Профессиональные занятия женщин на Северном Кавказе во второй половине XIX - начале XX в
Если до середины XIX в. основной целью женского образования было подготовить домашних хозяек и добродетельных матерей семейств, то в конце XIX в. женщины получали специальное и профессиональное образование, чтобы посвятить свою жизнь избранной деятельности. Медленно, но методично женщины все больше вторгались в мужское профессиональное пространство. Наиболее распространенной профессией, избранной женщинами, являлось учительство. Правительственное положение «О допущении женщин на службу в общественные и правительственные учреждения», в частности, указывало: «Поощрять женщин на поприще воспитательном, где они уже ныне занимают должности учительниц в начальных школах и низших классах гимназии. А будет представляться возможным, то представлять учебному ведомству расширять круг их деятельности на этом поприще».
Многие русские педагоги поддерживали эту идею. Так, В.Д. Сиповский указывал на черты, «выгодно отличавшие женщин - учительниц от мужчин - учителей это большая добросовестность в отношении к своим обязанностям и большая сердечность в отношении к учащимся - два качества в педагогическом деле весьма ценные Дети, малоуспешные или почему-либо отставшие от класса, вызывают у учительниц гораздо более, чем у учителей, искреннего участия, более желания помочь им, хотя бы это стоило и большего труда и значительной затраты времени. В сельских школах, в деревнях, где положение учительницы и материальное, и во всех других отношениях крайне трудное, она является в буквальном смысле настоящей подвижницей. И это не исключение, а типичное явление»
Государственная заинтересованность в распространении среди женщин педагогической профессии, возможность активной реализации образованными женщинами своих творческих и профессиональных способностей, в какой-то мере материальной самостоятельности, стимулировали в стране быстрый рост численности женщин-учительниц в начальных школах различных ведомств, в частных и средних учебных заведениях. При чем с каждым годом количество учительниц и преподавательниц в школах увеличивалось. Так, в Ставрополе, когда женские учебные заведения только начинали свою работу, в них преподавали мужчины - преподаватели мужской гимназии, а в начале XX в. в женских гимназиях, наряду с педагогами-мужчинами, преподавали учительницы большей частью со специальным педагогическим образованием.
Надо отметить, что образовательный ценз учительниц в школах разного типа с каждым годом рос. В количественном отношении учительницы в начале века еще проигрывали своим коллегам - учителям, но в образовательном цензе нередко превосходили их. Девушки, окончившие гимназии и епархиальные училища со специальными педагогическими классами, желая посвятить себя профессиональной деятельности, или по другим соображениям, шли работать на учительские должности в любые школы. Отправлялись даже в самые захолустные села и станицы. Лишь небольшое количество мужчин, окончивших гимназии, учительствововали в народных и церковно-приходских школах. Так, согласно Обзору Ставропольской губернии за 1878 г., контингент учащих в народных школах распределялся следующим образом: законоучителей - 83 (ими могли быть только мужчины, в начале XX в. небольшое количество женщин преподавали Закон Божий в отдаленных селениях, где не было поблизости священника); 72 учителя и 47 учительниц. По образовательному цензу: из 72 мужчин-учителей получили образование в учительской семинарии - 11, в духовных и уездных училищах - 13, средних учебных заведениях - 4, в начальных училищах - 16, домашнего образования - 6. Из 47 учительниц: в средних учебных заведениях, с званием домашней учительницы - 13, в женских прогимназиях - 9, в женских педагогических курсах при Кубанской учительской семинарии - 2, приобрели звание начальных учительниц по экзамену - 8 и домашнего образования - 15. То есть, все 47 учительниц либо имели специальное педагогическое образование, либо получили право преподавать, сдав специальные экзамены, и только 50 мужчин-учителей имели достаточное для преподавания образование, 22 из них окончили, возможно, только приходские училища.
По отчету о состоянии учебных заведений Кавказского учебного округа за 1901 г., на Северном Кавказе учащих в начальных училищах было: 3319 человек, из них - мужского пола - 2699, женского пола - 620. По образовательному цензу учащие распределялись следующим образом. Кубанской области имеют учительские звания - 559 учителей и 325 учительниц, всего же 884 преподавателя. В Ставропольской губернии - имеющие звания учителя - 112 человек, учительницы - 146 человек, всего - 258. В Терской области всего учащих - 1393 человека, имеющие звания - мужчины-учителя - 858, учительницы - 535. При более детальном изучении образовательного ценза учителей представляется следующая картина. Учительницы, окончившие педагогические курсы, составляли в трех областях - 10 чел, 8-е классы -172 чел, 7-е классы женских гимназий - 89, институты - 46 человек, епархиальные училища - 71, начальные училища - 16, частные училища - 4. Мужчины-учителя, окончившие учительские семинарии и институты - 336, гимназии - 4, городские уездные училища - 314, начальные училища - 49, реальные училища - 8, духовные семинарии - 13, духовные училища - 8, прогимназии - 6. Не окончившие курсы учителя: учительские семинарии и институты - 17, гимназии - 46, реального училища - 26, духовные семинарии - 18, домашнего воспитания - 32. Учительницы - не окончившие курса женской гимназии - 96, института - 6, домашнего воспитания - 42.
В женских гимназиях и прогимназиях образовательный ценз мужского персонала составлял: окончившие семинарии - 13, духовные академии - 4, российские университеты - 37, другие высшие учебные заведения - 9, средние учебные заведения - 6, домашнее образование получили - 4, низшие учебные заведения - 5 чел. Женский персонал: высшие женские курсы - 3, педагогические курсы - 1, 8 класс гимназии - 63, 7 класс гимназии - 4, прогимназии - 1, институт - 32, епархиальные училища - 3, начальные училища - 4, домашнего образования - 7, имеют учительские звания - 7 человек.
В 1910 г. всего учителей и учительниц в Ставропольской губернии было 892 чел. Из них законоучителей и вероучителей - 362; учителей со специальным образованием - 158, со средним и начальным - 61 и без образовательного ценза - 35. Учительниц - со специальной подготовкой и образованием - 91, со средним и начальным - 167 и без образовательного ценза -18.
Мы видим, что, образовательный ценз мужчин - учителей и женщин - учительниц начальных школ, несомненно, был ниже, чем учителей гимназий и прогимназий. Но примерная картина образовательного ценза мужского и женского персонала не менялась. Большее количество мужчин-учителей, работавших в учебных заведениях региона, окончили высшие учебные заведения, женщины - учительницы окончили средние специальные учебные заведения в большем количестве, чем мужчины. Однако, мужчин - учителей больше и среди тех, кто не имел специального педагогического образования.
В средних учебных заведениях, уже существовавших и вновь открываемых, должны были преподавать только учителя, получившие специальное педагогическое образование. В 80-90-х гг. XIX в. в средних женских учебных заведениях, в основном, преподавали мужчины, женщины занимали должности библиотекарей, секретарей, смотрительниц и надзирательниц. Но к началу XX в. появляются дипломированные специалистки с высшим образованием. С 1912 г. учительницей азбучного класса, а затем и естественной истории Ольгинской женской гимназии работала выпускница Петербургских Высших женских естественнонаучных курсов М. А. Лоховицкой-Скалон, Анна Павловна Максименко, дочь священника, окончившая в 1900 г. Ставропольское епархиальное училище. Она также принимала активное участие в устройстве сельскохозяйственных курсов, устроенных Ставрополь-Кавказским сельскохозяйственным обществом в г. Ставрополе с 22 ноября по 15 декабря 1912 г., участвовала в создании учебной программы курсов и читала там лекции по химии.
Во 2-й Владикавказской женской гимназии с 1912 по 1920 гг. работала выпускница Московских высших женских курсов, историко-филологического факультета, участница Всероссийского съезда преподавателей русского языка (27 декабря 1916 г. по 4 января 1917 г.) Ольга Николаевна Абрамова, урожденная Щербина. Начальницей Владикавказской Ольгинской школы была Людмила Ивановна Прижевальская, окончившая курс в Московском Александровском институте.
В Терской области учащих в 1896 г. было 683, из них учителей - 566, учительниц - 117. Данных по образовательному цензу нет.
В Кубанской области в 1910 г. учащих во всех учебных заведениях дирекции народных училищ состояло: учителей и учительниц - 2813 человек, из них учителей - 1856 чел., учительниц - 957 чел. По образовательному цензу они распределялись следующим образом: 812 учителей и 19 учительниц получили образование на педагогических курсах и в семинариях; в гимназиях 28 учителей и 509 учительниц; в институтах - 77 учителей и 54 учительницы, в реальных училищах - 36 учителей, в прогимназиях, городских и прочих училищах - 594 учителя и 171 учительница, домашнее образование получили 309 учителей и 112 учительниц, 92 учительницы окончили курс Кубанского Мариинского института
В Кубанской области в 1915 г.: в учебных заведениях дирекции народных училищ состояло учащих - 3976 чел. По сословиям учащие распределялись следующим образом: казачьего сословия: 2198, мужчин - 1090, женщин - 1108, не казачьего сословия 1778: мужчин - 601, женщин - 1177, дворян и чиновников - 913, духовного звания - 288, городского сословия - 918, нижних воинских чинов - 1831, иностранцев - 26. По образовательному цензу: получившие высшее образование учителей: 29, учительниц - 23, на педагогических курсах и учительских семинариях учителей - 1042, учительниц 212, получивших образование в гимназиях - учителей - 58, учительниц - 882, в институтах - учителей - 134, учительниц - 47, в реальных училищах - учителей - 491, в прогимназиях и уездных училищах - 493, учительниц -411. Домашнее образование получили: учителя - 303, учительницы - 188, выпускницы Кубанского Мариинского института учительниц - 100.
С каждым годом наблюдался рост численности учительниц. Повышался их образовательный уровень. Однако, надо отметить, что учительская заработная плата была не высока. Уровень жизни учителей и учительниц начальных школ был довольно низким. Зарплата учительниц была не одинаковой, она колебалась приблизительно от 280 до 350 р. в год. Для сравнения, телефонистка в начале XX в. получала заработную плату в размере 700 р. в год. Учителей обеспечивали казенной квартирой и прислугой. Станичные и сельские общества заботились об учителях. Помогали им с отоплением и другими жизненно необходимыми вещами. Судя по газетным и другим материалам того времени, учителя жили небогато.
По подсчетам исследователя истории интеллигенции юга России А.Г. Данилова, в 1906 г. из 1041 учителя - мужчины при средней зарплате 442 р. 27 человек (2,6%) получали менее 300 р. в год, т.е. меньше 25 р. в месяц, 378 чел. (36,3%) получали от 300 до 400 р. в год. Даже по официальным данным, 40% учителей мужчин получали жалование ниже среднего. Автор подчеркивает, что положение учительниц было еще тяжелее. Их зарплата выросла всего в 1,2 раза, для сравнения зарплата учителей - мужчин в 1,4 раза. В 1881 г. оплата их труда составляла 87,2% от зарплаты учителей-мужчин, в 1906 г. - только 78,5%.
В 1902/3 уч. г. в Москве состоялся съезд представителей обществ вспомощевания лицам учительского звания. На этом съезде с докладом выступила делегат общества взаимопомощи учащим и учивших в народных училищах Кубанской области Е.Д. Вагнер. Её выступление было достаточно эмоциональным: « жизнь учительствующего представляет в большинстве случаев сплошной ряд унижений, несправедливостей, лишений - просто одно сплошное мытарство Бесправное, задерганное положение сельских учителей учителя в тисках нищеты и одиночества мучаются в неисчислимых страданиях. В деревню идут люди воодушевленные жаждой полезной общественной службы, мечтою о подвиге, самопожертвовании Но к сожалению деревня - это то, обо что разбиваются самые горячие, самые пылкие мечты о просвещении темноты и невежества Не всякому дана сила вынести страдания, и многие оканчивают чахоткой или душевным расстройством».
Правление общества взаимного вспомощевания учащих и учивших в начальных училищах Кубанской области в 1904 г. провело анкетирование среди учительниц и учителей Кубанской области. Всего в анкетировании приняло участие 110 учителей - 95 мужчин и 11 женщин. 10 ответов было от заведующих 2-х классными училищами, остальные от учителей и учительниц 2- х классных, одноклассных, станичных, сельских и хуторских училищ. Большая часть опрашиваемых говорили о довольно бедственном положении. И все говорили о том, что учителя живут в основном за счет подработок. Для улучшения условий жизни на Северном Кавказе, как и по всей России, стали создаваться различные учительские общества взаимного вспомощевания. Так, на Кубани в конце XIX - начале XX в. было создано «Общество взаимного вспомощевания учащих и учивших в начальных училищах Кубанской области». В 1912 г. в Ставропольской губернии было открыто «Общество взаимного вспомощевания учащим и учившим в церковных школах Ставропольской епархии». Эти общества адресно помогали бедным учителям и учительницам. Так, в отчете о деятельности Ставропольского общества указано следующее: «Деятельность правления общества в 1913 г. состояла в принятии членских взносов и записи их в приходно-расходную книгу общества, в ежемесячном свидетельствовании сумм общества и ведении денежных операций, в назначении и выдаче денежных пособий и беспроцентных ссуд особенно нуждающимся учащим в церковных школах епархии, состоящим членами общества, а также в решении вопросов, имеющих целью увеличении средств общества и вообще его развитие». Очень часто за помощью в такие общества обращались именно учительницы. В этом же отчете упоминается: «Из оборотного капитала в 1913 г. израсходовано 998 р. 92 к. В частности: 1. выдано безвозвратных пособий учительницам - Евгении Александровне Брянской и Надежде Кузьминичне Мошко по 25 р. одной и 50 другой. В 1912 г. безвозвратные пособия не назначались. Выдано в беспроцентную ссуду: учительницам Клавдии Зотиковне Капраловой - 50 р, Анне Белявской - 50 р., Ольге Андреевне Губных - 50 р, Анастасии Геогриевне Лещенко - 50 р, Надежде Кузминичне Мошко - 25 р. Итого учительницам - 225 р, учителям - 350 р». Кроме того, общество организовывало поездки учителей на отдых. Так, в этом же году общество выделило пособия учащим жившим летом в Тебердинском учительском санатории на сумму 94 р. 17 к.
18 мая 1897 г. Министерством образования был утвержден устав «Общества взаимной помощи учащим и учившим в Терской области». Согласно уставу целью общества являлось: помогать нуждающимся учащим и учившим в городских училищах по положению 1872 г. в двухклассных и одноклассных сельских училищах МНП, в приходских и начальных училищах подведомственных дирекции народных училищ Терской области, денежными пособиями и другими видами помощи.
Оплата труда в средних учебных заведениях была неравномерной. Иногда преподавательницы совмещали 2 и более должностей. Например, надзирательница 2-й Владикавказской женской гимназии княжна Елена Сумбатова исполняла должность надзирательницы и библиотекаря, за что получала 300 и 180 р. в год, итого - 480 р., учительница немецкого и французского языка Вера Стрельяновна Хаджи - Спиропуло с учетом совмещения всего, получала в год 925 р. Во Владикавказском женском училище общества мещан (1907-1912) учительницы и учителя имели жалования в размере от 120 до 720 р. М.И. Гришковская получала 720 р. в год, Е.И. Акимова - 600 р, М.А. Николаева - 360 р, А.С. Рожанская - 360 р., учитель пения Г.К. Гурский - 60 р. в год, учительница рукоделия А.К. Коронская - 120 р. в год священник П.И. Власов - 100 р., М.А. Николаева - 360 р.
Во Владикавказской женской школе общества ремесленников (1906-1912) заведующая А.З. Цыбизова, имея звание домашней учительницы получала 600 р. в год, учительницы: Е.И. Колесникова - 480 р, В.А. Путянина - 480 р. Многие учительницы совмещали преподавание в нескольких школах и училищах. Так, учительница рукоделия А.К. Коронская, получившая специальное образование в Петербургской мастерской рукоделия, работала в двух указанных училищах, плюс к тому в 3-м Владикавказском одноклассном училище, 1-м Владикавказском одноклассном училище, везде получала по 120 рублей.
Таким образом, зарплата учительниц, надзирательниц, воспитательниц в женских средних учебных заведениях колебалась от 120 до 720 р. в год. Совмещая должности, можно было зарабатывать до 1200 р. в год. Многие учительницы занимались репетиторством.
Одним словом, положение учителей и учительниц в городах было намного выгоднее, престижнее и выше оплачиваемо, чем в селах. В конце XIX начале XX вв. наиболее ощутимо проявлялась существенная разница между городом и деревней. Деревня всегда была более консервативна, чем город. В указанный период в деревне традиционно те, кто учились или занимались умственным трудом - считались бездельниками. Поэтому детей отпускали в школу с большой неохотой, и подчас тогда, когда дома не нужна была помощь ребенка. Учительницы, попадавшие в села с таким отношением к учебе, к своему труду, сталкивались с непреодолимой стеной непонимания и невежества. Многие не выдерживали и возвращались в город. Но большая часть учительниц все-таки умела находить точки соприкосновения с сельскими и станичными жителями и оказывала большое влияние на развитие просвещения и образования, как среди детей, так и среди взрослого населения. Если в селе было несколько школ, учителя и учительницы, библиотекари объединялись в различные кружки, устраивали публичные чтения и лекции для взрослого населения. В школах совершенно безвозмездно устраивали с детьми спектакли и концерты, неся просвещение в самые отдаленные села и станицы Северного Кавказа. Девочки брали пример с учительниц, и многие из них тоже старались получить образование. Так, село Ольгинское Терской области известно своими довольно прогрессивными взглядами среди населения. Там довольно активно работало просветительное и культурно-экономическое общество, собиравшее жителей на различные культурно-просветительные мероприятия. В этом обществе активно работали учительницы местных школ, вместе с детьми они устраивали спектакли, чтения и лекции. В этом селе и под влиянием такого окружения выросла известная осетинская писательница и публицист Роза Кочисова.
Итак, социально-экономическое положение учительниц было неодинаковым. Безусловно, в народных и сельских школах было труднее работать, но, тем не менее, в конце XIX- начале XX в., как уже показано, в этих школах работало довольно большое количество учительниц. Причины, по которым шли работать женщины в народную школу были весьма разнообразны. В эпоху общественно - демократического подъема многие девушки и женщины действительно видели свое предназначение в служении обществу и народу. Другие шли работать в такие школы, потому что это был единственный источник существования для получивших образование женщин. Так, автором в Государственном архиве Ставропольского края был обнаружен любопытный документ. Выпускница Ставропольского Епархиального женского училища подала прошение в Ставропольскую дирекцию народных училищ с просьбой о том, чтобы устроить её в какую-нибудь школу, «пусть даже в самом отдаленном селе», так как она, дочь умершего священника, живет на иждивении своего дяди, дьяка в Ставрополе, у которого у самого 4 дочери и средств к существованию в этой семье практически никаких. Девушка посылала несколько писем, где настойчиво просила о распределении её в любую, даже самую бедную школу. Таким образом, для некоторых женщин, та небольшая зарплата, которая была у учительниц и то, что давало сельское общество - жилье и отопление было единственной возможностью выжить.
Медицинская карьера стала доступна женщинам после открытия первых Женских высших врачебных курсов в Петербурге и фельдшерских курсор. Во время Крымской войны, когда была учреждена Крестовоздвиженская община сестер милосердия под начальством горячего сторонника реформы женского образования Н.И. Пирогова, женщины впервые показали, что они могут и должны работать в медицине.
Но после войны оставался неясным статус женщин-медиков. В отличие от Англии, где сестры милосердия в годы Крымской кампании обрели поддержку и общества, и двора, в Петербургской Медико-хирургической Академии сделали исключение лишь для В. А. Кашеваровой, прикомандированной учиться на 5 лет с дальнейшим возвращением в Оренбургский край для лечения башкирского народа. Спустя годы, в результате расширения сети школ, медицинских учреждений и сферы услуг, правительство разрешило женщинам поступать на службу в общественные и правительственные учреждения по специальностям: акушерка, фельдшер, аптекарь, по учебному ведомству, счетной части и телеграфному делу.
На Северном Кавказе до начала XX в. профессиональных женщин врачей было очень мало, поскольку отсутствовали женские медицинские учебные заведения в регионе. Однако, при нехватке врачей ни один населенный пункт не обходился без знахарок и повивальных бабок. Испокон веков знахарство и повивальное искусство было прерогативой женщин. Все знания передавались по наследству. Дочери с детских лет учились у матерей и бабушек принимать роды и ухаживать за роженицами и новорожденными.
Пока в центральной России шли бурные дебаты среди ученых мужей на тему, способна ли женщина к образованию вообще и к медицинскому, в частности, Ставропольская палата государственных имуществ выступила с предложением к Ставропольскому губернатору привлечь к делу оспопрививания женщин в 1866 г. В документе говорилось: « государственные крестьянки были приглашаемы к занятию оспопрививания, но изъявила желание на это только крестьянка Прасковейской волости села Кумского Прасковья Купаева, о высылке её к окружному врачу, для обучения оспопрививания, сделано распоряжение. Других желающих пока не оказалось. Не желание женщин заняться общественной службой, естественно по новости дела, к которому они не привыкли. Тут сможет действовать и опасение ответственности. Надо полагать, что со временем, когда женщины свыкнутся с иными понятиями и будут иметь, хотя одинокие примеры женского оспопрививания, недостатка в желающих не будет. Тем более, что циркуляром министерства Государственных имуществ от 4 сентября 1864 г. за № 60 назначены оспопрививательницам денежные вознаграждения в количестве от 10 до 25 рублей, соразмерно привитых оспы младенцев. Для занятия этого привлекаются крестьянки хорошего поведения, не обремененные семействами и добровольно изъявляемых на это свои желания».
На Северном Кавказе, как ни в одном другом регионе, ощущалась острая потребность в медицинских работниках, поэтому здесь не наблюдалось особых препятствий к занятиям женщин медициной.(добавить) Однако, само отсутствие женских медицинских учебных заведений на только в регионе но и по всей России, тормозило решение вопроса о медицине здесь.
После распространения деятельности на Северный Кавказ общества Красного креста с появлением курсов «Сестер милосердия», открытием фельдшерских и акушерских курсов в городах Северного Кавказа появилось все больше женщин-медиков. Кроме того, местные городские общества, казачьи войска оплачивали обучение некоторых девушек на фельдшерских, акушерских и Высших медицинских курсах.
В 1897 г. в Ставропольской губернии всех врачей было 43, 21 из них состояли на государственной службе и 22 были вольнопрактикующими - среди них не было ни одной женщины. Фельдшеров в Ставропольской губернии работало 89, из них только 9 женщины-акушерки в сёлах Старомарьевском, Безопасном, Петровском и Прасковейском, остальные женщины - акушерки работали в Ставрополе.
В 1914 г. в Ставропольской губернии было всего 82 врача, фельдшеров - 177, повивальных бабок и фельдшериц-акушерок - 40. Кроме того, с образованием земства для женщин появились вакансии в уездных земских управах и больницах. Так, Санитарный отдел Ставропольской уездной земской управы, организованный в октябре 1913 г., состоял из заведующего отделом доктора К.Г. Славского, приглашенного из Московского губернского земства и счетчицы-фельдшерицы А.П. Воден. Кроме того, женщины самоотверженно трудились на опасных, заразных участках. Как отмечает составитель обзора, было организовано два отряда из 2 врачей и 6 фельдшеров. Больших эпидемий в губернии за 1914 г. не наблюдалось. Вследствие этого фельдшерский персонал работал в губернии при участках в тех местах, где наблюдались единичные заразные заболевания. Активно работала женщина-врач К.Г. Граф с отрядом, главным образом, в Медвеженском уезде, ввиду эпидемии оспы около с. Белой Глины, принявшей значительные размеры. В этом же году была создана лаборатория в с. Дивном для исследования грызунов губернии на чуму и для постановки диагностики чумы при заболеваниях людей. Во главе этой лаборатории стояла женщина-врач Е.И. Попова. Сотрудниками её были два студента-медика. Вследствие одновременной угрозы чумы с юга и востока губернии были организованы 6 врачебных амбулаторий, каждая в составе врача и 2 лиц фельдшерского персонала. Из 6 врачей - 5 женщин К.Г. Граф, Д.Н. Манчурова, Р.И. Корсакова, Е.А. Миркова и А.С, Новикова.
В Терской области в 1910 г. трудилось 56 повивальных бабок. В 1913 г. в Кубанской области из 55 врачей, служивших по городскому станичному и сельскому общественным управлениям, было 3 женщины. В Ейской городской больнице - женщина-врач Екатерина Романовна Сологуб, в Майкопской городской больнице - женщина-врач - Варвара Николаевна Жилинская, в станице Старощербиновской общественный женщина-врач Хеся Эльевна Гуревич. Больше женщин-врачей в списках вольнопрактикующих врачей. Из 111 вольнопрактикующих врачей - 13 женщин.
Конечно, это небольшие цифры, в процентном соотношении в городских больницах служили всего 1, 65 % женщин, вольнопрактикующих - 14, 13%, однако, если вспомнить, что еще 50 лет назад вовсе не было в регионе женщин-врачей, окажется что это довольно высокий показатель при том, что высших учебных медицинских заведений в области не было на тот момент.
Несмотря на появление юридических факультетов на Высших женских курсах, женщин-юристов на Северном Кавказе в изучаемый период было не много. Это связано с тем, что женщины-юристы не допускались на юридические должности в государственные учреждения. Юридической практикой они могли заниматься только в качестве вольнопрактикующих.
Заметный прорыв в движении эмансипации женщин произошел на рубеже XIX-XX веков. Наиболее передовым в женском вопросе всегда считалось Министерство путей сообщения. На железной дороге женщины-кассиры появились еще в 1863 г., а в 1901-м было разрешено назначать женщин на должности помощников начальников небольших станций.
Наименьшее число женщин в изучаемый период было занято в коммерции, бухгалтерии, телеграфе. Эти довольно новые для женщин профессии, осваивали немногие женщины, да и коммерческие учебные заведения для женщин появились на Северном Кавказе лишь в начале XX в. Оплата труда на этих работах была достаточно высокой, по сравнению с таковой у учительниц и городских врачей. По данным переписи 1897 г., женщин, работающих на телеграфе в Ставропольской губернии было всего 4 чел., тогда как мужчин, - 171 чел., в торговле было занято 610 женщин, в полиграфическом производстве женщин не было.
В начале XX в. женщины появились и в издательском деле. В Кубанской области за 1906-1907 г. сразу несколько женщин открыли или работали главными редакторами газет разной направленности. Борисова Вера Михайловна была редактором газеты «Степь широкая», Городецкая Александра Александровна - редактором ежемесячного иллюстрированного журнала «На Кавказе» в г. Екатеринодаре, Сазонова Ольга Федоровна - издателем газеты «Свобода печати», Яцемирская Екатерина Ивановна - редактором газеты «Свобода жизни», Надежда Ивановна Устинович издавала в Екатеринодаре иллюстрированный юмористический журнал «Эхо», Лидия Дмитриевна Безходарная издавала газету «Дубинка». Газета «Дубинка», получила свое название по известной окраине Екатеринодара, где проживали в основном рабочие и демократически настроенная интеллигенция. Статьи, публиковавшиеся в этой газете были довольно демократичными, на злобу дня. В 1906 г. против её редактора - Лидии Безходарной возбуждалось дело в окружном суде за опубликование противоправительственных материалов.
В Терской области в издательском деле были заняты Анненская А (публиковалась в политико-экономической и литературно-общественной газете «Терский край» в г. Грозном), Валаева Н.А (издатель литературно-политической газеты «Хабар» (См. 9), Доманская Н.З. (издатель прогрессивной ежедневной общественной газеты «Терское эхо»), Кибардина А.И. и Попова Н.С. (были редакторами «Пятигорского эха»), Казарова А.П - (редакционный издатель газеты «Терек» (Владикавказ).
В 80-х гг. XIX в. - первом десятилетии XX в. множество женщин появилось среди творческой интеллигенции. Это прежде всего, женщины - писательницы и артистки. Большая часть представительниц, занятых в этой области, не имела специального артистического или литературного образования. Так, Роза Кочисова считается в современной республике Северная Осетия - Алания первой осетинской женщиной - непрофессиональной писательницей. Роза родилась в крестьянской семье в с. Ольгинском 12 мая 1888 г. Родители были едва грамотные, но всем детям старались дать образование. Её брат стал офицером царской армии. Роза окончила 2-х классную школу. Затем поступила во Владикавказскую женскую гимназию, но, проучившись там три года, не смогла продолжить обучение во Владикавказе из-за отсутствия средств. Следующие 3 года она проучилась в Ташкенте, где служил её брат, и 7-й класс окончила во Владикавказе. Роза Кочисова умерла в 22 года. У нее осталось немного произведений, в основном это пьесы, написанные для постановки спектаклей, в кружке любителей сцены в г. Владикавказе иве. Ольгинском, среди них пьесы «Хитрец» и «Сумасшедший пристав», «Лгун», «Солнце - мой свидетель, земля - мстительница за меня», «Завет отца или моя любовь».
С детства Роза была довольно активной девочкой. Во время летних каникул она занималась в театральном кружке, организованном в с. Ольгинском. Сценарии для постановки спектаклей писала Кочисова - это были её первые произведения. Роза собирала осетинский фольклор, записывала воспоминания и рассказы стариков и своей матери о жизни и быте в давние времена. Собранные материалы стали основой для её пьес.
Первая пьеса Розы Кочисовой «Наш пристав сошел с ума» построена на основе осетинской народной сказки, сюжет которой распространен среди сказок многих других народов. В пьесе писатель персонифицировала образы людей, присутствующие в сказке в обобщающем виде. В новой трактовке произведения все персонажи не только получили имена, но и были более ярко представлены и раскрыты образы мужчин и женщин. Писатель наделила их яркими характерными чертами характера, специфичными для мужчины и женщины. Персонификация персонажей и попытки проявления гендерной идентичности характерно для всех её произведений.
Через свои произведения, в частности, в пьесе «Моя любовь или завет отца», автор пытается показать, что некоторые древние обычаи не приносят счастья людям. Сюжет был выбран не случайно, в пьесе показан обычай кровной мести, где поводом к её началу стало похищение женщины. Умирая, старый Заурбег завещает сыну Камболату отомстить за свою поруганную честь. Почти с самого рождения сына Заурбег прожил в жажде мести некоему Еста Курдиаты, который похитил его жену, когда Камболату не было еще и года. У них родилась дочь Меретхан (Мери), которая воспитывалась в чужой семье, а Еста с женой кочевали из села в село, опасаясь Заурбега. Камболат клянется отомстить, за отца. Встретив Мери после смерти отца, и не зная, кто она, Камболат полюбил её. Открыв ей свои замыслы, он убедился в том, что это та самая Меретхан, которую он поклялся обесчестить. Перед ним дилемма: выполнить клятву, данную отцу, или забыть обо всем и идти за своим чувством. Выхода из этой ситуации герой не находит. Убив Мери, он стреляется сам.
В этом произведении тонко подмечены черты национального характера героев. Не мог простить Заурбег нанесенного ему оскорбления. Всю свою жизнь он посвящает поискам оскорбителя, ломая свою и чужие жизни. Не сумев лично отомстить своему врагу, он завещает это сыну. Однако сына он просит, не просто убить обидчиков, при чем убить женщину - позор для осетина. Заурбег берет с сына обещание обесчестить дочь обидчиков - ведь это хуже смерти для женщины. В то время, как мать он просит всячески оберегать. Поведение Заурбега диктовалось местью, читатели и зрители того времени вполне понимали его и сочувствовали. Однако, автор через чувства влюбленных, трагедийность ситуации показывает насколько бессмысленна в данном случае месть.
Женский образ - Мери, самой невинной из всех героев пьесы, возлюбленной Камболата, наделен автором лучшими чертами характера. Мери трудолюбива, гостеприимна, приветлива, скромна, добра, смела: преодолевая застенчивость, она на просьбу Камболата выслушать его сама отвечает признанием: «Я уж и то совесть потеряла, а ты еще не отпускаешь, разве недостаточно, что ты вселил боль в мое сердце?». Само признание девушки было новым для того времени, поскольку не допускалось, чтобы девушка выражала свои чувства к молодому человеку. И если это происходило, девушку клеймили позором. Автор же сказанные слова вложила в уста положительной героини произведения. Тем самым, выступив за непосредственность и свободу чувств, в равной степени для мужчин и женщин.
На наш взгляд, автор подчеркнула, что обе женщины - мать и дочь, в данной ситуации, явившись причиной начала кровничества, по сути, оказались жертвами необдуманных поступков мужчин и заложницами последовавших трагедий.
В пьесе представлены судьбы двух поколений - это всегда наиболее острый конфликтный момент для создания драматической коллизии, но вместе с тем, это не просто проблема отцов и детей. Здесь на первое место выступает протест против адата, тезис раскрепощения чувств.
Роза Кочисова, не только в пьесах поднимала обозначенные проблемы, она неоднократно выступала в прессе против калыма. Одна из публикаций Кочисовой в газете на осетинском языке «Ног цард», сохранилась в ОРФСОИГСИ. Статья называлась «К девушкам Осетии». В ней отмечалось, что обычно на девушку родители смотрят как на товар, который можно продать за большую цену. Они, помимо воли и желания девушки, выбирают ей жениха, того, кто больше платит. Поэтому, выйдя замуж, девушка попадает в положение купленного товара. Автор упрекает осетинских девушек в пассивности, безропотном подчинении воле родных, придерживающихся старинных обычаев и обращается с призывом: «Довольно нам девушки мириться со своим бесправным положением. Пора и нам требовать своего освобождения от адатов старины, отбросим обычаи взимания калыма и запретим продавать себя».
Таким образом, все свое творчество осетинская писательница посвятила борьбе за свободу и равноправие женщин - горянок, за их право быть хозяйками своих судеб. Это была женщина - горянка, любящая и любимая дочь, сестра и верная жена - внешне Роза выглядела вполне традиционно, однако всей душой и всей своей деятельностью она показала, что женщина независимо от сословия и национальности должна и может добиться равноправия и признания в обществе.
Еще одним своеобразным гендерным вызовом явилась судьба осетинской актрисы Авроры Газдановой. В книге «Осетия и осетины» описывается такой случай: «1910 год. Прохожие останавливаются возле афиш (во Владикавказе) с именем артистов балета Горской и Троянова. Никто, кроме самых близких друзей, не знает, что Троянов на самом деле Всеволод Головниченко, а за громким псевдонимом Горская скрывается дочь сотрудника Владикавказского нотариата Данела Газданова. Девочка, названная Авророй, родилась в 1894 г. Семья души не чаяла в своей Алокке (так называли её в детстве). Её даже отправили учиться в Москву, в гимназию. Однако там, впервые увидев балет, девочка из Владикавказа решила во что бы то ни стало поступить в училище. И поступила, тайком бросив гимназию. И, наконец возвращение на родину, для самого ответственного концерта. И, конечно, семья, ни о чем не подозревая, разместилась в креслах в первом ряду Но увидеть в амплуа балерины осетинку, узнать в «инкогнито из Москвы» ни более, ни менее как Аврору Газданову было неожиданностью разительной, даже совсем недопустимой. По знаку Газдановых - старейшины клана - деда Авроры - все представители династии Газдановых как один покинули свои места и удалились, преисполненные благородного негодования. Подобный демонстративный уход выразительней любых проклятий подействовал на героиню вечера. Аврора уже никогда не возвращалась в родной дом.
Продолжая танцевать, она никогда уже не смогла обрети душевного равновесия. Отверженная собственной семьей, тяжело больная, отторгнутая от родной Осетии, тридцатичетырехлетняя танцовщица скончалась в Париже. Такова судьба первой осетинской балерины».
В этом эпизоде ярко прослеживается патриархальный устрой кавказской семьи. Несмотря на век прогресса, ходить на концерты и смотреть спектакли с участием чужих женщин - актрис было можно и приятно. Но совершенно было недопустимо, когда актрисой, да еще и балериной становилась собственная дочь.
Еще одним примером несвойственным для горских женщин явшись жизнь и деятельность Надежды Калоевой, родившейся в Алагирском ущелье в ауле Байком, в семье крестьянина. В фондах ОРФСОИГСИ остались воспоминания её сестры. Н. Калоева была довольно интересной личностью, непохожей на добрую и всеми любимую писательницу, пером отстаивавшую женское равноправие Р. Кочисову, на артистку балета А. Газданову, любовью к искусству и избранной профессии выразившей свой протест традиционному обществу.
Окончив женский Ольгинский приют во Владикавказе, Калоева зарабатывала на жизнь частной практикой, - занималась с детьми «репетированием», состояла в партии эсеров, занималась подпольной политической деятельностью. Она не выступала в печати с призывом к равноправию и вела внешне тихую жизнь. Однако, своей необычной жизнью она выразила отрицание «старых традиций». В начале жизненного пути её можно назвать фанатичной революционеркой, все в семье её считали высоко образованной, все, даже родители слушали её и боготворили В революционную деятельность она втянула всю семью, в своем доме (уже во Владикавказе) организовывала сходки, подвергая риску всю семью, устроила подпольную типографию. Калоева всем своим поведением демонстрировала отрицание традиционных устоев и неписаных правил поведения женщины. Она коротко стриглась, не использовала косметику, не стремилась выглядеть привлекательной, мещанством считала носить украшения и, что особенно выглядело вызывающим в традиционном обществе и вполне нормальным в революционной среде, - курила «даже при родителях», как писала её сестра. История жизни Надежды Калоевой типична для революционеров. Вскоре её сослали в ссылку в Сибирь, где она вышла замуж за меньшевика - грузина, у них родилось двое сыновей. Возвратившись на родину после Февральской революции во время амнистии, она больше не вернулась к революционной деятельности, вышла из партии эсеров. Её муж вошел в грузинское меньшевистское правительство Жордания, а после Октябрьской революции эмигрировал за границу, оставив семью в Грузии.
Не известно, разочаровалась ли Надежда Калоева в революции, приняла ли внутренне новую жизнь или приняла ли её новая жизнь. На наш взгляд, юношеские мечты юной революционерки столкнулись с жестокой реальностью. Внешняя атрибутика свободной женщины ей нравилась, льстило уважение и даже почитание, проявляемое к ней, но, повзрослев, став матерью и женой, она превратилась в обычную женщину, стремящуюся заботиться о благополучии семьи, здоровье детей. Ведь её политическая деятельность закончилась именно в этот период.
Приведенные примеры - это лишь небольшие эпизоды того времени, отражающие стремление к социальной активности женщин Северного Кавказа. Многие «прогрессивные» женщины здесь сталкивались с непониманием и недоверием. Однако, к 1917 г. все больше женщин можно увидеть работающими, пользующимися авторитетом и занимающими довольно высокое положение в обществе, независимо от национальной и сослозной принадлежности. Не следует забывать, что сама по себе общественная деятельность женщин в любом проявлении, воспринималась в то время как нечто новое и необычное. В условиях Северного Кавказа, где ментальность населения отличалась от миропонимания центральной и особенно столичной России, особенно неоднозначным было отношение всего населения к социально активным женщинам.
Итак, во второй половине XIX - до 1917 г. был проделан огромный путь в становлении и развитии женской профессиональной деятельности. Если еще в середине XIX в. на Северном Кавказе практически не было женщин, занятых в социальной сфере то в первой трети XX в. это вошло в повседневную необходимость городов, сел и станиц региона. В этот период женщины были представлены почти во всех профессиях, однако наибольшее распространение среди женщин получили профессии учительниц и медиков, поскольку именно эти профессии оказались наиболее востребованы обществом.
Проанализировав различные формы проявления социальной активности женщин Северного Кавказа, мы пришли к следующему выводу. Возможность общественного участия женщин своим появлением обязана, прежде всего, социально-экономическим условиям, создавшимся в то время в России. Когда благодаря ускорявшимся темпам экономического развития, женщины стали востребованы во многих отраслях экономики. Получив возможность участвовать в экономической жизни страны, женщины стали требовать и общественного признания себя как активных созидательниц жизни общества, уравнения социальных и политических прав и возможностей с мужчинами. Все это выразилось в активизации Российского женского движения. Во многом благодаря деятельности многочисленных женских обществ, поддержке прогрессивно настроенной интеллигенции (мужчин) произошло изменение внутриполитического курса российских властей, в какой - то мере признавших необходимость участия женщин в социальной жизни страны.
Социальная активность женщин на Северном Кавказе в наибольшей мере проявлялась в трех формах - создании и активной просветительной и благотворительной деятельности женских обществ, в основании и развитии женских монастырей и общин и в профессиональной деятельности образованных женщин.
Развитие женского образования, появление в северокавказском регионе образованных женщин и увеличение количества женщин желающих стать таковыми привело к созданию и работе женских общественных организаций.
На Северном Кавказе, появившись во второй половине XIX в., наибольшее распространение они получили в начале XX в. В начальный период своего существования наблюдалось преобладание благотворительных дамских комитетов и обществ. Они сыграли огромную роль в развитии образования и просвещения, помощи социально-незащищенным слоям населения на Северном Кавказе. В первое десятилетие XX в. наряду с указанными появляются «прогрессивные» дамские кружки, проповедовавшие равенство и добивавшиеся политического, экономического и морального равноправия мужчин и женщин. Но начавшаяся I Мировая война несколько отвлекла северокавказских женщин от этой деятельности. Они вновь активно занялись благотворительностью, и все силы направили на помощь фронту, беженцам, раненым воинам, сиротам. Вновь стали активизировать свою деятельность дамские благотворительные комитеты и общества, организовывать госпитали и ускоренные курсы сестер милосердия.
Развитие женского образования и работа дамских комитетов и обществ, все это способствовало появлению большого числа работающих женщин интеллигентных профессий. Самой распространенной профессией среди женщин являлось учительство. С каждым годом росло количество работающих женщин-учительниц, они постепенно вытесняли мужчин из начальных, сельских, затем и городских школ. В начале XX в. все больше женщин стало работать и в среднем образовании. Большая часть преподавательниц женских гимназий были дамы, окончившие Высшие женские курсы. Медицинская деятельность женщин не так была распространена как учительство, однако это объясняется отсутствием медицинских учебных заведений для женщин. Тем не менее, женщина-врач в начале XX в. работала на самых опасных участках. В сельских больницах, на заразных пунктах, делая профилактические противочумные и противоосповые прививания. Она вела просветительскую работу среди крестьянского населения о пользе чистоты для здоровья. Во многом благодаря такой работе понизилась детская и женская смертность, снизилась заболеваемость и распространение инфекций.
В начале XX в. стало большее женщин - специалистов в области бухгалтерии и коммерции, на почте и телеграфе. Было замечено, что женщины более ответственно относятся к документам, более исполнительны и аккуратны в работе с бумагами. Поэтому в начале XX в. женщин смело стали брать на работу в подобные учреждения. В начале XX в. на Северном Кавказе многие женщины работали в издательском деле. Нередко встречались женщины-редакторы газет и активные сотрудницы - корреспонденты.
В конце XIX - начале XX вв. наблюдалась активизация деятельности женских монастырей. Они сыграли неоценимую роль в развитии женского начального и профессионального образования. Женские монастыри не только оказывали благотворное культурное и просветительное влияние на северокавказское население, но и явились приютом для сотен сирот, бедных и многодетных женщин, подарив новую надежду и способность жить в тех нелегких условиях.
Автор: Шафранова О.И.