Процесс форсирования производственного кооперирования в 1920-х гг. и его социально-экономические последствия
В конце 1920-х гг. развитие производственной кооперации все в большей степени подчинялось задачам социалистического переустройства сельского хозяйства. Решение проблемы обеспечения хлебозаготовок стало рассматриваться сталинской группой в ЦК ВКП(б) не только в русле проведения кратковременных кампаний, основанных на применении насильственных мер по отношению к индивидуальным крестьянским хозяйствам, но и на долговременную перспективу. С этой точки зрения проведение сплошной коллективизации сельского хозяйства представлялось единственным выходом из сложившейся ситуации, обеспечивающим гарантированное поступление сельхозпродукции государству.
Не менее важной причиной форсирования темпов коллективизации стало стремление Сталина и его сторонников к реализации фундаментальных идей большевистской теории, связанных с построением бесклассового общества, основанного на государственной собственности и плановой системе хозяйства. В связи с этим были поставлены глобальные задачи модернизации социально- экономических отношений, преобразования аграрного сектора экономики по принципу промышленной организации труда, «раскрестьянивания» сельского населения, создания однородной структуры советского общества.
Под влиянием проводимой политики в конце 1920-х гг. складываются основные предпосылки для осуществления сплошной коллективизации. В первой половине 1928 г. этот процесс носил во многом спонтанный характер, обусловленный попытками решения проблемы заготовок, а также стремлением большевистской партии консолидировать беднейшее крестьянство как свою главную опору в осуществлении репрессивной политики в деревне.
О взаимосвязи решения этих двух задач в деятельности большевистской партии, в частности, свидетельствует резолюция пленума Кубанского окружкома ВКП(б) (март 1928 г.). Поставив в качестве одной из главных задач расширение посевов бедняцко-середняцких хозяйств, окружком в ходе ее решения предписывал местным партячейкам усилить «вытеснение кулацкого хищнического хозяйства в округе, беспрерывно заменяя убывающий удельный вес этого хозяйства подрастающим хозяйством - коллективным».
В качестве подготовительной меры для осуществления сплошной коллективизации допускалась возможность объединения части крестьянства в доступных для него видах производственной кооперации. Именно поэтому деятельность сельскохозяйственной кооперации поощрялась не только в отношении создания высших, но и простейших форм производственной кооперации, при ограничении ее сбыто-снабженческих функций.
Одним из методов вовлечения крестьянства в производственную кооперацию являлось расширение льгот и преимуществ ее членов. Со стороны партийно-государственных органов осуществлялись меры по усилению кредитования производственных кооперативов, снабжению их сложными машинами и орудиями, передаче лучших земель из фонда государственного земельного имущества, предоставлении налоговых льгот. В то же время единоличные крестьянские хозяйства попадали под мощный пресс государственной фискальной системы, были ограничены в возможностях расширения своей производственной базы.
В докладе НК РКИ в СНК СССР о состоянии и перспективах строительства коллективных хозяйств в сентябре 1928 г. откровенно отмечалась теснейшая зависимость между стремительным ростом коллективных объединений и проводимыми деревенскими кампаниями. «Эта зависимость, - говорилось в докладе, - определяется, с одной стороны, тем, что во время этих кампаний (самообложение, заем, хлебозаготовки) был произведен решительный нажим на частнокапиталистические элементы в сельском хозяйстве, а с другой стороны, при проведении посевной кампании были приняты широкие меры по оказанию хозяйственной помощи бедноте, и в особенности коллективным объединениям».
Например, в Кубанском округе в 1926/27 г. фонд кооперирования бедноты составил около 6 тыс. руб., а в 1927/28 г. его размеры были доведены до 57754 руб., т.е. возросли почти в десять раз. По сообщению из станицы Малотенгинской Армавирского округа, вступление крестьян в колхоз было обусловлено тем, что полученный местным сельхозтовариществом кредит выдавался только коллективным объединениям. Значительные средства предоставлялись государством на проведение коллективизации в автономных областях. Только Адыгейской области в 1928 г. было отпущено на эти цели 102 тыс. руб. Все поступившие в область трактора передавались колхозам.
Определенную роль в вопросах материально-технического укрепления маломощных колхозов играли средства производства, экспроприированные государством у зажиточных хозяйств в ходе заготовок. Кроме того, последние, пытаясь оградить себя от грядущих репрессий, зачастую добровольно за бесценок продавали сложные машины колхозам.
Одним из средств вовлечения крестьянства в производственную кооперацию стало заключение контрактационных договоров. В весеннюю посевную кампанию 1928 г. эта возможность стала предоставляться только производственным объединениям. О серьезности внимания руководства большевистской партии к использованию контрактации в качестве важнейшей меры решения хлебной проблемы и осуществления коллективизации свидетельствует директивное письмо Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) (28 февраля 1928 г.), в котором ячейкам ВКП(б) и всем членам партии деревенских организаций было предписано усвоить особую важность успешного проведения работы по популяризации контрактации, ее закрепления в качестве новой формы экономической связи между городом и деревней.
В целях вовлечения беднейшего и среднего крестьянства в производственную кооперацию через систему контрактации, государство предоставляло возможность получения производственным объединениям семенного зерна повышенного качества, в том числе на условиях выгодного кредита, обеспечивало преимущественное поступление на льготной основе сложных машин. При этом сельхозкооперация играла основную организующую роль при заключении контрактационных договоров, выполнении посевными товариществами всех условий договора, обеспечении своих членов агрономической помощью, своевременном снабжении семенами, орудиями и средствами производства.
Помимо зерновых культур большое внимание начинает уделяться контрактации посевов других продовольственных, а также технических культур. В 1928 г. контрактация посевов подсолнуха составила 400 тыс. дес., льна - 40 тыс. дес., фасоли - 10 тыс. дес., ячменя - 125 тыс. дес., тогда как в предыдущем году контрактацией было охвачено всего около 200 тыс. дес. В 1929 г. развитие системы контрактации получило дальнейшее продолжение. По решению пленума Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) (июль 1929 г.) сельхоз- кооперация стала уделять основное внимание развитию многолетней контрактации, как средству реорганизации крестьянского хозяйства на основе использования производственных кредитов, кооперирования и коллективизации. Практически при проведении осенней посевной кампании сельхозкооперация сумела охватить контрактацией до 45% озимого клина.
Применение системы контрактации принесло определенные положительные результаты. Например, в ходе обследования законтрактируемых площадей по Суворовскому району Терского округа хлебофуражным союзом выяснилось, что злостного недосева, за исключением единичных случаев, нет. Причем в отношении последних это во многом объяснялось отсутствием инвентаря и семян. Данным союзом велась активная работа по проверке выполнения населением агротехнических мероприятий, давались соответствующие указания по уходу за посевами.
Однако качественному проведению работ по контрактации и их расширению серьезно мешало отставание материально-технической базы сельского хозяйства и, прежде всего, малочисленность сложных машин, слабость агротехнической и финансовой помощи. Так, в станице Ново-Платнировской Кубанского округа, местное сельхозтоварищество получило семенного зерна, достаточного для посева 300 дес., тогда как требовалось засеять 2 тыс. дес. В станице Ладожской того же округа поступившее по договору о контрактации семенное зерно оказалось явно низкого качества.
На пленуме Батайского райкома ВКП(б) Донского округа в марте 1928 г. в одном из выступлений отмечалось, что «контрактация в умах кооператоров преломляется недостаточно и представляется им как дополнение к семенной ссуде. С подготовкой к раздаче семян полное безобразие. Во-первых, семена никуда не годятся, во-вторых, цена их высокая. Крестьяне заявляли: «Мы отдавали свой хлеб по 90 коп, а с нас берут по 1 руб. 50 коп.».
Сказывались и недостатки в деятельности сельхозкооперации, к числу которых можно отнести медленное рассмотрение планов контрактации, слабое использование производственных кредитов, удержание части суммы при выдаче посевщикам авансов на другие нужды. К концу 1928 г. просроченные ссуды по контрактации составляли 35%, что неизбежно вело к сокращению масштабов проводимых мероприятий.
Кроме того, контрактация являлась палкой о двух концах. С одной стороны, крестьянина ждала гарантированная оплата от сданной продукции, он мог получить аванс, причем авансирование по желанию могло производиться орудиями производства, семенами и пр. Но, с другой стороны, крестьянин, связанный договором, не мог продать свой продукт по более высокой цене в случае благоприятной рыночной конъюнктуры. Самое же худшее - контрактация обирала его до нитки в случае неурожая.
В результате применения стимулирующих мер с начала 1928 г. происходит бурный рост производственных объединений крестьянства. В первую очередь увеличивается количество колхозов, число которых за период с января по июнь выросло больше чем в два раза (с 3769 до 7795 хозяйств), охватив до 450 тыс. чел., или 6,8% всего сельского населения края. По отдельным округам и районам рост колхозов отличался неравномерностью. Так, по архивным данным, в Мечетинском районе Донского округа в колхозы вошло 26,7% всех крестьянских дворов, причем по некоторым селам этот показатель достигал 64%. В то же время в Майкопском и Терском округах колхозами было охвачено только 3,7% сельского населения. Из национальных областей колхозы по-прежнему не получили большого развития в Чеченской области (в состав колхозов входило 0,5% крестьянских хозяйств) и Ингушетии (1,6%).
Уровень коллективизации на Дону и Северном Кавказе в 1928 г. был одним из самых высоких по стране, так как в среднем по СССР крестьянские хозяйства, входившие в колхозы, составляли только 1,7%. Темпы роста колхозов в интересующем нас регионе также превышали среднестатистические показатели. Если по РСФСР темп роста колхозов по сравнению с предыдущим годом составил 223%, то по Донскому округу - 306%, по Кубанскому - 248%. На долю колхозов приходилось 3,5% всей посевной площади региона. В этом отношении Северный Кавказ уступал только Крыму, где было обобществлено до 4,5% посевной площади.
Анализ колхозного движения в 1928 г. показывает стремление крестьянства к объединению в колхозах с наименьшей степенью обобществления - товариществ по совместной обработке земли. Их число в это время неуклонно растет. Создание ТОЗов происходило как за счет вновь образованных товариществ, так и путем преобразования коммун и артелей. В то же время переход простейших производственных объединений в колхозы был незначительным. Так, в Кубанском округе весной 1928 г. из вновь образованных 853 колхозов лишь 11 возникли на основе данного перехода, что составляло 1%.
Подобная картина была типичной для всех регионов страны. Отдел ЦК ВКП(б) по работе в деревне после проведенного в начале 1929 г. обследования констатировал, что в целом по стране рост ТОЗов опередил собою не только сложные виды колхозов, но и простейшие производственные объединения. Исходя из этого, был сделан вывод о том, что «для настоящего времени они являются типичными представителями колхозов вообще».
Среди простейших производственных объединений наибольшее развитие получили машинные товарищества, которые по своему типу приближались к ТОЗам. Поэтому при образовании в июне 1928 г. Всесоюзного Колхозцентра они также вошли в его состав. Машинные товарищества пользовались такими же льготами, что и колхозы, что способствовало притоку в них крестьянства. Если в 1926/27 г. в крае насчитывалось 1085 машинных товариществ, то в 1927/28 г. уже 1638.
Определенную роль в данный период играли также посевные товарищества, которые возникали в связи с заключением контрактационных договоров. Эта форма производственного кооперирования предусматривала совместное проведение крестьянами работ по вспашке и посеву, при сохранении индивидуального характера хозяйства. Наибольший рост посевных товариществ был отмечен на территории Северо-Кавказского края в 1928 г. во время осенней посевной кампании, когда возникло 651 производственное объединение подобного типа.
В то же время простейшие производственные объединения при значительном абсолютном увеличении сокращаются относительно числа колхозов. Если в 1927 г. их доля в общей массе производственных кооперативов составляла 29%, то в 1928 г. только 22%. По социальному составу возникшие в конце 1920-х гг. производственные объединения отличились преобладанием беднейшего крестьянства. Это прежде всего касалось колхозов, состав которых являлся по преимуществу бедняцким. В первой половине 1928 г. позиции бедноты в колхозах усилились.
Более активную роль в колхозном движении стала играть казацкая беднота. Это обстоятельство способствовало увеличению доли казаков в колхозах. Так, в Кубанском округе казаки составляли в колхозах 40,1%, в Терском - 45,6%. Незначительным было по-прежнему участие казаков в колхозах Донского округа - 17,7%.
Абсолютное преобладание бедноты во вновь образующихся колхозах явилось основной причиной их экономической слабости. Несмотря на то, что были использованы все имеющиеся ресурсы, обеспеченность инвентарем в них (за исключением тракторов и молотилок) оставалась ниже, чем у единоличных хозяйств. По итогам обследования сельскохозяйственной группы Северо-Кавказской РКИ к июню 1928 г. сложилось следующее соотношение.
В различных источниках можно найти свидетельства о несоответствии между ростом колхозов и его материально-техническим обеспечением. Например, секретарь Кубанского окружкома партии З.Ф.Ляпин в своем докладе на совещании в ЦК ВКП(б) 3 декабря 1928 г. отметил, что в деле колхозного строительства имеются крупные недочеты, в том числе рост карликовых колхозов с преобладанием в них бедноты. Это утверждение соответствовало истине, так как свыше 30% кубанских колхозов имели земельную площадь до 100 десятин, что не давало возможность рентабельного применения сложных сельхозмашин.
Несмотря на относительно небольшие размеры занимаемой колхозами земельной площади, принадлежавшие им угодья не осваивались в полной мере. На Северном Кавказе весной 1928 г. этот показатель был одним из самых низких по стране. Так, если в среднем по РСФСР освоение обобществленной пашни составляло 49,1%, то по Северному Кавказу лишь 36%. Одной из главных причин являлась недостаточная насыщенность колхозов средствами производства.Особенно слабыми были колхозы в Ставропольской округе, почти сплошь состоящие из бедноты. По данным комиссии Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), обследовавшей работу Ставропольской окружной парторганизации в декабре 1928 г. середняцкая часть крестьянства составляла в колхозах по одним данным 5,6%, по самым лучшим - 9%. Комиссия сделала вывод, что если середняка не привлечь в колхозы, они скоро развалятся.
Преобладание в колхозах бедноты в свою очередь оказало влияние на рост собственно-настроенных элементов, стремящихся обеспечить свое существование за счет государства. В докладе Новороссийского окружкома ВКП(б) на XIII окружной партконференции (ноябрь 1928 г.), в частности, отмечалось: «Коллективы имеют, почти все, большую задолженность, потому что они берут ссуду - проедают и уходят, приходят другие, а долги остаются. Можно найти в коллективах людей, которые никогда с землей дела не имели».
С другой стороны, хозяйственное положение многих производственных кооперативов было подорвано в связи с вынужденным уходом из их состава зажиточных крестьян. Например, в ходе обследования товарищества «Шерсть № 1» в Ставропольском районе Ставропольского округа выяснилось, что в июле 1928 г. по сравнению с октябрем 1927 г. количество овец сократилось с 6500 до 3200 голов, т.е. наполовину. Такое падение поголовья объяснялось выходом из товарищества крупных овцеводов, стремившихся избежать точного учета своего стада в период начавшейся кампании репрессий против кулачества.
Помимо серьезных материальных проблем, развитию колхозного движения мешали организационные недостатки. В вопросах организации труда отмечалась большая неоднородность, что объяснялось отсутствием единых требований и руководства со стороны партийно-государственных и кооперативных организаций. В связи с этим колхозы создавали собственные правила внутреннего распорядка, которые существенно отличались друг от друга. В одних колхозах учет рабочей силы распространялся на все работы (и обобществленные и индивидуальные), у других только на обобществленные, у третьих никакого учета не велось. Такое же разнообразие и неустойчивость форм проявлялось в вопросах оплаты труда. Здесь действовали принципы распределения доходов по едокам, по отработанным дням, по рабочей силе и участвующему инвентарю, с учетом качества работы, без учета этого качества и др.
Вместе с тем местные органы власти зачастую формально подходили к решению задач, связанных с коллективизацией, уделяя главное внимание количественной стороне дела. В отчетах фигурировали данные о росте колхозов, но по сути дела многие из них оказывались бумажными, оставленными на произвол судьбы. Недостаточность помощи колхозам и отсутствие внимания к их нуждам со стороны партийных и кооперативных организаций приводила к развалу только что созданных коллективов.
В связи с этим показательным являлся пример станицы Ладожской Кубанского округа. Весной 1928 г. здесь было образовано полтора десятка колхозов. На созванном в начале июня совещании советов колхозов обнаружилось, что необходимого руководства над ними не было. Так как весенняя организация колхозов проводилась в «пожарном порядке», в их состав попало много собесно-настроенных элементов, ударившихся в панику при первом же затруднении и покинувших свои коллективы.
Наибольшие проблемы испытывали колхозы автономных областей. Возникнув значительно позже, чем в русских округах, они уступали последним по численности и в организационном отношении были менее устойчивы. Увеличение количества колхозов в автономных областях в период с октября 1927 г. по 15 марта 1928 г. с 201 до 397 не сопровождалось соответствующим укреплением материальной базы. В частности по сравнению с русскими округами обеспеченность землей здесь была гораздо ниже, соответственно 3,5 дес. и 1,5 дес. на едока.
Большинство из колхозов автономных областей были неземлеустроены и поэтому проводили посев на арендованных участках. Например, из 40 колхозов Ингушетии в июне 1928 г. только 16 вели свое хозяйство на участках надельных земель, а остальные арендовали фондовые земли государственного земельного имущества или земельных обществ.
В Чеченской автономной области развитию колхозов мешали серьезные недостатки организационного характера. По признанию обкома ВКП(б) значительная часть из зарегистрированных колхозов как по социальному составу членов, так и по системе ведения хозяйства фактически не являлась в полном смысле слова колхозами. В то же время партийные и кооперативные организации фактически не занимались проблемами колхозного движения, особенно в горных районах области.
В такой неблагополучной для колхозного движения ситуации руководство большевистской партии берет курс на дальнейшее форсирование темпов коллективизации сельского хозяйства. В отличие от первой половины 1928 г. инициируемые ЦК ВКП(б) мероприятия в сфере колхозного строительства стали принимать планомерный и системный характер. Теперь колхозы рассматривались уже не в качестве передового примера отдаленного будущего деревни, а как единственно возможная форма объединения крестьянства в условиях строительства социализма.
Поворотным пунктом в развитии колхозного движения в интересующем нас регионе послужили решения ноябрьского (1928 г.) пленума ЦК ВКП(б), рассмотревшего доклад Северо-Кавказского крайкома партии «О работе в деревне». Пленум признал необходимым разработку мер, которые уже в ближайшие год-два обеспечили бы решительный подъем в состоянии сельского хозяйства Северного Кавказа, в том числе в смысле форсированного расширения посевных площадей как по линии крестьянских хозяйств, так и обобществленного сектора.
Состоявшийся вскоре пленум Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) потребовал от кооперации решительного изменения всей работы под знаком подчинения ее производственным задачам и обязательной увязки каждого практического мероприятия с задачами производственного кооперирования и массовой коллективизации. Определив основной формой производственного кооперирования низовое производственное товарищество поселкового типа, пленум предложил все усилия направить на создание более крупных товариществ с охватом целых поселков и укрепления уже существующих. Вся эта работа должна была проходить путем более строгого планирования конкретных заданий.
Главную причину трудностей колхозного движения руководство большевистской партии ошибочно усматривало в недостаточно активной работе партийных организаций. Вся их деятельность теперь подчинялась задачам производственного кооперирования крестьянства. Причем если раньше деревенские коммунисты в основном обеспечивали политическую направленность колхозного движения, то в преддверии сплошной коллективизации они все в большей мере начинали отвечать и за хозяйственные вопросы.
Для обеспечения постоянного партийного руководства деятельностью колхозов ЦК ВКП(б) принял решение об организации в них партячеек. На практике это коснулось в основном крупных колхозов, где было достаточное количество коммунистов. По отношению к остальным колхозам использовались такие организационные формы, как регулярные проверки состояния дел со стороны районных парторганизаций, заслушивание отчетов председателей колхозов на заседаниях партбюро, принятие решений по конкретным вопросам и осуществление контроля за их исполнением.
Помимо коммунистов в мероприятия по выполнению руководящих указаний ЦК ВКП(б) в области сельского хозяйства активно привлекался комсомол. Сельские комсомольцы в ходе выполнения решения ЦК ВЛКСМ от 12 января 1929 г. «О походе за урожай» пропагандировали преимущества коллективного труда, становились инициаторами создания новых колхозов и тракторных колонн.
В целях активизации производственного кооперирования крестьянства со стороны государства были приняты дополнительные меры поощрения коллективных форм землепользования. В принятом 15 декабря 1928 г. постановлении ЦИК «Об утверждении общих начал землепользования и землеустройства» предусматривалось введение для колхозов таких преимуществ, как льготы по единому сельхозналогу и кредитованию, первоочередное наделение землей и снабжение машинами, оборудованием, семенами, племенным скотом и пр., внеочередное землеустройство за счет государства и др.
Характерной чертой колхозного строительства в это время становится моделирование колхозов по принципу промышленной организации труда. Одним из главных направлений данного процесса являлись меры партийно-государственных органов по укрупнению колхозов, основным результатом которых должно было стать создание мощных аграрно-индустриальных комплексов, основанных на широком применении сложных машин и промышленных технологий.
В первое время Северо-Кавказский крайком ВКП(б) проявлял в этом вопросе взвешенный подход, основанный на объективном анализе опыта работы первых крупных коллективных объединений. При подготовке материалов к докладу на ноябрьском 1928 г. пленуме ЦК ВКП(б) крайком пришел к выводу, что этот опыт показал невозможность дальнейшего укрупнения колхозов, несросшихся до этого хозяйственно. Вслед за слиянием в таких случаях наступала реакция, часто кончающаяся вновь разделом имущества или в лучшем случае затяжными внутренними склоками. В целях достижения массового органического процесса к слиянию колхозов предлагалось проводить работу по их сращиванию через отдельные совместные (хотя бы простейшие) хозяйственные мероприятия.
Для укрепления экономических связей между существующими мелкими колхозами и подготовки условий для их последующего слияния практиковалось создание кустовых объединений колхозов. Например, в Кубанском округе к маю 1929 г. было образовано 41 кустовое объединение колхозов, в каждом из которых находилось до 200 хозяйств. В меньшей степени кустовые объединения колхозов были представлены в автономных областях. В августе 1929 г. здесь действовало всего 26 объединений, которыми было охвачено 276 колхозов, или около 30,5% от общего числа колхозов, против 62,1% в среднем по краю.
Создание кустовых объединений позволяло повысить эффективность работы соответствующих организаций, занятых обслуживанием колхозов. Например, на заседании Терского окружкома ВКП(б) отмечалось, что система кустовых объединений колхозов позволяет с большей эффективностью оказывать им социально-культурную помощь в отношении развития школ, медицинского обслуживания, использования сложных машин и т.д.
Следующим шагом на пути преобразования мелких колхозов в агропромышленные объединения явилось создание колхозов-гигантов. Первым примером такого объединения стал Дигорский агроиндустриальный коллектив- комбинат, возникший в Северной Осетии в 1928 г. Объединяя огромное количество крестьянского населения (до 10 тыс. чел.), выполняя значительную производственную деятельность, он являлся в глазах большевистской партии своеобразным эталоном будущей организации сельского хозяйства.
Вслед за Дигорским к лету 1929 г. на территории края возникли еще семь колхозов-гигантов, каждый из которых имел посевы на площади свыше 5 тыс. га. Моделирование колхозов по типу крупнопромышленных предприятий вело к игнорированию особенностей сельского хозяйства, связанных с особым местом в нем природных процессов, неизмеримо большей ролью личных качеств работника и его отношения к труду.
Подготовительным шагом к созданию колхозов-гигантов являлось укрупнение земельных обществ, в рамках которых активно внедрялась система контрактации, совместное использование сложной техники. После осуществления этих мер, а также агитационно-пропагандистской кампании местное партийное руководство ставило вопрос о создании колхоза-гиганта перед земельным обществом. В обстановке утверждения административно-командной системы отказа в данном случае быть не могло. Дальнейшая процедура перехода земельного общества к коллективному землепользованию облекалась в правомочную форму решения общего собрания жителей конкретного населенного пункта.
Например, в постановлении общего собрания жителей станицы Ольгинской Приморско-Ахтарского района в октябре 1929 г. основным аргументом в пользу организации колхоза-гиганта являлось отречение земельного общества от дальнейшего ведения единоличного, раздробленного, бездоходного крестьянского хозяйства. Вызывает сомнение тот факт, что около 1,5 тыс. членов данного общества могли столь единодушно прийти к такому решению.
Наличие большого количества нерентабельных колхозов не означало полного отсутствия положительных примеров умелого и результативного хозяйствования. Речь в данном случае идет, прежде всего, о тех колхозах, которые на протяжении многих лет демонстрировали передовые методы организации труда, связанные с применением сложной техники и прогрессивных технологий. На основе данного процесса здесь происходила концентрация техники и людских ресурсов, что естественным образом приводило к укрупнению хозяйства.
Одним из таких примеров является сельхозкоммуна «Сеятель». В 1922 г. она начинала с 3 тракторов и 4 рабочих лошадей, а в 1928 г. в распоряжении коммуны имелись 21 трактор и 13 лошадей. За это время в 7 раз расширилась посевная площадь, урожайность увеличилась в 1,5 раза. В 1929 г. коммуна одной из первых обзавелась комбайном и вступила в заочное соревнование со всемирно известной фермой Т.Кэмпбелла, штат Монтано, демонстрируя высокие показатели. Так, если у американцев средний урожай озимой пшеницы составлял 9,4 ц. с гектара, то коммунары собирали по 12,6 ц.
Процесс укрупнения колхозов, а также объединения крестьян в рамках земельных обществ был тесным образом связан с мерами по концентрации сельскохозяйственной техники. Эту цель преследовало создание тракторных колонн в системе сельскохозяйственной кооперации. В основу организации колонн был положен опыт украинского совхоза им. Тараса Шевченко Березовского района Одесского округа, который положил начало данному почину в 1927 г. Роль совхоза стал выполнять союз или районное объединение сельхозкооперации, выступающее в качестве организатора колонны. Обслуживаемые колонной земельные общества создавались в производственных объединениях - товариществах посевщиков, товариществах по общественной обработке земли и проч.
На Дону первая тракторная колонна была основана 14 сентября 1928 г. в селе Александровском, Азовского района, Донского округа. Весной 1929 г. возникли еще три МТК - Фомино-Свечниковская в Донецком округе, Тацинская в Шахтинском и Шкуринская в Донском округе. В Тихорецком округе образование тракторной колонны произошло в ноябре 1928 г. в поселке Бейсуг. Она состояла из 15 тракторов и обслуживала крупное земельное общество в составе 466 хозяйств, с земельной площадью в 3 тыс. дес. Другая тракторная колонна из 16 тракторов существовала при Ново-Кумагорском сельскохозяйственном кредитном товариществе Терского округа, состоящего из 284 хозяйств, с общей земельной площадью в 2735,5 га. К июлю 1929 г. на Северном Кавказе действовало уже 15 тракторных колонн, в которых насчитывалось 299 тракторов. Общая площадь обрабатываемой колоннами земли равнялась 73313 га.
С начала 1929 г. на Северном Кавказе появилась новая форма объединения и использования сложной техники - машинотракторные станции, первая из которых была создана в совхозе «Хуторок» Армавирского округа. Вскоре эта форма была признана наиболее приемлемой. По указанию ЦК ВКП(б) 5 июня 1929 г. СТО СССР принял постановление «Об организации МТС», в соответствии с которым происходил процесс преобразования машинотракторных колонн в МТС.
Одной из форм использования промышленной организации труда в сельском хозяйстве стали производственные совещания крестьянства при райисполкомах и сельских советах. При этом Северо-Кавказский крайком ВКП(б), утвердив в ноябре 1928 г. положение о производственных совещаниях сельских, станичных и аульных Советов, стал инициатором применения данной формы на территории всей страны. В 1929 г. на Северном Кавказе действовало 2235 таких совещаний, насчитывающих более 100 тыс. постоянных членов. В состав совещаний входили представители колхозов, совхозов, простейших производственных объединений, а также представители от крестьянства в лице агроуполномоченных. Создавая совещания по принципу рабочих собраний, партийные органы стремились активизировать инициативу крестьянства в решении различных проблем сельскохозяйственного производства. На деле этот процесс не мог получить широкого развития, ввиду усиления директивных методов управления экономикой.
Еще одной, заимствованной от промышленной организации, формой являлось социалистическое соревнование. Под влиянием партийных директив в 1929 г. это движение приняло массовый характер, охватив большинство колхозов Дона и Северного Кавказа. Началу соревнования предшествовало заключение договоров, которые в то время носили двусторонний характер. В состав соревнующихся могли входить колхозы как одного, так и соседних округов или областей.
Так, в мае 1929 г. договор о соревновании заключили сельхозартели станицы Васюринской и Кореновской Кубанского округа. В это же время Кабардино-Балкарским птицеводческим товариществом был заключен договор о соревновании с областным птицеводческим товариществом Чечни. Характерно, что одним из пунктов договора являлось обязательство товарищества перевыполнить план по кооперированию населения и увеличению паевых взносов.
Задачам коллективизации были посвящены также договоры между земельными обществами, в том числе из разных регионов страны. Так, в июне 1929 г. земельное общество станицы Отрадо-Ольгинской Армавирского округа вызвало на соревнование станицу Темижбекскую Бийского округа Сибири, отразив в договоре обязательство провести коллективизацию осенью этого года.
Несмотря на большие усилия, предпринятые со стороны партийных организаций, промышленные принципы организации производства с трудом приживались в колхозах. На II краевом съезде колхозов, состоявшемся в мае 1928 г., отмечалось, что колхозное строительство страдает из-за недостаточного организационно-хозяйственного обслуживания и руководства, низкого уровня агротехники, бесплановости хозяйства, неналаженности внутреннего распорядка, нерационального использования техники. К лету 1929 г. лишь 65% колхозов края имели правила внутреннего распорядка, а 62% - производственные планы. По отдельным округам и областям края эти показатели были значительно ниже. Например, в Карачае они составляли соответственно 55 и 40%.
В такой обстановке значительных трудностей, переживаемых колхозным движением, в рядах большевистской партии возникли разногласия по поводу продолжения политики форсирования социалистического строительства. Выразителем взглядов умеренно настроенных коммунистов являлась, как уже отмечалось, группа Бухарина. В ее подходе к проведению коллективизации проявлялся более трезвый расчет, учет всего комплекса проблем стоящих перед хозяйством страны. Формирование колхозного строя предполагалось проводить по мере созревания объективных предпосылок, сохранения и совершенствования экономического механизма на основе нэпа.
Выступая против форсирования темпов коллективизации, Бухарин, в частности, отмечал: «Нужно строить совхозы и колхозы, поднимать нашу собственно-социалистическую сельскохозяйственную базу, продвигаться вперед, но нужно обеспечить себя, во что бы то ни стало от чрезвычайных мер, которые наносят удар середняцкому слою крестьянства».
Взвешенный подход к проблемам коллективизации был свойственен многим коммунистам Северо-Кавказского края, что в частности подтверждают выступления делегатов V краевой партконференции. Например, представитель от Сальской окружной парторганизации Ширяев в своем выступлении сказал: «Я считаю, что те задачи, которые стоят сейчас перед нами, брать кавалерийским наскоком будет нельзя».
Делегат Терской окружной парторганизации Хвостов высказал соображение о том, что коллективизация может быть проведена только при условии заинтересованности крестьян в создании колхозов. При этом большое значение он придавал развитию материальных стимулов к труду в колхозах. В отношении колхозов-гигантов Хвостов отметил, что их построение - сложная задача, и прежде чем начинать это строительство, нужно иметь соответствующую почву.
На серьезное отставание материально-технической базы создаваемых колхозов указывал в мае 1929 г. на совещании в ЦК ВКП(б) секретарь Кубанского окружкома ВКП(б) Булат. Он отметил, что из 300 планируемых к завозу в Кубанский округ тракторов, было получено всего 20, что подорвало и без этого слабое экономическое состояние колхозов, внесших задатки. Ввиду недостатка техники в мае 1929 г. в Кубанском округе были вынуждены прибегнуть к расширению супряги. Было заключено 17% договоров по супряге ко всему яровому клину.
Однако к этому времени у представителей сталинского большинства в ЦК ВКП(б) окончательно возобладал прямолинейный подход к решению проблем социалистического преобразования сельского хозяйства. XVI Всесоюзная конференция ВКП(б) (апрель 1929 г.), решительно осудив так называемый правый уклон, приняла решения, направленные на вытеснение капиталистических элементов в деревне крупным общественным хозяйством. Конференция признала неудовлетворительной работу сельскохозяйственной кооперации в деле производственного кооперирования крестьянства и предложила коммунистам, работавшим в ней, в качестве одной из задач принятия мер по неуклонному росту первичных кооперативно-производственных объединений в крупные коллективные хозяйства.Идеи дальнейшего форсирования темпов коллективизации активно пропагандировались на местах. Выступая с отчетом ЦК ВКП(б) на V краевой партконференции секретарь ЦК А.И. Микоян заявил: «Пренебрежение колхозами (это, мол, музыка будущего) есть затягивание кулацкого влияния в деревне. Вот почему мы коллективное строительство ставим как коренной вопрос нашей партии».
В духе решений XVI партконференции 27 июня 1929 г. ЦК ВКП(б) принял постановление «Об организационном построении сельскохозяйственной кооперации», согласно которому базой массового колхозного строительства становились производственные товарищества специального направления поселкового типа. В постановлении указывалось, что «сельскохозяйственная кооперация должна ставить своей важнейшей задачей всемерное содействие перерастанию простейших производственных объединений в более сложные формы производственного кооперирования и организации на этой основе крупного коллективного производства».
Производственные поселковые товарищества объединяли в своем составе крестьянские хозяйства, специализирующиеся в определенной отрасли сельского хозяйства (зерновые, свеклосеющие, животноводческие и др.). Члены товариществ производили общественные вспашки, пользуясь при этом орудиями и машинами, находящимися в общественном пользовании. Распределение доходов происходило в зависимости от количества затраченного труда на общественных посевах. Поселковые товарищества, как кооперативы с частичным обобществлением хозяйственных функций, во многом соответствовали интересам среднего крестьянства и могли бы стать эффективной формой его производственного кооперирования. Однако в соответствии с проводившимся курсом форсирования коллективизации сельского хозяйства многие из них, еще не успев окрепнуть, переводились на устав колхозов.
Серьезным рубежом на пути к сплошной коллективизации стал июльский 1928 г. пленум ЦК ВКП(б), рассмотревший вопрос о выполнении Северо-Кавказским крайкомом партии решений ноябрьского пленума 1928 г. Выступивший на пленуме первый секретарь крайкома А.А. Андреев, отметив снижение темпов роста простейших коллективных объединений по сравнению с колхозами подчеркнул значение дальнейшей работы по превращению простейших производственных объединений в крупные коллективные хозяйства. Предложения Андреева сводились к усилению планового характера данного процесса с использованием различных вариантов создания крупных колхозов, таких как: слияние мелких колхозов, преобразование простейших производственных объединений, осуществление коллективизации земельных обществ.
Последний вариант осуществления коллективизации был не случайно выделен Андреевым одним из самых главных. Дело в том, что в зерновых районах Дона и Северного Кавказа единоличные формы землепользования не получили широкого распространения. Даже среди зажиточных они не играли почти никакой роли. В Кубанском округе единоличные формы землепользования занимали 0,34% всей площади, в Донском - 1,1, Ставропольском - 16%. Объяснялось это тем, что казачество тяготело к общинным, а не единоличным формам землепользования. Кроме того, проводимое землеустройство сопровождалось незначительным дроблением многодворных общин с расселением крестьян и казаков.
В своем постановлении от 18 июля 1929 г. ЦК ВКП(б) одобрил указанные предложения, поставив задачу в течение 1929/30 гг. провести работу по укрупнению существующих колхозов и переводу простейших производственных объединений на высшую ступень колхозов. В преддверии сплошной коллективизации Северо-Кавказский край становился своеобразным испытательным полигоном для апробирования тех средств и методов создания колхозов, которые вскоре получили широкое распространение по всей стране.
Одним из направлений этой политики стала ликвидация прежнего многообразия организационных форм колхозов. Если раньше крестьянству предоставлялась возможность свободного их конструирования, то во второй половине 1929 г. происходит административный нажим в отношении наиболее простой и доступной для крестьянства формы производственного кооперирования - товариществ по совместной обработке земли. Партийные и советские органы на местах в плановом порядке проводили работу по их переводу в высшие формы - коммуны и сельхозартели.
Форсированный характер мероприятий по подготовке сплошной коллективизации сельского хозяйства проявился и в отношении национальных районов. Несмотря на явное отсутствие здесь экономических и социально-психологических предпосылок для развития колхозного движения, руководство Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) поставило своей целью осуществление кардинальных аграрных преобразований в кратчайшие сроки.
Об этих намерениях, в частности, свидетельствует постановление бюро крайкома ВКП(б) от 19 июля 1929 г., посвященное реконструкции сельского хозяйства Северной Осетии, в котором была поставлена задача добиться увеличения доли крестьянских хозяйств, проживающих в равнинных районах, к началу октября 1930 г. с 27 до 60%. Еще через два года планировалось обеспечить поголовное вовлечение в колхозы сельского населения этих районов. Как и в русских областях, решение этой задачи связывалось с процессом укрупнения сельскохозяйственного производства с широким развитием системы контрактации, созданием машинотракторных станций, а в области животноводства строительством крупных механизированных силосных башен и обобществленных скотных дворов.
Наряду с формированием организационно-хозяйственной структуры колхозов, построенной на принципах крупнопромышленного производства, руководство большевистской партии добивалось окончательного утверждения классовой модели колхоза, в которой зажиточным крестьянам не было места. Реализации этой задачи было посвящено постановление ЦК ВКП(б) от 18 июля 1929 г. о нецелесообразности приема кулака в колхозы и необходимости систематической работы по очистке колхозов от кулацких элементов.
При выполнении этого постановления многие местные партийные работники еще до начала сплошной коллективизации теряли чувство меры.
При этом местные партячейки опирались на поддержку бедноты, которая в преддверие коллективизации значительно активизировала свои действия. Так, собрание батраков села Кузьминского Армавирского округа постановило: «Всех кулаков, выступивших против воли всех крестьян села коллективизироваться, немедленно раскулачить и изгнать из пределов села». Они призвали через газеты всех крестьян и казаков так же поступить с кулаками и у себя. Неопределенность категории «кулачества», а также нарастание репрессивного психоза приводили к тому, что из колхозов стали изгоняться все зажиточные крестьяне без разбора, в том числе и те, кто сумел поднять свое хозяйство без использования чужого труда.
Наряду с партийными организациями контроль за исполнением данного постановления осуществляли органы ОГПУ. Например, по сведениям органов, в конце 1929 г. зажиточные крестьяне входили в состав колхоза «Ливония» села Ливоновское и колхоза «Красные бойцы» хутора Борисоглебского Армавирского округа. ОГПУ сообщило об этом руководству Армокрколхозсоюза и потребовало принятия мер по исключению зажиточных крестьян из колхозов.
В случае массового исключения зажиточных крестьян из колхоза, как правило, происходила процедура слияния последнего с бедняцким колхозом, с полной передачей имущества. В качестве примера можно привести колхоз «Крестинтер» станицы Рождественской Армавирского округа, который после вывода зажиточных крестьян был слит по постановлению партячейки со вновь организуемым колхозом им. Буденного.
Летом и осенью 1929 г., наряду с продолжающимся добровольным вступлением крестьян в колхозы, в основном из числа бедноты, все большее распространение начинают приобретать факты административного произвола по отношению к крестьянам-середнякам. Часть из них уже тогда вступала в колхозы поневоле, не выдержав мощного налогового пресса или под страхом раскулачивания. Опасения данной категории крестьянства были не напрасны, так как данный процесс приобрел широкий размах осенью 1929 г. По данным Н.А.Ивницкого, на Северном Кавказе к концу 1929 г. было частично или полностью раскулачено не менее 30 - 35 тыс. хозяйств.
В результате применения насильственных мер социальный состав колхозов существенно изменился. Зажиточных крестьян здесь практически не стало, зато увеличилось членство беднейших и маломощных середняцких хозяйств. В ноябре 1929 г. в среднем по краю в составе колхоза было 65% бедняков, 34,6% середняков и 0,4% зажиточных крестьян. В простейших видах производственной кооперации социальный состав также стал по преимуществу бедняцко-середняцким. Например, в конной кооперации края, при полном отсутствии зажиточных крестьян, бедняки составляли 39,5%, середняки - 58,7% и служащие - 1,8%.
В ноябре 1929 г. число крестьянских хозяйств Северо-Кавказского края, вступивших в колхозы, достигло 25% , т. е. за четыре месяца крайкомом ВКП(б) были перевыполнены и без того напряженные обязательства, реализация которых предполагалась лишь к концу 1930 г. В Минераловодческом и Прохладненском районах Терского округа, Павловском районе Кубанского округа, Ейском, Мечетинском районах Донского округа и Вешенском районе Донецкого округа уже приступили к сплошной коллективизации.
Окончательный поворот к волюнтаристскому курсу в развитии экономики произошел на ноябрьском (1929 г.) пленуме ЦК ВКП(б), который принял решение о начале сплошной коллективизации сельского хозяйства. Негативные тенденции, начавшиеся в колхозном строительстве в конце 1920-х гг., приобрели необратимый характер. Сплошная коллективизация означала окончательную ликвидацию нэпа и была направлена на утверждение административно-командной системы в сельском хозяйстве страны. В конце 1920-х гг. сталинское руководство сделало окончательный выбор в пользу революционного варианта модернизации. Формирование административно-командной системы, как одного из главных факторов его реализации означало неизбежную ломку сложившейся в период кульминации нэпа организационной структуры кооперации, превращению последней в придаток государственно-плановой системы хозяйства.
С этого времени большевистское руководство отказывается от прежних попыток конструктивного диалога с кооперативной общественностью, навязывая свою директивную линию в отношении содержания и форм кооперативной деятельности. В связи с этим прежнее многообразие видов и форм кооперации начинает сменяться усеченной моделью, сориентированной на выполнение общегосударственных задач. Так, деятельность потребительской кооперации стала рассматриваться с точки зрения совмещения с государственной торговлей, сельскохозяйственной кооперации с учетом создания колхозного строя, аналогичного крупнопромышленному производству, кустарно-промысловой в качестве временного средства в обеспечении населения товарами массового спроса.
В осуществлении глобальных по своему масштабу социально-экономических преобразований руководство большевистской партии особое значение придавало Дону и Северному Кавказу. Достаточно высокий уровень развития производительных сил, углубляющаяся дифференциация крестьянских хозяйств и острота социальных противоречий являлись, по мнению сталинского руководства, достаточными предпосылками для начала революции «сверху». Интересующий нас регион становился своего рода полигоном по апробации многих методов переустройства экономики и общества, которые в 1930-е гг. стали применяться на территории всей страны. Применительно к кооперации это, прежде всего, касалось планов Сталина и его сторонников в отношении сплошной коллективизации сельского хозяйства.
Для обеспечения столь кардинальных изменений сущности кооперативной деятельности большевистское руководство приняло меры к устранению сторонников развития кооперативного движения на принципах нэпа как в рядах ВКП(б), так и в органах управления кооперативами. Прошедшие под партийным нажимом выборы привели к массовой большевизации правлений низовой сети северокавказской кооперации в лице коммунистов и сочувствующих ВКП(б) представителей беднейшего крестьянства. Стал формироваться чуждый кооперативной идеологии тип руководителя, основными чертами которого стало слепое выполнение партийных директив.
Игнорирование главных принципов функционирования кооперации непосредственным образом отразилось на результатах ее хозяйственной деятельности. В условиях чрезвычайных мер, которые вскоре приобрели постоянный характер, северокавказская кооперация была вынуждена прибегать к не свойственным ей методам проведения заготовок сельхозпродукции, следовать партийным установкам в области снабжения и кредитования крестьянских хозяйств.
В то же время курс большевистской партии на форсирование коллективизации отрицательным образом отразился на развитии простейших производственных объединений, деятельность которых была тесным образом связана со сбытовыми операциями крестьянских хозяйств. В связи с этим стала нарушаться целостная и взаимосвязанная структура экономических отношений как внутри мелкотоварного сектора, так и между сельскохозяйственным и промышленным производством.
Вместе с тем стал набирать силу инициируемый сверху процесс массового производственного кооперирования крестьянства и казачества. В этом отношении партийное руководство Северо-Кавказского края оказалось одним из самых активных в стране, выдвигая различные почины по вовлечению представителей беднейшего и среднего крестьянства в колхозы. Применение административных мер встречало ответный протест деревни, который подавлялся с использованием всего ресурса партийно-государственной системы.
В сельском хозяйстве Дона и Северного Кавказа стала насаждаться модель крупнопромышленного производства, игнорирующая особенности крестьянского хозяйства, связанные с неизмеримо большей ролью личных качеств работника и его отношением к труду. В связи с этим массовая коллективизация стала наиболее явным проявлением несоответствия социальных прожектов руководства большевистской партии естественному процессу развития кооперативного движения.
Таким образом, в конце 1920-х гг. эволюционная линия развития кооперации была прервана, уступив место административным мерам по ее превращению в придаток государственно-плановой системы. Типичные для кооперации принципы добровольности и самодеятельности стали подменяться принуждением и приказными методами управления. При внешнем сохранении некоторых демократических атрибутов кооперация потеряла свои основные сущностные характеристики, перестала являться самодостаточной и независимой от государственного вмешательства организацией.
Автор: Панарин А.А.