессуальные документы - исковые заявления, ходатайства, жалобы, протоколы судебного заседания, прочие материалы дела, должны быть составлены на государственном языке; «само судоговорение, а также общение участников процесса и других лиц с судом вне рамок судебного разбирательства по конкретному делу осуществляется на государственном языке судопроизводства». В литературе высказывались также суждения, что провозглашение принципа национального языка судопроизводства «порождает требование к сторонам в деле направлять в суд материалы только на русском языке. Обсуждение же всех вопросов, возникающих в ходе судебного разбирательства, допускается и на национальном языке. Решение суда оглашается и публикуется на русском языке».
Однако, поскольку законом предполагается использование не только государственного языка РФ, но и государственных языков республик встаёт вопрос о выборе языка судопроизводства в республиках. Из законодательства был изъят термин «язык населения данной местности» (ст. 8 УПК РСФСР 1964 г.), в котором просматривался количественный критерий и который до некоторой степени вносил определённость в вопрос о том, на каком языке должно вестись судопроизводство.
По мнению некоторых авторов комментариев к ГПК РФ в республиках судопроизводство и делопроизводство в судах должно вестись одновременно на двух языках, а у мировых судей - либо на русском языке, либо на государственном языке республики. Между тем прямое указание на параллельное использование государственных языков в законе отсутствует, не выработаны и критерии выбора языка. Представляется, что таким критерием в первую очередь могло бы стать знание того или иного государственного языка лицами, участвующими в процессе, их выбором и может быть ограничена свобода использования языка судьями, прокурорами, адвокатами. Рассматриваемый вопрос в разных странах решается по-разному. Так, в Италии в соответствии со ст. 94 Сводного текста конституционных законов о специальном статуте Трентино - Альто Адидже (утверждён Декретом Президентом Республики № 670 от 31 августа 1972 г.) «в Коммунах Провинции Больцано для назначения мировым судьёй, заместителем мирового судьи, делопроизводителем и судебным исполнителем требуется свободное владение итальянским и немецким языками». Подобная норма было бы приемлема и в российском законодательстве в отношении именно мировых судей.
По поводу правила о языке, на котором ведётся судопроизводство, в литературе высказываются различные мнения. Некоторые авторы считают, что многоязычие в судебной деятельности при отправлении правосудия от имени одного и то же государства - Российской Федерации, опирающейся на единую законодательную базу, подрывает единство судебной системы РФ, нарушает принцип гласности судопроизводства, затрудняет реализацию требований общеобязательности и исполнимости судебных актов. Логическим продолжением суждения о том, что многоязычие государственного языка судопроизводства приводит к «нормативному размыванию» государственных функций государственного языка, явилось предложение о законодательном закреплении языкового суверенитета государства, от имени которого осуществляется правосудие, т.е. моноязычия языка судопроизводства.
Представляется, что подобный подход весьма неоднозначен. Если вопрос о реальном многоязычие в судопроизводстве еще дискуссионен, то существующая конституционная норма о праве республик вводить государственные языки вполне реальна. Республики реализовали его, закрепили свои государственные языки; в ряде республик принцип национального (государственного) языка судопроизводства закреплён как конституционный принцип и весьма сложно какими-либо доводами целесообразности оправдать сужение сферы их использования. Возможность ведения судебного процесса на государственном языке республики является дополнительной гарантией прав граждан и прямо связана с состязательностью, устностью и гласностью судебного разбирательства, поскольку для достижения целей правосудия важное значение имеет реализация принципа доступности языка общения суда с участниками процесса.
Положения статьи 26 Конституции РФ о праве граждан на пользование родным языком, на свободный выбор языка общения получил развитие в нормах республиканских конституций и в процессуальном законодательстве. В ст. 10 Федерального конституционного закона «О судебной системе» закрепляется, что лица, участвующие в деле и не владеющие языком, на котором ведется судопроизводство и делопроизводство, вправе выступать и давать объяснения на родном языке или на любом свободно избранном ими языке общения, а также пользоваться услугами переводчика. В ч. 2 ст. 9 ГПК РФ о правах участвующих в деле лиц говорится более подробно: им «разъясняется и обеспечивается право давать объяснения, заключения, выступать, заявлять ходатайства, подавать жалобы на родном языке или на любом свободно избранном языке общения...». Аналогичная норма содержится и в ч. 2 ст. 24.2. Кодекса РФ об административных правонарушениях. Статья 18 УПК РФ вносит следующее уточнение - речь идёт об участниках процесса, не только не владеющих, но и недостаточно владеющих русским языком. В ст. 34 ГПК РФ указаны лица, которым обеспечивается право осуществлять действия, перечисленные в ч. 2 ст. 9, на родном языке или на любом свободно избранном языке общения. В отличие от гражданского процесса право давать показания на родном языке или языке, которым он владеет, и пользоваться услугами переводчика бесплатно закрепляется в УПК РФ за отдельными категориями участников уголовного судопроизводства - ст. 42 «Потерпевший», ст. 44 «Гражданский истец», ст. 46 «Подозреваемый», ст. 47 «Обвиняемый», ст. 54 «Гражданский ответчик», ст. 56 «Свидетель». Таким образом, в уголовно-процессуальном законодательстве более четко определён круг лиц, участвующих в процессе и обладающих правом выбирать язык.
Кроме того, нормами УПК РФ предусматривается в подготовительной части судебного заседания выяснение председательствующим владеет ли подсудимый языком, на котором ведётся уголовное судопроизводство (ст. 265 УПК РФ). Отсутствие подобной статьи в ГПК РФ не препятствует судье в гражданском процессе для совершения аналогичных действий в силу п. 14 ч. 1 ст. 150 ГПК РФ, когда «при подготовке к судебному разбирательству судья: …совершает иные необходимые процессуальные действия». Чтобы «избежать злоупотребления правом на перевод и затягивания при этом процесса для определения того, что лицо, участвующее в деле, не владеет языком, на котором ведётся процесс, судья может выяснить, на каком языке гражданин получал образование, в какой местности проживал и работал».
Следует ещё раз отметить, что оплата услуг переводчиков и возмещение понесённых ими расходов в связи с явкой в суд производятся за счёт государства, за счёт средств соответствующего бюджета (ст. 97, ст. 94 ГПК РФ, ст. 24.7, ст. 25.14 Кодекса РФ об административных правонарушениях). Исключение составляют расходы, понесённые иностранными гражданами или лицами без гражданства, если иное не предусмотрено международным договором РФ (ст. 94 ГПК РФ). При направлении в Конституционный Суд РФ обращения, прилагаемые к нему документы и иные материалы, должны быть представлены на русском языке, а изложенные на ином языке должны быть даны в переводе на русский язык. Таким образом, перевод обеспечивается за счёт стороны, обратившейся в суд. Перевод же в процессе разбирательства обеспечивается по общему правилу - за счёт суда.
Кодекс РФ об административных правонарушениях - единственный правовой акт, который содержит отдельную статью о переводчике (ст. 25.10). В соответствии с её положениями переводчик несёт ответственность за выполнение заведомо неправильного перевода. В качестве переводчика может быть привлечено любое не заинтересованное в исходе дела совершеннолетнее лицо, владеющее языком или навыками сурдоперевода. Последнее следует отметить особо. Представляется, что эту новеллу необходимо было бы ввести и гражданское, и уголовное процессуальное законодательство.
Нарушение установленных законом процессуальных гарантий прав лиц, не владеющих языком, на котором ведётся судопроизводство, является безусловным основанием к отмене решения суда (п. 5 ч. 2 ст. 381 УПК РФ; п.3 ч. 2 ст. 364 ГПК РФ; п. 3 ч. 4 ст. 270 и п. 3 ч. 4 ст. 288 АПК РФ). В Постатейном комментарии к ГПК РФ под редакцией П.В.Крашенинникова приводится следующий пример. Судом не выяснялся вопрос - владеет ли К. (по национальности адыгейка) русским языком и нуждается ли она в переводчике, из протокола не видно какие именно права разъяснялись ответчице. В своих заявлениях К. утверждала, что хотя и понимает русский язык, первоначально свои мысли формулирует на родном языке. Кассационная инстанция не обратила внимания на нарушение права ответчицы давать объяснения на родном языке и пользоваться услугами переводчика и не приняла мер к устранению нарушений требований закона. Президиум Краснодарского краевого суда не учёл, что право выбора языка, на котором лицо даёт объяснения в судебном заседании, принадлежит только этому лицу.
Правило о языке, на котором ведётся судопроизводство однозначно указывает, что право выбирать язык принадлежит лицу, участвующему в деле, поскольку судопроизводство должно обеспечивать защиту и реализацию их прав и для чего необходимо понимание выступлений всех участников процесса и содержания документов.
Что касается использования языка в делопроизводстве в правоохранительных органах РФ, то в соответствии со ст. 18 Закона РФ «О языках народов РФ» оно ведётся на государственном языке РФ, в правоохранительных органах субъектов РФ - на государственном языке РФ или на государственном языке республики, на территории которой находится соответствующий правоохранительный орган; лица, не владеющие языком, на котором ведётся делопроизводство в правоохранительных органах вправе «давать объяснения на родном языке или на любом свободно избранном ими языке общения, а также пользоваться услугами переводчика». Представляется, что действующая норма требует внесения изменений и дополнений. Прежде всего, необходимо уточнить, что включает в себя понятие «правоохранительные органы». В самом общем виде содержание правоохранительной деятельности составляет охрана и защита права от нарушений, контроль за соблюдением правовых предписаний всеми адресатами. В систему правоохранительных органов принято включать органы правосудия, юстиции, нотариата, ЗАГСа, внутренних дел, прокуратуры, государственной безопасности, внешней разведки, раскрытия и расследования преступлений, налоговой полиции, юристконсульские службы, адвокатура. Между тем закон выделяет только два вида специализированной правоохранительной деятельности -судопроизводство и нотариат (ст. 18 и 19 Закона о языках) и правила определения языка судопроизводства распространяются на язык нотариального делопроизводства. Аналогичных норм не содержит ни Федеральный закон «О прокуратуре РФ», ни Закон РФ «О милиции», ни ряд других правовых актов. Представляется, что этот пробел в законодательстве должен быть прёодолён путём инкорпорации существующих норм об использовании языков в упомянутые выше законы и дальнейшего развития регулирования в рамках Закона РФ «О языках народов РФ».
Проблемы использования языков в Вооруженных Силах РФ и в государственной символике. В действующем законодательстве существуют и другие пробелы в регулировании национально-языковых отношений. Не нашли отражения в Законе о языках вопросы использования языков в Вооруженных Силах РФ. Отсутствуют подобные статьи и в Федеральном законе «О статусе военнослужащих», и в Федеральном законе «О воинской обязанности и военной службе». В Федеральном законе «Об обороне» устанавливается лишь язык руководства и управления Вооружёнными Силами РФ, обучения личного состава – государственный язык РФ (ст. 13). Между тем правовая урегулированность вопросов использования языков народов РФ в данной сфере одинаково важна как для обеспечения высокого уровня обороноспособности армии, так и для защиты прав граждан в области национально-языковых отношений во время прохождения военной службы.
Ещё одна важная сфера использования языков, о которая не получила должного отражения в законодательстве. Это - сфера официального использования языков в государственной символике. В ст. 70 Конституции РФ вообще не упоминается о возможном использовании государственного языка РФ в описании государственного герба и государственного флага, которые могут включать и девиз, а также в тексте государственного гимна. Регулирование этих вопросов - описание и порядок официального использования в соответствии с положениями указанной статьи устанавливаются федеральным конституционным законом. Аналогичные нормы содержатся и в большинстве республиканских конституций, с той разницей, что регулирование данных вопросов осуществляется республиканскими законами (см. например, ст. 68 Конституции Республики Коми). В Законе РФ «О языка народов РФ» и в республиканских законах, регулирующих вопросы национально-языковых отношений, также отсутствуют нормы об использовании государственных языков в государственной символике. В приложении № 2 к Федеральному конституционному закону РФ «О государственном гимне Российской Федерации» от 25 декабря 2000 г. № 3-ФКЗ (в ред. Федерального конституционного закона от 22 марта 2001 № 2 ФКЗ) приводится текст государственного гимна Российской Федерации на государственном языке РФ, но в ст. 2 Закона, в которой говорится о том, что государственный гимн представляет собой музыкально-поэтическое произведение и что он должен исполняться в точном соответствии с утверждёнными музыкальной редакцией и текстом, не упоминается, на каком языке опубликован этот текст. Эта неопределённость порождает другую: возможно ли осуществление перевода текста гимна на языки народов РФ и, прежде всего на государственные языки республик, поскольку государственные гимны республик существуют, в том числе и на русском языке. Решение этой на первый взгляд малозаметной проблемы представляется весьма значимым и для утверждения национального самосознания, и для понимания единства федеративного государства.
АВТОР: Доровских Е.М.