Использование норм обычного права на Северном Кавказе в развитии советского законодательства
В послевоенное время на Северном Кавказе советское уголовное право формально полностью вытеснило адатные нормы в этой сфере права. К 1950-м годам в значительной степени изменилось традиционное уголовное правосознание народов Северного Кавказа, исчезла как таковая адатная судебная практика, трансформировавшись в переговорный процесс нейтральных посредников и выплату добровольных денежный компенсаций. В значительной степени сузил свои рамки и изменился институт кровной мести.
Согласно данным партийного архива республики Северной Осетии, в 1930 г. официально в регионе произошло три убийства на почве кровной мести. Эти правонарушения рассматривались в народном суде Северной Осетии. Было осуждено 8 чел. В 1931 г. произошло четыре случая. Осуждено 5 чел. В 1940 г. не было зарегистрированных случаев. В 1940-1950-е годы официально сообщалось лишь о единичных случаях совершения кровной мести. В 1950-е годы такая ситуация сохранялась. На одном из собраний парторганизации Северной Осетии говорилось, что «есть случаи, когда отдельные люди пытаются культивировать кровную месть».
С 1940-х годов институт мести трансформировался в скрытые формы. Открыто никто не решался отомстить за кровь убитого брата, родича. Появились «непрямые» форм мести. Так, после драки или нанесенного оскорбления виновного могут опозорить во время какого-либо торжества. Например, ему не дают произнести тост или во время тоста говорят о нем плохо и т.д. В Северной Осетии, по замечанию С.Д. Кулова, с 1940-х годов кровная месть также стала принимать новые формы. Так, если представители одной фамилии оказались в руководстве колхоза, то они могли вредить свои противникам, используя свои властные полномочия. Враждующие стороны могли создавать группировки, которые проводили клеветнические кампании друг против друга. Одной из распространенных форм некровной мести стало лжесвидетельство.
Но страх перед кровной местью сохранялся практически у всех северокавказских народов. В докладе С.Д. Кулова на одном из партийных пленумов, датируемого 1940 г., говорилось о том, что осетины отказывались давать показания в советском суде из-за боязни отмщения. В большей степени, по данным А.И. Барамия и А.А. Плиева, кровная месть сохранялась в те годы в Абхазии и Чечне.
Трансформация института кровной мести особенно ярко видна на примере, появившемся в 1960-е годы в различных регионах Кавказа и Средней Азии - новой категории лиц, готовых совершать убийства на почве кровной мести, а именно - наемные убийцы.
В 1960 г. советское государство приняло новый Уголовный и Гражданские кодексы. В это время в советской правовой политике и идеологии произошли изменения: с одной стороны, принятый новый УК РСФСР значительно ужесточил меры борьбы с преступлениями, совершаемыми на почве кровной мести и другими пережитками местных обычаев; а с другой, вместо понятия бытовые преступления, к которому апеллировали юристы в довоенное время, появились новые понятия; полезные и вредные обычаи (или адаты). Полезные адаты - традиции общественного быта (почитание стариков, посредничество при переговорах, охрана общественного порядка и собственности). Советское государство решило поставить полезные адаты на службу советской власти.
Советская власть 1950-60х годов начала с того же, что и российско-имперская в пореформенное время, а именно: с формирования системы местного самоуправления: создание сельских советов старейшин, расширение полномочий сельских сходов, формирование новых органов - Хасэ.
В Уголовном кодексе РСФСР 1960 г. сохранилась категория преступлений, составлявших пережитки местных обычаев (гл. XI), были включены три группы обычаев: 1) преступления, посягающие на равноправие женщин и мужчин, - уплата и принятие выкупа за невесту (калым), принуждение женщины к вступлению в брак, принуждение женщины к продолжению брачного сожительства, воспрепятствование женщины вступлению в брак, похищение женщины для вступления с нею в брак, двоеженство и многоженство; 2) преступления, объектом которого является физическое и нравственное развитие несовершеннолетних (мужчин и женщин) - заключение брака с лицом, не достигшим брачного возраста, вступление в фактическое брачное сожительство с лицом, не достигшим брачного возраста; 3) уклонение от примирения, убийство из кровной мести, убийство женщины «на почве пережитков прошлого отношения к женщине».
В реальности умыкание девушек как форма брака на Северном Кавказе сохранялась и в послевоенное время и сохраняется до сих пор. Как правило, оно происходит по взаимному согласию. Иногда умыкание происходит и без согласия девушки. В этих случаях сохраняется традиционное адатное примирение. Посредники - авторитетные родственники и лица старшего поколения начинают переговоры с родственниками невесты до тех пор, пока они не получат согласие на брак. Одновременно во время переговоров рассматривается и размер калыма. В настоящее время неофициально сохраняется и калым.
В редких случаях похищения возбуждались и возбуждаются уголовные дела, но если девушка соглашается на брак с тем, кто ее похитил, то такие дела закрываются.
Начиная с 1960-х годов обычно-правовая традиция похищения невест, стала сопровождаться совершением более тяжкого преступления - изнасилованием как способу принуждения девушки к вступлению в брак. Последствия таких похищений стали более серьезными, и подобные дела вновь стали поступать в советские суды. Однако в целом как в 1950-е годы, так и в 1980-е большинство ситуаций, связанных с похищением невест и их последующим изнасилованием регулируются путем проведения адатных переговоров об устройстве брака и выплаты калыма. Иногда между родственниками девушки и похитителя возникают отношения кровной вражды. Для того чтобы разрешить такую ситуацию, требуется время, поэтому обычно группа похитителей вместе с девушкой пользовалась традиционным гостеприимством чаще всего в отдаленном селении с тем, чтобы односельчане, выступающие в качестве посредником (фидауагкак, осетин.) и родственники в это время смогли уладить ситуацию.
Примирение при похищении девушек бытовало и у осетин. Как только случалось похищение, в семью девушки шли, как сказано в архивном деле, ходатаи или по-осетински минавардтее (родственники и соседи похитителя), которые начинали вести переговоры с родственникам девушки о браке и размере калыма. Чаще всего девушка и ее родители соглашались на брак. Если ко времени примирения уже было возбуждено уголовное дело, то дело закрывалось. Как видно из протокола одного из партийных заседаний конца 1950-х годов, в сел. Стур-Дигора два осетина, работавшие в школе, изнасиловали молодую учительницу. Дело было передано в прокуратуру, которая начала проводить расследование. Одновременно с этим посредники начали вести переговоры с девушкой и ее родственниками, в результате чего потерпевшая и ее мать написали заявление, что никаких претензий не имеют к насильникам. Дело было закрыто. Если девушка или ее родственники не соглашались, то применялись и угрозы: девушке объясняли, что если она не согласится выйти замуж, то похитителя осудят и это вызовет кровную месть между ее фамилией и фамилией похитителя. И, как сказано в архивном деле, «в итоге она сделает несчастными и своих родителей, и родственников». Как правило, похищенные девушки, давали согласие на брак.
В 1983 г. житель селения Лескен. П похитил совершеннолетнюю девушку из соседнего селения Верхний Лескен. Парень привез девушку к своим родственникам, ночью изнасиловал, а утром по обычаю отправил группу своих родственников к родителям невесты для ведения переговоров о браке и к своим родителям с сообщением о предстоящей его женитьбе. Вечером к молодым приехал дядя девушки. Потерпевшая изъявила желание уехать домой, однако дядя уговорил ее остаться. На следующий день дядя приехал вместе с матерью девушки. Последняя - наотрез отказалась от брака с насильником. Родственники были вынуждены забрать ее домой, и возбудить уголовное дело против несостоявшегося жениха. Началось расследование. Одновременно авторитетные родственники обвиняемого вели переговоры с матерью девушки и ее дядей. Через 10 дней им удалось получить их согласие на брак. На следующий день родственники жениха, две женщины и двое мужчин, приехали в дом девушки и торжественно перевезли ее в дом будущего мужа. Девушка забрала свое заявление из правоохранительных органов. Дело было закрыто. Молодые поженились, у них родилась девочка, однако согласия в семье не было, и через 5 лет супруги развелись.
Кровная месть в 1950-1980-е годы. В Уголовном кодексе РСФСР 1960 г. сохранилась категория преступлений, составлявших пережитки местных обычаев (гл. XI), было включено уклонение от примирения, убийство из кровной мести, убийство женщины «на почве пережитков прошлого отношения к женщине».
Если в предыдущих уголовных кодексах РСФСР убийство на почве кровной мести относилось к преступлениям, составлявшим пережитки родового быта, то в УК 1960 г. оно уже не имело специального состава - убийства, совершенного на почве кровной мести. Этот вид убийства отнесли к общему составу об умышленном преступлении.
По УК РСФСР 1960 г. различались убийства двух видов: убийства, совершенные на почве кровной мести, и убийства из мести, отнесенные к разным статьям УК РСФСР. Убийства на почве кровной мести рассматривались как умышленные убийства при отягчающих обстоятельствах по ст. 102 п. «к». К ним применялись две меры наказания: тюремное заключение от 8 до 15 лет и смертная казнь. Убийство из мести рассматривалось по ст.103. К нему относились преступления, совершенные без отягчающих обстоятельств. Такое различие помимо УК РСФСР было зафиксировано в УК еще трех союзных республик: Грузинской ССР, Туркменской ССР, Казахской ССР.
Как указывал А.И. Барамия, преступления на почве кровной мести, в 1960-1980-е годы, как правило, готовились, открыто, иногда даже при одобрительном отношении к этому со стороны ближайших родственников мстителя, и о подготовке убийства на почве кровной мести знали многие из окружающих, тем не менее, никто и никогда не сообщал об этом органам власти. В тех случаях, когда правоохранительные органы знали о готовящемся убийстве, они не предпринимали никаких мер по его предупреждению и не возбуждали, согласно ст. 190, уголовных дел за недоносительство. Это осложняло оперативно-розыскную работу республиканских правоохранительных органов. Сельчане, знавшие детали уже совершившегося преступления на почве кровной мести, отказывались предоставлять информацию в правоохранительные органы, что, безусловно, было связано с боязнью совершения над ними мести. Местные жители не называли имен преступников, а если и называли в редких случаях, то отказывались помогать в их розыске и задержании.
Такая ситуация продолжается до сих пор. Так, по данным Генерального прокурора КБР на 1995 г., 23 % убийств, совершенных в сельской местности, и 40 % - в Нальчике не раскрываются. Горцы могли и вовсе заниматься укрывательством преступников. В Грузии, Армении, Чечне и других регионах Кавказа в ряде случаев правоохранительные органы не занимались розыском преступников, совершивших преступление на почве кровной мести. Часто потерпевший, виновный и их родственники скрывали от органов милиции и суда, что убийство совершено на почве кровной мести, выдавая его за убийство при необходимой обороне, в драке, на почве бытовых неприязненных взаимоотношений.
Советские юристы и правоохранительные органы Северного Кавказа в послевоенное время постепенно установили довольно либеральный правовой режим. В послевоенное время горского судопроизводства официально не было. Адатный суд как таковой советское государство не возобновило, тем не менее, примирение с добровольной выплатой композиции или выселением виновного и его семьи за пределы селения, стало поощряться как местной администрацией, так и сельчанами. В целом сфера применения посреднических переговоров крайне сузилась. Умышленные правонарушения ими вовсе не рассматривались. В посредническом процессе произошло смещение акцентов. П. Гарб указывает, что в обычно-правовой практике выяснение действительной вины подозреваемого перестало быть целью советского примирения. Основная задача советского посредничества состояла в примирении сторон без ущемления их достоинства.
В 1960-е годы советская администрация на Северном Кавказе вновь обратилась к нормам адата и начала на основе принципа адатных переговоров создавать примирительные комиссии для примирения враждующих фамилий. Такие комиссии были созданы в Чечне, Ингушетии, Аджарии, Дагестане.
Показательно в реализации советского правотворчества отношение к советской мере наказания - смертной казни. Примерно с конца 1950-х годов северокавказские народы стали рассматривать смертную казнь как акт возмездия, переложив, таким образом, совершение мести на советское государство и советский суд. Для этого во время судебного процесса в советском суде родственники потерпевших или односельчане просили, настаивали, требовали, иногда даже в ультимативной форме определение судом виновному меру наказания в виде смертной казни. Обычно они приводили один аргумент в своих письменных прошениях в Верховный суд: если это не сделает государство, то возмездие совершат они сами. И.Л.Бабич приводит одно такое прошение. Жителя селения, у которого в 1979 г. был убит сын, подал прошение на имя Начальника Баксанского РОВД А.Х.Т., в котором говорилось следующее: «я не успокоюсь, пока их не убьют Если Верховный Суд Кабардино-Балкарской Автономной ССР не может это сделать (т.е. приговорить обвиняемых к смертной казни - А.В.), то прошу передать дело в Москву. Если с ними не справится закон, я боюсь, что между нами начнется кровопролитие Смерть за смерть, кровь за кровь (курсив - А.В.)». Копию этого письма он направил на имя Главного Прокурора Баксанского района КБАССР Ш. Бывали и коллективные прошения о назначении меры наказания в виде смертной казни. Верховные суды внимательно относились к настроениям, которые появлялись во время тех или иных судебных процессов. Если судьи понимали, что их решение могло вызвать серьезный раскол в обществе, они направляли дело в Москву, снимая с себя обязательства следовать северокавказским традициям.
На Северном Кавказе пытались ввести в государственное судопроизводство и другую норму адата, а именно: выселение семьи виновного на жительство в другое селение. И.Л. Бабич приводит ряд архивных дел из Верховного суда КБР, в которых родственники потерпевших просили суд о применении подобного наказания. Особенно это касалось тех случаев, когда участники конфликта жили по соседству. Жена одного убитого кабардинца, требуя выселения семьи виновного из селения, говорила на суде: «мы живем близ друг друга и я не хочу, чтобы дети выросли с чувством мести».
На Северном Кавказе советский суд использовался населением в качестве средства оказания определенного давления на участников какого-либо конфликта. И.Л. Бабич описывает подобные ситуации, связанные с урегулированием взаимоотношений между людьми после совершения изнасилования. Как правило, такие ситуации решаются путем брака насильника и потерпевшей. Но в тех случаях, когда насильник не торопится предложить потерпевшей выйти за него замуж, ее родственники обращаются в правоохранительные органы с заявлением, в котором они просят возбудить уголовное дело против насильника только в том случае, если он откажется жениться на потерпевшей. Невольно советский суд стал своего гарантом выполнения некоторых адатных норм.
Как правило, местные юристы и судьи, хорошо знакомые с правовыми традициями своего народа, начиная с послевоенного времени, не обращали внимание на попытки или факты дачи родственниками обвиняемых компенсации (выкупа) семьям потерпевших (при изнасиловании, убийстве, ранении и т.д.). Как известно, подобные действия в 1920-1930-е годы жестоко преследовались советскими правоохранительными и судебными органами. Позднее республиканские органы стали относиться к применению этой нормы традиционного права терпимо, почти без внимания, лишь изредка отмечая данный факт в судебном приговоре.
Горцы-сельчане стали скрывать происходившие в их селении правонарушения с тем, чтобы потом урегулировать с помощью посредничества. Так, на одном из собраний парторганизации Северной Осетии говорилось, что «есть случаи, когда отдельные люди пытаются культивировать примирение кровников путем выплаты компенсации и организации большого хиста, т.е. поминок». Судьи из местных советских судов, хорошо знающие адыгские правовые традиции, не препятствовали конфликтующим сторонам рассматривать свой спор с помощью посредников.
Таким образом, в этот период времени в советской правовой политике и идеологии произошли изменения: с одной стороны, принятый новый УК РСФСР значительно ужесточил меры борьбы с преступлениями, совершаемыми на почве кровной мести, а с другой, появились такие понятия как «полезные и вредные» обычаи. Были созданы примирительные комиссии и институт посредничества, который заключался в том, что участники конфликта выбирали авторитетных людей для ведения переговоров, цель которых уладить ситуацию без вмешательства властей и применения советского закона.
Автор: Волгина А.П.