Формирование системы подготовки научно-педагогических кадров высшей школы в стране и регионе в 20-е годы
Октябрьская революция привела не только к бурному росту количества советских вузов, но и к настоящей революции в Правилах приема в вузы с целью максимально быстрой пролетаризации студенчества. 2 августа 1918 г. СНК РСФСР принял 2 документа: декрет «О правилах приема в высшие учебные заведения» и постановление «О приеме в высшие учебные заведения РСФСР», написанное В.И. Лениным. Согласно требований этих документов в вузы могли поступать все желающие старше 16 лет без предъявления диплома, аттестата или свидетельства об окончании школы. Отменялась плата за обучение. Если желающих поступить в вуз было больше, чем вакансий, то Наркомпросу вменялось в обязанность принять меры для нормализации их учебы, а также следить за тем, чтобы при приеме не было попыток проведения каких-либо экзаменов с целью не создавать препятствий в вузы для выходцев из рабочих и крестьян.
Новые правила приема способствовали тому, что число студентов с 60 тыс. в начале 1918 года увеличилось до 117 тыс. к осени 1919 г. Коллегия отдела вузов НКП вначале продлила срок подачи заявлений до 15 октября 1928г., затем до 1 января 1919 г. Фактически же прием заявлений шел весь год.
В марте 1919 г. на основании Декрета СНК РСФСР от 04.03.1919 г. при Госкомиссии по просвещению был создан Государственный ученый совет (ГУС), задачами которого было: 1) методическое руководство и разработка теоретических вопросов, касающихся системы преподавания в высшей школе; 2) утверждение профессорско-преподавательского состава; 3) методическая работа по созданию учебников; 4) руководство научной работой педагогических учреждений. В дальнейшем ГУС до 1933 г. существовал при НКП РСФСР.
Все это привело к тому, что в начале 20-х годов в Советской России была выдвинута теория «отмирания буржуазной школы» и необходимости замены ее так называемой «комплексной системой». Это оказало существенное влияние на подбор научно-педагогических кадров, формирование контингента студентов и организацию учебных занятий.
После окончания гражданской войны положение дел с научными кадрами было крайне тяжелым. Это подтверждают следующие архивные данные. Так, в списке профессоров, преподавателей и научных сотрудников в 1921 г. в Астраханском госуниверситете было: по математике - 1 чел., физике - 3 чел., химии - 6 чел., гидротехнике - 1 чел., метеорологии - 1 чел., на историко-филологическом отделении факультета общественных наук - 3 профессора и 6 преподавателей; в Кубанском университете было: на математике - 1 преподаватель, физики - 2 профессора и 1 ассистент, химии - 1 профессор и 3 ассистента; в Донском археологическом институте историко-филологические науки преподавали 6 профессоров и 7 преподавателей.
В сентябре 1921 г. декрет Совнаркома РСФСР «О высших учебных заведениях РСФСР» признал подготовку научных кадров для обслуживания научных, научно-исследовательских институтов и высших учебных заведений одной из главных задач. На основании этого декрета были разработаны директивы, содержащие требования о привлечении к руководству народным образованием высококвалифицированных научных работников, преподавателей, обладающих необходимой теоретической и практической подготовкой.
На практике, однако, не только проблему организации пролетарского ядра в вузах в тот момент решить было трудно, но и вообще наладить подготовку научно-педагогических кадров было практически невозможно. Многих преподавателей оторвала от педагогической деятельности первая мировая и гражданская войны. Часть из них, не признав Советской власти, эмигрировали. Вузовские кафедры обезлюдели.
Вскоре было разработано «Положение о вузе РСФСР», на основе которого разрабатывались положения о конкретных вузах страны. В фондах Наркомпроса РСФСР, хранящихся в ГАРФе, имеется протокол собрания старейшего вуза Юга России от 1921 г. - Новочеркасского политехнического института. Положение регламентировало работу вуза и его факультетов. Оно, в частности, предусматривало создание следующих структур:
1. Собрание факультета - в него входили все профессора и преподаватели, а также научные сотрудники и студенты;
2. Собрание факультета выбирало Совет факультета - особую группу, которая избиралась согласно заданию Наркомпроса для согласования деятельности предметных комиссий (кафедр);
3. Ведению собрания подлежали решение следующих вопросов:
а) установление учебных планов и требований по учебной части, а также решение вопросов по организации НИР;
б) объявление конкурсов и избрание профессоров и преподавателей и равно распределение курсов между преподавателями;
в) руководство учебно-воспитательным процессом учреждения;
г) составление и представление в Правление вуза сметы факультета и всех его подразделений;
4. Собрание созывалось по мере надобности, но не реже одного раза в месяц. Все вопросы решались простым большинством голосовавших;
5. Президиум собрания состоял из председателя - декана, 2-4 членов президиума, избираемых из числа преподавателей и студентов.
Таким образом, управление в вузах РСФСР, судя по протоколу Новочеркасского политехнического института, строилось на двух началах: с одной стороны - централизации в виде Правления вуза, которому были подотчетны все факультеты и структуры института, и Совета факультета, избираемого согласно заданию Наркомпроса; с другой - демократических начал, при которых основные вопросы учебно-воспитательной и научной работы решало собрание факультета, в работе которого участвовали все профессора и преподаватели, научные сотрудники и студенты.
Но несмотря на эти, казалось бы, демократические методы организации работы, вузы в 20-е годы столкнулись со многими проблемами, главной из которых была кадровая. XII съезд РКП (б) предложил привлечь для помощи вузам всю подготовленную к этому делу часть старой партийной гвардии. ЦК партии поручалось выделить группу высококвалифицированных партийных специалистов для подготовки из них преподавателей и лекторов для вузов Москвы и других городов. В мае 1923 г. ЦК РКП (б) принял решение «О создании нового преподавательского состава кадров вузов». Парторганизациям предлагалось принять энергичное участие в замещении свободных вакансий научных сотрудников, обратив внимание на привлечение к преподавательской деятельности молодых работников науки.
Несмотря на эти меры, положение во многих вузах как страны, так и исследуемого нами региона оставалось тяжелым. Так, например, в списке научных работников, зарегистрированных по губерниям в информационном отделе Главнауки, числилось по РСФСР всего 2563 человека, в том числе в Астраханской губернии - 1, в Краснодарской - 3, в Ставропольской - 32, в Новочеркасской - 80, на Кавказе и в Крыму - 28, в Ростове-на-Дону - 135 человек.
Эти данные говорят о том, что кадровый «голод» испытывали практически все вузы Юга России. Так, например, в Донском государственном университете на большинстве факультетов и комиссий (кафедр) были вакансии. Количество профессоров составляли единицы. Так, например, в сентябре 1921 г. во Владикавказском политехническом институте обучалось всего лишь 195 студентов, из них на горно-химическом факультете - 111 и электро-механическом - 84 студента. При этом преподавательский состав насчитывал 79 человек, а технический - 50 человек.
Комиссия Наркомпроса, обследовавшая положение дел в вузе, констатировала: «Владикавказский политехнический институт - отсутствие достаточного состава научно-квалифицированного персонала профессоров и преподавателей, крайняя бедность оборудования, учебных пособий, незначительное число учащихся; слабость развития в крае промышленности для организации практики, близость крупного учебного центра - Донского политехнического института».
Чтобы выправить ситуацию, центральные и местные органы власти начали подготовку преподавателей из числа коммунистов. Была активизирована деятельность партячеек в вузах. В резолюции «О работе среди молодежи», принятой на XIII съезде партии в 1924 г., отмечалось, что «по-прежнему весьма острым является вопрос обеспечения вузов марксистскими научно-преподавательскими силами. В большинстве спецвузов даже кафедры по общественным наукам заняты старой буржуазной профессурой. Необходимо употребить все усилия для скорейшего создания кадров профессоров-коммунистов». Для этого предлагалось улучшить работу Института красной профессуры и одновременно принять меры к «орабочению» его состава путем создания при нем подготовительных курсов для окончивших рабфаки, а также обратить должное внимание на улучшение состава сотрудников вузов и их материальное обеспечение.
После съезда специальная комиссия ЦК РКП (б) разработала план обеспечения вузов преподавателями общественно-политических дисциплин. В крупных городах страны были созданы Коммунистические вузы, в которые набирали партийных активистов, имевших, как правило, стаж партийной работы, но низкий образовательный уровень (2-3 класса). Комвузы имели отделения по основам марксизма, экономики и социально-историческим наукам. В августе 1924 г. ЦК партии для чтения лекций командировал в вузы 63 ответственных работников из партийного и советского аппарата.
В конце 1924 г. Оргбюро ЦК РКП(б) утвердило положение Наркомпроса, согласно которому намечался следующий порядок подготовки коммунистов к преподавательской деятельности: перед началом последнего курса преподаватели-коммунисты отбирали оканчивавших вузы студентов- коммунистов, проявивших способности при изучении той или иной дисциплины. В течение последнего года обучения в вузе для них устраивали специальный семинар, где они более глубоко изучали те дисциплины, по которым собирались специализироваться. По окончании вузов кандидатов направляли в НИИ, где они работали под наблюдением специальных парткомиссий, находившихся при Государственном Ученом Совете (ГУСе) Наркомпроса РСФСР.
Вторым каналом подготовки научно-педагогических кадров являлась подготовка преподавателей непосредственно в вузах. В 1924 г. в вузах РСФСР было оставлено для научной работы 462 человека, часть из которых были членами и кандидатами в члены РКП (б). В результате такой политики подбора кадров, прежде всего по партийной принадлежности, в 1925 г. количество преподавателей высшей школы увеличилось в три раза по сравнению с 1921 г. и составило более 17 тыс. человек, хотя качество их не отвечало требованиям высшей школы.
Наконец, третьим каналом обеспечения вузов преподавательским составом было привлечение «старых» специалистов. В университетах и институтах шла усиленная идеологическая и организационная работа по «перевоспитанию» старых кадров. В результате такой целенаправленной и в то же время жесткой политики партийно-государственного аппарата все большее число старых профессоров либо искренне, либо из чувства самосохранения начинали поддерживать проводимую линию в области высшего образования в стране.
Одновременно особенно интенсивно проводилась пролетаризация студенческого состава и советизация вузов. Этому способствовали новые правила приема в вузы РСФСР, принятые в 1922 году. По этим правилам за ЦК РКП(б) в вузах закреплялось 25 % мест, за ВЦСПС - 35 %, за ЦК РКСМ 15 %, за военными органами для красноармейцев и участников гражданской войны - 3 %. Наркомпрос имел 2% мест «для особо талантливых». Бронировались места для инвалидов Красной Армии и Флота. 10% мест были платными.
В результате принятых мер к 1924 году социальный состав студентов вузов (по данным Главпрофобра) выглядел следующим образом:Таким образом, мы видим, что количество рабочих в вузах стало значительным, особенно в индустриально-технических; росла доля и крестьян, особенно в сельскохозяйственных вузах и педагогических, где их доля составляла более 40% и 30%. В то же время доля служащих практически во всех вузах оставалась наибольшей, особенно в социально-экономических и художественных, где их доля доходила почти до 50%. Понятно, что такой социальный состав студентов вузов не мог устраивать Советскую власть, а значит меры по пролетаризации студенчества в последующие годы будут только наращиваться.
Решению кадровых проблем способствовало новое Положение о квалификации оканчивающих вузы, утвержденное ГУСом в марте 1923 года. Согласно этого Положения выпускникам втузов присваивались квалификации инженер-механик, инженер-химик, инженер-металлург, горный инженер, инженер путей сообщения и т.д.; выпускникам физикоматематических и химико-фармацевтических - ученый-химик, ученый- математик, биолог, геолог, минералолог, почвовед и т.д.; сельскохозяйственных вузов - ученый-агроном, ученый-лесовод и т.д., но если заканчивался инженерный факультет, то присваивалась квалификация инженер-землеустроитель и т.д.; медицинских - звание врача; педагогических - звание ученого педагога (по такой-то специальности, например, по дошкольному воспитанию). Многие из перечисленных квалификаций сохранились и по настоящее время, что говорит о продуманном подходе к их определению и названию.
В условиях острого дефицита кадров, а также отсутствия книг, недостаточного количества как русских, так и иностранных журналов, почти полной невозможности издания своих научных работ и, наконец, желая прийти на помощь студенчеству, в еще большей степени испытывавшему тот же научный голод, в некоторых вузах в начале 20-х годов рождается такая форма повышения качества учебного процесса, как научные кружки. Так, например, в отчете о деятельности научного кружка при Донском ветеринарном институте за 1922-23 учебный год отмечалось, что в кружок входило 69 человек, из них 26 - преподаватели, 2 - административный персонал, 41 - студенты. На заседаниях кружков было заслушано 16 докладов, которые почти все сделали преподаватели (1 доклад сделал зав. ветчастью Донземотдела Тозиков на тему: «Положение животноводства ветеринарно-лечебного дела в Донской области»).
Об эффективности этой формы работы говорит тот факт, что на следующий учебный год в научном кружке было 111 человек, из них 30 - преподаватели, 2 - административный персонал, 79 - студенты. На заседаниях кружка было заслушано 16 докладов, из них 3 было сделано студентами.
В связи с возрастанием роли Донского университета как научно-учебного центра не только на Дону, но и на всем Северном Кавказе, в 1925 г. он был переименован в Северо-Кавказский государственный университет (СКГУ). Одновременно была проведена работа и по реорганизации факультетов и отделений университета. Многие известные профессора к тому времени от противодействия перешли к активной поддержке новой власти. Почетными членами Совета университета и научных обществ СКГУ были избраны академики И.П.Павлов, К.А.Тимирязев, В.И. Разумовский и С.М.Буденный.
Несмотря на то, что партия большевиков определяла развитие высшей школы в стране, вузовские партячейки к середине 20-х годов были довольно немногочисленны. В информационном отчете Владикавказского окружного комитета РКП (б) за октябрь-декабрь месяцы 1924 г. находим следующие данные: из 24 ячеек окружной организации с общим количеством коммунистов 1023 чел., было всего две вузовские ячейки с 73 членами. Эти ячейки были организованы при Владикавказском рабфаке и Горском педагогическом институте. Их внутрипартийная работа ограничивалась исключительно проведением собраний, зачастую формальных. Ячейка рабфака стремилась усилить свое влияние на студенческие органы, хотя и не всегда результативно. Наиболее многочисленной была ячейка рабфака (65 членов и кандидатов). В ГПИ на учете состояло всего 4 члена и 4 кандидата в члены партии.
В октябре 1925 г. была организационно оформлена партийная ячейка при Горском сельскохозяйственном институте. Ячейка рабфака проводила работу не только на рабфаке, но и в сельхозинституте и в 5 техникумах. При таком разбросе участие ячейки рабфака в работе академического характера этих учебных заведений было очень недостаточным и малоэффективным. В работе ее, по меркам того времени, недостатком считалось то, что руководителями марксистских кружков были допущены беспартийные преподаватели. Ячейка ГСХИ работала весьма слабо. Первые месяцы участие ячейки в академической работе выразилось в проведении дискуссии о соотношении общественной работы с академической, а затем на собрании ячейки был заслушан доклад ректора института, однако без принятия каких- либо практических решений и предложений.
Однако опыт, который приобретали новые руководители кафедр, факультетов и вузов, рост партийных ячеек в вузах вел к стабилизации работы. В апреле 1927 г. ответственным инструктором ЦК ВКП (б) была обследована партработа в вузах г. Владикавказа. В резолюции вузовского совещания по его докладу отмечались следующие основные моменты: удовлетворительность общего партруководства работой в вузах, оздоровление внутривузовской обстановки и некоторое улучшение общего состояния работы и учебы ГПИ и рабфака; первые, правда, робкие успехи по упорядочению общественных поручений учащимся; правильная постановка вопроса о необходимости роста академической успеваемости коммунистов, тяга коммунистов и комсомольцев к научной работе путем участия в научных кружках, усиление внимания к вопросам руководства академической работой со стороны студентов.
Вновь открывавшиеся вузы комплектовались преподавателями разными путями. Так, при открытии в 1920 г. педагогического института во Владикавказе к работе были привлечены преподаватели расформированных Владикавказского учительского института, Терской войсковой и Осетинской учительских семинарий, областных Фребелевских курсов, Владикавказского политехнического института, а также видные педагоги-практики из местного учительства. Среди них - В.Ф. Раздорский, Э.А.Штебер, С.И.Виноградов, И.М.Иосифов, Л.И.Пламеневский, В.В.Горячкин, А.М.Тотоев, И.Абаев, Б.А.Алборов и др.
Но политика привлечения старых профессоров и специалистов не всегда последовательно претворялась в жизнь, а часто и деформировалась.
Об этом свидетельствует письмо Терского облисполкома в Главпрофобр с просьбой освободить профессора Владикавказского политехнического института и Терского областного техникума, известного специалиста по прикладной механике А.В.Гречанинова, арестованного и высланного в 1920 г. местной областной чрезвычайной комиссией в концентрационный лагерь в г. Архангельск. Просьба обосновывалась тем, что такого специалиста в городе больше не было и ни институт, ни техникум не могут заменить его. Отмечалось лояльное отношение его к Советской власти. На письме стояла резолюция: «Запросить особый отдел ВЧК, насколько необходимо содержание профессора Гречанинова в концентрационном лагере, и если нет особых возражений, не может ли особый отдел ВЧК предоставить профессора в распоряжение Главпрофобра». Документов, свидетельствующих о дальнейшей судьбе профессора, не найдено, но так как его фамилия в списках преподавателей института больше не появилось - то, очевидно, просьба не была удовлетворена.
В то время в ГПИ работало 7 профессоров, 21 доцент и 12 ассистентов. Из-за отсутствия квалифицированных преподавателей национальные секции открыты не были. В связи с этим в феврале 1926 г. Совет института ходатайствовал перед центром о том, чтобы в целях привлечения высококвалифицированных профессоров и доцентов распространить на них права преподавателей отдаленных вузов (двойные оклады содержания, подъемные и прочее) и разрешить институту выдать подъемные и проездные тем профессорам и доцентам, которые уже работают в вузе.
Постепенно основным путем подготовки научно-педагогических кадров становится аспирантура, положение о которой было принято в 1925 г. По данным Северо-Кавказского крайкома партии, в 1927 г. в 9 вузах края обучалось всего 34 аспиранта, из них три человека - в Горском сельскохозяйственном институте. Отсутствовала аспирантура в Горском педагогическом институте, хотя еще в январе 1926 г. Владикавказский окружной комитет ВКП(б) через Северо-Кавказский крайком ходатайствовал перед Главпрофобром о предоставлении 13 аспирантских мест штатных и 13 нештатных для Горского пединститута. Не была открыта аспирантура и в Кубанском пединституте.
Это было связано с тем, что в этих вузах отсутствовали высококвалифицированные научные кадры, которые могли бы руководить подготовкой аспирантов (около 50% работников являлись совместителями). Качественный состав аспирантов в крае был в то время крайне слабым.
Объясняется это тем, что кандидатуры в аспиранты часто выдвигались настоящими учеными старой закалки, а парторганизации вузов препятствовали их выдвижению, проводя жесткую линию на подбор кадров прежде всего по политическим признакам и партийной принадлежности, а не по деловым качествам.
Эта линия прослеживается, в частности, в резолюции созванного по инициативе Северо-Кавказского крайкома партии краевого вузовского партсовещания в апреле 1926 г. по докладу ректора Ростовского университета Е.М. Ефременко «О принципах выдвижения научных сотрудников при вузах» и утвержденной на бюро Северо-Кавказского крайкома. В ней подчеркивалось, что «при выдвижении в аспирантуру из студентов, окончивших вузы, оставлять преимущественно членов ВКП (б) и комсомольцев, а также националов, имея в виду подготовку научных сил для работы на Северном Кавказе». Для выдвижения в аспирантуру кандидатов совещание выдвинуло следующие критерии: достаточная академическая подготовка, общественно-политическое лицо выдвигаемого и его научные способности. Выдвижение в аспирантуру считали необходимым начинать с 3 и 4 курсов. Но, главное, при выдвижении рекомендовали согласовывать кандидатуры с общественными организациями, что на практике означало обязательную санкцию соответствующего партийного комитета. Такая кадровая политика не всегда была эффективной.
Осенью 1926 г. по решению ЦК ВКП(б) Наркомпрос ввел институт студентов-выдвиженцев в вузах всей страны. Как видим, прежде, чем институт студентов-выдвиженцев был введен в государственном масштабе, краевая Северо-Кавказская парторганизация разработала и ввела в практику работы вузов целевые установки по выдвижению студентов для подготовки в аспирантуре, что позволяло регулировать социальный состав научно-педагогических кадров, но не всегда обеспечивало их качественный уровень. Это свидетельствует о том, что в условиях формирования тоталитарной системы инициатива с мест еще допускалась, если, конечно, она шла в русле интересов этой системы. Однако пополнение кадров высшей школы за счет студентов-выдвиженцев более интенсивно проходило в годы первой и отчасти второй пятилеток.
В то же время на всем протяжении 20-х годов не прекращалась политика репрессий по отношению к старым кадрам. В отчете правления ГСХИ во Владикавказский окрисполком от 20 июня 1928 г. находим данные о том, что в середине декабря 1926 г. органами ОГГТУ был арестован (причина не указана) и выслан заведующий кафедрой физики, метеорологии и климатологии доцент А.Т. Санин, вследствие чего эта должность оставалась незамещенной до конца 1927-28 учебного года.
В первой половине 1927 г. под руководством ответственного инструктора ЦК ВКП (б) была обследована партийная работа в вузах Северо-Кавказского края. В постановлении бюро Северо-Кавказского крайкома по этому вопросу обращалось внимание на то, что в связи с индустриализацией страны проводится линия партии, направленная на укрепление высших учебных заведений и научных учреждений СССР, а также на втягивание их работников в дела хозяйственного и культурного строительства Союза. Отмечался также перелом в настроении среди профессоров и научных работников в «сторону более активного сотрудничества с Советской властью», что выражалось в активизации их общественно-политической работы.
Бюро поручило Агитпропотделу осуществить мероприятия к «изжитию» этих явлений путем усиления коммунистического воспитания в секции научных работников, втягивания профессуры в общественную работу, с одной стороны, и развертывания массовой работы среди студенчества - с другой.
Таким образом, и к концу 20-х годов профессора и преподаватели вузов Северного Кавказа по социальному происхождению оставались, как правило, выходцами из имущих классов, главным образом, - из интеллигенции. Это подтверждают и данные, приведенные на бюро Северо Кавказского крайкома в 1928 г. при анализе состава преподавателей за первое десятилетие Советской власти. По социальному составу они распределялись следующим образом: из интеллигенции - 248 (38,45%), из крестьян - 156 (22,9%), из мещан - 104 (15,1%), казаков - 58 (8,6%), духовного звания -53 (7,6%), дворян - 37 (5,3%), рабочих - 14 (2,05%).* Несмотря на все принимаемые решения и проводимые мероприятия, в вузах Северного Кавказа процент преподавателей из рабочих оставался ниже всероссийского - 2,05% против 3%. Это объясняется тем, что край в основном был сельскохозяйственным, а сеть школ в сельских местностях была развита слабее. К тому же сельские школы давали подготовку слабее, чем городские.
Такой пестрый социальный состав обусловил и многообразие политических взглядов работников высшей школы. Исследователи выделяли среди них, как и в других отрядах интеллигенции, три основные группы.
Первая группа научных работников - это члены Коммунистической партии. Это была количественно небольшая группа. В конце 1923 г. в 9 вузах края работало 14 преподавателей-коммунистов из 821, что составляло 1,7% от общего количества преподавателей. На 1 января 1928 г. их было 4,8% ко всему профессорско-преподавательскому составу, а среди преподавателей Горского педагогического института было всего 4 коммуниста или 1%. По научной квалификации большинство таких начинавших ученых, перегруженных административно-организационной и политической работой, не только не могли повышать свою квалификацию, но, как правило, являлись на занятия неподготовленными. К этой группе примыкала небольшая часть беспартийных профессоров и преподавателей. В своем большинстве это были молодые ученые, настроенные «вполне советски». Как считали партийные органы, это был основной контингент, на который должна опираться партия в своем руководстве вузами.
Вторую группу составляли профессора и преподаватели, которые не смогли четко определить свое отношение к Октябрьской революции, проявлявшие постоянные колебания и аполитичность. Они старались не участвовать в общественно-политических мероприятиях, проводившихся в вузе.
В третью группу входили профессора и преподаватели, враждебно относившиеся к Советской власти. По сведениям Северо-Кавказского крайкома партии даже в середине 20-х годов эта группа была значительной.
В марте-апреле 1929 г. комиссия Владикавказского окружкома обследовала работу ячеек Горского педагогического института и Горского сельскохозяйственного института. Научно-педагогический состав пединститута, с точки зрения комиссии, хотя постепенно и улучшался (в 1926-27 учебном году было 7 профессоров и 8 доцентов, в 1927-28 учебном году - 8 профессоров и 13 доцентов), но все еще оставлял желать лучшего, «особенно со стороны его марксистской выдержанности, квалифицированности и партийности. Партийцев в составе преподавателей всего 4 человека».
Как отмечала комиссия, партячейка ГПИ несвоевременно реагирует на то, что обществоведческие дисциплины, в том числе политэкономия, экономическая политика, история классовой борьбы и литература, читаются почти повсюду беспартийными, а частью даже «чуждыми элементами», допускающими в лекциях «открытые» выпады против проводимых партией мероприятий по индустриализации страны». Другие же преподаватели, «проводят немарксистские идеи в более замаскированном виде».
4 апреля 1927 г. Наркомпрос РСФСР утвердил «Положение о Горском педагогическом институте», которое следующим образом определило дальнейшие цели и задачи института: а) создать кадры специалистов, педагогов, общественников в первую очередь из горцев Северного Кавказа, а также и из других национальностей, готовящихся к работе среди горцев Северного Кавказа; б) подготовить научных работников для обслуживания научных, научно-вспомогательных и производственных учреждений республики, в частности, для высших учебных заведений, в первую очередь из горцев Северного Кавказа; в) распространять научные знания среди широких пролетарских и крестьянских «масс, интересы которых во всей деятельности высшего учебного заведения должны стоять на первом плане, преимущественно среди горских народных масс».
Как видно из приведенного отрывка нового положения, перед ГПИ ставилась более ответственная задача: подготовка национальных кадров не только учителей для средней школы, но и преподавателей для высшей школы. Но несмотря на первые успехи института, в начале 1928 года совещание при социально-культурной инспекции НКП РСФСР по пересмотру штатов педагогических вузов поставило вопрос о закрытии ряда педвузов, в том числе ГПИ в г. Владикавказе, мотивируя это тем, что дальнейшее существование их не вызывалось необходимостью, а также слабым оборудованием. К тому же чиновниками НКП РСФСР, не пожелавшими изучить все стороны работы в многонациональном регионе страны, был сделан вывод, что потребность в педагогических кадрах для Северо-Кавказского края может быть удовлетворена Ростовским и Кубанским педвузами. Это решение было поддержано президиумом ЦК Наркомпроса. Советские, партийные и общественные организации Северного Кавказа выступили против этого решения. ЦК ВКП(б) и советское правительство не дали санкции на закрытие вуза в национальной области. Горский педагогический институт остался существовать.
К концу 20-х гг. материально-техническое положение вузов Северного Кавказа, в том числе и Горского СХИ, несколько улучшилось в связи с некоторым увеличением ассигнований. Однако главным недостатком в работе вузов оставалась теснота помещений, увеличивавшаяся из года в год в связи с ростом кабинетов и лабораторий. Этот недостаток так и не был устранен как из-за отсутствия кредитов на строительство, так и вследствие трудности подыскать помещение в г. Владикавказе, пострадавшем в годы гражданской войны.
К концу 1927-1928 учебного года библиотека ГСХИ имела 16941 экземпляр книг, выписывалось 20 отечественных и 19 иностранных названий учебников. Много литературы по вопросам сельского хозяйства было получено бесплатно от департамента земледелия США и американских опытных учреждений. И тем не менее библиотека испытывала недостаток в научной и учебной литературе как по числу экземпляров, так и по числу названий и ценности, что неблагоприятно сказывалось на учебной и научно-исследовательской работе института.
К моменту проверки в апреле 1929 г. в Горском сельхозинституте работало 13 профессоров, 23 доцента, 20 ассистентов, 17 преподавателей, 3 аспиранта и 5 лаборантов, которые, по мнению проверяющих, оказались не готовы к перестройке всей структуры института и своей работы «в соответствии с выдвинутыми XV съездом ВКП (б) задачами реконструкции сельского хозяйства страны на социалистических основах». В материалах проверки отмечено было также, что партячейка повела «решительную борьбу» против того, чтобы только старые профессора отбирали аспирантов и добилась решения проводить выдвижение кандидатур в аспиранты через профком.
Несмотря на то, что практически все вузы Юга России испытывали большую потребность в кадрах, тем не менее Комиссия по рассмотрению кандидатур на профессорские и доцентские должности в вузах при Президиуме ГУС проявляла исключительную и в основном объективную принципиальность, что подтверждают следующие архивные данные. Так, 5 июля 1930 г. Комиссия, председателем которой был А.Я.Вышинский, приняла следующие решения по предложенным кандидатурам Северо Кавказского ветеринарно-зоотехнического института:
1. О кандидатуре Синицына М.М. на должность профессора - оставить без рассмотрения ввиду незначительного времени пребывания в должности доцента (утвержден в 1929 г.), но при представлении им отчета о НИР можно рассмотреть, но не ранее, чем через год;
2. О кандидатуре Рытченкова А.Б. на должность профессора - отклонить (мотив не указан - В.К.);
3. О кандидатуре Скородумова М.Т. на должность профессора - оставить в должности доцента (мотив не указан - В.К.);
4. О кандидатуре Пронина Ф.М. на должность профессора садоводства и виноградарства Донского института сельского хозяйства и мелиорации - отклонить ввиду отсутствия у кандидата НИР, особенно за последние 3 года.
В октябре 1931 г. бюро Севособкома ВКП(б) вновь заслушало доклад «О положении в ГСХИ». Был сделан вывод о том, что в институте наблюдалась значительная текучесть научно-преподавательского состава, причинами которой являлись уравнительная зарплата, отсутствие поощрительной системы в работе и соответствующих условий для нормального занятия научно-исследовательской работой, «неоказание достаточной материальной помощи для издания научных трудов».
Какие же результаты партийно-государственного регулирования студентов по полу, социальному положению и партийности были достигнуты к концу 20-х-началу 30-х годов? Об этом свидетельствуют как данные СКГУ на 1929-30 учебный год (из 2920 студентов было рабочих и их детей - 981, крестьян и их детей - 692, служащих и их детей - 1187, ремесленников и их детей - 60).
Отражающие общероссийские данные, позволяют сделать несколько выводов. Так, в результате партийно государственного регулирования быстро росла доля женщин среди студентов вузов всех категорий, особенно в сельскохозяйственных (на 12,4%), социально-экономических (на 17,6%), медицинских (на 22,8%). Среди студентов педагогических и медицинских институтов женщины в 1933 г. составили большинство. Очевидно, что в горных регионах Северного Кавказа доля женщин среди студентов была не столь высокой и там еще многие годы будет вестись борьба за привлечение их к учебе.
Что касается доли рабочих среди студентов, то их доля в вузах за 5 лет возросла значительно: в индустриальных - на 72,6 %, сельскохозяйственных - на 77,5 %, т.е. почти в 2 раза, а в педагогических и медицинских институтах - более чем в 2 раза. Одновременно доля колхозников и крестьян сократилась практически во всех вузах, кроме медицинских (подготовка врачей для села).
Данные показывают, что среди студентов в эти годы довольно быстро шел процесс коммунизации. Особенно быстро росло число членов ВКП (б) и ВЖСМ в индустриальных вузах. Быстро набирала обороты и система заочного обучения, включая медицинские институты, где без отрыва от производства обучалось около одной трети студентов.
Рост числа вузов и контингента студентов, 70% из которых (преимущественно индустриальных и сельскохозяйственных) получали государственные и хозяйственные стипендии, требовали роста бюджетных затрат. В 1928 году они составили 134,8 млн. рублей, в 1932 г. - 440,6 млн., т.е. выросли на 226,9%. В общих затратах бюджета доля вузов была весома и составляла в 1928 - 11,8%, а в 1932 г. - 11,4%, т.е. высшая школа финансировалась стабильно.
Но в то же время тяжелую морально-психологическую обстановку создавали в вузах систематические партийные чистки. В фондах РГАСПИ имеются документы, которые гласят, что в результате партийной чистки в 1921 г. из 576 тыс. членов было исключено из партии 175 тыс. чел., что составляло 30,3 % состава партии; при проведении партийной чистки 1929 г. (в ВКП(б) состояло 1439 тыс. чел.) из партии было исключено всего 285 тыс. человек (170 тыс. - при чистке, 115 тыс. - за неявку на чистку), т.е. 19,8 % состава партии.
Исключали из партии по различным основаниям. Так, в ходе чистки 1921 г. 38,8 % коммунистов было отчислено за отказ от выполнения партийных директив и пассивное членство; 24,2 % - за карьеризм, шкурничество и буржуазное обрастание; 14,4 % - за уголовные и другие преступления; 11,0 % - за пьянство, бесчинство и грубое обращение; 3,9 % - за исполнение религиозных обрядов и т.д. При чистке 1929 г. основаниями для исключения были: разложившийся элемент - 41,0%, антипартийный - 26,7 %, чуждый - 16,6 %, культурно-отсталый - 4,0 %, враждебный элемент - 3,1 %, прочие - 8,8 %.
Приведенные данные показывают, что в своем подавляющем большинстве основания для исключения из партии были объективными. Но в то же время широкая трактовка мотивов исключения позволяла партячейкам вузов освобождаться от «неудобных» и «классово-невыдержанных» членов партии.
Таким образом, главной проблемой развития высшего образования на Юге России в 20-е гг. являлась подготовка и обеспечение вузов научно-педагогическими кадрами. В условиях, когда значительная часть старых кадров подверглась репрессиям или эмигрировала, проблема кадров преподавателей высшей школы стала особенно острой. На Юге эта проблема усугублялась отсутствием широкого слоя научно-педагогических работников еще до революции. Разруха, низкий жизненный уровень населения региона в целом разрушали только складывавшуюся систему подготовки специалистов. Многочисленные и бессистемные реорганизации вузов в 20-е гг. также не способствовали эффективной подготовке кадров. Крайне негативно на качестве преподавательских кадров сказывался их классовый отбор. «Чуждое» социальное происхождение, регулярные партийные чистки изолировали от высшего образования ценных специалистов старой школы. Только к концу 20-х годов стало ясным, что для кадров высшей школы недостаточно идейной выдержанности, а нужна серьезная профессиональная подготовка.
Процесс формирования единой системы советского высшего образования предполагал не только возрождение прежних вузов на новых принципах, но и создание высшей школы в самой отдаленной советской провинции, к которой принадлежал и Юг России.
Следует отметить, что в начале XX в. в этом регионе уже существовали некоторые предпосылки для создания местных вузов. Развернувшаяся модернизация потребовала притока специалистов в сферу местной экономики, культуры, управления. В начале века был открыт первый на Юге политехнический институт в Новочеркасске, расширена сеть средних специальных учебных заведений, начали работать учительские институты и высшие женские курсы. В 1916 г. на базе эвакуированного Варшавского университета был организован первый в регионе университет. Однако сеть вузов в южной провинции была крайне малочисленной и задача создания системы высшего образования была решена только после революции.
Организация вузовского образования в регионе была сопряжена с многочисленными трудностями. Общая экономическая разруха начала 20-х годов дополнялась специфическими условиями региона: полиэтничностью, разнообразием социокультурного уровня народов, низкой грамотностью местного населения, преимущественно аграрным характером большинства южных губерний, негативным воздействием того, что сражения Гражданской войны проходили непосредственно на территории региона. Кроме того, импульсивность и непродуманное экспериментаторство в области народного образования дополнялись отсутствием опыта организации высшей школы на местах.
Первые попытки создания вузов на Юге России не опирались на серьезную материальную базу и зачастую открывавшиеся вузы закрывались. Отсутствовали подготовленные кадры, т.к. их недостаток всегда остро ощущался в регионе. Кроме того, старые специалисты подвергались постоянному партийному контролю, репрессиям. Многие из них эмигрировали.
Тем не менее, к концу 20-х годов на Юге России был создан фундамент для организации системы высшего образования. В ходе культурной революции была сокращена неграмотность населения, развернулась подготовка рабочей и крестьянской молодежи через рабфаки, был приобретен опыт создания вузов. Наконец, к началу 30-х годов была разработана более последовательная и взвешенная политика власти в области создания советской высшей школы, которая призвана была обеспечивать кадрами строительство социалистического общества.
Автор: Кононенко В. М.