Идейные предпосылки возникновения лозунга «единой Европы»
С момента своего возникновения западноевропейская цивилизация была отмечена глубокой внутренней противоречивостью. Принцип частной собственности и интенсивный способ хозяйствования стали основой бурного созидания общественного богатства и неограниченного общественного прогресса. Однако одновременно они порождали замкнутость отдельных обществ и разрушительную рознь между ними. В свете этого не удивительно, что уже в раннем Средневековье в Западной Европе появляется стремление к объединению европейских народов либо посредством силы, либо путем убеждения («европейская идея»). Вполне естественно, что на каждом этапе авторы идеи объединения апеллировали к реалиям своего времени.
Европейская история знала немало самых разнообразных политических проектов, предусматривавших в той или иной форме объединение расположенных на континенте государств. Легист французского короля Филиппа Красивого Пьер Дюбуа (XIV в.) полагал, что самым верным путем к прекращению войн является создание конфедеративной «христианской республики». Чех Иржи из Подебрад (XV в.), развивая идею своего предшественника, предложил детальный проект союза европейских государств. Предвосхищая реалии второй половины XX в., он размышлял о составе союзного собрания и союзного совета, предлагал ротацию мест заседаний союзного собрания, распределение голосов в совете между отдельными государствами, принципы формирования союзного бюджета, коллективные гарантии безопасности. В том же направлении шли и предложения герцога де Сюлли, отставного суперинтенданта французского короля Генриха IV. Он считал целесообразным поделить Европу на шесть наследственных монархий, пять выборных монархий и четыре республики. Пятнадцать европейских государств должны были заключить между собой союз, гарантирующий, помимо всего прочего, свободу торговли в Европе. Для управления союзом де Сюлли предлагал создать сенат (или совет) по образу и подобию древнегреческих амфиктионий. Представительство европейских государств в совете должно было быть пропорционально их размеру и силе. В отличие от других сторонников европейской идеи де Сюлли был прагматиком. Он придерживался мнения, что объединение Европы может быть достигнуто лишь при помощи военной силы. Главным препятствием на пути осуществления проекта он считал Габсбургов, которых следовало вытеснить из Германии, Италии и Испании коалицией европейских государств во главе с Францией. Франция должна была играть главенствующую роль в Европе и после окончания «войны за объединение».
Проект английского квакера У. Пена (1693 г.), разработанный в книге «Опыт о настоящем и будущем мире в Европе», предусматривал создание сейма, «который объединил бы представителей европейских государств с целью прекращения войн, их раздирающих». Он впервые высказал мысль о том, что объединенные институты общеевропейского союза должны обладать определенными правами в отношении отдельных европейских государств. Для обеспечения мира и безопасности он предлагал создать общеевропейское собрание. Оно должно было разрешать конфликты между державами в случае, если последние не могли разрешить их сами. Более того, собрание, опирающееся на объединенную силу государств- членов, должно было принуждать отдельные страны к подчинению и выполнению коллективных решений. Пенн считал, что такая система обладала бы абсолютным сдерживающим потенциалом. Ни одно государство не осмелилось бы нарушить мир, зная, что в этом случае оно неизбежно столкнется с объединенной мощью всех других держав. Вместе с тем Пенн подчеркивал необходимость защиты свободы национальных государств. Их суверенитет должен был быть ограничен лишь в вопросах поддержания мира. Во всех же других областях их полномочия не должны были подвергаться никаким ограничениям. Пенн детально разработал механизм предложенной им общеевропейской системы, включая источники финансирования, нормы представительства, порядок голосования, места заседаний.
В «Проекте вечного мира» аббата де Сен-Пьера (1712 г.) доказывалась необходимость создания «Европейского сената», наделенного законодательными и судебными полномочиями, решения которого были бы обязательны для государств. Щей де Сен-Пьера широко обсуждались в интеллектуальных кругах, но вызвали неоднозначную реакцию. Так, например Ж. Ж. Руссо отнесся к ним довольно скептически, назвав надежды на прекращение войн в Европе «тщетными». Проект де Сен-Пьера появился не ко времени: он был слишком хорош, чтобы его можно было осуществить, как сказал много лет спустя в ходе одной дискуссии Жан-Жак Руссо, назвав автора проекта «ребенком».
Ж.-Ж. Руссо в своей критической трактовке «Проект вечного мира» Сен-Пьера дал более детальное описание пути возникновения свободного и добровольного сообщества европейских государств в форме конфедерации и характеристику ее основных политических институтов. Условиями успеха такого проекта он считал всеохватывающий характер такой конфедерации, наличие общего высшего судебного органа; выполняющего и законодательные задачи, обязательность решений федерации для всех ее членов, прочный и длительных характер объединения. По мнению Руссо, всеобщая выгода от этого заключается в возможности улаживания межгосударственных конфликтов мирным путем, без войны в гарантии прав наследования власти монархами; в гарантии выполнения государственных обязательств со стороны европейской республики; свободе торговли внутри этого союза, в создании обшей армии и уменьшении военных расходов; в благоприятных условиях для развития экономики роста населения и его доходов.
Более практичными были предложения немца Эмериха Крюсе. Для того чтобы улаживать возникающие между странами разногласия мирным путем, он предлагал создать своего рода межгосударственную ассамблею в составе всех ведущих государств мира вне зависимости от господствующей в них религии. Государства должны были помогать друг другу в подавлении мятежей и восстаний. Главную роль в поддержании мира должно было играть наиболее заинтересованное в нем сословие - купечество. Государствам предстояло позаботиться о том, чтобы торговля облагалась умеренными налогами и пошлинами, а купцам была обеспечена безопасность. Крюсе, помимо всего прочего, отчетливо понимал важную роль единой валюты в объединительном процессе.
Француз Ш.-И. де Сен-Пьер обосновывал необходимость конфедерации европейских государств их сильнейшей взаимозависимостью. Он исходил из того, что существует объективное «европейское равновесие» и задача состоит лишь в том, чтобы ввести его в рамки закона и постоянных институтов. Именно «европейское равновесие» является залогом прочности конфедерации европейских государств. Для его практической реализации де Сен-Пьер предлагал создать конгресс, на котором были бы представлены все государства-участники, а также арбитраж и суд. В качестве «последнего довода» должно было использоваться коллективное принуждение.
Столь же нереалистичны, ибо несвоевременны, были проекты XIX века, особенно четкие конституционные предложения, сформулированные К.-А. де Сен-Симоном (очевидно, в сотрудничестве с историком О. Тьерри) под общим заголовком «О новой организации европейского общества», опубликованные в 1814 году. Эти предложения были явно направлены против Венского конгресса, от которого Сен-Симон не ждал ничего хорошего: «Все, что вы сделаете, послужит лишь развязыванию войны, конец вы ей не положите».
Слабой стороной всех ранних проектов европейской конфедерации было то, что их осуществление ставилось в зависимость от доброй воли государей. Утопичность подобного подхода очевидна, поскольку реальные национальные интересы неизбежно подталкивали государства к соперничеству и конфликтам. Перед сторонниками европейской идеи встала задача поиска таких форм объединения, которые сделали бы его не просто желательным, но и необходимым.
И. Кант нашел опору для объединения Европы не в легальных институтах, а в свободной воле и этических принципах объединяющихся государств. Кант считал, что вечный мир не может возникнуть сам по себе, поскольку естественным состоянием человечества является война. Поэтому мир надо «устанавливать». Это может быть сделано посредством подписания Договора. Но для того, чтобы гарантировать его соблюдение, во всех странах Европы должно быть введено республиканское правление, основанное на принципах свободы и равенства всех граждан перед законом. Иными словами, договор между государствами должен быть подкреплен союзом между народами. Если вопрос о мире и войне будет передан в ведение граждан, это максимально затруднит развязывание воин.
Этот проект, по мнению К. Е. Петрова стал предтечей современной идеологии объединения. Представления о связи между интеграцией и всеобщим стремлением к миру лейтмотивом проходят через документы Евросоюза. «Только мир и совместные действия смогут сделать мечту о сильной, единой Европе реальностью», - говорится, например, в Лакейской декларации 2001 г.
Помимо теоретических проектов предпринимались практические попытки для объединения Европы. Конец XVIII - начало XIX вв. ознаменовалось попыткой насильственного объединения Европы в результате Наполеоновских войн. Так, Наполеон Бонапарт, насильственно объединив большую часть Европы под своей властью, намеревался создать европейскую конфедерацию под эгидой «великой Франции» во главе с ее императором. Конфедерация должна была иметь единый кодекс законов, высший кассационный суд, общую армию, единую денежную систему и единую систему мер и весов. Наполеон предвидел подъем национализма и ставил вопрос об упорядоченном изменении этнополитической карты континента для предотвращения вооруженных конфликтов.
«Европейская идея» незримо присутствовала и в мышлении победителей Наполеона. Они отчетливо видели необходимость упорядочения международных отношений в Европе. Поэтому вместо стихийного и неустойчивого «европейского равновесия» ими был создан «концерт держав». Цель этого «концерта» была сугубо реакционной - совместная охрана «легитимных» монархий и подавление революционных движений. Гарантом новой европейской системы был Священный союз Австрии, Пруссии и России, к которым в дальнейшем присоединились и многие другие европейские государства.
В конце XIX в. такая же попытка объединения Европы насильственным путем была предпринята Бисмарком. Идея интеграции Европы при гегемонии Германии появилась в то время в форме пангерманизма. Она пропагандировалась в разное время апологетами германского империализма Г. Трейчке, Ф. фон Бернгарди, Г. Классом, Ф. Науманом. Последний является автором пангерманской империалистической концепции «срединной Европы».
Альтернативой монархическому «европеизму» стала идея создания Соединенных Штатов Европы, навеянная успехами демократии в Северной Америке. Эту идею активно поддержали либеральные и радикально-националистические европейские круги, боровшиеся за объединение немецкой, итальянской и других разобщенных наций. Либералы связывали с объединением Европы расчеты на расширение рынков; националисты надеялись, что в лоне нового, демократического европейского порядка им будет легче добиться освобождения и объединения своих народов.
Первым лозунг «Соединенных Штатов Европы» выдвинул писатель В. Гюго. Это произошло на Международном конгрессе мира в Париже в 1849 г.: «Настанет день, когда мы воочию увидим два гигантских союза государств - Соединенных Штатов Америки и Соединенных Штатов Европы которые, скрепив свою дружбу рукопожатием через океан, будут обмениваться своими произведениями искусства, гениальными дарованиями. И этого не придется ждать 400 лет».
В расцвете промышленности, сельского хозяйства и культуры такой объединенной Европы Гюго видел возможность устранения из ее жизни нищеты народа и в итоге - революций. В противовес ему французский социалист 3. Консидеран в это же время считал объединение Европы главным условием для свержения реакционных монархических режимов. «Насущной задачей - станет гармоничное устройство Европы, свободный союз всех освободившихся народов и тем самым наступление эры вечного мира». В конце XIX в. созданная в 1863 г. по инициативе Дж. Гарибальди «Всемирная лига мира и свободы» связывала вопрос о мире с гражданскими и политическими правами, с демократизацией Европы. Она издавала газету «Соединенные Штаты Европы», на страницах которой пропагандировала три основных принципа: нейтрализация, федерация, арбитраж.
За все время европейской истории предлагалось несколько моделей единой Европы. Первая модель - гегемонистская: более 2 тысячелетий одна нация за другой занимали ведущее положение в Европе. Почти все народы имели имперские амбиции, простиравшиеся на Европу или мир в целом. Но какой-либо эпизод, связанный с реализацией этих амбиций, не является воплощением европейской идеи. Это верно и в отношении тех империй, которые оставили величайший след в истории (Риму принадлежит здесь первое место). По мнению автора, гегемония какой-либо отдельной национальной культуры противоположна европейской идее. Страна гегемон, прежде всего, стремиться занять ведущие позиции либо в мире, либо в Европе завоевав отдельные государства и навязав им свою волю.
Вторая модель - та, которая в некоторой степени наблюдалась в средние века: это Европа политической раздробленности и в то же время широкой открытости для торговли, культуры и передвижения людей, разнообразия местных языков и культур, европейского христианства и латыни, служивших великими универсальными узами. Эта модель европейской идеи выражается в трех словах: открытость, раздробленность, христианство. Но у этой модели нет будущего, так как она оказывается неспособной выдержать давление политических структур.
Как видим, понятие европейского объединения претерпело на протяжении столетий значительные изменения. Изначально, когда авторитет церкви был непоколебим, главной тенденцией была гегемония Ватикана. Но со времени образования национальных государств, когда появилось и окрепло понятие национальной принадлежности, на первый план выходит правитель государства и политический фактор начинает играть главенствующую роль в международных отношениях.
В период между двумя мировыми войнами в XX в. в Европе получили значительное распространение и популярность разнообразные проекты европейского объединения. Помимо экономических предпосылок такого объединения, существенную роль играли и политические факторы. Октябрьская революция и появление социалистического государства, подъем революционного и национально-освободительного движения вызывали все большее стремление правящих кругов Запада к консолидации для борьбы за сохранение своего господства. Основной тенденцией общественного мнения было требование не допустить новой войны. Жертвы «Великой войны» оказались настолько огромными, что ужас перед угрозой новой войны надолго поселился в душах и сознании европейцев. Стереотипное представление населения этих стран о том, какой будет будущая война, довольно точно передает рисунок, часто встречавшийся на страницах западных газет того времени: эскадрилья самолетов выпускает над городом газ, в клубах которого возникает образ гигантской Смерти с косой.
Это психологическое последствие войны, определявшее настроения населения Франции и Великобритании, оказалось немаловажным обстоятельством, которое должны были учитывать лидеры этих стран. Правящие круги ряда стран занялись поисками приемлемых для них проектов безопасности Европы. Попытки такого рода особенно участились, когда правящие круги Франции убедились в невозможности установить свою гегемонию на континенте.
Середина 20-х гг. характеризовалась взаимодействием двух важных тенденций. Первая, по выражению будущего президента Чехословакии Эдуарда Бенеша, была связана с заботой о строгом соблюдении послевоенных договоров, в ходе выполнения которых должна была исчезнуть вражда между европейскими народами. Вторая тенденция была направлена к той же цели, но она определялась стремлением использовать принципиально иные методы. Сторонники первой - настаивали на медленном развитии, последователи второй - хотели быстро покончить с наследием войны и забыть ее. Они предлагали немедленно начать сотрудничество между всеми странами, не разделяя их на побежденные и победившие, и приступить к разоружению. Первая тенденция ассоциировалась с политикой Франции, вторая - Великобритании. В рамках второй тенденции и развился европейский пацифизм.
Пацифизм был закономерной реакцией интеллекта на ужасы войны и выражал желание избежать их повторения. Два важных постулата пацифистов имели особенно большое значение. Первый - состоял в принципиальном отказе от войны как средства разрешения международных споров. Второй - нес более узкое европеистское содержание. Он состоял в признании внутреннего культурного родства всех народов Европы как предпосылки для ее политического единства. Пафицисты полагали, что европейцы воюют между собой оттого, что плохо осознают свое внутреннее родство. Соответственно, предлагалось преодолеть «особость» европейских народов, поставив общеевропейское начало каждого из них над устремлениями отдельных государств и правительств. В единении на такой основе пацифисты хотели видеть средство искоренения войн.
На рубеже XIX - XX вв. в пацифистском мышлении Европы произошли мощные интеллектуальные сдвиги - переход от концепций «вечного мира» к доктринам достижения мира средствами международно-правовых механизмов (международная организация, международный суд, арбитраж и разоружение). Лига Наций, первая в истории человечества провозгласившая мирные методы урегулирования конфликтов, отвечала антимилитаристской атмосфере последних лет.
Но главной идеей пацифистов, тем не менее, оставалось формирование национальной и европейской политики, направленной на устранение агрессивной войны или сведении ее к минимуму и применение при необходимости санкций международной организации. Выдвигались на первый план дипломатия «морального принципа», ненасильственные методы разрешения международных конфликтов и предотвращения войн, которые декларировала Лига Наций.
Критика агрессивной внешней политики, стремление к подержанию мира средствами, имеющимися в распоряжении Лиги Нации (содействие улаживанию конфликтов, заключение договоров, кодификации международного права, разработка принципов арбитража и санкций) были характерны для деятельности пацифистских организаций. К ним относились созданная в 1919 г. федерация обществ Лиги Наций, межпарламентский союз, Международное бюро мира, Международная ассоциация права, Международная лига арбитража, Международное бюро образования, Международная федерация университетов для содействия Лиге Наций и другие, имевшие национальные организации практически во всех государствах Европы. Эти ассоциации имели национальные организации практически во всех государствах - членах Лиги Наций.
Пацифистское движение межвоенного периода не было однородным. Илюхина Р. М. выделяет официальный и космополитический пацифизм. Официальный придерживался правительственной ориентации. Это направление выдвигало на первый план моральные, ненасильственные методы и средства предотвращения войны. Главным фактором международных отношений, в концепциях этого направления, объявлялись Лига Наций, международный суд, арбитраж, допускалось «право на войну». Признавались санкции против агрессора, декларировалась необходимость разоружения.
Сторонники космополитической концепции провозглашали моральные методы предотвращения войны. Достижение политической консолидации мирового сообщества на основе некоей универсальной гуманистической морали методами дискуссий в Лиге Наций, убеждения, уступок, третейских судов, «морального» и материального разоружения, составляло ее характерную черту.
Сторонники этого направления основывались на идеях «мирового права», всемирного федерализма и международного парламентаризма. Связывая неэффективность деятельности Лиги Наций с наличием государственного и национального суверенитета, эти пацифистские идеологи мечтали о создании «всемирного правительства» как гаранта мира и альтернативы войне.
Представители социал-демократического направления окрестили себя «реальными» пацифистами. Лидеры этого направления (Д. Р. Макдональд, А. Гендерсон, Л. Жуо, А. Тома, П. Фор, Л. Блюм, Э. Вендервельде, К. Гюисманс, Ж. Дестре, К. Брантинг) преувеличивали возможность Лиги Наций как инструмента примирения межимпериалистических противоречий, утверждая, что мир и безопасность «должны быть основаны на третейском разбирательстве и всеобщем и полном разоружении».
Особой разновидностью социал-пацифизма стал «радикальный» пацифизм некоторых левых социалистов. В качестве главных средств антивоенных действий ими выдвигались бойкот, всеобщая стачка как ответ рабочих на объявление войны.
Синтез идей «радикального» и христианского пацифизма привел к формированию христианско-социалистического пацифизма. Группы социалистов религиозного толка и либерально-протестантских теологов, стремясь расширить социальную базу обоих движений, выдвигали на первый план в борьбе за достижение мира нравственные принципы христианства. В Англии это направление было связано с именами Д. Лансбери, А. Понсоби, в Германии - Э. Фукса, Э. Эккерта, в США - А. Маета, К. Пейджа. Р. Нибура и др.
В антивоенном движении Швеции, ставшем заметным явлением общественной жизни со времени Первой мировой войны, большую роль играли религиозно-пацифистские организации. Этому способствовала деятельность одной из старейших в мире пацифистских организаций, основанной 80 депутатами риксдага в 1883 г., - «Шведского объединения за мир и арбитраж».
Большую роль в шведском антивоенном движении играл архиепископ шведской церкви Н. Сёдерблум. С самого начала Первой мировой войны он стремился объединить церковных деятелей различных стран в совместных усилиях, направленных на прекращение войны. В ноябре 1914 г. по его инициативе правительствам воюющих стран было разослано обращение «За мир и христианское единство», в котором нашли отражение христианско-гуманистические идеи.
В 1917 г. Н. Сёдерблум пришел к мысли о необходимости сплочения всех христиан, в первую очередь, объединения христианских церквей. Идея экуменизма, казавшаяся тогда чрезвычайно смелой и несбыточной, постепенно приобретала сторонников, и ее осуществлением было создание более чем через тридцать лет Всемирного совета церквей. В 1932 г., после смерти Н. Сёдерблума, был создан шведский экуменистический комитет, в деятельности которого вопросы мира и разоружения всегда занимали видное место. Международным признанием заслуг Н. Сёдерблума было присуждение ему в 1930 г. Нобелевской премии мира.
В 30-х гг., когда на международном горизонте стали обрисовываться контуры новой мировой войны, в ряде стран возникло широкое общественное движение в защиту мира. Международные антивоенные конгрессы созывались в 1934 г. в Чикаго, в 1935 г. - в Париже. Своеобразной формой проявления антивоенной активности масс был организованный в 1935 г. в Англии обществом друзей Лиги Наций плебисцит мира, в котором участвовало 11 млн. человек. Под лозунгом объединения народов всего мира для действенной борьбы против агрессий проходила в Париже в мае 1939 г. Всемирная конференция в защиту мира, демократии и социализма, на которой присутствовало около пятисот делегатов от 25 стран.
Военные события оказались важным испытанием и уроком на будущее. В сознании многих людей окрепло чувство принадлежности к Европе. Тем болезненнее было ощущение усиливавшейся европейской деградации. Анализируя ситуацию, сложившуюся в Европе в 20-30-х годах, авторы рассматривали политические, экономические и моральные аспекты европейской проблемы. В ряде работ предлагались различные варианты объединения Европы. При всем разнообразии большинство проектов отличало весьма пессимистическое представление о будущем, впервые выраженное еще в начале века в работе О. Шпенглера «Закат Европы». В своей работе Шпенглер утверждает, что культура Запада, уже показала симптомы разложения, такие, как, например, демократия, плутократия и техника, доказывающие, что «цивилизация» одолела «культуру». Пожалуй, одной из главных причин такого пессимизма было влияние Первой мировой воны, унесшей миллионы жизней и погубившей многие прежние иллюзии и надежды европейцев.
Росло понимание того, что вопросы войны и мира, развития и благосостояния не могли решаться только одним, пусть даже самым крупным государством. Лозунг «Наше отечество - Европа» завоевывал все большую популярность, более того, в этой сфере происходили качественные изменения. Идея европейского единства начала превращаться в самостоятельное политическое течение.
Идея объединения 400 миллионов европейцев вдохновляла. Под ее влиянием Ортега-и-Гассет писал: «Для европейцев близится час, когда Европу охватит единая национальная идея. Сегодня вера в это гораздо менее утопична, чем звучавшие в XI в. предсказания об объединении Испании или Франции».
Под влиянием ситуации в отчаявшейся Европе появились десятки книг деятелей культуры, писателей и журналистов, государственных деятелей и дипломатов, в которых речь шла о различных аспектах европейского единства, его прошлом и будущем.
В этих трудах нередко вспоминались проекты прошлых эпох, цитировались труды Ж.Ж. Руссо, И. Канта, снова возрождался интерес к лозунгу «Соединенных Штатов Европы», к другим федеративным европейским проектам. Однако это интеллектуальнее течение, хотя и приобрело широкий размах, но отличалось, за небольшим исключением, некоторой расплывчатостью взглядов. Основную роль в нем играли стремления и концепции.
Большей конкретностью отличались концепции, которые выражали экономические деятели. Экономисты использовали простые аргументы. На первый план выдвигался тезис, что Европа уже de facto представляет собой единый экономический организм. Отсюда часть авторов, в первую очередь немецких, делали вывод, что отсталость одного из ее членов наносит вред другим странам. В качестве доказательства приводился пример экономического кризиса в Германии, который неблагоприятно отразился на экономике всей Европы.
Исходя из этого, многие авторы в качестве предпосылки объединения указывали на необходимость возрождения роли Германии. Одновременно первым конкретным шагом на пути к экономическому единству считалось создание европейского Таможенного союза. Были предприняты энергичные попытки претворить эту идею в жизнь. Так, например, Э. Майриш, один из основателей картеля производителей стали, представлявший Люксембург, выступил инициатором создания в Париже Комитета содействия европейскому таможенному союзу, привлекая к нему большое число политиков, экономистов, промышленников, финансистов.
Проекты объединения Европы пользовались большим спросом. Так, начиная с февраля 1916 г. по просьбе чешского философа, будущего президента Чехословацкой республики Т.Масарика сторонники малых славянских народов инициировали публикацию журнала «Новая Европа» («New Europe»), а в 1918 г. под таким же названием была опубликована его книга. Разумеется, главной целью для Масарика была независимость Чехословакии. Но вместе с тем он прогнозировал в будущем некую тенденцию к региональному, а затем и всеевропейскому сотрудничеству. Он полагал, что только свободные и независимые народы способны присоединиться к таким сверхнациональным структурам в качестве равных партнеров.
Необходимо отметить, что уже в 1918 г. предпринимались попытки объединения новых государств Центральной Европы. В октябре того же года в США был создан так называемый Центрально-европейский демократический союз, в который вошли представители 12 европейских народов, а председателем стал Масарик. Однако союз фактически преследовал пропагандистские цели и не имел сколько-нибудь серьезного влияния в самой Европе.
В 20-е гг. пессимизм усиливался осознанием того, чем стала послеверсальская Европа. Оптимистические заявления политических лидеров, формировавших новую политическую структуру в Европе, находились в явном противоречии с позицией общественности, которая в целом ощущала лицемерие и эфемерность официальных заявлений. В этих условиях проекты XVIII - XIX вв. казались панацеей от зол, в них хотели найти средство переустройства Европы.
Перед лицом упрочнения Советского Союза, в условиях роста революционных настроений, нарастания экономических трудностей, панъевропейские идеи казались выходом из создавшегося положения. Один из столпов панъевропейского движения Р. Куденхове-Калерги прямо утверждал, что «вся Европа должна признать русскую опасность и что безопасность Европы не может быть обеспечена иначе, чем путем создания Соединенных Штатов Европы». Многие сторонники панъевропеизма мыслили политическое сближение Запада на антисоветской и антикоммунистической основе, в качестве некоей необходимой предпосылки для конкретных шагов по объединению Европы.
Но было немало деятелей культуры, общественной мысли и науки, которые искали путь к европейскому единству для того, чтобы решить общие для всей Европы социальные проблемы, преодолеть дух шовинизма и национализма, отразить угрозу правого экстремизма и фашизма.
В Италии в конце Первой мировой войны происходила дискуссия, широко охватившая интеллектуальные круги. В ее ходе предложения и соображения относительно возможного создания европейской федерации сформулировал Луиджи Эйнауди, опубликовавший в1917 и 1918гг. ряд статей в газете «Коррьере делла сера», под псевдонимом Юниус. Почти одновременно, еще во время войны, в Турине была выпущена небольшая книга под заголовком «Европейская федерация или Лига Наций?», написанная промышленником Джованни Аньелли и экономистом Аттилио Кабиати.
Наибольшую опасность для мира в Европе они усматривают в неизбежных последствиях и противоречиях, порождаемых принципом национальности. Принимая примат национальности за основу, национальное государство не может допускать компромиссов. Принцип национальности ведет к превращению любого конфликта в религиозную войну, к дроблению карты Европы на множество единиц, беспрестанно вовлекаемых в амбициозные притязания крупнейших держав и способных выжить лишь за оборонительными барьерами своих таможенных тарифов. Не приводя развернутых доказательств невыгод принципа национальности, они выдвигают предложение о создании европейской федерации, которое позволит, по их мнению, сохранить этот принцип и вместе с тем избежать его рискованных аспектов.
Кратко резюмируя изложенное, можно отметить, что в своих размышлениях Аньелли и Кабиати исходят из двух посылок, которые в интеллектуальных кругах тогдашней Европы разделяло безусловное меньшинство: ответственность за войну нельзя возложить на одну определенную державу; национальная идеология вопреки тому, что о ней говорилось в Европе, потенциально являлась фактором разногласий и раздоров. Они уверены, что будущее Европы зависит от ее способности создать более высокую форму сосуществования государств, сочетая права национальностей с другими, не менее важными императивами, такими, как мир, прогресс цивилизации, экономическое развитие наций.
Размышления Аньелли и Кабиати о европейском федерализме стимулировались замыслами, президента США Вильсона относительно создания Лиги Наций, которой по окончании войны следовало бы поручить поддержание международного порядка. Их отношение к предложению Вильсона, равно как и отношение Эйнауди, выраженное в его «Политических письмах», было негативным. Аньелли и Кабиати не верили, что Лига Наций, лишенная возможностей принуждения и права на взыскание подоходного налога с граждан государств-членов, могла бы осуществлять такие задачи. По их мнению, она превратилась бы в конфедерацию суверенных государств, преследующих свои собственные интересы и соперничающих в политической и экономической областях. Мир и прогресс, по Аньелли и Кабиати, могут быть обеспечены только путем создания такой европейской федерации, в которой федеральное государство имело бы возможность взять на себя функции и ответственность, составляющие прерогативу суверенных национальных единиц. Федеральное правительство будет осуществлять внешнюю политику федерации, распоряжаться ее вооруженными силами, ведать федеральными финансами и взыскивать средства, необходимые для его функционирования, устанавливать таможенные тарифы. Таким образом, в противоположность концепциям, развивавшимся после второй мировой войны, европейский федерализм Аньелли и Кабиати, - как, впрочем, и Эйнауди, был призван не интегрировать, а заменить другие проекты лучшей организации международного порядка. В то время как после 1945 г. «отцы-основатели» европейского объединения не видели никакого противоречия между своим идеалом и идеалом Объединенных Наций, в период после первой мировой войны европеисты рассматривали собственные планы и план Вильсона как два альтернативных пути к достижению одной и той же цели, из которых следовало выбрать более эффективный.
Ситуация в послевоенной мире складывалась следующим образом: разрушенная Европа, новое государство в центре Европы, враждебное по своему характеру, усилившиеся США. Пессимистически настроенная европейская интеллигенция видит выход в объединении сил перед внешней угрозой и для восстановления разрушенного континента. В этой ситуации проекты, предложенные идеологами объединения Европы прошлого, оказались востребованными, обрели новую жизнь, претерпев модификацию и приспособившись к условиям нового времени. После окончания Первой мировой войны обстановка, сложившаяся на европейском континенте, способствовала тому, что лозунг «объединения Европы» нашел отражение в пацифистском движении и получил значительное распространение в политической жизни рядя стран и международной политике.
Франция, усилиями Великобритании не получила преобладания на континентие. Отсутствие стабильности в Европе объяснялось прежде всего тем, что после войны она оказалась поделена на три части: Европу победителей (Великобритания, Франция и примкнувшие к ним союзники), Европу побежденных (Германия, Венгрия и Австрия) и советскую Россию.
Версаль создал новые государства в Европе, что полностью разрушило экономические связи в Центральной и Восточной Европе. После войны Европа оказалась разбитой на несколько десятков маленьких, отгородившихся друг от друга таможней пространств. Таким образом, был потерян на долгое время общеевропейский рынок.
На Парижской конференции была образована первая в истории международная организация политического типа - Лига Наций. В этом состояло историко-политическое значение дипломатической борьбы 1919 - 1922 гг. Однако Лига не была универсальной организацией, в нее не входили Германия, Россия и США. А из трех великих держав-членов Лиги только Франция проявляла готовность принимать на себя обязательства по гарантии безопасности восточноевропейских стран. Британия по-прежнему не хотела связывать себя военными обязательствами с континентом, а Италия чувствовала себя обойденной в ходе версальского размежевания и не собиралась бороться за его сохранение. Германия и Россия вообще считали европейское территориальное урегулирование несправедливым и неокончательным.
Значительным событием Версальского времени было подписание Локарнских соглашений. Эти соглашения разрядили напряженность в Европе, оказав умиротворяющий эффект на настроения европейцев. Современники оценивали соглашения как «высшую точку в возрождении Европы» и как «водораздел между войной и миром». «Творцы Локарно» - Аристид Бриан, Остин Чемберлен и Густав Штреземан - были удостоены Нобелевской премии мира 1925 г. Слабостью «системы Локарно» была ее ограниченность. Она была сфокусирована фактически только на франко-германском примирении и не могла служить основой общеевропейского механизма обеспечения безопасности. Тем не менее, подписание соглашений создало в международных отношениях феномен «духа Локарно» как выражения общего настроя европейских стран на примирение и сотрудничество. Это настроение определило ослабление международной напряженности во второй половине 20-х годов.
Перед угрозой агрессии фашистской Германии были предприняты попытки создания коллективной системы безопасности, которые закончились крахом. Германия, Япония и Италия, давно выйдя из Лиги, развязали себе руки для проведения агрессивной политики. США еще находились под влиянием идей изоляционизма. Политика Англии и Франции была непоследовательной. СССР вел переговоры с правительствами Англии и Франции и одновременно искал возможность договориться с Германией. Падала ценность принципов международного права, не соблюдались многие заключенные договоры.
Однако нельзя говорить только об отрицательных чертах Версальского порядка. Версальская система стала основой выхода Европы из послевоенного кризиса. Положения Версальского договора заложили правовые и политические основы порядка. Эти договоренности были организующим началом в международном общении, которое в принципе было направлено на предотвращение новой войны. Опыт построения Версальской системы и Лиги Наций был учтен во время строительства Европы после Второй мировой войны и создания ООН.
Автор: Панарина Е.А.