10.11.2011 4815

Объект незаконного производства аборта

 

Классическим определением объекта преступления является следующее - это общественные отношения, охраняемые уголовным законом, на которые направлено общественно опасное деяние и которым причиняется вред, либо создается реальная угроза причинения вреда.

Б.С. Никифоров считал, что «нельзя отделять интересы личности от нее самой и затем выводить личность за рамки общественных отношений». Без сомнения, объектом незаконного аборта является не только здоровье женщины, но и ее жизнь. Такая трактовка объекта преступного деяния не претерпела изменений за долгую историю и все перипетии советского уголовного права. Из того, что по своей объективной направленности преступный аборт посягает на здоровье и жизнь беременной женщины, вовсе не следует, что ущерб здоровью должен быть всегда видимым. «Если даже в данном конкретном случае изгнание плода не принесло видимого ущерба здоровью женщины, это ни в какой степени не изменяет того, что ее здоровье и даже жизнь были поставлены в опасность».

В некоторых зарубежных законодательствах объектом аборта признают и плод. И в этом есть своя логика, с учетом юридических трудностей разграничения плодоизгнания, умерщвления плода и детоубийства. Р. Маурах указывал на то, что объектом аборта является человеческий плод «с момента зачатия до начала отделения его от тела матери». Следовательно, общественная опасность рассматриваемого преступления обусловлена тем, что реальной опасности подвергаются здоровье и жизнь женщины, В значительном количестве случаев криминальный аборт влечет за собой тяжкие последствия (утрата трудоспособности, бесплодие, смерть).

Для полного представления об объекте незаконного производства аборта целесообразно рассмотреть состояние вопроса в теории уголовного права до изменения уголовного законодательства в 1955 г. и после него.

В условиях запрещения абортов в нашей стране большинство авторов высказывали мнение, что объектом аборта является здоровье женщины, а также и плод. Определение плода как объекта аборта, наряду со здоровьем, отразило, видимо, то, что преступлением считалось производство аборта вообще, включая случаи, когда женщина производила аборт сама себе. Плод выступал скорее как предмет преступления, а объектом был рост народонаселения. Однако следует иметь в виду, что закон 27 июня 1936 г. запрещал производство абортов «в связи с установленной вредностью абортов». Наряду со здоровьем матери, объектом рассматриваемого преступления являлся и сам плод.

Несколько отлично мнение М. Д. Шаргородского, который писал в те годы не только о здоровье женщины, но и здоровом потомстве, как объекте аборта.

После отмены запрещения абортов в 1955 г. Н. И. Загородников и большинство других авторов указывают, что объектом незаконного аборта является здоровье женщины. И. И. Горелик считает, что, наряду со здоровьем, объектом незаконного аборта является жизнь беременной женщины. Относительно этого взгляда следует заметить, что правильнее считать здоровье женщины основным объектом незаконного аборта, а жизнь - дополнительным объектом, то есть объектом, причинение вреда которому образует квалифицированный вид преступления.

Рассмотрение вопроса об объекте незаконного аборта приводит к выводу, что основным объектом является здоровье женщины, а дополнительным (при аборте, повлекшем смерть потерпевшей) также жизнь.

Потерпевшей по данному преступлению является женщина, находившаяся в состоянии беременности. Неотъемлемым признаком состава преступления по незаконному производству аборта является согласие потерпевшей, так как производство аборта признается незаконным, если в нарушение установленных органами здравоохранения правил умышленно искусственно прерывается беременность, хотя и с согласия потерпевшей. Согласие женщины на производство этой операции является обязательным признаком данного преступления, что вытекает из смысла ст. 123 УК РФ. В противном случае виновные должны отвечать за причинение тяжкого вреда здоровью. УК РСФСР 1926 года в ст. 140 предусматривал квалифицированный вид незаконного аборта, произведенного без согласия женщины. Но УК РСФСР 1960 года отнес этот состав преступления в более опасную категорию, справедливо полагая, что аборт без согласия женщины следует расценивать как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью.

Незаконное производство аборта является по-своему уникальным составом преступления: это единственное криминализированное законодателем деяние, для которого необходимо согласие потерпевшей на причинение ей вреда, на умаление ее благ или поставление их в опасность.

Здесь возникает очень серьезный вопрос о «весовой категории» частного волеизъявления. На сколько свободно субъект может распоряжаться принадлежащими ему правами и благами? Причем, речь идет о естественных правах первого поколения. Кто может устанавливать пределы самостоятельного распоряжения этими благами? Государство? Общество? Это серьезная проблема встала перед правоведами не только в свете решения пределов частного волеизъявления при незаконном производстве аборта, но, в первую очередь, при решении сложных вопросов о допустимости смертной казни и эвтаназии.

Среди правопритязаний личности можно выделить и обособить группу таких, которые основываются на фундаментальной мировоззренческой уверенности в «праве» человека самостоятельно распоряжаться своим телом. Сюда же можно отнести права на смерть, изменение пола, гомосексуальные контакты, трансплантацию органов, употребление наркотиков или психотропных средств, право на искусственное репродуктирование, стерилизацию, аборт и (уже в зримой перспективе) на клонирование. Права эти, имеющие сугубо личностный характер, предлагается определить как «соматические» (от греч. soma - тело). Правовой проблемой, не решенной до настоящего времени, является проблема отграничения частных интересов, частного волеизъявления от публичных целей и интересов, курируемых государством. Большой интерес представляет вопрос о возможности «отчуждения» гражданином принадлежащих ему личных неимущественных благ. Этой проблеме уделялось много внимания в уголовно-правовой литературе, как на Западе, так и в дореволюционной России, Прежде всего, авторы касались вопроса о праве распоряжения такими благами, как жизнь и здоровье. Наибольший спор вызывал вопрос о значении согласия потерпевшего для уголовной ответственности при причинении телесных повреждений. Так, К, Кесслер считал, что причинение телесных повреждений с согласия потерпевшего является деянием ненаказуемым. Он писал, что если признавать наказуемым нарушение телесной неприкосновенности с согласия потерпевшего, то тогда следует наказывать и клоуна в цирке, бьющего другого клоуна с его согласия.

В дореволюционной русской уголовно-правовой литературе аналогичную точку зрения поддерживал Н.С. Таганцев и Н.К. Розин, Несколько разнится с этой позицией мнение Н. Сергиевского, С. Мокринского, С. Познышева. Они принимали то, что согласие потерпевшего является обстоятельством, исключающим наказуемость, но не признавали его таковым при нанесении тяжких телесных повреждений, Н. Сергиевский писал, что здоровье - ценность невознаградимая и неэтично и антисоциально значение факта пролития крови. В монографии, посвященной проблеме незаконного производства аборта, Р. Нолл утверждает, что причинение телесных повреждений с согласия потерпевшего не является преступным деянием, Такая позиция сходна с доктриной швейцарского уголовного права. Ненаказуемость подобного деяния обосновывается индивидуалистическим принципом, что человек есть dominus momdrorum suorum (хозяин своих частей). Согласие потерпевшего как обстоятельство, исключающее уголовную ответственность, нашло отражение в Примерном Уголовном кодексе США 1969 года. Дело с уголовно-правовой оценкой согласия потерпевшего в СССР в 20-е годы решалось в пользу исключения уголовной ответственности за причинение вреда здоровью. А.А, Жижиленко считал, что согласие потерпевшего при посягательстве на телесную неприкосновенность устраняет уголовную ответственность. М.Д. Шаргородский в 1948 г,, ссылаясь главным образом на зарубежную литературу, отмечал, что мнение о том, что «при всех случаях нанесения телесных повреждении с согласия потерпевшего должна отсутствовать ответственность или, во всяком случае, наказание должно быть сниженным, имеет большое количество сторонников». Между тем, сам М.Д. Шаргородский не определил с достаточной четкостью свою позицию по этому вопросу, сославшись на то, что согласие потерпевшего может исключать уголовную ответственность за причинение вреда здоровью, если телесное повреждение причиняется по социально полезным мотивам, как, например, опыты с новыми лекарствами, операции нового типа ит. д. Н. И. Загородников считал, что причинение вреда здоровью, даже по просьбе потерпевшего, но не в интересах оказания помощи больному, не может исключать уголовную ответственность. Эту же точку зрения разделял П. А. Дубовец. Если исключение ответственности за убийство с согласия потерпевшего и ее отмена имели место в истории уголовного законодательства, то о возможности распоряжения своим здоровьем ни в истории уголовного законодательства, ни в действующем уголовном законе ничего не говорилось и не говорится. На основании анализа уголовного законодательства, прежде всего, следует заключить о наказуемости причинения вреда здоровью потерпевшего с его согласия в случаях, прямо предусмотренных самим законом.

По определению А. Н. Красикова, согласие потерпевшего есть выражение свободного волеизъявления лица на нарушение своих благ или поставление их в опасность (риск) как способ достижения личного интереса, с одной стороны, а с другой - поведение третьего лица в рамках этого согласия. Праксеологический подход к соотношению прав человека и публичного (государственного) интереса раскрытия преступлений давно привлекает внимание юристов и находит отражение в зигзагах уголовной политики, законодательства и умонастроения людей. Однако дать согласие на причинение вреда своему здоровью и дать согласие на поставление в опасность своего здоровья путем принятия решения о незаконном искусственном прерывании беременности - это не тождественные понятия.

Подход к вопросу о потерпевшем в данном составе согласуется с давней позицией отечественных специалистов по уголовному праву, ведь плод, согласно подходу социалистического позитивного права, никогда не признавался ни объектом преступного посягательства при незаконном аборте, ни тем более потерпевшим.

Возникает еще один важный правовой аспект согласия женщины на прерывание беременности. Нигде в российском праве не рассматриваются в этой связи права биологического отца этого ребенка. В силу своей физиологии мужчина не может вынашивать ребенка, но это не означает, что потребность в отцовстве, отцовский инстинкт - это явление иного порядка, нежели материнский инстинкт. Напротив, по нашему мнению, в материнском инстинкте преобладает биологическое начало, а в отцовском - превалирует социальный аспект.

А.Н. Красиков на протяжении последних 30 лет отстаивал свою точку зрения о введении в уголовное законодательство в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, согласия потерпевшего, Применительно к цели нашего исследования, А. Н, Красиков предлагает декриминализировать незаконное производство аборта в силу согласия потерпевшей на поставление своих благ в опасность причинения вреда» Эта точка зрения не нова и имеет глубокие исторические корни: «...хотел бы теперь же сказать, что я сознательно устраняюсь от нравственной оценки аборта, совершенного самою беременной или с ее согласия. Если тяжела и спорна юридическая квалификация этого деяния, то моральная еще труднее. Знаю, что с последним не все согласятся.

Уверен, что найдутся и среди присутствующих силачи, которые с легкостью атлета бросят в прибегшую к аборту женщину тяжелым камнем нравственного осуждения. Но в этом побитии камнями я не участник. В миллионной массе абортируемых я вижу слишком много индивидуальных различий, чтобы заклеймить их общим позором осуждения. Если я вижу в их толпе кое-где мелькающие, веселые, улыбающиеся лица прожигательниц жизни, то вижу также тысячи лиц, перекошенных таким ужасом таким отчаянием, такою смертною тоскою..., что не могу не броситься к ним на помощь. И такою помощью считаю исключение аборта из числа преступлений». Мы считаем возможность декриминализации незаконного производства аборта по критерию согласия потерпевшей недопустимой, особенно в современных условиях значительной лояльности российского законодательства к вопросу реализации репродуктивных прав.

Незаконное производство аборта, прежде всего, посягает на здоровье беременной женщины. С медицинской точки зрения, под здоровьем понимается состояние уравновешенности функций всех органов и организма с внешней средой, при котором отсутствуют какие-либо болезненные изменения. На основании современного определения здоровья его составляющими являются, как нами подробнее было рассмотрено выше, физическое, соматическое и репродуктивное здоровье, которые соответственно включаются в понятие здоровья. Беременность - сложный биологический процесс, в котором участвует весь организм. Прерывание же беременности нарушает его жизненные процессы. Аборт вызывает глубокое нарушение обмена веществ, деятельность желез внутренней секреции и нервной системы. Аборт является биологической и механической травмой для организма женщины, С прерыванием беременности проводит неожиданная демобилизация наладившихся работ организма, на которую последний нередко реагирует болезненно. Прерывание беременности - это противоестественный акт, ведущий к резкому нарушению перестройки, которая произошла во время беременности в организме женщины, А это не может не отразиться на состоянии ее здоровья. Иногда осложнения аборта сравнительно нетяжелы, они вскоре проходят, но нередко возникают серьезные заболевания, требующие длительного лечения.

Наиболее частые осложнения аборта - воспалительный процесс внутренних половых органов. В некоторых случаях он протекает остро, возникая сразу же после прерывания беременности. Чаще же проявляется спустя известный срок после аборта, причем прошедшего как будто благополучно. Нередко в результате аборта в полости матки остаются части плодного яйца. Это вызывает атоническое кровотечение, опасное для жизни. В дальнейшем остатки разложившегося плодного яйца и занесенная во время аборта инфекция приводят к сепсису с возможным летальным исходом.

Серьезную опасность для жизни женщины представляет столбнячная инфекция, которая может быть занесена при криминальном аборте. Во время производства аборта может произойти перфорация матки, У женщин, перенесших подпольный аборт, в дальнейшем наблюдается воспалительный процесс придатков матки, внематочная беременность, а у некоторых - бесплодие.

Из осложнений криминального аборта можно выделить 8 наиболее опасных: 1) заражение крови из-за нарушения правил антисептики; 2) гнойное воспаление внутренних половых органов; 3) перфорация полости матки; 4) бесплодие; 5) маточное кровотечение, которое практически невозможно остановить вне специализированной клиники; 6) отравление лекарственными средствами, ядами и другими веществами, введенными в полость матки; 7) химический ожог внутренних половых органов; 8) смерть от попадания воздуха в полость сердца и крупных кровеносных сосудов через разрушенные вены матки.

Все сказанное выше, позволяет сделать вывод о том, что во всех случаях незаконного производства аборта объектом преступления является здоровье беременной женщины, которое включает само состояние беременности и ее нормальное течение. Дополнительным объектом криминального аборта (при аборте, повлекшем смерть потерпевшей) является жизнь роженицы.

 

Автор: Лозанович Л.А.