Основания для расторжения брака на Руси
Развод в период существования языческой семьи производился свободно. Расторжение брака было возможно по обоюдному согласию. Языческий обряд требовал от супругов отправиться к ручью и встать на противоположных берегах. Взявши за концы тонкую ветку, тянуть ее до той поры, пока она не разорвется. Чибиряев С.А. указывал: «У воды совершался языческий брак, у воды он и прекращался». Развод осуществлялся по общему согласию следующим образом: «муж и жена шли к проточной воде и становились каждый на противоположном берегу речки или ручья и взявшись за концы толстую холсту, тянули ее до тех пор, пока не разрывали, после того расходились куда им угодно и делались свободными.» Есть основания полагать, что в браке с приданым инициатором развода могла быть и женщина. В то же время часть авторов указывали на нерасторжимость брака в языческом браке. В.В. Момотов в своей монографии пишет: «Языческие представления говорили о том, что брак вечен и он не заканчивается земной жизнью, на это указывает сожжение вдов у руссов при смерти мужа, очень подробно описанное арабскими историками.» К.А. Неволин анализируя данные приведенные арабскими писателями, доказывает, что история введения Христианства показывает нам, что независимо от этого у Славян и, конечно, у Руссов существовала неограниченная свобода развода. Сергеевич В.И. пишет, что в языческий период мы встречаемся еще с правом мужа отпустить свою жену, которое он объяснял самой властью мужа над женой. Жена, по его мнению, не могла оставить мужа без его согласия, В тоже время А. Загоровский, анализируя права на развод в языческом обществе, вполне допускает возможность жены покинуть мужа. В более поздний период прекращение брака стало оформляться особыми письменными договорами - отпускными со стороны мужа жене. Брачный союз прекращается смертью одного из супругов. Идеал христианского брака - абсолютная моногамия, исключающая второй брак. Тем не менее, снисходя к немощи человеческой, христианский закон дозволяет вдовцу или вдовице вступать в новый брак: по слову апостола Павла, «жена связана законом, доколе жив муж ее; если же муж ее умрет, свободна выйти за кого хочет, только в Господе». На практике, как свидетельствуют многие исследователи, развод супругов в Древней Руси допускался. Христианский брак нерасторжим при жизни супругов, за исключением случаев прелюбодеяния. Правовая идея святости брачных уз сформировалась под воздействием христианской этики, нормы которой подробно изложены в Библии, Священных книгах Ветхого и Нового завета: «Бытие», гл. 2, ст. 21-25, «Евангелие от Матфея», гл. 19, ст. 1-12, «Евангелие от Марка», гл. 10, ст. 1-12 и др., христианские идеи формировали контуры правовых форм брака. Христианское учение о нерасторжимости брака при жизни супругов противоречило римской правовой практике, допускавшей как развод по обоюдному согласию, так и развод по требованию одного из супругов, основанному на законном основании. Осуждая свободный развод, Древняя Церковь всячески стремилась отвратить от него своих членов и не принимала в клир второбрачных.
Несоблюдение условий для вступления в брак приводило к признанию его недействительным. Браки совершенные с нарушением главных условий заключения брака, как акты незаконные, не являются браками. Уничтожение таких союзов не может быть названо ни прекращением ни расторжением брака. Развод таких союзов тем в особенности отличается от расторжения брака, что в последнем случае все последствия, возникающие при существовании брака остаются в силе (например, дети признаются законными); между тем в первом случае никаких законных последствий союз иметь не будет.
Помимо смерти одного из супругов и отмены недействительного брака еще одним основанием прекращения брака является развод - расторжение действительного брака компетентной церковной или гражданской властью. «Бракоразводное право на Руси возникло с принятием христианства» -Католическое право, вопреки оговорке Спасителя о нерасторжимости брака, кроме случаев прелюбодеяния, вовсе не допускает развода, хотя на практике в Католической Церкви гораздо чаще, чем у нас, отменяются как недействительные фактически существующие браки. Причем, как правило, такая отмена дает обеим сторонам право вступать в новый брак. Первоначально в XI-XII вв. разводы существовали и в странах исповедующих католицизм, но в большей степени свобода развода, как и все другие свободы, коснулась королей и других представителей знати, которые разводились, часто, только по своему собственному желанию без всякого на то основания. Ограничить свободу развода пыталась католическая церковь, которая старалась внушать уважение к браку даже августейшим особам и священнослужителям иногда приходилось прибегать к весьма строгим мерам, что бы вернуть двоеженца в первую семью. Король французский Филипп-Август был принужден проклятием Иннокентия III принять к себе первую жену Берту, оставленную им для второй - Агнессы, Православное же церковное право с расторжением брака связывает запрет второго брака для виновной стороны.
Вопреки еврейским, римским и языческим представлениям о браке, Евангелие требует строгого соблюдения супружеской верности не только от жены, но и от мужа. Но поскольку такое требование было слишком высоким для общества, церковный суд считался с предписаниями древнерусского права, которое долгое время содержало в себе отголоски языческих верований и лишь постепенно вобрало в себя христианские нормы. Такая же ситуация первоначально была характерна и для римского законодательства. В правилах Василия Великого приводится четкое различие между прелюбодеянием со стороны жены и нарушением супружеской верности мужем. В 21-м правиле Св. Василий изрек: «Аще муж, сожительствуя жене, и потом не довольствуяся браком, впадет в блуд, таковаго почитаем блудником... Впрочем не имеем правила подвергатн его вине прелюбодеяния, аще грех соделан с свободною от брака. Ибо речено: прелюбодейца сквернящися осквернится, и к мужу своему не возвратится.-. Но соблудивший не отлучается от сожительства с женою своею, и жена должна принята мужа своего, обращающегося от блуда: но муж оскверненную жену изгоняет из своего дома. Причину сему дати не легко, но тако принято в обычай». Законодательство византийских императоров со временем все больше проникалось христианскими нравственными началами. После того как развод на основании всего лишь обоюдного согласия супругов был исключен из правовой практики» законодательство сохранило несколько причин, дававших законное основание для расторжения брака; прежде всего, прелюбодеяние, включая и измену со стороны мужа; а также те случаи, которые можно было рассматривать как аналогию супружеской неверности или смерти. Византийское законодательство различает причины развода, связанные с наказанием и запрещением брака для виновной стороны (развод cum damno) и причины развода, не связанные с виной супругов (развод sine damno).
Основаниями для развода cum damno византийское право признавало:
1. покушение на царя, злой умысел против него, а также недонесение начальству об умысле на самодержца со стороны другого лица. Указанные преступления как тягчайшие, лишали виновного всех гражданских прав. Это приравнивалось к его гражданской смерти, не говоря уже о том, что обычно они карались смертной казнью;
2. мпокушение одного супруга на жизнь другого, и не предупреждение одним из супругов другого об известном ему злом умысле. Такое покушение рассматривалось как неверность, худшая, чем прелюбодеяние;
3. прелюбодеяние;
4. истребление женой утробного плода, вытравление плода признано основанием для расторжения брака в 22-й новелле Юстиниана, В новелле говорится, что жена, истребляющая плод, обличает в себе нравственное развращение и оскорбляет мужа, лишая его потомства;
5. наконец, восприятие собственного ребенка от купели крещения. Согласно 53-му правилу Трулльского Собора, поставившему духовное родство выше плотских отношений, ищущие развода могут добиваться этого через восприятие собственного ребенка. «Императоры Лев IV и Константин VI издали новеллу, на основании которой супруг, виновный в разводе по этой причине, подлежит денежному штрафу, или телесному наказанию, 7-летнему изгнанию и запрету вступать в новый брак».
Развод sin damno (без вины) в византийском законодательстве допускался по следующим причинам.
Пересы. Неспособность к супружескому сожитию, приобретенная до вступления в брак; лишь через 2 года с момента заключения брака супруга могла искать развода по этой причине. Бесплодие жены, в отличие от языческого римского права, в христианском византийском праве не признавалось основанием для расторжения брака.
Вторая. Безвестное отсутствие одного из супругов в течение 5 лет, а воинов в течение 10 лет, причем вероятность смерти супруга должна подтверждаться не неопределенными слухами, а надежными свидетельствами. В том случае, если после вступления жены солдата во второй брак первый муж возвращался, он имел право взять к себе свою жену. Третья. Сумасшествие супруга, являясь препятствием к браку, не могло служить основанием для развода, если оно приобретено в супружестве. Хотя император Лев Философ предоставил жене право разводиться после 5 лет болезни мужа, а мужу - сносить сумасшествие жены в течение 3 лет, и после этого требовать расторжения брака, в «Номоканон», однако, этот закон не вошел.
Четвертая, Брак расторгался в силу монашеского пострига одного из супругов с согласия другого. Св. Иоанн Златоуст считал, что другой супруг в этом случае не вправе вступать в новый брак, ибо такой брак подвергал бы сомнению благочестивую настроенность жены или мужа, давших согласие на постриг супруга. Но византийские гражданские законы, приравнивая монашество к естественной смерти, не лишали оставшегося в миру супруга возможности вступления во второй брак. Брак, естественно, расторгали и при обоюдном произнесении супругами монашеских обетов.
Пятая. Брак расторгался также в случае избрания мужа епископом. 48-е правило Трулльского Собора гласит: «Жена производимаго в епископское достоинство, предварительно разлучася с мужем своим, по общему согласию, по рукоположении его в епископа, да вступит в монастырь, далеко от обитания сего епископа созданный, и да пользуется содержанием от епископа».
На Руси, после ее Крещения, действовали в основном те же нормы относительно прекращения брака, что и в Византии, но наблюдались и некоторые их отличия от норм византийского права. Так, участие жены в пирушках, игрищах и мытье в бане с мужчинами не приравнивались к прелюбодеянию и не могли служить основанием для развода. Расторжение брака все более усложнялось. Православная церковь, как русская, так и византийская, в отличие, от католической, в принципе признавала возможность развода. Древнерусское бракоразводное право также возникло вместе с принятием христианства и распространением венчального брака, и, хотя светские власти неоднократно вмешивались в эту сферу деятельности церкви («звлаща в справе разводув мальженьских»), именно церковь являлась монопольным регулятором его развития. В отличие от византийского законодательства в русском юридическом быте были иные поводы к признанию брака недействительным, а основанием к его прекращению считалась лишь смерть одного из супругов. Несмотря на то что практически браки расторгались и веяния язычества были еще сильны церковь настаивала на нерасторжимости брака. Тем не менее, уже в эпоху Устава князя Ярослава Владимировича русская церковная практика располагала широким перечнем поводов к разводу. В статье 53 Устава князя Ярослава (Пространная редакция) перечисляются следующие деяния жены, которые дают основания для расторжения брака: 1) не сообщение женой мужу о ставшем ей известном готовящемся посягательстве на власть и жизнь монарха; 2) прелюбодеяние, за которым ее застал муж или подтвержденное послухами; 3) покушение на убийство мужа или недонесение о готовящемся его убийстве; 4) общение жены с чужими людьми, в частности ночевка вне своего дома и без разрешения мужа, что может представлять угрозу для ее чести; 5) посещение женой без сопровождения мужа днем или ночью игрищ и несоблюдение соответствующего запрета, сделанного мужем; 6) участие в обворовывании мужа, или самостоятельное похищение его имущества, или другое воровство, в частности из церкви.
Первые пять «вин» указаны в памятниках византийского права-в 117 новелле Юстиниана. Однако статьи Устава кн. Ярослава, восходя к тексту византийских памятников, не являются ни воспроизведением известных славянских переводов, ни самостоятельным переводом их, а излагают соответствующие нормы со значительными изменениями, сокращениями и дополнениями. Последняя «вина» - о воровстве жены отсутствует в византийских источниках. По норме, зафиксированной в Кормчей книге, это преступление не являлось основанием для развода. И на Руси эта норма не была единственной. Новгородский архиепископ Нифонт определяет в качестве наказания за кражу, совершенную мужем у жены, не развод, а епитимью в течение трех лет. В самом Уставе кн. Ярослава содержится ст. 36, по которой за кражу жена наказывается мужем и платится штраф митрополиту, но специально отмечается, что здесь нет основания для развода. Это свидетельствует, что в пору создания Пространной редакции Устава на Руси не было единых норм, регулирующих разводы. Местные христианские традиции и обычаи сосуществовали с противоречивыми нормами переводных памятников, и выбор тех или иных диктовался конкретными условиями, взглядами или знаниями местного иерарха или другого составителя правового свода. На то, что эта статья принадлежит перу церковного юриста, указывает упоминание в ней о краже из церкви.
Правом развода по ряду поводов обладал только мужчина. Муж мог потребовать разлучения под предлогом «порчи жены», как великий князь Семен Иванович, или в случае несогласий между ним и родственниками со стороны жены. Так, Ярослав Святославич, готовясь к войне с Владимиром Мономахом, «умыслил с женою своею, Владимировою внукою, без всякой причины от нея развестись...». Роман князь Галицкий постриг насильно свою жену в монахини.
В России также как и в Византии, основным поводом к разводу являлось прелюбодеяние, так как развод за прелюбодеяние упоминается в Евангелии. Однако законодательство того периода по-разному относится к прелюбодеянию мужа и жены. Муж считался совершившим прелюбодеяние, только если он находился в связи с замужней женщиной. «Так как в то время не признавалась ответственность за прелюбодеяние перед своей женой, оно рассматривалось только как преступление перед другим мужчиной - мужем любовницы» .Так же муж признавался прелюбодеем в том случае, если имел на стороне не только наложницу, но и детей от нее. Подобная ситуация, судя по епитимийным памятникам, встречалась нередко в древне-русском быте, причем в церковных поучениях и летописных свидетельствах особенно часто упоминается такое двоеженство, когда «меньшицей» была женщина более низкого социального статуса, в том числе раба. В христианскую эпоху не скоро исчезло многоженство; наложничество оставалось в полной силе довольно таки долго. Воплощение Кириково XII века свидетельствует, что даже при наличии у мужа наложницы и детей от нее жена не должна требовать развода, лучше наказать мужа денежным штрафом, чтобы другим неповадно было.
Не следует считать такое различие в понятии прелюбодеяния для мужчины и женщины свидетельством особо приниженного положения женщин на Руси, не только в Византии, но и в католических странах связь мужчины с рабыней или свободной незамужней женщиной не считались чем-то очень предосудительным, несмотря на то, что противоречили духу Святого писания. Рассматривая данную ситуацию на примере итальянского общества X - XIII вв. M.JL Абрамсон указывает, что «обеспечивая по завещанию, кроме своей собственной жены и потомства, также любовницу и рожденных от нее детей (конечно в меньшей степени), составитель завещания подчас требовал, чтобы его собственная жена под угрозой утраты наследства, сохраняла верность покойному».
Разнились и наказания за прелюбодеяние. Женщина вначале не обладала правом развода по причине неверности мужа: виновный супруг лишь наказывался годом епитимьи и денежным штрафом («лепше иного человека въекупити, абы ся и другая на том казнила», т.е. чтобы и другим неповадно было). Муж же имел право развода с женой, которая ему изменила; священнослужители, жены которых допустили адюльтер, не только имели право, но и были обязаны развестись, в противном случае «без священьства есть».
В то же время статья 4 в Уставе кн. Ярослава Краткой редакции, так же как и в византийских законах, не разрешает развод по одному лишь желанию мужа. Более того, даже самовольное прекращение брачных отношений по обоюдному желанию супругов каралось церковью. Наказание в том и в другом случае различно: в случае развода по желанию лишь мужа с него взыскивается пеня в пользу епископа и в пользу жены, в случае же развода по обоюдному согласию супругов пеня поступает лишь в пользу епископа. Тем не менее, такие разводы были не единичны и церковь не могла их искоренить на протяжении длительного времени. Обычно последствиями таких разводов было то, что один из супругов, как правило, жена постригался в монастырь.
Дальнейшее развитие брачно-семейных отношений на Руси привело к тому, что разводы стали допускаться в случае прелюбодеяния любого супруга. Выравнивание правого положения супругов в браке выразилось и в том, что виновная сторона в расторжении брака, будь это супруга или супруг, наказывались запретом на заключение нового брака. Все эти обстоятельства показывают, что русское законодательство, возникшее под воздействием христианства, предоставляет женщине при заключении и расторжении брака больше свободы и ставит ее практически в равное положение с мужчиной. Такие же изменения происходят и в древнегерманском законодательстве, которые ведут к уравниванию обоих полов при ответственности за прелюбодеяние. Законы Лиутпранда указывают на то, что жена может жаловаться в суд на измену супруга. Сам факт признания прелюбодеянием связь женатого мужчины с посторонней женщиной уже является большим шагом в направлении уравнивания прав женщин и мужчин.
При этом не только мужья прекращали браки по одностороннему желанию, но и жены оставляли своих мужей. Жены часто прекращали брак тем, что уходили в монастырь. Духовенство не приветствовало такие разводы и даже принимало решения о запрете постригать женщин, оставивших мужа. Анализируя нормы итальянского законодательства МЛ. Абрамсон пишет: «...уход одного из супругов в монастырь мог быть вызван и желанием покинуть семью, означая тем самым скрытый развод». Церковное и светское законодательство также не поощряло разводы по инициативе женщины. На территории Руси отсутствуют законы аналогичные англосаксонскому закону Этельбирта, в котором содержалось разрешение жене оставить своего мужа, и даже претендовать на половину имения мужа, если дети оставались с ней и часть принадлежащую каждому из сыновей, если дети оставались с отцом, В то же время необходимо учитывать свидетельство Б.А. Рыбакова о том что церковь с пониманием старалась относится к ситуациям, когда муж создавал ситуации при которых жена не могла жить в семье; «...если муж ведет себя дома в отношении к ней бесцеремонно, «то жена не виновата, идучи от него». Правами на развод по физиологическим причинам обладали равным образом оба супруга. Этот повод к разводу был официально признан уже в XII в, В случае разлучения по этой причине женщина уходила из семьи со всем своим имуществом: «...и приданое с нею все въеледует жене, и отдасть ей все муж, еже аще приял будет...». Поводами к разводу считались также неспособность к брачному сожитию, бесплодие жены. Брак мог быть расторгнут при неспособности мужа к брачному сожительству только по взаимному согласию сторон, и только в том случае, если неспособный супруг сам изъявлял такое согласие. При этом на практике, если жена сама в этом случае оставляла мужа к ней видимо не применяли церковные меры воздействия- Это видно из ответов Нифонта, епископа Новгородского на вопросы Кирика и других: «если муж», сказано в 93 ответе - «не иметь сожительства с женой без уговора с ней (без совета), то жена не виновата, идучи от него». Статьи 10-11 Устава князя Ярослава (Краткая редакция) подчеркивают, что различные заболевания, недуги не являются ни поводом к разводу, ни поводом к самовольному прекращению брака. Можно вспомнить, что, согласно византийскому праву, развод все же допускался в случае заболевания, правда, только в случае заболевания проказой. Запрещая развод по причине болезни одного из супругов, церковь взывала к чувству христианского сострадания, показывая, что обязанность супругов поддержать друг друга в трудное время, в болезни и в старости. Очевидно, однако, что высокой нравственной цели пытались достигнуть насильственным способом, которым она, конечно, достигнута быть не может. Вероятно, поэтому более поздний памятник русского права - Правосудие митрополичье - допустил все же развод в случае заболевания «лихим недугом». Убеждение, что долговременная болезнь есть достаточная причина для развода, отразилось и в Уставе Ярослава: «Аже жене лихий недуг болит, или слепота, или долгая болезнь, про то ее не пустити; такоже и жене нельзя пусити мужа». Пространная редакция Русской Правды также предусматривает невозможность расторжения брака по причине болезни супруга или супруги: «Аще будет жене лихой недуг, или слепа, или долгая болезнь, про то ее не пустити. Тако же и жене нельзя пустити мужа». Церковному праву было очень сложно запретить то, что долгое время существовало в древнерусском обществе и в народных взглядах не вызывало осуждение.
Право на развод по материальным причинам закреплялось за каждым из супругов: «аще жена на мужа наведет тати, велит покрасти двор мужа своего, про то их разлучити»; «велми зло будет, яко... не мочи держати жене мужа». Епископ Нифонт специально остановился на случаях, когда жена «долг многу мужа застанет» и когда супруг «порты ее начнет грабити». В соловецкой Кормчей 1493 г. как и в более раннем памятнике - Уставе князя Ярослава, за кражу женой у мужа последнему дозволялось только «казнить» жену, а развод воспрещался, ибо церковь стремилась сократить число поводов к разводу.
В памятниках канонического происхождения есть указания на некоторые особые поводы к разводу. Также основанием к разводу были безвестное отсутствие одного из супругов. Данное обстоятельство применялось одинаково как к мужу, так и к жене. Для развода необходимо чтобы супруг не только отсутствовал в месте постоянного жительства, но и были бы ясные основания считать, что его нет в живых. Если же супруг который находился в армии и о котором были сведения о его смерти явится, то он может взять жену обратно, но даже если он этого не захочет второй брак расторгался. На практике разводы на основании безвестного отсутствия одного из супругов встречались, данном случае имелось в виду не только безвестное отсутствие, но и всякое, при котором является невозможным брачное сожительство. Правом разлучения по ряду из них обладали оба супруга, например в случае принятия монашества мужем или женой- Развод в связи с принятием одним из супругов монашества наиболее часто встречался. Такой развод соответствовал всем нормам действовавшего в тот период права, но не однократно использовалось к невыгоде слабейшей стороны и прикрывало собой одностороннее расторжение брака в других целях. По показанию Котошихина, «муж, найдя жену не совестливой или увечною, или сам постригается, или умышляет над ней учинить, чтобы она постриглась: бьет и мучит всячески и вместе с нею не спит». Хотя церковные правила запрещали насильственное пострижение, мужья часто пользовались этим, чтобы прекратить брак. «Например, Петр 1 уже в гораздо более позднюю эпоху отправил в монастырь свою жену Евдокию, несмотря на ее сопротивление и отказ духовенства совершать этот богопротивный акт». Расторгать таким образом законные браки призывали женщин еретики. Церковный же закон в качестве ответной меры оговорил этот повод к разводу обязательным согласием другого супруга на разлучение и пострижение. В грамоте от 1422 или 1425 г., направленной митрополитом Фотием псковскому духовенству, предписывалось: «А муж убо жена в болезни или не в болезни, который похощет от них к чину иноческому, и муж убо жене волю дает и ножницы, а жена такоже мужеви». К сожалению, мужья часто не прислушивались к мнению церкви. Роман князь Галицкий постриг насильно свою жену в монахини. Памятники XIV в. свидетельствуют о том, что право на развод на Руси могло быть и односторонним; были поводы к разводу, правами на который обладала только женщина. Так, жена имела право развестись, если муж скрыл свое холопство или продался в него без ее ведома: « чии холоп, утаився, поймет жену, а жена та не восхощет с ним в робе быти, тех разлучити». Право на развод жена имела и в случае бездоказательного обвинения супругом в «злом деле» («аще муж на целомудрие своея жены коромолит»). Интересно, что при разводе по такому поводу при наличии детей муж должен был оставить «свое стяжанье» семье.
В рассматриваемый период еще возможен был развод по обоюдному согласию супругов. «Мы договорились полюбовно, чтобы нам развестись и мужу на другой жене жениться», «Как мы по своей воле сошлись, так по доброй воле разошлись» - гласят разводные грамоты того времени. Это прежде всего свидетельствует, о том, что каноническое представление о природе брака как о таинстве, еще недостаточно укрепилось в правосознании населения, В браке и разводе по взаимному согласию еще усматривается частноправовой договорный элемент. Похожий путь развития проходят представления о браке и в Западной Европе, В Римском праве классического периода брак и развод признавались неформальными частными соглашениями, и только с возникновением христианства и ростом его влияния взгляды на брак меняются. Примечательно, что самовольный уход из семьи практиковался на Руси и мужчинами, и женщинами. Если против «роспустов», совершенных мужьями, выступал еще Устав князя Ярослава, вставая на защиту «старых», или законных, жен и требуя «казним казнити» непостоянство мужчин, то в XIII - XV вв. представители клира вели борьбу уже против аналогичных проступков со стороны женщин («аще жена, оставя мужа, за иныи поейдет...»). Так, новгородский епископ Феодосии наказывал священникам не венчать тех «пущённиц», которые «за иные мужья посягают беззаконно, мятущись...». Стремясь утвердить постоянство в семейной жизни, церковный закон запрещал «поймать жену иного мужа», ушедшего воевать, в течение как минимум трех лет («лета три звращения ждати муже»). После этого срока священники смотрели лояльно на новый брак. Нормативные документы, отразившие наказания за «роспусты» без ведома церковных властей, указывают на пристальное внимание представителей клира к нравственной стороне брачных отношений. Во всяком случае, при самовольном уходе мужа от жены с него кроме штрафа в пользу церкви взималась большая сумма как своеобразная компенсация за «сором». Размер пени зависел от статуса и достатка распадающейся семьи: «Аще пустит боярин жену великих бояр, за сором ей 300 гривен, а митрополиту пять гривен золота; меньших бояр - гривна золота, а митрополиту гривна золота; нарочитых людей - 2 рубля, а митрополиту 2 рубля; простой чади - 12 гривен, а митрополиту 12 гривен». В случае развода по инициативе мужа - без законных на то оснований - денежный штраф налагался, по-видимому, лишь на него самого: «аще муж с женою по своей воле распустится, епископу 12 гривен».
Статья 17 Устава князя Ярослава (Краткая редакция) предусматривает наказание за развод супругов по собственной воле. Согласно Уставу, языческие браки в какой-то степени приравниваются к церковным бракам. В этом можно заметить стремление церкви найти компромисс с действительностью, раз уж церкви не удалось убедить идти под венец, то по крайней мере она не допускала «роспустов». По свидетельству митрополита Иоанна II (1080-1089), простые люди обходятся без благословения и венчания, а венчаются только бояре да князья. Простые люди совершают брак вне церкви, с участием скоморохов - с плясанием и гудением («не бывает на простых людех благословения и венчания, но боляром токмо и князем венчатися; простым же людем поймают жены своя с плясаньем и гуденьем и плесканьем...», а также вне «церкви и кроме благословенья творят свадьбу, таинопоминание наречеться». Возможно, поэтому штраф за расторжение невенчанного брака в два раза меньше, чем штраф за своевольное расторжение церковного брака. Но в том, что штраф взимался в пользу епископа и за расторжение языческого брака, проявилось стремление церкви в чем-то приравнять языческие браки к церковным. Борьба с не венчанными браками и разводами велась не только с помощью штрафов, но и посредством епитимий, о чем свидетельствуют правила вышеупомянутого митрополита Иоанна Я, а также некоторые списки Устава. Все усилия церкви не могли полностью искоренить желание одностороннего прекращения брачных отношений, особенно со стороны мужей, неудивительно, что в XII в. еще можно столкнуться с грамотой, в которой жена жалуется на односторонний развод с ней мужа и его желание жениться на другой «...а теперь женясь на новой жене, ударив по рукам (в знак новой помолвки) он меня прогнал, а другую взял в жены».
Несогласие брачной жизни супругов все же могло вести к расторжению брака. Само собой разумеется, что несогласия супружеской жизни должны проявляться в фактах, определенных действиях одного или обоих супругов: сами же действия могут быть вызваны или экономической невозможностью поддержания семейной жизни, или несогласием между родственниками жены и мужа (например, в княжеских семействах при войне зятя с тестем), или порочностью, преступлением одного из супругов. В XIV - XV вв. возможности такого «добровольного» развода все более ограничивались, и отчетливее становилось стремление церкви сократить количество за конных поводов к разводу.
Так, митрополит Даниил в конце XV в, требовал узаконить лишь один из них: «...не подобает мужу от жены разлучатися, разве блудные вины». Сохранялся как повод к разводу постриг одного из супругов. Разводные грамоты, дошедшие до нас от более позднего времени, свидетельствуют, что муж в случае выхода из семьи должен был помимо штрафа возвратить жене не только ее имущество, приданое и т.п., но и часть совместно нажитого: кудель, рожь и пр.; жена же обязывалась не предъявлять имущественных претензий, В грамоте обязательно указывалось, что «роспуст» совершен добровольно.
Основанием к разводу также можно считать и восприятие от купели своего ребенка. У нас это правило было сформулировано в статье о тайне супружества: «если бы кто воспринял от св. крещения своего естественного сына, то он разлучается от своей жены, потому что она сделалась для него духовною сестрою». В Византии такой способ развода приобрел значение в случаях, когда супруги хотели развестись по взаимному согласию, не навлекая на себя гнев церкви. На Руси разводы по такому основанию практически отсутствовали.
В церковных нормативах оговариваются и случаи, которые ни при каких обстоятельствах не могли быть поводом к разводу. Так, в XII - XIII вв. брак налагал на супружескую чету обязанности по взаимному уходу и содержанию в случае болезни. Правда, с течением времени это правило исчезло из канонических сборников, и «Правосудие митрополичье» (XIV в.) зафиксировало уже обратную статью. По-видимому, несогласная жизнь супругов или взаимная неприязнь, т. е. причины нравственно-психологического порядка, также не считались достаточно веским поводом к «разлоучению».
Стремление церкви искоренить развод приводило к тому что церковь стремилась защищать и внецерковные браки: «В раннее время, по крайней мере в XI - XII вв., когда венчание в церкви не стало еще общераспространенным явлением, власти стремились сохранить не только церковный, «законный» брак, но и тот, в заключении которого церковь не принимала участия и который осуждала: «Если муж разойдется с женой по своей воле и будут они венчанные, то митрополиту 12 гривен, если невенчанные, митрополиту 6 гривен.». Оказалось невозможно, полностью изжить разводы на территории Руси ни светской, ни церковной власти, поэтому со временем порядок совершения развода приобрел определенные формы. «Порядок совершения развода в Древней Руси есть или письменный договор между супругами, представленный светскому или духовному суду, или односторонний акт - отпускная со стороны мужа жене».
Если сравнить основания развода на Руси с основаниями развода у германских племен, то следует отметить большое сходство. Важнейшей причиной развода также как и у славян у германцев было прелюбодеяние, совершенное женой. К другим основаниям развода М.С. Шпилевский относит «злоумышление на жизнь мужа, чародейство и разграбление могилы». В остальных случаях одностороннего развода по вине мужа он должен был уйти из своего дома, оставив все имущество жене.
Автор: Ярмонова Е.Н.