Эволюция правовых взглядов на каноническое (церковное)право

 

Каноническое (церковное) право было создано в основном к XI-XII вв. Достигнув своего апогея в XIII в. в Западной Европе, а в России несколько позднее (XV-XVI вв.), значение канонического (церковного) права пошло на убыль, хотя еще долго, практически до начала XX в., оно играло определенную роль в жизни общества. Сила и значение церковного права в России было несколько меньшим, чем на Западе по той причине, что создание российской государственности шло другим путем. Церковь в числе других общественных институтов, сравнительно быстро оказалась подчиненной государству.

При этом необходимо отметить, что в силу исторических особенностей развития России, и в связи с утратой каноническим (церковным) правом своего юридического значения для современного светского государства и законодательства, значительно изменились и правовые взгляды на его сущность по сравнению с взглядами русских юристов-канонистов прошлого века.

В России, начиная со второй половины XVIII в. и до второй половины XIX в., взгляды на каноническое право развивались преимущественно в историко-богословском направлении, и лишь отчасти в юридическом. Следствием этого явилось, изучение и преподавание канонического (церковного) права, в течение длительного периода времени, как исторической и богословской науки, а не как юридической. Позже, благодаря крупнейшим трудам А. С. Павлова, Н. С. Суворова и некоторых других известных канонистов, каноническое (церковное) право перешло в область юридических исследований. К концу XIX в. каноническое право было отнесено к ведению юристов и причислено к юридическим дисциплинам, хотя его преподавание велось в основном в духовных образовательных учреждениях.

Еще юристам древности было известно, что Церковь по своему происхождению и условиям существования, значительно отличается от других общественных объединений, политических или гражданских. Как божественное образование Церковь не подчиняется светским законам, но как общественная организация она находится в сфере общих правовых условий существования в государстве: вступает в те или иные правоотношения с государством и другими общественными образованиями. «Уже одно это обстоятельство, - отмечает известный отечественный канонист прот. В.А. Цыпин - вводит ее в область права. Однако область права касается не только статуса Церкви в государстве и ее отношений с другими общественными образованиями. Она охватывает и внутрицерковную жизнь, устройство Церкви, взаимоотношения между церковными общинами и институтами, а также между отдельными членами Церкви».

Судя по этимологии слова «церковь», правовая составляющая была присуща данному понятию изначально. Как говорит историк прот. А. Шмеман, «этим словом в общественно-политической жизни греко-римского мира обозначалось официальное, правомочное собрание граждан, созванных (этимологически «экклессиа» происходит от глагола созывать, призывать) для решения общественных дел, для суверенного волеизъявления». Получив религиозный характер, это понятие не потеряло своего изначального юридического значения, хотя религиозное содержание определило и юридический смысл данного термина.

Основные законы были получены Церковью от своего Создателя, другие законы она издавала сама той властью, которой ее наделил Создатель.

Существенно отличаясь от других общественных объединений, являясь вполне самостоятельным и независимым от них, церковная организация имеет свое специфическое право, такое же самостоятельное и независимое от светского права.

Церковь заключает в себе не только внутренний духовный союз людей одинаковых религиозных убеждений, но и внешнюю форму выражения в качестве реально существующей организации. Поэтому в ней существует видимое устройство и твердо установленный внешний порядок, необходимый для того, чтобы она могла беспрепятственно выполнять свое предназначение. То есть в ней существует правительство, облеченное своими полномочиями, ее члены поставлены в определенные отношения к ней, к ее управлению, друг к другу. Кроме того, Церковь неизбежно вступает в отношения с другими общественными объединениями и союзами, а также с лицами, не являющимися её членами.

Внешняя жизнь церкви как корпоративного общества предполагает существование соответствующего порядка, согласно ее внутреннего существа и назначения. С этим порядком Церковь вступает в область права, и притом, как отмечал А. С. Павлов, двояким образом: «1) как носительница своего собственного права, т. е. тех норм своей жизни, которые имеют свое основание в самом существе Церкви и которыми определяются ее внутренние правоотношения; и 2) как общественный союз, существующий в мире наряду с другими человеческими союзами, политическими и религиозными, и, следовательно, необходимо вступающий в известные к ним отношения».

Все обозначенное, лежит в пределах регулирования канонического (церковного) права. Следовательно, оно заключило в себе непосредственное отражение правовых начал христианской религии: религиозные установления приобрели правовую форму. Это обстоятельство делает его привлекательным для современной юридической науки. Поэтому на вопрос о том, совместимы или не совместимы Церковь и право, прот. В.А. Цыпин отвечает: «для нас же, православных, предание обладает безусловным авторитетом, так как оно включает в себя и Правила Апостолов, Вселенских и Поместных Соборов и святых отцов. Сомневаться же в правовом, юридическом характере этих правил нет разумных оснований».

Нормотворческая деятельность в христианстве начинается с первых веков его существования. Первоначально она осуществляется на поместных (провинциальных), а затем и на Вселенских соборах, где помимо проблем вероучения и культа, рассматривались также вопросы управления церковью, церковной дисциплины, поведения клира и мирян и др. Принимаемые по данным вопросам решения приобретают характер общеобязательных канонов для всех верующих. Позднее был сформирован Канонический корпус, куда вошли Правила Святых Апостолов, каноны 7-ми Вселенских и 10-ти Поместных Соборов и правила 13-ти Отцов.

Надо отметить, что в течение первых трех веков Церковь не имела организованной власти, которая могла бы устанавливать законодательные нормы, имеющие обязательные действия для всей Церкви, поэтому порядок церковной жизни в разноместных христианских общинах определялся непосредственно на основании Священного Писания Ветхого и Нового завета и Предания, причем конечно, немаловажное значение имело то обстоятельство, что первые христиане жили в Римской империи и под действием римских законов. Дальнейшее нормотворчество объективно было обусловлено уже самим фактом становления и формирования особого общественного союза, объединившего последователей христианской религии.

Для церковного союза как социальной организации, подчиняющейся общим закономерностям становления и развития общественного формирования, одной из важнейших целей становится поддержание и воспроизводство целостности и устойчивости самого института церкви.

Необходимым условием этого процесса является нормативная регламентация религиозной деятельности: «...нельзя представить отношения христианина, как частного лица, и Церкви, зиждущимися только и исключительно на принципе индивидуальной свободы совести, хотя церковь действительно проповедует и защищает этот принцип». Церковь никого не привлекает насильственно в свое общество, но если человек стал ее членом, то должен соблюдать предъявляемые ему требования.

В свою очередь регулирование сфер деятельности, отношений власти и подчинения, мер и средств, к достижению церковных задач, требует упорядочивания посредством права. Н.С. Суворов отмечал этот факт: «...если религия, как общение или связь... человека с Богом, не имеет юридического характера, то, напротив, соединение людей с людьми, как общество, созданное силою объективной религии и как внешнее учреждение для распространения и насаждения этой религии, не может стоять вне области права». В действительности, это обстоятельство исторически вылилось в создание канонического (церковного) права.

Из вышеизложенного следует, что юридическому нормированию подлежат как внутрицерковные отношения, так и внешние, порожденные соприкосновением церкви как общественного союза с иными общественными организациями, отдельными лицами и государством.

Итак, с позиций юристов и канонистов прошлого столетия - каноническое (церковное) право, в объективном смысле, представляет собой «совокупность всех норм или законов, которыми регулируется жизнь и отношения церкви, как видимого самостоятельного общества. В субъективном же смысле, оно есть совокупность различных прав и обязанностей, принадлежащих членам Церкви относительно их положения в церковном обществе».

Однако такое понимание не в полной мере соответствует современным взглядам на каноническое (церковное) право. Наибольшее распространение в кругах исследователей получила трактовка канонического (церковного) права, как корпоративной правовой системы.

Т.В. Кашанина дает следующее понятие: «Каноническое право (церковное право) - это система правил поведения людей, закрепляющих нравственные ценности, регулирующая организацию церковной власти, отношения ее со светской властью и некоторые другие». Кроме того, с учетом исторического аспекта: «Каноническое (церковное) право - это система правил поведения, принятых синодами, соборами, отдельными епископами, систематизированных и записанных в сборниках».

Прежде, чем приступить к рассмотрению канонического (церковного) права с данной позиции, остановим внимание на следующем важном моменте: право, которым регламентируется жизнь церкви в государстве, имеет название как канонического, так и церковного. Соответственно в кругах специалистов данной области вопрос о тождестве этих понятий решается неоднозначно.

Необходимо отметить, что в западной юридической литературе принято различать церковное и каноническое право, как два различных понятия. Каноническое право (jus canonicum) - это право, которое содержится в средневековом Corpus juris canonici католической Церкви и состоит из норм, определяющих не только церковные, но и другие правовые отношения, которые в продолжение средних веков составляли предмет церковной юрисдикции, т. е. право, исключительно церковного происхождения, в том числе созданное в эпоху Вселенских Соборов на Востоке, независимо от того, касается оно церковных или гражданских дел.

А церковное право (jus ecclesiasticum) - это право, которое имеет своим предметом исключительно дела и отношения чисто церковные, хотя своим происхождением оно обязано не только Церкви, но и государству, т. е. по сути касающееся Церкви, независимо от законодателя.

Русский канонист А.С. Павлов придерживался обратного мнения, отождествляя каноническое и церковное право: «Православный, и в частности русский, канонист может безразлично давать своему предмету и то, и другое название». Дело в том, что, по его мнению, и надо заметить не без оснований, «на православном Востоке право, церковное по происхождению, и по содержанию своих норм всегда было церковным». Церковь входила в область светского права и никогда не придавала принципиального значения своей законодательной деятельности в этой области.

С другой стороны, православная Церковь никогда принципиально не отрицала права светской власти на участие в образовании не только внешнего, но и внутреннего церковного права - при условии, конечно, что светский законодатель действовал бы так же, как действовала бы сама Церковь, т. е. в полном согласии с основными началами церковного права или, по крайней мере, в духе положительных канонов древней Вселенской Церкви. При наличии этого условия восточная православная Церковь не полагала внутреннего, принципиального различия между своими канонами и государственными установлениями. Отсюда и название практических сборников источников церковного права - номоканон, так как в них содержались и церковные правила, и законы светской власти по делам церкви.

По мнению А.С. Павлова: «...если мы назовем наш предмет каноническим правом, то этим названием укажем на господствующий и определяющий элемент в церковном праве, каковой составляют каноны древней Вселенской Церкви, служащие критерием и основанием для действующего права всех православных автокефальных церквей. Если же дадим ему название права церковного, то укажем на исключительное содержание его норм и тем самым отличим его не от канонического, а от всякого другого - нецерковного права. Последнее название заслуживает предпочтения разве только по его общеупотребительности и общепонятности».

Однако, при всем этом, по мнению русского канониста Н.С. Суворова, разграничение канонического и церковного права вполне приемлемо и для православной церкви. Он говорит от том, что «церковные отношения... как в автокефальных церквах Восточного Православия, так и на Западе, только отчасти определяются каноническим правом, главным же образом определяются нормами позднейшего происхождения, как церковного, так и государственного».

Для того чтобы обосновать необходимость различать каноническое и церковное право применительно к православной церкви, профессором Н.С. Суворовым приводится 12-е правило VII Вселенского Собора (о недействительности отчуждительной сделки) и 85-е правило Трульского Собора (о форме отпущения рабов на волю). Но, по сути, эти лканоны представляют собой все-таки исключения, причем эти два канона не лишены нравственного содержания, которое имеет особое значение для церковного правосознания, а не для гражданских правоотношений.

По рассуждению современного отечественного канониста прот. В.А. Цыпина, «довод этот верен, однако, лишь в том отношении, что количественно законодательный материал позднейшего происхождения превосходит канонический свод. В этом смысле «каноническое право» - лишь часть всей совокупности церковно-правовых актов. Но каноны образуют основу и сердцевину церковного права, для позднейшего церковного законодательства они служили непререкаемым авторитетом и критерием».

И действительно, исходя из этого понимания, каноны, являясь первоосновой всего церковного законодательства, дают возможность провести условную классификацию канонического (церковного) права, отличную от принятой отечественными канонистами, и, следовательно, обозначить понятия «каноническое» и «церковное» право в целях подробного изучения этой нормативной системы социально-правового регулирования.

Для большей ясности приведем общепринятые положения, касающиеся данного вопроса. Канонисты делят каноническое (церковное) право, в зависимости от его источника, на божественное (jus divinum), которое некоторые ученые называют еще и естественным (naturale), основанное на ясно, выраженной божественной воле, и положительное (positivum), или церковное право в узком смысле слова, основанное на точно установленных законодательных актах самой церкви.

Нормы jus divinum не составляют в своей совокупности законодательного кодекса, который бы определял весь строй и порядок церковной жизни. Они служат первооснованием, высшим началом и критерием законодательства самой церкви, руководствующейся в своем правотворчестве духом церковного учения. Источником Апостольских правил, а также правил Соборов и Отцов является Священное Писание и Предание.

В зависимости от того, идет ли речь о праве, регулирующем внутреннюю жизнь церкви или ее отношения с иными общественными и политическими образованиями, прежде всего, государством, различают внутреннее (internum) и внешнее (externum) церковное право.

Таким образом, А.С. Павлов, отмечает: «...по своему положению в сфере мирского права Церковь находится в зависимости от государства и от него получает нормы, определяющие ее внешние права и отношения. Таким образом, право Церкви, по своему происхождению, есть или божественное (jus divinum), или человеческое, созданное частью самой Церковью (внутреннее право), частью государством (внешнее право)».

Право церкви принято разделять также на писаное (scriptum), когда известные законы были изданы, утверждены и письменно изложены компетентной законодательной властью, и обычное, или неписаное (nonscriptum, per consuetudinem), если оно выражено в форме предания или обычая.

Наконец, существует общее (commune) и частное (particulare) церковное право. Первое подразумевает основные законы, обязательные для Вселенской церкви, второе же составляют законодательные акты, действующие в отдельных Поместных церквях.

Конечно, приведенная классификация, сложившаяся достаточно давно при участии известных канонистов, довольно полно отражает структуру, состав и функции канонического (церковного) права. Целесообразность такой градации канонического (церковного) права по источникам, объектам регулирования и другим основаниям, не вызывает ни малейших сомнений.

Исследуя мнения авторитетных отечественных юристов-канонистов (А.С. Павлова, Н.С. Суворова, В.Г. Певцова и др.) по поводу разграничения канонического и церковного права, автором предлагается иной подход к рассмотрению этого вопроса. Суть его заключается в классификации божественного (jus divinum) закона по первоисточнику, лежащему в основании самого божественного закона.

Безусловно, при рассмотрении данного вопроса возникают некоторые трудности, как в обосновании критериев, лежащих в основе классификации и типологизации обозначенных понятий, каждое из которых имеет отличительные признаки, не исключающие их тесной взаимосвязи, так и в выборе самих соответствующих критериев. Несмотря на это, попытаемся изложить некоторые идеи в отношении рассматриваемых понятий.

При глубоком экклезиологическом анализе божественного (jus divinum) закона обнаруживаем, что этим первоисточником являются каноны данные самим Создателем Церкви относительно существа церкви - Его Тела (Кол. 1:24-25). Причем данную первооснову следует отличать от второй части божественного закона, которая, как видим, является не чем иным, как духовной интерпретацией первой его части. Эта указанная духовная интерпретация первоосновы канонов, являлась как раз базисом для построения всего последующего положительного (positivum) церковного законодательства, в дальнейшем основанного на точно установленных законодательных актах самой Церкви.

Говоря о том же, сам А.С. Павлов пишет в своей монографии: «На первом плане стоят, конечно, правила, данные церкви самим ее Основателем или от его имени апостолами как продолжателями божественного дела устроения церкви. Затем следуют правила церковной жизни и дисциплины, предписанные апостолами от своего собственного лица и ими же отличенные от правил божественных.

Следует заметить, что и прот. В.А. Цыпин в своих исследованиях уже обращал внимание на это обстоятельство: «каноны образуют основу и сердцевину церковного права, для позднейшего церковного законодательства они служили непререкаемым авторитетом и критерием».

Несмотря на это, до настоящего момента в наиболее значимых исследованиях канонического (церковного) права и публикациях по данной проблеме, не затрагивался важный вопрос о принципиальном разграничении понятий «каноническое» и «церковное» право. Дело в том, что в трудах большинства отечественных исследователей эти два понятия отождествляются и акцент не заостряется на важном юридическом аспекте в понимании права, принадлежащего церкви. Поэтому многие из современных исследователей продолжают придерживаться вышеизложенной точки зрения проф. А. С. Павлова о тождестве данных понятий.

На наш взгляд, исходя из основополагающего значения слова «канон», уместно будет провести классификацию и самого божественного закона, как основания положительного права церкви.

Отсюда, выделяются две его составляющих: внутренняя каноническая часть права Церкви - сфера канонических установлений, первооснова, «правила, данные церкви самим её Основателем»; и внешняя каноническая часть права Церкви - сфера канонов, данных Церкви от имени Основателя апостолами, а также правила церковной жизни и дисциплины, «предписанные апостолами от своего собственного лица и ими же отличенные от правил божественных».

Кроме этого к сфере внешней части канонического права относятся правила и законы, закрепленные в большинстве источников, имевших место до возникновения положительного права Церкви, которое выражалось в ее законодательстве. В данном случае, имеется ввиду совокупность, правил церковной веры и жизни, полученных Церковью от тех же боговдохновенных авторитетов, от которых она имеет и священные писания, но переданных не письменно, а устно или в непосредственно апостольских установлениях. Все это дает возможность условно обозначить внутреннюю и внешнюю канонические части божественного права, как, соответственно, внутреннее и внешнее каноническое право.

В соответствии с этим, под каноническим правом (jus canonicum) понимается та часть права церкви, которая является «первооснованием и критерием ее положительного права», другими словами, охватывает все канонические установления и предписания, обозначенные в первоисточниках, в том числе в источниках, где церковь объективно выступает в роли толковательницы норм jus divinum. По своей сущности каноны носят не правовой, а в большей степени религиозно-догматический характер, то есть они содержат постулаты христианского вероучения, которые объединены в систему, составляющую само каноническое право.

К церковному же праву (jus ecclesiasticum) можно отнести все церковно-правовые нормы, обозначенные в законодательных актах церкви и в государственных законах по делам церкви, основанных на предписаниях канонического права. Другими словами, церковное право - это право, которое имеет своим предметом регулирование церковно-правовых отношений, при этом являясь результатом деятельности не только церкви как источника своего права, но и государства, как власти, определяющей правовой статус церковной организации с учетом исторических особенностей развития государства, до момента отделения церкви от государства и утраты своей юридической актуальности.

Соотношение того и другого права «можно представить себе в образе двух взаимно пересекающихся кругов, так что каждое из них отчасти шире, отчасти уже другого». Другими словами, если представить соотношение канонического и церковного права в широком понимании, то имеем следующее: с одной стороны, каноническое право, в буквальном смысле представляет значительно меньшую часть в объеме права церкви, по сравнению с церковным, охватывающим собой все церковное законодательство до настоящего момента; с другой, каноническое право является более емким понятием по отношению к церковному, проникая за пределы церковного законодательства, так как последнее является его неотъемлемой частью, инструментом, выражающим принципы и предписания канонов, во исполнение основного назначения церкви.

В свою очередь, церковное право заключает в себе сочетание двух больших сфер регулирования: область внутренних и внешних церковноправовых отношений, в основе регламентации которых лежит именно каноническое право.

Церковное право включает в себя систему норм, регулирующих отношения, складывающиеся как внутри церкви, так и ее отношения с другими общественными объединениями и с государством. Фактически оно охватывает своим содержанием все существенные стороны жизни церкви и верующих. В этом праве тесно переплетаются друг с другом канонические и правовые нормы.

При этом как внешний, видимый союз, Церковь находится внутри государственного правового порядка: ее члены одновременно являются гражданами государства. Исходя из этого, внешнее церковное право имеет своим источником, как каноническое право, так и положительное государственное законодательство. «Отсюда само собой следует, что правовые нормы, действующие в данном государстве, простирают свое действие и на Церковь, определяют, так сказать, ее правоспособность в сфере мирского общественного порядка и решают вопрос о том, насколько собственно церковные законы имеют силу и в этом мирском (гражданском и политическом) порядке...», - отмечает проф. А.С. Павлов.

Однако, по сути, церковное право зависимо в своем действии от государственного законодательства лишь в тех пределах, которые ограничены ее внешним правом. Этим обозначаются исключительные условия, при которых государство, участвуя в становлении церковного права, устанавливает внешние стороны взаимодействия с Церковью: закрепляет правовое положение церкви и юридический статус верующих, определяет порядок взаимодействия церкви с государственными органами и с другими общественными организациями. Эта деятельность государства в отношении церкви, в свою очередь, уравновешена деятельностью самой церкви, основанной на ее внутреннем церковном праве и направленной на обустройство внешнего существования в государстве. Таким образом, государство, не нарушая границ внутреннего церковного права, должно оптимально взаимодействовать с Церковью в области ее внешнего церковного права.

Но, как мы знаем из истории, в России эти границы зачастую носили условный характер, что способствовало воздействию государства на внутреннее церковное право. Причем, это воздействие негативно отражалось не только на церковном праве, но и на структуре и деятельности самой церковной организации, снижая эффективность выполнения ее основного предназначения: нести свет и спасение миру, не становясь заложником мирской системы и не превращаясь в инструмент контроля над жизнью общества.

На наш взгляд, вышеприведенная позиция позволяет устранить возникшую неопределенность в применении понятий «каноническое» и «церковное право», а также установить их единообразное понимание, четкое отграничение религиозно-догматических норм от церковно-правовых и правильное использование этих понятий в процессе изучения истории отечественного государства и права, в общем, и права Русской Церкви, в частности. Поэтому, говоря о научном подходе к праву церкви, профессор В.Г. Певцов отмечает: «дело науки церковного права изучить содержание церковных законов в их основании и в историческом развитии, представить их в систематическом порядке и во взаимной связи, показать соответствие действующих правил целям и свойствам Церкви, основным законам ее жизни, а также - их практическую применимость».

Классификация рассматриваемых понятий является довольно условной, однако это не мешает ее непосредственному практическому использованию в целях подробного изучения русского канонического (церковного) права в рамках юридической науки.

Предложенные взгляды на понятия «каноническое» и «церковное» право дает возможность более четко отграничить в процессе изучения правовые и канонические нормы, используемые при регулировании общественных отношений от религиозно-догматических норм, имеющих в большей мере обрядовое и духовно-нравственное значение.

Подобный подход, по мнению автора, позволяет более полно отразить структуру и функции канонического (церковного) права, определить соотношение церковных и правовых норм в процессе регулирования общественных отношений, а также уяснить социально-регулятивную функцию канонического (церковного) права как специфической регуляционной системы.

Возвращаясь к правовым взглядам юристов на каноническое (церковное) право, отметим, что рассмотрение данного явления как корпоративной нормативной системы, наиболее полно отражает современное положение канонического (церковного) права. Сегодня этот подход, является приоритетным направлением в его изучении. Из юристов прошлого столетия данное направление разрабатывал Н.С. Суворов и некоторые другие канонисты. Современными представителями данного направления являются такие ученые, как Т.В. Кашанина, М.Ю. Варьяс и др.

Рассмотрим более подробно основные положения этого подхода. Слово «корпорация» (лат. corporatio) означает объединение, сообщество, союз, группа лиц, объединенных общностью интересов.

Еще в древности, римские юристы отмечали тот факт, что в некоторых случаях права и обязанности принадлежат не отдельным лицам и не простым группам физических лиц (как это имеет место при договоре товарищества), а целой организации, имеющей самостоятельное существование независимо от составляющих ее физических лиц. И.Б. Новицкий справедливо отмечал, что римские юристы не разработали понятия юридического лица, как особого субъекта, противопоставляемого лицу физическому. Однако из этого не следует, что римское право не знало юридических лиц как таковых.

В современном представлении юридические лица существуют и функционируют преимущественно в сфере частного права (так как сама эта функция служит для уравнивания в правах и возможностях участия в гражданском обороте индивидуальных и коллективных субъектов). В римском же праве к области частного права относилась лишь persona (т.е. отдельное, частное физическое лицо), а различные коллегии и корпорации относились не к jus privatorum, а к jus publicum, т.е. к сфере публичного права. Отметим, что и ныне в странах континентальной правовой системы (например, в Германии) юридические лица делятся на лица публичного и лица частного права.

Примечательно, что именно римское право заложило основополагающие признаки и свойства подобных субъектов, а именно: наличие самостоятельного обособленного имущества, отдельного от имущества участников корпорации, выступление от своего имени и самостоятельная ответственность, не связанная с ответственностью участников. Сам участник рассматривается в двух аспектах: как участник гражданского оборота, могущий выступать как контрагент корпорации в целом, и как непосредственно член (участник) корпорации, обладающий по отношению к ней определенными правами и обязанностями. Кроме того, как отмечал Н.С. Суворов, «личность связана с известной коллегиальной организацией». Отсюда еще один признак - наличие внутренней организации, позволяющей с помощью специальных юридических механизмов выражать волю корпорации как юридической личности, а также наличие внутренних корпоративных норм. Как свидетельствует римский юрист Гай, уже по законам XII таблиц некоторые корпорации имели право устанавливать свои статуты при условии не нарушения государственных законов.

Основные моменты римского учения о юридических лицах были развиты уже в Средние века и в Новое время. Создателем теории олицетворения (фикции) считается Папа Римский Иннокентий IV. Формирование современного учения о юридических лицах теснейшим образом связано с христианской Церковью и порожденным ею каноническим (церковным) правом. Положения о юридическом лице были применены к церкви и стали частью ее юридической природы. При этом каноническое право выступало как нормативная система, преобразующая устаревшие римские представления, адаптируя их к новым условиям.

Корпорации рассматривались римским правом преимущественно как учреждения, санкционированные вышестоящей властью, тогда как каноническое (церковное) право (а вместе с ним и народное, например, германское народное право) рассматривало их как некую групповую личность, коллектив. В действительности корпорация в каноническом (церковном) праве имела как признаки коллектива, так и признаки института или учреждения. Кроме того, различные цели и задачи той или иной корпорации определяют в ней и ту или иную составляющую (коллективную или институциональную). Профессор Н.С. Суворов разделяет все корпорации на корпорации в собственном смысле и институты. Корпорацию (в узком смысле) Н.С. Суворов определяет как «такое юридическое лицо, которое имеет своим субстратом союз физических лиц и за волю которого принимается воля всех членов корпорации». Институт же -это «такое юридическое лицо, субстратом которого служит имущество, а за волю которого принимается воля учредителя, выраженная в учредительном акте». Данная классификация и определения Н.С. Суворова основываются на взглядах немецкого юриста Хейзе (Heise) о том, что юридическими лицами можно считать все, признанные в данном государстве отдельными субъектами права (кроме, разумеется, физических лиц); критерием в этом случае может выступать либо наличие людей, составляющих данную корпорацию, либо наличие определенного обособленного имущества. Безусловно, такое разделение на корпорации и институты (особенно в современных условиях) является весьма схематичным, так как чаще всего корпорации (в широком смысле) бывают смешанными, то есть, по выражению Н.С. Суворова, своим «субстратом» имеют как людей, так и имущество.

Как видно из сказанного выше, со времен римского права корпорации (тогда еще исключительно публичные образования) имели возможность устанавливать для своих членов определенные нормы поведения, которые по всем признакам можно считать правовыми нормами.

Объединения людей бывают самыми разными не только по характеру общих интересов, но и по сплоченности людей, объединяемых в корпорации, или по структуре самой корпорации. В зависимости от этого корпорации можно разделить, - по мнению Т.В. Кашаниной - на две большие группы: абстрактные (широкие), или корпорации институты, и автономные (узкие), или корпорации-учреждения.

Таким образом, абстрактные (широкие) корпорации, или корпорации-институты - это социальные образования с неопределенным кругом лиц, объединенных общими интересами и нормативными установлениями.

Данному виду корпораций присущи следующие признаки: 1) наличие общих интересов (имущественные, профессиональные, политические, религиозные и др.); 2) неограниченность, круга лиц, входящих в общность; 3) длительность и постоянство внутренних связей; 4) наличие координирующих органов для достижения поставленных целей; 5) наличие обязательных для выполнения норм поведения (корпоративных норм).

В отличие от корпораций-институтов автономные (узкие) корпорации, или корпорации-учреждения - это коллективные образования, организации, признанные юридическими лицами, основанные на объединенных капиталах (добровольных взносах) и осуществляющие какую-либо социально-полезную деятельность. Данный вид корпораций в современном обществе существует в основном в формах юридического лица, а термин употребляется для обозначения автономных или предпринимательских корпораций.

Поскольку, наше исследование посвящено каноническому (церковному) праву, то сосредоточим свое внимание на первом, из названных типов корпораций, так как исходя из сказанного, в современном понимании, Русская Православная Церковь является ярким примером абстрактной корпорации или корпорации-института (религиозной организации) с наличием своей собственной корпоративной нормативной системы.

«Каноническое (церковное) право, - пишет Т.В. Кашанина - это, пожалуй, самая мощная структура корпоративного права». Причем, с позиций современного понимания этого правового явления, приведенное утверждение представляется бесспорным.

Известно, что религиозные корпорации существовали в древнем Риме задолго до того, как в нем появились христианские общины. Как показал в своих исследованиях Н.С. Суворов, в одних случаях это были жреческие коллегии, другие корпорации были составлены из самих римских граждан для отправления некоторых обрядов и церемоний. Наряду с этим допускалось создание религиозных корпораций, члены которых были иностранцами. Имелись также государственные коллегии по надзору за отправлением культов. Наряду с чисто религиозными существовали и иные коллегии (благотворительные, похоронные и др.), отправлявшие свой религиозный культ. Этим в свою очередь и воспользовалась Христианская Церковь, выступая в виде религиозной корпорации.

Получив легальный статус при императоре Константине Великом (313 г.), Христианская Церковь постепенно стала использовать положения римского права о религиозных корпорациях вообще и коллегиях в частности. Необходимо отметить некоторую двойственность положения Христианской Церкви в Римской империи: с одной стороны, римское законодательство подводило религиозные коллегии под модель корпорации (в узком смысле), что соответствовало характеру и устройству самой христианской церкви, с другой - император Юстиниан наделил правами юридического лица не только епархии, но и приходы, и монастыри, и подобные им учреждения. Существенно то, что при этом олицетворялась не община верующих, а корпорация служащих (клир) во главе с прелатом (игуменом в монастыре, настоятелем в приходе и т.д.); таким образом, церковным учреждениям была придана модель института.

На основе изложенного, можно сделать вывод о том, что христианская Церковь, как совокупность определенных элементов изначально имеет абстрактно-корпоративный (институциональный) характер.

Не менее важен и юридический подход к христианской Церкви как к абстрактной корпорации, потому что членство в ней имеет юридическое (корпоративное) содержание. Ведь оно приобретается посредством сложного корпоративно-юридического состава - совокупности фактов, в соответствии с церковным правом имеющих для члена церкви правообразующее значение.

Подчеркивая значение таинства крещения как юридического факта, составляющего юридический состав приема в Церковь, А.С. Павлов писал: «В области церковного права крещение имеет такое же значение, как рождение в сфере права гражданского». Даже среди авторов, принадлежащих к богословским кругам, существует мнение об абстрактности церковной жизни вообще и членства в ней в частности. Однако членство в Поместной и Вселенской Церкви приобретается через первичную корпорацию - приход, а наличие фактов, образующих это членство, порождает для лица корпоративные права и обязанности, которые имеют по преимуществу моральное значение, не исключая их правового содержания.

Таким образом, церковная корпоративная правоспособность - это способность члена корпорации иметь права и преимущества, ею установленные для своих членов и выполнять возлагаемые на него корпоративные обязанности. Церковную правоспособность можно разделить на общую и специальную. Первая охватывает мирян, вторая может распространяться на отдельные категории членов (например, клир, монашествующих и т.д.). Наряду с этим на примере церковных правил в юридической литературе выделяется понятие корпоративной дееспособности, т.е. способности своими действиями приобретать права и исполнять обязанности в рамках корпорации.

Таким образом, сам факт приема в Церковь не оспаривается, однако предусматривается ограничение в осуществлении корпоративных прав. «Кроме того, корпорация может налагать на своих членов обязанности, влекущие фактически ограничение гражданской правоспособности; так, согласно церковным правилам, для клирика и его семьи недопустимы ряд занятий (ростовщичество, содержание питейных и публичных домов, волхвование и проч.)».

Как известно, государственное признание христианской Церкви в IV веке привело к открытию новых сторон ее юридической природы: она стала выступать как автономный нормотворческий институт в обществе. Разумеется, данный процесс проходил при участии государственной власти, однако, особенно на Западе, начинает прослеживаться тенденция к обособлению церковного нормотворчества и церковной юрисдикции. Акты Вселенских Соборов - высших органов церковной власти - подписывались императорами, хотя их подпись лишь придавала этим актам государственную санкционированность и легитимацию, тогда как сами эти акты приобретали юридическую силу в рамках Церкви с момента подписания их епископами, участвовавшими в Соборах.

Таким образом, к XI-XII вв. в Европе, а немногим позже в России сложилась «самостоятельная наднациональная правовая система -каноническое (церковное) право, - регулировавшая широкий спектр гражданских, семейных, административных, уголовных и процессуальных отношений. Тогда национальные правовые системы европейских стран были в зачаточном состоянии и сформировались как раз при непосредственном влиянии норм канонического права.

«Подмену» государственного регулирования церковно-правовым мы обнаруживаем на Руси сразу после ее Крещения в 988 г., с той только разницей, что Русская Церковь как часть Церкви Константинопольской использовала не только собственно церковные правила, но и узаконения гражданской власти в Константинополе по церковным делам».

Вместе с тем следует иметь в виду то обстоятельство, что система канонического права существовала уже внутри первых христианских общин. Как справедливо отмечает Г. Дж. Берман: «утверждая, что впервые была создана система канонического права или, иначе говоря, право церкви стало систематизированным в течение полутора веков между 1050 и 1200 гг., мы вовсе не отрицаем существование правового порядка в церкви с ее зарождения. Сам Новый завет, особенно в Посланиях апостола Павла и в Деяниях апостолов, свидетельствует, что внутри христианской общины существовали юридически конституированные власти, которые провозглашали и применяли нормы, касающиеся учения церкви, богослужения, морали, дисциплины и структуры церкви».

Такого рода автономия проявляется не только во внешних своих формах, но и внутри христианской церкви как корпорации. «Так, устанавливается (где через государство, а где и напрямую) система церковного налогообложения. Это означает, что христианская Церковь обладает как корпорация политической властью. Ведь со времен шумеров две главные задачи политической власти - издавать законы и взыскивать налоги так и не изменились. Однако такая нормотворческая и юрисдикционная автономия отнюдь не означает отождествление церкви и государства, поскольку они имеют совершенно различные цели и задачи и принадлежат к различным уровням; в чем-то их интересы пересекаются, и тогда происходит взаимодействие этих социальных институтов. Кроме того, публично-правовой характер церкви в государстве в современных условиях не ограничивает религиозной свободы, но напротив, является дополнительной гарантией независимости и автономности церкви по отношению к государству».

На основании всего изложенного в специальной литературе делается следующий вывод о юридической природе христианской церкви: «во-первых, она является корпорацией особого рода, включающей в себя составные части - корпорации и институты; во-вторых, она не может замыкаться на исключительно частной сфере жизни общества, она неминуемо (в той или иной мере) вторгается в публично-правовую сферу, так как публично-правовой элемент изначально присущ ей, и потенциально (и в истории мы можем найти немало подтверждений этому) она может осуществлять регулирование многих сторон жизни общества (семья, брак, суд, процесс, регламентация устройства и поведения светской власти) как с помощью нравственных норм, то есть опосредованно, так и при помощи правовых предписаний (как это было в средневековье в Европе или после Крещения Руси)».

Таким образом, каноническое (церковное) право в первом случае имеет корпоративное значение, регулируя внутрицерковные отношения, а во втором выходит за эти корпоративные рамки и приобретает ценность и значимость для всего общества в целом, особенно в том случае, если оно имеет моноконфессиональный состав.

Как уже отмечалось выше, рассмотрение канонического (церковного) права как корпоративной нормативной системы, достаточно полно отражает современное состояние этой правовой области в государстве, предоставляя тем самым возможность точно определить предмет регулирования, содержание и систему. Однако, наряду со всеми положительными чертами этого подхода, можно отметить и некоторые недостатки.

Так, особенностью такого подхода к рассмотрению канонического (церковного) права, является то, что нам предоставлена возможность рассматривать церковную организацию как религиозную корпорацию и, соответственно, ее право как корпоративную систему, только лишь с момента, когда окончательно произошло отделение церкви от государства. Как отмечает по этому поводу Т.В. Кашанина: «Только на первый взгляд может показаться, что религиозные корпорации возникли ранее других. Если не принимать во внимание период тотальной веры людей в божественное начало и признание религиозной идеологии в качестве государственной (церковь государство), историю религиозных корпораций следует исчислять с того момента, когда окончательно произошло отделение церкви от государства».

Дело в том, что церковь в России, не всегда была абстрактной корпорацией в собственном смысле, достаточно вспомнить синодальный период в истории церкви (1700-1917 гг.), когда церковь при Петре I была почти полностью подчинена государству и его праву, являясь, в некотором роде, частью государственной структуры.

Поэтому, чтобы рассматривать русское каноническое (церковное) право в его развитии, необходимо использовать комплексные правовые подходы, сочетающие в себе различные точки зрения. Рассматривая каноническое (церковное) право, нельзя забывать о том, что хотя и обладая относительной автономностью, оно не изолировано по отношению к государству, его праву. Право церкви, как нормативная система, с учетом качественного своеобразия, обладает качествами, присущими любой отрасли права: предметом регулирования, способами воздействия на общественные отношения (методологией), системой норм и т.д. Это дает нам основание рассматривать его не только с позиций истории и богословской науки, но и с юридической (теоретико-правовой) точки зрения.

 

Автор: Боровой Д.Д.