Противодействие дискриминации и преступлениям на почве ненависти в теории и практике международного и европейского права

Принцип равноправия и запрещения дискриминации является важнейшей частью как национально-правовых, так и международно-правовой системы. Международное сообщество, приняв Всеобщую декларацию прав человека, именно так рассматривало роль этого принципа для всего мира (согласно декларации, признание равных прав всех членов человеческой семьи является основой свободы, справедливости и всеобщего мира (пункт I преамбулы).

Окончательное утверждение этого принципа в его нынешней форме произошло после окончания Второй мировой войны, что стало логическим следствием того активного процесса развития международного права, началом которого было принятие Устава Организации Объединенных Наций и Всеобщей декларации прав человека.

Принятие Устава ООН положило начало качественно новому этапу межгосударственных отношений в этом деле. Согласно п. 3 ст. 1 Устава ООН, перед Организацией Объединённых Наций поставлена задача «осуществлять международное сотрудничество в разрешении международных проблем экономического, социального, культурного и гуманитарного характера и в поощрении и развитии уважения к правам человека и основным свободам для всех, без различия расы, пола, языка и религии».

Противоречивость принципа «самоопределения народов», провозглашенного в Уставе ООН одним из приоритетов, давно стала объектом критики. Будучи последовательно проведенным в жизнь, этот принцип подрывает другое приоритетное положение той же организации - нерушимость государственных границ, установленных по окончании Второй мировой войны.

Это противоречие обычно преодолевается благодаря ограниченной трактовке понятия «самоопределение». Право на самоопределение истолковывается в первую очередь как право на самоуправление, т. е. на автономное решение жизненно важных проблем того или иного сообщества. Довольно часто самоуправление принимает форму территориальной автономии, причем иногда весьма значительной. В других случаях достаточным оказывается пользование культурной автономией. Форма самоуправления зависит от конкретных условий региона.

Тем более, в мире не осталось колоний и зависимых территорий, и можно говорить о том, что все «нации» «самоопределились».

Но не все учёные и политики согласны с таким паллиативом. Некоторые исследователи считают само право наций на самоопределение антидемократичным. А бывший генеральный секретарь ООН Б. Гали утверждал, что: «Если каждая этническая, религиозная или языковая группа будет притязать на государственность, то не будет предела дроблению. А всеобщий мир, безопасность, экономическое благополучие станут ещё более труднодостижимой целью». Только в 1993 г. ряд исследователей под руководством американского политолога Теда Гурра выявили 233 группы меньшинств в мире, которые они определили как «группы в состоянии риска».

По мнению американского политолога Дональда Горовица, «национальное самоопределение - это проблема, а не решение. Есть много доводов против акцента на национальное самоопределение и за принятие концепций взаимного компромисса».

Известный немецкий учёный Юрген Хабермас более категоричен: «С нормативной точки зрения, то пресловутое «право» на самоопределение, что определяло и новое устройство Европы после Первой мировой войны и причинило много бед, представляет собой безобразие».

Что касается Всеобщей декларации прав человека 1948 г., в первом из документов, составляющих Международный Билль о правах человека, то, кроме уже упоминавшегося положения преамбулы, принцип равноправия и недопущения дискриминации утверждается в статье 1, которая гласит:

«Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства».

А также в статье 2:

«Каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами, провозглашенными настоящей Декларацией, без какого бы то ни было различия, как-то в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения».

Если сравнить указанные статьи Декларации с соответствующими положениями Устава ООН, то нельзя не обратить внимание на то, что число оснований, по которым прямо запрещается дискриминация, значительно возросло.

Необходимо упомянуть в этой связи и консультативное заключение Международного Суда ООН 1971 г. по вопросу о Намибии, в котором определенно заявлено, что установление и правовое закрепление различий, исключений, ограничений, основанных исключительно на признаках расы, цвета кожи, семейного, национального или этнического происхождения представляет собой отрицание основных прав человека и грубое нарушение целей и принципов Устава ООН.

Однако наиболее полно концепция равноправия и запрета дискриминации реализована в положениях Международных пактов о правах человека, хотя пакты и не формулируют понятие «дискриминация».

Международный пакт о гражданских и политических нравах 1966 г. содержит широкий перечень основных прав и свобод, которые должны быть предоставлены каждым государством-участником всем лицам, «находящимся в пределах его территории и под его юрисдикцией», без каких-либо различии (п. 1 ст. 2). «Все люди, - подчеркивается в Пакте, - равны перед законом и имеют право без всякой дискриминации на равную защиту закона» (ст. 26). По ст. 3 Пакта, «участвующие в настоящем Пакте государства обязуются обеспечить равное для мужчин и женщин право пользоваться всеми гражданскими и политическими правами, предусмотренными в настоящем Пакте».

По мнению кандидата юридических наук Я.Ф. Федорчукова, «ни в одном региональном общем соглашении по обеспечению и защите прав и свобод человека этот принцип не реализован с той же глубиной и последовательностью, как в Международном пакте о гражданских и политических правах».

В п. 1 ст. 1. Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1965 г. под выражением «расовая дискриминация» понимается «любое различие, исключение, ограничение или предпочтение, основанное на признаках расы, цвета кожи, родового, национального или этнического происхождения, имеющее целью или следствием уничтожение или умаление признания, использования или осуществления на равных началах прав человека и основных свобод в политической, экономической, социальной, культурной или любых других областях общественной жизни».

Следует подчеркнуть, что после принятия Всеобщей декларации прав человека 1948 г. и до принятия Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1965 г. ЮНЕСКО, была одной из первых международных организаций, которая в 1960 г. приняла Конвенцию о борьбе с дискриминацией в области образования.

В Конвенции перечислены конкретные действия, квалифицирующиеся в качестве дискриминации. Концепция отличается еще и тем, что она содержит конкретные обязательства государств- участников по выполнению закрепленных в ней задач.

Важное значение имеет также Декларация ЮНЕСКО о расе и расовых предрассудках 1978 г. (хотя это всего лишь декларация), поскольку она получила широкую поддержку и была принята единодушно путем аккламации.

Необходимо отметить, что в теории международного права отсутствует догматическое определение понятий «равенство» и «дискриминации». Палитра правовых взглядов в этой сложной сфере достаточно многообразна.

Важное место принципу уважения прав человека уделяется в Уставе Организации американских государств ОАГ 1948 г. В ст. 3 Устава провозглашаются основные права человеческой личности без различия расы, национальности, убеждений или пола. Впоследствии эта норма получила развитие в Американской декларации прав и обязанностей человека, принятой на несколько месяцев раньше, чем Всеобщая декларация прав человека.

В дальнейшем развитие американской концепции прав человека получило развитие в принятии 22 ноября 1969 г. Американской конвенции прав человека, известной также как «пакт Сан Хосе». В статье 24 (право на равную защиту) указанной конвенции принцип недискриминации сформулирован в достаточно широком объеме: «Все люди равны перед законом, соответственно они имеют право без всякой дискриминации на равную защиту закона». Здесь, однако, налицо существенный недостаток, ибо эта статья не содержит прямого требования исключить фактическую дискриминацию.

Учредительный договор Организации африканского единства (ОАЕ) - Хартия африканского единства 1963 г. - в своей преамбуле засвидетельствовал неизменность принципам Устава ООН и Всеобщей декларации прав человека. Однако только в 1981 г. государства-члены договорились о принятии собственного документа - Африканской хартии прав человека и прав народов ОАЕ. Специфика этой хартии состоит в том, что она учитывает современные реалии «чёрного континента», историческое наследие и духовные ценности африканской цивилизации.

В Европе одной из первых стала складываться система защиты прав человека в специально созданной в этих целях международной организации - Совете Европы (далее - СЕ). Устав СЕ предусматривает, что его основная цель будет достигаться помимо прочего путем поддержания и дальнейшего осуществления прав человека и основных свобод. Основным документом, призванным воплотить в жизнь эту миссию, явилась Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г (далее - Конвенция).

Следует также иметь в виду, что Конвенция изначально задумывалась как подвижный, постоянно развивающийся документ. За время, прошедшее с 1950 г., было принято 11 дополнительных Протоколов, имевших целью как дополнение перечня закрепленных в ней прав и свобод, так и внесение изменений в функционирование созданного по договору контрольного механизма. «Дополнительные протоколы к Конвенции включили в систему европейской защиты практически весь перечень гражданских и политических прав, а также некоторые социально-экономические права».

Постоянно развивающееся прецедентное право Конвенции также привело к существенному обогащению того багажа прав и свобод, который изначально закладывался создателями системы.

Нормы Конвенции запрещает дискриминацию при пользовании признанными в ней правами и свободами и не требует обеспечения равенства. Следует отметить, что в праве СЕ проводится довольно четкое различие между понятиями «недискриминация» и «равенство». Требование недискриминации означает запрет неоправданного различного обращения с лицами, находящимися в одинаковой ситуации, или одинакового подхода к лицам, находящимся в различных ситуациях.

Статья 14 Конвенции о защите прав человека и основных свобод возлагает на государства-участники обязанность обеспечить пользование признанными в ней правами без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам.

Все вопросы, касающиеся толкования и применения указанной Конвенции, находятся в ведении Европейского Суда по правам человека (далее - ЕСПЧ).

По мнению В.А. Карташкина «учрежденный на основе Конвенции Европейский Суд по правам человека - уникальное явление в международных отношениях. Судебное решение, принятое органом, состоящим из независимых и беспристрастных судей, гарантирует объективность рассмотрения и решения дела, свободную от каких-либо политических властей и пристрастий. Такая объективность не всегда присутствует среди представителей универсальных и региональных органов».

Уникальность этого механизма контроля состоит и в том, что он является, по мнению многих исследователей, по сути, наднациональной властью. Некоторые исследователи полагают, что возможность обращения в ЕСПЧ - это один из самых эффективных способов реализации норм Конвенции. Другие подвергают обоснованной критике, как систему Конвенции, так и деятельность самого ЕСПЧ.

Статья 5 Европейской конвенции о гражданстве от 6 ноября 1997 года устанавливает, что при законодательном регулировании вопросов гражданства и осуществлении соответствующей практики не должно проводиться различий, равносильных дискриминации по признаку пола, религии, расы, цвета кожи, национального или этнического происхождения (пункт 1).

Пункт 2 статьи 5 содержит требование к государствам руководствоваться принципом недискриминации между гражданами по рождению и лицами, приобретшими гражданство в последующий период. Вместе тем статья 7 Конвенции допускает лишение гражданства лиц, получивших его в результате мошенничества, предоставления о себе ложных сведений или утаивания информации (пункт 1 (6)).

В ст. 6 Маастрихтского договора 1992 г. об учреждении Европейского Союза было включено положение о том, что Союз основан на принципах свободы, демократии, уважения прав человека и основных свобод и верховенстве права. Статья 13 Договора о ЕС, запрещает дискриминацию. При этом применение этой Статьи должно быть обеспечено a fortiori в национальных правовых системах государств-членов и не связано с конкретными правами, гарантированными в договорах о ЕС, то есть ее применение практически неограниченно с точки зрения привязки к нормам материального права.

Позднее, в 2000 г. политические институты Союза совместно приняли Хартию Европейского союза об основных правах, в которой воплотились их представления и опыт в этой важнейшей сфере.

Российская Федерация обязана исполнять принятые на себя международные обязательства. Официальные власти должны обеспечить эффективную защиту граждан от расово мотивированных нападений даже со стороны неофициальных лиц, предотвращать подобные проявления агрессии, проводить независимое и эффективное расследование в случае их совершения.

Далее, Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1965 г. обязывает государство принимать все надлежащие меры, направленные на запрещение и ликвидацию всех форм расовой дискриминации, проводимую любыми лицами, группами или организациями, включая и защиту лиц от насилия или причинения телесных повреждений со стороны неофициальных лиц.

Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г, требует обеспечить защиту права не подвергаться пыткам и жестокому обращению со стороны, inter alia, лиц, действующих в своём личном качестве.

Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания 1984 г. устанавливает ответственность государства за акты пыток, совершённые «с ведома или молчаливого согласия» должностного лица. Следовательно, нежелание государства обеспечить защиту от расово мотивированного насилия может быть истолковано, как потворство проведению пыток.

Так, в своем решении от 21 ноября 2002 г. Комитет ООН по предотвращению пыток, рассматривая жалобу № 161/2000, поданную Хайжризи Джемайл (Hajrizi Dzemajl) и другими против Югославии, установил, что действия толпы жителей, не принадлежавших к цыганскому (ромэ) меньшинству, которые 14 апреля 1995 г. разгромили в присутствии должностных лиц полиции цыганское (ромэ) поселение в г. Даниловграде, Черногория, «были совершены явно по мотиву расовой ненависти».

Этот факт был признан отягчающим обстоятельством нарушения статьи 16 Конвенции ООН о противодействии пыткам и другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания, установленного в данном деле.

Как уже отмечалось, право СЕ однозначно не допускает расовой дискриминации, которая в ряде случаев может рассматриваться как унижающее достоинство обращение, запрещенное статьей 3 Конвенции, независимо оттого, было ли соответствующее различие в обращении связано с осуществлением прав, гарантированных Конвенцией.

Несмотря на то, что роль дискриминации в системе Конвенции ограничена, как её разработчиками, так и подходами ЕСПЧ и Комиссии, эта норма приобретает всё большее значение в практике Европейского Суда.

Вместе с тем ЕСПЧ достаточно осторожно подходит к оценке утверждений заявителей, что те или иные действия властей в отношении них были обусловлены расовыми соображениями.

В нашем исследовании, по причине строго определённых рамок, будут рассмотрены только два дела, связанные с дискриминацией по «этническому» признаку. Во-первых, в обоих случаях произошли убийства, во-вторых, оба дела взаимосвязаны и несут большое значение для дальнейшей практики всех судов стран СЕ, в том числе и России.

В деле Великова против Болгарии заявительница утверждала, inter alia, что в Болгарии существует общественное предубеждение в отношении цыган, проявляющееся в широко распространенных и часто случающихся актах насилия против них, которые не становятся предметом адекватного расследования со стороны властей, что ведет к их практической безнаказанности.

Такие факты неоднократно фиксировались правозащитными организациями. Г-жа Великова полагала, что этническое происхождение ее сожителя-цыгана явилось причиной плохого обращения с ним полиции, повлекшего его смерть и ненадлежащего расследования данных событий. При этом она ссылалась на высказывания полицейских, в которых сквозил этнический подтекст. В частности, один из полицейских сказал, что телесные повреждения г-на Цончева были незаметны «из-за темного цвета его кожи».

Правительство Болгарии отрицало, что какие-либо действия полиции были обусловлены этническим происхождением г-на Цончева, и подчеркивало многочисленные мероприятия, осуществляемые в стране в целях интеграции цыган в общество и поддержки атмосферы этнической терпимости.

Суд отметил, что жалоба заявительницы в отношении нарушения статьи 14 Конвенции основана на некоторых серьезных аргументах. Суд также обратил внимание на то, что государство-ответчик не представило правдоподобных объяснений относительно обстоятельств смерти г-на Цончева и причин, по которым в ходе их расследования не были предприняты определенные важные и необходимые действия, способные их прояснить.

Однако Конвенция предполагает, что выводы Суда должны основываться на доказательствах, не подверженных разумным сомнениям. Исходя из представленных ему материалов, Суд не может заключить, что убийство г-на Цончева и отсутствие надлежащего расследования обстоятельств его смерти вне всякого сомнения были обусловлены расовыми предубеждениями. В связи с этим Суд не признал в данном случае нарушение статьи 14 Конвенции.Теперь, подвергнем анализу самое резонансное дело - Начова (Nachova) и другие против Болгарии. В совпадающем мнении судьи Джованни Бонелло указано: «Я приветствую тот факт, что в настоящем деле Суд - в первый раз в своей истории - установил, что нарушение гарантии против расовой дискриминации, содержащейся в статье 14, в сочетании со статьей 2, охраняющей право на жизнь, имело место. Приняв данное решение, Суд фактически разделил тревогу, выраженную мною в частично особых мнениях в делах Ангелова против Болгарии и Севтап Везнедароглы (Sevtap Veznedaroglu) против Турции. Я приветствую его как огромный шаг вперед, которым Суд имеет право гордиться».

Кратко рассмотрим материалы дела. Дело касается убийства, 19 июля 1996 года, родственников заявителей, Кинчо Ангелова и Кирилла Петкова, каждому из которых было по 21 году. Убийство совершил сотрудник военной полиции, который пытался их арестовать.

Г-н Ангелов и г-н Петков были призывниками, проходившими военную службу в армейском подразделении, которое занималось строительством жилых домов и другими гражданскими проектами. В начале 1996 года они были арестованы за неоднократные самовольные отлучки. 22 мая 1996 года г-н Ангелов был приговорен к девяти месяцам лишения свободы, а г-н Петков - к пяти месяцам лишения свободы. Оба ранее имели судимости по обвинениям в кражах.

15 июля 1996 года они сбежали со стройплощадки, где выполняли работу, и отправились к бабушке г-на Ангелова, которая проживает в поселке Lesura. Они не были вооружены.

19 июля 1996 года командир подразделения военной полиции во Братца, полковник Д., для задержания двух беглецов отправил четверых полицейских военной полиции под командованием майора Г. Двое из полицейских знали одного или обоих беглецов. Полковник Д. сказал полицейским, что «в соответствии с правилами» они должны взять пистолеты и автоматы, а также надеть пуленепробиваемые жилеты. Он сообщил, что у г-на Ангелова и г-на Петкова криминално проявени («уголовное прошлое») - эвфемизм, используемый по отношению к лицам, имеющим судимости или подозреваемым в совершении преступлений - и что они сбежали из мест лишения свободы. Полицейские получили инструкцию использовать все необходимые средства для задержания.

Когда полиция прибыла к дому бабушки г-на Ангелова, беглецы попытались скрыться. После предупреждения о том, что он будет стрелять, если они не сдадутся, майор Г. стал стрелять на поражение. Оба беглеца были доставлены в больницу города Враста, где была констатирована их смерть.

В соответствии с показаниями одного из соседей, г-на М.М., все трое полицейских вели стрельбу. Двое совершили выстрелы в воздух, в то время как третий - находящийся с восточной стороны дома (майор G.) - вел прицельный огонь. Г-н М.М. слышал около пятнадцати двадцати выстрелов, возможно, больше. Свидетель заявил, что в связи с тем, что его внук - маленький мальчик - был недалеко от места, где велась стрельба, он попросил у майора Г. разрешения приблизиться и забрать ребенка из опасного места. Майор Г. направил на него оружие и сказал «Вы, проклятые цыгане!»

В своём решении Европейский Суд по правам человека отметил, что легитимная цель по проведению законного ареста не может оправдать риск угрозы жизни человека, когда беглец совершил ненасильственное преступление и ни для кого не представляет угрозы.

Суд также постановил, что имело место неоправданное применение чрезмерной силы (огнестрельного оружия).

Поэтому Суд постановил, что Болгария несет ответственность за лишение жизни в нарушение статьи 2, так как огнестрельное оружие было применено при задержании двух мужчин, подозреваемых в ненасильственных преступлениях, которые не были вооружены и не представляли угрозы для проводивших задержание полицейских или для других лиц.

Что касается эффективности расследования, то Суд отметил, что основная цель такого расследования заключается в обеспечении эффективного применения национальных норм, гарантирующих право на жизнь, а в делах, касающихся государственных должностных лиц, - в обеспечении ответственности последних за факты смерти, возникшие по их вине. Любой недостаток, допущенный при осуществлении расследования, который может сказаться на возможности установления причины смерти или ответственного лица, ставит вопрос о несоответствии расследования критерию требуемого стандарта эффективности.

Также, в качестве необходимого критерия эффективности расследования, представителями государства должна обеспечиваться независимость лиц, ответственных за проведение и фактически осуществляющих расследование, от лиц, вовлеченных в события.

Это подразумевает не только отсутствие иерархической или институциональной связи, но и фактическую независимость.

Для того чтобы - и в теории, и на практике - была обеспечена подотчетность должностных лиц, гарантирована уверенность общества в приверженности должностных лиц идее верховенства права и недопустимость их терпимого отношения к неправомерным действиям, необходим высокий уровень общественного контроля над процессом или результатами расследования.

Суд отмечает, что он рассматривает в качестве чрезвычайно серьезных те дела, в которых не были предприняты необходимые и очевидные процессуальные действия, проясняющие обстоятельства причинения смерти представителями государства, а Правительство - ответчик не смогло предоставить удовлетворительное объяснение тому, почему такие действия не были предприняты.

Суд подчеркнул, что «действия, результатом которых является лишение жизни по мотиву национальной или расовой ненависти, подрывают основы этих обществ и требуют чрезвычайно бдительного отношения и эффективных ответных мер со стороны государственных властей».

Соблюдение государством позитивного обязательства, установленного статьей 2 Конвенции, предполагает, что в рамках национальной правовой системы должна гарантироваться равная - вне зависимости от расовой или этнической принадлежности потерпевшего реализация уголовной ответственности лиц, незаконно лишивших последних жизни.

Неспособность реализовать вышеуказанное требование, а также подход к расследованию дел о насилии или нечеловечном обращении по мотиву расовой или национальной ненависти, как равнозначных делам, не имеющим расовой подоплеки, означает игнорирование специфической природы деяний, являющихся чрезвычайно разрушительными по отношению к основным правам. Неспособность установить различия в способах и методах расследования дел, различных по своей природе, может составить необоснованное неравное обращение, противоречащее положениям статьи 14 Конвенции.

Суд признал, что в делах о предполагаемых актах насилия, сопряженных с дискриминацией, требуются специфические подходы к вопросам доказывания. В одном таком деле, Суд установил, что не исключается возможность признания меры дискриминационной на основе доказательств ее воздействия (наносящей несоразмерно вредное воздействие на конкретную группу), несмотря та то, что мера сама по себе не содержит специальной цели оказать воздействие на эту группу.

В дополнение Суд отметил, что общепризнанным в Европе является мнение о том, что эффективное соблюдение запрета на дискриминацию предполагает использование специфических средств, которые позволяют учитывать трудности, связанные с доказыванием факта (касающиеся законодательства, направленного против дискриминации, включая правила доказывания, созданные для преодоления специфических трудностей при доказывании факта дискриминации). Суд также подчеркивал необходимость более широкого толкования защиты, обеспечиваемой статьей 14 Конвенции.

В свете вышеизложенного Суд указал, что в делах, в которых должностные лица не отработали те направления расследования, которые предопределялись обнаруженными фактами в отношении актов насилия со стороны представителей государства, а также не обратили внимания на факты, свидетельствующие о возможной дискриминации, он может при рассмотрении жалоб на нарушение статьи 14 Конвенции произвести негативные выводы из фактов, дающих основания для разумных сомнений, или переложить бремя ответственности на Правительство-ответчика, подобно тому, как это было сделано ранее в делах, сопряженных с трудностями доказывания.

Очевидно, что это дело стало рубежным в практике Европейского Суда по правам человека.

Во-первых, изменился стандарт доказывания и виды доказательств.

Ранее рассматривались только доказательства вне разумных сомнений с 99% вероятностью и все дела против Болгарии были проиграны по статье 14 потому, что стандарт доказывания дискриминационной составляющей был слишком высок. Теперь этот же стандарт стал более гибким, чем в уголовном судопроизводстве. Допускаются следующие виды доказательств: применение «специфических средств», учитывающих трудности доказывания факта дискриминации - прямое упоминание расы; совершение преступления в цыганской деревне днем; показания соседей о практике дискриминационного отношения; сообщения неправительственных организаций (в деле Nachova - это Human Rights Project и Amnesty International) и тот факт, что Болгария ранее была замечена Судом в подобной практике.

Во-вторых, претерпело изменения бремя доказывания:

Теперь, если есть доказательства, что должностные лица не отработали те направления расследования, которые указывали на расовый мотив, то государство должно доказать факт отсутствия дискриминации с помощью «убедительных фактов», иначе суд может сделать вывод о наличии дискриминационного мотива из фактов, дающих основание для разумных сомнений о том, что дискриминация имела место.

Такая процессуальная реформа представляется очень важной и для российского правосудия. Так, согласно, п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 года, №5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации»: «Российская Федерация, как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод, признает юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней. Поэтому применение судами вышеназванной Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского Суда по правам человека во избежание любого нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод».

Российские суды не могут не учитывать это императивное предписание. Тем более, что п. 17 вышеназванного Постановления ПВС гласит: «в координации с Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека обеспечивать информирование судей о практике Европейского Суда по правам человека».

Есть все основания полагать, что в отечественном правосудии квалификация преступлений на почве ненависти эволюционирует до европейских стандартов и, возможно, что это станет предпосылкой для внесения соответствующих изменений в нормы действующего Уголовного кодекса России.

Автор: Бабиченко К. Н.