09.04.2012 7356

Понятие и состав корыстного преступного поведения несовершеннолетних

 

Современная теория криминологии оперирует тремя основными понятиями: преступность, преступное поведение и преступление, что соответствует категориям общего, особенного и единичного.

Одно из первых понятий преступности было предложено в работах Н.Ф. Кузнецовой, И.И. Карпеца и др. По мнению этих авторов, преступность - это исторически изменчивое, социальное и уголовно-правовое явление, представляющее собой совокупность (систему) преступлений, совершенных в соответствующем государстве (регионе) за тот или иной период времени.

Преступное поведение человека есть процесс, развертывающийся как в пространстве, так и во времени и включающий в себя не только сами действия, изменяющие внешнюю среду, но и предшествующие им психологические явления и процессы, которые и определяют генезис противоправного поступка.

Наконец, преступление может быть понимаемо как акт, момент преступного поведения, в то время как деяние, имеющее все уголовно-правовые признаки (общественная опасность, уголовная противоправность, виновность и наказуемость) и совершаемое там-то, тем-то и тогда-то (алиби), порождаемое и обусловливаемое индивидуально-значимыми причинами и условиями.

Исследование данных понятий со всей очевидностью показывает, что поскольку корыстная преступность несовершеннолетних составляет категорию «особенное», в рамках настоящей работы наиболее тщательно должно быть рассмотрено преступное поведение несовершеннолетних. Именно в рамках преступного поведения легче всего проследить характеристики преступной деятельности несовершеннолетних, совершающих корыстные преступления.

Прежде же чем определить границы понятия корыстного преступного поведения несовершеннолетних, необходимо обратиться к социально-правовой характеристике корысти как таковой.

Семантическое значение слова «корысть» не отличается однозначностью. Корысть в русском языке означает «страсть к приобретению, к наживе», «стремление к личной выгоде, жадность», «стремление к наживе, выгоде, пользе». В приведенных определениях видны две грани рассматриваемого явления: во-первых, корысть как стремление к личной выгоде, пользе, во-вторых, страсть к приобретению, наживе.

Стремление к личной выгоде, пользе является одной из основополагающих черт человеческой природы с момента появления отношений собственности. Отрицательное отношение к богатству, частной собственности, объявление материальных благ только средством для всестороннего гармонического развития личности, имевшие место в России при советской власти, привели к отчуждению человека и от средств, и от результатов труда. Ранее отмечалось, что мотив корыстности - один из самых сильных двигателей человеческих действий. Он находит свое основание в присущем каждому инстинкте самосохранения, стоящем на страже обеспечения организма материальными благами; если отнять у человека заложенные у него в этом направлении стремления, то он потеряет всякий интерес к жизни. Однако этот инстинкт не только является инстинктом для таких действий, которые подсказываются интересами самоподдержания, но и питает нездоровое и чрезмерное устремление к материальным благам, позволяющим говорить о корыстности.

Нетрудно заметить, что отрицание корысти как стремления к личной выгоде, пользе есть в то же время и отрицание идеи частной собственности. Собственнику неизменно присуще стремление к сохранению и приумножению принадлежащего ему имущества. Выдающийся русский философ, правовед, профессор И.А. Ильин в этой связи писал: «Идея частной собственности отнюдь не выдумана произвольно лукавыми и жадными людьми она вложена в человеке и подсказана ему самою природою Исключить из хозяйственного процесса начало инстинктивной самодеятельности, начало личного интереса, начало духовной свободы и начало доверчивого самовложения в вещи значит отдать все на волю формального и продажного бюрократизма, безразличной нерадивости, пустой притязательности, явной безответственности, тайного саботажа и самой жалкой бесхозяйственности».

Корысть как стремление к личной выгоде и пользе, будучи одной из базовых черт человеческой природы, часто проявляется в виде корыстности, жадности, страсти к приобретению, наживе. Именно этим объясняется распространенность и меньшая порицаемость корыстных мотивов по сравнению с другими (хулиганскими, ревностью, местью и т.п.), если их реализация не была связана с крайне грубыми средствами - насильственными преступлениями против личности. Иного и быть не может, ибо корысть как стремление к личной выгоде присутствует в сознании абсолютного большинства членов общества, в том числе законопослушных, и как страсть к приобретению, наживе, жадность - определенной их части.

Богатство, высокие доходы чаще возникают вследствие присвоения части результатов чужого труда (эксплуатации, прибавочного продукта - по марксистской терминологии), путем реализации корыстных устремлений, что, несомненно, является нравственно упречным. Признавая корысть естественным свойством человеческой природы, следствием возникновения института частной собственности, необходимо, по-видимому, воспринимать ее как неизбежное зло, издержки общественного развития. Вместе с тем перед обществом и государством во все времена стояла задача ограничения корыстных устремлений, лимитирования (минимизации) наиболее опасных способов их реализации. Этому посвящена, в частности, значительная часть уголовно-правовых запретов.

Интересно, что дореволюционная российская криминология не знала понятия «корыстная преступность», а первые два советских учебника «Криминология» (1966, 1968 гг.) также не рассматривали корыстную преступность как объект изучения и профилактики.

Одним из первых выделил в общей структуре преступности две группы умышленных преступлений (корыстных и насильственных) В.Н. Кудрявцев. Он отнес к корыстным преступлениям хищения социалистического имущества, личного имущества граждан, взяточничество, частнопредпринимательскую деятельность, коммерческое посредничество, спекуляцию, нарушение правил о валютных операциях и все другие корыстные преступления, включая, например, убийство из корыстных побуждений. Ученый в этой связи пишет: « нас интересует не объект, не способ действия и не причиненный ущерб, а лишь субъективная причина преступления - мотив поведения, которым руководствовался виновный».

Однако до настоящего времени в уголовном законе не сформулировано понятия корысти. В некоторых разъяснениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации содержится определение корысти применительно к отдельным категориям дел. Так, в п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» отмечается, что корыстные побуждения направлены на получение материальной выгоды для виновного или других лиц (денег, имущества или права на его получение, прав на жилплощадь и т.п.) или избавление от материальных затрат (возврата имущества, долга, оплаты услуг, выполнения имущественных обязательств, уплаты алиментов и др.). Данное толкование не может претендовать ни на универсальность, ни даже на достаточность. С.А. Елисеев в этой связи пишет: « корыстными являются не только преступления, в результате совершения которых преступник получает какую-либо выгоду (имущество, иные материальные блага) для себя лично, но и обогащающие лиц, связанных с преступлением родственными, деловыми, дружескими, интимными и иными отношениями». Аналогичную, позицию по данному вопросу занимает Б.В. Волженкин. Нельзя говорить о корысти, корыстной цели, когда имущество (имущественные права), добытое противоправным (далее - преступным) путем, передается в пользование совершенно посторонним для виновного лицам, которые и не подозревают о его криминальном происхождении (благотворительный фонд, детский дом и т.п.). Иную позицию занимают М.Г. Миненок, Д.М. Миненок, которые настаивают на неопределенном круге лиц, в интересах которых могут совершаться корыстные преступления, обосновывая свою позицию тем, что « интересы сохранности собственности требуют соответствующей направленности теории и практики». Однако, на наш взгляд, смысл закона, в данном случае уголовного, следует выводить из его содержания и практики применения, а не из отвлеченных понятий.

Следовательно, корысть в уголовно-правовом значении следует определить как стремление виновного к получению материальной выгоды для себя либо связанных с ним лиц, реализуемое за счет чужого имущества (имущественных прав) путем совершения уголовно наказуемого деяния.

Способ реализации корыстных побуждений должен быть не просто противоправным (незаконным), на что ранее указывали многие авторы, но и уголовно наказуемым. Очевидно, что противоправная (незаконная) реализация корыстных мотивов может происходить путем совершения гражданских либо административных правонарушений.

Переходя к анализу корыстного преступного поведения, отметим, что оно может быть исследовано при помощи одной из форм конкретизации и развития принципов материалистической диалектики - системного подхода к изучению явлений социальной жизни. Внедрение системного подхода в сферу криминологии в последнее время происходит все интенсивнее, что, несомненно, является положительным и закономерным шагом, поскольку системное объяснение явлений и процессов означает более высокий уровень по отношению к причинно-следственной интерпретации.

В настоящее время общая теория систем располагает большим количеством различных определений, так или иначе раскрывающих содержание понятия «система». Системный анализ в традиционном представлении требует в любом исследуемом объекте отыскивать и подвергать расчленению компоненты системы, системообразующие связи, интегративные и аддитивные свойства объекта, а также функции как системы в целом, так и ее элементов.

В рамках настоящего исследования мы воспользуемся лишь некоторыми из определений, данных авторами. Так, В.Н. Садовский приводит следующее определение из словаря Вебстера: «Система - сложное единство, сформулированное многими, как правило, различными факторами и имеющее общий план или служащее для достижения общей цели». Система - это также внутренняя взаимосвязь образующих ее объектов или компонентов. Но это не простая сумма различных, пусть даже взаимосвязанных объектов или структурных элементов, а такая их взаимосвязь, благодаря которой она обретает новые качества, не свойственные ни одному из объектов или элементов, входящих в это целое, составляющих эту систему.

Рассмотрение преступного поведения под указанным выше углом зрения показывает, что его следует отнести к числу систем, которым присуща совокупность определенных свойств. Эта совокупность проявляется благодаря интеграции всех структурных элементов и образования того целого, каким является преступное поведение как деятельность.

Любая система состоит из определенных элементов, объектов, компонентов, которые находятся в тесной связи и зависимости друг от друга, имеют определенную структуру и свойства.

В этой связи исключительно важное теоретическое и практическое значение приобретает определение поэлементного состава любого явления, рассматриваемого в качестве системы. Определением элементного состава изучаемого явления и начинается, в строгом смысле слова, его системный анализ. Внимание исследователя на этой стадии системного исследования направлено на целостность изучаемого объекта (наличие целостности рассматривается как нечто само собой разумеющееся), а на его состав, на свойства элементов, проявляющиеся во взаимодействии. Стало быть, выделение в изучаемом явлении состава элементов является общеметодологическим требованием системного исследования.

Определение элементного состава явлений естественной и социальной действительности как самостоятельная стадия системности их анализа получила широкое распространение в науке, в том числе в юриспруденции. Блестящим подтверждением результативности такого системного подхода в юриспруденции является фундаментальное учение науки уголовного права о составе преступления. Раскрывая состав преступления как совокупность самостоятельных, но органически связанных элементов (объект, объективная сторона, субъект, субъективная сторона), наука уголовного права убедительно показала, что только такой их «набор» порождает у общественно опасного деяния признаки преступления. Отсутствие хотя бы одного из таких элементов лишает другие элементы признаков целостной системы, и в этом случае деяние ни при каких условиях не может квалифицироваться как преступление. А.Н. Трайнин подчеркивал, в частности, что среди элементов состава преступления нет «избранных», нет элементов более или менее важных. Для наличия состава конкретного преступления необходимо наличие всех образующих его элементов. Отсутствие любого элемента ведет к отсутствию данного состава, в каком бы звене ни произошел разрыв, цепь рассыпается.

Учение о составе преступления как о целостной системе имеет чрезвычайно важное не только научно-познавательное, но и практическое значение, так как уголовно-правовая квалификация общественно опасных деяний, игнорирующая их системный характер, неизбежно имеет своим последствием грубое нарушение законности, создает благоприятные условия для произвола.

Об элементном составе можно вести речь применительно и к другим уголовно-правовым и криминологическим явлениям. Очевидно, что в юридической науке понятие «состав» не является чем-то принципиально новым. Однако возможности системного анализа в сфере социально-правовых явлений использованы еще далеко не полностью. Системному анализу еще не подвергались многие институты уголовного права и криминологии, в том числе и такой основополагающий, как преступное поведение. Между тем исследование этой проблемы позволяет сделать вывод о том, что методология и логика развития юридической науки, потребности и интересы предупредительной практики, задачи повышения эффективности ресоциализации осужденных настоятельно диктуют необходимость анализа преступного поведения как целостной системы, состоящей из элементов, обладающих определенными свойствами, которые в совокупности образуют новое качество, не сводимое к качествам отдельных из них.

При характеристике преступного поведения как интегративной системы необходимо, прежде всего, обратить внимание на общее понятие состава и его элементов. В этой связи следует согласиться с В.Н. Протасовым, полагающим, что состав образуется совокупностью элементов, а элемент - это всегда компонент, часть системы, то есть явление, находящееся внутри нее. Элемент - внутренняя исходная единица, функциональная часть системы, поскольку его внутреннее строение в данной системе игнорируется и он выступает как простое явление.

На отмеченное свойство элемента состава системного образования необходимо обратить особое внимание. Входя в состав данного системного образования, элемент должен рассматриваться как простое явление, именно как предел членения данной системы. Естественно, что элемент состава той или иной системы может быть расчленен, в свою очередь, на составляющие его элементы, но тогда их совокупность образует новую систему, требующую самостоятельного исследования. С учетом приведенных положений мы не включаем в содержание настоящей работы подробную характеристику внутренней структуры всех элементов, образующих в совокупности состав преступного поведения.

Если рассматривать корыстное преступное поведение как самостоятельную систему, то неизбежным будет вывод о том, что и оно имеет свой состав. Конечно, понятие «состав корыстного преступного поведения» может показаться неприемлемым, поскольку юридическое мышление в течение длительного времени привыкло связывать это понятие с характеристикой внутренней структуры преступления. Однако приведенные выше положения убеждают в том, что именно в процессе системного исследования явлений действительности понятие «состав» приобретает ключевое значение независимо от сферы применения. Отвергать возможность использования этого понятия применительно к характеристике элементного состава преступного поведения лишь на том основании, что посредством его уже раскрывается внутренняя структура преступления - значит фактически ставить вопрос о том, чтобы по мере вовлечения в сферу системных исследований новых явлений для их характеристики изобреталась и новая терминология. Но ведь использование устоявшихся понятий имеет для науки первостепенное значение, так как этим обеспечивается единство терминологии, являющейся специфическим языком теоретического мышления.

Новое явление не возникает из пустоты, а выводится из прошлого, поэтому и новая теория должна быть обусловлена старой теорией и старой терминологией.

В общем виде состав преступного поведения, как и любого другого системного явления, представляет собой совокупность образующих его внутреннюю структуру самостоятельных элементов, суммарные качества которых нельзя сводить к качествам отдельно взятых элементов. Новые качества уголовного наказания как системного образования можно показать только после того, как будет раскрыт его поэлементный состав.

Необходимо обратить внимание на то, что мысль рассматривать преступное поведение как определенную систему самостоятельных элементов появилась в конце 1970-х - начале 1980-х гг. с введением в научный оборот термина «механизм преступного поведения», представляемого в виде связи и взаимодействия внешних факторов объективной действительности и внутренних, психических процессов и состояний, детерминирующих решение совершить преступление, направляющих и контролирующих его исполнение. Таким образом, механизм преступного поведения представляет собой динамическое явление, определенное взаимодействием составляющих его элементов - внешних и внутренних. В него включают три звена: 1) мотивацию преступления; 2) планирование преступных действий; 3) исполнение преступления и наступление общественно опасных последствий.

Концепция механизма преступного поведения нашла продолжение в трудах О.В. Старкова, который, используя системный подход и обосновав целесообразность употребления термина «причинный механизм преступного поведения» представил его структуру в виде четырех элементов.

Однако в трудах указанных ученых в большей степени разработана структура механизма преступного поведения (причинного механизма), само же преступное поведение и его состав приобрели второстепенное значение.

Попытка подойти к анализу преступного поведения как к системному образованию привела нас к необходимости выделить в его составе следующие самостоятельные элементы: объект, субъект, объективная сторона (объективное содержание), субъективная сторона (субъективное значение).

Теоретическая модель состава преступного поведения характеризует внутреннюю структуру любого вида преступного поведения. В этом смысле она представляет собой общий состав преступного поведения, своеобразный научный инструментарий для расчленения любого вида преступного поведения на составляющие его элементы. Генетическая связь между элементами состава преступного поведения является надежным показателем его целостности как своеобразной системы.

Следует особо подчеркнуть, что оперирование противоположными парными категориями не является чем-то новым для материалистической диалектики и юридической науки. Такие противоположные парные категории, как право и правоотношение, материальное и процессуальное право, объективное и субъективное право, преступление и наказание, объект и субъект, а также объективная и субъективная сторона преступления, прочно вошли в понятийный аппарат юриспруденции.

Но особую методологическую значимость приобретают противоположные парные категории при системном исследовании явлений действительности, в том числе юридических систем. Сохраняя самостоятельность своего содержания, они смыкаются между собой в определенных связях и отношениях, образуя своеобразный каркас целостной системы, свидетельством чему является безукоризненное с методологической точки зрения учение уголовно-правовой науки о составе преступления.

Конкретное содержание объекта, субъекта, объективной и субъективной сторон зависит от того вида преступного поведения, которое анализируется в качестве системы. Собственно говоря, по наполнению конкретным содержанием составляющих его элементов один вид преступного поведения отличается от другого. Применительно к теме настоящего исследования следует говорить о специфическом составе корыстного преступного поведения несовершеннолетних. Рассмотрим его подробнее.

Объектом является то, что противостоит субъекту в его предметно-практической деятельности. Он не просто тождествен объективной реальности, а выступает как такая его часть, которая находится во взаимодействии с субъектом. Выделение объекта познания осуществляется при помощи форм практической деятельности, выработанных обществом и отражающих свойства объективной реальности.

Объектом корыстного преступного поведения следует признать отношения собственности, реализующие себя в виде имущества и имущественных прав. Это значит, что субъект получает материальную выгоду за счет чужого имущества (имущественных прав). Уточнение «за счет чужого имущества» считаем обязательным, так как оно указывает на то, что у виновного нет никаких прав на предметы преступлений. Это имеет определенное значение при ограничении различного рода хищений от самоуправства, иных деяний. Материальная выгода включает в себя, в качестве разновидности, избавление от материальных затрат, а следовательно, не требует дальнейшей конкретизации.

Субъектом является носитель предметно-практической деятельности и познания, источник активности, направленный на объект. Предметно-практическая и познавательная деятельность приобретает в социальной системе свойство объективной стороны, посредством которой субъект воздействует на объект.

В отличие от субъекта преступления субъектом преступного поведения могут выступать не только физические лица, но и группы.

Преступность несовершеннолетних чаще всего носит групповой характер (подробнее об этом - в следующем разделе настоящего исследования, где будет дана криминологическая характеристика корыстной преступности несовершеннолетних), в том числе с участием взрослых. Групповой характер преступности несовершеннолетних и та роль, которую играет группа в преступном поведении несовершеннолетнего, обусловливают необходимость нормативного закрепления ее в качестве объекта профилактического воздействия. В соответствии со ст. 23 Федерального закона от 24 июня 1999 г. № 119-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» к компетенции подразделений криминальной милиции отнесено выявление групп несовершеннолетних правонарушителей, лиц, вовлекающих несовершеннолетних в преступную группу, а также несовершеннолетних, входящих в организованные преступные группы или в преступные сообщества (преступные организации), и принятие мер по предупреждению совершения ими преступлений. И хотя в комментируемом Законе группа несовершеннолетних с антиобщественной направленностью в качестве объекта профилактического воздействия отдельно не выделяется (в отличие от семьи, находящейся в социально опасном положении), в Инструкции по организации работы подразделений по делам несовершеннолетних органов внутренних дел в п. 7.2.1 закрепляется, что в обязанности сотрудников службы входит предупреждение групповой преступности несовершеннолетних. В этих целях должностные лица ПДН (п. 23.12) выявляют принадлежность подростков-правонарушителей к группам антиобщественного и иного характера, лидеров и активных участников этих групп, места их концентрации; лиц, вовлекающих несовершеннолетних в совершение преступлений и (или) антиобщественных действий, склоняющих их к употреблению наркотических средств, психотропных или одурманивающих веществ; разъясняют несовершеннолетним, входящим в группы, их родителям или законным представителям требования законодательных и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, регламентирующих ответственность за противоправные деяния, особенно групповые и повторные; организуют профилактическую работу в целях предупреждения конфликтов между различными группировками подростков; принимают меры по переориентации и разобщению антиобщественных групп несовершеннолетних, пресечению фактов отрицательного влияния на подростков со стороны их лидеров и т.д.

Группа - не просто совокупность участников, а система их отношений, придающих группе качества интегративной системы, а значит, позволяющих рассматривать ее отдельно, как совокупность только ей присущих признаков. Такие признаки, в частности, определяют классификации групп (прежде всего на уровне уголовного закона: простая группа лиц, группа лиц по предварительному сговору; организованная группа, преступное сообщество).

С учетом изложенного полагаем верной точку зрения авторов монографии «Система индивидуального предупреждения преступного поведения несовершеннолетних в России» о целесообразности законодательного признания группы с антиобщественной направленностью, в которую входят несовершеннолетние, в качестве самостоятельного объекта профилактики, поскольку группа как система, обладающая интегративными качествами, требует специфических методов профилактики. Закономерным выводом такого рассуждения становится признание группы несовершеннолетних в качестве самостоятельного субъекта корыстного преступного поведения.

Субъективная сторона характеризует внутренние факторы, раскрывая сознание, психологию, внутренний мир, мотивы и цели личности и группы, воздействующих на объект.

Субъективная сторона корыстного преступного поведения несовершеннолетних выражается в содержании корыстной мотивации, лежащей в основе совершаемых преступлений. Это означает необходимость определения, во-первых, места корыстных побуждений в сложной системе мотивационной борьбы, предшествующей совершению преступлений, а во-вторых, квалификацию вида корысти, побудившей совершить преступление.

В отношении первой проблемы следует отметить, что в ряде случаев корысть может быть не только доминирующим основанием, но и косвенным, побочным мотивом, целью. Чрезвычайное разнообразие корыстной преступности, корыстных преступников отмечал еще М.Н. Гернет, который о мире воров писал, что он «самый богатый по заполняющим его разновидностям. Кого здесь только нет! Робкие новички, стоявшие перед совершением преступления на грани голодной смерти, и заматерелые воры-профессионалы, которые не могут жить без воровства, как рыба без воды; беспризорный ребенок, люди цветущего возраста и старики; матери семейств и проститутки, сожительницы бандитов; ищущие работы, какой-нибудь работы и опустившиеся наркоманы, ищущие только кокаин, морфий, алкоголь; воры плачущие и воры смеющиеся; воры ничего не имеющие и воры имущие, но желающие иметь еще больше, но все одинаково порожденные институтом частной собственности».

Выделение вида (класса) преступности по мотиву корысти объединяет в одну группу карманные кражи и убийства по найму, мошенничества и разбойные нападения, завладение автомобилем без цели хищения и незаконное предпринимательство с извлечением дохода в крупном размере, то есть деяния очень разные по своему генезису и личностным характеристикам тех, кто их совершает. Поэтому в теории криминологии принято представлять содержание корыстной криминогенной мотивации в виде корысти-стяжательства (корысти-накопительства), корысти-паразитизма, корысти-безответственности (корысти-легкомыслия), корысти-нужды, а также корысти-прожигательства и корысти-престижности, характеризующих в целом направленность личности преступника, ее жизненную позицию.

В общем массиве корыстной преступности иногда выделяют корыстно-насильственную преступность. При этом имеется в виду совокупность корыстных преступлений, при совершении которых применяется так называемое инструментальное насилие, то есть насилие, используемое исключительно как средство достижения корыстной цели. К ним относится: разбой (ст. 162 УК РФ), вымогательство (ст. 163 УК РФ), квалифицированный грабеж (п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ), квалифицированное неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения (п. «в» ч. 2 ст. 166 УК РФ), убийство из корыстных побуждений или по на найму (п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ) и т.д. Анализ показывает, что половина деяний, предусмотренных Особенной частью УК РФ, могут совершаться по корыстным мотивам с применением физического, психического насилия либо угрозой их применения.

Мы не можем согласиться с тем, что следует говорить о корыстно-насильственной преступности, ибо, на наш взгляд, деление преступности на корыстную и насильственную осуществляется по критерию направленности деяний, то есть мотивации. Однако в тех случаях, когда насилие выступает в качестве средства изъятия имущества, инструмента для удовлетворения корыстных побуждений, оно не входит в мотивационную сферу сознания личности преступника, а значит, не попадает в классификацию. Если представить ситуацию, когда преступление совершается при одновременном действии корыстной и насильственной криминогенной мотивации, то возникает проблема квалификации такого деяния по совокупности преступлений (вероятнее всего, идеальной). Таким образом, следует говорить не о корыстно-насильственной преступности, а о корыстных преступлениях с применением насилия.

Объективная сторона корыстного преступного поведения несовершеннолетних выражается, прежде всего, в эпизодах корыстной преступной деятельности несовершеннолетних и их групп, то есть корыстных преступлений.

Действующее уголовное законодательство, в отличие от УК РСФСР 1960 г., учитывает корысть только в качестве конститутивного признака отдельных составов преступлений. В таких составах, предусмотренных Особенной частью УК РФ, корысть представлена в различных модификациях: корыстные побуждения (ст. 105, 126, 153, 154, 155, 206, 245), корыстная заинтересованность (ст. 137, 145 170, 181, 183, 285, 292, 325), извлечение дохода в крупном размере (ч. 1 ст. 171, ч. 1 ст. 172), извлечение дохода в особо крупном размере (ч. 2 ст. 171, ч. 2 ст. 172), извлечение имущественной выгоды (ст. 173), извлечение выгод и преимуществ (ст. 201, 202).

В описании ряда составов корысть не называется, но указания на такие признаки, как совершение преступления по найму (ст. 105, 111, 117), значительный ущерб (ст. 255), крупный ущерб (ст. 147, 176, 180, 182, 185, 195, 196, 197, 256, 258, 267), крупный размер (ст. 186, 191, 192, 195, 198, 199, 200, 231, 260), особо крупный размер (ст. 171, 194, 199), свидетельствуют о корыстном характере действий виновного.

Особую группу составляют хищения и иные корыстные преступления против собственности. Они по своей социальной сущности являются корыстными. Согласно примечанию 1 к ст. 158 УК РФ хищением признаются совершенные с корыстной целью противоправное безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества. К хищениям относятся кража (ст. 158), грабеж (ст. 161), разбой (ст. 162), мошенничество (ст. 159), присвоение или растрата (ст. 160), хищение предметов, имеющих особую ценность (ст. 164). Иные корыстные преступления против собственности, в отличие от хищений, обычно не сопряжены с нарушением права владения, так как факт изъятия чужого имущества либо не входит в объективную сторону данных преступлений, либо он не связан обращением изъятого имущества в пользу виновного или других лиц и не имеет такой цели. К ним относятся вымогательство (ст. 163), неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения (ст. 166), причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 165).

Корыстная преступность несовершеннолетних составляет особую группу корыстной преступности, практически исчерпывается следующими составами преступлений: кража, грабеж, разбой, вымогательство, незаконный оборот наркотических или психотропных средств, завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения.

Устраняется то самое чрезвычайное многообразие корыстной преступности, на которое мы указывали. Вместе с тем результаты криминологических исследований корыстной преступности несовершеннолетних имеют значение и для иных видов преступности, так как многие обстоятельства, «обусловливающие формирование и реализацию у подростка криминальной мотивации, начинают действовать еще до достижения возраста уголовной ответственности (феномен «отсроченного действия») и не прекращают свое действие после достижения ими совершеннолетия».

Возвращаясь к понятию преступного поведения, напомним, что содержание такового образует и генезис противоправного поступка. В этой связи уголовно-правовое и криминологическое значение корысти, корыстных побуждений существенно отличаются. Это обусловлено тем, что криминология не ограничивается областью преступного по действующему закону. Например, целый ряд административных (гражданских) правонарушений имеет свойство предшествовать преступлению либо перерастать в него. Применительно к предмету исследования - это прежде всего мелкое хищение (ст. 7.27 КоАП РФ).

А.И. Алексеев с соавторами по этому поводу пишет: «Во всех подобных случаях соответствующие административные, а также иные правонарушения, с одной стороны, и преступления - с другой, посягают на одни и те же объекты, совершаются в одних и тех же сферах, одними и теми же субъектами, с одинаковыми формами вины. Совпадают, а порой и идентичны способы их совершения и, что особенно важно с позиций криминологии и профилактики противоправного поведения, причины, условия, другие детерминанты речь идет о разновидностях правонарушений (преступлений и других), различающихся, в сущности, количественно, а не качественно (хотя их противоправность и наказуемость предусмотрены нормами различных отраслей права)».

К тому же процесс профилактики уголовно наказуемых деяний естественно и неизбежно связан с воздействием на так называемые фоновые явления преступности, становящиеся питательной средой для нее. Это пьянство, алкоголизм, наркотизм и наркомания, токсикомания, проституция, порнография, проявление социального паразитизма, политический и религиозный экстремизм, а также другие социально негативные явления, генетически и иным образом связанные с преступностью.

Они могут выражаться как в виде правонарушений (административно наказуемых: занятие проституцией, получение доходов от занятия проституцией, неисполнение родителями или иными законными представителями несовершеннолетних обязанностей по их содержанию и воспитанию, пропаганды, незаконного приобретения, хранения либо потребления наркотических средств или психотропных веществ и т.п.), так и в аморальной, антиобщественной, но не противоправной форме (пьянстве, алкоголизме, потребительской идеологии, сексуальной распущенности и т.д.).

Следовательно, криминологически значимыми являются корыстные побуждения, реализуемые не только путем преступлений, но и иных правонарушений (прежде всего административных), а также путем аморального, антиобщественного поведения, не нарушающего правовые запреты. Поэтому в данном случае уместно говорить о рассмотренных явлениях как о «фоновых» элементах объективной стороны корыстного преступного поведения несовершеннолетних.

В криминологическом смысле корысть следует понимать как стремление субъекта к получению материальной выгоды для себя либо связанных с ним лиц, реализуемое за счет чужого имущества (имущественных прав) путем совершения правонарушений (уголовных, административных и др.) либо аморального, антиобщественного поведения, генетически или иным образом связанного с корыстной преступностью.

Таким образом, выделение в составе преступного поведения в качестве самостоятельных элементов объекта, субъекта, объективной и субъективной сторон методологически не только возможно, но и необходимо. Поэтому не имеет под собой научной основы вопрос о якобы механическом переносе на систему преступного поведения элементов состава преступления. Наименование элементов состава преступления и преступного поведения взято не из понятийного аппарата уголовного права, а предопределено общефилософским подходом к анализу целостных систем, функционирование которых подчинено достижению определенных целей.

Суммируя изложенное, можно предложить следующее определение корыстного преступного поведения несовершеннолетних - это посягающая на отношения собственности деятельность несовершеннолетних и их групп, направленная на получение материальных выгод для себя либо своего окружения, реализуемая за счет чужого имущества (имущественных прав) путем совершения правонарушений (уголовных, административных и др.) либо аморального, антиобщественного поведения, генетически или иным образом связанная с корыстной преступностью.

Данное определение не претендует на завершенность, однако, на наш взгляд, дает возможность использовать понятие «состав преступного поведения» в качестве важнейшей категории понятийного аппарата криминологии.

 

Автор: Кузьмин П.В.