Становление и развитие движущих сил как отражение формирования основных компонентов антропогенеза

Отправной точкой антропогенеза, в соответствии с методом ретроспекции, должно было быть такое изменение в жизнедеятельности ископаемых гоминид, которое означало бы одновременно и появление каждого компонента (из четырёх) в его предельно элементарной форме, и заключало бы в себе возможность их дальнейшего становления и коэволюции (это состояние можно назвать исходным комплексом). Таким образом, это изменение должно было носить комплексный характер. Все четыре компонента содержались в нём в слитом, ещё совершенно нерасчленённом виде, и только предвзятый взгляд исследователя способен различить в нём «зародыши» будущих компонентов. Тем не менее, это было такое единство, в котором уже изначально заключалась необходимость дальнейшего движения, собственного изменения: эволюционирования как отдельных составляющих этого единства, так и самого единства, т.е. взаимосвязей между его составляющими. Данное изменение означало одновременно первый шаг в становлении как компонентов, так и движущих сил антропогенеза.

Анализ условий начала антропогенеза и возможного направления выработки новых адаптаций задавал последним поведенческий характер и, как мы полагаем, был связан с изменениями в избыточных структурах (инвариант отношений, направленных на поддержание социального единства).

Суть этих изменений в появлении таких избыточных структур, которые позволяли бы перенимать индивидуальный опыт взрослым особям. Сложные условия существования (освоение новых пространств, воспитание детёнышей, борьба с хищниками, систематическое использование орудий-посредников и их под правление) создавали ситуации, требовавшие перенимания опыта других особей, «научения» уже, будучи во взрослом состоянии. Эту функцию обучения (через врождённое подражание) во взрослом состоянии стали брать на себя избыточные структуры, которые, в силу своего функционирования, не навязывали типов поведения, но через подражание и более активное (по времени и насыщенности) времяпрепровождение обогащали индивидуальный опыт членов сообщества (который, конечно, усваивался индивидами с различной степенью прочности), который затем мог проявить себя в других инвариантах в жизнедеятельности индивидов и сообщества в целом.

В каких конкретно формах могли проявить себя изменения в избыточных структурах? Можно предположить, что сами формы взаимодействия индивидов в данном инварианте остались прежними, но интенсивнее стало «общение» между ними: особи стали чаще передавать свои эмоциональные впечатления или даже какую-то информацию через звуки, телодвижения, которые одновременно служили определённой разрядкой после напряжённых событий охоты или иных и имели явную направленность на сородичей. Таким образом, под «общением» мы понимаем разнообразные телодвижения, напоминающие пантомиму - проигрывание как бы заново сцен охоты или их фрагментов, другие жесты и движения, выражающие эмоциональное состояние особей, удачное решение, найденное данным индивидом в недавно имевшей место сложной ситуации.

Как могла появиться и закрепиться подобная активность австралопитековых? Известно, что в моменты высокого эмоционального или психического напряжения и у животных, и у людей возникает потребность двигаться, совершать какие-то активные действия - хаотичные или упорядоченные, осмысленные. Напомним также, что охарактеризованные ранее особенности этих существ позволяют предположить у них весьма высокий уровень развития психики, а следовательно, и более упорядоченный характер деятельности в моменты повышенного напряжения. Ситуация же, в которой оказались данные гоминиды в процессе осуществления адаптивной радиации по мере исчерпания наиболее доступных адаптаций создавала определённое напряжение: давление среды возрастало, усиливалась угроза жизнеспособности этих существ. В некоторых группах австралопитековых это могло привести к усилению эмоциональной двигательной активности, может даже не всех, а некоторых, особей при взаимодействии в избыточных структурах. [Можно предположить, что усиление двигательной активности происходило не только в избыточных структурах, а во всех или многих сферах жизнедеятельности австралопитековых, но излишнее её усиление в жизненноважных сферах становилось скорее помехой для функционирования отработанного механизма обеспечения выживания этих существ, может быть приводило к снижению приспособленности и вымиранию. Наоборот, усиление активности в избыточных структурах, не нарушая общих параметров жизнедеятельности вида, повышало его адаптированность к усложняющимся условиям существования. Таким образом могла закрепиться повышенная эмоциональная двигательная активность именно в избыточных структурах. Данная активность привлекала внимание других особей. В условиях высокой пластичности поведения обсуждаемых гоминид данное нововведение могло довольно быстро прижиться, приобретая постепенно помимо своей первоначальной функции снятия психического напряжения новые: передача информации, обмен опытом, научение, расширение сферы целенаправленного внимания, формирование нового вектора в жизнедеятельности австралопитековых. Пусть даже и незначительный поначалу успех данной адаптации в условиях сильного давления среды мог способствовать её закреплению и развитию, что по существу и означало начало антропогенеза.

Подобные изменения в инварианте избыточных структур означали, что индивидуальный опыт стал распространяться среди других особей, причём происходило это не от случая к случаю, а постоянно, становясь постепенно одним из принципов выживаемости вида. Осуществить эту функцию можно было только в рамках избыточных структур, где все особи как бы уравнивались, где важен опыт каждого, независимо от его положения в системе доминирования. Система доминирования (инвариант отношений по поводу распределения социальных ролей) на этом этапе должна была оставаться без изменений, т.к. она являлась стержнем сообщества, определяя во многом жизнеспособность всего вида. Избыточные же структуры, имея задачу поддержания отношений в сообществе, существовали параллельно с системой доминирования и могли подвергаться изменениям без ущерба для основных параметров жизнедеятельности вида.

Новый характер взаимодействия индивидов в избыточных структурах означал начало становления Человечества и одновременно начало складывания движущих сил этого процесса. В действиях пантомимического характера, обеспечивших выживание некоторой части австралопитековых, мы можем усмотреть истоки четырёх компонентов, становление которых составило суть антропогенеза. Уникальность данного приобретения ископаемых гоминид состояла в том, что ни одного компонента, даже в его самом начальном виде, ещё не было, но появилась возможность для развёртывания процесса становления целого ряда параметров.

Это стало возможным благодаря тому, что пантомима обладает рядом важных свойств. Во-первых, движение, действие есть изначальное свойство пантомимы, жест - носитель действия в процессе показа,. Другим фундаментальным свойством пантомимы, является обобщение содержания, жест становится всё более стилизованным, удаляясь от своей жизненной первоосновы. По мере активного использования движение, жесты в пантомиме должны были всё более означать действие вообще (например, охоту вообще, отвлекаясь от конкретной охоты на того или иного зверя т.д.), т.е. шёл процесс отбора действия, процесс его обобщения. Этот процесс носил «общественный характер», т.к. в нём участвовали все особи (видимо, в разной мере), и означал придание отдельным действиям или предметам, используемым в пантомиме, общественной функции. Пристрастный взгляд исследователя усматривает в этом начало складывания компонента новый тип ориентировочной деятельности, проявившего себя поначалу в изготовлении орудий (ведь орудие имеет устойчивую форму, что означает обретение им общественной функции).

Описанные процессы связаны с той частью в деятельности психики, которая формируется при жизни индивида и теперь получает возможность расширить сферу своего применения. На наш взгляд, это открывало перспективу становления такого компонента, как сознание, поскольку сущность последнего заключается в способности объективировать действительность, отделять её от самого субъекта; обобщение же содержания и придание ему определённого знака (жеста, движения) и есть по-существу начало отделения себя (в данном случае подразумевается, конечно, не отдельный индивид, а сообщество) от окружающей действительности.

В этой примитивной пантомиме можно усмотреть и истоки будущего складывания речи. Важным признаком пантомимы является условность - все участники («зрители» и «исполнители») как бы договариваются об условности происходящего, представляя себе несуществующих участников действия (например, животное, на которое «исполнитель» охотится, предметы-заменители, которые он тут же подручно использует и др.) и т.д. Здесь неизбежны диалогичность и необходимость развития представления, воображения, домысливания. Каждое действие, жест направлены на восприятие их партнёрами. Пантомима изначально имеет цель - передать информацию, поделиться «впечатлением», она создаёт ситуацию диалога. Наконец, действия и жесты имеют иконический характер, по мере использования происходит их стилизация, таким образом, условность и образность взаимосвязаны в пантомиме, что соотносится как с возможностями австралопитекового комплекса - у человека и, видимо, так было у австралопитековых, основной поток информации поступает через зрительный анализатор, - так и с истоками формирования речи: в основе речи лежит знак, а основная характеристика знака - условность.

В такой ситуации возрастает роль избыточных структур в жизни сообщества и появляется возможность для роста значимости каждой особи, появляется новая сфера для проявления различных индивидов, занимающих разное положение в системе доминирования. Этим формируются истоки важных перемен в той сфере, которая имеет непосредственное отношение к формированию компонента общество.

Конечно, применительно к обсуждаемому периоду речь идёт не о пантомиме в современном понимании этого слова, а о деятельности, напоминающей пантомиму. Она включала телодвижения, жесты, мимику, звуки, использование каких-либо предметов, возможно, и другие составляющие. Кроме того, поначалу сильна была роль физиологической потребности в эмоциональной и физической разрядке. Лишь постепенно, по мере того, как эта деятельность меняла самих индивидов и способствовала повышению жизнеспособности их сообществ, она становилась всё более и более произвольным, залогом чего были высокий уровень психики этих существ и сложные условия их существования, исключавшие стереотипный путь развития их поведения.

Обратим внимание на то, что усиление эмоциональной двигательной активности в избыточных структурах в виде пантомимических действий ещё не означало появление самих компонентов, пусть даже в их самой примитивной форме. Данное изменение означало начало антропогенеза, т.к. содержало в себе исходный комплекс процессов, необходимых для становления этих компонентов. Все эти процессы взаимосвязаны, дополняли друг друга и способствовали взаимному становлению. Поэтому и сами исходные моменты компонентов оказались увязаны друг с другом: появление одного означало одновременное появление и другого. Эта взаимосвязь как самих исходных моментов компонентов, так и процессов, приведших к их становлению, есть источник их дальнейшего движения, это есть движущие силы. Таким образом, обсуждаемое изменение в избыточных структурах положило начало антропогенезу в виде начала становления исходных моментов всех четырёх компонентов и начала становления движущих сил процесса. Этот период жизни австралопитековых мы обозначаем начальным этапом антропогенеза.

В ходе антропогенеза меняется характер движущих сил - с внешнего на внутренний. Характеризуя сейчас начальный этап, мы можем видеть, что описываемая новая адаптация не требовала серьёзных изменений в строении особей или функционировании и структуре сообщества, она целиком вписывалась в адаптационную стратегию вида, реагирующую различными (в т. ч. и поведенческими) адаптациями на давление среды в ходе освоения новых пространств и экологических ниш. Это изменение также вполне отвечает возможностям австралопитекового комплекса. Таким образом, начальный момент антропогенеза соответствовал движущим силам, в которых, как и в более ранний период, ведущим был внешний элемент (воздействие природной среды).

Однако комплекс новых процессов, появившихся в ходе выработки данной адаптации, характеризующийся одновременностью и неотделимостью их протекания, означал, что поворот от внешнего фактора к внутреннему в функционировании движущих сил эволюции получил возможность для своего движения. Этот комплекс означал начало становления внутренней стороны в движущих силах. Все описанные выше процессы: обобщение информации, отбор действия, передача опыта, условность и диалогичность и т.д. происходили одновременно и независимо от желания самих индивидов, это были различные проявления единого процесса взаимодействия особей в избыточных структурах в форме «первобытной» пантомимы, но именно их слитность в едином действе, единой активности и позволяла формироваться начальным моментам будущих компонентов. Именно эта их одновременность и связанность и есть рождение внутреннего характера движущих сил: появилась возможность для складывания нового способа воздействия на характер и степень приспособленности особей к условиям среды.

Начальный этап можно считать первым этапом антропогенеза - этапом формирования изменений в избыточных структурах, зарождения движущих сил, этапом появления исходного комплекса. Невозможно определить, когда он начал складываться, единственное, чему мы находим подтверждение в ископаемом материале, - это то, что данный этап более относится к эпохе существования австралопитековых.

Второй этап антропогенеза начинается с того момента, когда мы можем зафиксировать наличие первичных моментов всех четырёх компонентов: наличие общественной функции, условности, новое восприятие действительности, возросшую значимость избыточных структур и опыта индивидов сообщества. Очевидно, что зафиксировать момент появления этого комплекса антропологически невозможно - особенность его в том и заключается, что он целиком лежит в рамках поведения особей. Важным ориентиром в поиске этого момента может служить археологический факт наличия настоящих искусственных орудий. Наличие у ископаемых антропоидов орудий устойчивой формы явно указывает на ряд важнейших поведенческих изменений, уже происшедших и достаточно устоявшихся. Эти изменения связаны с появлением и функционированием исходного комплекса, что означает, что движущие силы антропогенеза - принципиально новые движущие силы - также уже существуют в своей основе и способны влиять и далее на ход эволюционного процесса.

Итак, наличие орудий устойчивой формы - это показатель наступления второго этапа антропогенеза и начала трудовой деятельности. Первые такие орудия археология фиксирует весьма древним периодом (более двух миллионов лет), и затем на протяжении сотен тысячелетий никаких явно выраженных изменений в жизни архантропов не выявляется вплоть до появления первых жилищ и овладения огнём, которые чётко фиксируются около 300 тыс. лет назад. Орудия труда, жилища, огонь - это составляющие нового типа ориентировочной деятельности: ориентировки в среде искусственных предметов и образов, не имеющих оригиналов в природе. Можно заключить, что на втором этапе происходило активное складывание такого компонента антропогенеза, как новый тип ориентировочной деятельности, основанного прежде всего на развитии умения делать орудия.

Сочетание исходных моментов всех четырёх компонентов проявило себя в создании искусственных орудий, найдя для этих существ свою экологическую нишу, поэтому данное направление и получило дальнейшее развитие в ходе антропогенеза. В то же время надо понимать, что движущие силы антропогенеза только начали своё становление (как и компоненты), поэтому сила их влияния была ещё весьма слаба по сравнению с внешним фактором в ходе эволюции, поэтому закономерным будет предположить, что дальнейшая эволюция данных существ могла продолжиться различными путями: среди некоторых групп питекантропов ведущими могли стать иные адаптации, а орудия и деятельность, связанная с их созданием и использованием, - вспомогательной, второстепенной (гигантопитеки, яванские питекантропы и др.). Нам интересны те группы архантропов, у которых деятельность по созданию и использованию орудий становится всё более важной и совершенной. Это значит, что движущие силы продолжают своё становление, а значит, идёт неявная работа по формированию остальных компонентов: сознания, общества, речи.

Становление новых движущих сил на втором этапе антропогенеза означает развитие взаимосвязей между исходными моментами компонентов и соответственно формирование новых сторон складывающихся компонентов. Наиболее активно проявляет себя связь «ориентировочная деятельность - сознание».

Изменения, происходящие в сознании гоминид и имеющие прямое отношение к одновременному формированию нового типа ориентировочной деятельности, связаны со становлением глубинных структур понимания. Данный этап в становлении компонента сознание можно назвать пред сознанием. Он характеризуется проявлением таких свойств, как (а) восприятие окружающего мира более расчленённо, произвольное («осознанное на основе опыта») выделение из него предметов и свойств, а также простейших отношений (определённое действие сопровождается определённым следствием); (б) создание собирательных образов на основе выделенных признаков (предтеча значения); (в) осознание того, что разные предметы окружающей среды могут выполнять одинаковые функции и, наоборот, один и тот же предмет можно использовать для осуществления разных операций.

Постепенно в орбиту подобного восприятия втягивается и сам человек: один и тот же человек выполняет различные действия в зависимости от ситуации, но подобные действия могут выполнять и разные люди, оказавшиеся в похожей ситуации. Суть изменений: в пробуждающемся осознании описанных выше явлений и начинающемся использовании обнаруженных зависимостей. Новое отношение к окружающему миру, формирующееся наряду с развивающейся трудовой деятельностью прочно входит в жизнь, вызывая преобразования в социальной структуре и одновременно становясь опорой для этих преобразований. Таким образом, содержанием второго этапа антропогенеза в аспекте формирования компонентов стало активное развитие нового типа ориентировочной деятельности и начало формирования глубинных структур понимания, а в аспекте становления новых движущих сил - усиление коэволюционной связи между процессами становления данных компонентов и влияние её на активизациию процесса формирования третьего компонента: общества.

Изменения в сознании архантропов происходят на уровне глубинных структур, когда новое видение и отношение к окружающему миру, к собственной деятельности, к другим индивидам ещё не осознаётся, но проявляет себя в действиях индивидов. Растущая память накапливает багаж индивидуального и общественного опыта, который кодируется и хранится в непроявленных, неосознаваемых представлениях, единственно могущих выразить себя в конкретных действиях индивида или имитации этих действий.

В ходе этого развития начинают складываться внутренние предпосылки для осознанного поведения по отношению к орудию: представление об отделённости орудия от гоминида. Для того, чтобы любой предмет стал орудием, нужно не просто иметь представление о предмете (которое, видимо, есть у высокоразвитых животных), следует иметь представление об отношении индивида к предмету, т.е. само отношение, взаимосвязь сделать предметом. Это становится возможным, благодаря активному взаимодействию в избыточных структурах, обмену опытами, т.к. в ходе обмена опытом интерес вызывает не только сам предмет, который используют или на которое направлено действие, но и то, как используют, как действуют, т.е. внимание направлено на взаимоотношения индивида и предмета. Происходит «объективация» взаимосвязей. Отношение - это и есть взаимосвязь между двумя явлениями, предметами, которая осознаётся и порождает определённое поведение по поводу этой взаимосвязи.

Возможно, сначала появляется отношение к орудию - через представление об отделённости от орудия. Отношение к орудию перерастает в отношение к опыту другого индивида, к общепризнанному опыту и, наконец, превращается в отношение к другому индивиду. Появление отношения к чему-либо в ходе антропогенеза - очень важный момент, т.к. это чисто человеческое качество, оно лежит в основе осознанной мотивации поведения. О том, что в практике древнейших людей появилось такое совершенно социальное и духовное понятие, как отношение к другому индивиду, свидетельствуют находки древних кострищ и жилищ.

Древнейшее жилище известно из пещеры Терра-Амата (Франция) и датируется приблизительно 300 тыс. лет; возможно, чуть раньше наши предки овладели огнём. Эти находки говорят об уже происшедших к этому времени сдвигах в структуре сообщества. Использование огня, сохранение его, строительство и эксплуатация коллективного жилища невозможны в сообществе, основанном на системе доминирования, известной у животных. Эти находки означают, что не просто возросла сплочённость индивидов - изменились отношения между индивидами, и произошло это раньше, чем люди оказались способны построить жилище и овладеть огнём. То и другое означают уже реализацию возможностей изменённого сообщества.

Характер этих изменений должен быть связан с теми нововведениями, которые были вызваны коэволюцией складывающихся компонентов. Отношение к другому индивиду стало влиять на систему доминирования. Наибольшую значимость стали приобретать те особи, которые способны лучше усваивать коллективный опыт и использовать его для успешных действий всей группы. При сохранении внешне прежней структуры, возможно, меняются критерии отбора особей, занимающих различные «ранги» в сообществе. Вместо физической силы ведущим из них становится наличие вышеупомянутой способности. Особи как бы признают первенство не только более сильного, но и «более значимого», что облегчает повышение своего положения в системе доминирования тем особям, которые, не отличаясь физической силой, были активны в избыточных структурах и проявили себя в «общеполезной» деятельности. Другой момент: при сохранении внешне прежней системы «рангов» внутренне она становится более подвижной, менее жёсткой: экстремальный случай мог быстро вознести одного члена группы и понизить ранг другого. Выживаемость группы теперь во многом зависела от степени подвижности индивидов в рамках данной «ранговой» системы. Эти два фактора способствовали сплочению коллектива людей. Добавим ещё один аргумент в пользу последнего - становится важным опыт каждого взрослого. Особи начинают уравниваться в определённом отношении, независимо от ранга, занимаемого ими.

Новый, изменённый тип сообщества назовём переходным вариантом сообщества А. Его формирование можно отнести к третьему этапу антропогенеза. Ведущую роль в переходе к третьему этапу сыграла связь «ориентировочная деятельность - сознание», способствовавшая складыванию пред сознания. Разберём подробнее эту взаимосвязь, попытавшись увидеть, как проявляли себя движущие силы на данном отрезке антропогенеза.

Постепенно в процессе активной орудийной деятельности австралопитековых и в ходе «обмена индивидуальными опытами» в избыточных структурах внимание особей переключается с предмета на собственное поведение: ведь в пантомимических действиях главное - это, поведение данного индивида в конкретной ситуации, предметом «общения» в избыточных структурах является поведение, поступок, действие особи, а не те условия, в которых данное действие происходило, ведь поначалу эти условия были известны остальным особям. Идут два взаимодополняющих процесса: создание орудий и обмен индивидуальными опытами; они оба требуют переключения внимания с предмета на действие, теперь действие становится объектом.

Здесь появляется важный нюанс: в сознании особей, наблюдающих «пантомиму», складывается образ действия, но само действие, исходное для образа - условное, ненастоящее, идеальное. Получается, в сознании индивидов складывается идеальный образ идеального действия. Идёт важная работа: идеальные действия, вернее их образы, накладываются друг на друга (ведь идёт обмен опытами различных особей по поводу, например, какой-либо недавно происшедшей ситуации), постепенно формируя собирательный, обобщающий образ, своеобразный «идеал» поведения в данной ситуации.

В конечном счёте тысячелетний опыт должен был привести к незаметному на первый взгляд, может быть даже физиологически не выраженному, но очень важному сдвигу в сознании австралопитековых, а позднее - архантропов.

- Формировались обобщённые образы идеальных действий, что позволило оперировать в сознании (в плане ориентировки) образами как реальных, так и идеальных вещей, существующих только в сознании.

- Происходило расчленение ситуаций и выделение в них объектов, субъектов, действий, последствий, их взаимной связи.

- Шло складывание условности (что проявлялось в признании «ненастоящего» характера ситуации, наличии «смысла жеста», в замене отсутствующих предметов или условий какими-либо другими предметами или их идеальными образами, наконец, в наличии обобщённого образа действия (варианта поведения), являющегося как бы символом ситуации или набора возможных действий).

- Появлялись обобщённые образы, возможно, общепринятые как наиболее оптимальный вариант поведения в данной ситуации.

Создавая и активно используя орудия, охотясь на крупных животных, ископаемые гоминиды оказались в ситуации, требовавшей постоянного оперирования образами идеальных действий и предметов. Таким образом, связь «ориентировочная деятельность – предсознание» постоянно действовала, усиливая взаимно оба компонента. Важнейшим результатом этого взаимодействия стало овладение огнём. Этому способствовали выработка в ходе практики «общения» в избыточных структурах произвольного внимания, а также довольно высокий уровень самоконтроля (по сравнению с животными) в экстремальных ситуациях и вообще любого поведения. Последнее должно было вырабатываться по мере развития трудовой деятельности и соответственно появления изменений в сознании, ведь контроля за своими действиями и движениями требовали и создание орудий путем, точно выверенных ударов по камню в соответствии с идеальным образом создаваемого орудия, и участие в пантомимических действиях.

Итак, связь «ориентировочная деятельность – пред сознание» активизировала преобразование сообщества (этот процесс уже начался ранее с появления изменений в избыточных структурах), усиливая связь «пред сознание - сообщество», которая, в свою очередь, способствовала активизации связи «ориентировочная деятельность - сообщество»: овладение огнём и постройка жилищ отражают дальнейшее становление компонента новый тип ориентировочной деятельности. На третьем этапе антропогенеза, как можно видеть, сложился активно действующий комплекс взаимосвязей, благодаря которому осуществлялся сложный коэволюционный процесс становления трёх компонентов антропогенеза. Исходный момент четвёртого компонента речь - условность продолжает своё развитие, но проявляет себя в разных сферах жизнедеятельности гоминид, влияя на становление трёх остальных компонентов лишь в роли вспомогательного фактора. До определённого момента взаимодействие особей, видимо, вполне удовлетворялось сложившейся системой общения через пантомимические действия, сопровождающиеся разнообразными звуками и предметами - заменителями.

Можно видеть, появившиеся в момент начала антропогенеза новые движущие силы - взаимосвязи между исходными моментами всех четырёх компонентов – так же, как и компоненты, проходят постепенно процесс становления. Взаимосвязи между формирующимися компонентами усиливаются, способствуя дальнейшему преобразованию компонентов, которые, в свою очередь, уже в новом качестве теснее связываются друг с другом, усиливая процесс самоопределения новых движущих сил. Процесс радикального обновления бытия, как начавшая закручиваться спираль, всё сильнее замыкается на внутренних процессах, формируя свою собственную закономерность дальнейшего движения. Происходит переориентация движущих сил эволюции с ведущего внешнего фактора на ведущий внутренний. Процесс этот был сложен и неоднозначен. Новые движущие силы сами находились в состоянии становления, продолжал действовать и традиционный эволюционный фактор: адаптация к окружающей среде, поиск новых экологических ниш для ослабления биотического давления; поэтому сохранялась вероятность «потери контроля» над эволюционным процессом со стороны его новых движущих сил, уход этого процесса «в другие плоскости», по иным адаптационным векторам. Это, видимо, и происходило, как свидетельствуют разнообразные находки ископаемых гоминид, демонстрирующие различные варианты набора «человеческих» признаков, сочетающиеся с признаками, порой весьма далеко отстоящими от «человеческих». Новые приобретения тех гоминид, в группах которых сильнее проявляли себя новые движущие силы, также должны были способствовать повышению их способности выжить в обитаемых условиях, но сам характер преобразований у этих существ всё более определялся не внешним воздействием окружающей среды, а степенью и характером взаимовлияния формирующихся компонентов антропогенеза.

Эти соображения не противоречат новым гипотезам об африканской прародине современного человечества, опирающимся на достижения молекулярной биологии. Говоря о нескольких волнах исхода предковых форм из Африки в Азию и Европу, формулируя модель вытеснения человеком современного вида потомков прежних волн миграции из Африки, обосновавшихся и эволюционировавших далее уже в Азии и Европе, учёные тем самым отрицают ранее распространённое убеждение, что суровые условия средних широт стимулировали развитие мозга, изобретательность и совершенствование наших предков. Оформление людей современного вида, как и предшествующих форм, в Африке означает, что не природный средовый фактор был решающим в антропогенезе: здесь действовали свои, внутренние закономерности, направлявшие становление всё более совершенных существ, формирование феномена Человечества.

На протяжении трёх этапов антропогенеза движущие силы прошли уже значительный путь в своём становлении: появился комплекс исходных моментов всех будущих четырёх компонентов, содержащий элемент взаимозависимости их друг от друга; эти взаимосвязи начали активно действовать, формируя компоненты. Наиболее разительные перемены произошли в компонентах ориентировочная деятельность и сознание, создавшие, по существу, первый - новый мир искусственной окружающей среды и второй - способность ощущать, воспринимать эту отделённость от природы, что вызвало к жизни изменения в отношениях между индивидами в сообществе.

Можно сказать, что новые движущие силы прошли период своего становления, оформилась направленность их действия: состояние внутренних проявлений эволюционирующей единицы, которые становятся опосредующим звеном во взаимодействии эволюционирующей единицы с окружающей её природной средой. Последний момент как фактор эволюционного процесса не исчезает, но в цепочке «воздействие среды - активность и адаптивная реакция» появилось промежуточное звено - новые движущие силы, от которого во многом теперь зависели активность и адаптивная реакция, причём это новое звено, новая влиятельная сила стала оказывать определённое воздействие на характер эволюционных изменений независимо от потребности в ответной адаптивной реакции со стороны эволюционирующей единицы по отношению к окружающей среде. Это означает, что процесс набирает скорость, что новые движущие силы действительно становятся основой процесса радикального обновления.

Движущие силы антропогенеза на завершающих этапах третьего периода, вступили в стадию своего проявления в качестве уже некоторым образом оформившейся самостоятельной силы, обладающей собственным вектором развития. Результатом данного проявления стала активизация исходного момента четвёртого компонента - речи, вызванного силой сопряжённой взаимосвязи процессов формирования трёх других компонентов. Каждый из этих компонентов достиг в своём становлении такого рубежа, когда их дальнейшая эволюция оказалась невозможной без некоторых нововведений.

Метод ретроспекции, позволяющий двигаться исследовательскому взору от готовой, сложившейся формы к различным этапам в её становлении, позволяет нам, зная, что речь идёт о появлении человеческой речи, попытаться определить характер потребностей, вызвавших к жизни это явление.

Ориентировочная деятельность, как уже говорилось, создала мир искусственных предметов, вставший между ископаемыми гоминидами и окружающей их средой. Ориентировка в среде идеальных искусственных предметов без их речевого обозначения исчерпала себя. Важнейшей составляющей ориентировочной деятельности является мышление. С позиции развития нового типа ориентировочной деятельности вопрос о речи выглядит как вопрос о появлении речевого мышления.

В ходе антропогенеза мышление поначалу носит прикладной характер, наглядный, опирается на овладение внешними формами вещей, внешними отношениями. Появление и развитие мира искусственных предметов потребовало нового уровня мышления. В искусственных вещах концентрируется общественный опыт /их изготовление, использование, подбор материала, способы совместного взаимодействия/, т.е. этими вещами создана новая реальность, которой человек должен овладеть. Практика использования искусственных вещей позволила вскрывать, наблюдать, узнавать такие свойства, признаки и отношения вещей, которые не проявляются при том типе взаимоотношения с окружающим миром, который свойственен животным. Создалась ситуация, когда понадобилось оперировать такими понятиями, которые не могут подразумеваться в самом практическом действии. Эти понятия потребовалось обозначить для успешной совместной деятельности взрослых индивидов и обучения молодых. Эти процессы в ходе развития мышления осуществляются во взаимодействии с изменениями, накапливаемыми по мере развития сознания, в котором зарождаются истоки идеальности.

Идеальное начало входить в практику наших предков вместе с появлением в их жизнедеятельности отношений. Отношения не имеют аналогов в мире вещей, они целиком принадлежат сфере идеального. Мир идеальных явлений пока ещё абсолютно неосознанно, не проявленно, но всё прочнее входит в жизнь индивидов. Это происходит и через отношение, которое постепенно преобразует сообщество /переходный вариант А/, и через концентрацию и увеличение общественного опыта /значимой составляющей их жизни, которая проделывает важную работу по анализу и обобщению свойств и отношений окружающего мира/, и через воздействие на индивидов уже весьма обширного мира посредников, благодаря чему древнейший человек становится способным концентрировать свою деятельность на предметах, не имеющих непосредственного биологического значения, тем самым он входит в мир «отвлечённых» вещей.

Глубинные структуры понимания уже способны воспринимать «идеальные вещи», но для того, чтобы сознание смогло оперировать этими понятиями, их нужно как-то обозначить, причём материального субстрата у них нет, значит, невозможно их обозначить жестом или предметом заменителем; здесь требуется принципиально новое решение проблемы.

Видимо, в этот период происходит сближение мира искусственной природы и изменений в типе сообщества /вариант А/: в повседневной практике искусственный мир осознаётся как связь с сородичами.

Отношения с сородичами подвергаются активному преобразованию /вариант А - третий этап антропогенеза/, это сфера, отличающаяся новаторством, ведь мир вещей совершенствуется уже давно. Отношения с сородичами как бы занимают освободившееся пространство, разрыв в сознании и жизнедеятельности индивидов: разрыв между двумя мирами /внешним и своим/. Наличие такого разделения, а также присутствие связующего их звена - уже в некоторой степени изменённых отношений в сообществе - есть весьма серьёзная предпосылка появления речи: ведь язык - это мир идеальных значений, который помещён между человеком и тем, что его окружает, который опосредует взаимодействие людей с окружающим миром. Но ведь отношения с сородичами - это как раз та среда, которая лишена материальности, она вся построена на явлениях, существующих только во взаимодействии, проявляющих себя только в «идеальном» мире.

Тем самым в развитии наглядного, прикладного мышления наступает новый этап, этап погружения в нематериальный мир отношений, освоения новых законов, признаков, свойств, наступает этап овладения новой логикой - логикой идеальной реальности. Само развитие поставило в повестку дня проблему обозначения /материализации/ этих отношений. Их следовало сделать удобными для применения в практике: ведь эта логика социальных взаимодействий теперь стала весьма важна - она опосредовала взаимодействие индивидов с окружающей средой, от её дальнейшего развития теперь зависела выживаемость, адаптированность коллектива. Эту логику, этот мир социальных взаимодействий следовало для удобства сделать осязаемым, общепризнанным, общедоступным, общепонятным /это и значит материализовать/, но таковыми следовало сделать вещи, которые имели только идеальное проявление.

Итак, степень развития каждого компонента оказалась увязанной с уровнем развития двух других компонентов: изменения, происшедшие в каждом из них, непосредственно были связаны с соответствующими изменениями в других компонентах, при этом все они смыкались на той новой реальности, которая была создана самими же индивидами. Значит и дальнейшее развитие каждого компонента теперь напрямую зависело от изменений, затрагивающих всё целое.

Отметим, что характер этого изменения отражал единую потребность, проявившую себя в конце третьего этапа антропогенеза: в типе ориентировочной деятельности - это необходимость овладения законами нового искусственного мира /развития другого типа мышления/, в компоненте сознание - это потребность проявления, «материализации» новых представлений и отношений, в компоненте общество - это совершенствование зарождающейся иной системы отношений, от которой теперь зависела выживаемость групп людей, ведь новый тип ориентировочной деятельности теперь способен был функционировать только при данной новой социальной структуре.

В ходе развития антропогенеза рождалась своя закономерность его дальнейшего движения - это и есть движущие силы, выступавшие в качестве основы эволюционного процесса. При этом сама логика развёртывания антропогенеза настолько усложнила, «закрутила» всю его структуру, что для повышения её устойчивости, выживаемости значительно сократился диапазон дальнейших новаций. Неадекватные решения назревших проблем могли довольно быстро разрушить всё «строение» или де эволюционировать его до какого-либо более низкого тупикового уровня.

Возможно, в ходе антропогенеза и возникло несколько решений, вариантов данных новаций, но соответствующей в полной мере потребностям оказалась именно речь. Те группы, которые пошли по пути формирования речи, оказались настолько перспективными, что быстро ушли далеко вперёд по сравнению со своими бывшими собратьями.

Учитывая важнейшие особенности языка, сложность самого феномена речи и то, что становление его начинается уже на первом этапе антропогенеза (комплекс исходных моментов всех четырёх компонентов), можно выделить следующие этапы формирования речи в ходе антропогенеза.

Первый этап - это появление в жизнедеятельности ископаемых антропоидов такого явления, как условность, постепенно формируемого по мере пантомимического общения в избыточных структурах. Язык есть система знаков, внешнее выражение которых (форма) не совпадает с их содержанием (значением, смыслом), т.е. она условна, произвольна. Эта условность и стала входить в жизнь древних существ в виде принятия того, что движение или жест могут что-либо обозначать, причём это обозначение одинаково воспринималось всеми индивидами данного сообщества. Эти движения и жесты являлись уже простейшими знаками, т.е. настоящими заместителями реальных явлений и предметов. Подобное восприятие становилось возможным, ведь в процессе «общения» в избыточных структурах происходило обобщение содержания, отбор нужного жеста-движения, его постепенная стилизация - изменение его формы; жест-движение всё более становились условным выражением некоего стоящего за ним общеизвестного, общепризнанного содержания. Конечно, никакого понимания или осознания этой условности ещё не было, но сама условность, возможность замещения одного явления другим, даже не очень на него похожим, стала частью практической деятельности индивидов. Принятие её можно выразить наличием «чувства знака», т.е. способности воспринимать такие условные знаки, адекватно на них реагировать и воспроизводить их в случае необходимости. Важно отметить, что эта условность формировалась самими индивидами в процессе взаимодействия в избыточных структурах на первом, начальном этапе антропогенеза. Знак незаметно вошёл в жизнь ископаемых предков человека, и ретроспективно мы можем расценивать это как первый шаг на пути формирования самой совершенной знаковой системы - языка. Важно отметить также то, что знак этот имел непосредственное отношение к общению особей, передаче информации, выработке общественных представлений, т.е. изначально в антропогенезе знак - предшественник речевых знаков - принадлежал сфере нематериального.

Появление в жизни австралопитековых условности не означало ещё обязательного формирования в будущем речи. Более того, как мы уже видели, на протяжении огромного периода (второй, третий этапы антропогенеза) никаких изменений в этом направлении не было. Для того, чтобы начались дальнейшие изменения в компоненте «речь», понадобились «комплексные усилия» трёх других компонентов, к тому же прошедших уже длительный путь становления; движущие силы антропогенеза должны были настолько оформиться, чтобы оказаться в состоянии направить процесс в определённое русло.

В ходе формирования речи на четвёртом этапе антропогенеза можно выделить следующие два этапа в формировании данного компонента: складывание диалогической речи (второй этап формирования речи) и появление монологической речи (третий этап формирования речи). Диалогическая и монологическая речь имеют существенные различия, последняя - сложнее по своему строению и отражает более высокий уровень развития сознания.

А.Р.Лурия отмечает следующие особенности диалогической речи. Мотив высказывания заключён не во внутреннем замысле субъекта, а в вопросе спрашивающего, т.е. мотив внешний, и ответ соответственно исходит из заданного собеседником вопроса, ответ по формулировке может даже совпадать с частью формулировки вопроса. Другая особенность - знание партнёрами общения ситуации, далее - возможность включения в общение неязыковых компонентов /мимики, жестов, пауз, средств интонации/ и возможность грамматической неполноты.

Эти особенности вполне соответствуют ситуации складывания речи в её начальной стадии. Внешний характер мотива обеспечивал внешнее побуждение к высказыванию, что должно было быть характерным для начального периода складывания речи, когда ситуация требовала от субъекта внутренней активности для реализации речевого общения, а у него этой активности ещё не было. В диалоге часто ответ включает в себя часть высказывания из вопроса. Этот момент внешней заданности высказывания облегчает общение, помогает сформулировать ответное высказывание, а также способствует отработке языковых единиц, выработке не только более чёткого их звучания, но и общего значения. Знание ситуации партнёрами общения /другая особенность диалогической речи/ также облегчает понимание друг друга, что немаловажно при неразвитости единиц языка, и способствует формированию «общего значения» этих единиц. Следует также принять во внимание, что основная функция речи - осуществлять общение, и иных путей, кроме как непосредственный живой диалог, в её формировании просто не может быть, а значит и первой формой речи должна была быть диалогическая речь.

Для рассмотрения вопроса о появлении речи важно определить ту сферу в уже достаточной сложной жизнедеятельности ископаемых предков (видимо, это были палеоантропы), в которой возможно было формирование новой системы общения.

В процессе активной деятельности, направленной на жизнеобеспечение, речь возникнуть не могла, т.к., во-первых, эта деятельность уже отлажена многими поколениями, и попытки общения с помощью новых средств в её ходе просто помеха, а новые средства обмена информацией, потому именно, что они новые, требовали повышенной энергии и внимания для их осуществления и восприятия, что, несомненно, должно было отвлекать людей от исполнения той работы, которую они выполняли. Это, прежде всего, относится к той деятельности, которая динамична, требует высокого напряжения и внимания: охота, защита от врагов. Следовательно, возможность пытаться использовать новый способ общения появлялась в деятельности, носящей более спокойный и уравновешенный характер, например, оборудование стоянки, ведение хозяйства, собирательство, изготовление орудий труда. В то же время, трудно представить, как потребность нового общения возникла в этих сферах общественной жизни, также не требовавших для своего эффективного осуществления принципиально нового способа обмена информацией. Потребность в речи могла возникнуть только в тех направлениях жизнедеятельности людей, где происходили активные изменения, вследствие которых прежние способы общения оказывались неудовлетворительными и требовались принципиально новые средства обмена информацией.

Формирование речи связано, скорее всего, с изменениями, происшедшими на третьем этапе антропогенеза, отразившими преобразования в компоненте общество. Новые критерии распределения социальных ролей ставили особей в ситуации, требовавшие сообщить свою позицию или выработать общее мнение индивидов о полезности или вредности той или иной деятельности, о поступках сородичей. Степень «уважительного», более ценимого отношения к разным сородичам - это также требовало своих средств выражения.

С одной стороны идёт процесс, требовавший по-разному выражать своё отношение к индивидам, т.е. активно формируются новые критерии в иерархии; с другой стороны идёт выделение из общего фона жизнедеятельности общественно значимых видов занятий и соответственно разделение коллектива на взаимосвязанные группы, осуществляющие эти общественно-полезные функции.

Конкуренция между особями за лидерство создаёт ситуации, в которых, оспаривая право другого на то или иное место в иерархии, индивидам необходимо доказать свою полезность, а также необходимо добиться одобрения сородичей. Критерии теперь изменились: если ранее достаточно было продемонстрировать физические данные, то теперь важными были «интеллектуальные» соображения большей или меньшей полезности. Предположим, поначалу, когда деятельность людей ещё не была достаточно расчленённой, выделение одних особей и выражение подчинения им и одобрения со стороны других выражалось ещё в процессе самой деятельности (т.е. не требовало «специальных аргументов») и имело формы, весьма похожие на животные. Но по мере расчленения хозяйственной деятельности существ и оформления определённых групп усложняется процесс занятия особями ступеней иерархии: в разных видах деятельности и соответственно в различных группах выделяются свои «знатоки», особенно полезные и авторитетные особи, организаторы. Это обостряет конкуренцию за занятие мест в иерархии и требует более «комплексного» подхода при одобрении вожаков со стороны других особей. Это то и создаёт ситуации, требующие не просто выразить своё отношение, а предварительно «оценить» значимость вклада, деятельности особей, т.е. произвести некий обмен информацией, «вырабатывая» свою позицию, а также требующие каким-то образом «обосновать» предпочтение той или иной особи. Эти обстоятельства создают ситуации диалога, общения, требующие: а) передачи информации о действиях и предметах; б) выражения оценки, отношения к этим предметам, действиям, их носителям. Создаётся ситуация, объективно требующая создания речи.

В пользу данной позиции - зарождения речи именно в среде социальных отношений - можно привести ещё следующие аргументы. Речь, как уже говорилось, есть деятельность, связанная с использованием идеальных вещей. Мир отношений между индивидами - это также мир идеальных явлений. Язык мог появиться только в той среде деятельности, где нельзя было оперировать реальными предметами, поскольку слова есть способ материализовать, определить нечто слабо уловимое, идеальное, ведь слово можно услышать, произнести /а в дальнейшем даже изобразить, написать/, его можно конкретно ощутить. Наконец, тип сообщества был как раз тем компонентом, который претерпевал активные преобразования. Эта область взаимодействия индивидов была менее устоявшейся, следовательно, открытой для новаций, и в силу складывания новых явлений могла быть усилена тенденция к соответствующей корректировке и появлению новшеств в других сторонах данной сферы жизнедеятельности индивидов.

Говоря об этом (втором) этапе складывания речи, нельзя обойти вопрос о форме данной первичной речи. Речь состоит из высказываний, которые складываются из единиц языка - слов. Следовательно, вопрос о происхождении слов является одним из основных в проблеме появления речи.

Слово передаёт обобщённый опыт в отношении предмета. Общественный опыт в передаче слова - это общепризнанное знание о предмете или отношении, в котором заключается сложившийся общественный опыт в отношении данного предмета или явления. Суть этого опыта в выделении ведущих признаков и обобщение их в знаке, чем является слово. Слово - это знак, обозначающий собирательный образ. У слова может быть значение и смысл. Значение - устойчивая система сообщений, стоящая за словом, одинаковая для всех людей, а смысл - это индивидуальное значение слова, характерное для данного контекста, ситуации.

В первичной речи, видимо, происходило использование в высказывании сразу нескольких сочетаний звуков, которые могли обозначать предметы, действия, отношения, но, возможно, даже и признаки или качества (т.к. эти высказывания, как говорилось, требовали включения оценочных характеристик). Таким образом, создавались не сначала существительные или глаголы и т.д., а появились речевые единицы - целые высказывания, которые сами формировали в процессе своего использования различные слова - части речи, отграничивая их постепенно друг от друга. Другая важная особенность этих первоначальных высказываний - чрезвычайно высокая степень обобщения признаков. Значение каждого «слова» /сочетания звуков/ было очень широко и весьма расплывчато, что опять же требовало обязательного высказывания при их употреблении, т.к. момент ситуативности /конкретной ситуации, характеризуемой высказыванием/ способствовал пониманию данного звукового сочетания, пониманию его конкретного смысла, который стремился передать говорящий. Таким образом, этот первый этап формирования речи характеризовался тремя признаками: (1) диалогичностью, (2) наличием целых высказываний, (3) высокой степенью обобщённости звуковых сочетаний /расплывчатостью значения, охвата им слишком большого круга явлений, признаков или действий/.

Диалогическую речь, появившуюся на данном этапе, можно назвать внешней речью. Следующий этап был связан, видимо, со становлением монологической речи.

Этапы формирования высказывания /мотив, диктуемый ситуацией конкуренции, замысел, определяющийся степенью полезности конкурирующих особей и т.д./ существуют только вовне субъекта, в реальной ситуации общения-диалога, в ходе которого реализуется взаимодействие внешних факторов и глубинных, внутренних, сформированных на первом этапе складывания сознания. В ходе этого взаимодействия идут процессы во внешней части:

- отшлифовывание звуковых сочетаний с приданием им определённых, но ещё весьма широких значений и смыслов /формируются праслова/, что создаёт материал для дальнейшего формирования языка и речи;

- появляются ситуации, которые без «речи» в принципе невозможны, создаётся «сфера общения» как естественная для людей; что создаёт ситуации, способствующие формированию внутреннего мотива высказывания;

- появляется задача обучения праязыку детей; во внутренней части:

- неосознаваемые психические впечатления и побуждения с помощью формируемых праслов начинают обретать некоторое существование не вообще /ведь они существовали и раньше/, а существование для индивидов, т.е. начинается процесс осознавания своих побуждений, создаётся почва для появления внутреннего мотива и замысла высказывания;

- в психике зарождаются и развиваются процессы, направленные на обработку и усвоение нового психического материала, поступаемого от речевого вида деятельности; этим создаётся база для появления первичной «синтагматической записи» высказывания и внутренней речи.

Таким образом, на втором этапе складывания речи рождаются процессы, перерастающие на третьем этапе в формирование собственно речи в её полноте реализации. Ключевым моментом здесь видится превращение внешней речи во внутреннюю, как бы «врастание» внешних проявлений речи в психологические процессы, истоки которых определились уже в ходе второго этапа, когда процессы во внутренней и внешней частях проявления диалогической речи создавали праслова в качестве исходного материала для дальнейшего развития речи, способствовали зарождению внутренних мотивов и замыслов высказываний, готовили почву для появления соответствующих психических процессов, связанных с первичной «синтагматической записью» и внутренней речью. Внешняя часть речевого процесса «давит» на внутреннюю, которая, в свою очередь, получив поначалу стимул с внешней стороны, затем обретает собственное движение и также оказывает влияние на внешнюю. Это встречное движение и приводит к складыванию выявленных психологами и описанных выше этапов формирования речевого высказывания: внутреннего мотива, замысла, первичной «синтагматической записи», внутренней речи и, наконец, развёрнутого речевого высказывания. Оформление этого процесса и означает появление монологической речи (или способности индивидов к ней). Этот процесс и составляет содержание третьего этапа формирования речи.

Формирование речи на четвёртом этапе и связанные с этим изменения в трёх других компонентах позволяют считать данный этап заключительным для движущих сил антропогенеза.

АВТОР: Нагорных Е.Е.