23.01.2012 2675

Развитие социальной организации Калмыкии в XVII-XIX вв.

 

Калмыки (самоназвание - ойраты) как этнос сформировались в верховьях Енисея и в Прибайкалье, откуда они были переселены в Западную Монголию (Алтае-Хангайское нагорье) Чингисханом. Предками калмыков были западные монголы ойраты. До XII в. Памятники, относящиеся к формированию этой народности, локализуются в основном в Прибайкалье и верховьях Енисея. В ХП-ХШ вв. ойраты перемещаются на территорию современной Западной Монголии и примыкающие к ней районы Алтая и Средней Азии. С начала XIII века они вошли в состав империи Чингисхана, и их дальнейшая история тесно переплетается с тем наследием, которое осталось на мировой геополитической, религиозной, культурной карте после монгольских походов. Кроме участия в войнах Чингисхана в составе авангарда монгольских войск, ойраты сыграли важную роль в установлении империи Хулагуидов (но имени Хулагу, сына Толуя, младшего сына Чингисхана) в Персии в середине XIII в. С конца XIII в. их роль в Центральной Азии увеличилась, и в 1408 г., в знак признания их силы и влияния, три главных ойратских князя получили высшие китайские титулы. В разные периоды средневековья калмыки подчинили себе огромную территорию от Монголии до Ирана, от Сибири до Тибета. В течении XV в. они дважды объединяли Монголию под своей властью, в 1449 г., разгромив императорскую армию, они могли захватить Пекин, но ойраты не осмелились занять практически беззащитный город, а чуть позже без выгоды для себя отпустили плененного императора.

В истории Центральной Азии государство ойратов было известно как «союз четырех»: ойраты состояли из объединения четырех крупных родов джунгаров, дербетов, торгоутов и хошоутов. Ввиду стремления джунгар-ских ханов подчинить себе всех ойратов, часть ойратов решила отделиться и создать свои государства. Эта часть ойратов двинулась на запад и осела на Нижнем Поволжье. Другие ойраты - хошоуты - в 30-х гг. XVII в. двинулись на юг, и в 1642 г. покорили Тибет. Именно благодаря калмыцкому племени хошоутов Далай Ламы, начиная с Великого Пятого (Нгаванг Гья-цо, 1617- 1682), стали религиозными и светскими главами Тибета. Хошоутское ханство в Тибете существовало до 20-х гг. XVIII в. После ухода торгоутов, части дербетов и хошоутов оставшиеся ойраты создали Джунгарское ханство. Будущие российские калмыки после примерно 40 лет странствий по Сибири и Приуралыо вновь оказались на той же широте, что и у себя на родине, в Джунгарии. Соседями калмыков в Поволжье вновь стали мусульмане, как и в Центральной Азии. Возник вопрос о выработке надежных отношений с «белым ханом», т.е. Российским императором, и определить свое место на административной и военно-политической карте новой родины. Калмыцкое ханство возникло в ЗОх-40-х гг. XVII в., и почти сразу же стало оказывать большое влияние на все процессы, имевшие место в районе Прикаспия, степного Предкавказья, Северного Кавказа.

В XVII веке в среде калмыцких нойонов и тайшей начались разногласия, некоторая часть из них возникла идея откочевки на новые земли. После нескольких пробных переговоров посольство дербетских тайшей в 1608 году было принято русским царем Василием Шуйским и в ответ на их просьбу о принятии русского подданства, выделения мест для кочевания и защиты от Казахского и Ногайского ханов получило полное согласие. Первая шерть (присяга на верность) была принесена в 1607 году. Процесс добровольного вхождения в Россию был завершен шертью 1657 года, данный всеми тайшами одновременно, впервые провозгласившей «вечное подданство и послушание» русскому царю и обязательство служить в русской армии по его призыву. С этого момента начинается новая страница в истории калмыцких племен и калмыцкого ханства, которая будет более подробно рассмотрена нами ниже.

Ойраты в XII-XIV вв. были христианами-несторианами. Близость идей христианства и буддизма позволила буддизму в достаточно короткий срок распространиться и утвердиться между воинственными кочевниками в течении XIV - XV вв. Несмотря на умиротворяющий эффект новой религии, калмыки продолжали активную внешнюю политику. Исторически сложилось так, что ойраты оказались западным заслоном монголо-буддийского мира, и именно на ойратских границах остановилась волна распространения ислама в XV-XVI вв. Даже само тюркское слово «калмык», по мнению ряда ученых, означает «те, кто остался язычником», «те, кто не принял ислам». Несмотря на неприятие ислама как религии, ойратские ханы высоко ценили образованность и особенно предприимчивость мусульман, часто давали им ответственные поручения. Например, ойраты использовали мусульман в своих поездках в Китай как торговых агентов, иногда они были толмачами и даже послами от ойратов к русским.

Ойратам удавалось настолько сглаживать межконфессиональные трения и снимать межэтническую напряженность, что мусульманские народы почитали за благо сближаться с ойратами и призывать их в третейские судьи. «Не раз в истории Центральной Азии случалось так, что именно союз с калмыками определял жизнестойкость государств. И даже в Лхасе особым почетом пользовались эти воинственные и степенные степные ханы».

Войдя добровольно в состав России, оказавшись вдали от Тибета, калмыки продолжали следовать буддизму. Некоторое распространение среди них получило православие, особенно у перешедших в казачество. Буддизм, благодаря конформизму и открытости, вошел в мирное сосуществование с православием.

Калмыки по своему происхождению принадлежат к западной ветви монголов и в пределах Поволжья впервые появились в XVII в. Оставив свою родину - Джунгарию, они, под предводительством своего хана Хо-Юрлука, двинулись на север и в 1630 г., ворвавшись в Европейскую Россию, заняли обширное степное пространство по правую сторону низовья Волги, подчинили своей власти кочевавших здесь татар, туркмен, ногайцев, эдшикульцев, эдисанцев и других народцев и начали свои разбойничьи набеги на русские поселения. В один из таких набегов хан Хо-Юрлук напал на Астрахань, мечтая восстановить Золотую орду, но был убит. Калмыки поняли, что бороться с Московским государством им не под силу, и должны были признать верховным своим повелителем великого Московского государя и дать шертную запись, по которой обещались «быть у Московского царя в вечном послушании». Однако послушание оказалось фиктивным. Почти полтора века калмыки продолжали делать нападения на русских, «грабили их, брали в полон и учуги разоряли». Все Поволжье - до Самары и Симбирска - страдало от калмыцкой орды. Только с 1771 г., когда русское правительство разместило в кочевьях орды постоянные воинские команды, строго ограничило самодержавие ханов и подчинило их контролю русской администрации, организованные разбои прекратились. Но калмыки, недовольные таким порядком вещей, под предводительством своего хана Убаши в том же году огромной частью своей орды покинули пределы России и бежали к себе на родину, в Монголию; фактически осталось не более 5000 семей, или кибиток, живших по правую сторону Волги и, по случаю разлива реки, не успевших присоединиться к беглецам.

В своем продвижении по степям на северо-запад калмыки столкнулись с интересами раньше занимавших эти степи различных племен кочевников, в том числе враждебных России ногайцев и казахов (которых именовали в России киргизкайсаками), и вступили с ними в соперничество. У России и пришедших сюда калмыков оказались общие враги, и в последующем она очень удачно использовала этот фактор для подавления непокорных и усиления своей власти в регионе.

Калмыки, кочевавшие между Яиком и Волгой, признали свое подчинение России, ощутив ее силу после вооруженных столкновений. Еще в период правления царя Михаила Федоровича некоторые калмыцкие тайши (князьки - главы родов) прислали к нему послов с просьбой принять их народ под свою руку и разрешить торг с русскими городами, на что и получили принципиальное согласие. При Алексее Михайловиче в 1655 году вассальные отношения укрепились. От калмыков потребовали заложников (аманатов), присяги на верность (шерть) и удаления на левый берег реки Яик. Часть осталась кочевать в астраханских, уфимских и саратовских степях. Их тайши давали шерть в 1661 и 1673 годах. Присяга представляла собой следующую процедуру: «Целовали бога своего бурхана (т.е. статуэтку Будды) и молитвенную книгу Бичин, и четки и саблю на свою голову и к горлу прикладывали, клянясь верно служить, государское повеление исполнять и ходить войной, на кого государь укажет, а на русских людей не нападать и в полон их не брать, рыбных учугов по Волге не разорять, мурз и татар едисанских, ногайских и др. от воровства унимать; с турецким султаном, кизыльбашским (персидским) шахом, крымским ханом, азовским беем, темрюками и кумыками не ссылаться и в соединении с ними не быть».

С момента прихода калмыков в Предкавказье (XVII в.) русское правительство сохраняло с ними дружественные отношения, что было очень важно для охраны южных границ России, страдавших от набегов враждебных империи народов. Российские власти действовали осторожными мерами, постепенно вмешиваясь во внутренние дела кочевников. Следует указать, что впоследствии, когда кочевники полностью перешли под административное управление кавказских властей, в циркулярах верховной власти постоянно указывалось, чтобы при руководстве «инородцами» учитывались их древние обычаи и традиции.

Первым народом, попавшим под влияние российской администрации, как раз и стали калмыки. Административное оформление пребывания Калмыкии в составе России за более чем 300-летнюю ее историю неоднократно менялось. С 1664 по 1771 гг. существовало Калмыцкое ханство во главе с ханом, а позднее с наместником, признававшее над собой власть русского царя. Так, 5 сентября 1710 года был подписан договор «О подданстве хана Аюки со всеми тайшами и с людьми его российскому государю», где с российской стороны в качестве полномочного представителя российского государя выступал губернатор Петр Матвеевич Апраксин. В соответствии со статьями договора Аюка обязывался служить государю и уже служит и за это получает жалованье. Аюка должен кочевать (жить и служить) на определенной территории - «от реки Волги отходить никуда не будет», а по приказу астраханского губернатора должен немедленно выступать в поход со своими вооруженными отрядами. В ответ на указ государя Аюка брал на себя обязательства перекочевать с частью его людей на зиму на Дон, чтобы оказать содействие в защите Российского государства от набегов «кубанских и воровских донских казаков». Одновременно калмыкам запрещалось переходить на правый русский берег Волги. Если кто-либо из подвластных Аюки предпримет набег на российские уезды, расположенные на правом берегу Волги, то виновные должны были выдаваться русским властям головой.

В 1771 г. часть калмыцких тайшей, недовольная все более усилившимся гнетом со стороны правительства России, ушла в Джунгарию, уведя с собой около 125 тысяч калмыков. Большая их часть погибла в пути. Калмыцкое ханство было ликвидировано, его территория включена в Астраханскую губернию, которой управляла экспедиция калмыцких дел при канцелярии астраханского губернатора. Оставшиеся в составе России девять калмыцких улусов (шесть торгоутских, два дербетских и один шощеутовский) управлялись каждый собственным тайшой, при котором имелся русский пристав. Каждый из улусов делился на несколько аймаков, во главе которых стояли зайсанги, каждый аймак делился на хогоны, состоявшие из нескольких кибиток.

Земля, по которой кочевали калмыки, принадлежала государству. Границы их кочевий долгое время не были определены русскими властями. Но 27 сентября 1800 года последовал Высочайший Указ императора Павла I «коим повелевалось: Калмыцким Малого и большого Дербента владельцам и другим, калмыцким же орд владельцам и чиновникам с народом их, в Астраханской губернии кочующим. Всемилостивейше жалуем во владение все те земли от Царицина по рекам: Волге, Сарпе, Салу, Манычу, Куме и взморью и словом все те земли, на коих до ухода за границу калмыки имели свое кочевье, исключая тех, кои по уходе именными указами пожалованы». Таким образом, земли, по которым кочевали калмыки, остались в государственной собственности. Как видно из вышеприведенного Указа, ни границы, ни состав пожалованных калмыкам во владение земель не были определены. Этот документ не имел должных юридических последствий, так как калмыки не получили межевых документов, закрепляющих их владельческие права на землю.

Причины сложностей выполнения этого Указа отмечал князь Цициа-нов в циркуляре от 12 июня 1803 года. «Земли в том пространстве, в каком назначены они были Калмыками в указе 27 сентября 1800 года, отдать им никак не можно: 1) потому, что прежних границ и урочищ, по коим владели ушедшие из России Калмыки, ныне отыскать нельзя и одно отыскание сих урочищ бесплодно и со вредом самим Калмыкам продолжилось бы многие годы; 2) потому, что сих земель многие уже розданы в частное владение».

Князь Цицианов также сообщал, что многие из тех земель, которые раньше занимали калмыки, заселены ногайцами и туркменами, а также на них находятся поселения государственных и помещичьих крестьян. К тому же бывшая территория калмыцких кочевий входила в состав земли Войска Донского и принадлежала Саратовской губернии. Калмыки, которые находились на территории Войска Донского, самовольно ушли в Астраханскую губернию. Как видно из рескрипта военного губернатора Кнорринга, по причине «беспорядкам вкоренившимся в правлении войска Донского». Павел I не усмотрел в их уходе ничего страшного. Самое главное, считал он, чтобы они оставались подданными России. Русские власти приложили ряд усилий вернуть ушедших калмыков, но силовые методы применены не были. Пожелавшие остаться калмыки были причислены к Малому Дербенту. С Дона в Астраханскую губернию перекочевало 1570 кибиток. В дальнейшем четких распоряжений императорской власти не последовало. Калмыки продолжали кочевать по указанной территории. Их численность на тот период составляла 13 тыс. кибиток. Всего же кочующих в Предкавказье калмыков было «более 25000 кибиток». После ухода калмыков с территории войска Донского по причине нежелания подчиняться казачьему начальству, они получили следующие привилегии: 1. Избирать себе начальника; 2. Быть независимыми от Донцов; 3. Зависеть прямо от Государя; 4. Переписываться прямо с ним; 5. По делам иметь сношение с Иностранной Коллегию, как то прежде было; 6. По землям и прочим надобностям с генерал-прокурором.

Русское правительство с момента прихода калмыков в Предкавказье до их побега в Китай (1771 г.) не вмешивалось в их внутреннее управление. Во главе народа стояли представители знати: ханы, наместники ханов. Именно с ними русские власти вели все переговоры. В дальнейшем власть была передана нойонам - владельцам улусов. До 1724 правители калмыков назывались тайшами, хотя российскими властями был введен специальный титул - наместник ханства. Однако вскоре титул хана был снова возвращен, но должность перестала быть наследственной, а стала выборной - хана стало назначать русское правительство. В помощь ханам был учрежден Совет - Зарго, состоявший из 8 человек. Члены Зарго - заргаги - являлись советниками хана по наиболее важным внутренним и внешним делам. С течением времени российскими властями власть калмыцких правителей стала существенно ограничиваться. Это проявлялось прежде всего тем, что право назначать членов Зарго стало принадлежать российской администрации. Кроме того, при совете находился русский чиновник, разрешавший спорные вопросы. Члены совета стали получать жалованье по 100 руб. в год, что еще раз подчеркивает административную подчиненность членов Зарго российским властям.

В дальнейшем совет был совсем упразднен. Надзор за калмыками осуществляло ведомство Астраханского Калмыцкого правления. А непосредственное управление калмыцким народом осуществляли приставы, должность которых была введена в 1801 году.

Таким образом, утверждение русской власти над калмыками прошло ряд этапов. В 1786 г. были взяты в казенное ведомство калмыки Дербетовского, Багацохуровского и Эркстеневского улусов. В дальнейшем они были причислены к войску Донскому с целью несения ими казачьих обязанностей. С 1800 года начались значительные перемены в управлении калмыцким народом. С целью создания четкой организации управления калмыками власти назначили чиновника из Коллегии иностранных дел, который непосредственно подчинялся астраханскому военному и гражданскому губернаторам. Так, 30 сентября 1800 года «К делам Калмык и других Азиатских народов от Коллегии иностранных дел был определен коллежский советник Макаров». Его деятельность регламентировалась исходя из установки о том, что народы Предкавказья - вассальные подданные по отношению к империи. Эта была реальная оценка дел в регионе.

В 1800 году последовали и грамоты, касавшиеся восстановления Зарго, назначения наместника ханства и утверждения Ламы (высшее духовное звание у калмыков). Наместником калмыцкого народа был назначен Чучей Тундутов - самый влиятельный владелец. Правительство также восстановило совет - Зарго, решавший дела в соответствии с нормами обычного права калмыков. Однако члены совета, как и прежде, поступали на службы русскому императору в качестве чиновников, с годовым жалованием в 100 руб. серебром. В случае возникновения разногласий в Зарго, их рассматривал императорский чиновник. Таким образом, калмыцкое ханство постепенно становилось частью Российской империи.

Русские власти не ограничились назначением наместника ханства. Под контроль правительства попало и назначение Ламы - высшего духовного лица. Вмешательство российской администрации в духовную жизнь калмыков выражалось в том, что и в дальнейшем Ламу назначал не Далай-Лама в Тибете, а русские власти.

При императоре Александре I власть наместника ханства была несколько ограничена. Он стал подчиняться астраханскому военному губернатору. В области правления калмыки были отделены от кабардинцев, туркмен и ногайцев. Им был назначен отдельный Главный пристав.

Следующие изменения в управлении калмыками связаны с административными преобразованиями 20-х гг. XIX в. В 1822 году Кавказская губерния стала Кавказской областью с центром в г. Ставрополе. Калмыцкий народ, находившийся до этого в ведении Министерства иностранных дел, был передан в ведение Министерства внутренних дел, чем преследовалась цель постепенного введения управления калмыцким народом в состав общего губернского управления. С этой же целью были разработаны «Правила для управления калмыцким народом», утвержденные императором 10 марта 1825 года. Согласно Правилам «Главное в Астраханской губернии и Кавказской области принадлежит Министру Внутренних Дел. Министерство же назидает вообще за благосостоянием Калмыцкого народа, охраняет его права и пользы; Предметы сии и случаи могут заключаться: а) в перемене или установлении нового управления и порядка; б) в делах или до назначения улусу нового управления относящихся; в) в тяжбах между владельцами или др. Калмыками и на Калмыков от людей иного ведомства на сумму свыше 1000 рублей». Министерство внутренних дел также занималось назначением пристава, а Главноуправляющий на Кавказе следил за управлением и благосостоянием калмыцкого народа.

Областное управление сосредоточивалось в Астрахани, в Комиссии калмыцких дел, которая находилась под председательством Гражданского губернатора и состояла из вице-губернатора, главного пристава при калмыцком народе, губернского прокурора и двух депутатов из калмыцкого народа: один из владельцев, другой - от духовенства, но по назначению народа.

Власть Комиссии была главным образом распорядительная, но вместе с тем она занималась и судебными делами, решения по которым принимались в Зарго, но не устраивали судящихся калмыков. Эти дела ограничивались суммами от 400 до 1000 руб. В случае недовольства решением Зарго, дело разбиралось в Министерстве внутренних дел. Комиссия также рассматривала дела по управлению аймаками, разбирала несогласия между зайсангами. Таким образом, шло постепенное подчинение внутренней жизни калмыцкого народа. В «Правилах по управлению калмыцким народом» было установлено, что такая политика имела целью «для достижения предполагаемых выгод от введения Калмыков постепенным образованием в состав общего гражданского управления», т.е. полного подчинения калмыцкого народа Российской империи.

Для более удобного управления кочевыми калмыками были образованы местные органы власти - улусные управления. Основное улусное управление было сосредоточено в руках нойонов-владельцев, а в казенных улусах - в руках местных властей, которые заведовали хозяйственно-административной частью. Они не имели права вмешиваться во внутреннее управление калмыков. В дальнейшем они будут названы попечителями, следящими за благосостоянием народа, находившимся в его управлении.

Российские власти не отстраняли от управления и духовенство, в ведении которого находились «дела до веры и совести касающиеся, дела по несогласиям супружеским и дела между родителей и детей». Несмотря на фактическое подчинение жизни калмыков русскому законодательству, в «правилах» подчеркивалось: «Все вообще дела по предметам, до духовного разбирательства или до Гражданского суда подлежащим, производятся и решаются по древнему Калмыцкому Уложению обычаям и обрядам». Таким образом, Правила 1825 г. усилили роль представителей правительства в управлении калмыками, которое на две трети было составлено из царских чиновников, и уточнили административные функции калмыцких владельцев и улусного управления. Но они не затронули отношений калмыцких владельцев и зайсангов к подвластному им населению, а также традиционное право калмыцкого народа.

Правила 1825 года, касавшиеся управления калмыками, не оправдали возлагаемых на них надежд. На это обращали внимание ряд дореволюционных авторов. Так, СВ. Фарфоровский отмечал, что «этот порядок управления калмыками не оправдал возлагаемых на него ожиданий. Калмыки, видимо, беднели и вырождались». Подобное отношение к этому законодательному акту высказал Ф. Бюллер, справедливо заметив, что «самый порядок учрежденного над ними управления оказался неудачным к применении, несогласным ни с положением народа: ограничение прав суда Зарго и вмешательство в управление Калмыками властей им дотоле чуждых». Этим же исследователем были отмечены причины неудовлетворительного управления калмыками: 1) медленность в производстве дел, которые поступали во множестве и по запутанности своей требовали зрелых соображений; 2) Главный пристав пользовался властью, которой не положено было твердых ограничений, и имел возможность употреблять ее во зло, действуя то пристрастно, то опрометчиво»«. Таким образом, отечественными исследователями было подчеркнуто негативное влияние Правил 1825 года на внутреннее управление калмыками.

Бедственное положение калмыков, обнищание которых происходило довольно быстрыми темпами, вынудило царское правительство Указом от 2 августа 1827 года командировать сенатора Энгеля для выявления причин подобного положения народа. В выводах, представленных им, был и такой: порядок управления, начала коего не соответствовали ни положению его, ни предрассудкам, временем укоренившимися. Русская администрация старалась законодательными мерами исправить существующее положение. Под руководством астраханского военного губернатора Пяткина было составлено новое положение и учреждено попечительство над калмыцким народом, утвержденное 24 ноября 1834 года и вступившее в законную силу с 1 января 1836 года. Согласно Положению главное управление калмыками по-прежнему предоставлялось Министерству Внутренних Дел, местное Губернское Управление составляли: Астраханский военный губернатор и Главный Попечитель калмыцкого народа. Кроме того, был учрежден Совет Калмыцкого управления, состоявший под председательством Главного Попечителя, двух его товарищей, одного асессора из нойонов (владельцев) и двух депутатов из сословия зайсангов. Совет, как распорядительное управление, заведовал всеми делами. На правах судебной инстанции второй степени был суд Зарго, состоявший из председателя, двух советников, определяемых от Правительства и двух асессоров из нойонов. Делами, относившимися к религии, заведовало, как главное судебное место для духовных дел калмыцкого народа, Ламайское Духовное Управление, состоявшее под председательством Ламы из четырех членов калмыцкого духовенства.

«Положение об управлении калмыцким народом» 1834 года установило административное устройство Калмыкии в составе семи улусов (Ба-гацохуровский, Эркетеневский, Хошоутовский, Малодербетовский, Боль-шедербетовский, Яндыковский, Харахусовский), аймаков и хотонов.

Улусы делились на владельческие (возглавлялись владельцами) и казенные (возглавлялись правителями).

Таким образом, Положение 1834 года ограничило власть нойонов и зайсангов. Их феодальным правам был нанесен серьезный удар. Несмотря на то, что нойоны сохранили свои права на владение улусами, сами они были поставлены под контроль царских чиновников. Однако, как отмечается многими из исследователей, положения закона 1834 года трудно выполнялись и были далеки от действительных отношений, господствующих в Калмыцкой степи, и в значительной степени остались на бумаге.

Негативное отношение к влиянию политики русских властей высказывали в своих записках многие современники. Так, Я.П. Дуброва и П. Ланко связывали обнищание калмыков с результатами русского попечительства, считая, что попечители действовали только в своих корыстных интересах. Однако, наверное, не стоит придерживаться столь категоричной точки зрения. Русское правительство различными законодательными мерами старалось улучшить экономическое положение народа, но некоторые чиновники злоупотребляли своим положением, что было характерно для царской России. Скорее, следует согласиться с мнением современных исследователей по поводу оценки ими закона 1834 года. Он только ограничил привилегированные права высших слоев калмыцкого общества. Важную роль в жизни калмыков стала играть система попечительства. В трех улусах, согласно этому положению, были созданы три ярмарки, помимо уже существовавших. Местная администрация заботилась о здоровье калмыков. С этой целью принимались следующие меры: оспопрививание, предупреждение и пресечение различных заболеваний. Все эти меры также должны были исполняться местными властями.

С 1837 года должности попечителя калмыцкого народа и председателя Астраханской палаты государственных имуществ соединились в одном лице. С этого времени управление кочевниками перешло в Министерство государственных имуществ.

Российское правительство своими дальнейшими законодательными мерами старалось улучшить жизнь в калмыцком обществе. С этой целью в 1847 году было издано новое «Положение по управлению калмыцким народом», утвержденное 23 апреля 1847 года, действовавшее вплоть до 1917 года.

Положением 1847 года российские власти приблизили калмыков к полноправным гражданам империи. Русская администрация постепенными законодательными мерами старалась стереть сословные различия в калмыцком обществе и приблизить калмыков к сословию государственных крестьян. Подобные меры правительства были связаны с привлечением кочевников к оседлому образу жизни. Хотя «Положение» 1847 года предусматривало и нормировало исключительно кочевой образ жизни калмыков, но реально российская администрация на местах постепенно приспосабливало их к оседлости.

Положением 1847 года признавалась иерархичность кочевого общества, уделялось особое внимание привилегированным сословиям.

«Нойоны-владельцы улусов и члены их семейств, поступающие в военную или гражданскую службу, принимаются наравне с дворянами». Безаймачные зайсанги приравнивались к «личным почетным гражданам», тем самым знать привлекалась к управлению своими соплеменниками, но в качестве российских чиновников. Особое внимание местные власти уделяли привлечению кочевников к занятию земледелием: в случае перехода к оседлости зайсанги безаймачные приравнивались к аймачным зайсангам.

На местах были созданы органы самоуправления - улусный и аймачный сходы. Состав и компетенция этих сходов совпадали в основных своих чертах у улусного с волостным сходом, у аймачного - с сельским. Власть нойонов была ограничена. Главную роль в управлении улусом стал играть попечитель, который, однако, согласовывал все распоряжения с владельцем этого улуса. Произвол власти нойонов и зайсангов был ограничен запрещением «продавать, закладывать и дарить подвластных им Калмыков».

Законодательно были четко определены повинности, как денежные, так и натуральные, шедшие на содержание административного аппарата и в пользу российского государства. Денежные повинности составляли уплачиваемый с каждой кибитки сбора размере 8 руб. 15 коп. серебром в год. Часть суммы шла на содержание управления, а остатки в общественный капитал калмыков. Натуральные повинности в пользу российского государства заключались в следующем:

1. Наряд подвод для чиновников улусных управлений и вообще лиц, командируемых в улусы по делам службы и для арестантов.

2. Поставка кибиток для помещения улусных управлений с чиновниками и казачьими командами при кочевке в таких местах, где не устроено улусного дома, и доставление им зимою материалов для топлива, какой, где в употреблении у калмыков.

3. Наряд Калмыков в случае надобности, для содержания в улусах пикетов.

4. Наряд ежегодно 200 калмыков для кордонной службы на линию, занимаемую Астраханским казачьим войском.

5. Наряд рабочих для починки дорог и для лесоразведения.

Таким образом, система управления калмыками была четко разработана и введена в действие на долгое время. Она выражалась прежде всего в административной опеке над ними.

Система приставств. Первые административные преобразования у кочевых народов степного Предкавказья были проведены в начале XIX в. Другими административными преобразованиями, касавшимися управления в первую очередь кочевыми народами, стало введение системы приставств. Одним из первых народом, у которого была введена такая система, стали ногайцы, относимые к так называемым кочующим внутренним инородцам, находившиеся во введении Кавказского генерал-губернатора, а с 1802 г. - государственной коллегии иностранных дел. Непосредственное же управление ими возлагалось на Главного пристава и подчиненных ему частных приставов, назначаемых русской администрацией, которые в своей деятельности руководствовались Инструкцией от 28 мая 1802 г.

Согласно зафиксированным положениям в «Учреждении для управления Кавказской Областью» все инородцы в Кавказской области подразделялись на внутренних и внешних. К внутренним инородцам относились те, кто обитал в пределах Области - ногайцы и другие, «управляемые особенным Начальством, на основании их степных обычаев и обрядов, и на основании особенных об них правил». Внешние или залинейные инородцы - те, кто не входил в состав Общего Управления - обитавшие на правом берегу реки Терека и Малки. Все инородческие племена, как было указано выше, состояли в управлении Главного Пристава, который являлся одновременно членом Областного Совета и подчинялся общему Областному Управлению. Подчиненные ему частные Приставы осуществляли непосредственное управление в кочевьях.

С 1802 г. Главным приставом кочующих народов был назначен И.М. Макаров, которому подчинялись, приставы, осуществляющие непосредственное управление народами. В государственном архиве Ставропольского края хранится рапорт пристава Корнилова Главному приставу кочующих народов о социальном, политическом и экономическом состоянии народов приставства. Как видно из этого рапорта, в самом начале своей деятельности приставы изучали род занятий, социальные отношения, обрабатывали данные о численности кочующих инородцев. Производили следствия по правонарушениям у подведомственных им народов, вели переписку с органами административного управления Кавказской области.

Согласно Инструкции от 28 мая 1802 г. приставы, назначаемые преимущественно из русских офицеров, ознакомившихся с обычаями и характером горцев, но «для племен, более других известных своеволием и дикостью нравов избираются в приставы благонадежные и достойнейшие из них», должны были:

1.Приводить в исполнение распоряжения начальства, касающиеся до управления их народа.

2.Охранять общества от внешних враждебных покушений, употребляя для того самих жителей.

3. Наблюдать за внутренним спокойствием, обуздывая своеволие или неповиновение, и преследуя людей не благонадежных.

4. Заботиться о внутреннем благоустройстве и возможном улучше- нии состояния жителей.

5. Наблюдать, чтобы спорные дела решались справедливо,по существующим народным обычаям, лицами, которым предоставлено это право.

6. Наблюдать, чтобы лица, содействующие ему в управлении, исполняли свои обязанности и имели должное от жителей уважение.

7. Разрешать незначительные спорные дела, которые ранее по обычаю находились во введении ламайского духовенства. Более важные случаи должны были разрешаться при посредстве пристава. За уголовные преступления виновные, согласно Инструкции, должны предаваться военному суду.

8. В случае несогласия или жалобы на решения духовных дел ламой, приставу предоставлялось право разбирать их в присутствии нескольких духовных лиц. В полном повиновении приставам находились старшины, избираемые в основном из числа коренного населения, на которых, согласно Инструкции, возлагались полицейские функции.

Ведомству Главного Пристава принадлежали «следующие орды: а) Ногайцы, по Калаусу и Янкулям в Ставропольском округе обитающие; б) около Бештовых гор по Куме и Сабле в Георгиевском округе; в) Джембулуковские и Едисанские между Моздока и Кумы, в Моздокском округе; г) Караногайцы и Едишкульцы в Кизлярском округе; и д) Трухменцы и Киргизцы в зимнее время в округе Кизлярском. А в летнее время на землях Калмыцких». Из перечисленных народов было образовано 5 приставств, во главе которых стояли частные приставы со своими помощниками.

Компетенция и функции Главного и Частных Приставов были расширены «Уставом для управления ногайцев и других магометан, кочующих в Кавказской области» 1827 г., подписанного Председателем Государственного Совета князем Петром Лопухиным. Согласно Уставу для единства управления кочующими народами был подтвержден статус Главного пристава, в подчинении которого с этого периода находилось пять частных приставов. В помощь частным приставам определялись помощники, а непосредственное управление в каждом роде находилось в руках выборных лиц - одного Головы, двух Старшин и Казначея, ежегодно переизбиравшихся из числа коренного населения. Каждый аул, размером не менее десяти кибиток, должен был иметь аульного старосту и десятского.

Следует отметить, что в избрание должностных лиц частные приставы не вмешивались. Главному приставу давалось указание «строго подтвердить всем частным приставам, чтобы они отнюдь не вмешивались в выборы старшин, предоставленных на волю общества». Таким образом, инициатива избрания должностных лиц принадлежала всему кочевому обществу. Главный пристав только подтверждал общественные приговоры, касавшиеся выбора должностных лиц. Вступающий в должность давал клятвенное обещание «противу присяги не поступать и таким образом себя вести как верному Его Императоркаго величества подданному, благопристойно весть и наблюдать и как я пред всемогущем Его страшным всегда ответ дать могу». Подобную клятву давали и вступающие в должность аульного начальства представители кочевых народов. В каждом ауле избирались старосты из своих же соплеменников.

Главный Пристав избирался Правителем Области, утверждался Министром Внутренних Дел. Частные приставы и их помощники по представлению Правителя области утверждались Главноуправляющим. В обязанности Главного пристава, подчиняющегося непосредственно Областному начальнику, входило: охранение прав и собственности калмыков вообще и каждого, защита их «от всяких обид и притязаний; попечение об улучшении их благосостояния; внушение им в пристойных случаях преимуществ и выгод жизни постоянной перед кочевой, не подавая однако вида принуждения». В особенную обязанность Главного пристава вменялось собрание сведений о законах и обычаях подведомственных им народов, их обнародование и хранение. Согласно §28 Устава собрание сведений о народах должно было производиться по следующим разделам:

1) Права лиц: а) разделение чиноначалия, т.е.: название и подчиненность почетных людей; б) их права и власть; в) права родителей и родственников; г) права духовных лиц и их доходы. 2) Законы и обычаи общие: а) состав расправы: какие дела подлежат рассмотрению старшин, какие и как именно - посредниками; б) власть суда и ее пределы; в) обряды разбирательства и решений; г) сила свидетельств; обряды свидетельств; д) улики и их виды; е) оправдания, сила и употребления присяги; ее обряды и случаи. 3) Законы частные, к которым относились: а) дела по нарушению правил веры; б) неповиновение и буйство, а также неповиновение родителям и старшинам в семействах; в) кражи всех родов; г) обманы; д) иски по свадебным делам; е) наследование; ж) дела долговые; з) распри по играм и пиршествам; и) дела врачебные; Ораспри по ловлям и промыслам; к) дела по скотоводству; л) иски, возникающие из нечаянных и неосторожных поступков; м) жалобы на высших лиц. Как видно, достаточно обширный круг вопросов, которым российское правительство придавало большое значение.

Частные приставы исполняли обязанности по сохранению благочиния, охраны и защиты «польз и выгод народа, направление оного к трудолюбию и промышленности, и внушение преимуществ постоянного жительства, как средства благонадежного к лучшему сохранению скотоводства их во время зимнее; но сии внушения не должны иметь вида принуждения». В обязанность частных приставов вменялось производство следствия по уголовным делам, надзор за исполнением решений Окружного суда.

Приставы в основном назначались из русских офицеров. Так, у калмыков в 1822-1823 гг. Главным калмыцким приставом был Каханов; в 1823-1824 гг. - Чубрицкий. Это правило распространялось не только на кочевые народы, но и на представителей любого другого коренного населения. И в совершенно редких случаях приставом мог стать представитель управляемого народа.

На народы, находившиеся в подчинении приставам, ложились и определенные повинности. Однако российские власти понимали, что повинности, налагаемые на население, входящее в состав приставств, были не совсем равными. Поэтому в §24 Устава для управления народами, кочующими в Кавказской области, рассматривающем обязанности Главного пристава, было зафиксировано, что «поскольку лица ведомства Главного пристава не обязаны никакими денежными платежами казне податей, но взамен того исправляют другие повинности; и поскольку само отправление повинностей этих, производится в степени неуравнительной: одни производят ежегодную разводку казенного провианта на продовольствие войск и содержат сверх того почтовые станции; другие делают такую разводку провианта только случайно в количестве весьма меньшем, и меньшее число содержат станции; третьи никакой не несут повинности, отправляя одну незначительную и более бесполезную общую с калмыками очередь на кордоны. Поэтому обязанностью Главного пристава будет, приведя в ближайшую известность сумму всех таковых расходов как денежных, так и натурой каждым народом, изыскать средства уравнения в оных, применяясь к образу жизни, занятий и хозяйства, дабы в замен того, что лежит на одних отбывать натурой, на других было возложено отправление денежным наймом и т.п.». В результате этого раскладка повинностей была упорядочена.

С 1841 г. все кочующие племена: ногайцы, калмыки и туркмены были переданы под попечительство Министерства государственных имуществ. А непосредственное управление ими продолжали приставы, назначаемые русской администрацией.

В результате реформ, проведенных Русским правительством с 1825 по 1847 гг., появилась должность Главного попечителя калмыцкого народа, канцелярия которого находилась при Астраханском губернаторе. Ему подчинялись попечители отдельных улусов; с правителями улусов - тайшами и нойонами считались лишь формально. Вследствие дальнейших преобразований Калмыкия превратилась в рядовую окраинную колонию Российской империи.

Русское правительство принимало и активные меры к изменению образа жизни кочевых народов, переходу их к оседлости. Согласно нормативным документам власти на местах были обязаны внушать кочевникам «в пристойных случаях преимуществ и выгод жизни постоянной пред кочевою не подавая однако же вида принуждения». Следует отметить, что меры по привлечению кочевников к оседлости не носили принудительного характера. Помимо осуществления названной политики, оседлому образу жизни способствовал ряд факторов социально-экономического характера. К ним относится прежде всего дальнейшая колонизация Северного Кавказа пришлым русским населением. Русские крестьяне после реформ 60-х годов, получив личную свободу и нуждаясь в земле, устремились на Северный Кавказ и Предкавказье. Особенно в последнем, на обширной территории находились кочевья ногайцев, калмыков и туркмен. Именно вокруг них стали располагаться широким кольцом русские села. Другим фактором перехода к оседлому образу жизни стал факт обнищания значительной части кочевых обществ.

Российская администрация в процессе приобщения кочевников к оседлому образу жизни пыталась действовать осторожными мерами. Это находит подтверждение и в циркулярах Наместника Кавказа к ставропольскому гражданскому губернатору: «Местное начальство над инородцами старалось бы мерами убеждения внушить подведомственным им народам всю пользу оседлой жизни и весь вред кочевого их быта, не могущего упрочить их благосостояние и только тех инородцев обращало к оседлости, которые добровольно изъявят на то свое согласие». Из этого документа следует, что высшее кавказское управление в своих указаниях делало акцент на добровольный характер изменения образа жизни кочевника.

В работах отечественных исследователей давалась самая разная оценка степеням успеха мероприятий правительства в области политики по привлечению к оседлому образу жизни кочевников: калмыков, ногайцев и туркмен. С.Ф. Фарфоровский подчеркивал неудачи русских властей в этой политике: «несмотря на все старания администрации насадить в ногайских степях земледелие, это удается очень плохо вследствие беспечности ногайца, его неумелости, малой приспособленности почвы для земледелия». Этот же автор анализировал и причины неудачи привлечения к оседлому образу жизни туркмен: «Трухмены не изменили своих взглядов на хозяйство, не признавали превосходство оседлой жизни; они желали при формировании аулов воспользоваться даровыми наделами, чтобы земля давала им доход путем аренды»«. Подобную точку зрения подтверждал и Г.Н. Прозрителев, отмечая, что «поселение было только номинальное, а в действительности положение оставалось прежнее. Получив землю, туркмены сдавали ее русским, а сами получали 1/3 или 1/4 урожая». Таким образом, успехи правительства на первых порах были совсем незначительными. Отмечается, что образование оседлых поселений тех же ногайцев возникли только в конце рассматриваемого периода.

Тяжело проходило привлечение к оседлости и калмыков. Это отмечалось в ряде источников. Однако уже к концу рассматриваемого периода калмыки стали постепенно переходить к оседлому образу жизни. Этому способствовало генеральное межевание калмыцких земель и наделение ими калмыков для оседлого поселения.

После разграничения Ставропольской губернии и Терской области «общая площадь земель кочевых народностей в количестве 2,023, 540 десятин распределяется между отдельными народностями. Таким образом, в пользу туркмен остается 810880 десяти, ногайцев (Едишкульцев, Джембойлуковцев и Едисанцев) 307140 дес. и ногайцев Терской области -905520 десятин». Таким образом, кочевники наделялись достаточным количеством земли. У караногайцев и калмыков Терской области в пользовании находилось 905520 десятин земли.

Подводя итоги политики русских властей по привлечению кочевников к оседлости, следует отметить ряд трудностей, связанных с изменением устоявшегося веками уклада. Поэтому первые попытки властей во время реализации своей политики не увенчались успехом. Одной из трудностей занятия земледелием у кочевых народов было отсутствие должных навыков и умений. К этому добавилось еще и то, что на перестройку хозяйства требовались значительные денежные средства. В связи с этим русскими властями стала оказываться материальная помощь тем из кочевников, которые стремились к оседлости. Были учреждены вспомогательные кассы, выдававшие безвозмездную материальную помощь. Но, несмотря на это, окончательное приобщение к оседлому образу жизни произошло намного позднее - к концу XIX - началу XX в.

 

Автор: Аксенов И.Ч.