Современная действительность и нигилистический характер правосознания

Современность определяется нами с момента разрушения социалистического режима и всего Советского Союза и возникновения новой государственно-политической формации неведомого доселе науке и истории типа, коим сейчас представляется Российская Федерация. Наш режим неизвестен ни теории, ни тем более практике. Его можно постсоциалистическим ранним капитализмом. Но точная классификация его - это задача государствоведов. Для нашей же работы имеет значение то, как сложившаяся после развала Советского Союза ситуация влияет на правосознание населения.

Для современной России характерны следующие объективные факторы, воздействующие на формирование правосознания: а) высокоорганизованная преступность, поразившая все уровни общества; б) сближение преступных элементов с некоторыми представители власти; в) неэффективные действия правоприменительных органов, которые не способствуют защите прав населения; г) прошедшая преступная приватизация, в результате которой произошло резкое расслоение общества; д) отсутствие национальной гордости и инстинкта самосохранения у большинства русского народа. Все указанные факторы так или иначе связаны с преступностью, в том числе и последний, так как слабость населения провоцирует проявления преступности. Можно уверенно сказать, что преступность - это основная характеристика постсоветского периода существования России.

Организованная преступность, поразившая сегодня все уровни власти и общества, как таковая существовала в России очень давно, в том числе и до революции. Как известно, при ослаблении государственной власти любая преступность, а особенно организованная, стремительно развивается. Так было и после революции и после второй мировой войны, это наблюдается и сейчас, после развала советской власти. Но, по мнению многих исследователей, резкий скачок преступности в конце 80-х - начале 90-х гг. прошлого столетия был вызван действиями правящей партийной верхушки.

Так, И.А. Иванников считает, что в результате антиалкогольной компании и «продовольственной программы» был создан искусственный дефицит, в результате чего за товарами выстроились очереди, усилилась спекуляция, и чиновники, имевшие отношение практически к любым группам товаров, могли наращивать свой капитал, что называется, не вставая с места. За годы перестройки произошли резкое увеличение численности сословия подпольных богачей, нарастание их капитала. Конечно же, такой теневой капитал не мог быть афиширован при советской власти, не мог он и официально работать. Это не устраивало теневых капиталистов, естественно, им была необходима перестройка всего общества и государства, чтобы ситуация изменилась. Новые капиталисты стремились «легализовать свои накопления, заставить бедный народ работать на себя».

Но, конечно же, увеличивающейся капитал теневиков не мог остаться незамеченным теми, у кого денег не было, но им очень хотелось их получить. Наиболее активная молодежь стала создавать преступные группировки с целью извлечения части прибыли из теневых капиталов и обращения их в свою пользу. Многие из тех первых группировок действуют и поныне. Преступные боевые группировки изначально создавались на различных основах.

Были «воровские», которые формировались на основе уже существовавших групп, которыми управляли «авторитеты», и были вынуждены жить «по понятиям» и воровским законам. Такие группировки сильнее, чем молодые, в организационно-идеологическом отношении и слабее - в боевом.

Организовывали преступные группировки и сами теневики, которые создавали и финансировали боевые формирования для своей охраны и захвата территорий конкурентов. Многие из таких группировок, повзрослев и почувствовав силу, искали самостоятельности и находили ее, отделяясь от теневиков.

Третьи группы - можно сказать, самые малоимущие изначально. Они формировались на основе дворовых, спортивных и иных организаций. Это наиболее боеспособные и активные преступные группы, действующие в основном при помощи насилия стремящиеся к первоначальному накоплению капитала. В основном это так называемые, «беспредельщики». Особенностью такого типа преступных группировок является высокая вероятность их возникновения вновь, невзирая на устоявшийся к настоящему времени преступный порядок, особенно когда есть яркий пример старших товарищей. Множество активной молодежи сейчас привлекается в уже существующие группировки, но это не исключает возможности зарождения новых. При появлении соответствующего лидера такая возможность совсем не исключена.

Развитие преступности и ее оформление в различные организационные формы происходили при полном попустительстве правоохранительных органов. По прошествии времени и прекращении междоусобных войн преступные группировки, сформированные на различных основах, часто сливаются в супергруппировки.

Таким образом, в годы перестройки преступный мир «стал наглеть, лезть из всех нор, проявлять себя в различных формах организованной преступности, рэкета». В это время теневой бизнес и зарождающаяся организованная преступность стали влиять на политику и духовную жизнь. «Криминализации советского общества способствовали телевидение и «желтая пресса», которые пропагандировали эротику, выступали в защиту сексуальных меньшинств, осмеивали патриотизм, очерняли российскую историю, навязывали населению страны чуждые ценности».

Волна разрастающейся организованной преступности, начавшаяся в конце 80-х гг. во время реформ М. Горбачева, достигла своего пика в постсоветский период правления Б. Ельцина. С 1989 по 1999 гг. количество преступных формирований увеличилось в 25,7 раз.

Одна из главных особенностей организованной преступности - это ее сращивание с властью. В России это проявляется очень отчетливо. В период советской власти чиновники всех мастей могли только мечтать о том вале предложений, которые стали поступать им от всех слоев населения, в основном, конечно же, от представителей преступного мира. Здесь присутствовал отголосок советского времени с его бюрократизацией. Но новая система, созданная на основе советской бюрократии, превзошла ее. В 90-х г. нельзя было даже представить себе, что без взятки можно решить хоть какой-то вопрос. Началось растление капиталом. Причем развращенность общества от самого верха до самого низа достигла такого уровня, что чиновники уже просто не боялись и не боятся сейчас никакого наказания за свои незаконные действия, совершали и совершают их совершенно открыто. Редкие аресты, осуществляемые работниками правоохранительных органов, встречаются с удивлением, что тоже представляет собой проявление времени. Не со страхом, который должен жить в каждом преступном чиновнике, а именно с удивлением: «все воруют, а взяли почему-то меня».

В настоящее время ситуация, на наш взгляд, вовсе не улучшилась, а наоборот. Показные аресты работников правоохранительных органов, «охоты на оборотней» как все это поэтично назвали проправительственные СМИ, которые производятся в ходе предвыборной акции действующего президента, конечно же, не могут быть показательными. Причем выполняются они по всем правилам предвыборного пиара - непосредственно перед выборами. Предыдущие четыре года, пока строился культ президента, все было «хорошо»: никаких публичных арестов, чтобы народ не отвлекался от восхваления и обожествления нового идола. А перед выборами всем показали, что у нас, оказывается, ведется борьба за очистку правоохранительных рядов. Нельзя, конечно, утверждать, что она, действительно, не ведется и не велась, но, во-первых, это позор органов, который они вполне естественно должны держать при себе, не вынося на публику; во-вторых, для запугивания других такая демонстрация совершенно не нужна - ее распространение внутри организации происходит значительно быстрее, а публичность вызывает только раздражение у других работников. Кроме этого, сотрудники да и многие граждане понимают, что если кого-то с таким шумом убрали, то, скорее всего, он кому-то сильно помешал, другие же аналогичные преступники, на которых люди писали жалобы и заявления, продолжают работать и совершать все тоже, что и до этих «охот». Тем более, что, следуя нормальной логике, дела, так шумно начатые, должны были бы время от времени освещаться, к тому же, если это были настоящие дела, а не пиарные, их должны были бы быстро расследовать и передавать в суд. Но, скорее всего, их просто сдадут в архив, когда о них забудут, и все затихнет.

Реальность же такова, что сейчас многие преступные группировки действуют под крышей работников правоохранительных органов, а с другими же они поделили зоны влияния на условиях паритета, так чтобы хватало всем. Последние годы в преступном мире отмечается именно этот поворот: раньше преступники кормили правоохранительные органы, которые сейчас постепенно начинают контролировать преступников, но, естественно, в смысле не борьбы с ними, а сращивания на новых условиях. А так называемая стабильность, к которой государство стремится, на деле оказывается политикой замалчивания всех негативных и невыгодных для власти моментов.

Те же сотрудники правоохранительных органов, которые желали бы и могли бороться с преступными группировками, чисто физически не имеют такой возможности. Во-первых, потому, что не обладают профессионализмом: слой профессионалов, который реально мог справиться и справлялся с преступностью, покинул ряды правоохранительных органов либо по старости, либо в период ельцинских реформ, когда профессионалов различными способами вытесняли из органов, новые же кадры, пройдя лишь первый круг - милицейские институты - и заплатив огромные деньги за их окончание, а потом еще за то, чтобы их взяли на «теплое место», теряют всякий энтузиазм в борьбе с преступностью и думают о том, как возместить затраченные средства. Понятно, что нельзя брать деньги только в первой половине службы, а потом перестать это делать, следовательно, ждать каких-либо особых свершений от таких сотрудников не приходится. Во-вторых, даже если первый пункт по каким-то причинам не повлиял на человека, и он остался убежденным борцом с преступностью, серьезной борьбы он организовать не в состоянии по причине того, что в его окружении нет убежденных борцов, а самое главное, крупные преступные группировки уже связаны с его начальством, которое просто не позволит ему тронуть их. В результате борьба идет только с самым нижним уровнем преступного мира, с теми, кто не входит в большие организованные группировки, либо с теми, кем эти группировки не дорожат и могут ими пожертвовать.

Да и сам народ в основном, не способствует борьбе с преступностью. Большинство преступлений просто не становятся известными сотрудникам правоохранительных органов, например, вымогательство денег у предпринимателей организованными группами. Люди считают, что все равно не получат защиты от органов и смиряются со своим унижением и ущемлением прав. Образуется порочный круг: граждане не надеются на защиту и потому не обращаются за ней, а сотрудники не видят стремления людей к собственной защите и поэтому их не защищают. Этот круг должны разорвать, конечно же, сами люди, как наиболее заинтересованная сторона, они сами должны проявлять активность, действуя по извечному принципу «помогай себе сам: тогда поможет тебе и каждый».

Есть еще один фактор, делающий нашу организованную преступность особенной, характеризующий в целом всю ситуацию в русском народе. Никто, думается, не будет спорить, что преступники, тем более, входящие в организованные группы, относятся к наиболее активной части населения, т.е. это те люди, которые не желают просто сидеть и смотреть, как жизнь проходит мимо: они ищут различные выходы, пусть и неправильные, неправовые. И эта самая активная часть населения оказалась в такой ситуации, что на ее собственной территории преступные группировки, состоящие из представителей других национальностей, составляют подавляющее большинство. Русские преступные группировки, созданные на всеобщей волне криминализации, из-за своей слабой организованности, недостаточной сплоченности и агрессивности, оказались не способными к противодействию чужеродным группировкам. Они либо примыкали к последним и в результате в большинстве своем переходили в группу риска (киллеры, боевики и т.д.), либо уничтожались ими.

Несвойственная сегодня русским черта - братство, присущая нацменьшинствам, не позволяет различным группам объединяться для решения глобальных вопросов по вытеснению чужих группировок. Выжило, сохранило и укрепило свое влияние только очень незначительное количество русских преступных групп. Сейчас примерно 30% главарей преступных групп, действующих на территории России, вообще не являются ее гражданами, еще «две трети представлены национальностями, в основном проживающими на территории стран ближнего зарубежья». При такой арифметике можно предположить, что только 4% главарей относятся к этническим русским. Причем, ссылаясь на американские исследования, можно сказать, что контроль над организованной преступностью осуществляли еще со времени существования СССР евреи. Когда же «пал коммунистический режим, еврейские криминальные группировки быстро разрослись. И поэтому сейчас Россия охвачена высокой волной преступности». По словам О.А. Платонова «за 1989-1990 годы в СССР возникает целый ряд крупнейших сионистских организаций, ставящих своей целью подрывную работу против России и русского народа. Вслед за Союзом сионистов СССР (1989) легализуется международная сионистская организация «Бнай Брут», образуется влиятельное сионистское общество «Иргун Циони» (1989). Как во многих западных странах, создается военно-террористическая сионистская организация «Бейтар», ориентированная на воспитание еврейской молодежи в погромном националистическом духе ненависти ко всем неевреям (гоям)».

Некоторых противников российского государства отличает хитрость и стремление к скрытому проникновению на чужую территорию, поэтому реальную борьбу с ними можно вести только при помощи их же оружия - хитрости, проводить методичную планомерную работу по их вытеснению. Хотя в современной России это очень сложно, потому что народ слишком слаб и не способен к борьбе, тем более длительной и методичной. А о каких-либо реальных действиях современной государственной системы по защите национальных интересов говорить сегодня не приходится.

Другая национальная угроза, выражающаяся в преступных действиях, исходит от некогда «советских» мусульман, поддерживаемых исламскими государствами: Турцией, Афганистаном и др. Еще К.П. Победоносцев писал, что «ислам - громадная сила, ни на минуту не опускающая своего оружия, и с этой силой непрестанная борьба завещана вековой историей и опытом всякой европейской государственной власти, эта религия не имеет себе подобных по интенсивности веры и фанатизма, объединению ее во всем мусульманском мире.», поэтому «.борьба с нею на духовной почве невозможна, и всякая духовная миссия против нее бесплодна и бездейственна». История доказывает истину этих слов. Поэтому видятся совершенно бесперспективными, а порой и преступными, попытки наших государственных политиков доказать народу, что ислам - это в целом хорошо, только некоторые из его представителей - преступники. Соответственно российское правительство позволяет мусульманам селиться на исконно русских территориях, строить мечети и заигрывает с национальными окраинами, где проживают мусульмане. Результатом такой политики становятся вытеснение русского населения и усиление мусульманских группировок, которые действуют на чужой для них, русской, территории наиболее эффективным способом - преступным. В период 1980-2000 гг. происходила, да и сейчас происходит «миграция национальных преступных группировок из республик Кавказа и средней Азии в русские области и края, где они добились контроля над рынками, предприятиями, стали участвовать в приватизации недвижимости, «вытесняя» местные, слабо организованные преступные группы».

Усиление влияния и миграция выходцев с Кавказа и из Средней Азии происходят на фоне непрекращающегося поныне со средины 80-х г. XX в. геноцида русского населения в национальных республиках бывшего Советского Союза и России. В итоге современные антирусские «национальные лидеры, только вчера обвинявшие союзный центр и русский народ в ущемлении своих национальных прав, сегодня предпринимают акции, превращающие инонациональное и особенно русское население в людей второго сорта». В ответ на притеснения и прямой геноцид русские люди в лучшем случае убегают из таких мест, в худшем же - просто сидят и ждут, надеясь, что вдруг появится мудрое государство и спасет их. В своем подавляющем большинстве русские люди предпочитают убежать или стать рабами, но не браться за оружие и не защищать свой дом, свободу и жизнь. Фактически это проявление худшей из возможных деградаций - потеря инстинкта самосохранения. Ведь борьба - это главное, что человек делает в своей жизни осознанно. Конечно, Россия - большая, бежать можно долго, но ведь и она кончится, тем более что на востоке есть Китай и Япония, которые тоже бы хотели поубавить размеры России. Так что прямая обязанность любого русского человека на каждом участке защищать свой дом и свою жизнь от врага, как бы этот враг ни выглядел. Причем надеяться на государство в этой борьбе бессмысленно, каждый должен сам осознать ее необходимость и вести ее там, где нужно.

Русские не защищают свой дом от врагов даже в России. Чуждое, враждебное вторжение идет при полнейшем попустительстве, а то и потворстве российских властей. Так, только на Кубани за период с 1998 по 2001 г. «22 казачьи станицы переименованы в аулы. И не исключено, что через 10-15 лет Россия получит в этом регионе свое Косово».

Таким образом, повсеместно идет притеснение русского народа как внутри России, так и на территориях бывшего Советского Союза. Причем государство явно этому способствует, действуя по принципу: «есть человек - есть проблема, нет человека - нет проблемы». С средины 80-х г. XX в. Советское, а потом Российское государство стремится уменьшить проблемы, всевозможными способами истребляя русское население. Русские же помогают государству решать его проблемы: послушно и безропотно вымирают, не желая бороться за свое право жить на своей земле.

Закономерным следствием нарастающей волны преступности и разлагающейся на всех уровнях бюрократии явилась приватизация и последующий, тесно связанный с ней, развал Советского Союза. Когда преступными сообществами были накоплены достаточные средства, и их влияние на государственных чиновников стало ощутимым и очевидным, возник закономерный вопрос о том, чтобы сделать своей государственную собственность, причем желательно подешевле. Бюрократы были, конечно же, не против, ведь при такой приватизации и они могли получить некоторую долю государственной собственности в свои руки. В результате совместной работы бюрократов и влияющих на них преступных авторитетов были выработаны идеи, в результате реализации которых государственная собственность, создаваемая в основном русским народом, стала переходить в частную собственность заинтересованных лиц по сказочно низким ценам. Так, Н.И. Матузов еще в 1997 г. со ссылкой на «Независимую газету» от 7 июня 1997 года указывал, что «во время слушания данного вопроса в Государственной Думе были, в частности, приведены следующие данные: от продажи 54% государственных предприятий в российскую казну поступило всего лишь 5 млрд долларов, в то время как, к примеру, в Англии от приватизации только 3% предприятий в бюджет поступило 65 млрд. долларов. Эти цифры говорят, во-первых, о непрофессиональной правовой политике тех, кто планировал и проводил такую «приватизацию», а во-вторых, о больших масштабах криминала. Не случайно российскую приватизацию называют преступлением века».

В результате этого «преступления века» российская экономика была разрушена, произошла резкая дифференциация жителей Российской Федерации, русское население было напрочь оттеснено от собственности и, что естественно при таких условиях, от какой бы то ни было возможности влиять на существующую ситуацию. Проводимая приватизация была воспринята народом весьма спокойно: то ли из-за увещеваний государственных чиновников, то ли из-за уже указанного отсутствия инстинкта самосохранения. Такая приватизация поражала даже наших врагов.

Так, оценивая итоги приватизации в Китае и России, вице-президент Всемирного банка Дж. Стиглиц указывал, что КНР не проводила приватизации государственных предприятий, в России же «большая часть была приватизирована», из-за чего «Россия скатилась на уровень десятилетней давности, в то время как в Китае на протяжении почти двух десятилетий поддерживаются двухзначные темпы экономического роста».

Зачинщики приватизации не только не понесли никакой ответственности за разграбление России, но и многие из них продолжают работать в государственных организациях. Пока не будут привлечены к ответу все соучастники этого преступления, а разворованное имущество не будет возвращено государству или надлежащим образом оплачено, ни о каком развитии государства в сторону права, законности и справедливости не может идти речи. Сегодняшнее преследование некоторых олигархов с участием высшей государственной власти являются, скорее всего, показными, причем проводятся со свойственными правоохранительным органам нарушениями закона, и вряд ли показывают силу власти и ее стремление к праву. Конечно же, это - никакое не возмездие, а чистые попытки передела собственности в пользу новых правителей. Притом, что государство и так раздало почти всю свою собственность, новое Правительство сейчас намерено избавиться от последних остатков государственного имущества аргументируя это всевозможной неэффективностью его использования. Одно не понятно, как же, по мнению Правительства РФ, советские министерства справлялись с бюрократическим аппаратом в десятки раз меньшим и размерами имущества в сотни, а то и тысячи раз больше.

Как бы то ни было, приватизация состоялась. «После приватизации 60 % российских капиталов принадлежит еврейскому бизнесу». Состояние же русского населения в подавляющем большинстве - нищенское. Иногда в прессе проскальзывают такие утверждения или предположения, что развал Советского Союза фактически стал одним из этапов приватизации. То же может стать и с Российской Федерации. «Если сейчас начать разбираться с законностью приватизации, крупные собственники тут же начнут расшатывать государственность. Какие законы могли быть нарушены при приватизации «Норильского никеля»? Российской Федерации? А законы какой-нибудь Красноярской или Сибирской республики при этом не нарушались? Значит, «Норникель» будет жить по этим законам. И кризис 1993 года должен был возникнуть. Будь Хасбулатов во главе парламента или нет. Собственникам был нужен паралич законодательного органа, чтобы завершить приватизацию самой крупной собственности. Принцип экономической целесообразности сработал бы все равно».

Конечно, были и другие факторы, в частности сама советская политика по отношению к республикам. Им были созданы все условия для отделения. Экономическая база - СССР - построил предприятия, которые республики сами некогда бы не получили, финансовые потоки были также значительными. Была обеспечена этническая и территориальная обособленность - обособленный этнос проживал на отдельной территории, власть в республиках принадлежала представителям автохтонных этносов, невзирая на численность проживающего там русского населения. Сохранялись идеологическая и религиозная самостоятельность - за республиками было оставлено право иметь свои религиозные организации, которые в итоге стали центрами единения соответствующих народов и направления их против русских. Россия и русский народ позволили всем безнаказанно обвинять себя во всех грехах, что создало дополнительную основу для отделения от России. Те же самые факторы наличествуют в России и сейчас. Поэтому все предпосылки для распада, имевшиеся при развале СССР, налицо, не хватает только катализатора, которым в свое время выступил Б.Н. Ельцин. Но вовсе не исключен катализатор иного вида, например, окончательное уничтожение экономики, синтезированное вступлением в ВТО, или еще что-нибудь в этом роде.

Что же в итоге принесло русскому правосознанию «смутное» постсоветское время? В первую очередь оно утвердило правовой нигилизм, выраженный в полном неверии в государство и право. Фактически население четко разделилось на две группы. Первая, наиболее активная, но все же малочисленная часть, выражая свой нигилизм вовне, перешла на сторону преступного мира, а те, что считали себя чуть умнее, занялись бизнесом. Но для нашей действительности, предпринимательство - это фактически тоже преступный мир, потому что, работать предпринимателем, честно платить соответствующие налоги в полном объеме, соблюдать различные законы и при этом получать прибыль и развиваться представляется совершенно невозможным. Государство своей политикой по отношению к предпринимателям, созданием различных искусственных препон само толкает их на преступления. Вторая же группа - неактивная, основная часть населения - спокойно позволила обокрасть себя, выгнать многих из домов, а то и поубивать и продолжает свою тихую жизнь, думая только о том, чтобы прокормить себя завтра. Та духовная слабость, которую подавляющее большинство русского населения показало в последнее время, является бесспорным результатом многовековой покорности, привитой русским христианской религией.

После крушения советской идеологии, когда вроде бы все стало можно, в том числе верить, во что захочешь, к тому же через открытые границы ринулись различные иностранные религиозные организации, русские люди, оставшись без коммунистических поводырей, устремились в различные секты. Многие из чуждых сект и религиозных течений уже пропали с российского горизонта, но многие по-прежнему функционируют и набирают сторонников из наивных русских, страждущих какой-нибудь веры. Например, по словам ведущих телевизионных новостей, в Москве сегодня представлены более 80 различных божественных учений и течений.

Государство же, не имея собственной идеологии, стремится заменить ее возрождением и усилением христианства, дабы отвлечь людей от насущных проблем, в том числе делаются попытки введения «духовной грамотности» в школах и вузах, как это было в дореволюционной России. Причем государство либо усердно пытается забыть историю, либо не хочет делать из нее никаких выводов. А история показывает только одно: когда церковь усиливается при слабом государстве, то она начинает его контролировать. В России же церковь создает банки, получает экспортные льготы на «сатанинские» напитки, внедряется в светские учебные заведения, т.е. безмерно усиливается во всех направлениях. Государство же без идеологии и внятной политики только слабеет и теряет авторитет. По аналогичному поводу Никколо Макиавелли сделал очень верное замечание: «французы мало смыслят в политике, иначе они не достигли бы такого усиления Церкви». То же можно сказать и о российских государственных деятелях.

В общем современный постсоветский период очень пагубно сказался на русском правосознании, к тому же в нем проявились самые негативные черты русского правосознания, такие как покорность и терпимость. Общественное правосознание упало до стадии покорности праву, а у весьма значительной части населения переросло в преступное.

Чем же в итоге отразились в русском правосознании и сознании вообще рассмотренные выше факторы, и как классифицировать специфику современного русского правосознания? Думается, можно ответить следующим образом.

Вследствие воздействия указанных факторов, сформировавших этнические особенности, большинство русских людей утратили национальную гордость и способность к борьбе за свои права. Отдав все свои силы развитию российского государства, со временем они потеряли способность защищать себя уже не только от государства, но и вообще от любого посягательства. Большая часть людей, не хочет и внутренне не может переломить себя, чтобы вступить в борьбу за себя, в том числе воспользоваться теми правовыми средствами, которые на самом деле имеются. Конечно, ситуация усугубляется повсеместным давлением чиновников всех мастей. Но люди забывают главное, что чиновники - такие же люди, также боятся потерять работу или взыскание, и на них также можно оказать вполне правовое давление. Как следствие своей слабости люди, теряют веру в себя, право, государство, и, не веря в возможность отстоять свои права, даже не пытаются этого делать. Тем самым они порождают еще большую безнаказанность чиновников, и те еще больше наглеют. В результате наличия такого замкнутого круга правовой нигилизм поражает все уровни, все слои российского общества. Поэтому современное правосознание русского народа можно с большой долей истины свести к правовому нигилизму, который отягощен неспособностью русских бороться за свои права.

Правовой нигилизм давно является предметом изучения ученых-юристов, социологов и других специалистов. В последние годы этой теме также посвящено множество научных работ, в том числе и диссертационных исследований. Хотелось бы подробнее остановиться на одной из последних работ, опубликованной Н.И. Матузовым.

Так правовой нигилизм определяется как «психологически отрицательное (негативное) отношение к праву со стороны граждан, должностных лиц, государственных и общественных структур, а также фактические правонарушающие действия указанных субъектов; данный феномен выступает как элемент сознания (индивидуального и общественного), так и способ, линия поведения индивида либо коллектива».

Формы выражения правового нигилизма, как правило, являются в то же время и его источником как для тех, кто выражает его вовне, так и для тех, кто видит его проявление. Для тех, кто выражает свой правовой нигилизм вовне, будет источником не сам нигилизм как таковой, поскольку он уже присутствует в данном человеке, а безнаказанность его проявления, которая еще больше усиливает нигилизм, приобретающий от этого все более жесткие формы.

Правовой нигилизм проявляется либо в активном действии, направленном на нарушение действующих законов и иных нормативно-правовых актов, либо в пассивном неуважении, недоверии к праву и государству. Наиболее опасны для общества, конечно, активные действия, но и пассивное неуважение, соединенное с терпимостью к противоправным действиям, также опасно, поскольку усиливает желание правонарушителей воспользоваться этой терпимостью. «Пассивный» правовой нигилизм присутствует сейчас у подавляющего большинства российского общества, причем многие могут перейти и к «активному», при условии получения выгоды.

Следует подробно рассмотреть формы выражения правового нигилизма, как характеристики современного российского правосознания. Сделаем это, анализируя формы предложенные и сформулированные Н.И. Матузовым. Наиболее опасной и распространенной формой правового нигилизма он называет: «1. Прямые преднамеренные нарушения действующих законов и иных нормативно-правовых актов». Это наиболее яркая форма проявления «активного» правового нигилизма, т.е. умышленное нарушение законов и подзаконных актов публичного, цивильного, материального и процессуального права, причем норм не только положительного, но и естественного. К умышленным нарушениям права, по нашему мнению, следует отнести также и злоупотребление правом, создающее субъектам необоснованные проблемы. Например, предъявление необоснованного иска с соответствующим обеспечением предмета иска, скажем, ареста расчетного счета, может привести к тому, что за время судебного разбирательства предприятие, чей счет арестован, попросту обанкротится, так как его предпринимательская деятельность будет приостановлена на длительный срок.

Самая же грубая и опасная форма проявления правового нигилизма -это преступность. Сегодня в России этой раковой опухолью поражено все общество, весь государственный организм сверху донизу. Только чрезвычайно жесткие, но исключительно законные методы могут решить проблему преступности. В первую очередь, конечно же, необходимо очистить от криминалитета правоохранительные ряды. Сразу это сделать очень трудно, а может, и невозможно, но на первом этапе, проводя активные систематические чистки в органах охраны правопорядка, по крайней мере, можно запугать остальных и заставить их следовать закону. Но это только на первом этапе. В любом случае необходима планомерная правовая политика по очистке государством самого себя от поразившей его скверны. Современное же российское государство никаких серьезных попыток декриминализации правоохранительных органов не делает, будучи не в состоянии даже просто выработать глобальную программу, не говоря уже о каких-либо решительных действиях.

В то же время преступность является мощным и практически неисчерпаемым источником правового нигилизма, мрачная зона которого стремительно расширяется, захватывая все новые и новые сферы влияния, разлагая весь организм общества и государства.

С выделением такой формы выражения правового нигилизма, как «2. Повсеместное массовое несоблюдение и неисполнение юридических предписаний» нельзя согласиться с Н.И. Матузовым. При такой форме правового нигилизма субъекты «попросту не соотносят свое поведение с требованиями правовых норм, а стремятся жить и действовать по своим правилам». Но в том то и дело, что если люди не соотносят свое поведение с законом, значит, они его нарушают, а раз нарушают, значит, должны нести ответственность. Одна из главнейших задач государства - обеспечить, в том числе через систему правового воспитания, именно исполнение предписаний (соотнесение поведения), убедить в необходимости, а если потребуется, то и заставить, людей соблюдать эти предписания. Для установления реально сильной власти и демонстрации ее эффективности, да и в целях самосохранения, государство просто обязано любым способом заставить всех, по крайней мере, большую часть народа, особенно собственных чиновников соблюдать закон в каждом своем действии, поскольку неисполняемость законов - «признак бессилия власти, ее недееспособности и неэффективности». По сути же, нет существенного различия между умышленным нарушением и игнорированием закона. Теоретическое же разделение понятий «несоблюдение» и «нарушение» создает только иное отношение к санкциям, применяемым к таким правонарушителям. Поэтому такое разделение полагаем не совсем правильным.

Следующей формой правового нигилизма по Н.И. Матузову является «3. Издание противоречивых, параллельных или даже взаимоисключающих правовых актов». Конечно, непродуманные, недоделанные взаимоисключающие правовые акты - это плохо и для государства, - они показывают его несостоятельность и неэффективность, и для народа, который, видя метания государства, при создании скороспелых норм права, которые могут тут же отменяться, порой даже не вступая в силу, понимает, что государство создает их, не имея серьезной программы, строительства нормативно-правовой системы. Яркий пример - обе части Налогового Кодекса РФ, каждая из которых в свое время претерпевала значительные изменения до своего вступления в силу, и их модификации все продолжаются. Что же говорить о менее важных для государства нормативно-правовых актах.

Это, конечно же, обоснованное выделение формы, но больше, источника правового нигилизма. Правда, если посмотреть с другой стороны, то для большинства населения нет особой разницы, что там издает государство, если все равно все в меру сил и возможностей стараются исполнять его предписания как можно реже. В России законы и иные нормы соблюдают только в порядке исключения, когда уже некуда деваться, или это делает малочисленная законопослушная часть населения, которая потом за это часто жестоко расплачивается. Так, Н.И. Матузов пишет, что «международные эксперты оценивают наше законодательство на четверку -оно, по их мнению, в целом вполне прогрессивно и демократично, а за его соблюдение, исполнение, претворение в жизнь ставят жирную двойку». Поэтому, конечно, важно, чтобы законы и иные нормы создавались в одном правовом пространстве и по четкой системе, но еще важнее, чтобы они соблюдались и выполнялись.

«4. Подмена законности политической, идеологической или прагматической целесообразностью», досталась России по наследству от Советского Союза. Даже тогда, когда в стране торжествовали социалистическая справедливость и законность, они благополучно приносились в жертву политической или идеологической целесообразности момента. Так, неизгладимое впечатление, произвели на нас события, предшествовавшие перевороту 1993 г., когда различные чиновники -представители высшей государственной власти, ссылаясь на некие «демократические ценности», заявляли, что они эти законы соблюдать не будут, потому что считают их не соответствующими моменту, рынку и другим ценностям. С тех пор многое изменилось, в частности, понятие «законность» вообще исчезло из лексикона наших политиков и официальных правоведов, появились различные «научные» обоснования того, что закон можно пододвинуть, если очень надо, и т.д. Конечно, подмена законности различного рода целесообразностью совершенно недопустима в государстве вообще и особенно в стремящемся стать «правовым», она порождается чувством безнаказанности тех чиновников, которые это делают. А то, что такая форма проявления правового нигилизма может быть доступна только государственным чиновникам, - очевидно. Правда, здесь возможно одно исключение, подтверждающее правило: подменяемость законности, сопряженная с нарушением действующего закона, доступна еще и движениям, стремящимся к смене власти. Но такое движение обязательно понесет ответственность за нарушение закона и законности - об этом всеми способами постарается позаботиться действующий режим. Единственным оправданием для такого движения служит только победа, поскольку, как известно, победителей не судят. Еще Ж.Ж. Руссо заметил: «Деспот не может жаловаться на свергающее его насилие». Это значит, революция - не всегда зло, т.е. революционное движение на пути к власти, вдохновляемое народническими и патриотическими целями, может, а на каком-то этапе и должно, отступить от действующих антинародных законов, чтобы изменить порядок вещей.

Как источник же правового нигилизма подмена законности влияет на все слои населения самым негативным образом.

«5. Конфронтация представительных и исполнительных структур власти на всех уровнях», действительно имела место в России в начале 90-х г., но быстро сошла на нет. Конфликты возникали только в период «ранней демократии», когда старые Советы и съезды не находили контакта с новым Президентом, а региональные - со своими губернаторами. Конфликты были урегулированы стрельбой из танков и новой Конституцией РФ. Руководитель исполнительной власти получил возможность создавать Думу такой, какую хотел, используя для этого какую угодно «партию власти». Ельцину это не всегда удавалось, а может, ему этого и не хотелось, возможно, он хотел поиграть в демократию. Такую великолепную «аппозицию», какую представляла да и представляет собой Коммунистическая партия Российской Федерации, не так-то просто найти. КПРФ обвиняла правительство в антинародности, а потом вместе с его представителями шла креститься в церковь, выдвигала громкие обвинения только для того, чтобы ее рейтинг не падал и народ не перешел на сторону более радикальных партий, которых, в том числе и в коммунистическом движении, немало. Никакого радикализма проверенное партийное руководство даже на словах не допускало и не допускает. Попытки сместить Президента РФ были вялыми, даже на первом этапе не доводились до конца и, вроде бы под угрозой роспуска Думы, спускались на тормозах. КПРФ ни в Москве, ни в регионах даже не пыталась проводить антиправительственную пропаганду. Лишь вялые митинги, состоящие в основном из пенсионеров, напоминают о существовании этой партии.

В общем - это чисто номенклатурная коммунистическая партия, оставшаяся от «застойных» времен, только отлученная от власти и стремящаяся дружить с новой властью и угождать ей. В целом со времени первого созыва Думы все конфликты между ней и исполнительной властью представляются лишь игровой ширмой, за которой обе власти спокойно договаривались.

Конфликт между законодательной и исполнительной властью в нормальной ситуации неизбежен, если та и другая власти имеют реальные различные программы и действуют в соответствии с ними. Просто в силу политической целесообразности эти конфликты не должны выходить на публику. Однако в России вовсе не потенциальный конфликт между ветвями власти является источником правового нигилизма, а то, что люди понимают, что от их голосов фактически ничего не зависит, и никакие увещевания Центризберкома о том, что вот именно на этих выборах будет все великолепно, что они создали абсолютную систему защиты, что все голоса будут честно подсчитаны и т.д., не очень помогают изменить ситуацию. Народ, у которого единственной возможностью повлиять на власть в государстве в принципе было только участие в выборах, теперь потерял и этот шанс. Именно это порождает и усиливает нигилизм по отношению к государству и исходящему от него праву.

Дума, на наш взгляд, вообще постоянный источник нигилизма. От нее, исходят совершенно недоделанные и непродуманные законы, которые, не вступая в силу, многократно изменяются, а потом могут вообще, не вступив в действие, отозваться. Такие законы - явный брак законодателей, за который необходимо наказывать. Демонстрация же по центральным каналам депутатов и их помощников, бегающих по залу и нажимающих кнопки за своих собратьев, не может улучшить имидж государства и закона, принятого таким образом. Мало того, что фактически получается, что такой закон нелегитимный, так еще эти «народные избранники», кормящиеся за счет народа, не желают выполнять свою одну единственную функцию, для чего их кормят и содержат, - это принимать законы. Они же совершают беспричинные прогулы, и их никто не наказывает, хотя вроде бы законы едины для всех, но на деле все-таки это не так.

Не так давно разразился скандал в Европарламенте в связи с тем, что его депутаты не ходят на заседания, а посылают голосовать своих помощников, получая при этом ежедневное довольствие. Специальная комиссия, по сообщению СМИ, намерена возложить на таких депутатов огромные штрафы и ввести новую систему, исключающую возможность голосования лица, заменяющего депутата. Вряд ли, конечно, наша исполнительная власть пойдет на это, тем более при последней «ручной» Думе.

Все это - неиссякаемый источник правового нигилизма у русского народа. И пока Дума, правительство, Президент и другие чиновники не будут нести реальную персональную ответственность за каждое свое действие, решение или, наоборот, бездействие, неуважение к закону, Конституции и т.д., нигилизм в массах будет только расти.

Как форма проявления правового нигилизма конфронтация представительных и исполнительных структур власти на всех уровнях давно уже не актуальна, да, впрочем, никогда такой по-настоящему не была. Исполнительная власть всегда умело договаривалась с законодательной по всем необходимым моментам.

«6. Нарушение прав и свобод человека» без сомнения одна из самых серьезных форм правового нигилизма и его постоянный источник. Правильнее сказать, что сама работа правоприменительной системы представляет собой, на наш взгляд, самый значительный источник правового нигилизма. Под правоприменительной системой понимается не только правоохранительные органы. Ведь любой нотариус может, например, отказаться заверять какой-либо документ в нарушение «Основ законодательства о нотариате», просто так, потому что ему показалось, что этого не следует делать, или не захотелось, или из-за безграмотности. А практика показывает, что воздействовать на тех же нотариусов путем жалоб в соответствующую нотариальную палату, с каждым годом все труднее, они уже совершенно не боятся нарушать закон, требуя, что вздумается, или отказываясь выполнять соответствующие действия по надуманным причинам или просто без них. В суд же обжаловать действия нотариуса, обратятся очень немногие и то только тогда, когда без этого нельзя обойтись. В обычных же случаях люди пойдут искать другого нотариуса либо будут вынуждены заплатить деньги этому.

О правоохранительных же органах можно говорить бесконечно. Практически каждое их действие сопряжено с нарушением закона.

Незаконные задержания, обыски транспорта, граждан; избиения задержанных для дачи нужных показаний; заказные возбуждения уголовных дел или их платное прекращение; незаконные вторжения в помещения; подбрасывание задержанным оружия, наркотиков.

Наркотики - вообще самое любимое средство для установления «взаимопонимания» с гражданином. Тем более что определения их крупных размеров в Уголовном Кодексе до недавних пор не было, а раз так, то сам Верховный суд РФ указывал, что все зависит от судьи: «Имея в виду, что законом не установлены критерии отнесения находящихся в незаконном обороте наркотических средств или психотропных веществ к небольшому, крупному, особо крупному размеру, этот вопрос должен решаться судом в каждом конкретном случае, исходя из их количества, свойств, степени воздействия на организм человека, других обстоятельств дела и с учетом рекомендаций, разработанных Постоянным комитетом по контролю наркотиков. Выводы о размере наркотических средств или психотропных веществ должны быть мотивированы в приговоре». Те же рекомендации, разработанные Постоянным комитетом по контролю наркотиков, устанавливают, например, что «все препараты и смеси, содержащие в любом количестве наркотические средства Списка I Перечня наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, утвержденного Постановлением Правительства РФ от 30.06.98 № 681, полностью запрещены на территории Российской Федерации». Таким образом, крайне незначительные размеры наркотиков, предполагающие значительные сроки заключения, не могут не возбуждать желания их подбросить. Соответственно начинается вымогательство денег за то, чтобы дело не пошло дальше. Тем более при нынешней системе, если дело пойдет дальше, то его однозначно доведут до суда, где человека практически всегда осудят, независимо от наличия доказательств вины. В той связке, в которой сейчас действуют прокуратура и суды, установился принцип: если не решил свою проблему раньше, а довел до суда, значит, уже виноват.

Показательно, что когда законодатели все-таки решились определить наказуемый размер наркотиков и была внесена поправка в примечание к статье 228 УК РФ, определяющая крупный размер наркотических средств в размере, превышающем среднюю разовую дозу потребления в десять и более раз, милицейские чины всех уровней подняли шум, что, мол, это очень плохо скажется на их работе.

Жалобы на действия сотрудников правоохранительных органов, как правило, не имеют никакого действия, поскольку их рассматривает тот же районный суд, с которым у районного ОВД «полный консенсус», либо вышестоящий начальник, который обязан защищать своих сотрудников. В итоге бытующее мнение, что сейчас более половины осужденных и отбывающих свой срок, осуждены незаконно, думается, вполне обоснованно.

Какова же должна быть реальность, если иногда даже сами эти органы признают факты беззакония в своих рядах! Так, Н.И. Матузов приводит со слов Генпрокуратуры РФ такие цифры: «только в 2001 было незаконно арестовано 1 300 граждан, проведено без санкции прокурора 25 000 обысков, выемок, задержаний. Укрыто от учета 122 тыс. преступлений. Практикуются недопустимые методы допросов, выколачивание признаний, пытки, издевательства». Далее Н.И. Матузов цитирует министра внутренних дел РФ: «расплодившиеся милицейские «крыши», которые успешно конкурируют с криминальными, это не миф. Избиение задержанных в отделениях стали чуть ли не нормой жизни».

Таким образом, правоохранительными органами постоянно нарушаются права и свободы граждан, а отсутствие нормальной системы контроля над ними приводит к бесполезности большинства жалоб, что еще больше усиливает их безнаказанность. Необходимость изменений в системе контроля правоохранительных органов назрела давно, но пока достаточно бесперспективна.

«7. Национально-правовой нигилизм» в понимании Н.И. Матузова не совсем понятен. С одной стороны, он пишет, что забыты либо прямо отрицаются такие понятия, как «дружба», «братство», «единение народов», с другой же стороны, что явно игнорируются, ущемляются национальные интересы русских.

Все-таки мы полагаем, что, по мнению Н.И. Матузова, национализм есть проявление правового нигилизма. В целом может это и так, только с учетом того, что русский народ страдает не от избытка национализма, а как раз, наоборот - от его недостатка, национализм следует рассматривать как необходимый элемент существования нации и национальной гордости. В чужом национализме, который направленном против русских, конечно, нет ничего хорошего, но дело вовсе не в том, что кто-то не любит русских. Дело в самих русских, которые в большинстве своем не хотят, а порой и бояться проявлять свою национальную гордость, пытаясь при этом всем помогать и всех любить. Великобритания когда-то озвучила самый верный принцип для любого государства в международных отношениях, которого придерживается большинство современных развитых государств: «Нет друзей, нет врагов, есть только национальные интересы». Дружба с любым государством или народом должна рассматриваться только с позиции выгоды для нашей нации. Тот же, кто не друг, т.е., не приносит реальной пользы, - всегда враг и, рассматривая его так, надо максимально усложнить ему жизнь, не вступая в открытое столкновение. Все друзья и союзники - временные, поскольку могут завтра стать врагами, поэтому союзы должны заключаться на взаимовыгодных началах для сторон, при этом важными для нас могут быть исключительно наши интересы. Никто не будет уважать нас, русских, если мы сами себя не уважаем. Почти все нацменьшинства, проживающие на территории России, даже украинцы, позволяют себе выпады различной интенсивности и агрессивности по отношению к русским. Сами же русские боятся даже самого слова «национализм», произнесенного в наш адрес.

Корни национализма лежат в самой национально-родовой связи человека с его Родиной и предками. Национализм - это четкое определение своей принадлежности по национально-родовому признаку, которая является единственно возможным реальным способом идентификации себя в жизненном пространстве по признаку «свой - чужой». Если человек соединяет себя духом с нацией, то любой другой ее представитель будет для него «свой». Национализм присущ любому нормальному человеку. Не признающий себя националистом либо не понимает самой сути этого явления, как связи с предками, либо отвергает свои национально-родовые корни в угоду каким-либо практическим интересам. Конечно, указанное правило неприменимо к людям без нации, т.е. когда их обозримый род представлен смешением крови разных наций и когда их жизнь не связана с территорией кого-либо из предков. Это люди, которым слова «национальная принадлежность» не говорят ни о чем. Однако и среди них встречаются близкие по духу к какой-либо из составляющих их кровь национальности. В основном так выражается внутреннее, естественное желание человека иметь корни, и он прилепляется, хотя бы по духу, к какой-либо нации, чтобы тем самым стать сильнее.

Националистом является каждый человек независимо от его желания признать этот факт. Люди не хотят, а скорее боятся, называть себя националистами из-за сложившегося негативного отношения к самому слову «национализм», опороченному советской интернациональной пропагандой и его исторической связью с Великой Отечественной войной, хотя совершенно глупо пытаться исключить из своего лексикона какое-либо слово только лишь из-за его связи с каким-то событием. Победившее государство просто определило, что национализм - это «плохо», а интернационализм, который проповедовался коммунистами, - это «хорошо». Но последствия советского интернационализма мы видим до сих пор, и еще неизвестно, сколько поколений наш народ будет проливать свою кровь за то, чтобы восстановить былое величие могучей Российской империи, и будет ли это возможно вообще. Русские люди, развращенные интернационализмом, должны осознавать свою национальную сущность. Это единственно возможная и на самом деле правильная основа для объединения всех русских по духу.

Бесспорно, что русские, как и подавляющее число наций на нашей планете, не имеют чистой крови, а по большому счету и недопустимо пытаться определять чистоту крови: могут начаться внутренние распри, где каждый будет доказывать, что у него русые волосы светлее, значит, он более русский, чем другой. Это неправильно. По нашему мнению, дело в чистоте не крови, а духа. Тот человек, который живет мыслью, что он русский, готов защищать свою великую Родину от любого врага, связывает себя с этой землей и ни с какой другой, даже если у него раскосый разрез глаз или черные волосы, значительно в большей степени русский, нежели человек с русыми волосами и голубыми глазами, который, сидя где-нибудь в Америке, поносит свою Родину.

В целом же относить национализм к формам проявления правового нигилизма допустимо, но только при условии нарушения законов людьми на национальной почве.

«8. Доктринальная форма правового нигилизма, проистекающая из некоторых старых и новых теоретических постулатов», видится как самый меньший и самый несущественный источник правового нигилизма, потому что на всякие правовые доктрины реагируют только различного рода ученые, изучающие правовые теории, а не широкие массы населения. Для масс абсолютно все равно естественное или положительное правопонимание будет доминировать в теории; все равно, как будет звучать то или иное определение права, и т.д. В итоге же различные доктрины быстро приводятся к единому знаменателю и приобретают единый образ, как только государство обзаводится собственной правовой идеологией. Как форма проявления правового нигилизма она тоже весьма сомнительна, так как человек может придерживаться верной или неверной правовой доктрине и разрабатывать ее сколько угодно, но пока он живет и действует в рамках закона, это не имеет совершенно никакого значения для окружающих.

Указанные выше формы проявления правового нигилизма, в общем, можно свести к одной - несоблюдение права и закона гражданами и государством. И именно здесь кроется единственная возможность преодоления правового нигилизма: необходимо заставить всех неукоснительно соблюдать закон и в первую очередь государственные органы. Только выполняя закон само, государство будет иметь моральное право требовать того же от своих граждан.

Правовой (и не только), нигилизм начал активно усиливаться с 90-х г. XX в. не только из-за развала правовой системы, но и из-за изображения различного рода либеральной интеллигенцией всей русской истории как сборища ошибок. Со страниц газет и сейчас, правда, в более завуалированной форме, чем в 90-е г., на русский народ выплескивается различные поношения русской истории, осмеивается прежний опыт. Эти «ученые» всеми средствами пытаются доказать, что русские - никчемная нация. На словах соединяя себя с нацией, они посыпают голову пеплом, причитая, как же плохо мы жили. В итоге все сводится к идеализации «западных» образов. Без сомнения, народ, которому каждый день внушают, какое он ничтожество, вместе с его историей, рано или поздно начнет в это верить. А раз так, то не будет ни национального достоинства, ни стремления к борьбе за свою землю и свои права. Чтобы преодолеть такое крайне вредное для народа влияние враждебной идеологии, необходимо проводить свою пропаганду и антипропаганду, чего в нашей стране не делается со времени М.С. Горбачева.

Покорность и терпимость, которую русский народ приобрел в своем историческом прошлом, в настоящее время проявляются особенно болезненно. Сейчас, когда в стране уже реально действует жесткий принцип капитализма «ешь или съедят тебя», большинство народа демонстрирует всем свою слабость и нежелание бороться за свои права. И, естественно, их «едят». Помимо жесткого раннего капитализма, который наша страна пытается пережить, присутствует в очень большой степени указанный выше правовой нигилизм, проявляемый органами государственной власти особенно сильно и беспардонно. Чиновники всех мастей считают чуть ли не своим долгом унизить обратившегося к ним человека. Самое показательное, конечно, поведение судей в судах общей юрисдикции, особенно в районных центрах, там людей вообще ни во что не ставят. Но самое главное не в проявляемом к гражданам неуважении того или иного чиновника, по большому счету в любом сообществе человек стремится поставить себя выше других, которые должны препятствовать этому. Люди должны ставить на место зарвавшихся чиновников, направляя жалобы, да и просто в общении показывая свою силу и готовность защищаться. В большинстве случаев агрессор теряет прыть и стремление продолжать агрессию, если сразу же встречает противоборствующую силу, дающую ему адекватный отпор.

По сущности своей, правовой нигилизм и неспособность к борьбе за свои права - это два взаимосвязанных элемента. Правовой нигилизм проявляется особенно сильно там, где люди прогибаются под его агрессией, и отступает, получая отпор. Только избавившись от неуважительного отношения к самим себе, своему праву, люди начнут вытеснять правовой нигилизм из нашего общества. Если же государство действительно желает изжить правовой нигилизм, захлестнувший нашу Родину, то оно должно помочь людям преодолеть свою терпимость к бесправию, покорность судьбе, неумение постоять за себя, свои интересы, проводя соответствующее правовое воспитание, и создать эффективную систему, обеспечивающую защиту человеку, обратившемуся с жалобой на нарушение своих прав. Это единственный способ выхода из кризиса правосознания, который в принципе может существовать.

Автор: Щедрин О.Г.