Административные и судебные власти в Запорожской Сече в XVIII веке
Высший управленческий аппарат запорожцев составляли: кошевой атаман, судья, есаул, писарь, куренные атаманы. Это была так называемая войсковая старшина. Далее шли их основные помощники: подписарь, булавничий, хорунжий, бунчужный, перначный, подъесаульный, довбыш, поддовбыш, пушкарь, подпушкарный, гармаш, толмач, шафарь, подшафарь, кантаржей, канцеляристы. Затем следовали походные и паланочные начальники - полковник, писарь, есаул, подписарь, подъесаул. Сказать точно, к какому периоду времени сложилась такая структура нельзя, так как исторические источники называют разное количество человек, находящихся у власти. Оно колеблется от 49 до 149. Но с полной уверенностью можно утверждать, что к началу XVIII века все эти должности реально существовали. Административным и военным центром Запорожья являлась Сечь. Она состояла из крепости и предместья. Внутри крепости, вокруг площади, на которой собиралась рада, кроме войсковой канцелярии, пушкарни, складов, мастерских, школы и церкви, находилось 38 куреней - продолговатых бревенчатых зданий, которые играли важную роль в жизни Сечи.
Должность кошевого атамана была известна уже в XVI веке. Он соединял в своих руках административную, военную, судебную и духовную (принимал и определял служителей культа из Киева в сечевую и паланочные церкви) власти. Атаман «властен был над жизнью и смертью каждого из казаков, и хотя Правительственным указом от 13 марта 1749 года в Сечи строго запрещались смертные приговоры, они игнорировали это приказание по отношению к ворам и злостным хулиганам». Примеров этого множество: в 1744 и 1746 годах по указанию атамана А. Козелецкого повесили шесть казаков, а в 1770 года при правлении П. Калнишевского казнен запорожец С. Зима. В следствии из таких жестких правил воровства и разбоя в Запорожье практически не встречалось. В обязанности кошевого входило: утверждение избранных радой старшин и закрепленных за куренями территорий с угодьями; раздел военной добычи, войсковых доходов и «царского» жалованья; прием новых лиц и отпуск старых казаков из Сечи; выдача аттестатов заслуженным запорожцам; дипломатические отношения с соседними государствами; наблюдение за перемещением казаков как в Сечи, так и за ее пределами.
Но при всей власти «Его благородие пан кошовый атаман» (официальный титул) не являлся неограниченным правителем, а был только старшим среди равных. Ежегодно (правил один год) 1 января он отчитывался перед радой о проделанной работе. Известны случаи, когда за серьезные проступки (преступление против Войска, незаконное осуждение, нарушение казачьих традиций) атаман подвергался наказанию. Так, в 1739 году был убит кошевой Яков Тукало. Но при этом среди атаманов выделялись такие личности, как И. Серко, К. Гордиенко, И. Малашевич, П. Калнишевский, которые выбирались и руководили общиной по десять и более лет. Наверное, в самом факте ежегодного переизбрания старшин казаки видели гарантии политической свободы. Это понимали и центральные власти, которые в течение всего периода существования Новой Сечи (1734-1775 годов) отправляли в Запорожье циркуляры и распоряжения о запрете самовольных выборов руководителей Войска «а когда в такой перемене есть нужда или потребность случиться, тогда надлежит представлять об них чрез гетмана малороссийского к нашей информации» . Но так как их предписания не выполнялись, выражали по этому поводу негодование. Екатерина II для «усмирения своевольств» казачьих даровала кошевым атаманам золотую медаль с ее портретом, которую они обязаны были носить, не снимая в знак «императорской ко всему Войску запорожскому милости за их верность и усердие». Даже такой акт признательности со стороны верховной власти не изменил вековые традиции казаков, касающиеся их общественной жизни. Как и малороссийский гетман, кошевой имел помощников, обычно 30-50 человек, выполнявших обязанности адъютантов во время военных походов (здесь необходимо заметить, что атаман всегда принимал участие в военных кампаниях запорожцев, а в Сечи оставался его заместитель, так называемый «наказной» атаман), так было и в 1769 году. Главным источником дохода кошевого были: участок земли, который он получал при общем разделе и «государево» жалованье - 70 руб. в год.
Подводя итог сказанному, нужно отметить, что власть кошевого атамана была в большой зависимости от решений рады. В течение XVIII века нередки были случаи, когда для рассмотрения важнейших вопросов, созывались внеплановые собрания. Сами запорожцы так говорили: «у нас не одного пана кошового порада до писания листов бывает, лечь всего войска нашего запорожского единогласна: що кгди скажжет в листу доложити, того, а не пан кошовий, а не писарь без езволения нашего переставляти сами собой неповинни». Поэтому в ордерах и письмах, посылаемых из Сечи, всегда стояла следующая подпись: «Атаман кошовый, зо всем старшим и меншим товариством войска его царского пресветлого величества низового запорожского» или «Атаман кошевый и товариство». Приведенные здесь свидетельства делают неоспоримым факт существования народного управления в Запорожье при наличии координатора в лице атамана и старшин. Таким образом, на эту должность выбирались самые достойные и уважаемые в общинной среде казаки. Тем не менее, от них требовался полный отчет о проделанной за год работе. Встречались случаи недобросовестного руководства, такие кошевые наказывались исходя из норм обычного права запорожцев. Так, 14 ноября 1756 года казаки самостоятельно созвали раду и потребовали отставки атамана Федорова, сколько последний ни старался « собрал куренных атаманов, рассказывал им об царских указах, но это не возымело место»: общество выбрало нового предводителя атамана Минского куреня Ф. Шкуро. Таких примеров, в течение XVIII века можно привести множество.
Первым помощником кошевого являлся войсковой судья, высшим символом власти которого являлась большая серебряная печать; ее он обязан был все время держать при себе и на всех важнейших документах делать ее оттиск. Во время военных кампаний, в отсутствие кошевого в Сечи, судья оставался «наказным» атаманом. В его обязанности входил, опираясь на обычное право запорожских казаков (письменных законов не было, они передавались устно из поколения в поколение, как предания), суд по уголовным и гражданским делам. Однако в его компетенции было лишь расследование преступления и доведение его до суда (то есть войсковой рады). Выносить же окончательный приговор приходилось кошевому атаману и собранию общества совместно.
Говоря о системе самоуправления, существовавшей в Запорожской Сечи в XVIII веке, необходимо затронуть вопрос, касающийся сложившейся практики судопроизводства. Основными преступлениями там считались убийство, воровство, неотдача взятых взаймы денег. В зависимости от степени важности проступка назначались наказания, которые сразу же приводились в действие. При этом никаких документов по делу не оформлялось, все происходило на словах. С течением времени у казаков сложилась определенная «шкала»: какое наказание, за какое нарушение. Так, виновного в убийстве клали в гроб живым, вместе с убитым. С.Мышецкий называл четыре вида казни и писал, что «суд короток и недолго с ними (осужденными - И.Б.) возятсяа вдруг решают их и казнят». Было исключение для совершивших убийство, если за них заступалось товарищество, тогда им назначали штраф.
Вопреки правительственным распоряжениям (указ от 13 марта 1749 года), запрещающим местным властям в обычное время приговаривать уголовных правонарушителей к высшей мере наказания, в Запорожье в период Новой Сечи последняя довольно часто применялась. По свидетельству современника, в Сечи не только за разбой, но и за кражу «вешали и у столба убивали и на кол живых сажали». Это подтверждается и другими данными. Очевидец, капитан Мижуев, доносил в январе 1761 года киевской губернской канцелярии, что «января 24 дня в Сече Запорожской при собрании старшин и Войска повешено запорожских казаков шесть человек за кражу лошадей». Тюрьмы (своеобразие землянки) находились как в Сечи, так и в каждой паланке. Даже за мелкую кражу обвиняемого приковывали к столбу, стоявшему на центральной площади, и держали его в таком положении до тех пор, пока он не соглашался отдать украденное, но все равно не менее трех суток. Соучастник преступления наказывался одинаковыми санкциями. Судопроизводство гражданских дел проходило в четыре этапа: 1-й - разбирательство в паланке; 2-й - в курене с присутствием атамана; 3-й - дело переходило на рассмотрение войскового судьи; 4-й - кошевой атаман выносил окончательный приговор. Леонтий Корж писал, что «суды - управа по запорожским обычаям, и хотя бы на 1000 или 10000 суммы в тяжебных делах, то в одну неделю времени все решено будет, и далее волочиться по судам не станут».
Таким образом, становится понятным, что, применяя такого рода жестокие, а в какой-то мере даже варварские санкции по отношению к людям, совершившим преступление, сечевое товарищество старалось искоренить у себя «всякое» зло. Из документальных источников, приведенных выше, видно, что во многом им это удавалось. В течение всего XVIII века в казачьей среде редко происходили противоправные действия, что нельзя сказать об отношении казаков к людям, проживающим на пограничной с ними территории. В Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА) собрано огромное количество дел по жалобам граждан на поведение запорожцев (последние прикрывали свои действия территориальными проблемами) и только одно дело о проведении следствия (имеется ввиду на войсковой раде) над «распоясавшимися» казаками. Таким образом, обычное право, опираясь на основы существовавшего в Сечи самоуправления, затрагивало в основном вопросы внутренних взаимоотношений запорожского товарищества, но не рассматривало других сторон его жизни.
Войсковой канцелярии в Сечи не было. Она состояла из ежегодно избираемого радой писаря, высшим символом власти которого являлась чернильница (каламарь), его заместителя подписаря и «канцелярских разного звания служителей». В 1775 году их насчитывалось 20 человек. В обязанность последних входило: сохранность в порядке официальных документов (указов, ордеров), рассылка почты, ведение приходно-расходных счетов, иногда «по совещанию с монахами» составление письменных текстов дипломатического характера. А. Ригельман отмечал, что журналов с архивными историческими «о старинном житье» материалами не велось, все передавалось в устном народном творчестве из поколения в поколение, но зато, когда «посылаются к ним указы, которые у них на радах чтутся, на то у них ответствуют по надлежащему».
О важности работы писаря говорит следующий факт, что если бы кто-нибудь другой, вместо него «осмелился писать от имени коша кому - либо или принимать письма, присылаемые на имя писаря, того без пощады казнили смертью». Безусловно, в тех политических условиях, которых жило товарищество, ответственность, ложившаяся на эту должность, была колоссальной, поэтому с 1734 по 1775 годы в Войске сменилось лишь четыре человека в звании писаря. Хотя он являлся основным составителем официальных документов, очень редко случалось, чтобы стояла его подпись, как то: «писарь войска запорожского низового Андрей Тарасенко», а стояла подпись всего товарищества. Из этого следует, какой степенью доверия, обладало это должностное лицо в Сечи.
Последним из войсковых старшин являлся есаул, носивший деревянную трость с серебряными кольцами на концах. В его обязанность входило: наблюдение за порядком в казачьем обществе, исполнение судебных решений, заготовка продовольствия, прием хлебного и денежного жалованья, охрана проезжающих по территории Сечи, защита границ Войска от неприятеля. Помощниками есаула назначались подъесаул и войсковой обозный на случай войны.
С 1770 года в практику работы войсковых старшин вошел объезд «казацких вольностей» с целью воочию увидеть, как обстоят дела на местах, разрешить накопившиеся спорные вопросы, наказать виновных или, наоборот, похвалить за хорошо поставленную работу. Из сохранившихся журналов, которые писари вели во время этих поездок, можно понять, что не за «длинным рублем» ехали, а для «всякие порядки обществу тамошнему полезные утверждали». В годы правления П.И. Калнышевского, такие объезды состоялись в 1772, 1774 годах.
Большим уважением в Запорожье пользовались куренные атаманы. Казаки «так слушают его, как своего отца, и не смеют его ни бить, ни бранить». Они избирались из казаков своего куреня (так как куреней было 38, то и атаманов было 38) сроком на один год. Ежели «атаман пьяница и не заботится о своем курене, то его скидывают и выбирают другого». В обязанности последних входило вести куренные списки, наблюдать за передвижением казаков «по которым можно судить, где они находятся», призыв их на службу. А также следить за сохранностью имущества запорожцев, снабжением их провиантом и куренной суд. «Куренные атаманы заботились о казаках своего куреня, как отцы о собственных детях и, в случае каких - либо проступков со стороны казаков, виновных наказывали телесно не испрашивая на то ни у кого разрешения». На них распространялось царское жалованье в размере 27 руб. Помощниками куренных атаманов являлись так называемые кухари или наказные, которые во время военных походов возглавляли ополчение.
Как и в любом обществе, основанном на традиционных общественных началах, в Запорожье большой совещательной властью пользовались старейшины («батьки», «старики», «сивоусые диды», «знатные радцы»), зачастую это были бывшие войсковые старшины. Они являлись строгими исполнителями казацких обычаев, часто шли в противовес власти, видя нарушение традиционных основ общинного самоуправления. О значимости последних можно судить по письму, написанному в Петербурге в 1765 году кошевым Г. Федоровым и отправленному войсковому судье П. Головатому в Сечь, где говорилось что «вы не сделайте того, чтобы от правления увольняться чтоб же войско вам перемену в нынешнем плачевном времени не захотело делать, хотя я и не надеюсь, я писал о том старикам». На этом же письме, сделана надпись судьи «сия карта получена от пана кошевого 6 декабря, на другой день объявлена на сходке атаманов в присутствии стариков». Это письмо показательно еще и в том плане, насколько трудно желание атамана привести к исполнению, не согласовав с мнением народа. Примером послушания Войска старейшинам может также служить ответ на обращение князя Г. Потемкина в 1774 году, упрекавшего запорожского посланника А. Головатого в разных «неблаговидных поступках запорожского коша», на что последний говорил: «кошевой и старшина тому не причиною, а делается сие от общества кошевому и старшинам кучать старики, атаманы и войско».
Таким образом, старейшины занимали активную гражданскую позицию в общественной жизни Запорожья XVIII века, сохраняя и приумножая тем самым существовавшие там вековые демократические традиции.
В описываемый период Запорожье делилось в административно - территориальном отношении на паланки (округа). В 30-40-х годах XVIII века их насчитывалось пять. Позднее, по мере роста населения, число паланок увеличилось до восьми. На правом берегу Днепра находились Кодацкая, Бугогардовская, Ингульская, на левом - Протовчанская, Орельская, Самарская, Каляшусская и у устья Днепра - Прогноинская паланки. Центром округа была слобода, где находилась местная администрация и располагался небольшой гарнизон, который одновременно являлся опорным и оборонительным пунктом. Во главе паланки стоял полковник, которому подчинялась местная власть (писарь, подписарь, есаул, подъесаул, атаманы слобод). Окружная старшина сосредоточивала в своих руках не только административную, судебную и финансовую, но также военную власть. Она ведала сбором налогов, судом, мобилизацией казаков, организовывала оборону паланок от набегов татар и др. Одной из важных ее функций было сохранение порядка в округе и борьба с «сумнительными» элементами. Наряду с казаками в паланках проживали и так называемые посполитые (крестьяне). Поэтому, кроме выборных слободских казачьих атаманов, окружной администрации подчинялись также ежегодно избираемые атаманы крестьянских обществ.
Исходя из сказанного, можно сделать вывод, что в течение XVIII века вся высшая и низшая запорожская администрация - атаман, писарь, судья, есаул, довбышь и т.д. продолжала избираться казаками на радах, которым она и должна была давать отчет о своих действиях. Имея огромные властные полномочия, тем не менее, провести какое-нибудь важное решение, без согласования с товариществом они не могли. Пользуясь большим уважением в народной среде, старейшины твердо стояли на позициях традиционных начал в общественном управлении и судопроизводстве. Но, тем не менее, некоторые старшины, обманом или подкупом старались обойти раду, не отчитываться о проделанной работе. Это приводило к обострению политической обстановки в казачьем обществе (восстания, внеплановые рады, убийство старшин).
Жестокие неписанные судебные законы, пронизывающие всю жизнь запорожцев, призваны были усмирить их вольнолюбивый «пыл» (характер) и создать, насколько это возможно, спокойную обстановку в практически мужской среде. Но если обычное право сдерживало их в мирное время, то в военное казаки не знали себе равных на поле брани по силе, мужеству, отваге. Г.Потемкин писал по этому поводу: «сколь приятно было видеть войско, не похожи они на новыя войски кои сидят как клуши, и прежде смерти уже окостенели; они уже приобрели осанку приличную рицарям да дай им бог храбрости противу неприятеля».
В заключении отметим, что отличительной особенностью организации Запорожского войска в XVIII веке являлось самоуправление. Оно заключалось в существовании народного собрания (войсковой рады) как высшего органа власти Войска, праве всех членов общины избирать и быть избранными на административные должности, контроле казаков за деятельностью руководящих органов, свободном высказывании собственного мнения по любым спорным вопросам. Данная система управления могла возникнуть под влиянием таких мощных стимулов, как равноправие и широкая личная свобода, которые определялись общим землепользованием и существованием в казачьей среде такого гаранта свободы, как обычное право, за нарушение его норм сечевик мог понести серьезное наказание. Такой образ жизни во многом устраивал военную общину, поэтому на протяжении всего XVIII века, жители Запорожья боролись за свои самобытные права, отстаивали собственные интересы, сталкиваясь с имперской политикой Российского государства, желавшего сверху навязать общегубернский вариант управления.
Автор: Бенку И.В.