Экзистенциально-антропологическая проблематика и ее теоретические основы в современной западной философии

На протяжении всей истории человечества антропология в тех или иных ее образах выступает важной и неотъемлемой частью философского и научного знания. Как отмечают многие исследователи антропологической проблематики, в западной традиции постоянно сосуществуют три основные идеи человека: философская, теологическая и научная, которые не взаимодействуют друг с другом и зачастую развиваются параллельно. В случае же пересечения они резко полемизируют друг с другом. «Человеческая проблематика» либо растворялась в общефилософском знании о мире, в интерпретации философских категорий была мало выделена специфика их содержания применительно к специфике феномена человека и особенностей его бытия, либо сосредотачивалась в социальной философии, приобретая в соответствии с этим социоцентрическую ориентацию, в которой человек не являлся относительно самостоятельным объектом-предметом познания, а лишь функциональной частью общества. Представляется, что наиболее удачно проблема человека разрешена в рамках экзистенциальной антропологии.

Центральным положением этой философии является одинокий человек с его крайним индивидуализмом и раздвоенным сознанием. Экзистенциалистская философия выражает настроения определенных кругов интеллигенции, которая увидела в ней озабоченность проблемами культуры, путями ее развития в наш технократический век, увидела стремление объяснить причины неустроенности человеческой жизни, неустойчивого положения «простого человека» в обществе, выявила протест против нивелирования личности, невнимательности к ее страданиям, массовой гибели людей в войнах. Интерес к этой философии связан с тем, что она выступает защитницей гуманизма, что она привлекла внимание к «вечной» проблеме - человеку, его места и роли в мире, выступила глашатаем эмансипации личности - и это создало ей широкую популярность.

Прошедший XX век философы противопоставляют предшествующему XIX столетию, которое называют «веком уверенности», когда, несмотря на социальные бури в умах, господствовала модернистская вера в триумф человеческой мысли, в прогресс науки и техники, в торжество рационализации жизни общества и отдельного человека. В XX веке произошла переоценка ценностей, эта вера надломилась. Он характеризуется как век «кризиса» и «тревоги». Когда разум бессилен, а возвышаются подсознательные моменты в поведении человека, господствует иррационализм.

О.Ф. Больнов, указывая на причины возникновения экзистенциализма, пишет, что чудовищные политические потрясения XX в., две мировые войны противопоставили человеку мир как жуткий и опасный. Человек оказался безнадежно заброшенным, отданным всеобъемлющему разрушению, он направляет усилия на то, чтобы справиться с бременем своей судьбы. Исторические катаклизмы приводят к выводу о бессмысленности традиционных взглядов на историческое развитие и неустранимом трагизме человеческого существования. Философия экзистенциальной антропологии отвечает запросам выбитого из колеи человека, смятенного перед лицом прогресса науки и великих исторических сдвигов современного мира. Один из представителей экзистенциализма характеризует это состояние так: безопасность исчезла. Поэтому эту философию часто называют «философией отчаяния», или «философией кризиса». Социальный пессимизм получил в западной экзистенциальной антропологии свое дальнейшее развитие. Так, в 1962 году в Нью-Йорке была опубликована книга Брейсаха «Введение в современный экзистенциализм», в которой автор говорит об экзистенциализме как отражении в философии «века гибели иллюзий». «Настроение кризиса пришло как нежеланный, но постоянный гость. И нет от него спасения».В центр своей философии экзистенциальная антропология ставит отчуждение личности от общества. Его представители утверждают, что тот человек обладает достоинством, который сумел избавиться от общества.

Для этого, говорил еще Кьеркегор, следует забыть мир, являющийся иллюзией, и глубоко погрузиться в «подлинную» действительность, которой является наше Я. Таким образом, именно датский мыслитель Серен Кьеркегор еще в середине XIX века подошел к экзистенциальной проблематике вплотную.

Мыслящий субъект, по Кьеркегору, создает «свой мир», сугубо личный, интимный, внутренний мир, двигаясь по пути веры. При этом человек проходит несколько стадий самоосуществления, так называемых «стадий экзистенции». На первой стадии, которую Кьеркегор называет «эстетической», человек живет в своем непосредственном окружении; он полностью погружен в чувственное, во «внешнее», живет согласно девизу: «Нужно наслаждаться жизнью». Однако, стремясь к наслаждениям, зачастую человек испытывает неудачи в результате чего им нередко овладевает отчаяние, и он убеждается в суетности своих желаний, сознает суетность прежней жизни и понимает, что вся прежняя жизнь была жизнью в отчаянии, хотя и неосознанном. Теперь он хочет от него избавиться и перейти к высшей форме бытия, которую Кьеркегор называет «этической стадией». Он открывает для себя, выбирает «абсолют», в качестве которого выступает он сам, «в своем вечном значении человека; ничто другое и не может быть абсолютным предметом выбора: выбирая что-нибудь иное, конечное, я выбираю его лишь относительно, в сравнении с чем-либо другим конечным; абсолют же является и абсолютным предметом выбора. А что такое мое «сам» или мое «я»? Если речь идет о первом проявлении этого понятия, то первым выражением для него будет самое абстрактное и вместе с тем самое конкретное из всего - свобода».

Так человек приходит к пониманию абсолютного различия между добром и злом, оказывается способным выбирать добро и тем самым делать себя независимым от того внешнего, в которое он был ранее погружен. Условием такого выбора является раскаяние. Оно открывает «этическому» человеку путь к Богу, коль скоро человек испытывает то, что он грешен, переживает свою вину перед Богом и вместе с тем надеется на прощение и спасение. Но при этом следует отрекаться от чувственного мира, и тем самым терять связь с действительностью. При подлинном этическом выборе «индивидуум выбирает себя как многообразную конкретность, находящуюся в неразрывной связи с миром». Поэтому он всегда стоит перед задачей выбора, чтобы сохранить, во всем многообразии жизни, свое «я»; его жизнь есть исполнение внутреннего долга, долга по отношению к самому себе как личности, он постоянно стремится к «воплощению в себе своего идеального «я».

Высшей стадией существования, по Кьеркегору, является религиозная. На этой стадии человек понимает, что сам он, он один, не в состоянии избавиться от греха, поскольку только Бог может дать условие истины, истинного бытия. Это сознание истины, подлинного бытия, открывает человеку вера. В надежде на спасение, в вере в это спасение, человек религиозный открывает для себя Бога и основывает собственное бытие в Боге.

Когда в рамках экзистенциального дискурса говорят о «существовании», то в традиции идущей от Кьеркегора мыслят совсем не то, что принято понимать под этим словом. Это не физическое объективное существование. У экзистенциалистов «существование» окрашено субъективно, «то, чем я являюсь для себя». Еще Ясперс говорил о сложности трудновыразимости категории «существования»: «Человеческое бытие всегда становится абстрактнее и тоньше, когда его пытаются высказать в общих чертах. Оно тонет в наиболее общих понятиях или в круге неясных возможностей, или в монотонности примитивного чувства, которое еще не понимает себя. Ведь в каждом конкретном понимании, в каждом содержании оно уже специфически структурировано. Оно никогда не осознается, а интуитивно чувствуется как глубокое основание, на котором зиждется человеческое. Оно вообще не схватывается в сознании а представляет собой «соучастие в творении», материалом для которого служит всеобъемлющее, которое суть мы сами».

В качестве простейших «элементов мира» экзистенциализм берет «переживания», «настроения», такие состояния сознания, в которых изолированный индивид испытывает свою непосредственную включенность в жизненную ситуацию, и придает им онтологический смысл. Субъект рассматривается как чувствующий, переживающий, стремящийся. Президент французского философского общества, экзистенциалист по взглядам Жан Валь говорил, что существовать - значит выбирать, испытывать эмоции, быть непрерывно поглощенным самим собой. Переживание субъектом своего «бытия в мире» и есть существование, экзистенция. Причем существование человека предшествует сущности, ибо сущность человеческого бытия и его экзистенции в том, что он из себя делает. Следовательно, экзистенциальное бытие - это я сам, это мое сознание. В этом «бытии-сознании» выявляется единство субъекта и объекта.

Итак, существование не вечно. Значит, есть нечто такое, что ограничивает и прекращает это существование. Что же это такое? Ясперс в книге «Философия» говорит, что это Бог, Абсолютная реальность: «Человек есть действительность своего отношения к Богу... В любое время основанием человеческого бытия является то, в каких богов он верует, какой облик принимает для него трансценденция. Сартр в книге «Бытие и ничто» говорит, что это ничто, небытие, отсутствие человеческого существования: «Конечно, нельзя отрицать, что восприятие мира как мира является ничтожащим. Едва только мир появляется в качестве такового, он проявляет себя не чем иным, как этим. Необходимой противоположностью этого восприятия выступает, следовательно, внезапное о появление «человеческой реальности» в ничто «. Таким образом, признается что-то трансцендентное как какая-то страшная иррациональная сила, которая всегда, как дамоклов меч висит над существованием. Поэтому основными настроениями и чувствами человека являются обреченность, тревога, безнадежность и страх. Это важные категории экзистенциализма.

Существование всегда находится в какой-нибудь ситуации, в которую оно «заброшено» и с которой вынуждено считаться. Г. Марсель говорил, что ситуация - это то, «во что Я вовлечен», она затрагивает субъекта не только извне, но также изнутри. Ситуация - это данности, отнесенные к своей собственной переживаемой экзистенции. Без «Я» нет и ситуации. Под ситуацией Сартр понимает различие между «объективным» и «субъективным» компонентами ситуации, самочувствие субъекта при данных конкретных обстоятельствах, поскольку человек должен вступать в «коммуникации» - в отношения с другими людьми, а это предполагает взаимопонимание, стало быть, объективность и предметность. Коммуникации обнаруживаются в любви, в управлении, служении, общительности, политических отношениях и т.п.

Западная экзистенциальная антропология возводит страх в главный принцип жизни каждого человека. Французский экзистенциалист Альбер Камю писал, что XVII век был веком математики, XVIII - веком физических наук, XIX - веком биологии, XX - веком страха. Такая абсолютизация чувства страха имела свои предпосылки в экономической и духовной ситуации современного общества. Необеспеченность существования для части членов общества, угроза разорения, безработица, войны, страх перед неизбежной гибелью - все это порождает страх перед завтрашним днем, который западные экзистенциалисты превращают в универсальный «человеческий» элемент. Они утверждают, что страх вообще является неотъемлемым свойством человеческого существования, вечным свойством человека, независимо от условий, в которых он живет, так как человек испытывает страх перед неизбежностью смерти. Поэтому от страха никогда нельзя освободиться, с ним надо примириться.

В самом деле, в жизни индивида имеет место чувство страха, например, страх потерять любимого человека, страх перед неизлечимостью какого-то заболевания, страх матери за здоровье ребенка, за его жизнь, страх за его будущее. Но чувство страха западные экзистенциалисты гипертрофируют и отрывают его от социальных условий, игнорируют их. В условиях войны, например, когда матери отправляют сыновей на фронт, где они каждую минуту могли быть убиты, страх матери имеет реальное основание. Межнациональная вражда, расовая дискриминация, распространение алкоголизма и наркомании в мире и другие язвы общества постоянно поддерживают этот страх. Мать страшится, что сын или дочь пристрастятся к наркотикам, а если мать, например, негритянка, в стране, где имеет место расовая дискриминация, - ею всегда владеет страх, что сын за пустяковый проступок может быть убит полицейским, потому что он черный. Наконец, страх перед неизбежностью смерти - это естественное чувство, присущее всем людям.

Страх обладает огромной разрушительной силой для личности, как и некоторые другие инстинкты. Он ослабляет волю, ведет к безрассудному поведению, и вместе с тем страх может быть полезен, потому что предупреждает об опасности, способствует выживанию. Так, страх перед ядерной войной объединяет усилия народов в борьбе за мир, страх перед нарушениями экологического баланса объединяет людей в движение «зеленых», борющихся за восстановление экологического равновесия между человеческим обществом и природой. Однако экзистенциалистский страх - это не боязнь чего-то конкретного. Это страх неопределенный, он деформирует естественное человеческое существование. Тем самым экзистенциалисты обрекают человека на растрату физических и духовных сил.

Экзистенциалисты противопоставляют страх разуму, преувеличивая его значение в жизни человека. Они утверждают, что страх создает человека, что только в страхе лежит возможность полного раскрытия личности, так как страх разобщает людей. Через страх человек обнаруживает свою индивидуальность, то есть свободу. Тем самым они характеризуют страх как форму обнаружения свободы. Свобода неотделима от страха, а то и другое не отделимы от «Я». «Свобода» выступает у них как синоним «существования». Экзистенциалистское понимание свободы приводит к тому, что свободным может признаваться и раб, поскольку он может выбирать между покорностью и бунтом, никакие внешние силы не могут лишить его свободы.

Вообще говоря, с антропологических позиций феномен свободы рассматривал еще И. Кант, который писал, что «не только понятие свободы под моральными законами возбуждает аффект, который называется энтузиазмом, но и чисто чувственное представление о внешней свободе возвышает (через аналогию с понятием права) склонность сохранять это состояние или расширять его до сильной страсти «Не правда ли такой эмоционально-аффектный образ свободы близок к экзистенциализму?».

В рамках же самого экзистенциализма различные представители по-разному толкуют свободу. Сартр считает, что свобода состоит в возможности выбирать самого себя, быть самим собой. Сартр хотел помочь человеку найти свое место в бытии, осознать свою неустранимую «участность» в нем. По Сартру человек ответственен за свое бытие, которое он выбирает. Сартр видит особенность человека в том, что человек не представляет собой какой-то пред заданной, предопределенной сущности. Он лишь потенциально является человеком и должен строить себя как личность, как социальное существо, путем перестраивания своей психики. Вместе с тем Сартр считал, что быть свободным - это не значит «достигать желаемого», а скорее «определяться к желаемому», выбирать, успех не важен для свободы.

Согласно западному антропологическому экзистенциализму, свобода - это акт, осуществляемый вопреки объективным обстоятельствам, рациональным соображениям, расчету. Недаром Сартр определял эту философию как антиинтеллектуализм в противоположность рационализму традиционной философии, заменял понятие сознания переживаемым, поскольку этот психический процесс остается «непрозрачным для самого себя». Сартр пишет: «Существует специфическое сознание свободы, и у нас было желание показать, что это сознание являлось тревогой. Это означает, что мы хотели определить тревогу в ее существенной структуре как сознание свободы... Эта свобода, которая открывается нам в тревоге, может характеризоваться посредством существования того ничто, которое проникает между мотивами и действием. Не потому, что я свободен, мое действие избегает детерминации мотивами, но, напротив, структура мотивов как недейственных есть условие моей свободы. И если спросят, каково это ничто, служащее основанием свободы, мы ответим, что его нельзя описать, поскольку оно не есть, но можно, по крайней мере, придать ему смысл, сказав, что это ничто является бывшим, посредством человеческого бытия в его отношениях с собой».

Согласно религиозным экзистенциалистам (Марсель, Ясперс), свобода человека - его экзистенция. Ясперс пишет о человеке: Его фактическое освобождение неотрывно от сознания своей возможности быть свободным. То, как он представляет себе свою свободу, является решающим рычагом освобождения его самого. Он пытается освободиться от бед, сомнений, безнадежности, от зла, от любого вида открывающейся ему в его рефлексии утраты бытия. Он пытается прорваться сквозь свою узость и тесноту к свету и простору бытия. Но его свобода неотрывна от своей цели, от того, для чего он свободен, то есть от содержания позитивного осуществления полной идеи человеческого бытия».

Свободу можно обрести только в Боге, поскольку источником человека и его свободы является Бог; Бог и свобода неразделимы.

Хайдеггер идет к пониманию свободы через выбор, как необходимость поставить себя перед последней возможностью своего бытия - перед смертью. Тем самым человек освобождается от власти сущего, то есть предметного и социального и оказывается перед лицом бытия, которое есть ничто, быть свободным, считал Хайдеггер, значит не поступать и не думать так, как «поступают и думают все», значит выбирать подлинно, найти себя. Свобода у экзистенциалистов предстает как тяжелое бремя, которое должен нести человек, поскольку он личность. В этом смысле свобода есть проклятие, но она также и единственный источник человеческого величия, считал Сартр. Быть свободным гораздо труднее, чем отказаться от свободы, так как человек должен всегда идти против течения, быть обреченным на нонконформизм. Можно отказаться от выбора, но тогда человек становится таким, «как все», он перестает быть личностью. Подлинная свобода, или, как говорят экзистенциалисты «свобода для» начинается по ту сторону социальной сферы, в мире духовной жизни личности. В обществе же может лишь «свобода от» (экономическая или иная). Общество только ограничивает личность, ибо общение индивидов снижает каждого до уровня «среднего человека», лишает его «подлинного существования» и лишь подчеркивает острое одиночество человека. Общественное бытие, по мнению Хайдеггера, является препятствием для «подлинного существования»; «всеобщая суета удушает индивида».

Нетрудно заметить, что экзистенциалисты выдвигают антисоциальное понятие свободы, которое теряет конкретное содержание. Она обесценивает общественную и личную жизнь, не связана с историческими обстоятельствами. Свобода не есть то, за что нужно бороться, что нужно защищать, завоевывать, отстаивать. Свобода в экзистенциалистском смысле рождена вместе с человеком, неотчуждаема от него. Изображая свободу как абсолютную независимость личности от общества, экзистенциалисты утверждают, что для достижения «подлинной» жизни нужно отречься от окружающего мира и погрузиться в особое настроение, полностью ощутить свою отчужденность.

Уход от «суетливой» действительности к «подлинному» существованию, к свободе непосредственно осуществляется в так называемых «предельных ситуациях» или «пограничных ситуациях». Предельная ситуация - это необычайное психическое напряжение, позволяющее непосредственно, интуитивно постичь подлинную действительность. Такой ситуацией могут быть страдание, вина, борьба, страх и важнейшая из них - смерть. К. Ясперс считал пограничную ситуацию формой разрушения человеческого бытия, тем пределом, который направляет бытие на само себя, когда экзистенция сталкивается с преградой, о которую она разбивается, «последний страх», из которого нет выхода. Задача экзистенции - осмыслить бездну неизбежности, подготовиться к погружению в бездну, к смерти. Другой экзистенциалист - Николо Аббаньяно призывал «к анализу человеческих ситуаций, рассматриваемых как фундаментальные, или сущностные, или решающие, или пограничные ситуации и т.д., т.е. наиболее общих и часто повторяющих человеческих ситуаций, которые менее всего поддаются тому, чтобы их избегали или забывали; как ситуация, в силу которой человек имеет потребности, или должен бороться, или должен умереть, или должен жить с другими и т.д.» Смерть трактуется в экзистенциализме не как прекращение жизни, а как зловещая тень, падающая на жизнь, омрачающая ее, заполняющая «существование». Речь идет не об объективном факте смерти, а об ее ожидании. Ясперс говорил: «Учиться жить и уметь умирать - это одно и то же». У Хайдеггера смерть выступает как цель свободы, ибо она раскрывает наибольшие возможности человека. Человек становится неповторимым индивидом, если сознает свою смертность, поскольку смерть - индивидуализирующий акт, это моя смерть. В смерти Хайдеггер видит символ одиночества человека, которое может привести его к свободе, поэтому этот страх надо сознательно взять на себя. Подлинная свобода, говорит он, это «свобода смерти». В смерти существование, становящееся целостностью, приходит к самому себе, поэтому смерть и есть будущее.

Западные экзистенциалисты эксплуатируют одиночество людей, внушая им страх перед небытием и призывают готовиться к смерти, проявив определенную «решимость». Альбер Камю учил: «Этот мир не имеет значения, и кто понимает это, обретает свободу». «Решимость» к смерти может проявиться в самоубийстве. «Есть лишь один действительно серьезный вопрос - это вопрос о самоубийстве», - писал Камю. «Стоит ли жизнь того, чтобы жить, или она не стоит этого, судить об этом - значит отвечать на основной вопрос философии». Тем, что я могу кончить самоубийством, говорил Камю, я могу доказать, что не завишу от той силы, которая вне меня. А Хайдеггер через категорию «решимости» характеризовал и свободу, утверждая, что она есть «решимость» принять «бытие как оно есть», примириться с существующим - с социальной несправедливостью, которая теряет смысл перед лицом смерти.

Таким образом, экзистенциалистские категории человеческого бытия - страх, забота, бытие-в-мире, одиночество, настроенность, решимость, свобода, смерть по-разному толковались различными представителями этой философской школы, в них вкладывалось различное содержание. Ведь бытие для экзистенциалистов - это «бытие-сознание», «настроенность» человека (а каждый человек уникален, незаменим), он имеет дело с неповторимыми ситуациями, поэтому бытие не детерминировано. Категорией возможности выступает в экзистенциализме более важной категорией, чем действительность. Возможность в экзистенциализме представляет собой ничем не детерминированную волюнтаристскую обращенность к будущему. Через категорию возможности определяется другая категория - «понимание». Лишь в соотношении с возможностями человека раскрывается любой предмет внешнего мира.

Здесь мы сталкиваемся с вопросом о том, как толкуют экзистенциалисты процесс познания. Они критикуют традиционное представление о познании как отношении субъекта и объекта. Экзистенциалисты характеризуют такой метод познания как рационалистический и противопоставляют ему феноменологический, который рассматривает познание как непосредственное интуитивное постижение явлений. Сам основатель феноменологического метода -

Эдмунд Гуссерль писал: «Феноменологическое истолкование... действует в рамках чистой интуиции, или, скорее, в рамках чистого смыслоистолкования посредством наполняющей данности самой вещи. В особенности в отношении объективного мира реальностей (как и в отношении каждого из многочисленных идеальных объективных миров, образующих поля деятельности чисто априорных наук) оно не занимается ни чем иным (и это нужно неустанно подчеркивать), кроме истолкования смысла, которым этот мир обладает для всех нас до всякого философствования, черпая его, по-видимому, только из нашего опыта, - смысла, который может быть философски раскрыт, но никогда не может быть изменен, и который только в силу сущностной необходимости, а не по слабости наших сил, на каждом этапе нашего опыта содержит в себе горизонты, нуждающиеся в фундаментальном прояснении».

Хайдеггер говорил, что не следует расчленять единое «бытие-в-мире» на субъект и объект, бытие - это не что-то внешнее и независимое от нашего сознания, а структура самого нашего сознания. В таком случае познание становится не раскрытием закономерности развития объекта, а иррациональным созерцанием состояний собственной и чужой экзистенции. При таком понимании познания существенно меняется и содержание понятия истины, она оказывается онтологизированной, включенной в проблему бытия. Как ни странно, для западной экзистенциологии истина - это не только гносеологическая категория, но и категория нравственного анализа. Истина - не отношение мысли к действительности; сама действительность возникает для человека лишь там, где он становится субъективно правдивым и открытым, как в отношении себя, так и в отношении других людей, с которыми он контактирует. Противоположностью истине является обманчивая видимость, под которой они разумеют мир молвы, слухов, сплетен, двусмысленности; путь к истине лежит через их устранение. По мнению экзистенциалистов, истину нужно связывать с экзистенциальным опытом, а не с разумом человека. Они поставили цель предохранить его от «интеллектуального запутывания», защитить человека от софистики логических спекуляций. Экзистенциализм считает рассудок непригодным инструментом исследования для истины и полагает, что процесс познания имеет ценность лишь тогда, когда познание рассматривается как естественный образ действий личности и сводится к непосредственному постижению целей человеческого действия.

Экзистенциалистское мышление предполагает непременно физически-духовного человека целиком, со всеми его чувствами, желаниями, опасениями, надеждами и заботами - только тогда человеку открывается истина. А мышлению сопутствует безнадежная неразрешимость противоречий. Ясперс называл окружающие предметы таинственными знаками, «шифром», ключ, к прочтению которого находится в экзистенции, а не в мышлении. Но «существование» непознаваемо, иррационально, философское мышление направлено на тайну. К. Ясперс считал, что внутренний мир непостижим с помощью средств научного исследования, он открывается только философии. Ясперс ставил философию выше науки, так как она является осмыслением экзистенции; всякая попытка сведения философии к знанию о предметах ведет к исключению из философии собственно философского содержания, то есть личностно-мировоззренческой проблематики. С точки зрения Ясперса, и философия, и человеческая сущность - это пребывание в пути. Как философия не-завершаема и неисчерпаема, так и человеческая сущность всегда в становлении. Ясперс не приемлет такого понимания философских вопросов, которые толкуются как решенные для всех и навсегда. Философия, как осмысление собственного бытия, не может быть получена извне или заимствована у других. Философствование обязательно для человека, если он хочет быть человеком, так как философствование при всех обстоятельствах есть борьба за собственную внутреннюю независимость. Философ возвышается над повседневностью социального мира, отказывается от многих каждодневных потребностей, ведет аскетический образ жизни, не принимает участия в государственной деятельности, в политике, властвует над своими мыслями. По Ясперсу, сущность философии - поиск истины; философия всегда есть процесс, задача которого - найти индивидуальность, постичь смысл жизни индивида; философия и бытие неразделимы: Философия есть очевидное бытие вечного присутствия того, что остается неизменным. Она есть проявление во времени того, что существует до всякого времени и, превосходя все времена, может так или иначе исторически присутствовать в нем». Ясперсу чужда общезначимая, тоталитарная философия. Претензия на общезначимость - привилегия научной, а не философской истины, если же философия не ищет истину, она утрачивает самое себя.

Наука и философия как определенные формы сознания противоположны, взаимоисключают друг друга. Наука абстрагируется от индивидуальности жизни и от способа переживания ее, она ищет всеобщее Объекты науки познаваемы, хотя никогда фактически не бывают познанными до конца. Философия же находится вне познания. Она представляет собой расшифровку мира, экзистенции и трансценденции путем переживания, а не познания.

Хайдеггер разграничивал науку и философию, он считал, что дело науки - объяснять ту или иную сферу сущего, давать технические и прикладные знания, а философия не имеет к этому отношения, она не имеет никакого предмета, она - «вопрошающее» мышление, ориентирующее нас в сфере бытия. Научное и философское мышление - это разные «стили» мышления. Научное мышление - это не мышление как таковое, а только форма использования последнего. Хайдеггер не скрывает своего негативного отношения к действительности, характеризуемой как «индустриальное и управляемое общество», как век «науки и техники», которая становится единственной силой, определяющей способы раскрытия мира. Он огорчен тем, что все области бытия, все элементы культуры, искусство, политика, религия - как бы изнутри завоеваны наукой и техникой. Человек испытывает страдания из-за того, что общество становится научно-техническим, поскольку это ведет к появлению «массового общества» и «массового человека». В машинизированном будущем, полагал философ, где техника будет доведена до совершенства, исчезнут свобода и индивидуальность.

Ясперс заявлял, что отличительной чертой нашей эпохи является стремление в целях самоуспокоения уйти от осмысления опасности, что только еще сильнее усугубляет эту опасность. Безграничное доверие к науке приводит к губительным последствиям. Человечество должно знать об угрозе тотального уничтожения созданной атомной бомбой, ибо только это знание может предотвратить катастрофу. Работа Ясперса 50-х годов «Атомная война и будущее человечества» принесла ему большую известность. В ней он заявил, что человечеству угрожает как смерть от атомной бомбы, так и утрата свободы. В толковании положения личности в обществе, испытывающем влияние такого феномена, как НТР, у экзистенциалистов много верных наблюдений. Нельзя сбрасывать со счетов их гуманистического предостережения, обращенного к человеку и человечеству, о том, что нельзя не контролировать развитие науки и техники, нельзя не ставить в центр внимания потребности человека, его духовно-нравственные цели и ценности. Вместе с тем экзистенциализм поставил перед собой задачу тотальной критики сциентизма, борьбы с научным миропониманием, с объективностью познания. Для экзистенциалистов наука - это нашествие, угрожающее миру. Наука превратилась в массовое производство, осуществляемое на отдельным человеком, а санкционированными государством организациями, «институтами», господствующими над индивидами и не нуждающимися в личности. Коллективность науки ведет к тому, что индивид теряет свое личное место в ней. Человек превращается в техника, подчиняющего всю свою деятельность технической стороне дела. Экзистенциалисты говорят об «отчужденном» характере науки, так как сущность ее - в «принудительном» знании. А «принудительное» знание - это не «подлинное» знание, так как оно обще, совместно; они противопоставляют человеческое существование безличному разуму науки.

Что касается социальных взглядов западных экзистенциалистов, то их можно кратко охарактеризовать следующим образом. Реальную диалектику общества Сартр увязывает с индивидуальным опытом человека, непосредственно переживающего ход исторического процесса. По его мнению, коллектив - это пассивное бытие человека, в нем индивид вынужден отказаться от авторства, свободы, самостоятельности, самовыражения. Свобода - только вне коллектива. Правда, он считал, что в группе ее член может осуществить свой проект, действуя не как «другой», а как он «сам». Характерный для экзистенциализма индивидуализм приводит к тому, что даже организованное общественное действие Сартр рассматривает как действие совокупности индивидов, внутренне остающихся разобщенными. Сфера социального бытия описывается как сфера отчуждения свободы. Для экзистенциалистов общественные связи существуют лишь там, где можно зарегистрировать непосредственную «встречу» индивидуальных сознаний, межличностные контакты, осуществляемые с помощью речи. Хайдеггер рассматривал общественные связи как «совместное бытие», где нет свободы. Ясперс говорил о «коммуникациях» как средстве преодоления одиночества, поскольку самосознание не существует без другого самосознания, ибо в обществе человек немыслим без других людей. Коммуникация, по разъяснению Ясперса, есть борьба за существование. Люди вступают в общение именно как одиночки. Итак, общественные отношения разделяют людей. Сартр толкует смысл бытия как конфликт. Рассматривая сущность отношений между сознаниями как конфликт, Сартр и любовь толкует как отношения между палачом и жертвой; а люди во всех своих взаимоотношениях обречены, быть мучителями. Это антигуманистическая концепция, бьющая по самому же Сартру, назвавшему в одной из своих лекций экзистенциализм гуманизмом.

Сартр объяснял социальную борьбу, выводя ее из глубин самосознания, трактовал ее как конфликт самосознаний, утверждая тем самым вечность, универсальность антагонизмов. Кстати, социальные противоречия он объяснял недостатком предметов потребления, их «редкостью». Вечность антагонизмов обусловлена тем, что индивид стремится к «подлинному существованию», а поскольку он не может жить без коммуникаций, то совместная материальная и духовная деятельность людей обусловливает «неподлинное» существование, поскольку каждый живет как другой, и это, по утверждению экзистенциалистов, лишает личность выразительности. Повседневный, обычный способ существования по принципу «как все», по общепринятым нормам, лишает индивида личной инициативы, авторства, свободы.

Общество, государство, общественные организации, законы, нравственные нормы характеризуются экзистенциалистами как ограничения свободы. Экзистенциалисты считают, что всякие общественные отношения по природе своей репрессивны, так как ущемляют свободу личности. Когда они критикуют эти организации, законы, ограничения, то их настроения неудовлетворенности находят отзвук в умах и сердцах недовольных и ждущих изменения в своем положении людей. Экзистенциалисты критикуют также пассивно-созерцательное отношение к жизни, призывают к активности, выступают против возлагания надежд на «исторический разум», «прогресс». Например, Сартр считал, что для человека, впавшего в апатию, мир становится стерильным, бес качественным. Мужество и стойкость участников движения Сопротивления во Франции в годы второй мировой войны он противопоставлял «трусливому разуму» пассивных людей. Человек несет тяжесть мира на своих плечах, он ответственен за мир и за самого себя, как определенный способ бытия. Такого рода формулировки способствовали мобилизации повстанческой деятельности и наращиванию чувства ненависти против нацизма у участников Сопротивления.

Однако призыв к действию, хотя бы и без «надежды на успех», превращается у экзистенциалистов в проповедь бунта, саботажа, доведения внутренних побуждений до экстаза. Они пропагандируют бунт без повода, как средство противоборства с обществом, средство протеста личности, но этот протест принимает анархическую форму. Апологетика бунта без повода - это логическое развитие иррационализма, характерного для экзистенциализма. Критика некоторыми представителями экзистенциализма недостатков в западном обществе привлекала к этому течению немало представителей интеллигенции, способствовала размаху движения «новых левых». Но за этой критикой не стояла какая-либо положительная программа, ибо неустроенность, тревога и трудности, полагают экзистенциалисты, - это неизбежность, заложенная в самом существовании. Человек не может уйти от этого, не может избежать своего естества. Поэтому такая критика существующего положения в обществе оправдывала лишь «внешний» бунт, право на всеобщее нигилистическое отрицание и выливалась в активизм, рожденный отчаянием.

Игнорирование исторического развития привело экзистенциализм к выводу, что личное действие не может быть мотивировано ни социальным интересом, ни политическими соображениями, поскольку социально-политическое для экзистенциалистов - это область «обстоятельств», а не внутренних побуждений, для них главное - это определить личное отношение к событию. Для них ответственность не имеет рационального критерия: если человек действовал «как все», если не было личного мотива, то это снимает ответственность с него, так как он пребывал в «неподлинном существовании». Такое существование представляет собой бегство от ответственности.

Экзистенциалисты считают, что наша эпоха - эпоха «господства массы». Хосе Ортега-и-Гассет именует ее эпохой «восстания масс». Эта масса, организованная в группы, ликвидирует человека в человеке. Создается фикция равенства всех, говорят они, а люди лишь тогда уравниваются, когда никто не является самим собою. «В сущности, - пишет испанский философ, - чтобы ощутить массу как психологическую реальность, не требуется людских скопищ. По одному-единственному человеку можно определить, масса это или нет. Масса - всякий и каждый, кто ни в добре, ни в зле не мерит себя особой мерой, а ощущает таким же, «как и все», и не только не удручен, но доволен собственной неотличимостью. Представим себе, что самый обычный человек, пытаясь мерить себя особой мерой - задаваясь вопросом, есть ли у него какое-то дарование, умение, достоинство, - убеждается, что нет никакого. Этот человек почувствует себя заурядностью, бездарностью, серостью. Но не «массой».

Все общественные институты, экономические и социальные структуры рассматриваются экзистенциалистами как никчемные. Ведь для них все, что не Я - это несвобода. Абсолютизированная индивидуальная «свобода» может вести к аморализму, она может служить теоретическим оправданием беспринципности, хотя экзистенциалисты, поставив в центр своей философии человека, претенциозно заявляют об обновлении этических ценностей. Безграничный субъективизм в понимании свободы ведет к тому, что исчезает моральная мера свободы - ответственность перед обществом, есть лишь ответственность перед собой. Экзистенциалисты считают, что признание общих моральных норм означает вторжение в интересы индивида, ограничение его свободы. Сартр утверждает, что индивид в своем решении творит моральные ценности так же, как художник создает свое произведение.

Итак, анализ теоретических положений экзистенциально-антропологической мысли показывает, что она является не просто видом философской рефлексии, но и выступает как особая идеология и социальное мировоззрение, способствовавшее в конечном итоге реальной социальной эмансипации людей.

АВТОР: Верещагина Г.Н.