Проблема выбора оптимальной модели культурной политики России

Ретроспективный анализ ситуации в России показывает, что, по сути, сфера культуры представляла собой единую административно-командную систему. Организация культурной сферы строилась по модели «центр-периферия»: центр создает культурные ценности, нормы и образцы, формулирует стратегические цели деятельности, а периферия их усваивает и реализует. Учреждения культуры выступали инструментами проведения такой централизованно формируемой политики, трансляторами культурных ценностей и норм.

Государство как главный субъект культурной политики располагало системой управленческих институтов, представлявших собой жесткую вертикаль. Построение этой вертикали властных институтов имело свою историю и свою специфику, как в советское, так и в постсоветское время.

Отличительной особенностью советского периода являлось то, что весь механизм находился под постоянным жестким идеологическим и кадровым контролем со стороны КПСС с ее внутренним делением по соответствующим уровням. Сами управленческие институты или структуры в сфере культуры образовывались как самостоятельные структурные единицы, что свидетельствовало о заинтересованности государства в мощном управленческом контроле за текущими процессами в области культуры. Впоследствии структура управления сферой культуры еще более специализировалась. Территориально-административный принцип дополнялся функционально-ведомственным. В систему входили творческие организации, также созданные на бюрократических принципах.

В рамках этой управленческой схемы население рассматривалось как послушный пользователь, не рассуждающий, пассивный потребитель, а руководители учреждений культуры как беспрекословные функционеры-исполнители. Тоталитарная модель, отмечает Т. Г. Богатырева, «предпочитала универсальность, понимаемую как однородное снабжение, открытое для всех. В основе этой концепции лежало убеждение, что именно это отвечает идее равенства и будет способствовать общенациональной интеграции».

Влияние идеологии в этот период было столь сильно, что, фактически, предопределяло многие процессы в культуре. «Государство служило монопольным источником, интерпретатором и хранителем всей нормативно-ценностной сферы», - утверждает Ю. А. Левада. Но, несмотря на жесткость системы, в рамках данной модели существовало «двоемыслие», уничтожить которое не могли никакие запреты и предписания. Претензии государства «никогда не реализовывались полностью и буквально. Лукавое «двоемыслие» всегда в определенной мере ограничивало всевластие официально декларируемых норм, оставляя некое пространство для нормативных сделок и компромиссов».

По мнению А. Д. Бородая, столь авторитарная система управления, тем не менее, функционировала эффективно, т. к. наиболее непопулярные решения в области культуры «прикрывались» мощью ЦК КПСС и были обязательны для исполнения.

Однако следует признать, что социальная цена этой модели была весьма высока. Введенные ограничения, как отмечал С. В. Шишкин, «препятствовали естественному развитию культуры, взаимообогащающему диалогу разных субкультур». Близкие оценки этому периоду и особенностям управления сферой культуры дает и К. Э. Разлогов: принятые методы приводили лишь к «грубым деформациям художественной жизни общества, которые рано или поздно давали о себе знать острыми кризисными ситуациями». С точки зрения Т. Г. Богатыревой, такая политика «имела высокие цены и низкую отдачу.

Доминирующая организационная система без обратной связи предполагала наличие жестких административных структур типа механистической бюрократии, как определяет ее признанный классик менеджмента Г. Минцберг. В механистической бюрократии особенно интенсивно развивается иерархическая система на среднем уровне управления. Ей присущ рост административного аппарата, функции которого связаны с контролем, анализом и планированием систем стандартизации, формализации и рутинизации деятельности. По мере развития специализации управленческих функций формальная власть концентрируется в высшем звене. Одно из свойств механистической бюрократии - потребность в стабильном функционировании. Как следствие этого - попытка изолироваться от внешней среды, перейти на режим самообеспечения и самодостаточности. Данный тип организации позволяет реализовывать лишь упрощенные социальные технологии, действовать в ситуации недостаточно высокой квалификации кадров при их большой текучести.

Критики централизованной схемы советского периода акцентируют следующие конкретные элементы ее ограниченности:

1. При проведении подобной политики требовались все большие ресурсы, эффективность же функционирования сферы культуры постепенно снижалась. А. И. Дымникова убедительно продемонстрировала динамку этого процесса на примере развития библиотек и музеев в 1980-х - начале 1990-хгг.

2. Решения принимались без наличия необходимой информации о специфических чертах социокультурного развития регионов. Ярко выраженная тенденция принимать одинаковые решения в отношении различных ситуаций неизбежно вела к неэффективному распределению ресурсов и неудачам в решении проблем развития человеческого потенциала.

3. Ориентация исключительно на сеть отраслевых учреждений культуры, игнорирование любой относящейся к сфере культуры деятельности, если она осуществляется вне рамок культурно-просветительских учреждений.

4. Формированию новых моделей управленческих отношений в сфере культуры препятствовали также управленческие стереотипы: представление о том, что степень развитости культуры соответствует уровню обеспеченности жителей того или иного поселения культурно-просветительскими учреждениями; убежденность, что процесс приобщения к культуре, по сути, представляет собой усвоение всеми социальными слоями и группами единой системы ценностей и культурных приоритетов.

5. Следствием нарастания унификации культурной деятельности стало то, что вместо реальной управляемости происходящими в обществе культурными процессами налицо была лишь ее видимость. В культуре «всегда очень активно действовали механизмы саморазвития. Даже сильные управленческие воздействия, которые создавала административно-командная система, не могли свести на нет многообразие культуры ни на организационном, ни на идейно-художественном уровне».

Изменение положения дел в культурной политике государства в постсоветской России представляет собой сложный и многоаспектный процесс.

Постсоветский период становления российского общества носил болезненный, травматический характер. Болезненность заключается, по мнению ряда исследователей, не в самом факте трансформации, но в высокой активности и нестабильности трансформационных преобразований.

В данной ситуации особый смысл приобретает проблема государственности, выраженная на концептуальном уровне в стремлении понять, какая именно реальность соотносится с деперсонализированным термином «государство». Налицо тенденция к отказу воспринимать государство в рамках традиционных концепций; на первый план выходит проблема субъекта, очерчивающегося все более рельефно и становящегося многоуровневым. Именно субъективация управленческой деятельности государства обусловила высокую востребованность категории субъекта, что не могло иметь места в советское время. «Государство у нас, так, по крайней мере, было в советское время, - это и страна, и народ, и власть одновременно, - замечает Е. И. Кузьмин. - С развитием нового государственного устройства, демократических процессов, рыночной экономики ничем не оправданные надежды и упования на всесильность, мудрость и справедливость некоего абстрактного, безымянного государства начали уменьшаться. Параллельно с этим все более ослаблялось и размывалось само понятие государства, все чаще стал уточняться его смысл, стали называться конкретное лицо, конкретный орган власти, конкретный адрес. Вместо расплывчатого слова «государство» все чаще стали упоминаться федеральное правительство, региональное правительство, муниципалитет, федеральное законодательное собрание, региональное законодательное собрание».

В сфере культуры наблюдаемые тенденции постсоветского времени до определенного периода также сопровождались децентрализацией, породившей многообразие и открытую состязательность разных направлений развития культуры. Поддержка со стороны государства постепенно сокращалась. Ослабление роли центральных и местных исполнительных органов привело к формированию двух прямо противоположных установок, которые являлись определяющими вплоть до последнего времени:

а) государство и его органы не должны вмешиваться в культурную жизнь, деятельность мастеров культуры, творчество которых мотивируется собственными внутренними законами;

б) без поддержки и регуляции со стороны государства культура и искусство не могут выжить, и обречены на сокращение своих масштабов и функций.

В условиях рыночной экономики очевидным становилось понимание того, что в складывающейся ситуации культура как социальный институт перестала выполнять в обществе свои прежние функции, запрограммированные административной системой. В процессе развития подобной системы возникла необходимость учета обратной связи. Особое значение стал приобретать поиск адекватных, соответствующих новым тенденциям общественного развития, моделей управления сферой культуры. В целом, в эту эпоху наблюдался переход от директивных и административных методов управления к косвенным методам (расширение сети специальных школ, центров, фондов, подключение коммерческих механизмов и т. д.). На местах шел процесс отхода управленческой системы от старого стиля командного управления и переход к более демократичной ее форме. «Первыми шагами реформ в сфере культуры стал отказ от жесткой системы планирования деятельности учреждений культуры, расширение прав руководителей и самих коллективов в вопросах деятельности отдельных организаций», - пишет Т. Г. Богатырева.

Однако в этой ситуации государство фактически отказалось от поиска новой концепции культурной политики. «Регулирование культурной жизни России на практике в 1990-е гг. необычайно противоречиво и эклектично (слабо угадываются в нем цели, приоритеты, не выработаны механизмы их воплощения в жизнь)», - справедливо утверждает А. И. Дымникова.

Несмотря на то, что процесс потепления, наступивший в конце 1980-х - начале 1990-х гг., воспринимался как уход от тоталитарной системы, в реальности он доминировал недолго. Ему на смену пришел кризис финансирования, который способствовал тому, что культурная политика - и без того сформулированная нечетко - стала еще менее определенной. Сфера культуры фактически была сброшена федеральным центром «на плечи» региональной власти. Кризис, разразившийся в 1991-1992 гг., рост инфляции резко изменили ситуацию. С начала 1990-х гг. реализация новой культурной политики становится практически невозможной. В результате, к концу XX в. сформировалась достаточно противоречивая ситуация, когда сфера культуры управлялась одновременно с помощью двух противоположных моделей: старой, сформировавшейся в советское время, и новой, возникшей в период рыночных преобразований. «Социально-экономические и политические преобразования предопределили масштабные изменения в социальной и институциональной структуре общества, - отмечает Н. Г. Денисов. -Сейчас его становление происходит через конфликт созданных ранее институтов и новых институтов».

Социокультурная жизнь современной России характеризуется высокой степенью динамизма и напряженности: разрушаются ключевые элементы, на которых держался предыдущий порядок, а социально значимые, общепринятые основания нового порядка только складываются. Процесс овладения новыми принципами деятельности осложняется тем, что правила постоянно меняются. В этих условиях в обществе нарастает неопределенность, востребованными становятся прямо противоположные политические сценарии, что серьезно осложняет процесс управления административными институтами вообще и в сфере культуры в частности. Политическая и административная неопределенность дополняются постоянно реформируемыми принципами государственного финансирования культурной деятельности, несоблюдением государством им же установленных норм.

Особенностью современной ситуации в сфере управления культурой стало то, что на фоне значительных структурных изменений субъекты управления продолжают использовать традиционные для административно-командной системы управленческие подходы: доминируют организационно-распорядительные методы, тогда как экономические методы продекларированы, но в реальном управленческом процессе задействуются слабо; правовые методы - практически не используются. Достаточно точно подметила это группа экспертов Совета Европы, характеризуя современную политику в сфере культуры России: «сохранение скорее, чем творчество, учреждения скорее, чем инновационная деятельность, столицы скорее, чем провинция».

По оценке С. К. Ефремова, на смену механистической бюрократии пришел иной тип организации, называемый профессиональной бюрократией. Высококвалифицированный персонал нижнего уровня уже получает возможность в значительной степени осуществлять контроль над результатами собственной деятельности, право принятия решений как оперативного, так и стратегического характера. Как и механистическая бюрократия, этот тип управления едва ли является результативным для эффективного внедрения инноваций. Хотя и были сделаны определенные шаги в направлении совершенствования управленческих моделей, бюрократия продолжает явно отставать от тех процессов, которые происходят в современном российском обществе и в отрыве от которых культурная политика не может быть понята и проинтерпретирована.

До сих пор повсеместной остается ситуация, при которой основные усилия субъектов управления в сфере культуры направлены, в первую очередь, на сохранение инфраструктуры самой отрасли, обеспечение работников учреждений гарантированной заработной платой. Подобные приоритеты практически не оставляют возможности для осуществления инновационных проектов. Созданный в стране громоздкий государственный сектор культуры находится в кризисном состоянии. Положение такого сектора сегодня остается крайне неопределенным, поскольку в сложившихся обстоятельствах государство не решается развивать его по сценарию рыночных моделей, но не в состоянии обеспечивать так, как предполагает патерналистская модель.

Вне всякого сомнения, подобная ситуация приводит к ощутимому снижению управляемости сферы культуры в России.

Не менее важная проблема, наиболее остро обозначившаяся в последние годы - отношения субъекта и объекта управления, вплоть до резкого отчуждения. И все же, постепенно, на смену стремлению воздействовать на все элементы объекта управления с целью подчинения их своей воле приходит осознание управляющим субъектом необходимости взаимодействия с объектом, принятия во внимание интересов, ценностей, норм, приоритетов объекта. Это влечет за собой и модификацию субъектно-объектных отношений. Объект постепенно приобретает функции субъекта и становится самостоятельным и самодостаточным. В силу этого субъектно-объектные отношения меняются на субъектно-субъектные. И это принципиально, т. к. из факта возникновения двух разных субъектов вытекает необходимость обоюдно учитывать взаимные реакции. Соответственно, каждое решение приобретает не однозначный, но альтернативный характер, и каждая альтернатива подразумевает ее совместное обсуждение и согласование управляющим субъектом и объектом управления.

Региональная культурная политика вообще в большей степени призвана отвечать запросам населения регионов, а потому именно на этом уровне в первую очередь ощущается значимость такой проблемы государственной культурной политики, как оторванность от конкретных реалий действительности. На это расхождение совершенно справедливо указывает К. Э. Разлогов: «В реальности оказывается, что теория культурной политики развивается сама по себе, а ее практика движется совершенно по другому руслу и совершенно этой теории не соответствует».

Несмотря на это, на региональном уровне вынуждены искать и находить выходы из складывающейся ситуации. «Переходный период активизировал горизонтальный уровень саморазвития культуры, который наиболее органично реализуется в регионах страны и потенциально способен противостоять деструктивным, антикультурным тенденциям, деформирующим социум», - отмечает Н. Г. Денисов. Но пока поиск новых моделей для регионального уровня осуществляется стихийно, общие принципы региональной политики не сформулированы. Вполне вероятно, что это объясняется сложностью подобной работы. «В современных условиях на передний план выходит проблема новых механизмов региональной культурной политики на всех ее уровнях, что требует глубокого и всестороннего анализа множества факторов, отражающих культурный потенциал региона».

В современной управленческой ситуации учреждения культуры уже не могут существовать в условиях тотального контроля, но еще пока не в состоянии обойтись без финансовой поддержки со стороны государства и региональной власти. Таким образом, особенностью современной управленческой ситуации в культурном секторе России является то, что она реализуется государством на уровне федеральной власти с опорой на два различных подхода: собственно рыночный и административно-командный. Вместе с тем, процесс профессионализации кадрового потенциала работников государственной сферы культуры идет неоправданно медленно, тогда как культура нуждается в быстрых и динамичных изменениях в данной сфере.

Федеральная власть фактически провоцирует субъектов культурной политики на местах к тому, чтобы они действовали как рыночные субъекты, но в рамках жесткой административной системы. Однако к эффективным результатам это не приводит и принципиально не может привести. Следствием является то, что региональный социум все меньше соглашается признавать за органами государственного управления исключительное право выражать общественные интересы в сфере культуры. Но это означает лишь одно - ослабление способности государства оказывать реальное воздействие на деятельность учреждений культуры, с одной стороны, и все большее отчуждение деятельности государственного сектора от реальных проблем населения, с другой. Сказанное позволяет охарактеризовать политико-управленческую ситуацию в сфере культуры современной России как конфликтную. Слабость государственной культурной политики на федеральном уровне фактически транслировалась на уровень региональный, а с него продвинулась еще дальше, захватив отдельные организации культуры. Это привело к тому, что приоритеты культурной политики в регионах так и не были сформированы. Отсутствие четко выраженных приоритетов культурного развития регионов и низкий рейтинг культуры как объекта финансирования у власти способствовали обострению в среде региональных элит противоречий, вызванных разногласиями относительно предпочтительных для приоритетной поддержки сфер культуры; наметились прямо противоположные оценочные тенденции, отражающие конфликтные позиции представителей законодательной и исполнительной власти, отдельных групп лоббирования.

Ужесточение финансовых условий функционирования сферы культуры, предлагаемое кабинетом М. Е. Фрадкова, в сочетании с пакетом социальных реформ, вступивших в силу в 2006 г., только увеличат число проблем, в условиях которых существует эта сфера, как на федеральном, так и на региональном уровне. Не исключено, что накопление этих проблем может привести к еще более существенному кризису, и мы окажемся перед необходимостью принятия осознанного решения: по какому пути должна пойти Россия и ее регионы в реализации культурной политики. Как будут строить свое взаимодействие субъекты культурной политики, и какие ресурсы им потребуются для реализации той политики, которая наиболее адекватна процессам рыночных преобразований в России?

Безусловно, на характер культурной политики в России заметное влияние оказывает стремление использовать в российских условиях модели западной политики, сформировавшиеся на другой экономической и политической почве. Но путем прямого заимствования такая политика вряд ли может быть реализована, так что многие страны бывшего социалистического лагеря оказываются перед фактом отсутствия собственной культурной политики.

На концепцию культурной политики, условно называемую патерналистской, большое влияние оказала социалистическая идеология. Эта концепция была доминирующей в России до 1970-1990-х гг. Нельзя, однако, не признать, что такая культурная политика и программы помощи работникам культуры, поддержание инфраструктуры культурной сферы были необходимы в начале рыночных реформ. Иначе сфера культуры могла оказаться на грани развала, не успев за короткий срок перестроиться и перейти на рыночные рельсы. Именно поэтому степень участия государства в решении проблем культурной сферы была довольно велика. Неуклонно соблюдался принцип посильного сохранения инфраструктуры культуры и сохранения кадрового потенциала работников этой отрасли.

Но в связи с кризисом патерналистской модели государства и социетальной трансформацией российского общества наступило разочарование в эффективности данной модели, и наметился частичный переход к партнерской модели культурной политики. Теперь перед сферой культуры ставится задача научиться зарабатывать деньги, чтобы хотя бы частично покрывать расходы. Концепция партнерства явилась для России инновационным подходом в том смысле, что впервые в истории страны культура рассматривалась не только как затратная сфера, но предполагалось, что она может перейти от позиции «просителя» денег у государства или региональной администрации к позиции «выживания за счет собственных усилий». Правда, некоторые критики до сих пор считают данную стратегию неоправданной, утверждая, что она ведет к коммерциализации культуры, однако в условиях недостатка финансовых средств едва ли могут быть найдены иные каналы для поддержания национальной культуры.

Сложность реализации концепции партнерства или рыночной модели состоит, на наш взгляд, в другом. Реализовать данную модель можно лишь тогда, когда изменится самовосприятие работников сферы культуры, и они будут согласны действовать как рыночные акторы. Одновременно в обществе и в массовом сознании сформируется позитивный образ рыночной концепции, что позволит сфере культуры функционировать «по другим правилам».

Ожидания относительно места культурной политики в современном российском обществе противоречивы. С одной стороны, страна пытается сформировать национальную концепцию культурной политики, соответствующую рыночной экономике. В современных условиях более эффективной показывает себя рыночная концепция. С другой стороны, существует реальная опасность того, что, опираясь на идеологию рыночной модели, политические элиты современной России начнут проводить недопустимый сегодня курс на деинституционализацию, сворачивание государственной системы поддержки сферы культуры. Именно в России существует объективная необходимость сохранения большого сектора культурных услуг для людей с ограниченными финансовыми возможностями. Помимо того, большинство работников сферы культуры обычно делают свой выбор в пользу стратегии патернализма. В свою очередь, государство в лице центральной власти склоняется в пользу стратегии партнерства или рыночной модели, которая порождает ожидание, что сфера культуры начнет сама зарабатывать деньги и обеспечивать свое воспроизводство за счет собственных ресурсов и усилий творческих работников или менеджеров.

Таким образом, сторонники и патерналистской, и партнерской моделей получают различные сигналы относительно возможностей и целесообразности осуществления каждой из этих моделей в сфере культуры. Патерналистская концепция принципиально отличается от рыночной или партнерской, но каждая из них находит в России своих сторонников. Поэтому можно говорить не только об их непростом сосуществовании, но и об определенном напряжении между этими двумя моделями, как на национальном, так и на региональном уровне.

Сфера культуры в полной мере отражает особенности и противоречия современного периода, который требует поиска новых управленческих подходов. Более других ощутив на себе финансовый кризис, именно сфера культуры нуждается в первоочередной модернизации политико-управленческих стратегий и может обоснованно стать фокусом «управленческих экспериментов».

Так в какой же модели культурной политики нуждается сегодня Россия?

С нашей точки зрения, совершенствование управленческих отношений и поиск приоритетов управления культурой должны происходить с учетом реальной ситуации, сложившейся в сфере культуры на современном этапе. Партнерство и патернализм сосуществуют в современном культурном пространстве, и представляется целесообразным отказаться от антагонистической оценки этих двух концепций. Можно попытаться преодолеть или сгладить противоречия данных подходов путем совмещения политического курса и социальных программ, предполагаемых двумя разными концепциями культурной политики. Представляется возможным указать на три методологических подхода, способствующих уменьшению напряжения между двумя моделями.

Во-первых, мирное сосуществование двух противоположных моделей культурной политики может быть объяснено тем, что эти концепции обслуживают различные по экономическим возможностям регионы. Ряд регионов (регионы-реципиенты) могут быть охарактеризованы как располагающие скудным собственным потенциалом для реализации необходимой политики. Они могут существовать только в условиях широкого патронирования сферы культуры со стороны государства. Другие регионы могут быть рассмотрены как имеющие меньшую степень дефицита ресурсов и способные к интегрированию в социальный «мейнстрим».

Во-вторых, регионам может быть предоставлено право выбирать, в пространстве какой концепции культурной политики они будут существовать. Выбравшие «сильный вариант» должны иметь преимущества перед другими. Позитивность такого подхода заключается в отсутствии требования формального перехода от одной концепции к другой. Более того, он является наиболее эффективным в том плане, что позволяет выбирать ту или иную модель культурной политики и гарантирует уважительное отношение к автономии и пожеланиям самого регионального сообщества.

В-третьих, с нашей точки зрения, не стоит рассматривать сами концепции культурной политики как антагонистические. Лучше позиционировать их как теории, имеющие право на существование, но не предлагающие законченного и полностью удовлетворяющего решения проблем культурной сферы. Так, концепция партнерства в настоящее время позиционируется как «революционная», а патернализм, как правило, рассматривается только в негативном ключе. Это приводит к идеализации одной модели, без критического осмысления ее отрицательных черт.

Сегодня вопрос о национальной культурной политике требует концептуальной проработки, а не популистских шагов, рассчитанных на короткую перспективу политического цикла. Поиск концептуальной модели культурной политики для России должен идти не в направлении «усвоения» современных западных теорий, а по принципу их «осмысления». Конструирование новых моделей не может осуществляться исключительно за счет отказа от более ранних социальных завоеваний, в основу новых стратегий должны быть положены анализ и обобщение работающих и адекватных схем реализации культурной политики, осуществлявшихся на протяжении десятилетий. В этой связи наибольшее число шансов быть востребованной при разработке новой культурной политики имеет сегодня в России интегративная методология, одновременно отражающая глобальные тенденции.

Современная общественная ситуация обусловливает острую необходимость усиления внимания к культуре как фактору развития. Социальные изменения имеют чаще всего культурную мотивацию. Многие европейские специалисты считают, что современную ситуацию характеризует «поворот к культуре». Она выходит на передний план, и даже экономика и политика испытывают ее многообразное влияние. Беспристрастный макроэкономический и культурологический анализ развития культуры позволяет сформулировать, фактически, объективный социальный императив.

Те же самые характеристики присущи и культуре современной России. Освоение новых управленческих технологий имеет особое значение для страны, где культура признается национальным богатством. Но в России культурная политика до сих пор осуществляется не системно, а уровень осознанности предпринимаемых шагов невысок. Признание культуры не сопровождается разработкой соответствующего инструментария и остается на уровне деклараций. Институты, призванные разрабатывать и осуществлять культурную политику, развиты слабо и не обладают должным авторитетом. Субъекты культурной политики не имеют четкого плана действий, а система их полномочий и ответственности фактически остается неясной. Показательно, например, то, что до сих пор проблематика сферы культуры практически отсутствует в ежегодных посланиях Президента России Федеральному собранию Российской Федерации. Несмотря на то, что при Президенте создан Совет по культуре и искусству, его членами, в основном, являются популярные и влиятельные деятели искусства, которые, будучи незаурядными личностями, профессионально весьма далеки от проблем культурной политики. Столь же слабы по своей культурно-законодательной и политической «весомости» функционирующие при Совете Федерации комитеты по науке, культуре, образованию, здравоохранению и экологии, а в составе Государственной Думы - комитет по культуре и туризму.

Подводя итоги рассмотрения теоретико-методологических аспектов культурной политики, можно сделать следующие выводы.

Перспективы в плане развития национальной культурной политики появятся у России только тогда, когда будет достигнута договоренность относительно конкретных форм реализации провозглашенных принципов и относительно соответствия предлагаемой модели культурной политики социально-экономической ситуации в стране. Особое значение данный вопрос приобретает в случае, если возникают проблемы во взаимодействии между федеральными и региональными органами управления.

Какие бы аргументы ни выдвигались применительно к России в пользу выбора той или иной модели культурной политики, не подлежит сомнению, что в эпоху рыночных перемен трансформацию претерпела не только ресурсная база культурной политики, но также изменились ее цели и приоритеты, был актуализирован поиск новых концептуальных схем в трактовке её содержания. Одним из важных следствий стало то, что на первый план вышла идея действующих субъектов культурной политики, определяющих содержание и направленность многих процессов, происходящих сегодня в культурной сфере России.

Именно поэтому наиболее продуктивным представляется субъектно-деятельностный подход к пониманию культурной политики. Только он позволяет описать культурную политику, принимая в расчет специфику действующих субъектов с их интересами, конфликтами и взаимодействиями. В свою очередь, это дает возможность приблизить культурную политику к реальным социальным практикам, без осознания которых любые концептуальные схемы и любые политические действия по их реализации едва ли будут эффективны.

Автор: Востряков Л.Е.