Особенности социально-политической институционализации казачества в северокавказском регионе
Своеобразное сочетание исторических предпосылок, социальных, политических, организационных и иных факторов в конкретных условиях места и времени предопределяет региональные и местные особенности социально-политической институционализации казачества.
Для выявления локально-региональных закономерностей этого процесса требуется его сравнительно-историческое исследование в регионах наиболее активной деятельности казачьих обществ и организаций. Такими регионами являются области и округа казачьих войск Российской империи - Донского, Терского, Кубанского, Астраханского, Уральского, Оренбургского, Сибирского, Семиреченского, Забайкальского, Амурского, Уссурийского. За годы советской власти они неоднократно подвергались административно-территориальному переустройству.
Утрата четкого районирования расселения казаков наглядно прослеживается на примере Терского казачьего войска, которое обеспечивало военное и гражданское управление Терской областью в 1861-1917 гг.
В начале XX века Терская область состояла из 4 казачьих отделов и 6 национальных округов. На территории области проживало 1360 тыс. человек, из которых 255 тыс. человек были приписаны к казачьему сословию. Казачьи общины были закрытыми, самодостаточными, управлялись на принципах патриархальной общинно-круговой демократии. Во всех 70 казачьих станицах области проживало незначительное количество «иногородцев», и население, не приписанное к казачеству, составляло 17% от общего количества жителей. Казаки преобладали среди населения Пятигорского (58,5%), Моздокского (67,9%), Сунженского (86,5%), Кизлярского (52,4%) отделов.
Однако в национальных округах казаки не имели численного преимущества, и в целом казачье население в Терской области составляло в начале XX века 18,8 %, а к 1917 г. - 18,2 %. Поэтому для выполнения функций административно-территориального управления областью терское казачество нуждалось в поддержке государства и использовало меры принуждения в сочетании с «народной дипломатией».
После окончания Гражданской войны административно-территориальное устройство северокавказского региона неоднократно изменялось: в 1920 г. Терская область и Баталпашинский казачий отдел Кубанской области передавались в состав Горской автономной республики; в апреле 1921 г. создавалась Терская губерния, в которую входила часть Горской республики; в ноябре 1923 г. образовывался Северо-Кавказский край, в котором Терская губерния становилась округом; в Кабардино-Балкарской автономной области выделялся Казачий район, на территории которого проживало 6,6 тыс. казаков (70,9 % населения района); в январе 1934 г. Северо-Кавказский край разделялся на Азово-Черноморский край с центром в Ростове-на-Дону и Северо-Кавказский край с центром в Пятигорске.
11 сентября 1937 г. было осуществлено новое административное переустройство региона. В его структуре выделялись Ростовская область, Краснодарский край и Орджоникидзевский край (позднее переименовывался в Ставропольский), в состав которого входила и часть земель, ранее относившихся к Терской и Кубанской областям. В последующие годы административные границы бывших казачьих областей также неоднократно «перекраивались»: в марте 1944 из Ставропольского края в Грозненскую область передавался Кизлярский район, а Моздокский район - в Северо-Осетинскую АССР; в 1957 учреждалась Чечено-Ингушская АССР, к которой отошла часть земель бывших казачьих отделов Терской области.
В субъектах Федерации, расположенных вне территорий бывших казачьих областей и округов, общества и организации создавались потомками казаков, как правило, переведенных царской администрацией в иные сословия в связи с утратой государственной потребности в поселенных казачьих войсках во «внутренних» губерниях Империи или выселенных советскими органами из мест традиционного проживания.
Анализ научных работ о современном казачестве показал, что исследователи применяют два основных подхода к территориальному определению объектов исследования. Одни ученые рассматривают процесс возрождения казачества в границах современных субъектов Российской Федерации, другие - изучают войсковые казачьи общества в нескольких субъектах Федерации, в регионах. Однако территориальное размещение частей войсковых казачьих обществ, внесенных в государственный реестр Российской Федерации, выходит за пределы не только отдельных субъектов Российской Федерации, но и традиционных регионов. В частности, войсковое казачье общество «Всевеликое войско Донское» имеет округа в Ростовской (9 округов), Волгоградской (5 округов), Воронежской (2 округа) областях, а также землячества донских казаков на Украине, в Калужской, Липецкой, Тамбовской областях и Москве.
Во всех субъектах Федерации сформированы различные варианты организационно-политического механизма, обеспечивающего развитие современного казачества. Поэтому изучение региональных и местных особенностей процесса социально-политической институционализации казачества целесообразно проводить в субъектах Российской Федерации с последующим обобщением полученных данных в масштабах регионов. Плодотворность такого теоретико-методологического подхода продемонстрировал коллектив авторов научно-справочного издания «Российское казачество». В книгу были включены многочисленные сведения о казачьих обществах и организациях, полученные из различных источников. Однако, как будет показано ниже, ряд положений книги, например, о численности казачьих обществ, заслуживает критического отношения и дополнительной проверки, которую автор проводил в ходе собственных эмпирических исследований.
Для проверки гипотезы об ослаблении тенденций общероссийской интеграции и усилении регионализации казачьих объединений процесс развития современного казачества изучался на примере формирования и деятельности механизма социально-политической институционализации казачества в отдельных субъектах Федерации, территориально отнесенных к регионам войсковых казачьих обществ, внесенных в государственный реестр Российской Федерации.
Большим своеобразием отличается северокавказский регион, на территории которого действовали самые многочисленные, имеющие многовековую историю Донское, Терское и Кубанское казачьи войска Российской империи, и сохранились места компактного проживания потомственных казаков, предпринимающих активные усилия для организации деятельности современных войсковых казачьих обществ, имеющих традиционные наименования - «Всевеликое войско Донское», Терское и Кубанское.
Особенности социально-политической институционализации казачества на Северном Кавказе обусловлены историческими, геополитическими, социальными, этническими, культурными и другими факторами, действующими в регионе, географические границы которого определяются Доном, Волгой, Каспийским морем, Скалистым хребтом Большого Кавказа, Черным и Азовским морями, Кума-Манычской впадиной. Северный Кавказ, занимающий площадь 355,1 тыс. кв. км, имеет богатые природные ресурсы. Только разведанные запасы высококачественной нефти в регионе оцениваются в 4 трлн. долл. США. Удобные порты на побережьях Черного и Каспийского морей, развитая транспортная инфраструктура региона, граничащего с Украиной и Закавказскими государствами, предопределяют геополитическое значение Северного Кавказа, стремление к контролю над ним со стороны зарубежных государств, транснациональных корпораций и криминальных группировок.
В административно-политические границы северокавказского региона в настоящее время входят Краснодарский и Ставропольский края, Ростовская область и республики Адыгея, Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Северная Осетия - Алания и Чечня. В них проживает полиэтничное и поликонфессиональное население, насчитывавшее в 1989 г. более 17,9 млн. человек (12,3% населения страны). В основном, за счет миграции населения в 1989-2002 гг. прирост населения в регионе составил 11,6 % при общем снижении численности граждан в России на 1,3 %.
Исторически сложившееся политико-географическое региональное структурирование территории России нарушено ее делением на семь федеральных округов. Помимо вышеуказанных субъектов Российской Федерации, которые в течение десятилетий считались единым экономическим и социально-политическим северокавказским регионом, «достаточно традиционным, а главное - в высшей степени операциональным образованием, более или менее обеспеченным достаточно единообразной и ретроспективной статистикой», в Южный федеральный округ дополнительно были включены Калмыкия, Астраханская и Волгоградская области. Такие изменения несущественно нарушили традиции регионального деления, что проявлялось в высказываниях полномочного представителя Президента России в Южном федеральном округе В.Г. Казанцева о том, что Северный Кавказ является субрегионом округа.
Северный Кавказ признается основной зоной зарождения российского казачества. Здесь со второй половины XVI века государственную службу России несли казачьи войска - Донское, Терское и Кубанское. Они, сыграли значительную роль в военно-экономической колонизации региона и укреплении власти Российской империи на Кавказе. В дооктябрьский период ведущее положение казачества в социально-политической системе региона обеспечивалось сословным статусом и социально-политическими функциями, делегированными ему государством. В 1917 г. к казачьему сословию в области Войска Донского относилось 43 % населения (в 1894 г. в области было 1.022 тыс. казаков), в Кубанской области - 42 % (в 1894 г. в области было 724 тыс. казаков), в Терской области - 18 % населения (в 1894 г. в области было 187 тыс. казаков). Казачьи войска обеспечивали военное и гражданское управление соответствующими войсковыми областями. Но в результате Первой мировой и Гражданской войн, кровопролитных репрессий расказачивания доля казачества в структуре населения резко сократилась. Перепись населения 1926 г. установила, что в Северо-Кавказском крае только 25,7 % жителей признали себя казаками.
В последующие годы казачество не выделялось в переписях населения в качестве особой социальной общности, поэтому данные о численности казаков, полученные выборочными исследованиями по различным методикам, имеют значительный разброс показателей и оцениваются как ориентировочные.
Так, в ходе социологических исследований, проведенных в начале 1990-х гг., численность казаков в Краснодарском крае была определена в широком диапазоне - от 900 тыс. до 1,3 млн. человек, а в Ростовской области с казачеством себя идентифицировало около 1 млн. человек (28 % населения).
Существенно различаются оценки потенциальной численности казаков и в Ставропольском крае. Так, атаман Ставропольского краевого Союза казаков П.С. Федосов в начале 1990-х гг. сообщал о проживании в крае, включавшем Карачаево-Черкесскую автономную область, около 1 млн. казаков. В тоже время консультант Ставропольской краевой администрации И. Головлев приводил сведения о 500 тыс. потомственных казаков, а доктор экономических наук С. Рязанцев опубликовал данные о 130 тыс. потомственных казаков на Ставрополье.
Принятие в качестве исходных данных для последующих исследований даже минимальных показателей численности граждан, идентифицируемых с казачеством, позволяет делать выводы о многочисленном составе социальной базы казачества в северокавказском регионе и необходимость его развития как социально-политического института.
В настоящее время на Северном Кавказе в местах исторической деятельности Донского, Терского и Кубанского казачьих войск сформированы и действуют войсковые казачьи общества «Всевеликое Донское», Терское и Кубанское, внесенные в государственный реестр казачьих обществ в Российсмкой Федерации.
Данные о численности войсковых казачьих обществ также были опубликованы в сводной таблице «Численность казачьих обществ, внесенных в государственный реестр (по состоянию на март 2003 г.)», научно-справочного издания «Российское казачество».
Однако в описаниях конкретных казачьих обществ в указанной книге приведены другие показатели. Поэтому для уточнения численности реестровых казачьих обществ в северокавказском регионе автор провел сравнительный анализ данных о численности казачьих обществ, представленных Управлением Президента России по вопросам казачества, и сведений, полученных из других источников информации.
В частности, в разделе вышеупомянутой монографии, посвященном современному Кубанскому войсковому казачьему обществу (КВКО), указывается, что «на этапе вхождения в госреестр численность казаков в войске составляла: всего с членами семей - 130630 чел, взявших на себя обязательства несения госслужбы - 46627 человек. По данным атамана КВКО, численность казаков к середине 2000 г. составила всего с членами семей - 137291 чел., способных нести службу - 32999 чел., изъявивших желание нести госслужбу - 15700 человек». При сравнительном анализе обнаружилось значительное - на 30,9 тыс. человек (66%) - снижение показателей численности казаков Кубанского войскового казачьего общества, изъявивших желание нести государственную службу.
Однако в Табеле донесений о деятельности Кубанского войскового казачьего общества за 2001 г., представленном атаманом КВКО в Управление Президента России по вопросам казачества, подавались другие сведения о численности войскового общества: 1999 г. - 25450 казаков, 2000 г. - 27767 казаков, 2001 г.-30514 казаков.
В Табеле донесений о деятельности войскового казачьего общества «Все-великое войско Донское» за 2001 г. указывалось, что на учете в войсковом казачьем обществе состояло 58939 казаков, а в докладе атамана войскового казачьего общества «Всевеликое войско Донское» казачьего генерала Водолацкого В.П. на Большом круге казачьих войск России (Ставрополь, 25 мая 2003 г.) приводились другие данные: «Из общего количества политически активного казачьего населения области до 90% объединены в ВКО ВВД. Персональная численность организации составляет около 80 тыс. казаков призывного возраста».
В отчетном докладе Большому кругу Терского войскового казачьего общества (Новопавловск, 7 сентября 2003 г.) атаман войскового общества, казачий генерал Бондарев В.П. сообщил: «Терское казачье войско насчитывает 59620 казаков. За период с 2000 г. численность его возросла на 5,5 тыс. членов (на 9%)».Очевидно, сведения о составе казачьих обществ, полученные из их отчетных документов, в большей мере соответствуют реальным показателям. Следовательно, данные управления Президента России по вопросам казачества в отношении численности Кубанского войскового казачьего общества оказались завышенными на 100,1 тыс. человек (в 4,3 раза), войскового казачьего общества «Всевеликое войско Донское» - на 46,5 тыс. человек (в 1,8 раза), Терского войскового казачьего общества - на 129,9 тыс. человек (в 3,2 раза).
Дополнительное интервьюирование атаманов казачьих обществ, проведенное автором, позволило установить различия методик подсчета численности казаков управлением Президента России по вопросам казачества и казачьими обществами: некоторые из них необоснованно включали в состав казачьих обществ взрослых (а иногда и малолетних) членов семей членов казачьих обществ, а также граждан, проживающих на территориях, выходящих из зоны ответственности соответствующих войсковых казачьих обществ.
Как выяснилось, данные о численности Терского войскового казачьего общества Управление Президента России по вопросам казачества существенно не изменяло после внесения общества в государственный реестр, несмотря на значительную миграцию терских казаков из республик Северного Кавказа, относящихся к войсковой территории.
В связи с вышеизложенными фактами показатели численности казачьих обществ, опубликованные в книге «Российское казачество: Научно-справочное издание» на основе данных, полученных в Управление Президента России по вопросам казачества, могут оцениваться как завышенные. Однако другими обобщенными сведениями о численности казачьих обществ, внесенных в государственный реестр казачьих обществ в Российской Федерации, федеральные органы государственной власти не располагают.
Наглядные представления о различиях показателей численности войсковых казачьих обществ, опубликованных в книге «Российское казачество: Научно-справочное издание», и отчетных документах казачьих обществ дает график.
Большое значение для процесса социально-политической институционализации казачества на Северном Кавказе полиэтничная, поликонфессинальная структура социально-поселенческой общности региона. Здесь совместно проживает население, представляющее индоевропейскую (около 75% населения региона), северокавказскую (более 16% населения), алтайскую (более 4% населения) и кавказскую (0,15% населения) языковые семьи. В структуре социально-поселенческих общностей Краснодарского и Ставропольского краев, Ростовской области доминирует русское население, а в республиках Северного Кавказа преобладающее или доминирующее положение занимают автохтонные горские народы. Такие отличительные особенности социально территориальных общностей субъектов Федерации порождают антропологические и культурные отличия среди донских, терских, кубанских казаков.
Однако, несмотря на длительное совместное проживание многочисленных народов Северного Кавказа они не утратили этническое самосознание, культуру, традиции и другие этнокультурные признаки. Поэтому северокавказский регион, ставший мостом между Севером и Югом, Востоком и Западом, Европой и Азией, «местом встреч, синтеза и взаимообогащения цивилизаций, полигоном евразийства», остается своеобразной зоной потенциально-конфликтного взаимопроникновения инокультурных цивилизаций и разнообразных социальных групп, которые в поисках лучших условий жизни мигрируют по территории региона. Как отмечала политолог Л.Л. Хоперская, только за 1989-1999 гг. на Северный Кавказ переехало более 2 млн. человек, в том числе в Краснодарский край 790 тыс. человек, в Ростовскую область - 480 тыс. человек, в Ставропольский край - 360 тыс. человек.
За 10 лет численность русских, например, в Чечне и Ингушетии сократилась с 450 тыс. до 12,5 тыс. человек и продолжает уменьшаться. Значительный отток русского населения отмечен и в других республиках Северного Кавказа.
Неуправляемая миграция стала катастрофой не только для самих эмигрантов, но и для жителей сопредельных территорий. Только через Ставропольский край за 1992-2000 гг. транзитно мигрировало около 1 млн. беженцев и вынужденных переселенцев. Реальные масштабы миграционных процессов, вероятно, более значительны. На Ставрополье иммигрировала значительная часть вынужденных переселенцев, беженцев из традиционно «казачьих» районов Чечни и других республик Северного Кавказа.
Закрепляясь на новых местах, мигранты стремятся занимать в структуре общества высокое положение. Такие претензии новопоселенцев, соответствующие их конституционным правам, в условиях социетального кризиса, пережитого Россией в 1990-х гг., вызывают обострение отношений со «старожилым» населением, болезненно воспринимающим изменения социально-политической системы как угрозу собственному благополучию. Поэтому стихийная миграция порождает дополнительные условия напряженности социально-политической обстановки в регионе и, по мнению Губернатора Ставропольского края А.Л. Черногорова, оказывает серьезное влияние на состояние общественной безопасности, резко обостряет межнациональные отношения. Значительный приток мигрантов осложняет жилищные проблемы, приводит к росту цен на жилье и продукты питания, перегрузке социально-культурной инфраструктуры, прежде всего, образовательных школ. Вследствие миграции сокращается доля русских жителей в структуре населения. За 20 лет в Ставропольском крае она снизилась с 88 до 83 процентов, и сохраняется устойчивая тенденция к понижению этого показателя. При этом правоохранительные органы отмечают рост преступлений, совершенных мигрирующими преступными группировками.
Казачьи общества, выражающие обеспокоенность коренного населения нерегулируемыми миграционными процессами, неоднократно выступали с требованиями о решении проблем стихийной миграции в регионе. В частности, такие требования администрации Ростовской области в сентябре 1999 г. предъявляло войсковое казачье общество «Всевеликое войско Донское». С аналогичными требованиями к губернаторам Краснодарского и Ставропольского краевыми требованиями к губернаторам Краснодарского и Ставропольского краев обращались Кубанское войсковое казачье общество и Ставропольское окружное казачье общество. Добиваясь положительного решения своих требований казачьи общества, самостоятельно пытались контролировать миграционные процессы, проверять соблюдение паспортного режима, досматривать автотранспорт и выполнять другие правоохранительные меры с превышением их компетенции. Это вызывало дополнительное осложнение отношений радикально настроенных казачьих объединений с органами государственной власти и местного (муниципального) управления.
Попытки органов государственной власти Краснодарского и Ставропольского краев, Ростовской области регулировать миграционные процессы посредством ограничения официальной регистрации (прописки) мигрантов пресекались федеральными органами как нарушения Конституции. При этом, однако, социальная политика государства в регионе остается малоэффективной, вследствие чего северокавказский регион и в начале XXI века остается «горячей точкой». Подчеркивая важность решения проблем Северного Кавказа, приобретающих всероссийское значение, Президент России В.В. Путин говорил: «Сегодня в этом российском регионе проходят испытания на прочность базовые основы нашего конституционного строя». Поэтому перед органами государственной власти Российской Федерации и ее субъектов ставилась задача восстановления кавказско-российского цивилизационного единства, которое наиболее полно отвечает интересам народов Северного Кавказа и поддержанию региональной безопасности.
К реализации задач укрепления мира и региональной безопасности на Северном Кавказе, являющемся форпостом России на юго-западном направлеского края А.Л. Черногоров отмечал, что «казаки ни разу не стали причиной межэтнических и религиозных конфликтов. Напротив, казаки делают все возможное для стабилизации обстановки в регионе, чтобы мир и согласие царили на родной земле».
Такая же положительная оценка роли казачества в решении актуальных общероссийских и региональных проблем обнаруживается в высказываниях других представителей политической элиты, неоднократно подчеркивавших историческую роль казачества в укреплении мира на Северном Кавказе.В работах ученых северокавказского региона рассмотрены многие аспекты возрождения качества на Дону и Кубани. Однако до публикации монографий и статей автора проблемы формирования и развития современных казачьих обществ на исторических землях Терского казачьего войска и в Ставропольском крае не получали значительного освещения в научной литературе. В связи с этим актуализируется научная и политико-практическая значимость проведенного в исследования процесса социально-политической институционализации казачества в предгорной зоне северокавказского региона, в субъектах Российской Федерации, образованных на землях бывшей Терской области, в местах компактного проживания терских казаков.
Объективные потребности участия казачества, представляющего интересы значительной части населения региона, в укреплении государственности, мира и согласия на Северном Кавказе связаны с реальными социально-политическими процессами, отличающимися большой социально-политической напряженностью, конфликтогенностью.
В республиках Северного Кавказа главными аргументами политической борьбы выступают реальные национальные интересы и выдаваемые за них геополитические интересы некоторых государств, таких как Турция, претендующих на лидирующее положение на Кавказе.
Кризисные процессы в начале 1990-х гг. приводили к перерождению национального самосознания в националистическое, экстремистское. Для реализации национальных интересов проводилась этническая, родовая, клановая, тейповая мобилизация, которая формировала устойчивый образ врага, виновника национальных бед в лице «пришлых», «инородцев», «иноверцев». Идентификационная национальная мобилизация титульных народов республик Северного Кавказа породила административную, экономическую и физическую агрессию, направленную на вытеснение из республик «нетитульного», русскоязычного населения. Этот процесс затрагивал и казаков, которые провозглашались основными врагами националистических объединений.
В республиках Северного Кавказа вопрос сохранения русскоязычного, казачьего населения обострился в конце 1980-х гг. в связи с прекращением деятельности наукоемких, высокотехнологичных промышленных и сельскохозяйственных предприятий, в которых оно было занято, и ростом антирусских настроений среди горского населения. Не получив социальной помощи от государства, разобщенные «нетитульные» жители республик не могли противостоять организациям местных националистов и в целях сохранения жизни эмигрировали из нагорной и предгорной зон Северного Кавказа.
В конце 1989 г. инициаторы возрождения казачества перешли к конкретным организационным мероприятиям по организации самодеятельных общественных объединений потомственных казаков. На Сунже и Тереке были созданы Сунженский казачий округ (атаман А. Подколзин), Терско-Гребенской казачий круг (атаман Ю. Мащенко), Наурский казачий круг (атаман А. Луганский), Кизлярский отдел (атаман В. Чеботарев), Моздокский отдел (атаман А. Подгурский), Терско-Малкинский округ (атаман М. Клевцов), Грозненский округ (атаман Г. Галкин). В Ставропольском крае первые казачьи объединения организовывались в станицах Зеленчукской (атаман Н. Ляшенко), Ессентукской (атаман В. Титов), Боргустанской (атаман П. Носенко), г. Пятигорске (атаман А. Кузнецов).
23 марта 1990 г. в г. Владикавказе, бывшем административном центре Терского казачьего войска, проводился круг (съезд) терских казаков, который учредил общественную организацию «Терское казачество». Ее атаманом был избран Герой Советского Союза В.Д. Коняхин.
Создание объединения «Терское казачество» мотивировало формирование казачьих организаций во всех населенных пунктах, имевших казачье население.
Одновременно, весной 1990 г. инициативная группа казаков Ставропольского края, созданная в ноябре 1989 г. известным писателем В.В. Ходаревым, установила связь с энтузиастами казачьего возрождения в Москве, на Кубани, Дону, Тереке, в других регионах. Совместно с землячеством казаков в Москве они приняли участие в подготовке Большого учредительного круга Союза казаков (Москва, 29-30 июня 1990 г.). Среди 263 делегатов круга и 450 приглашенных были терские казаки В.Д. Коняхин, А.А. Луганский, Ю.М. Мащенко, А.И. Подколзин и другие. Делегацию казаков Ставропольского края (34 делегата) возглавлял П.С. Федосов.
Большой учредительный круг Союза казаков завершил подготовительный этап и послужил началом для первого содержательно-хронологического периода реального возрождения российского казачества, положившего начало формированию механизма государственной политики в отношении казачества.
28-29 сентября 1990 г. в Ставрополе проводился первый краевой съезд казаков, учредивший общественную организацию «Ставропольский краевой Союз казаков» (СКСК). В краевой Союз входили все жители Ставрополья и Карачаево-Черкесии, идентифицировавшие себя с казачеством. По мнению организаторов СКСК, их насчитывалось около 1 млн. человек.
Краевой Союз казаков признавался одной из самых активных и многочисленных казачьих организаций России. По этой причине 8-10 ноября 1991 г. в Ставрополе проводился второй Большой круг Союза казаков (России), на котором присутствовали 800 делегатов от 300 тыс. членов казачьих организаций. В состав СКСК до конца 1991 г. входили казачьи организации терских казаков, имевшие традиционные наименования Наурский, Терско-Гребенской, Кизлярский отделы.
Однако нараставшие в то время противоречия между лидерами Союза казаков (атаман А.Г. Мартынов), Союза казачьих войск России (атаман В.Н. Ратиев) и других объединений привели к идейному расколу казачьего движения и на местах. Борьба атаманов за «всероссийское» лидерство отвлекала казачьи общества от решения актуальных задач, поэтому многие члены конфликтовавших Союзов выходили из них и пытались создавать собственные организации, способные конструктивно решать местные проблемы граждан, идентифицируемых с казачеством. Поэтому помимо СКСК, входившего в Союз казаков (России), в Ставропольском крае обособленно действовали казачьи организации «Белое братство», «Союз казачьих войск России», «Ставропольское войско Великого братства казачьих войск», «Союз казачьих формирований». Они были малочисленными и не оказывали существенного влияния на процесс развития современного казачества в крае и регионе.
Усилия конструктивно настроенных лидеров казачьего движения привели к изменению принципов формирования казачьих организаций и переходу ко второму этапу развития казачьего движения - периоду самоидентификации казачьих обществ. Эмпирически он обнаруживался в 1991-1992 гг. реорганизацией казачьих объединений по признакам личной и групповой идентификации с традиционно-российскими казачьими войсками. Такая дифференциация казаков ослабляла местные казачьи организации, что не соответствовало актуальным запросам казаков, так как в то время на Северном Кавказе активизировались сепаратистские националистические движения.
Казаки, испытывающие на себе реальные проявления современного национализма, сепаратизма, религиозного экстремизма и терроризма, определяли свою природно-историческую связь с традиционным российским казачеством, пытались стабилизировать социально-политическую ситуацию в регионе, консолидировать деятельность казачьих обществ на принципах солидировать деятельность казачьих обществ на принципах традиционных казачьих общин.
23-24 марта 1991 г. в г. Владикавказе проводился первый Большой круг терского казачества, на котором присутствовало более 300 делегатов и приглашенных. В отчетным докладе атамана общественной организации «Терское казачество» В.Д. Коняхина сообщалось о том, что на исторической территории Терского казачьего войска - в Дагестане, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Чечено-Ингушетии, южных районах Ставропольского края - действуют казачьи организации, насчитывающие 497 тыс. терских казаков. Круг принял решение об объединении этих организаций в единое общество с историческим названием «Терское казачье войско». Такое решение было ответной реакцией русскоязычного населения на агрессивное отношение к ним так называемой Конфедерации горских народов к «негорскому» населению в Чечено-Ингушетии, которую к тому времени вынуждены были покинуть около 100 тыс. человек.
Активизация казачьих организаций вызвала негативное отношение местных националистов, которые перешли к массовому террору в отношении казаков. Так, 7 апреля 1991 г., в день Пасхи, в пос. Карабулак ЧИ АССР ингушским националистом был убит один из самых активных организаторов возрождения терского казачества атаман Сунженского отдела А.И. Подколзин.
Руководством республики не приняло решительные меры для пресечения преступлений против казаков, вследствие чего в ночь с 28 на 29 апреля 1991 г. батальон ингушских националистов совершил вооруженное нападение на станицу Троицкую. За время десятичасового погрома в станице были убиты 5 человек, в том числе участковый милиционер-ингуш, ранены 53 человека, сожжены 4 жилых дома, автомашины, разграблено имущество, совершены многочисленные акты насилия над гражданами. Введение ОМОНа в Сунженский район не снизило социальную напряженность, и до конца года около 500 казачьих семей выехало из республики.
23 февраля 1992 г. в г. Владикавказе проводился второй Большой круг казачьих организаций Терека и Сунжи, на котором присутствовали 332 делегата. Круг учредил межрегиональную организацию «Терское казачье войско» для возрождения терского казачества в местах его исторической жизнедеятельности.
В «Терское казачье войско» вступали казачьи общества, созданные на территориях, которые до 1920 г. входили в состав Терской области. Например, потомственные казаки-терцы из региона Кавказских Минеральных Вод Ставропольского края в ноябре 1992 г. создали общественную организацию «Пятигорский округ Терского казачьего войска», в списках которой значилось 22,5 тыс. казаков.
Для консолидированного решения казачьими организациями проблем защиты интересов русскоязычного, казачьего населения в республиках Северного Кавказа предпринимались попытки создания межрегиональных казачьих объединений. Так, 23 мая 1993 г. в г. Ставрополе проводился Большой круг казаков Дона, Кубани, Терека и Ставропольского края для организации Союза казачьих войск Юга России. Однако из-за непримиримых взаимоотношений атамана Союза казаков А.Г. Мартынова и атамана Союза казачьих войск России и зарубежья В.Н. Ратиева создать межрегиональную казачью организацию не удалось.
Но реальные условия требовали объединения казаков региона. Для решения этой задачи 10 июля 1993 г. в г. Новопавловске проводился объединительный круг казачьих организаций юга России, на котором присутствовали 300 делегатов. Круг учредил региональную общественно-политическую организацию «Кавказское линейное казачество» (КЛК), в которую вошли казачьи организации Ставропольского края, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Северной Осетии-Алании, Чечни с общим списочным составом около 300 тыс. членов. Так в казачьем движении обнаружился третий содержательно-хронологический этап (1993-1996 гг.) - интеграционный.
Создание КЛК соответствовало историческим традициям казачества на Северном Кавказе, где с 1832 г. южные границы России защищало Кавказское линейное казачье войско. В 1860 г. на его основе были сформированы самостоятельные Терское и Кубанское казачьи войска, за которыми закреплялись зоны административного управления в форме войсковых областей. Для демонстрации исторической связи с предками КЛК переименовывалось в Кавказское линейное казачье войско (КЛКВ). Его основной целью провозглашалось «объединение казачьих организаций Северного Кавказа в единую общественно-политическую и экономическую структуру для совместной деятельности, восстановления и сохранения казачества как этнической формации, имеющей равные права на самовыражение, наряду с другими народами в этом регионе. Восстановление казачьих традиций, культуры, истории с учетом современных условий, пропаганда обычаев, праздников, обрядов казачества, их традиционного быта, реализация и защита гражданских (политических, экономических, культурных) прав и свобод казаков».
Рост политической значимости региональных казачьих объединений настораживал руководителей государственных органов субъектов РФ. Некоторые из них добивались подчинения себе казачьих организаций посредством разнообразных форм административного воздействия. Так, в целях установления конструктивного сотрудничества администрации Ставропольского края с казачьими организациями в аппарате краевой администрации был создан Отдел по вопросам казачества, который возглавил атаман Ставропольского краевого Союза казаков П.С. Федосов. Специализированные организационные структуры создавались и в аппаратах администрации Краснодарского края и Ростовской области.
С 1995 г. началась целенаправленная работа органов государственной власти Краснодарского и Ставропольского краев, Ростовской области по выполнению указов Президента России о создание казачьих обществ, внесенных в государственный реестр Российской Федерации, и организации их государственной и иной службы. В этих целях создавались краевые и областные комиссии под руководством заместителей глав администраций, поэтому казачьи организации проявили заинтересованность в сотрудничестве с органами государственной власти субъектов Федерации. В связи с этим взаимодействие казачьих организаций в рамках межрегионального казачьего объединения КЛКВ утрачивало свое первоначальное значение и прекращалась. 30 июня 1996 г. межрегиональная общественная организация Кавказское линейное казачье войско была самораспущена.
Начавшаяся подготовка казачьих обществ к внесению в государственный реестр Российской Федерации (1996-1998 гг.) позволяет эмпирически выделять четвертый содержательно-хронологический этап - период реорганизации казачьих обществ и их приведения в соответствие с нормативными требованиями законодательства Российской Федерации.
Войсковые казачьи общества северокавказского региона были внесены в государственный реестр Российской Федерации одними из первых: Терское -12 февраля 1997 г., «Всевеликое войско Донское» - 17 июня 1997 г., Кубанское - 24 апреля 1998 г. Однако казачьи организации Ставропольского края не сразу определили свою принадлежность к войсковым казачьим обществам.
Наиболее многочисленным казачьим обществом в Ставропольском крае был Пятигорский округ Терского казачьего войска. На территории его деятельности в 1996 г. проживало 108,7 тыс. человек, относивших себя к потомкам казаков. В округ входило 7 отделов, объединявших 76 казачьих организаций, со списочным составом около 22,5 тыс. казаков.
В общественной организации «Ставропольское казачье войско» (СКВ), реорганизованной из Ставропольского краевого Союза казаков в 1994 г., числилось 4608 казаков. На территории деятельности СКВ насчитывалось более 30 тыс. человек, причислявших себя к казакам. В СКВ входили 4 округа, состоявших из 114 первичных казачьих организаций, действовавших в 165 населенных пунктах края. Таким образом, социальная база казачьих организаций Ставропольского края в то время насчитывала 130 тыс. человек.
По данным оргкомитета, в октябре 1996 г. из 56340 опрошенных казаков, проживавших на территории Пятигорского округа ТКВ, выразили готовность нести государственную службу 8359 казаков (14,8%), а из 29745 казаков, проживавших на территории СКВ, о таком желании сообщили 13562 казака (45,6%). Наиболее привлекательной для себя опрошенные казаки считали производство и поставки государству сельскохозяйственной продукции, участие в охране объектов государственной и муниципальной собственности, в таможенной и правоохранительной службе.
В связи с тем, что нормативные документы предусматривали возможность формирования войскового казачьего общества на территории не менее двух субъектов Федерации, Совет атаманов СКВ пытался организовать Терско-Ставропольское казачье войско. Но руководство Терского войскового казачьего общества (сокращенное наименование - Терское казачье войско, ТКВ) отклонило это предложение и 13 июля 1996 г. провело учредительный войсковой круг. 12 февраля 1997 г. устав ТКВ был утвержден Президентом России, all марта 1997 г. Министерство РФ по делам национальностей и федеральным отношениям вручило войсковому обществу свидетельство № 10 о его внесении в государственный реестр.
Подготовка казаков, проживающих в Ставропольском крае, к внесению в государственный реестр осложнялась тем, что на территории края оказались различные группы потомков терских, кубанских, донских и иных казаков. Одни из них выступали за присоединение к Терскому казачьему войску, другие - за присоединение к Кубанскому казачьему войску, а третьи - за сохранение самостоятельности в составе казачьих общественных организаций.
Большая часть казаков поддержала предложение о вхождении в Терское войсковое казачье общество в качестве отдельной структурной единицы - казачьего округа. Подготовительную работу возглавлял секретарь совета по экономической и общественной безопасности Ставропольского края В.П. Бондарев. Поддержку казакам оказал губернатор Ставропольского края А.Л. Черногоров. По его поручению главы администраций городов и районов края на местах стали активно сотрудничать с казачьими организациями, оперативно решать их проблемы, что, в свою очередь, стимулировало желание казаков заниматься государственной службой, сотрудничать с органами власти.
Конец разногласиям положили компромиссные решения о совмещении в эмблеме округа символов Терека и Кубани, о сохранении в форменной одежде традиционных синего и красного цветов бешметов, «верха» папах, околышей фуражек, кантов брюк и т.п.
Результатом подготовительной работы стал организационный круг казачьих организаций Ставрополья, проведенный 3 октября 1998 г. На нем присутствовали 436 выборных (делегатов) от 14 казачьих отделов, действовавших в 26 городах и районах края. Круг учредил Ставропольское окружное казачье общество Терского войскового казачьего общества (СКО ТКВ), первоначально состоявшее из 11 отделов (16,7 тыс. казаков). Окружное общество вносилось в государственный реестр в составе Терского войскового казачьего общества.
СКО ТКВ стало основой для дальнейшего развития системы казачьих обществ в Ставропольском крае. Так, с октября 1998 г. начался пятый содержательно-хронологический период возрождения казачества на Ставрополье - этап государственной службы.
По численности и уровню организованности Ставропольское окружное казачье общество занимает лидирующее положение в Терском войсковом казачьем обществе. Казаки Ставрополья оказывают социально-политическую, моральную и экономическую поддержку казачьим обществам других северокавказских республик. В состав Ставропольского казачьего округа входили Наурский, Грозненский и Терско-Гребенский отделы ТКВ, действовавшие в Чечне. Только 14 апреля 2002 г. они организовали самостоятельное Терско-Сунженское окружное казачье общество ТКВ со штабом в станице Наурской.
В начале XXI века Терское войсковое казачье общество действует на территориях Республики Дагестан (в Кизлярском особом казачьем округе 2,3 тыс. казаков), Республики Северная Осетия - Алания (в 9 отделах Аланского республиканского казачьего округа 16,8 тыс. казаков, а Моздокский особый казачий отдел насчитывает 7,8 тыс. казаков), Чеченской Республики (Терско-Сунженский особый казачий округ насчитывает 4,2 тыс. казаков в 3 отделах) и Ставропольского края (в СКО ТКВ 28,5 тыс. казаков, организованных в 18 отдельских казачьих обществ). Всего в составе Терского войскового казачьего общества 59,6 тыс. казаков.
Свидетельством признания общественной значимости деятельности Терского войскового казачьего общества стало проведение 25 мая 2003 г. в г. Ставрополь Большого круга казачьих войск России. Участников круга приветствовал Президент России В.В. Путин. На круге с большой программной речью выступил советник Президента России, генерал-полковник Г.Н. Трошев.
Государственно-правовую поддержку казачьему движению на Ставрополье обеспечивает краевой закон «О казачестве в Ставропольском крае», который был принят в 2003 году.
Однако конструктивное сотрудничество государственных органов с казачьими обществами наблюдается не во всех республиках Северного Кавказа.
Среди мотивов самоорганизации казачьих объединений в республиках Северного Кавказа особое место занимает цель обеспечения физического выживания казачьего населения в предгорной зоне Северного Кавказа. По данным комиссии Государственной Думы РФ (председатель С. Говорухин), из районов Гудермеса, Грозного, населенных пунктов Сунженской линии до начала 1995 г. эмигрировали 220 тыс. человек (70%) славянского населения, и были убиты 40 тыс. мирных жителей.
Оставленные без реальной государственной поддержки, казаки стремились самосохраниться с помощью вооруженной социально-политической организации, имеющей статус государственной службы по защите прав и свобод всего законопослушного населения. Однако государственно-правовыми актами, как было отмечено выше, формирование вооруженных казачьих объединений было запрещено. Поэтому казачьи общества изыскивали возможности для решения проблем защиты русскоязычного, казачьего населения в соответствии с действующим законодательством.
В августе 1995 г. из числа терских казаков, проживавших преимущественно в городах и районах Кавказских Минеральных Вод, на контрактной основе формировался 694-й отдельный мотострелковый казачий батальон имени генерала А.П. Ермолова, которому ставилась задача обеспечения правопорядка в казачьих станицах и других населенных пунктах на левом берегу Терека. Однако батальон, не прошедший необходимую боевую подготовку, был направлен в г. Грозный по маршруту, ставшему известным боевикам, и 8 марта 1996 г. батальон на марше принял бой, длившийся более двух часов, сумел отразить атаку противника и выбить его из опорных точек.
Казаки проявили героизм, умение вести боевые действия в сложных условиях лесистой местности и в населенных пунктах. Батальон принимал участие в освобождении от боевиков г. Грозного, населенных пунктах Ачхой-Мартан, Бамут, Орехово, Самашки и других. В боях погибло 27 казаков, ранено и контужено 262 казака. Правительственные награды получили 98 человек.
Батальон был готов к продолжению службы по охране правопорядка в Надтеречных районах Чеченской Республики, но в феврале 1996 г. он расформировался по требованию зарубежных и отечественных «правозащитников».
Позднее, в 1999 г., в целях защиты русского населения Чечни правление Терского казачьего войска добилось формирования двух казачьих комендантских рот для несения службы в Наурском и Шелковском районах. Военные бюрократы плохо обеспечивали материально-техническое и денежное довольствие комендантских рот. Поэтому казачьи общества оказывали им продовольственную и вещевую поддержку. В ротах прошли службу 520 терских казаков. С их помощью удавалось стабилизировать оперативную обстановку. В Наурском районе, например, органы государственной власти стали комплектоваться русскими. Но в 2002 г. комендантские роты были переведены в Беной-Ведено, а казаки из них уволены.
Терское войско обеспечило комплектование на контрактной основе двух отдельных рот 205 отдельной мотострелковой казачьей бригады. Эти роты были прикомандированы к комендатурам Наурского и Шелковского районов. 370 казаков-терцев и 59 казаков из других казачьих войск прошли в них службу. Роты обеспечивали общественный порядок на левобережье Терека. Но по приказу военного комиссара Чечни в августе 2003 г. стрелковые роты были расформированы. Протесты казаков по этому поводу остались без ответа.
При этом резко сократилось количество русских среди местных милиционеров в Шелковском районе, а в Наурском районе кандидат на службу в милицию, назвавшийся казаком, немедленно получал отказ.
Таким образом, из-за недальновидности некоторых политиков и военачальников русское население Терека и Сунжи оставлено без надежной военизированной охраны. Террор националистов направлялся на физическое уничтожение наиболее активных лидеров казачества. От рук бандитов до 2001 г. погибло 7 казачьих атаманов и десятки активистов казачьего движения. В декабре 2002 года был убит атаман станицы Ищерской, заместитель главы местной администрации Н.В. Ложкин. В сентябре 2003 г., после возвращения с войскового круга был убит атаман Терско-Гребенского отдела Терского войскового казачьего общества М.А. Сенчиков.
В течение недели после его убийства из республики уехало еще около 100 человек.
Непрекращающийся террор в отношении казаков порождает массовую миграцию русскоязычного, казачьего населения из Чечни и Ингушетии, вследствие чего «исход» русского, казачьего населения из этих республик превысил порог обратимости и достиг катастрофических масштабов: только за 2000 г. коэффициент эмиграции из Чечни составил 1849 человек в расчете на 10 тыс. жителей.
Эти данные свидетельствуют о преступно-безразличном отношении руководства Чеченской Республики к проблемам сохранения казачества.
Негативные оценки отношения чеченской национальной политической элиты к казачеству обоснованы конкретными фактами проявления антагонистического характера отношений. Так, рост национализма горского населения в Чечне и Ингушетии в начале 1990-х гг., вызвавший массовый террор против казаков, привел к сокращению численности русскоязычного населения в Чечне и Ингушетии. Оно сократилось с 450 до 14,5 тыс. человек (в 32 раза) и в местах исторического проживания гребенского, терско-сунженского казачества, имеющего древнюю «вольную» и «служилую» историю, осталось только 4,5 тыс. русскоязычных жителей.
Демонстрацией виртуальной заботы о них руководства Чечни стало общественное объединение «Чеченское казачье войско», не связанное с российским казачеством в прошлом и настоящем.
При этом игнорируется Терско-Сунженское окружное казачье общество, которое в апреле 2001 г. объединило более 4 тыс. казаков-славян г. Грозного, Наурского и Шелковского районов, но не зарегистрировано государственными органами Чеченской Республики, не внесено в государственный реестр РФ, не имеет правомочий для участия в общественно-политической жизни республики. Поэтому взаимоотношения органов государственной власти Чеченской Республики и казачества могут оценивать как «активное противодействие».
В других республиках Северного Кавказа характер отношений органов государственной власти и местного самоуправления варьирует в диапазоне от позитивных - «сотрудничество в решении некоторых проблем» (Адыгея, Карачаево-Черкесия, Северная Осетия - Алания) - до нейтрального - «взаимодействия нет» (Дагестан) - и негативных - «противодействие в решении некоторых проблем» (Ингушетия, Кабардино-Балкария).
Так, в Северной Осетии - Алании местная национальная политическая элита оказывает содействие Аланскому республиканскому окружному казачьему обществу ТКВ, основу которого составляют члены осетинского национального ополчения, сформированного в период осетино-ингушского территориального конфликта, но с Моздокским отдельским казачьим обществом ТКВ, состоящим из казаков-славян, сотрудничает только местная администрация.
В Ингушетии, Дагестане и Кабардино-Балкарии не выполняются обещания представителей политической элиты о готовности поддерживать казачьи общества: в течение девяти лет президенты Ингушетии и Кабардино-Балкарии не согласовывают Устав Терского войскового казачьего общества, чем препятствуют деятельности казачьих обществ в республиках.
Не сумел оказать значительного положительного влияния на процесс формирования и организации деятельности казачьих обществ в северокавказском регионе и Координационный совет по делам казачества при полномочном представителе Президента России в Южном федеральном округе, созданный в 2000 г. Его решения, носившие рекомендательный характер, не всегда выполнялись руководителями органов государственной власти в субъектах Федерации, а с 2003 г. заседания совета перестали проводиться.
Таким образом, опыт создания на Северном Кавказе общерегиональных казачьих объединений - «Союза казачьих войск Юга России» (1993 г.), Кавказского линейного казачьего войска (1993-1996 гг.), а также Координационного совета по делам казачества при полномочном представителе Президента России в Южном федеральном округе (с 2000 г.) оказался соответственно безрезультатным, непродолжительным и малоэффективным.
Как показывает проведенный анализ, казачество пока не заняло в социально-политической системе России место, адекватное его запросам, не выполняет тех социальных функций, на которые способно. Следовательно, социально-политическая институционализация казачества не может считаться завершенной. Для более эффективного продолжения этого социально-политического процесса требуется значительное улучшение его научно-методического обеспечения.
Региональные и местные особенности изучаемого процесса определяются количественными и качественными показателями структуры и деятельности организационно-политического механизма социально-политической институционализации казачества. Так, в Краснодарском и Ставропольском краях, Ростовской области казачьи общества имеют многотысячный состав с доминирующей славянской православной основой, а в республиках их численность значительно меньше. Такие структурные отличия возникают в результате сокращения численности русскоязычного населения как социальной базы казачества, понижения его статуса в социально-территориальных общностях республик, которые обусловлены преднамеренной деятельностью местной национальной политической элиты по созданию моноэтничных государств на базе республик Северного Кавказа.
Отмечена прямая зависимость процесса социально-политической институционализации казачества от характера отношений казачьих объединений с государственными органами, местной политической элитой: политическая элита Краснодарского и Ставропольского краев, Ростовской области развивает конструктивное сотрудничество местных органов государственной власти и самоуправления с казачьими обществами, внесенными в государственный реестр РФ. После периода конфронтации (первая половина 1990-х гг.) их отношения характеризуются как «активное сотрудничество». В краях и области созданы системы многочисленных по составу казачьих обществ, внесенных в государственный реестр РФ; в законодательных и исполнительных государственных органах сформированы специальные структуры, обеспечивающие взаимодействие с казачеством. Так, в Ростовской области должность заместителя главы администрации (губернатора) занимает атаман войскового казачьего общества «Всевеликое войско Донское», казачий генерал В.П. Водолацкий. В аппарате правительства (администрации) области действует специализированный департамент, занимающийся вопросами привлечения казачьих обществ к государственной службе и организацией деятельности казачьих общественных объединений, а в Законодательном Собрании области проблемами казачества занимается специальный комитет.
В правительстве Краснодарского края также действует специальный департамент, занимающийся организацией государственной службы кубанского казачества. Этот департамент возглавляет атаман Кубанского войскового казачьего общества, казачий генерал В.П. Громов.
В аппарате правительства Ставропольского края действует отдел по взаимодействию с казачеством, который возглавляет атаман Ставропольского окружного казачьего общества Терского войскового казачьего общества, казачий полковник В.Ф. Чеботарев.
Атаман Терского войскового казачьего общества казачий генерал В.П. Бондарев является секретарем Совета по экономической и общественной безопасности Ставропольского края.
Наличие в государственных органов субъектов Федерации и муниципальных образований представителей казачества позволяет казачьим обществам получать государственную поддержку в решении актуальных проблем и добиваться общественного признания полезности своей деятельности. Так, при поддержке органов государственной власти краев и области казачьи общества инициируют важные организационно-политические мероприятия российского казачества: I Большой круг казачьих войск России (Ставрополь, 2003 г.), I Всемирный конгресс казаков (Новочеркасск, 2003 г.) и другие. Такие крупномасштабные мероприятия привлекают внимание общественности к казачеству и способствуют его институционализации.
Однако из-за неразрешенности многих проблем федеральными государственными органами на развитие казачьих обществ в субъектах РФ влияют общероссийские дезинтеграционные факторы.
На основе анализа, делается вывод о том, что в начале XXI века формирование организационно-политического механизма институционализации российского казачества не закончено. В структуре механизма обнаруживаются разнородные, трудно совместимые элементы.
Следствием реформ, разрушивших федеральный уровень государственного сектора организационно-политического механизма институционализации казачества и не укрепивших его региональный уровень, стало замедление процесса институционализации казачества и переход его в предкризисный режим функционирования; прекращение количественного и качественного роста казачьих обществ; рост противоречий между запросами казачества на несение государственной службы и реальными условиями ее организации; увеличение верифицируемых оснований для нарастания в корпоративном сознании казачества негативных оценок отношения к нему государства.
Работоспособность организационно-политического механизма в субъектах Федерации обеспечивают органы государственной власти и местного (муниципального) управления, которые при необходимости создают дополнительные нормативные, организационные, финансово-экономические и иные основы, привлекают казачьи общества и организации к решению местных проблем.
Разрозненные действия политической элиты в субъектах Федерации порождают разнотипные специализированные органы государственной власти, сотрудничающие с казачьими обществами и организациями.
Отсутствие в структуре организационно-политического механизма социально-политической институционализации казачества специализированных федеральных государственных органов, взаимодействующих с казачьими обществами, несогласованность подобных элементов механизма на региональном уровне и в субъектах Федерации, муниципальных образованиях приводят к тому, что современный организационно-политический механизм не выполняет в полном объеме функции социально-политической институционализации казачества, артикуляции, агрегации и реализации интересов граждан, идентифицируемых с российским казачеством.
Содержание процесса социально-политической институционализации казачества, тенденции роста численности казачьих обществ находятся в прямой зависимости от количественных и качественных изменений нормативно-правовых основ возрождения казачества.
Современное российское казачество является социально неоднородным гетерогенным социально-политическим институтом гражданского общества, который начал формироваться в 1980-х гг. как неполитический социальный институт, в начале 1990-х гг. политизировался и привлекался государством для решения актуальных социально-политических проблем консолидации российского общества и преодоления социетального кризиса, во второй половине 1990-х гг. включался в государственный механизм, а в конце XX - начале XXI века казачество выводится из политического процесса и трансформируется в социокультурный институт.
Формирование и реализация факторов социально-политической институционализации казачества на Северном Кавказе детерминированы как общероссийскими, так и региональными условиями:
- большое геополитическое значение Северного Кавказа, стремление иностранных государств, транснациональных корпораций, криминальных группировок контролировать его;
- высокая конфликтогенность гетерогенной и поликонфессиональной социально-территориальной общности, неустойчивую стабильность которой нарушают стихийные массовые миграции инокультурного населения;
- острые территориальные, межэтнические конфликты;
- разные основания идентификации потомков казаков Донского, Терского, Кубанского и других казачьих войск в административно-территориальных образованиях, «нарезанных» советским государством из областей казачьих войск;
- относительная малочисленность казачьего, русскоязычного населения в республиках Северного Кавказа, по сравнению с титульными этносами, которые в условиях «парада суверенитетов» провели этническую мобилизацию и оказывают физическое, административное, экономическое и иное притеснение русскоязычного населения, побуждают его к вынужденной миграции.
Отсутствие общегосударственного организационно-политического механизма институционализации казачества при наличии его разрозненных элементов в субъектах Российской Федерации приводит к ослаблению общероссийских связей казачьих объединений, их регионализации и ставит процесс социально-политической институционализации казачества в прямую зависимость от отношений казачьих объединений с правящей политической элитой в субъектах Федерации и муниципальных образованиях: казачьи общества и организации институционализируются при поддержке органов государственной власти и муниципального управления, использующих их для решения местных политических, социальных и других актуальных проблем. Без поддержки органов государственной власти и муниципального управления казачество деинституционализируется, утрачивая социально-политический статус и функции, необходимые для реализации своих корпоративных интересов.
Автор: Масалов А.Г.