Условно-досрочное освобождение от отбывания наказания: социально-правовая природа и понятие
До сих пор российские ученые не смогли прийти к консолидированной позиции в вопросе о юридической природе условно-досрочного освобождения. Подобную ситуацию во многом можно объяснить закреплением норм об условно-досрочном освобождении сразу в нескольких отраслях права (уголовном, уголовно-исполнительном и уголовно-процессуальном). Последнее, в свою очередь, обусловливает одновременное существование прямо противоположных точек зрения, как на правовую природу, так и на понятие этой меры.
Все многообразие подходов к объяснению юридической природы условно-досрочного освобождения можно объединить в четыре блока.
Первый из них содержит позиции, отражающие взгляды на характер, юридическую конструкцию и соотношение норм об условно-досрочном освобождении. Поэтому норма об условно-досрочном освобождении понимается здесь как поощрительная. Отдельные авторы выделяют в норме о досрочном освобождении под условием в качестве самостоятельного элемента санкцию.
В юридической литературе поощрительная норма определена как обеспечиваемое государством указание общего характера о возможном или должном предоставлении определенной меры поощрения за полезный для государства и общества вариант поведения, заключающийся в добросовестном выполнении юридических или общественных обязанностей либо в достижении результатов, превосходящих обычные требования, в целях повышения социальной активности отдельных граждан и их коллективов в различных сферах жизни общества. Таким образом, рассматриваемые нормы направлены прежде всего на стимулирование социально желательного поведения людей.
Применительно к условно-досрочному освобождению можно сказать, что нормы ст. 79 УК РФ также содержат некий стимул, обращенный к осужденному, конечный результат которого выражен в виде условно-досрочного освобождения от отбывания наказания при достижении лицом определенного уровня исправления. И.А. Тарханов отмечает, что нормы уголовного законодательства об освобождении от отбывания наказания предусматривают поощрение социально желательного поведения осужденных. Условно-досрочное освобождение, писал О.Ф. Шишов, «служит важным стимулом к исправлению осужденных и оказывает положительное воспитательное воздействие на них».
В самом деле, закрепление в законодательстве норм об условно-досрочном освобождении создает для осужденного стимул к выбору им социально полезной, социально желательной модели поведения и, как следствие, к его скорейшему исправлению. Следовательно, норма о досрочном освобождении под условием является поощрительной.
Поощрительная норма может быть сконструирована как управомочивающая либо обязывающая. Рассмотрение данного вопроса представляется актуальным, поскольку некоторые ученые полагают, что условно-досрочное освобождение является правом суда. Другие, напротив, считают досрочное освобождение под условием обязанностью указанного органа.
Как известно, обязывающая норма требует определенного положительного действия от субъектов правоотношения, в то время как управомочивающая разрешает последним определять свое поведение по усмотрению.
Поощрительные нормы адресованы прежде всего двум субъектам уголовно-исполнительного правоотношения: органам, уполномоченным либо обязанным применить поощрение, и осужденному, от которого ожидается поощряемое поведение. Соответственно право или обязанность суда, администрации исправительного учреждения зависит от конструкции поощрительной нормы, которая может быть сформулирована как управомочивающая или обязывающая. Обязательность поощрения, отмечает В.М. Галкин, «обыкновенно устанавливается тогда, когда основание поощрения поддается более или менее строгой формализации. Если же стимулируемое поведение не может быть элементарно обозначено и оценка его достоинств, вверяется субъекту, применяющему поощрение, формируется право поощрения». По его логике, к числу обязывающих следовало бы отнести и нормы об условно-досрочном освобождении, поскольку здесь основание поощрения достаточно формализовано - определенная степень исправления осужденного.
Не подразделяя поощрительные нормы на управомочивающие и обязывающие, В.И. Селиверстов указывает, что они обращены только к администрации исправительного учреждения, а осужденный не вправе требовать какого-либо поощрения.
По нашему мнению, все приведенные точки зрения в целом верны, но они не отражают в полной мере сущности поощрительных норм. Дело в том, что, устанавливая определенную поощрительную норму, законодатель не только оформляет призыв юридически, но и принимает тем самым на себя обязательство обеспечить обусловленную меру поощрения при выполнении лицом установленных в законе требований. Следовательно, «в социальном контексте содержание уголовно-правовой поощрительной нормы представляет собой сочетание призыва к социально желательному поведению субъекта с обязательством предоставить поощрение при достижении последним заранее обусловленных показателей».
К такому же выводу приходят и авторы, относящие поощрительные нормы к разновидности управомочивающих. Так, Н.А. Стручков считал, что поощрительная норма должна устанавливать обязанность компетентного органа при наличии определенных условий осуществлять поощрение.
Применительно к условно-досрочному освобождению это означает следующее. Если лицо отбыло необходимую часть срока наказания, предусмотренную законом для преступления определенной степени тяжести, и налицо начавшийся процесс его исправления, выразившийся в примерном поведении, добросовестном отношении к труду и обучению, у суда возникает обязанность освободить такого осужденного условно-досрочно.
Вместе с тем вопрос о характере норм об условно-досрочном освобождении долгое время оставался дискуссионным. Первоначально ч. 1 ст. 79 УК РФ была сформулирована таким образом, что применение условно-досрочного освобождения отдавалось на усмотрение суда, т.к. в ней указывалось, что осужденный «может быть освобожден условно-досрочно».
Во многих случаях, пишет И.А. Тарханов, отнесение правовых предписаний к категории управомочивающих или обязывающих осуществляется без учета их содержания, а только на основе грамматического анализа, где использование законодателем таких терминов, как «может», «обязан» предопределяет отнесение нормативного материала к той или иной группе норм. Именно поэтому приведенные в законе модальные глаголы «может быть», «вправе» В.М. Баранов считает целесообразным заменить словами «должен быть», «обязан».
В настоящее время в ч. 1 ст. 79 УК РФ указано: лицо подлежит условно-досрочному освобождению, если судом будет признано, что для своего исправления оно не нуждается в отбывании всего срока наказания. Новая редакция нормы, на наш взгляд, также позволяет заключить, что суд обязан применить условно-досрочное освобождение при достижении осужденным определенного уровня исправления и отбытии им требуемой законом части срока наказания.
До сих пор не выработано единого подхода относительно проблемы закрепления в поощрительных нормах такого структурного элемента, как санкция. Одни авторы наряду с гипотезой и диспозицией в структуре указанных норм выделяют поощрительные санкции. Другие полагают, что место последней занимает поощрение как самостоятельный элемент исследуемой уголовно-правовой нормы. Так, А.П. Коренев утверждает, что поощрительные нормы состоят из гипотезы, диспозиции, поощрения и санкции, которая прямо не формулируется, однако предполагается в виде ответственности за неприменение поощрения. Под поощрением понимается публичное признание заслуг лица в выполнении правовых обязанностей или общественного долга, сформулированных в диспозиции нормы, мера положительной государственной оценки общественно полезного правомерного поведения. По мнению В.М. Галкина, в уголовном праве поощрение, являясь своего рода «антиподом» санкции, выражается, как правило, в устранении каких-либо обременении. Одновременно с этим осужденному предоставляются определенные блага (например, свобода), которых он был лишен какой-то промежуток времени.
В отношении условно-досрочного освобождения В. Авдеев отмечает, что норма, закрепленная в ч. 1 ст. 79 УК РФ, содержит поощрительную санкцию, которая обозначает юридические последствия социально желательного поведения осужденного, выраженные в форме досрочного освобождения от отбывания наказания под условием.
Оппонентом приведенной точки зрения выступает Ю.М. Ткачевский, указывающий, что санкция всегда устанавливает правоограничения, слова же «поощрение» и «санкция» несовместимы.
Думается, причина приведенных расхождений во взглядах ученых относительно структуры поощрительных норм права, равно как и нормы, содержащейся в ч. 1 ст. 79 УК РФ, кроется в различном понимании этимологического значения термина «санкция».
Буквально в переводе с латинского слово sanctio означает строжайшее постановление. Наряду с этим в словарях разной тематической направленности приводится двоякое понимание рассматриваемого понятия. Во-первых, санкция - утверждение высшей инстанцией какого-либо акта, придающее ему правовую силу, разрешение. Во-вторых, санкция - часть правовой нормы, статьи закона, в которой указываются правовые последствия нарушения данного закона, мера воздействия по отношению к правонарушителю. В теории государства и права, уголовно-правовой науке большинство специалистов видят в санкции меру наказания, правовое последствие нарушения правила, содержащегося в диспозиции нормы. Представляется, что данное обстоятельство во многом можно объяснить процессом рецепции некоторых норм римского права, где санкция также означала наказание, налагаемое на человека, нарушившего юридические предписания.
Таким образом, наряду с изначальным значением термина «санкция» появилось второе - структурный элемент уголовно-правовой нормы. Вместе с тем из определения санкции как утверждения высшей инстанцией какого-либо акта, придающего ему правовую силу, по замечанию некоторых ученых, следует, что принятый документ может носить негативный или позитивный характер, содержать либо поощрительные меры, либо меры принуждения. По мнению Л.С. Мамута, санкцией является не только наказание, но и всякая практическая реакция людей на определенные факты, направленная на стимулирование одобряемого, желательного поведения (поощрительная санкция), или же на предупреждение, устранение осуждаемых поступков (негативная санкция). Позитивное санкционирование, отмечает А.В. Малько, есть своего рода разрешение на какие-либо действия со стороны лица, наделенного специальной властью (например, предписание приказа о выплате премий). Последнее не противоречит ст. 5 УПК РФ, где под термином «санкция» понимается разрешение (согласие) прокурора на производство дознавателем, следователем соответствующих следственных действий и на принятие ими процессуальных решений.
В отношении ч. 1 ст. 79 УК РФ сказанное означает, что позитивное санкционирование выражается в применении судом условно-досрочного освобождения к осужденному, чье исправление возможно без отбытия всего срока наказания. В этой связи следовало бы признать, что одним из структурных элементов нормы, закрепленной в ч. 1 ст. 79 УК РФ, является поощрительная санкция, выражающая юридические последствия социально желательного поведения осужденного в форме условно-досрочного освобождения.
Сам факт амбивалентности термина «санкция», на наш взгляд, не предполагает взаимозаменяемости одних его значений другими. Государство действительно санкционирует в поощрительных нормах позитивное поведение, поскольку всякая норма обеспечивается его принудительной силой (санкционируется им). Однако позитивное санкционирование как вид нормативно-правового регулирования не относится к учению о структуре правовой нормы и не подменяет его своим содержанием. Отсюда логично заключить, что норма, закрепленная в ч. 1 ст. 79 УК РФ, не содержит санкции. Последняя сформулирована в ч. 7 рассматриваемой статьи в виде ответственности за невыполнение обязанностей и требований, предъявляемых к условно-досрочно освобождённому на период неотбытой части наказания.
Мы не находим также достаточных оснований для выделения в структуре поощрительных норм, а следовательно, и в норме, содержащейся в ч. 1 ст. 79 УК РФ, такого самостоятельного элемента, как «поощрение». Видится обоснованной точка зрения И.А. Тарханова, в соответствии с которой «смысл поощрительной нормы права заключается не в том, чтобы допустить тот или иной вариант позитивных действий, а в том, чтобы смоделировать наиболее желательный акт поведения и активно стимулировать его совершение».
На данный момент отсутствует консолидированная позиция ученых и по вопросу о соотношении норм, регулирующих условно-досрочное освобождение взрослых и несовершеннолетних осужденных (ст. 79 и 93 УК РФ). По мнению Л.В. Иногамовой-Хегай, указанные нормы соотносятся как общая и специальная. Придерживаясь такой же позиции, В.А. Авдеев полагает, что ст. 79 УК РФ регламентирует основание применения условно-досрочного освобождения, посредством которого реализуется и ст. 93 УК РФ. Тем самым прослеживается аналогия при применении норм об условно-досрочном освобождении от отбывания наказания несовершеннолетних, т.к. ст. 93 УК РФ не содержит указание на основание этой меры. В свою очередь, ч. 2 ст. 3 УК РФ исключает применение уголовного закона по аналогии. Исходя из этого, предлагается перенести ряд положений ст. 79 УК РФ в ст. 93 УК РФ со ссылками на несовершеннолетний возраст осужденного.
Некоторые специалисты вообще отвергают возможность реализации норм об условно-досрочном освобождении по правилам конкуренции общей и специальной норм. Так, Ю.М. Ткачевский считает, что ст. 93 УК РФ тоже является общей, основной при ее применении к лицам, совершившим преступления в несовершеннолетнем возрасте.
Очевидно, достаточно веские аргументы в поддержку необходимости внесения изменений в ст. 93 УК РФ путем включения в нее предписаний об основании досрочного освобождения под условием отсутствуют. Думается, законодатель осознанно не пошел на этот шаг в целях экономии лексико-технических средств при изложении нормативно-правового материала, т.к. ст. 79 УК РФ уже регулирует большинство моментов, касающихся условно-досрочного освобождения (в ней определено основание применения данной меры, обозначен круг наказаний, от отбывания которых допускается досрочное освобождение под условием и т.д.). Статья 93 УК РФ сконструирована с помощью ссылочной диспозиции и регламентирует процедуру условно-досрочного освобождения особой категории осужденных - несовершеннолетних. Следовательно, она является специальной по отношению к ст. 79 УК РФ.
Трудно также согласиться и с доводами Ю.М. Ткачевского о том, что норму, содержащуюся в ст. 93 УК РФ, следует признать общей при ее применении к несовершеннолетним. Специфика и предназначение специальной нормы как раз и состоит в том, чтобы с наибольшей полнотой регулировать, по сравнению с общей нормой, частные вопросы. Кроме того, подобного рода суждения, видимо, вообще отвергают возможность существования специальных норм. Следуя логике автора, любая норма будет являться «общей» при ее применении в каждом конкретном случае.
Таким образом, положения уголовного закона в части условно-досрочного освобождения от отбывания наказания несовершеннолетних следует применять совместно с положениями, закрепленными в ст. 79 УК РФ. Использование ст. 79 УК РФ в отношении несовершеннолетних осужденных не ограничивается лишь определением основания досрочного освобождения под условием. Данной статьей необходимо руководствоваться и при возложении на условно-досрочно освобожденного особых обязательств на период оставшейся неотбытой части наказания, при решении вопроса о контроле за его поведением, а также об отмене или сохранении досрочного освобождения под условием.
Во втором блоке, объединяющем подходы к юридической природе условно-досрочного освобождения, акцентируется внимание на степени социально полезной деятельности субъекта как основания его освобождения. Соответственно, условно-досрочное освобождение понимается как мера поощрения, субъективное право лица, отбывающего наказание, законный интерес осужденного.
Отдельные ученые считают целесообразным дополнить ч. 1 ст. 113 УИК РФ такой мерой поощрения, как условно-досрочное освобождение. Подобное предложение обосновывается закреплением в анализируемой норме критериев (исполнение субъектом режимных требований, добросовестное отношение к труду и обучению, активное участие в самодеятельных организациях), которые являются существенными и для вывода о возможности условно-досрочного освобождения лица, в то время как положения ч. 4 ст. 113 УИК РФ связывают применение данного вида освобождения от отбывания наказания лишь с возможностью исправления осужденного без отбытия всего срока наказания.
Использование любой из мер поощрения, перечисленных в ч. 1 ст. 113 УИК РФ, возможно как при наличии сразу всех, приведенных выше, критериев, так и по отдельности. Известно, что к мере поощрения в виде благодарности осужденный может быть представлен, например, за активное участие в самодеятельной организации. Для этого вовсе не обязательно, чтобы лицо еще добросовестно относилось к обучению. Условно-досрочное же освобождение требует наличия всей совокупности критериев применения этого института.
При условно-досрочном освобождении поведение осужденного, его успехи в труде, обучении должны достигнуть такого уровня, когда станет очевидным, что завершение исправления лица возможно без отбытия всего срока наказания. Закрепление же условно-досрочного освобождения в ч. 1 ст. 113 УИК РФ, думается, создаст определенную путаницу при использовании других поощрительных мер, т.к. вывод о нецелесообразности дальнейшего отбывания наказания в этом случае попросту излишен. Кроме того, законодатель сделал решительный шаг в сторону отказа от трактовки условно-досрочного освобождения как меры поощрения, исключив данный институт из ч. 4 ст. 113 УИК РФ.
Ранее указывалось, что норма ч. 1 ст. 79 УК РФ является поощрительной и носит обязывающий характер по отношению к субъекту применения поощрения (суду), если имеются основание и условие условно-досрочного освобождения. В связи с этим возникает вопрос: выступает ли наличие вышеуказанной обязанности суда доказательством существования у осужденного субъективного права на поощрение в форме условно-досрочного освобождения от отбывания наказания? На первый взгляд, на этот вопрос следует ответить положительно. Данный вывод вытекает из содержания любого правоотношения, в том числе и уголовно-исполнительного, где каждый из субъектов имеет определенные права и несет обязанности, которые корреспондируют между собой. Таким образом, если один из участников правоотношения несет какую-либо обязанность, то другой имеет право требовать ее выполнения. Следовательно, если у субъектов применения поощрения имеется обязанность перед осужденными в виде условно-досрочного освобождения, то лицо имеет право требовать ее выполнения».
Субъективное право - это предусмотренная и гарантированная законом мера возможного поведения субъекта права, включающая как возможность совершать определенные действия, так и возможность требовать определенных действий от обязанных лиц. Как указывает Н.И. Матузов, структурно оно включает в себя четыре элемента: а) возможность положительного поведения управомоченного лица, т.е. право на собственные действия; б) возможность требовать соответствующего поведения от правообязанных лиц; в) возможность прибегнуть к мерам государственного принуждения при неисполнении противостоящей стороной своей обязанности; г) возможность на основе данного права пользоваться определенным социальным благом.
В отношении условно-досрочного освобождения сказанное, по мнению Л.В. Иногамовой, означает, что субъективное право осужденного на получение этой меры составляет: а) возможность своим поведением, добросовестным отношением к труду и обучению показать, что оно начало исправляться; б) возможность при наличии установленных в законе оснований требовать применения к нему условно-досрочного освобождения; в) возможность обращения за содействием или защитой нереализованного права в государственный орган; г) возможность освободиться от отбывания наказания условно-досрочно и пользоваться всеми правами гражданина РФ, с исключениями, обусловленными состоянием судимости.
В подтверждение наличия у осужденного субъективного права на поощрение в форме условно-досрочного освобождения отдельные ученые приводят позицию Конституционного Суда РФ по вопросу о праве осужденного самостоятельно подавать ходатайство об условно-досрочном освобождении.
В соответствии со ст. 363 УПК РСФСР условно-досрочное освобождение применялось судом по представлению администрации учреждения или органа, исполняющего наказание. Следовательно, норма исключала обязанность суда рассматривать просьбу осужденного по данному вопросу. Конституционный Суд РФ признал приведенную статью не соответствующей ч. 3 ст. 50 Конституции РФ, которая предусматривает, что лицо, осужденное за преступление, имеет право на пересмотр приговора вышестоящим судом, а также просить о помиловании или смягчении наказания. Как отмечают Л. Иногамова-Хегай и Э. Казарян, «хотя Конституционный Суд РФ прямо не указал, что осужденный имеет право на условно-досрочное освобождение, он признал за осужденным право обращаться в суд с просьбой о таком освобождении, которую суд обязан рассмотреть».
Учитывая, что в настоящее время право осужденного обратиться с ходатайством об условно-досрочном освобождении закреплено в ч. 1 ст. 175 УИК РФ, вероятно, следовало бы согласиться с авторами, признающими за данным видом освобождения от отбывания наказания характер субъективного права. Но это не совсем так.
Надо полагать, ученые, считающие институт досрочного освобождения под условием субъективным правом, смешивают самостоятельные значения понятия «положительное поведение»: а) как предпосылки исправления осужденного и получения условно-досрочного освобождения; б) как права лица требовать чего-либо не запрещенного законом способом. Применительно к условно-досрочному освобождению последнее, по их логике, означает, что осужденный вправе обратиться в суд с ходатайством об условно-досрочном освобождении при достижении определенного уровня исправления. По конструкции субъективного права это и будет являться правом на собственные действия.
Однако субъективные права, закрепленные в ст. 12-14 УИК РФ, могут быть реализованы осужденным в любое время, не зависимо от каких-либо обстоятельств, условий, в том числе и от поведения заинтересованного лица. Если же признать условно-досрочное освобождение субъективным правом, то с неизбежностью придется констатировать, что исследуемая мера находится вне всякой связи ни с поведением осужденного, ни со сроком отбытого им наказания. Между тем в уголовном законодательстве достижение осужденным определенного уровня исправления и отбытие части срока наказания трактуется как необходимое основание и условие условно-досрочного освобождения.
Стало быть, условно-досрочное освобождение не является субъективным правом осужденного.
Условно-досрочное освобождение, полагает Р.И. Кулиев, - это законный интерес осужденного, а не его субъективное право. Под законным интересом автор понимает «охраняемый законом интерес личности, который не охватывается содержанием ее субъективных прав, но подлежит защите со стороны государства, т.е. речь идет о тех случаях защиты благ и ценностей личности, в отношении которых нет прямого указания закона на их защиту в конкретных ситуациях». При этом, исходя из общих начал и гуманизма уголовного законодательства, возможность условно-досрочного освобождения для осужденного из категории законного интереса должна перерасти в субъективное право.
Более последовательной видится позиция В.И. Селиверстова, по мнению которого законный интерес представляет собой «закрепленные в правовых нормах стремления осужденных к обладанию теми или иными благами, удовлетворяемые, как правило, в результате оценки администрацией учреждений и органов, исполняющих наказания, прокуратурой, судом поведения осужденных во время отбывания наказания». Вместе с тем довольно трудно согласится с его утверждением, что осужденный не может требовать поощрения в виде предоставления дополнительных прав, но «у него имеется законный интерес к поощрению», каковым и является условно-досрочное освобождение. Уже указывалось, что субъекты применения поощрения действительно реализуют поощрительные нормы в одностороннем порядке, но они не вправе, а обязаны их применить, если к тому имеется установленное уголовным законом основание. В отношении же условно-досрочного освобождения сказанное означает, что при наличии основания и условия этой меры суд должен ее применить.
Третий блок, объединяющий подходы к юридической природе условно-досрочного освобождения, содержит взгляды, в основу которых положен такой аспект, как социальное назначение реализации исследуемого института. Условно-досрочное освобождение понимается здесь как: а) один из видов освобождения от наказания, от дальнейшего отбывания наказания, от продолжения отбывания наказания; б) заключительная стадия отбывания наказания в виде лишения свободы; в) замена неотбытой части наказания более мягким видом наказания; г) внесение определенных корректив в обвинительный приговор суда; д) отказ от стабильности обвинительного приговора суда; е) разновидность неопределенного приговора; ж) последняя стадия прогрессивной системы отбывания наказания.
В юридической литературе, особенно в учебной, условно-досрочное освобождение рассматривается как один из видов освобождения от наказания. Для подобного рода утверждений мы не находим веских оснований.
Мы предлагаем критерии разграничения институтов «освобождение от наказания» и «освобождение от отбывания наказания»: первый критерий - постановление судом обвинительного приговора с назначением подсудимому наказания; второй - обусловленное последним состояние судимости лица, длящееся со дня вступления обвинительного приговора суда в законную силу до момента погашения или снятия судимости. Условно-досрочное освобождение отвечает обоим критериям, а следовательно, является одним из видов освобождения именно от отбывания наказания.
Предложение же некоторых ученых об отнесении условно-досрочного освобождения к видам освобождения от дальнейшего отбывания наказания или от продолжения отбывания наказания излишне конкретизирует положение о том, что освобождение осужденного происходит в процессе отбывания наказания. Повторимся, термин «отбывание» предполагает процесс исполнения какой-либо обязанности.
По мнению М.А. Ефимова, условно-досрочное освобождение есть ни что иное, как заключительная стадия отбывания наказания в виде лишения свободы. Как справедливо, на наш взгляд, отмечал О.Ф. Шишов, «такое утверждение логически противоречиво и неправильно», поскольку никакое наказание в период неотбытой части наказания реально не отбывается. Лицо уже освобождено от отбывания наказания условно-досрочно.
При ином подходе к решению данного вопроса в некоторых случаях пришлось бы констатировать, что лицо дважды частично отбывает наказание за одно и то же преступление. Данное обстоятельство объясняется тем, что при отмене условно-досрочного освобождения к наказанию, назначенному по последнему приговору суда, частично или полностью присоединяется неотбытая часть наказания по предыдущему приговору суда (ч. 1 ст. 70 УК РФ). Поэтому признание условно-досрочного освобождения заключительной стадией отбывания наказания в виде лишения свободы противоречит одному из положений принципа справедливости, в соответствии с которым лицо не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление (ч. 2 ст. 6 УК).
Не вполне обоснован и взгляд на условно-досрочное освобождение как на замену неотбытой части наказания более мягким видом наказания. Так, А.Л. Цветинович считал, что в течение неотбытой части наказания «освобожденный продолжает отбывать наказание иного, более мягкого вида, т.к. подвергается существенным правоограничениям, присущим состоянию отбывания наказания».
В этом отношении верной следует признать позицию Л.В. Иногамовой, указывающей, что правоограничения, испытываемые условно-досрочно освобожденным, обусловлены состоянием судимости лица, которая не является наказанием, хотя и неразрывно с ним связана. Не могут быть признаны наказанием и обязанности, возлагаемые судом на условно-досрочно освобожденного, а также требование закона о несовершении лицом преступления в период неотбытой части наказания.
Вряд ли правомерно рассматривать условно-досрочное освобождение как внесение корректив в обвинительный приговор суда. Изменение приговора является прерогативой суда апелляционной, кассационной или надзорной инстанции. Определение же об условно-досрочном освобождении выносит районный суд по месту нахождения исправительного учреждения, при этом ни вид, ни срок наказания не меняются. Первоначальный приговор остается в силе, продолжая действовать до истечения установленных им сроков наказания. Прекращается лишь фактическое исполнение наказания.
По мнению Э.Т. Борисова и П. Доргеева, условно-досрочное освобождение следует признать отказом от стабильности приговора, под которой понимается отбытие осужденным всего срока наказания. Если цели наказания достигнуты ранее того срока, который назначил суд, дальнейшее нахождение осужденного в исправительном учреждении становится нецелесообразным.
В начале прошлого столетия в юридической литературе довольно широко был распространен взгляд на условно-досрочное освобождение как на разновидность неопределенного приговора, сущность которого сводилась к тому, что осужденные могли быть возвращены в общество только после своего исправления.
Для существования указанной позиции имелись веские основания. Дело в том, что уголовное законодательство начала XX в. предусматривало возможность продления первоначально назначенного наказания в виде лишения свободы в отношении несовершеннолетних, не обнаруживших достаточного исправления.
По нашему мнению, совершенно обоснованно в данном случае замечание A.M. Носенко, что возможность продления несовершеннолетнему первоначально назначенного наказания имела своей целью завершение процесса исправления осужденного, в то время как применение условно-досрочного освобождения обусловлено досрочным и частичным достижением этой задачи. Неопределенность при условно-досрочном освобождении, которую некоторые авторы видят в сокращении срока наказания, ранее установленного судом, «имеет чисто внешнее сходство с той неопределенностью, что вытекает из норм о продлении срока наказания, так как ни по основаниям возникновения, ни по своей сущности они не совпадают».
Кроме того, при неопределенном приговоре указывается только минимальный и максимальный сроки наказания. В соответствии же с действующим законодательством подсудимому назначается фиксированное наказание. Данное обстоятельство, однако, не исключает возможности индивидуализации наказания в стадии исполнения приговора, вплоть до условно-досрочного освобождения.
На наш взгляд, отсутствуют достаточно весомые аргументы для признания условно-досрочного освобождения последней стадией прогрессивной системы исполнения наказаний.
Прогрессивную систему можно охарактеризовать как установленный законом порядок изменения условий исполнения уголовных наказаний, улучшающий или ухудшающий правовой статус лица в зависимости от его поведения.
О.И. Бажанов определяет ее несколько иначе. Прогрессивная система, по его мнению, представляет собой «определенный, точно регламентированный порядок исполнения лишения свободы с классификацией и раздельным содержанием осужденных в разных видах ИТУ, при котором для осужденного изменяются условия отбывания наказания в лучшую (либо в худшую) сторону в зависимости от его исправления (либо неисправления) с предоставлением возможности досрочного освобождения, с организацией помощи освобожденному (патронат) и установлением за ним наблюдения и надзора».
Отнесение надзора за условно-досрочно освобожденными к прогрессивной системе в качестве ее элемента, на первый взгляд, представляется небезынтересным, поскольку после условно-досрочного освобождения лицо может оказаться в неблагоприятной криминогенной среде, которая, в свою очередь, возможно, явится катализатором совершения нового преступления, и тогда положительные результаты исправления осужденного, достигнутые в процессе отбывания наказания, будут сведены на нет.
Однако более убедительна позиция Ю.М. Ткачевского, в соответствии с которой подобное понимание прогрессивной системы противоречит ее сущности, состоящей в изменении осужденному карательного содержания исполняемого наказания, в первую очередь режима в сторону его усиления или ослабления, что невозможно при условно-досрочном прекращении исполнения наказания.
Прогрессивная система исполнения уголовных наказаний реализуется в одной из четырех форм: в рамках одного и того же исправительного учреждения; в изменении вида исправительного учреждения; в замене лишения свободы более мягким видом наказания; в осуждении лица за совершение преступления в процессе отбывания наказания. Каждый из перечисленных вариантов осуществляется исключительно посредством изменения режима содержания осужденного, естественно, в зависимости от поведения последнего. При условно-досрочном освобождении режим исполнения наказания изменяться не может, т.к. лицо уже освобождено от отбывания наказания. В случае совершения лицом преступления в период неотбытой части наказания и отмены условно-досрочного освобождения карательно-воспитательное воздействие будет реализовываться через привлечение лица к уголовной ответственности, а не путем изменения режима исполнения наказания. При отмене рассматриваемой меры за нарушение лицом общественного порядка, за которое ему назначено административное наказание, или же злостное уклонение от обязанностей, возложенных на него судом, имеет место отмена условно-досрочного освобождения и возврат к исполнению неотбытой части первоначально назначенного наказания, но никак не изменение режима исполнения последнего. Следовательно, условно-досрочное освобождение не является последней стадией прогрессивной системы исполнения наказаний.
К четвертому блоку, объединяющему подходы к юридической природе условно-досрочного освобождения, относятся точки зрения, отражающие отраслевую принадлежность исследуемого института. В соответствии с ними регламентация условно-досрочного освобождения отнесена к той или иной отрасли права.
Определение юридической природы условно-досрочного освобождения как вида освобождения от отбывания наказания, по мнению П.М. Малина, предопределяет регулирование этой меры исключительно нормами уголовного права.
Очевидно, что регламентация досрочного освобождения под условием не ограничивается лишь материальным правом. Условно-досрочное освобождение регулируется также уголовно-исполнительным (ч. 1,2 ст. 175 УИК РФ) и уголовно-процессуальным (ч. 4 ст. 397 УПК РФ) законодательствами.
Из аналогичных соображений не представляется возможным согласиться с утверждением Н.А. Беляева, в соответствии с которым условно-досрочное освобождение отнесено исключительно к области уголовно-исполнительного права. Юридическим фактом, порождающим уголовно-исполнительные правоотношения, как он считал, является не только обвинительный приговор суда, но и определение этого органа об условно-досрочном освобождении.
Иного взгляда придерживается Ю.М. Ткачевский. Подобная позиция, отмечает автор, противоречит сути условно-досрочного освобождения, осуществление которого прекращает исполнение наказания, а следовательно, и действие норм уголовно-исполнительного права; контроль же за условно-досрочно освобожденными находится в сфере административного права.
Такого рода суждения представляются достаточно спорными. Действительно, определение суда об условно-досрочном освобождении прекращает реальное исполнение наказания. Однако сведение предмета уголовно-исполнительного права к правоотношениям, возникающим только в процессе исполнения/отбывания наказания, вряд ли обосновано. К области регулирования уголовно-исполнительного законодательства, на наш взгляд, следует относить и те отношения, которые находятся в тесной взаимосвязи, сопутствуют отношениям по поводу исполнения отбывания наказания.
Полагаем, что постпенитенциарный контроль, за лицами, освобожденными условно-досрочно, также входит в предмет уголовно-исполнительного права, т.к. он способствуют закреплению результатов исправления осужденного, достигнутых в процессе отбывания наказания. Подтверждением отнесения надзора за условно-досрочно освобожденными к предмету уголовно-исполнительного права служат нормы раздела восьмого УИК РФ, регламентирующего контроль за условно осужденными.
Таким образом, досрочное освобождение под условием является комплексным, межотраслевым институтом, поскольку его правовое регулирование осуществляется на основе норм нескольких отраслей права (уголовного, уголовно-исполнительного, уголовно-процессуального).
Среди ученых нет единой позиции и по вопросу о понятии условно-досрочного освобождения. Дефиниции досрочного освобождения под условием, содержащиеся в юридической литературе 70-80 гг. прошлого столетия, вряд ли применимы в условиях сегодняшних реалий. Одни из них неактуальны в результате изменения уголовного законодательства. Например, Г.Д. Коробков в своем определении условно-досрочного освобождения указывает, что эта мера подлежит применению в случае, если осужденный доказал свое исправление. Сейчас досрочное освобождение под условием применяется при достижении осужденным определенного уровня исправления. С другими определениями условно-досрочного освобождения, носящими более обобщенный характер, также нельзя согласиться. Так, по мнению Н.А. Сперанского, условно-досрочное освобождение есть «условное освобождение осужденного от дальнейшего отбывания наказания до истечения срока, назначенного приговором суда». Отметим, освобождение осужденного является не условным, оно реально, но предоставляется под определенными условиями.
Определения условно-досрочного освобождения современных авторов также не всегда отражают полностью его сути. К примеру, С.Г. Барсукова понимает под условно-досрочным освобождением специальную меру уголовно-правового характера стимулирующего воздействия на осужденного, целью которой является оказание содействия его исправлению и приспособлению к условиям общежития путем образования, усиления и укрепления импульсов, сдерживающих от дальнейшей преступной деятельности.
На наш взгляд, налицо излишне общий характер рассмотрения условно-досрочного освобождения как стимулирующей меры уголовно-правового характера. Поэтому попытку вывести на этой основе его определение нельзя признать удачной, т.к., к примеру, замена неотбытой части наказания более мягким видом наказания будет также содействовать исправлению осужденного.
Полагаем, что условно-досрочное освобождение - это комплексный межотраслевой институт, регулирующий досрочное освобождение от отбывания наказания осужденного под условием выполнения им в течение оставшейся неотбытой части наказания установленных законом требований.
Автор: Горшенин А.А.