Право на деловую репутацию в системе неимущественных прав (статья)

В доктрине является общепризнанным положение о том, что деловая репутация представляет собой нематериальное благо и является объектом неимущественных прав. В связи с этим в целях нашего исследования необходимо остановиться на понятии неимущественных прав в гражданском праве и предпринять попытку установить место, занимаемое правом на деловую репутацию, в их системе.

В юридической литературе для обозначения неимущественных прав используются различные термины - «неимущественное право», «личное право», «личное неимущественное право», которые нередко употребляются как тождественные. Относительно правомерности такого отождествления среди цивилистов единого мнения не существует.

Так, М. Н. Малеина полагает, что указанные термины можно употреблять как равнозначные, в противопоставлении их имущественным правам. В. А. Кабатов же считал, что данные термины нельзя употреблять как тождественные, поскольку не все неимущественные права являются личными. На это же указывает В. А. Белов, когда говорит, что употребление словосочетания «личные неимущественные права» не отличается точностью, поскольку обозначает такой вид субъективных прав, который выделен не по одному, а по двум критериям: по связанности права с личностью управомоченного лица и по качеству интереса, удовлетворению которого призвано служить право. Если исходить из того, что деление прав на имущественные и неимущественные - это одна из классификаций гражданских прав, причем, классификаций дихотомических, - то следует признать правоту авторов, не отождествляющих указанные выше термины. Кроме этого, «личным» будет любое субъективное право, как принадлежащее тому или иному субъекту.

Деление прав на имущественные и неимущественные было произведено еще в дореволюционном гражданском праве. Так, Е. В. Пассек писал: «С точки зрения юридической под имуществом понимается совокупность принадлежащих субъекту прав, имеющих объектом материальные блага, т. е. или непосредственно обеспечивающих управомоченному пользование ими, или же направленных в конечном результате на доставление ему такого пользования. Каждое отдельное право, входящее и способное входить в состав этой совокупности, есть право имущественное». Е. В. Пассек, отмечая, что наряду с материальными благами субъект может обладать и «известной совокупностью чисто идеальных, отвлеченных благ», приходил к выводу, что права, имеющие объектами нематериальные блага, должны быть названы неимущественными.

Среди признаков, характеризующих неимущественные права, как правило, первым выделяют их личный характер. Так, Е. А. Флейшиц указывает, что неимущественные права представляют собой права на блага, неотделимые от личности, охраняющие непротивоправные проявления индивидуальных черт и способностей человека. А. Е. Шерстобитов считает, что неимущественные права представляют собой «урегулированные нормами права связи между определенными субъектами по поводу личных неимущественных благ». В связи с этим следует обратить внимание и на такой аспект проблемы: иногда термин «личные» толкуется в смысле принадлежности только человеку.

Так, по мнению А. Е. Шерстобитова, следует различать личные неимущественные права граждан и неимущественные права юридических лиц, которые, вообще не могут обладать личными правами. А. Е. Шерстобитов, в частности, пишет: «Какой бы теории ни придерживались при определении сущности юридического лица, следует иметь в виду, что оно является искусственным субъектом права и потому вообще не может иметь личных прав (право на деловую репутацию непосредственно связано с имущественными правами)».

Позицию, в соответствии с которой личные неимущественные права могут принадлежать только физическому лицу можно в известной мере объяснить тем, что исторически институт неимущественных прав сложился именно в связи с необходимостью обеспечить человеку возможность развития его самобытности, неповторимости. И. А. Покровский отмечал, что по мере развития личности происходит и развитие права, которое все более усложняется, обогащаясь все новыми и новыми субъективными правами параллельно росту внутреннего содержания личности и усложнению ее интересов. Повышение общего культурного развития общества приводит к усилению общего самосознания и самооценки среднего, типичного человека, а на более высоких ступенях развития усиливается «сознание самобытности и особенности каждой отдельной личности и вместе с тем начинает чувствоваться потребность в праве на эту самобытность, в п р а в е на индивидуальность».

Дальнейшее развитие права представляет собой движение по пути охраны человеческой личности как таковой во всей совокупности ее индивидуальных особенностей и интересов и приводит к охране жизни, телесной неприкосновенности, свободы, имени, тайны переписки, права на собственное изображение и т. д. Таким образом, и возникновение института личных неимущественных прав и его развитие связаны с развитием человеческой личности, что, однако, привело в конечном итоге к распространению ряда норм этого института и на таких субъектов гражданского права, как юридические лица. Причем, следует иметь в виду, что специфика юридического лица, как искусственно созданного субъекта права, определяет рамки указанного распространения. Очевидно, что на юридическое лицо невозможно распространить права, обусловленные физической (биологической) сущностью человека, например, право на жизнь, право на телесную неприкосновенность и т. д. М. Н. Малеина утверждает, что «все неимущественные права объединяются тем, что они служат признанию за личностью ее нравственной ценности». Представляется, что говорить о нравственной ценности юридического лица вряд ли уместно, поскольку категория нравственности к этому субъекту гражданского права неприменима.

Возвращаясь к позиции А. Е. Шерстобитова, можно сказать следующее. Из сделанного им и приведенного выше утверждения вытекает вывод о том, что автор отождествляет «личные права» с «личными неимущественными правами, не связанными с имущественными». По нашему мнению, данная позиция не отражает существа взаимосвязи между понятиями «личные права», «личные неимущественными права», «личные неимущественные права, не связанные с имущественными» и «личные неимущественные права, связанные с имущественными».

Представляется, что личными правами являются любые субъективные права, как принадлежащие определенному субъекту, являющемуся личностью в гражданско-правовом смысле. Поэтому личные права могут принадлежать как гражданину, так и юридическому лицу, ведь в правоведении общепризнанным является признание юридического лица «личностью», хотя это признание совсем не уравнивает физическое и юридическое лицо во всех их характеристиках, поскольку «лицо», «личность» в этом случае означает лишь субъекта гражданского оборота.

Именно в этом смысле законодатель в ст. 48 ГК РФ употребляет словосочетание «личные неимущественные права» применительно к юридическому лицу. В то же время, говоря о личных правах, следует согласиться с В. А. Беловым, разделяющим по степени связанности прав с личностью их обладателя все личные права на строго личные и обычные. Он пишет, в частности: «Строго личные права неразрывно связаны с личностью определенного субъекта и ни при каких обстоятельствах не могут сменить своего обладателя... Подобное отношение к некоторым из субъективных прав объясняется тем, что в числе прочих юридических фактов, входящих в основание их возникновения, находятся и такие качества субъекта, которые отсутствуют и никогда не смогут появиться ни у кого другого, т. е. сугубо личные, индивидуальные или персональные качества»1.

Если взять для примера личные (по классификации В. А. Белова, «строго или сугубо личные») права, принадлежащие юридическому лицу, то деловая репутация будет относиться к их числу, поскольку она возникает только в результате деятельности определенного юридического лица, неразрывно связана с его наименованием. Иными словами, деловая репутация юридического лица обязана своим возникновением персональным качествам создавшего ее субъекта. Хотя предварительно можно заметить, что деловая репутация коммерческого юридического лица («коммерческая репутация») обладает ярко выраженной спецификой, в результате чего традиционные характеристики личных («строго личных») прав применимы к ней с определенными оговорками.

Таким образом, личные права в смысле «принадлежащие личности», безусловно, могут принадлежать такой правовой личности, как юридическое лицо. А если говорить о рассматриваемом нами благе (деловой репутации), то оно носит именно личный характер, поскольку неразрывно связано с личностью юридического лица, являющегося правообладателем.

А. П. Вилейта определяет неимущественные права через понятие личных неимущественных правоотношений, которые возникают по поводу различных нематериальных благ, выражающих индивидуальность граждан и организаций, общественную оценку их деятельности и обеспечивают их использование в интересах общества и управомоченных субъектов.

М. Н. Малеина дает следующую дефиницию личному неимущественному праву: это - «субъективное право, возникающее по поводу нематериальных благ или результатов интеллектуальной деятельности, не подлежащее точной денежной оценке, тесно связанное с личностью управомоченного, направленное на выявление и развитие его индивидуальности и имеющее специфические основания возникновения и прекращения». Она выделяет следующие признаки неимущественных прав: 1) нематериальный характер; 2) направленность на выявление и развитие индивидуальности; 3) наличие особого объекта; 4) специфика оснований их возникновения и прекращения. По нашему мнению, не все из указанные ею признаков составляют специфические особенности именно неимущественных прав, поэтому мы рассмотрим данную характеристику подробно.

Нематериальный характер неимущественных прав в отечественной цивилистической доктрине традиционно признается наиболее характерной их особенностью. Так, авторы коллективной монографии пишут: «Одна из особенностей личных неимущественных прав состоит в том, что они не имеют измеряемого в каких-либо единицах эквивалента и в отличие от имущественных прав не могут быть восстановлены (при нарушении) мерами экономического характера».

М. Н. Малеина полагает, что нематериальный характер неимущественных прав можно раскрыть посредством указания на отсутствие у них экономического содержания. Она считает, что данный признак проявляется в том, что неимущественные права не могут быть оценены точно в деньгах, для них не характерна возмездность, их осуществление не сопровождается встречным предоставлением.

В литературе отмечается, что характер права определяется характером интереса, который для своей реализации «нуждается» в определенном благе. В этой связи интерес представляет мнение Г. П. Савичева, который указывал на такой аспект неимущественных прав, как отсутствие связи с имущественными интересами субъекта и обусловленности ими. Следует признать, что данный признак присущ неимущественным правам, которые призваны в силу своих особенностей обеспечивать неимущественные интересы субъекта.

Представляется, что указанные признаки применимы в полной мере только к неимущественным правам граждан (физических лиц) и некоммерческих юридических лиц, не участвующих в предпринимательской деятельности. Применить их в такой же мере к неимущественным правам коммерческих юридических лиц невозможно, поскольку данные субъекты созданы именно для участия в экономическом обороте, а потому у любых принадлежащих им прав имеется определенная экономическая подоплека, хотя наибольшим образом на это указывает признак направленности на удовлетворение интереса.

Признак направленности на выявление и развитие индивидуальности личности, по нашему мнению, требует определенного уточнения. Исходя из особенностей возникновения и развития института неимущественных прав, можно признать данный признак, хотя он присущ не «личным неимущественным правам», которые выделены сразу по двум основания деления, а «личным правам», выделяемым по степени связанности прав с личностью их обладателя. Но к этому следует добавить, что выявлению и развитию индивидуальности субъекта служит не само неимущественное право как таковое (определяемое как мера возможного поведения управомоченного лица), а то нематериальное благо, которое данным правом оформляется. Поэтому данный признак более применим к характеристике объекта неимущественного права - нематериального блага, - а не неимущественного права.

Наиболее существенным является признак наличия особого объекта неимущественных прав. Неимущественные права характеризуются своим особым объектом, к которому в соответствии со ст. 128 ГК РФ следует относить нематериальные блага.

Законодатель в п. 1 ст. 150 дает примерный перечень нематериальных благ, называя в их числе жизнь и здоровье, достоинство личности, личную неприкосновенность, честь и доброе имя, деловую репутацию, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, право свободного передвижения, выбора места пребывания и жительства, право на имя, право авторства, иные личные неимущественные права.

Как видим, законодатель в данной статье называет не только собственно нематериальные блага, которые могут рассматриваться в качестве объектов неимущественных прав, но и сами неимущественные права. Очевидно, что такое смешение неимущественных прав и объектов этих неимущественных прав не свидетельствует о терминологической чистоте указанной нормы. В литературе по данному поводу высказаны различные мнения; одни авторы предпринимают попытку обосновать такое понимание нематериальных благ, другие - признают его некорректным.

Так, Т. А. Фаддеева считает, что ПС РФ, относя к нематериальным благам как сами нематериальные блага, так и неимущественные права, использует понятие «нематериальное благо» в собирательном смысле. В обоснование такого подхода Т. А. Фаддеева предлагает считать, что имеются нематериальные блага двух уровней: а) нематериальные блага, приобретаемые гражданами и юридическими лицами в силу рождения (создания), и б) нематериальные блага, приобретаемые ими в силу закона. Она пишет, в частности: «Личное неимущественное право, корреспондирующее нематериальному благу или существующее отдельно от него, оказывается как бы благом второго уровня, а сами жизнь, здоровье и пр. являются благом, предшествующим праву на него, и в этом смысле могут признаваться благом первого уровня».

М. Н. Малеина не соглашается с такой трактовкой, указывая, что «такое объединение в одном термине прав и благ юридически не совсем корректно... Само личное неимущественное право и его объект тесно взаимосвязаны, но не тождественны». М. Н. Малеина предлагает уточнить перечень нематериальных благ, данный в п. 1 ст. 150 ГК РФ, исключив из него неимущественные права.

Соглашаясь с М. Н. Малеиной в предложении об уточнении указанного перечня нематериальных благ, хотим добавить свои аргументы в пользу такого решения. В цивилистической литературе неоднократно подчеркивалась необходимость однозначности терминологии, ее строгой определенности, ясности, устойчивости, совместимости с иными употребляемыми в науке гражданского права терминами. Так, отмечая, что русские правоведы к несомненным достоинствам научных работ и законодательства относили безупречную терминологию, а в дореволюционной литературе встречается выражение «старая культура цивильной юриспруденции», Н. П. Асланян пишет: «Следует отметить, что русской классической цивилистике эта культура была присуща в полной мере. Возврат к ней - одно из непременных условий восстановления в современном правоведении основных составляющих отечественной теории частного права. Одним из компонентов этой культуры является чистота терминологии, придание терминам того значения, которое наиболее точно передает смысл обозначаемого предмета».

Давая обзор достижений отечественной цивилистической науки в XIX в., В. В. Безбах подчеркивает, что «нынешняя российская нормотвор-ческая практика содержит немало поводов для того, чтобы вызвать недоумение у мэтров русской цивилистики XIX в., доведись им познакомиться с некоторыми нашими нормативными актами, в которых предприятие рассматривается одновременно и в качестве субъекта, и в качестве объекта права» и приводит слова Е. В. Васьковского, учившего студентов, что «быть в одно и то же время субъектом и объектом права так же невозможно, как и быть начальником своего начальника».

Законодательное смешение «прав» и «благ» приводит к неверному их пониманию в научной литературе. Так, О. А. Пешкова, рассматривая вопрос о неимущественных правах и упоминая такие нематериальные блага, как жизнь, здоровье, честь, достоинство и др., пишет: «Совершенно очевидно, что данные блага не являются правами в обычном их понимании, и необычны в том смысле, что обладают существенными особенностями по сравнению с привычными имущественными субъективными правами». На наш взгляд, автор допускает смешение понятий «права» и «блага», которое ни с лингвистических, ни с логических позиций недопустимо.

Представляется, что на современном уровне развития цивилистики в России понятия «субъективное право» и «объект субъективного права» являются достаточно разработанными для того, чтобы законодатель использовал их в надлежащем смысле. Можно привести слова Г. Ф. Шершеневича, говорившего по этому поводу, что «субъективное право есть средство для обеспечения пользования благами, но последнее так же мало принадлежит к понятию прав, как сад к садовой ограде».

Разделение нематериальных благ на «блага первого уровня» и «блага второго уровня» представляется необоснованным. Известно, что такие нематериальные блага, например, как личная неприкосновенность, а, особенно, деловая репутация, отнесенные Т. А. Фаддеевой к «благам первого уровня», не приобретены гражданами в «силу рождения», как утверждает « автор, а исключительно в силу того, что закон признал эти блага за гражданами, так же, как и возможность свободного передвижения или возможность выбора места пребывания и жительства. В подтверждение этого можно указать на то, что Гражданский Кодекс РСФСР 1964 г. не признавал в качестве нематериального блага и не обеспечивал гражданско-правовой защиты такому признанному ныне благу, как деловая репутация, которая была отнесена к охраняемым гражданским правом нематериальным благам в нашей стране только в 1991 г. с принятием Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик.

По нашему мнению, всякое субъективное гражданское право, в том числе и неимущественное, имеет свой объект, которому корреспондирует. Поэтому неверным следует признать и утверждение Т. А. Фаддеевой о том, что личное неимущественное право может либо корреспондировать нематериальному благу, либо существовать отдельно от него1. Следует отметить и то, что автор не приводит примера, из которого было бы ясно, в каком случае неимущественное право существует отдельно от своего объекта - нематериального блага. Даже если предположить, что автор имеет в виду то нематериальное благо, которым субъект пока не в состоянии воспользоваться, например, в силу физических причин, и тогда неимущественное право принадлежит ему исключительно относительно объекта, который возникнет в будущем, а не «само по себе» в чистом виде. В качестве примера можно привести новорожденного, который в силу физических причин не способен иметь достоинство (под которым понимается самооценка лицом своих моральных, профессиональных и иных качеств), не имеет физической возможности выбора места пребывания и жительства и т. д.

В числе признаков неимущественных прав называется и специфика оснований их возникновения и прекращения. М. Н. Малеина раскрывает данный признак указанием на то, что неимущественные права могут возникать или прекращаться при наступлении определенных событий (напр., рождение, достижение определенного возраста), вследствие юридических поступков (напр., создания произведения науки), порождаться актами компетентных органов (напр., регистрации изобретения в Патентном ведомстве РФ).

Представляется, что М. Н. Малеина, предложившая рассматривать указанный признак в качестве специфически присущего неимущественным правам, отразить указанную специфику не сумела, поскольку все названные ею основания возникновения и прекращения неимущественных прав присущи также и правам имущественным, возникающим и прекращающимся также при наступлении указанных выше юридических фактов. По нашему мнению, считать данный признак специфическим признаком неимущественных прав оснований не имеется.

Подводя итог общей характеристике неимущественных прав, можно выделить следующие их признаки: 1) тесная связь с личностью правообладателя; 2) нематериальный характер; 3) наличие особого объекта - нематериального блага; 4) по общему правилу - направленность на реализацию неимущественного интереса субъекта.

В доктрине является дискуссионным положение о том, могут ли неимущественные блага являться объектом гражданских прав в их нормальном существовании, или они становятся объектом субъективного гражданского права только при их нарушении в связи с тем, что ПС РФ предусматривает только их защиту. Однако прежде чем приступить к рассмотрению этого вопроса и обоснованию собственной позиции, следует остановиться на понятии субъективного гражданского права и содержании его правомочий.

Существуют различные подходы к определению субъективного права: с точки зрения обязанного лица, с точки зрения управомоченного лица и позиция, объединяющая оба этих подхода («комбинационная теория субъективного права»). Р. О. Халфина, писала, что при первом подходе «субъективное право раскрывается в аспекте обеспеченности его возложением соответствующих обязанностей на точно определенный или относительно определенный круг лиц, в аспекте обеспечения возможности реализации»; при втором - с точки зрения положения управомоченного лица, как тот элемент правоотношения, «который определяет возможное поведение участника, способное превратиться по его воле в действительное». Сама Р. О. Халфина присоединялась к третьей позиции, объединяющей две первых. Она считала, что эта позиция наиболее полно раскрывает разные стороны субъективного права как социальной реальности.

А. И. Денисов определял субъективное право как обеспеченную юридической нормой возможность лица (активного субъекта) требовать от другого лица или других лиц (пассивного субъекта) надлежащего поведения (совершить определенные действия или воздержаться от определенных действий).

В литературе это определение подвергли справедливой критике за то, что А. И. Денисов не указывает на возможности самого правообладателя (носителя субъективного права), а только на то, в чем заключается его отношение к третьим (обязанным) лицам. Неправильно считать, что субъективное право заключается только в требованиях, адресованных обязанным лицам, т. к. при таком подходе остается без внимания собственное поведение правообладателя, а определение этого поведения «в качестве возможности требования надлежащего поведения от других лиц не показывает поведения управомоченного субъекта при наличии надлежащего выполнения пассивным субъектом своих обязанностей и без такого требования». При таком подходе роль субъективного права раскрывается только в обязательственных правоотношениях и не освещается в абсолютных правоотношениях, в которых главное заключается в возможностях самого управомоченного субъекта.

В.А. Тархов справедливо указывает также и на то, что «определение субъективного права в качестве возможности требования надлежащего поведения от других лиц не показывает поведения управомоченного субъекта при наличии надлежащего выполнения пассивным субъектом своих обязанностей и без такого требования. Неизвестно, в чем в таком случае заключается субъективное право».

С.Н. Братусь давал следующее определение: «Субъективное право является признанной и обеспеченной законом определенной мерой (границей) возможного поведения лица в данном конкретном правоотношении». Это определение сегодня в цивилистической литературе является общепризнанным, в чем несложно убедиться на основании следующих примеров. Так, Ю. К. Толстой определяет субъективное право как закрепленную за управомоченным в целях удовлетворения его интересов меру возможного поведения в данном правоотношении, обеспеченную возложением обязанностей на других лиц. С. С. Алексеев считает, что субъективное право - это принадлежащая субъекту мера дозволенного поведения, обеспечиваемая государством. Е. А. Крашенинников пишет, что субъективное гражданское право - это предоставленная управомоченному лицу в целях удовлетворения его интереса мера возможного поведения, которая включает возможность совершения определенных действий самим управомоченным лицом и возможность требовать определенного поведения от обязанного лица. С. П. Гришаев полагает, что это предоставленная законом участникам гражданских правоотношений возможность вести себя определенным образом. В. С. Ем определяет субъективное право как меру дозволенного поведения субъекта гражданского правоотношения, М. Я. Кириллова также считает, что субъективное право - это обеспеченная законом мера дозволенного поведения управомоченного лица.

Но если субъективное право есть мера возможного поведения управомоченного субъекта, то, очевидно, что это поведение должно быть на что-то направлено, т. к. не имеется никаких оснований считать, что дееспособный участник гражданского оборота будет осуществлять некое поведение, совершать некие действия, неизвестно во имя чего и по поводу чего. Безусловно, его действия являются целенаправленными, а субъективное право он приобретает во имя того, чтобы удовлетворить свой определенный интерес к тому или иному объекту. Недаром Г. Ф. Шершеневич определял объект права как все то, что служит средством осуществления правомерных интересов субъекта.

Следует отметить, что по поводу правомочий, входящих в состав субъективного гражданского права, в доктрине единое мнение отсутствует, поскольку различные авторы выделяют разное число правомочий: или два- правомочие на собственные действия и правомочие требования к обязанному лицу на совершение определенных действий; или три, когда к указанным добавляется еще и правомочие на защиту субъективного права (правопритязание). Существуют ученые, которые добавляют к указанным в качестве самостоятельного (четвертого) структурного элемента субъективного права возможность пользования социальным благом. Нам представляется наиболее приемлемой точка зрения Е. А. Крашенинникова, в соответствие с которой в состав субъективного права входит два правомочия: 1) правомочия на собственные действия по поводу определенного блага и 2) правомочие требования определенных действий со стороны обязанного лица.

Субъективное гражданское право служит удовлетворению того или иного интереса субъекта. Если это удовлетворение интереса может осуществляться, главным образом, собственными действиями, без помощи третьих лиц, то мы имеем дело с абсолютными правоотношениями. В этих правоотношениях право требования правообладателя к третьим лицам заключается в том, чтобы последние не препятствовали носителю субъективного права осуществлять свой интерес по поводу определенного блага (материального или идеального). Следовательно, в абсолютных правоотношениях главное место занимает правомочие на собственные действия. В относительных правоотношениях удовлетворение интереса правообладателя зависит от действий обязанного лица, следовательно, главное место в них занимает правомочие требования. Поэтому объектом абсолютного правоотношения будет являться материальный или идеальный предмет материального или духовного мира, на который направлены действия управомоченного лица, а в относительных правоотношениях- действия обязанного лица, на которые направлено требование управомоченного лица.

Как известно, наиболее типичными абсолютными правоотношениями являются отношения собственности, в которых правомочие на собственные действия раскрывается как совокупность возможностей по владению, пользованию и распоряжению объектом субъективного права собственности. В литературе указывается, что отношения между носителями нематериальных благ (таких, например, как честь, достоинство, деловая репутация) и другими субъектами складываются по типу отношений собственности. С. С. Алексеев видит это сходство в том, что и в первом и во втором случае отношения представляют собой состояние субъекта: первые - общественное состояние, вторые - имущественное состояние.

В. Ф. Яковлев пишет: «Посредством тех и других за человеком закрепляются блага (в одном случае - имущественные, в другом - неимущественные), причем и те, и другие отношения складываются как состояние «присвоенности» благ личности». Ученый полагает, что имущественное состояние субъекта нуждается в правовом регулировании и в своем нормальном выражении, и в случае его нарушения. Относительно же «общественного состояния лица» по поводу обладания такими неимущественными благами, как жизнь, честь, достоинство он считает, что они в правовом регулировании не нуждаются; более того, утверждает, что они не могут быть урегулированы. По его мнению, «если происходит нарушение состояния, связанного с обладанием названными благами, возникает необходимость вмешательства закона, поскольку в противном случае принадлежность благ личности не была бы обеспечена». Таким образом, В. Ф. Яковлев отстаивает взгляд, в соответствии с которым неимущественные отношения, возникающие по поводу принадлежности субъектам нематериальных благ, в правовом регулировании не нуждаются до тех пор, пока имеют свое нормальное течение. Но как только они будут нарушены кем-либо, у государства возникает необходимость вмешаться и восстановить нарушенное состояние, осуществив гражданско-правовую защиту.

Такой взгляд был высказан еще в 1967 г. О. С. Иоффе, который считал, что личные неимущественные отношения по поводу нематериальных благ «регулируются гражданским правом только в том смысле, что охраняются им от возможных нарушений, да и то не всегда, а лишь в случаях, прямо предусмотренных законом».

Данная точка зрения получила широкое распространение сегодня, когда п. 2 ст. 2 и п. 2 ст. 150 ГК РФ исходят только лишь из возможности защиты нематериальных благ, но не «позитивного» их регулирования. В литературе указанное обстоятельство объясняется «реальным отсутствием в гражданском законодательстве системы содержательных, «позитивных» правил, устанавливающих самостоятельный гражданско-правовой режим этих объектов, и неудачей попыток их создания». О. А. Пешкова высказала мысль о том, что «неимущественные блага, которые признаны Конституцией РФ, не могут являться объектом гражданско-правовых отношений в их нормальном существовании, а становятся объектом субъективного права только при их нарушении в связи с тем, что Гражданский кодекс предусматривает только их защиту». Такая посылка приводит О. А. Пешкову к выводу о том, что «наличие и пользование нематериальными благами не носит юридического характера». Аналогичное мнение высказывает М. Л. Шелютто, которая утверждает, что «нематериальные блага не являются объектами регулирования». Подобной позиции придерживается и Т. В. Черкасова, которая утверждает, что, поскольку личные неимущественные отношения обладают спецификой, обусловленной их естественным происхождением, нет смысла их регулировать. Автор пишет, в частности: «... Честь и достоинство, репутация, доброе имя - это свойства, неотделимые от личности, ими нельзя владеть, пользоваться и распоряжаться. Они не могут быть изменены или прекращены путем совершения каких-либо действий».

Другие ученые возражают против такого подхода. Они полагают, что «личные гражданско-правовые (как и иные) отношения - это правовые связи между субъектами по поводу духовных благ, принадлежащих личности. Такие общественные и правовые связи (отношения) существуют независимо от их нарушения, т. е. до необходимости их защиты». Следствием этого положение является признание того, что законодатель осуществляет позитивное регулирование личных неимущественных отношений. Так, Л. О. Красавчикова указывает, что регулятивная функция в сфере личных неимущественных отношений «проявляется в первую очередь в форме юридического признания принадлежности каждому физическому лицу неотчуждаемых нематериальных благ и свободы определять свое поведение в индивидуальной жизнедеятельности по своему усмотрению».

Того, что у субъекта существуют неимущественные права, никто не отрицает. Но признать, что неимущественные права существуют у субъектов до их нарушения независимо от какой бы то ни было правовой связи с другими субъектами, значит признать, что они существуют вне правоотношения. Однако в доктрине признается аксиоматичным положение, в соответствии с которым субъективному праву корреспондирует юридическая обязанность, что это парные категории, которые в отрыве одна от другой не существуют. Субъекты имеют личные, неимущественные права и этим правам корреспондирует обязанность всех иных лиц не нарушать эти права, не препятствовать правообладателю их осуществлять.

Следовательно, «субъективные личные права и корреспондирующие им обязанности составляют содержание личных абсолютных правоотношений», а «личные права имеют вполне определенное положительное содержание, этими правами граждане обладают независимо от их нарушения; отношения между субъектом права и обязанными лицами регулируются нормами права также до правонарушения». Вывод о том, что личные неимущественные права, существующие в рамках абсолютного гражданского правоотношения, регулируются гражданским правом, а не только охраняются им, представляется вполне обоснованным. Следует согласиться с мнением В. А. Рахмиловича в том, что «установление реального субъективного права всегда или почти всегда требует урегулирования порядка, условий и пределов его осуществления, пользования и распоряжения им».

На основании изложенных положений М. Н. Малеиной охарактеризованы правомочия носителя личных неимущественных прав применительно к таким субъектам гражданского права, как граждане. Она указывает, что субъект личного неимущественного права имеет правомочия по владению и пользованию объектом (нематериальным благом), а в отдельных случаях - и правомочием распоряжения.

Правомочие по владению М. Н. Малеина характеризует как «принадлежность данного объекта конкретному субъекту», правомочие пользования - как «закрепленную законом возможность реализации неимущественного блага». Выделяет она и правомочие распоряжения, которое может иногда содержаться в составе личного неимущественного права. Например, управомоченный может сменить имя и тем самым осуществить правомочие по распоряжению именем, сообщить кому-нибудь сведения, составляющие тайну усыновления и тем самым распорядиться тайной усыновления. Отказ больного от операции по спасению его жизни М. Н. Малеина рассматривает как осуществление правомочия по распоряжению жизнью. Следует согласиться с М. Н. Малеиной в том, что относительно субъективных личных неимущественных прав граждан, «общая характеристика дозволенного типа поведения требует формулирования позитивных правомочий, входящих в структуру каждого права».

Если применить указанные положения к юридическому лицу, то можно сказать, что с момента его государственной регистрации оно становится полноправным участником гражданских правоотношений. Закон закрепляет за юридическим лицом право иметь все возможные для него, как специфического (искусственного) субъекта, личные права, т. е. также осуществляет юридическое признание принадлежности определенному юридическому лицу личных прав.

Точно так же, как и для граждан, закон закрепляет за юридическим лицом возможность определять свое поведение в процессе осуществления экономической деятельности, ограничив эту возможность помимо общих пределов, еще и специальными для данного субъекта права пределами (например, необходимостью получить специальное разрешение на занятие определенными видами деятельности).

В доктрине существует несколько классификаций неимущественных прав, причем различные авторы выделяют весьма схожие критерии (критерий интереса, который оформляет неимущественное право, критерий происхождения, критерий связи с теми или иными сторонами жизни, критерий блага, принадлежащего личности и др.).

Так, В. А. Рясенцев выделяет пять групп неимущественных прав: 1) права по поводу благ, неотделимых от человеческой жизни; 2) права по поводу благ, индивидуализирующих гражданина в коллективе; 3) права по поводу благ в брачно-семейной сфере; 4) права по поводу благ, вытекающих из участия граждан в общественном труде; 5) права по поводу неимущественных интересов в имущественных отношениях.

3. В. Ромовская дает классификацию неимущественных прав, в которой гражданско-правовым характером обладают: 1) права, индивидуализирующие гражданина как личность (на честь, достоинство, имя); 2) права, обеспечивающие личную свободу граждан (на неприкосновенность жилища), 3) права, возникающие в результате творческой деятельности.

В. А. Жакенов классифицирует их на: 1) права, индивидуализирующие граждан в обществе (на честь, на достоинство, на имя); 2) права на личную неприкосновенность (на охрану жизни); 3) права на тайну личной жизни (на неприкосновенность жилища, на тайну усыновления); 4) права на выражение творческой индивидуальности личности (на свободу творческой деятельности).

Ш. Т. Тагайназаров делит их также на четыре группы: 1) права, неотделимые от личности (на охрану жизни); 2) права на проявление социальных качеств личности (на имя); 3) права на неприкосновенность сферы личной жизни (на неприкосновенность жилища); 4) права на творческую деятельность (право авторства).

В. Л. Слесарев выделяет три группы: 1) права на охрану личной свободы и неприкосновенности (на свободу передвижения); 2) права на охрану неприкосновенности сферы личной жизни (на неприкосновенность жилища); 3) права на охрану духовных ценностей (на честь, достоинство, имя).

М. Н. Малеина предлагает классифицировать неимущественные права по критерию цели их осуществления. Она выделяет следующие группы: 1) права, обеспечивающие физическое благополучие личности: право на жизнь, право на здоровье, право на физическую и психическую неприкосновенность; 2) права, обеспечивающие индивидуализацию личности в обществе: право на имя, право на индивидуальный облик и голос, право на честь, достоинство и деловую репутацию; 3) права, обеспечивающие автономию личности: право на тайну частной жизни (на медицинскую тайну, на нотариальную тайну, на адвокатскую тайну и т. д.), право на неприкосновенность частной жизни (право на неприкосновенность личной свободы, право на неприкосновенность жилища и т. д.); 4) права, обеспечивающие охрану результатов интеллектуальной деятельности: неимущественные права авторов произведений науки, литературы, искусства, изобретений, полезных моделей, промышленных образцов, топологий интегральных микросхем и неимущественные права исполнителей.

О. А. Пешкова предлагает классификацию неимущественных прав по следующим основания:

1. По принадлежности субъектам: 1) права и блага, принадлежащие физическим лицам: жизнь, здоровье, честь, достоинство, деловая репутация, право на здоровую окружающую среду и др.; 2) права и блага, принадлежащие только юридическим лицам различных форм собственности, их филиалам, дочерним предприятиям: деловая репутация, право на фирменное наименование, право на товарный знак, права ноу-хау, авторские права, право на коммерческую, служебную тайну и др.

2. В зависимости от их целевой установки: 1) права, направленные на физическое благополучие личности: жизнь, здоровье, право на здоровую окружающую среду, право на физическую неприкосновенность; 2) права и блага, формирующие индивидуальность физического или юридического лица, предпринимателя: имя, право на индивидуальный облик, честь, достоинство, деловая репутация (для физических лиц); деловая репутация, право на фирменное наименование, право на товарный знак (для юридических лиц); 3) права, обеспечивающие автономию субъекта: право на тайну усыновления, право на неприкосновенность жилища, право на тайну переписки, телефонных разговоров, право на невмешательство в личную жизнь, право на неприкосновенность документов личного характера и др. (для физических лиц); право на коммерческую тайну, тайну переписки, телефонных разговоров и др. (для юридических лиц); 4) права, направленные на охрану результатов интеллектуальной и иной деятельности: неимущественные права авторов произведений науки, литературы, искусства, изобретений, открытий, промышленных образцов, право на товарный знак, право на ноу-хау и др.

По поводу классификации, предложенной О. А. Пешковой, можно высказать следующие соображения. Безусловно, правильным является предложение классифицировать неимущественные права по субъектам прав, поскольку имеются неимущественные права, которые могут принадлежать только гражданам и не могут принадлежать юридическим лицам в силу специфики этого субъекта права, точно так же как и наоборот, отдельные права могут принадлежать только юридическим лицам, но никак не могут принадлежать гражданам. Однако в целом предложенная ею классификация грешит рядом пороков и не может быть принята.

Во-первых, производя деление, автор необоснованно объединила два разноуровневых понятия - «права» и «блага», что является некорректным. Во-вторых, при классификации неимущественных прав по субъектам О. А. Пешковой нарушено правило деления, формулируемое в логике как «члены деления должны исключать друг друга». Это правило означает, что «при разделении предметов на группы по какому-либо признаку, являющемуся основанием деления, каждый отдельный предмет должен находиться только в одной какой-нибудь группе, и не больше, чем в одной». В рассматриваемой же классификации такой член деления, как деловая репутация, присутствует и в первой и во второй группе. В-третьих, при классификации неимущественных прав по их «целевой установке», автором также нарушено указанное правило и «право на товарный знак» попало и во вторую группу, названную «права и блага, формирующие индивидуальность субъекта», и в четвертую группу - «права, направленные на охрану результатов интеллектуальной и иной деятельности». Кроме этого, остается непонятным, что же автор имеет в виду под «иной деятельностью».

По нашему мнению классификация неимущественных прав по субъектам необходима, но она должна быть не дихотомической, а трихотомической, поскольку понятие «неимущественные права» по субъектам делится не на два, а на три класса.

Нами предлагается следующая классификация:

1. неимущественные права, которые могут принадлежать только гражданам (физическим лицам): право на жизнь, на здоровье, на имя и др.;

2. неимущественные права, которые могут принадлежать только юридическим лицам (предпринимателям): право на фирменное наименование, право на товарный знак и др.;

3. неимущественные права, которые могут принадлежать как гражданам (физическим лицам), так и юридическим лицам (предпринимателям): право на деловую репутацию, на тайну переписки, телефонных переговоров, авторские права и др.

Указанную классификацию можно продолжить, выделив в каждой из обозначенных групп неимущественные права по их целевому назначению.

В этом случае неимущественные права, входящие в первую группу (принадлежащие только гражданам) следует делить на: 1) неимущественные права, обеспечивающие физическое благополучие (целостность) личности: право на жизнь, право на здоровье, право на физическую и психическую неприкосновенность, право на благоприятную окружающую среду, 2) права, обеспечивающие индивидуализацию личности в обществе: право на имя, право на индивидуальный облик и голос, право на честь, достоинство, 3) права, обеспечивающие автономию личности: право на тайну частной жизни, право на неприкосновенность частной жизни.

Неимущественные права, входящие во вторую группу (принадлежащие только юридическим лицам) - на: 1) права, обеспечивающие индивидуализацию юридического лица: право на фирменное наименование, право на товарный знак, 2) права, обеспечивающие автономию юридического лица: право на коммерческую и служебную тайну.

Неимущественные права, входящие в третью группу (принадлежащие как гражданам, так и юридическим лицам) - на 1) права, обеспечивающие индивидуализацию субъекта: право на деловую репутацию, 2) права, обеспечивающие автономию субъекта: на тайну переписки, телефонных переговоров, 3) права, обеспечивающие охрану результатов интеллектуальной деятельности: авторские права и др.

Можно констатировать, что современное гражданское законодательство содержит позитивную регламентацию целого ряда правомочий, входящих в содержание неимущественных прав на указанные объекты.

Если говорить о личных неимущественных правах юридического лица, то можно сказать, что все более развивающиеся рыночные отношения создают целый ряд взаимосвязанных проблем, побуждающих законодателя не просто закрепить их в законе и констатировать «присвоенность» их определенным юридическим лицом, но и осуществить их достаточно развернутую регламентацию. В качестве примера можно привести данные о становлении в России института коммерческой тайны, право на которую является неимущественным, связанным с имущественными.

Впервые норма о коммерческой тайне появилась в ст. 33 Закона СССР «О предприятиях в СССР». В этом законе впервые в российском законодательстве дано определение коммерческой тайны и провозглашена необходимость ее защиты. Далее, в Законе РСФСР «О предприятиях и предпринимательской деятельности» был определен субъект, имеющий права на установление режима коммерческой тайны (руководитель предприятия) и установлено право предприятия не предоставлять информацию, составляющую коммерческую тайну третьим лицам. Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1991 г. содержали ст. 151 «Охрана секретов производства», которая дублировала Закон РСФСР «О предприятиях и предпринимательской деятельности» в части субъектного состава обладателей коммерческой тайны, а также факта установления запрета отнесения сведений к секретной информации. В то же время данный закон впервые назвал признаки информации, составляющей секреты производства («ноу-хау»), при наличии которых обладатель данной информации вправе принимать меры к охране ее конфиденциальности. Закон РФ «О страховании» установил, что предприятия, учреждения и организации обязаны давать страховщикам по их запросам сведения, связанные со страховым случаем, включая сведения, составляющие коммерческую тайну. И хотя ГК РФ не подверг коммерческую тайну детальной регламентации в части правомочий обладателя такой тайны, Федеральный закон РФ «О коммерческой тайне» содержит статью 7, посвященную правам обладателя информации, составляющей коммерческую тайну, к которым закон относит следующие правомочия обладателя коммерческой тайны: 1) устанавливать, изменять и отменять в письменной форме режим коммерческой тайны в соответствии с данным Федеральным законом и гражданско-правовым договором; 2) использовать информацию, составляющую коммерческую тайну, для собственных нужд в порядке, не противоречащем законодательству Российской Федерации; 3) разрешать или запрещать доступ к информации, составляющей коммерческую тайну, определять порядок и условия доступа к этой информации; 4) вводить в гражданский оборот информацию, составляющую коммерческую тайну, на основании договоров, предусматривающих включение в них условий об охране конфиденциальности этой информации; 5) требовать от юридических и физических лиц, получивших доступ к информации, составляющей коммерческую тайну, органов государственной власти, иных государственных органов, органов местного самоуправления, которым предоставлена информация, составляющая коммерческую тайну, соблюдения обязанностей по охране ее конфиденциальности; 6) требовать от лиц, получивших доступ к информации, составляющей коммерческую тайну, в результате действий, осуществленных случайно или по ошибке, охраны конфиденциальности этой информации; 7) защищать в установленном законом порядке свои права в случае разглашения, незаконного получения или незаконного использования третьими лицами информации, составляющей коммерческую тайну, в том числе требовать возмещения убытков, причиненных в связи с нарушением его прав.

Таким образом, с момента установления фактической монополии на информацию, составляющую для него коммерческую тайну, ее обладатель наделяется законодательством целым блоком правомочий применительно к сведениям, им защищаемым.

В соответствии с п. 4 ст. 54 ГК РФ, посвященном фирменному наименованию коммерческой организации, устанавливается, что юридическое лицо, являющееся коммерческой организацией, должно иметь фирменное наименование, которое подлежит специальной регистрации согласно закону и иным правовым актам. Закон гласит, что юридическое лицо, фирменное наименование которого зарегистрировано в установленном порядке, имеет исключительное право его использования. Для всех третьих лиц установлен запрет на неправомерное использование чужого фирменного наименования и установлена обязанность прекратить его использование и возместить причиненные убытки. В соответствии со ст. 138 ГК РФ за юридическим лицом закреплено исключительное право на фирменное наименование, приравнивая его к интеллектуальной собственности.

Такой же правовой режим установлен для товарных знаков, использование которых детально регламентировано Законом РФ «О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров». Этот закон предусматривает, в частности, порядок регистрации товарных знаков (глава 2), порядок использования товарного знака и последствия его неиспользования (ст. 22), передачу товарного знака другим лицам (глава 5), прекращение права на товарный знак (ст. 29 «Аннулирование регистрации товарного знака») и т. д.

Подводя итог рассмотрению вопроса, можно дать следующую характеристику неимущественных прав:

1. данные субъективные гражданские права тесно связаны с личностью правообладателя (являются строго личными правами);

2. носят нематериальный характер;

3. имеют объектом нематериальные блага;

4. служат средством реализации неимущественного интереса;

5. носят абсолютный характер и складываются по типу отношений собственности, поскольку главным признаком таких прав является состояние «присвоенности объекта» субъектом и его господство над принадлежащим ему неимущественным благом.

Содержание неимущественных прав раскрывается посредством двух правомочий: правомочия на собственные действия и правомочия требования, адресованного всем третьим лицам.

Правомочия на собственные действия имеют позитивное содержание и выражаются в возможности правообладателя по своему усмотрению осуществлять принадлежащее ему право, исходя из пределов осуществления субъективных гражданских прав, установленных законом, и сущности нематериальных (неимущественных) благ, являющихся объектом того или иного неимущественного права. Правомочия на собственные действия в содержании неимущественных прав определяются самим обладателем этих прав, если только закон не дает их регламентации.

Правомочие требования, обращенное ко всем третьим лицам, имеет негативное содержание и заключается в необходимости воздержаться от любых действий, препятствующих обладателю неимущественного права осуществлять данное право.

Право на деловую репутацию коммерческого юридического лица характеризуется всеми указанными признаками, за исключением признака направленности на реализацию неимущественного интереса.

Исходя из данного признака, право на деловую репутацию коммерческого юридического лица, а также некоммерческого, занимающегося предпринимательской деятельностью, не вписывается в традиционную характеристику неимущественных прав, поскольку деловая репутация создается такими юридическими лицами именно для достижения определенных экономических выгод и служит средством реализации имущественных интересов. Этот интерес, для реализации которого юридическое лицо создает свою деловую репутацию и, соответственно, приобретает право на нее, носит имущественный характер и заключается в создании максимально благоприятных условий для своего функционирования в целях получения прибыли.

Причем, в данном случае имеются в виду коммерческие юридические лица, а также те некоммерческие юридические лица, которым разрешено занятие предпринимательской деятельностью. Иные некоммерческие юридические лица, по нашему мнению, в отношении права на деловую репутацию могут быть уравнены с гражданами (физическими лицами), поскольку имеющаяся у них деловая репутация не служит цели получения прибыли и не имеет признаков, присущих деловой репутации коммерческих юридических лиц, которые будут рассмотрена нами далее.

Поэтому представляется необходимым признать, что неимущественные права такого субъекта гражданского оборота, как коммерческое юридическое лицо, обладают характерными признаками, не совпадающими в полной мере с признаками, характеризующими неимущественные права граждан и некоммерческих юридических лиц, не занимающихся предпринимательской деятельностью и одним из таких прав является право на деловую репутацию.

АВТОР: Дьяченко Е.М.