Структура правовой идеологии и способ связи ее элементов (статья)
В правовой теории на первое место всегда выдвигается познавательный аспект как мыслительный материал, позволяющий определить содержание той или иной правовой категории. «Опорным пунктом в механизме накопления, обогащения, отбора и передачи теоретических знаний в области политики, государства и права является категориальный аппарат, с помощью которого раскрывается сущность, структура, основные свойства и качества, наиболее глубокие связи и отношения в государственно - правовой сфере общественной жизни».
В плане выработки структуры правовой идеологии плодотворно работали Б.Кистяковский, А.Коркунов, В.П.Казимирчук, П.И.Новгородцев, А.Е. Белканов, СВ. Боботов, П.М. Рабинович, В.И. Каминская, А.Р. Ратинов, А.У. Бейсенова, С.Н. Кожевников, М.Т. Баймаханов, Е.А. Лукашева, А.Э. Жалинский, Е.А. Певцова.
Так, например, Р.К. Русинов и А.П. Семитко пишут: «правовая идеология включает в себя понятия и представления о праве и правовых явлениях в обществе», К.Т. Вельский, в свою очередь, отмечает: «Теоретическое правовое сознание (которое, заметим, автор отождествляет с правовой идеологией) представляет собой последовательную систему правовых знаний, выраженных в юридических идеях, понятиях и категориях, направленных на раскрытие сущности и законов развития правовой жизни общества». А.Е. Белканов в своем диссертационном исследовании отмечает, что «образующие систему оценки справедливости правовые идеи представляют собой набор требований, предъявляемых обществом к праву с позиции общественной морали, господствующих в обществе политической идеологии и религии».
Авторы «Марксистско-ленинской общей теории государства и права» полагают, что в структуру правовой идеологии необходимо включать такие элементы, как концептуальные представления о сущности и особенностях права и правового регулирования, о формах и методах проведения правовых установлений в жизнь; концепцию (всю систему взглядов) права в целом; со ведущие идеи, взгляды и принципы. Оригинальность взглядам на структуру правовой идеологии придает следующее утверждение: «...можно выделить другие элементы, которые в конечном итоге соотносятся с правовой идеологией, но непосредственно в идеологию не включаются». Таковыми признаются вопросы структуры правовой нормы, учение об элементах правоотношений и т.д. Разделяя в целом взгляды авторов тома на правовую идеологию, все же заметим, что трудно себе представить характер, способы, интенсивность и формы соотнесения научных элементов с правовой идеологией. Скорее всего, такие «соотносительные связи» отсутствуют, т.к. названные положения науки внеидеологичны, они носят технико-правовой характер.
П.П. Баранов указывает: «правовая идеология представляет собой более высокий, научно-теоретический концептуальный уровень правосознания, более глубокое осмысление людьми правовых явлений общественной жизни». Это «... строй проникнутых внутренним единством научных положений, идей, теорий и учений, характеризующих взятую в развитии правовую систему».
По мнению В.В. Лазарева, правовая идеология «включает в себя концептуально оформленные идеи и понятия о необходимости и роли права, о его обеспечении, совершенствовании, методах и формах проведения в жизнь».
Суммируя тезисы указанных авторов (за исключением, пожалуй, оригинальных взглядов А.Е. Белканова) можно отметить, что в современной правовой науке структура правовой идеологии включает следующие элементы:
1. понятия и представления о праве и правовых явлениях общества;
2. юридические идеи, категории, направленные на раскрытие сущности и законов развития правовой жизни;
3. теории и учения, характеризующие взятую в развитии правовую систему;
4. взгляды мировоззренческого порядка, господствующие юридические доктрины и т.д.
Приведенный краткий обзор взглядов на структуру правовой идеологии позволяет заключить, что в основном, авторы связывают ее элементный состав с идеальным, наиболее высоким, т.е. теоретическим уровнем правового сознания, что, по сути, позволяет отождествить структуру правовой идеологии с правовой наукой, содержащей высокие научные доктрины, концепции и идеи. Признавая аргументированность и обоснованность указанного подхода, отметим также и известную его ограниченность.
Мы уже отмечали такое качество правовой идеологии, как ее единство, позволяющее признать ее носителями не только общество, коллективы, социальные группы, но и отдельных индивидов. Если признать эту точку зрения за истину, то едва ли можно сказать, что все члены российского общества, разделяющие господствующую правовую идеологию, являются носителями указанных «высоких» теоретико-правовых явлений, из которых складывается правовая идеология. Тогда возникает закономерный вопрос: если члены гражданского общества не владеют теоретическим уровнем правового сознания, но являются носителями правовой идеологии, то может быть структура правовой идеологии может интерпретироваться нами несколько иначе, с учетом существующих феноменологических реалий?
Пытаясь развернуть анализ структуры правовой идеологии в несколько ином направлении, чем это принято в отечественной юридической науке, выскажем несколько замечаний общеметодологического характера.
Изучение любой категории начинается путём восхождения от общего к частному (т.е. путём структурирования более общего понятия), либо путём наращивания содержания общего благодаря перехода от более низшего структурного элемента к более высшему. Мы изберём второй подход, но при этом следует сделать одно важное, на наш взгляд, методологическое замечание: иногда структурный элемент может по содержанию быть шире изучаемой категории (в нашем случае - правовой идеологии), но при этом всё равно является её структурным элементом. Это, прежде всего, касается категорий «правосознание», «правовая культура» и «правосфера». Если правовая культура очень глубоко исследована в современном российском правоведении (под правовой культурой принято подразумевать разновидность общественной культуры, отражающей определённый уровень правосознания, законности, юридической практики и охватывающей все ценности, которые созданы людьми), то с понятием «сфера права» (правосфера) следует определиться. Это понятие не так давно вошло в современное правоведение, но имеет глубокий методологический смысл.
Так, например, П.П.Баранов, А.И. Овчинников полагают, что правовое мышление, правовое сознание, правовое мировоззрение, правовая культура находятся в правовой сфере духовного мира человека. Понятие «правосфера» ввел в юридическую науку А.А. Фрош, который утверждает, что подходы к этому понятию были выработаны в своё время Ю.М.Лотманом, выдвинувшем понятие «семиосферы», понимаемое как отграниченность и неравномерность. Именно правосфера позволяет соединить, на первый взгляд, несоединимое - однородность и индивидуальность. А.А. Фрош отмечает, что «хоть однородность и индивидуальность трудно определимы формально и зависят от системы описания, что не отменяет их реальности и выделяемости на интуитивном уровне, оба эти понятия подразумевают отграниченность семиосферы от окружающего ей внесемиотического или иносемиотического мира». А.А. Фрош полагает, что правосфера не является более широкой трактовкой права. Это замкнутое пространство индивида, живущего в правовой действительности, которая нуждается в переводе на понятный ему язык правовых эмоций, ожиданий, страхов, интересов. Правосфера необходима человеку в силу того, что только внутри замкнутого пространства оказывается возможной реализация коммуникативных процессов и выработка новой информации. А раз пространство замкнуто, то в нём объективно есть закономерности и циклы развития, когда одна идея, сменяя другую, преобразует правовую действительность, сохраняя в себе при этом главный системообразующий компонент - интерес человека.
Правосфера может, по нашему мнению, подразделяться на индивидуальную, групповую, этническую, государственную, но функция их одинакова - перевод правовых явлений во внутреннее содержание субъекта права, их адаптация и идентификация. «Как же обстоит дело с правосферой?- задаётся вопросом автор, и отвечает на него: «Поскольку пространство правосферы имеет абстрактный характер, границу и не следует представлять средствами конкретного воображения. Семиотическая граница -сумм биллингвальных точек, принадлежащих одновременно и внутреннему, и внешнему пространству, переход сквозь которые переводит текст на другой язык, находящийся вне данной семиосферы, в данном случае вне правосферы. «Замкнутость» семиосферы проявляется в том, что она не может соприкасаться с иносемиотическими текстами или с не-текстами. Для того, чтобы они для неё приобрели реальность, ей необходимо перевести их на один из языков внутреннего пространства или семиотизировать несемиотические факты». Автор приводит в качестве иллюстрации пример, когда сама юриспруденция, тоже понимаемая им как правосфера, оказывается бессильной установить юридический факт. Например, когда во времена СССР видеокассеты демонстрировались за плату, разумеется, не проходя никакой моральной и правовой экспертизы, возникал вопрос об их содержании (допустим, это порнофильм или проявление высокого искусства?). Юриспруденция, находящаяся в своём замкнутом пространстве, оказывается бессильной, нуждаясь в «переводчике», каковым выступала экспертиза комиссии Госкино (состоящая из юристов и специалистов - киноведов). Эта комиссия и занималась тем, что семиотизировала «сообщение на другом языке» для правосферы, т.е. определяла: имеется ли дело с порнографией или высоким искусством. А.А. Фрош убедительно доказывает, что «только после семиотизации переводчиком иноязычного текста может быть запущен в ход механизм правосудия (если, кончено, переводчик сделал правильный перевод)».
Таким образом, методологическое значение правосферы как структурного элемента правовой идеологии заключается в том, что одно из предназначений правосферы - «перевод» правовых явлений в объекты, оцениваемые правосознанием индивида, а также выработка привычки правомерного поведения и стандартных правовых оценок.
Итак, первым структурным элементом правовой идеологии становится правосфера.
Вторым элементом следует считать, на наш взгляд, правовое самосознание субъекта права. Как правило, в отечественной юридической литературе, наблюдается крен в сторону осмысления правового сознания. Правовое самосознание остаётся вне поля зрения правоведов. Правовое самосознание - это относительно самостоятельное по отношению к правовому сознанию явление. Именно оно обладает тем импульсом, который даёт толчок развитию правовой материи. В правовое самосознание входят правовые эмоции и правовое мышление. Отличием правового самосознания от правовой психологии является то, что оно более детерминировано окружающей средой, чем внутренним специфическим миром человека, в котором чувства, эмоции настолько взаимосвязаны или беспорядочны, что их невозможно анализировать как составную часть правосознания. Второй момент, который отграничивает правовое самосознание от правовой психологии определяется тем, что в правовую психологию не включается правовое мышление. Правовое самосознание не тождественно обыденному самосознанию, т.н. переживания, эмоции и мыслительная деятельность осуществляются не просто по любому поводу, а по поводу правовой действительности, которую ожидают, которую опасаются, которую отрицают, т.е. которую переживают. Так, например, А.С. Гречин утверждает: «социальная правовая активность - это не только уважение права, но и переживание самого состояния права». Государству, творцу позитивного права, далеко не безразлично это состояние переживания права человеком. Как отмечает В.Г.Федотова, «главная форма отношения российской власти с обществом - зондаж. Например, вброшена идея о реформе ЖКХ и идёт процесс ответной реакции со стороны общества - согласятся ли люди платить в полной мере за плохое жильё». Автор приводит примеры зондажа дисциплинарной структуры вузов, при которой были бы оставлены две такие «гуманитарные» дисциплины, как физкультура и иностранный язык. Получив ответную негативную реакцию со стороны общества, переживающего по поводу данной реформы, государство решило пока не трогать философию и отечественную историю. Ещё один пример приводит В.Г. Федотова: «первый вброс идеи укрупнения регионов был сделан представителем Президента в Поволжском регионе в отношении Пензенской области, которая дотационна, уныла и пр., заметим, как любой русский город, где нет нефти, и её надо реформировать, укрупнив соседние регионы. Этот проект был воплощением либерального презрения к российскому городу (по закону представитель центральной власти в регионе не имеет права на партийную политику), игнорирующий значение Пензы, как культурного центра, а в России «центр» -большой или малый - источник цивилизованной жизни. Полемика по этому вопросу в прессе остановила эти планы». Сейчас государство зондирует почву по поводу укрупнения регионов, благодаря чему будет, безусловно, задет нерв национального самосознания. Благоприятный исход с объединением Пермской области и Коми-Пермяцкого национального автономного округа ещё ни о чём не говорят в плане одобрения действий государства носителями правового сознания. Таковыми носителями, на наш взгляд, могут выступать не любые субъекты права, а только человек и этническое образование: народность, народ, нация.
Ещё одним примером, подтверждающим нашу мысль относительно места правового самосознания в структуре правовой идеологии, является утвердившаяся в самосознании каждого человека на интуитивном уровне боязнь санкции за нарушение закона, вероятность наступления ответственности и ожидание преимуществ от законопослушного поведения. Поэтому человека часто волнует не содержание самого закона, а негативные или позитивные последствия его несоблюдения или соблюдения. Это ощущает и государство, которое, отражая этот настрой народа, без труда осуществило перевес исполнительной власти (на которую уповают все) над законодательной (мало кто вникает в процесс законотворчества). «Таким образом, - резюмирует И.И. Шувалов, «общество, правотворческие органы и правоприменители оказываются перед фактом перемещения фактической власти. В процессе уголовного расследования и дознания, например, от прокуратуры к органам МВД, в процессе правотворчества - от парламента к комитетам и комиссиям, от комитета - к его аппарату и т.д.». Обилие изменений законов, быстрая замена принятых норм - это, во многом, тоже производное от правового самосознания явление.
Следует подчеркнуть ещё одну важную особенность правового самосознания - его тесную связь с обычаем. И.Оршанский, Ф. Морошкин в XIX веке отмечали, что, «право живёт в народных обычаях» и обычаи вполне удовлетворяют потребностям создавшего их народа. «По мнению В.И. Сергеевича, вплоть до установления самодержавия в России понятия «закон» и «обычай» представлялись синонимами, а потому именно на обычае был основан весь правопорядок общественных отношений». В связи с этим, делает вывод Б.А. Молчанов, исследование любого феномена в российском праве требует присутствие этнокульторологического исследования. Этнокульторологизм - есть не что иное, как анализ самосознания (в том числе и правового самосознания) этноса.
Малоизученным компонентом правового самосознания субъектов права является специфика их правового мышления. Именно правовое мышление делает правовое самосознание деятельным инструментом регулирования правосферы. Правовое самосознание, проявляющее себя как массовидные правовые социопсихические проявления, фиксирующиеся в эмоциях, чувствах, настроениях, ожиданиях, страхах. Массовидность этого правового явления связана с тем, что человек всегда стремиться поступать, ориентируясь на других, сопоставляя себя с другими людьми. Человек всегда самокритичен и полагает, что другие лучше, успешнее, чем он, поэтому сам стремится быть не хуже других, действуя иногда вразрез со своими правовыми эмоциями.
Таким образом, правовое самосознание является необходимым структурным элементом правовой идеологии в силу того, что оно способствует самоидентификации субъектов права. «... в условиях общества население в основном идентифицирует себя с государством, которое хоть как-то поможет в сложный период чрезвычайных ситуаций или в период стихийных бедствий, как это было на Камчатке, в Якутии, на Северном Кавказе. Сегодня бедное население может идентифицировать себя только с государством, но никоим образом не с профсоюзами или политическими партиями. Вместе с тем фрагментация политического пространства не может устраивать ни политическую элиту, ни общество, т.к. сама идея плюрализма не укоренена в отечественной политической культуре. Только одна четвертая часть населения России убеждена в необходимости существования многопартийной системы. 14 % считают, что партии не нужны вообще, а 20 % ностальгируют по однопартийной системе».
Правовое мышление на уровне правового самосознания - это вторая после правовых эмоций ступень отражения правовой действительности, связанная с выработкой правовых установок, в основе которых лежит целеполагание. Правовое мышление на этапе правового самосознания ещё не может привести к выработке правовых идей, понятий, убеждений и к пониманию необходимости использования правовых средств для решения правовых ситуаций. Это только целеполагание, т.е. интуитивное осознание интереса.
Следующим структурным элементом правовой идеологии являются правовые представления. В отличие от правового самосознания, присущего далеко не всем субъектам права, правовые представления присущи в той или иной степени всем. Правовые представления основываются на нормах права, а не только на обычаях. Представления являют собой основную форму отражения людьми окружающей правовой действительности. Они включают в себя уже иной, более высокий уровень правового мышления, приводящего, в конечном итоге, к выработке правового мировоззрения. Как пишут П.П. Баранов и А.И. Овчинников, в ходе правового мышления этого более высокого уровня «понятийный аппарат человека дополняется правовыми представлениями - развёрнутыми, освобождёнными формами правового освоения социальной практики. Юридические представления есть представления не только о выражении определённых интересов в словесной форме закона, но и воплощение государственной воли (выражаясь языком «немецкой идеологии») в нечто, существующее вне головы - в определённое практическое поведение людей. Мы говорим о правовых представлениях человека, когда через них просматривается его общее понимание права, правопорядка, когда с помощью правовых понятий его сознание отражает объективные связи правовых явлений, их свойства, назначение и роль в общественной жизни». Таким образом, уровень правового мышления, правовые представления, в отличие от самосознания, уже способны привести к выработке правового интереса, правовых идей, правовых принципов. Более того, в отличие от правового самосознания, проявляющегося всегда только на индивидуальном уровне, правовые представления отражают уровень коллективных субъектов права - групп, классов, государства в целом. Правовое мировоззрение - это своеобразный итог правовых представлений. Интересную мысль относительно функции правового мировоззрения высказали уже цитированные авторы - П.П. Баранов и А.И. Овчинников. По их мнению, центр тяжести в правовом мировоззрении - «совокупность идей, взглядов и представлений правового характера, разделяемого человеком. Это та правовая идеология, с которой он внутренне согласен и считает своей собственной». На этапе правового мировоззрения главное - это не просто полнота или неполнота правовых знаний, не просто анализ правовых эмоций, а процесс адаптации внешней правосферы (государственной, социальной, групповой) к своей собственной на основе их принятия или непринятия, адаптации и идентификации.
Методологическая роль правовых представлений заключается в формировании правовой установки - базы правового интереса. В юридической литературе достаточно глубоко разработана категория «правовая установка». Правовая установка трактуется в общем как готовность действовать определённым образом в конкретной правовой ситуации на основе определённой потребности. Потребности весьма опосредованно связаны с правовой идеологией, а правовой интерес связан с ней непосредственно. Это уже вполне определённый «видимый» фундамент правовой идеологии.
Мы уже отмечали выше роль правосферы в формировании интереса. Благодаря взаимодействию правосферы, переводу значимых для человека явлений на язык права и адаптации языка права к индивидуальной или коллективной правосфере, рождается интерес субъекта права. Так, например, интерес человека становится интересом государства, модифицируется государством и становится его волей по отношению к человеку, но в этой воле элемент свободы личности превалирует над насилием со стороны государства. Особенно ярко это проявилось во время вступления в действие правительственных решений, направленных на монетизацию льгот пенсионеров. В целом нормативные решения соответствовали интересам индивидуумов, но социальный протест возник в феврале 2005 г. не по поводу его содержания, а по поводу непродуманного механизма его реализации.
«Интерес - категория, с помощью которого происходит выявление, осознование и учёт социальных факторов в их специфической форме. Интерес может быть государственным, республиканским, ведомственным, территориальным, групповым, личным. По своему значению в нынешних условиях фактор интереса становится одним из главных». Любой интерес должен обладать операционализацией, т.е. он должен быть движимым, действенным. Без этого компонента разрушается его содержание. Так, например, Н.П. Колдаева утверждает, что «процесс операционализации любого интереса предполагает учёт его специфики. Особенно отчётливо прослеживается борьба, например, за разграничение предмета ведомственного и законодательного регулирования. Анализ принятых законодательных актов свидетельствует о существенном переплетении компетенции, что приводит к нарушению теории разделения властей и баланса сил». Автор убеждена, что нельзя интересы человека рассматривать исключительно с позиции личности, однако интересы личности можно рассматривать как «общий руководящий принцип в процессе законодательного регулирования». Такие утверждения часто встречаются в юридической литературе как основа либеральной идеологии, утверждающей, что права человека первичны, а права любого социума вторичны. Но что же такое личность, ни единство человека и гражданина в одном лице? Поэтому такие утверждения следует подвергнуть сомнению с методологической точки зрения. Как раз законодательный процесс государства и практики правового регулирования работают на стыках правосфер, учитывая интересы всех участников социального процесса и максимально адаптируя их друг к другу. Личность как единство человека и гражданина и является тем кирпичиком законодательного процесса в РФ, т.к. в ней самым удачным и естественным образом сплетены естественно - правовые и социально - правовые интересы. Л.Н. Завадская, анализируя специфику интереса в различных правосферах, приходит к выводу о том, что государственный интерес отличается от публичного. «Нам представляется, пишет Л.Н. Завадская, что говорить о наличии государственного интереса возможно лишь в международном частном праве, где государство рассматривается как квазичастное лицо, где речь идёт о реализации национального суверенитета, национального интереса. Во внутреннем праве наличие самостоятельного интереса не может быть оправдано никакими аргументами. Признание государственного интереса во внутреннем праве - путь к тоталитаризму, поскольку никакой государственный интерес не может служить оправданием для вмешательства государства в гражданскую жизнь общества, жизнь граждан». Такая точка зрения безосновательна в силу возросшей регулятивной роли государства в условиях рыночной экономики. Вопросы правопорядка, борьбы с внутренним терроризмом, охраны окружающей среды, социального обеспечения и многие другие - это не что иное как внутренний государственный интерес, интерес, вырабатываемый в его правосфере. Этот интерес государство стремиться перевести на язык других правосфер - человека, коллектива, социальной группы, класса, этноса, сделать его понятным для них, чтобы не вызвать противодействия.
Л.Н. Завадская усматривает отличие публичного интереса от государственного, проявляющегося, по её мнению, в том, что «публичный интерес это нечто, в чём общество, его социальные группы видят определённую ценность, которая удовлетворяет материальные, духовные, эстетические, иные потребности и подлежит вследствие этого защите в установленном законом порядке. Публичный интерес отличается от государственного тем, что он должен быть социально оправданным, общественно легитимным, корениться в недрах гражданского общества». Нам представляется, что такое отличие не имеет под собой никаких объективных оснований в силу того, что абсолютно любой интерес вызревает в недрах гражданского общества, вносится в сферу властных отношений (в сферу государственной власти) и, в зависимости от соотношения политических сил, находит или не находит своё разрешение (т.е. становится или не становится легитимным). Например, известное антиалкогольное законодательство, принятое в СССР в 1985 г., безусловно, явилось реализацией интересов всего советского общества. Иное дело, что механизм его реализации не был продуман, не соответствовал интересам общества, что и привело его сначала к фактической, а затем и юридической отмене. Вместе с тем автор подтверждает отстаиваемую нами точку зрения о социально - классовой природе правовой идеологии. Так, например, Л.Н. Завадская утверждает, что отличительным признаком публичного интереса «является наличие статистически значимой группы лиц, заинтересованных в решении той или иной общественной проблемы». К этому следует только добавить, что эта социальная группа значима не только статистически, но и экономически, политически. «Как видим, ведущая роль интереса в нормативно-правовой, властной деятельности интересов государства, наций, классов, групп вполне очевидна. Однако и здесь есть уязвимая сторона, состоящая в том, что интерес, влияя на цели и средства и определяя мотивы поведения субъектов правовой политики, не устанавливает пределов их деятельности... Власть, мотивированная интересом, пусть даже самым благородным, должна быть ограничена, и в этом видится большое поле деятельности правовой политики».
Какова природа возникновения этого элемента правовой идеологии - правового интереса? Он является продуктом правового мышления. Правовое мышление, формируя образ желаемого права, формирует правовой интерес. «Главная же особенность правосознания заключается в том, что составляющие его основу правовые идеи, взгляды, выражающие коренные интересы отдельных классов, принимают форму конкретных юридических требований, претендующих на выражение их от имени государства. Эти идеи выражаются соответствующими государственными органами в виде обязательных правил поведения, выполнение которых обеспечивается принуждением со стороны государства».
Таким образом, выяснив эволюцию и содержание правового интереса, представляется возможным перейти к следующему структурному элементу правовой идеологии - правовому идеалу. Под правовым идеалом мы понимаем рационально организованную картину правовой действительности, задающая необходимость новой деятельности и социальных изменений в объектах.
Нам представляется необходимым уточнить точку зрения исследователей правового мышления - П.П. Баранова и А.И. Овчинникова относительно того, что основу правового сознания составляют правовые идеи.
Скорее всего, правовые идеи являются не основой правового сознания, а его конечным результатом.
Правовой идеал отличается от правовой идеологии как должное от сущего. Правовой идеал вырабатывается в различных правосферах. Задачей государства является его концентрация и солидаризация с общими интересами различных субъектов права. «Центральная позиционирующая идея, пишет в интернет статье С.Белановский, - является не предметом интеллектуального конструирования, а предметом выбора. Этот выбор должен быть одновременно ценностным и функциональным. Функциональный характер выбора всегда подразумевает его объективную реалистичность, то есть реальную воплощаемость в жизнь (к примеру, социалистическая идея в её радикальном варианте была объективно нереалистична); способность соответствовать характеру исторического вызова. Как писал Тойнби, попытки отразить несуществующий (или не самый актуальный) вызов при игнорировании реального ведут к катастрофе». Мы поддерживаем эту точку зрения в силу того, что в правовом идеале сконцентрированы интересы субъектов права, а они (интересы) имеют вполне объективную основу. Между тем, в юридико-философской литературе по-прежнему превалирует описательный подход в изучении правового идеала в ущерб его сущности. Так, например, СИ. Глушкова в своём исследовании «Проблема правового идеала в русском либерализме» (2001 г.) считает задачей первостепенной важности изучение классификации правовых идеалов с точки зрения их приемлемости теорий общечеловеческих ценностей, с точки зрения пригодности как потенциальной идеологической модели, с точки зрения субъекта деятельности и характера движущих сил, с точки зрения сравнения с такими духовными ценностями, как религия, нравственность и т.д.. Такой подход только запутывает, на наш взгляд, и без того достаточно абстрактную ситуацию с ролью правового идеала в структуре правовой идеологии. Роль же проясняется посредством определения его функций, в числе которых можно назвать общерегулятивную (соответствие общим интересам субъектов права), ценностную (определяющую специфику интересов субъектов права), дискриминационную (любой правовой идеал базируется на полном или частичном непризнании других правовых идеалов). Дискриминационная функция предполагает чётко обозначенную рамками закона, а не подзаконных нормативных актов правоприменительную практику, связанную с законной не реализацией отвергнутого обществом и государством правового идеала. О реально работающем правовом идеале писал в своё время П.А. Кропоткин, полагая, что новые идеалы способствуют развитию общества. «Нужно, чтобы какие-нибудь величайшие события внезапно прервали нить истории, выбросили человечество из колеи, в которой оно завязло, и толкнули его на новые пути - в область неизвестного, в поиски за новыми идеалами». В «область неизвестного» России может и не надо, а вот осознать содержание нынешнего правового идеала, разумеется, стоит. Мы имеем дело с правовым идеалом так называемого среднего класса России, который по многим параметрам отличается от такового на Западе. По мнению Н.М. Великой, «средние слои в современной России - это отнюдь не доминирующая производительная и общественная сила, а обслуживающий персонал тех, кто всё контролирует: и власть, и собственность. Это средний класс сервисного, зависимого характера. Он формируется на стыке колоссального богатства и тотальной нищеты, поэтому более маргинален, особенно по своим ментальным параметрам, чем даже находящиеся за пределами бедности».
Этот специфический средний класс не может выработать своей собственной правовой идеологии, так как он не является классом, собственником средств производства и одновременно не является бедным, живущим за счёт дотаций государства. Такая двойственность не способствует выработке правового идеала, в основе которого должен лежать ведущий интерес. Таким ведущим интересом является собственность. Этот интерес интересен большинству субъектов российского права, но не среднему классу, который по замыслу Конституции РФ 1993 г. должен был стать движущей силой и главным его реализатором. В силу этого правовая идея российского общества и государства не заострена на этом собственническом аспекте, а имеет расплывчатое право-либеральные и неолиберальные контуры. Эта правовая идея основывается на общих интересах (охрана правопорядка, окружающей среды), но в ней нет чёткого места праву собственности как праву основного класса. Такая правовая идея не способна сплотить общество, а только дестабилизирует его, так как традиционные ценности либерализма не наполнены конкретным содержанием, включая в себе абстрактные свободу, терпимость, демократию. Поэтому в современном российском правовом идеале социальная справедливость и равенство (понятные большинству субъектов права) превалируют над правом собственности и свободой.
Продолжим рассмотрение структуры правовой идеологии в рамках исследования содержания правовой ценности. Правовая ценность занимает особое место в системе правовой идеологии в силу того, что она не является в полной мере производным от правосознания, но является неизменным атрибутом правосфер субъектов права как своеобразный итог их правовой культуры.
Правовая ценность рождается путём консолидации правовых интересов участников социального процесса и правового идеала общества и государства. «Ценности объективны не потому, что они независимы от человека, разума, истории, действительности, а потому именно, что они порождаются этими универсальными началами, которые обладают собственной объективностью: человек объективен по отношению к другим людям, сообщество людей объективно по отношению к индивиду; история объективна по отношению к действительности и человеку, живущему в ней; действительность, как нечто заданное, объективна по отношению к человеку, а он - к ней, потому что он задан ей и не может быть заменён. Иными словами, ценности возникают в совокупности объективных факторов и сами становятся объективными по отношению к ним». Ценность отличает от правового идеала то обстоятельство, что идеал должен быть реализован, а ценность уже реализовывалась и показала свою эффективность. Нам представляется, что отрыв ценности от правовой действительности, анализ её лишь только как идеальной категории, не позволяет уяснить её функциональную значимость в структуре правовой идеологии. То есть во всех процессах правового мышления всегда присутствует представление о наличии обязанной или управомоченной противоположной стороны, так как связь прав с обязанностями, свободы с ответственностью - характерная черта социальных ценностей, закреплённых в праве. Такая форма уравновешивания в правовой ценности обязанностей и прав, которая приводит к надлежащему использованию права - это и есть соприкосновение различных правосфер, на стыках которого достигается взаимопонимание в процессе правового общения. «В процессе правового взаимодействия индивидов, - пишут П.П. Баранов и П.А. Овчинников, - происходит такое же подведение индивидуальных интересов под общее правило». Таким образом, функционирование ценностей проявляется не в их имманентности к разуму, а в том, что они являются производными от правового сознания и правового поведения, объективируются в правовой действительности, и сами становятся базой осознания права и поведения в правовом поле. По мнению И.И. Кравченко, «структура ценностей включает не только нормативное начало, но и материальное, поскольку существует класс ценностей естественной и второй, искусственной природы мира вещей, процессов и событий, объективность которых не вызывает сомнения - свет, воздух, вода, почва, климат, времена года, дня и ночи, растительный и животный мир, полезные ископаемые и т.д. Они образуют особый класс ценностей. Но в то же время и они социальны, поскольку ими определяется жизнь человека и общества, и в предельной мере нормативны по всем своим свойствам». Объективным способом реализации субъектами социальных отношений этих ценностей является их охрана, использование, распределение. Здесь и включаются правовые ценности (которые единственно способны это осуществить) как структурный элемент правовой идеологии. Вместе с тем, как объективные ценности могут быть отрицательными по своему содержанию, так и правовые ценности, запускающие их в реальную социальную правовую жизнь, могут быть негативными (например, ценность неравенства, ценность необязательности, ценность бесправия и т.д.). Это связано с тем, что человек, любая социальная общность не только открывает для себя ценности бытия, но и создаёт их в рамках своей специфической правосферы. В этой связи нельзя признать аргументированной точку зрения И.И. Кравченко, полагающего, что негативные ценности - «это ценности прошлого». Сам автор противоречит себе, так как ранее отстаивал точку зрения относительно объективной природы социальных ценностей, в том числе и правовых. Так, например, А.Н. Бабенко утверждает, что «правовые ценности личности являются своего рода мостиком от права должного к праву сущему, от права идеального к праву равному», что «правовые ценности и связанные с ними интересы и потребности приводят в движение механизмы регуляции социального поведения».
По мнению автора, «без ценностей наполнения право останется пустой формой, недейственной и бессмысленной». В то же время, вряд ли можно согласиться с мнением автора, высказанным им в статье «Правовая социализация как процесс освоения правовых ценностей» относительно того, что основной правовой ценностью российской правовой культуры является свобода в отличие от собственности. Свобода без собственности - понятие практически и логически бессмысленно в силу того, что только владение собственностью даёт человеку свободу правового мышления и правового действия. Он на равных начинает говорить с властными структурами. Собственность была и остаётся основным системообразующим фактором развития любого общества в любой исторический отрезок времени. Другое дело, что ценности правосферы определённого субъекта права могут не совпадать с этой общей ценностью макроправовой сферы, каковой являются общество и государство в целом. Так, например, молодёжь в целом отрицательно относится к этой основной ценности российского общества и в большей мере склонна признавать ценности микросреды. Тем не менее, только правовые ценности задают общеправовые правила поведения и правовые принципы организации социально - правовой жизни.
Итак, в правовой ценности присутствуют как правовые интересы, правовые идеалы, так и правовая действительность. В связи с этим в юридико-философской литературе появилось понятие экогуманистической правовой ценности, наиболее ярко сочетающей в себе все структурные элементы правовой ценности. Так, например, СИ. Глушкова считает, что высшей правовой ценностью всех субъектов права является сохранение человека, поскольку в России 15 % территории с населением 30 млн. человек составляют зоны, находящиеся в эколого-экстремальных условиях. Правоценностной потребностью является не просто законодательное закрепление экогуманизма, но и формирование на этой основе экогуманистического общественного движения как элемента гражданского общества. Автор предлагает разработать и принять федеральные законы «О здоровье», «О биоэтике», в которых закрепить ответственность граждан за состояние собственного здоровья, ответственность за коммерциализацию трансплантации человеческих органов и тканей и т.д..
Правовая идеология, являющаяся одновременной программой правовых действий и их результатом должна, на наш взгляд, обладать действенным механизмом своей практической значимости. Таковым является правовая норма как структурный элемент правовой идеологии и способ её проявления вовне. Мы не будем останавливаться на всех аспектах рассмотрения правовой нормы, так как эта категория глубоко изучена в российском правоведении. Нас интересует правовая норма только в плане структурного элемента правовой идеологии. Нормативность придаёт ценностям объективный смысл, «ибо без общего признания, т.е. признания их объективности они утрачивают смысл».
Специфической чертой правовой нормы как элемента правовой идеологии является превалирование в ней морально-этического содержания над чисто правовым установлением. «Массы могли отказать в легитимности любой правовой форме, если она казалась противоречащей основным их идеологическим и политическим установкам, и признать легитимность любого правового акта, если он оказался соответствующим этим установкам». Отсюда, по мнению И.И. Кравченко, отсутствует должное уважение к формальному праву и стремление субъектов права оценивать в первую очередь духовный смысл, содержание правовых актов. Так, например, народ ждал от Конституционного Суда РФ чисто моральной оценки указа Президента РФ Б.Н. Ельцина о вводе федеральных войск в Чечню, в результате чего была развязана первая чеченская война. Конституционный суд, самоустранившись от такой морально - содержательной оценки, дал чисто процедурную оценку, заключив, что Указ Президента РФ является антиконституционным в связи с тем, что
Конституция РФ запрещает издавать секретные нормативные акты, ущемляющие конституционные права и свободы граждан, а указ был секретным.
Или, к примеру, в обществе зреет массовое недовольство некоторыми правовыми актами, не соответствующими требованиям морали (предприниматели недовольны отдельными положениями Налогового кодекса, сторонники праволиберальной идеологии - акциями в Чечне и контртеррористическими мерами Российской Федерации во второй чеченской войне.
Законодательство РФ в достаточной степени насыщено моральными императивами и терминологией. К примеру, федеральный закон «О защите прав потребителей» устанавливает такие морально «нагруженные» понятия «разумный срок» (ст. 12), «компенсация морального вреда» (ст. 15), федеральный закон «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» (ст. 10) формулирует понятие «недобросовестная конкуренция». Да и сама Конституция РФ, наш основной закон, тоже содержит подобные формулировки (ст.48 «Никто не должен свидетельствовать против самого себя и своих близких родственников»). Всё это ни что иное, как традиционная дань российской правовой ментальности, требующей моральности права. А раз сущность бытия человека трактуется прежде всего с точки зрения нравственности, то моральный компонент должен быть ярко высвечен и в правовой действительности и, прежде всего, в норме права.
В.И. Леушин справедливо задаётся вопросом: «Почему нормы могут и должны отражать закономерности социального бытия?» и отвечает на него таким образом: «социальные закономерности получают реальное бытие в общественных отношениях, а последние могут существовать только через посредство нормативной формы выражения». Социальная норма (в том числе и правовая), по его мнению, «является своего рода идеальным двойником общественного отношения, без которого последнее не могло бы воспроизводиться в деятельности людей». В целом можно констатировать, что правовая норма, являющаяся производной правосферы государства, переводит на понятный язык правосфер индивидов интересы, идеалы, ценности, устанавливая их легитимность и обязательность. В этом нет элемента насилия со стороны государства, т.н. правосферы других участников социально - правового процесса нуждаются в такой адаптации, идентификации и защите даже своих собственных специфических интересов.
Иными словами, содержанием правовой идеологии является взаимодействие правосфер субъектов социально - правового процесса по легитимации своих правовых интересов, их идентификации и адаптации правовых интересов. Правовая идеология обладает, в связи с этим, двойственным характером: устойчивостью и подвижностью. Устойчивость правовой идеологии проявляется в легитимации интересов со стороны государства, а подвижность определяется изменениями интересов основных субъектов социально - правового процесса, к каковым следует отнести человека, этническую общность, класс, общество и государство. Отметим, что ранее мы уже высказали свою позицию относительно того, что государственный и общественный интересы имеют такое же право на существование, как и интересы человека.
Правовая идеология не может ассимилировать различные интересы, не должна приводить их к общему знаменателю. Её задача - выдвижение, эффективное продвижение и реализация интересов основных участников социально - правовых отношений с одновременным процессом их адаптации с интересами остальных субъектов права. Если государство, общество, человек - это устойчивые субъекты правовой идеологии, то их интересы и определяют её содержание». Если класс, социальная группа, этнос имеют в нашем Отечестве весьма размытые характеристики в связи с нечёткостью их структуры, то их интересы объективно адаптируются и идентифицируются с интересами устойчивых участников социально - правового процесса.
В рамках исследования структуры правовой идеологии мы отметили ранее, что существуют такие категории, как правосфера, правовая культура, которые по широте содержания превосходят правовую идеологию, но это не мешает им быть её структурными элементами. Если характеристике правосферы нами было уделено достаточно большое внимание, то исследование правовой культуры в работе не приводилось. Это сделано нами намеренно в связи с глубокой разработкой содержания и функций правовой культуры в отечественном правоведении. Правовая культура является понятием, максимально широко охватывающим правовую жизнь общества. Сама она при анализе распадается на уже исследованные нами (только с точки зрения правовой идеологии) структурные элементы. Поэтому её место в системе правовой идеологии определяется только оценочной характеристикой её содержания и основных направлений развития правовой идеологии.
Таким образом, взаимосвязь элементов правовой идеологии двоякая: она может рассматриваться как на горизонтальном, так и на вертикальном уровне - как с точки зрения объема правовых категорий, так и их роли в формировании правовой идеологии. То есть, нам представляется самая широкая категория в этом плане - это правосфера, затем правовая культура, и правовое сознание (горизонтальный уровень). Вертикальный уровень позволяет понять как «включены» эти наиболее широкие категории в правовую идеологию.
Углубляя предпринятый анализ, зададимся вопросом: что является объединяющим элементом правовой идеологии, «склеивающим» все ее структурные элементы в единое целое? Отвечая на этот вопрос, отметим, что в литературе на этот счет говорится весьма неопределенно. Нам же представляется, что отдельные субъекты права и гражданское общество в целом, являясь носителями и источниками правовой идеологии, придают правовой идеологии единство и взаимосвязь ее элементов через феномен коммуникации.
Обоснованием этому утверждению является следующая цепь умозаключений и фактов. Прежде всего, укажем на следующее значимое обстоятельство. Все составные элементы правовой идеологии имеют информационную природу». Перечислим их: 1) правосфера государства; 2) правосфера общества; 3) правосфера других субъектов права; 4) правовое сознание; 5) правовая культура; 6) правовые нормы; 7) правовые ценности; 8) правовой идеал и правовые представления; 9) правовой интерес; 10) правовое самосознание. Как показали исследования Н. Винера и его последователей, информационный обмен является базовым основанием для социальных структур (как впрочем, и для естественных). Напомним, что информацией признается только такие сообщения, которые способствуют разрешению человеком ситуации выбора различных альтернатив своего поведения. В этом смысле, информация, как и право, - регулятивный фактор для человека и общества, обязательная предпосылка всех его действий.
Едва ли стоит обсуждать здесь технико-организационную сторону процессов обмена информацией между носителями (трансляторами) правовой идеологии. Для нас важно признать следующее. Коммуникация в интересующем нас аспекте, как способ связи элементов правовой идеологии охватывает все аспекты восприятия, истолкования и усвоения людьми информации. Последняя выступает связующим звеном всех структурных элементов правовой идеологии, в рамках которой осуществляется право-идеологический процесс. В результате происходит самоорганизация правовой действительности, правовой жизни в целом. Например, рассмотрим «склеивание» «внутри» правовой идеологии таких ее элементов, как правосфера государства и правового идеала. Как мы уже отмечали выше, правосферой государства следует признать пространство, в рамках которого реализуются властные полномочия по реализации общих интересов субъектов права путем издания правовых норм, осуществления регламентации, принятия решений. Становится очевидным, что государство - это гигантский информационный источник, транслирующий сведения, сообщения в зависимости от артикулированных им самим интересов и задач. Эти сведения могут носить обязывающий, побудительный, оповещательно-информационный или же практически-прикладной характер, но такая информация утрачивает нейтральный характер, как только соотносится с имеющимся правовым идеалом, в котором в «чистом» и «свернутом» виде присутствуют цели деятельности государства. Другими словами, правовой идеал - это «матрица», «трафарет» правовой и иной деятельности государства, с которым ведущий политический институт сверяет свои повседневные управленческие акты.
Правовой идеал, который имеет свои фиксированные формы существования, также имеет информационное содержание, по сути, это некая знаковая система, относительно замкнутая, как правило, объединенная с правосферой государства общим смыслом и содержащая в себе интенцию, побуждение к связи с другими субъектами. Таким образом, получается, что правосфера государства вместе с правовым идеалом, как элементы правовой идеологии не могут проявить себя «вовне» иначе, чем транслируя через доступные им формы коммуникации информацию. В противном случае, без коммуникации эти феномены утрачивают свойства эффективно функционирующих элементов правовой идеологии и «растворяются» как фантомы в хаосе текущих повседневных событий.
Подводя некоторые итоги, обратим внимание на следующее.
1. Наука о государстве и праве в качестве структурных элементов правовой идеологии называет:
а) понятия и представления о праве и правовых явлениях общества;
б) юридические идеи, категории, направленные на раскрытие сущности и законов развития правовой жизни;
в) теории и учения, характеризующие взятую в развитии правовую систему;
г) взгляды мировоззренческого порядка, господствующие юридические доктрины.
2. Не подвергая сомнению обоснованность этих элементов, считаем необходимым дополнить элементный состав правовой идеологии следующими ее составными частями: правосфера государства; правосфера общества; правосфера других субъектов права; правовое сознание; правовая культура; правовые нормы; правовые ценности; правовой идеал; правовой интерес; правовое самосознание; правовые представления.
3. Одним из ключевых элементов правовой идеологии нами признается правосфера - замкнутое пространство индивида, живущего в правовой действительности, которая нуждается в переводе на понятный ему язык правовых эмоций, ожиданий, страхов, интересов. Правосфера необходима человеку в силу того, что только внутри замкнутого пространства оказывается возможной реализация коммуникативных процессов и выработка новой информации. Допустимо говорить о правосфере государства, общества, отдельных индивидов. Одно из предназначений правосферы - перевод правовых явлений во внутреннее содержание субъекта права, их адаптация и идентификация.
4. Под правовым идеалом мы понимаем рационально организованную картину правовой действительности, задающая необходимость новой деятельности и социальных изменений.
5. Важной задачей правовой идеологии является выдвижение, эффективное продвижение и обеспечение реализации интересов основных участников социально - правовых отношений с одновременным процессом их адаптации с интересами остальных субъектов права.
Автор: Байков А.Ф.