08.12.2012 4849

Концептуальные основы кооперативной политики большевистской партии в условиях нэпа

 

В условиях установившейся в 1918 г. однопартийной политической системы определяющим фактором дальнейшего развития кооперативного движения являлась деятельность большевистской партии. Обеспечив себе монопольное право генерации доктринальных идей, руководство РКП(б) - ВКП(б) отводило кооперации уготовленную ей роль в русле проводимой социально-экономической политики. От позиции и взглядов партийной элиты зависели содержание и направленность кооперативного движения в интересующий нас период.

Процесс формирования концептуальных основ кооперативной политики правящей партии после октября 1917 г. был обусловлен влиянием как известных к тому времени кооперативных теорий, так и конкретно исторической обстановки, собственного опыта большевиков в вопросах кооперативного строительства. Вследствие этого вплоть до начала 1930-х гг. происходил поиск оптимальной модели кооперативной организации, соответствующей большевистским планам построения «нового общества».

Диалектика данного процесса определялась противоборством между относительно либеральным и авторитарным направлениями в рядах большевистской партии. Теоретические предпосылки первого из них были в определенной степени связаны с идеями кооперативного социализма, прежде всего, верой в возможности кооперации по переустройству капиталистического общества в социалистическое. Сторонники этой идеи предприняли попытку ее реализации на практике в середине 1920-х гг., увидев в кооперации средство преобразования российского общества на переходном этапе от капитализма к социализму.

Следует отметить, что само содержание нэповской концепции кооперации было во многом созвучно воззрениям как западноевропейских социалистов-утопистов, так представителей русского «кооперативного социализма» - М.И.Туган-Барановского, В.Ф.Тотомианца, В.А.ГТоссе, К.А.Пажитного, В.Ф.Пе- карского, А.А.Евдокимова и др. С большой долей уверенности можно утверждать, что они оказали определенное влияние на эволюцию взглядов В.И.Лени- на и других деятелей большевистской партии по отношению к кооперации.

Более устойчивый и долговременный характер приобрела концепция отрицания кооперации как самостоятельного компонента социально- экономических отношений. Идеологическим ее обоснованием стала марксистская теория, не признававшая кооперацию в качестве перспективной модели общественного устройства. Экономический детерминизм марксизма обуславливал доминанту крупного общественного производства как основу будущего коммунистического общества. В связи с этим кооперация представлялась чем-то второстепенным и временным, не заслуживающим большего внимания. В соответствие с определением Маркса «кооперация остается основной формой капиталистического способа производства, хотя в своем простом виде она сама представляет собой лишь особую форму, наряду с другими, более развитыми его формами».

Подобным образом оценивал К.Маркс и перспективы развития кооперативного движения. По его мнению, «кооперативная система никогда не сможет преобразовать капиталистическое общество». Будущее человечества представлялось Марксу с точки зрения революционных преобразований, «изменения основ общественного строя, которые могут быть достигнуты только путем перехода организованных сил общества, то есть государственной власти, от капиталистов и землевладельцев к самим производителям».

Такая позиция отчасти объяснялась слабым развитием кооперативного движения в период деятельности родоначальников марксизма. Вместе с тем радикальное крыло российских марксистов в лице большевиков также долгое время не признавали серьезного значения кооперации. Обращает на себя внимание оценка В.И.Лениным положения кооперации при капитализме и в условиях победившего социализма. Лидер большевистской партии писал: «Кооператив, как маленький островок в капиталистическом обществе, есть лавочка. Кооператив, если он охватывает все общество, в котором социализирована земля и национализированы фабрики и заводы, есть социализм».

В первой части этой формулировки Ленин ясно определяет сущность кооперации как одной из форм капиталистического предприятия, не играющей серьезной роли в общественной жизни. Определенные вопросы возникают при попытках анализа следующей части формулировки. На первый взгляд, Ленин высоко оценивает перспективы кооперации как фундамента нового общества, на что неоднократно обращалась внимание в советской историографии. С другой стороны, внимательное прочтение ленинского определения позволяет сделать вывод о его несоответствии основному предназначению кооперации - отражать и защищать интересы определенных групп населения. Отождествление в данном случае кооперации и всего общества означали отрицание Лениным сущности кооперации при сохранении лишь названия в качестве обозначения принципиально иной формы общественной организации.

Концентрированным выражением этих взглядов явилась концепция «всенародного потребительского кооператива», возникшая в период первой русской революции. К этому времени в рядах большевистской партии сложилось вполне определенное отношение к отдельным видам кооперации. При этом наиболее полезными с точки зрения защиты интересов пролетариата были признаны рабочие потребительские общества. Согласившись в своей полемике с меньшевиками, что «потребительские общества есть в известном смысле кусочек социализма», Ленин определил социалистическое общество, как «одно большое потребительское общество с планомерно организованным производством для потребителей».

После завоевания власти большевистская партия приступила к практической реализации этой задачи. Первоначально попытки национализации потребительской кооперации и создании на этой основе потребительских коммун как первичных ячеек будущего всенародного кооператива не имели успеха. В ответ на данное решение I Продовольственного съезда Советов (январь 1918 г.), Всероссийский кооперативный съезд (февраль 1918 г.) предъявил ультиматум Советскому правительству. В условиях сложной внутриполитической и международной обстановки руководство РКП(б) было вынуждено пойти на компромисс с кооператорами. Он предусматривал сохранение организационных форм потребительской кооперации при использовании правительством ее аппарата в целях осуществления сбыто-снабженческих операций.

Вместе с тем Ленин главную цель соглашения видел в том, «чтобы найти практически осуществимые, удобные, подходящие для нас формы перехода от частичных раздробленных кооперативов к единому всенародному кооперативу». Данная стратегическая установка привела к быстрой ликвидации достигнутого компромисса. На VIII съезде РКП(б) (март 1919 г.) в качестве одной из задач новой программы большевистской партии было поставлено объединение кооперативов в «единый, сверху донизу охватывающий всю Советскую республику кооператив.

Законодательной основой для реализации этой задачи стал декрет СНК «О потребительских коммунах», принятый 20 марта 1919 г. В соответствии с декретом вводилось обязательное для всех граждан членство, при отмене паевых и вступительных взносов. Кооперативный аппарат был включен в систему Наркомпрода и должен был использоваться для распределения государственных товаров по установленным нормам.

Следовательно, принятие декрета означало ликвидацию потребительской кооперации как самодеятельной организации. По мнению В.В.Кабанова, «декрет полностью отвергал рынок. Производительно-распределительный принцип преследовал достижение уравнительного социального идеала и исходил из догмы о якобы растущей сознательности масс. На самом деле он совершенно не учитывал трудового и социального опыта граждан, который был весьма далек от большевистских прожектов. На местах декрет встретил непонимание и неприятие».

Серьезные проблемы в условиях Советской власти испытывала сельскохозяйственная кооперация, материальное и организационное состояние которой было расшатано в результате разрухи и политики государственного принуждения. На состоявшемся в мае 1919 г. совещании представителей сельскохозяйственных союзов председатель Сельскосоюза C.JI. Маслов отмечал: «Основой кооперации является ее независимость и самодеятельность народных масс. Между тем ни того, ни другого в настоящее время нет. Кооперация вынуждена работать под давлением правительственных органов, она вынуждена подчиняться их требованиям, нередко противоречащим интересам народного хозяйства и кооперации. Развитие кооперации приостановилось».

Дальнейшая эволюция политики «военного коммунизма» привела к окончательному слому кооперативной системы и унификации, существовавших до этого видов кооперации. 27 января 1920 г. СНК принял декрет «Об объединении всех видов кооперации», в соответствии с которым кустарно-промысловая и сельскохозяйственная кооперация включалась в систему потребительской кооперации на правах секций. Это фактически означало начало реализации идеи «всенародного кооператива».

Характерное объяснение необходимости такого шага приводилось в передовой статье газеты «Правда». Главный орган большевистской партии отмечал: «В капиталистическом обществе интересы производителей и потребителей прямо противоположны. В обществе социалистическом это противоречие интересов исчезает. Каждый рабочий, каждый крестьянин хочет теперь, чтобы внутри страны исчезла спекуляция и установился нормальный товарообмен, при котором все товары распределялись бы по твердым ценам. Исчезли поэтому трения и столкновения между организациями потребителей и производителей. И те, и другие могут в интересах единства дела слиться в один союз всех кооперативов - в так называемый Центросоюз».

Отрицание значения товарно-денежных отношений привело к попыткам большевистской партии осуществить прямой продуктообмен между городом и деревней. В области производства наилучшими формами организации крестьянства были признаны коммуны и совхозы, построенные на принципах уравниловки и подчинения государственным органам. После провала кампании по массовому созданию колхозов руководство РКП(б) приняло меры, регулирующие деятельность единоличных крестьянских хозяйств. Теоретическое их обоснование было изложено в книге Н.И.Бухарина «Экономика переходного периода», написанной в мае 1920 г., где допускалось применение государственно-пролетарского принуждения по отношению к крестьянству в целях подъема индустрии.

Расширение форм и методов политики «военного коммунизма» в условиях крупных побед Красной Армии и окончания Гражданской войны свидетельствовали о серьезных намерениях большевистской партии по реализации планов создания «казарменного коммунизма». Насаждение данной модели общественной организации, наряду с упадком производительных сил и критическим состоянием жизнеобеспечения населения, породили системный кризис, грозивший превратиться в общенациональную катастрофу. Одним из внешних проявлений кризиса стало массовое недовольство населения, прежде всего крестьянства, продолжением политики «военного коммунизма».

Опасность полной потери власти вынудила Ленина сделать вывод о бесперспективности проводимого курса. Анализируя причины системного кризиса, он признавал, что «нами было сделано много просто ошибочного, и было бы величайшим преступлением здесь не видеть и не понимать того, что мы меры не соблюли, не знали, как ее соблюсти».

Вместе с тем начавшиеся после X съезда РКП(б) перемены, получившие название новой экономической политики, носили вынужденный характер и не означали отказа большевистской партии от реализации своей стратегической цели - построения бесклассового, основанного на господстве общественной собственности на средства производства коммунистического общества. В связи с этим можно согласиться с Е.Г.Гимпельсоном, который считает, что «новую экономическую политику, реформы 1920-х годов вряд ли правильно рассматривать, абстрагируясь от задач и характера Октябрьской революции».

Данное обстоятельство отразилось на противоречивости проводимых в начале 1920-х гг. мероприятий Советского государства. С одной стороны, проявилось стремление оживить инициативу мелких производителей, ввести элементы рыночных отношений, предоставить возможности для развития многоукладного хозяйства. В этих условиях кооперация рассматривалась в качестве одного из элементов рыночного хозяйства, что влекло за собой возрождение присущих для нее функций обслуживания мелких производителей города и деревни.

С другой стороны, сохранялась политическая монополия большевистской партии, «господствующие высоты» в экономике, государственное регулирование в сфере производственных отношений. Социальная направленность проводимой политики была сориентирована с учетом приоритета интересов беднейших слоев населения. Данное обстоятельство предопределяло классовый характер проводимых мероприятий, что противоречило социальным принципам кооперативного движения, связанным с предоставлением его участникам равных прав и возможностей.

Соотношение указанных сторон в политической деятельности РКП(б) - ВКП(б) изменялось на протяжении 1920-х гг. в прямой зависимости от господствующей точки зрения в высших эшелонах власти. В этих условиях развитие кооперативного движения отличалось нестабильным характером, что было связано с постоянной сменой ориентиров партийной элиты. В первые годы нэпа кооперация продолжала рассматриваться главным образом в качестве инструмента государственной политики в сфере сбыто-снабженческих отношений. Отсюда попытки ограничить самостоятельность вновь созданных кооперативных объединений, обеспечить коммунистическое влияние в органах их управления.

Несмотря на провозглашение новых принципов организации, многие элементы «военно-коммунистической» системы продолжали действовать в сфере взаимоотношений между государством и кооперацией. Не претерпели серьезных изменений и оценки сущности последней у руководителей большевистской партии. В брошюре «О продовольственном налоге», опубликованной в апреле 1921 г., Ленин писал: «Кооперация, как форма торговли, выгоднее и полезнее, чем частная торговля потому, что она облегчает объединение, организацию миллионов населения, затем всего населения поголовно».

Единственным отличием от предшествующего периода являлось признание необходимости использования кооперации в качестве одной из форм торговли. Однако по мере вытеснения частной торговли, по замыслу Ленина, кооперация вновь должна была вернуться к выполнению своей главной исторической миссии - стать формой всеобщего объединения трудящихся. Уже в марте 1922 г. Ленин высказался об этом достаточно категорично. В письме председателю Центросоюза Л.М.Хинчуку он заявил: «Кооперация должна остаться обязательной в смысле членства» И далее: «Члены кооперации - все. Это нам надо для будущего. Чему это мешает, не видно».

Существенные изменения в кооперативной политике большевистской партии происходят с начала 1923 г. Этому способствовала как дальнейшая эволюция нэпа в сторону либерализации производственных отношений, так и определенное переосмысление значения кооперации в переходный период. Большую роль в данном случае сыграла статья Ленина «О кооперации», появившаяся в январе 1923 г. В многочисленных работах советского периода оценка данной статьи сводилась к коренному пересмотру Лениным своих прежних взглядов на кооперацию.

С такой оценкой можно согласиться лишь в части, касающейся отношения Ленина к использованию кооперации в качестве одного из средств построения социализма «обходным путем». В этом смысле речь шла о признании вождем большевистской партии несомненных достоинств традиционной кооперации в условиях нэпа. «В сущности говоря, кооперировать в достаточной степени широко и глубоко русское население при господстве нэпа, - отмечал Ленин, - есть все, что нам нужно, потому что теперь мы нашли ту степень соединения частного интереса, частного торгового интереса, проверки и контроля его государством, степень подчинения его общим интересам, которая раньше составляла камень преткновения для многих и многих социалистов».

Помимо собственной переоценки сложившейся в стране ситуации, на позитивное восприятие Лениным кооперации оказали влияние труды известных деятелей дореволюционной кооперации. Известно, что при написании статьи «О кооперации» он использовал работы С.Н.Прокоповича, М.И.Туган-Барановского, А.В.Чаянова. Особый интерес у Ленина вызвала теория сельскохозяйственной кооперации. Не случайно в статье столько внимания уделяется методам вовлечения в кооперацию крестьянства, аналогичным тем, что предлагались А.В.Чаяновым. Пересмотрев свои позиции, Ленин обратился к соратникам по партии с призывом отказаться от пренебрежительного отношения к кооперации, принять меры к ее укреплению. «Теперь мы должны осознать и претворить в дело, - отмечает Ленин, - что в настоящее время этот общественный строй, который мы должны поддерживать сверх обычного, есть строй кооперативный».

Вместе с тем было бы неверным отождествлять определение Лениным кооперации в условиях нэпа и победившего социализма. В первом случае это действительно форма объединения населения с учетом дореволюционных традиций, сложившихся организационных принципов и практического опыта. Во втором, нечто совершенно иное, трактуемое Лениным с точки зрения марксистской теории. Наименование «кооперация» в данном случае не имело, как и прежде, ничего общего с типологией этой организации. Прежде всего, обращает на себя внимание настойчивое требование Ленина о необходимости поголовного вовлечения населения в кооперацию.

Противоречивым выглядит также известное изречение Ленина о том, что «строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства, при классовой победе пролетариата над буржуазией - это есть строй социализма». Отсутствие разъяснений по этому поводу и туманность других формулировок породили в постсоветский период споры среди историков в отношении дальнейшей судьбы кооперации в перспективных замыслах Ленина. Среди различных точек зрения нам близка позиция Л.Е.Файн, который рассматривает отмеченные идеи Ленина как рудименты утопической концепции «единого всенародного кооператива».

В краткосрочной перспективе статья «О кооперации» сыграла положительную роль в переоценке роли кооперации руководством большевистской партии. Так, 26-27 июня 1923 г. вопрос «О кооперации в связи с новой постановкой вопроса в статьях тов. Ленина» был поставлен на обсуждение пленума ЦК РКП(б). На пленуме была образована комиссия, которой поручалось разработать меры, обеспечивающие развитие кооперативов как социалистических предприятий. Только за один год, с конца апреля 1923 г по 1 мая 1924 г., вопросы кооперации 76 раз обсуждались на заседаниях политбюро и пленумах ЦК РКП(б).

Публикация статьи в «Правде», «Известиях» и других газетах, а затем ее распространение в виде отдельной брошюры способствовали популяризации ленинских идей о кооперации среди широких слоев рядовых коммунистов и беспартийных. Помимо тех политических деятелей, которые восприняли ленинские идеи, как тактический ход в русле антикризисных мероприятий, появились сторонники их творческого применения при реформировании советского общества. Различное восприятие сущности и возможностей кооперации непосредственным образом отразилось в ходе внутрипартийных дискуссий по вопросам строительства социализма.

Несмотря на многоплановость и пестроту идейной борьбы в 1920-х гг., основное ее содержание может быть сведено к двум моделям: форсированного строительства социализма административно-командными методами (неомодель военного коммунизма) и построение социализма преимущественно экономическими методами (модель нэпа). Однако характерной чертой внутрипартийной борьбы было то, что доминирующее большинство чекистов и оппозиция имели не только постоянно меняющийся состав с «отливом» какой-то части большинства в оппозицию, но и меняющиеся взгляды по вопросам социалистического строительства. При этом две вышеназванные модели не выступали в чистом виде, а идеологи склонялись то к одной из них, то к другой.

Объяснение такой переменчивости позиций лидеров большевистской партии следует искать в целом комплексе причин. К ним можно отнести как сознательное стремление к поиску истины в вопросах совершенствования общественных отношений, так и средство достижения личных целей в борьбе за власть, что приводило к беспринципности политических соперников, их постоянной готовности к корректировке своих взглядов в угоду политической конъюнктуры.

В интересующей нас области названные модели отражали сущность двух противоположных типов кооперации. По верному определению В.В.Кабанова, «в нэп кооперация входила двумя своими основными потоками. Одна кооперация - традиционная, «старая», пытающаяся встать на ноги после штурма «военного коммунизма», другая - «новая», молодая, нарождающаяся, питающаяся идеями «военного коммунизма» и борющаяся за их конечную победу». В связи с этим участники внутрипартийных дискуссий так или иначе демонстрировали свою приверженность принципам кооперативной организации, что влияло на формирование приоритетов кооперативной политики.

Началом этого процесса является внутрипартийная дискуссия осенью 1923 г. по вопросу о путях преодоления «кризиса сбыта», а по сути, о путях дальнейшего строительства социализма. Выступившие инициаторами дискуссии Л.Д.Троцкий и его сторонники отрицали необходимость учета хозяйственных интересов крестьянства. Оппозиция предлагала осуществить «диктатуру промышленности» за счет усиления налогообложения крестьянских хозяйств и сохранения низких цен на сельхозпродукцию. Большое внимание уделялось также необходимости превращения государственного сектора экономики в самодовлеющее хозяйственное образование.

В случае реализации этого проекта кооперация должна была утратить самостоятельную роль и превратиться в придаток планово-государственной системы. Ее основную роль деятели оппозиции рассматривали с точки зрения использования в целях накопления средств для нужд промышленности. «Кооперация в условиях рабоче-крестьянского режима, - утверждал Троцкий, является - должна стать - основным способом связанного с этим социалистического накопления. Кооперация в нынешних условиях должна обеспечить плановый, т.е. правильный, систематический приток всех видов сырья к промышленности и всех продуктов промышленности к населению».

В наиболее систематическом виде взгляды оппозиции представил в своих работах Е.А.Преображенский. Главную причину хозяйственных трудностей он видел в существовавшей диспропорции между развитием сельского хозяйства и промышленностью. По мнению Преображенского, улучшение положения крестьянства вследствие социальных преобразований и завершения восстановительного периода влекло за собой нарушение равновесия между высоким платежеспособным спросом деревни и низким товарным предложением города. В связи с этим, он предлагал форсировать развитие промышленности за счет перекачки средств из аграрного сектора.

Обоснование необходимости такого шага, а также определение механизма его реализации были сформулированы Преображенским в законе о первоначальном социалистическом накоплении, согласно которому, «чем более отсталой, мелкобуржуазной, крестьянской является та или иная страна, переходящая к социалистической организации производства тем больше социалистическое накопление будет вынуждено опираться на эксплуатацию досоциалистических форм хозяйства». В конечном итоге, по представлениям Преображенского, «социализм побеждает в сомкнутом строю государственного хозяйства, выступающего как единое целое, амальгамированного с политической властью, в условиях систематического ограничения и почти ликвидации свободной конкуренции». Понятно, что в случае реализации данного проекта кооперации не оставалось места в экономической жизни страны.

Теория Преображенского стала идеологической основой сначала «левой», а с весны 1926 г. объединенной оппозиции. Опираясь на положения названного закона, строили свои выступления на партийных форумах Л.Д.Троцкий, Г.Е.Зиновьев, Л.Б.Каменев, Г.Л.Пятаков и другие оппозиционеры, пытаясь доказать необходимость эксплуатации государством крестьянского хозяйства в целях строительства крупной индустрии.

На противоположном полюсе образовалась группа сторонников эволюционного пути развития, в которую входили Н.И.Бухарин, А.И.Рыков, М.П.Томский, Ф.Э.Джержинский и др. Наиболее последовательным приверженцем нэповской модели социалистического строительства являлся Н.И.Бухарин. В работе «Новое откровение о советской экономике или как можно погубить рабоче-крестьянский блок» он доказывал ошибочность положений, лежавших в основе «закона» Преображенского. Бухарин указывал на недопустимость проведения аналогий между диктатурой буржуазии и диктатурой пролетариата. Отмечая важность проблемы отношений между рабочим классом и крестьянством, он подчеркивал: «Оторвать экономику от политики, да еще по всему фронту, увертываться от этой политики - это значит не понимать проблемы в целом, не видеть ее исторического смысла».

В следующей работе «Путь к социализму и рабоче-крестьянский союз» Бухарин вновь поставил вопрос о принципах взаимоотношений между двумя классами. Указывая на наличие общего интереса в их совместном движении к социализму, Бухарин отмечал, что «этот основной и самый коренной интерес рабочего класса и крестьянства находит свое выражение в необходимости взаимной помощи со стороны промышленности и сельского хозяйства, которые в самой основе своей зависят друг от друга». Исходя из этого, Бухарин сделал вывод о недопустимости использования силовых мер по отношению к крестьянству, соблюдении принципа материальной заинтересованности последнего в результатах своего труда.

Одной из основных форм укрепления союза между рабочим классом и крестьянством и, одновременно, экономической связи между промышленностью и сельским хозяйством Бухарин считал кооперацию. В связи с этим он доказывал, что «крестьянство в поисках лучших форм организации своего труда неизбежно пойдет по пути объединения и тем самым все дружнее будет смыкаться с пролетарской государственной промышленностью».

На основе этого вывода возникла теория Бухарина о врастании крестьянской кооперации в социализм. Развивая основные идеи статьи Ленина «О кооперации», Бухарин продемонстрировал эволюционный подход к вопросам развития кооперативного движения. «Мы не можем начать социалистическое строительство в деревне с массовой организации коллективных производственных предприятий, - отмечал Бухарин. Мы начнем с другого. Столбовая дорога пойдет по кооперативной линии».

Основное содержание эволюции кооперации, по мнению Бухарина, должен был составить естественный переход крестьянства от простейших форм, связанных с организацией сбыто-снабженческих операций и отдельных производственных процессов, к крупному общественному производству. «Совершенно не нужно смущаться тем, - отмечал он, - что дело начинается не с производства, а с обращения», так как, «вслед за кооперированием в области обращения неизбежно будет идти разными путями и кооперирование производственное».

В отличие от сторонников форсированного строительства социализма, признававших лишь производственные формы кооперирования крестьянства, Бухарин выдвинул идею «кооперативной лестницы». Суть ее сводилась к соответствию различных видов кооперации социальной структуре деревне. По мере развития нэпа они должны были, по мнению Бухарина, способствовать врастанию крестьянских хозяйств в социализм «через тысячу и одну промежуточную форму».

Перспектива осуществления данной идеи представлялась Бухарину в следующем виде: «какие будут элементы в деревне? Бедняцкая кооперация - колхозы. Середняцкая кооперация в области сбыта, закупок, кредита и т.д. Будет местами и кулацкая кооперация, которая, вероятно, будет иметь свою опору в кредитных товариществах. Вся эта лестница будет врастать в систему наших банков, наших кредитных учреждений вообще. Что же у нас получится? В общем у нас получится то, что если кулак будет врастать в общую систему, это будет элемент государственного капитализма; если бедняк и середняк, - это будет та самая социалистическая кооперация, о которой говорил Владимир Ильич. Будет многоцветная картина».

В связи с этим можно отметить, что в целом правильный подход Бухарина к использованию всего многообразия кооперативного движения сочетался с упрощенным и утопичным представлением о необходимости регламентации участия различных социальных категорий крестьянства в тех или иных видах кооперации.

Взгляды Бухарина по вопросам развития кооперации отражали прогрессивную тенденцию в теории и практике большевистской партии, оказав непосредственное влияние на поступательный ход кооперативного движения. По мере осуществления нэповского эксперимента Бухарин обретал все больше сторонников. В середине 1920-х гг. появилось даже такое понятие как «бухаринская школа». В ее состав входили в основном выпускники Института Красной профессуры, в работе которого Бухарин принимал активное участие. Среди них В.Н.Астров, А.Ю.Айхенвальд, А.Д.Зайцев, Д.П.Марецкий, А.Н.Слепков, Е.В.Цейтлин и др. Эти молодые партийные работники-экономисты считали Бухарина своим учителем и способствовали дальнейшему развитию его идей.

Например, А.Ю.Айхенвальд в своих работах доказывал необходимость использования частнокапиталистических тенденций в развитии деревни в интересах социалистического строительства. Он писал: «Стихийную мелкобуржуазную экономическую силу, напор 22 - 24 миллионов крестьянских хозяйств, стремящихся к богатству, к наживе, к торговому интересу, необходимо не уничтожать, а направлять по новому руслу и использовать эту силу, этот напор, это стремление к наживе как основу и двигатель социалистического строительства».

Молодые «бухаринцы» подвергли резкой критике оппозиционную идею «сверхиндустриализации». Недопустимость ее применения обосновывалась следующими доводами: «Разве партии не известна теория «эксплуатации» крестьянства, сочиненная т. Преображенским? Разве не из последнего исходили директивы «перекачивать» из крестьянства во всяком случае не меньше, чем «перекачивает» из него буржуазия? Разве не ясно теперь широчайшим партийным массам, что эта троцкистская политика означает разрыв рабоче- крестьянского блока, а разрыв блока означает не ускорение, а провал индустриализации?».

О значении «бухаринской школы» в политической жизни нэповской России, в частности, свидетельствует высказывание Е.М.Ярославского. Летом 1927 г. в разгар борьбы с троцкистско-зиновьевской оппозицией он отмечал: «Школа Бухарина есть ленинская школа. Заслуга т.Бухарина в том, что он действительно воспитал теоретически в духе ленинизма большое число молодых товарищей, которые ведут в нашей партии пропагандистскую, агитационную, литературную работу, ведут борьбу со всякими оппозиционными уклонами в нашей партии (конечно, при этом не исключены отдельные их ошибки, которые партия исправляет), поэтому ненависть троцкистской оппозиции направлена особенно против них».

Следует отметить, что вслед за Лениным большую роль в формировании нового видения кооперации у либерально-мыслящих деятелей большевистской партии сыграли видные экономисты и теоретики кооперации, признававшие приоритет экономических законов в вопросах взаимодействия между государством и мелким производителем. Среди них бесспорное первенство принадлежит А.В.Чаянову, создавшему целостную теорию сельскохозяйственной кооперации. В отличие от других теоретиков кооперативного движения Чаянов не стремился к идеальным проектам кооперации, а исходил из анализа практического опыта ее деятельности. В связи с этим развитие взглядов ученого прошло сложную эволюцию, соответствующую бурным переменам в российском обществе в период смены общественного строя.

Так, в дореволюционный период основное внимание Чаянова было приковано к разработке концепции крестьянского хозяйства, попытках приспособить его к новым условиям развития товарно-денежных отношений. После победы Февральской революции, действуя в рамках так называемого организационно-производственного направления, вместе с такими видными учеными, как А.Н.Челинцев, А.Н. Макаров, Г.А.Студенский и другими, Чаянов принимал непосредственное участие в разработке аграрной политики Временного правительства. В условиях нэпа Чаянов стремился реализовать концепцию крестьянского хозяйства в русле проводимой большевистской партией кооперативной политики. Сущность своих идей он изложил в таких работах, как «Организация крестьянского хозяйства» (1925 г.), «Краткий курс кооперации» (1925 г.), Основные идеи и формы организации сельскохозяйственной кооперации» (1927 г.)

При анализе форм и видов кооперации Чаянов, в отличие от Бухарина, придавал основное значение не социальной характеристике крестьянства, а особенностям процессов, происходящих в крестьянском хозяйстве. В связи с этим появились концепции организационного плана и дифференциальных оптимумов размеров предприятия. По мнению Чаянова, крестьянское хозяйство на практике расщепляет организационный план каждого звена и вычленяет на степень крупного кооперативного производства те операции, технический оптимум которых превосходит возможности мелкого хозяйства. Поэтому «главнейшей формой проведения концентрации в области крестьянских хозяйств может быть только путь концентрации вертикальной, и притом в ее кооперативных формах, так как только в кооперативных формах она окажется связанной органически с сельскохозяйственным производством и сможет получить надлежащий по глубине захват».

Дальнейшая эволюция взглядов Чаянова привела к созданию концепции «кооперативной коллективизации». В противовес идеям проведения в деревне «революции сверху» Чаянов признавал естественный характер образования крупного общественного производства в сельском хозяйстве, выдвинув тезис о «самоколлективизации» крестьянства. В результате реализации данной концепции система крестьянских хозяйств, кооперирующих некоторые отрасли, должна была превратиться в систему общественного кооперативного хозяйства.

Основополагающим принципом чаяновской теории сельскохозяйственной кооперации являлась необходимость обеспечения самодеятельности ее членов. В одной из своих работ Чаянов отмечает: «Кооперация, управляемая в самых мельчайших своих органах выборными лицами трудящихся, под ежедневным неусыпным контролем избравших их членов кооператива, несвязанная административными распоряжениями центра, гибкая в хозяйственной работе, допускающая наиболее быстрое и свободное проявление выгодной местной инициативы - является наилучшим аппаратом там, где требуется организованная местная самодеятельность».

Взгляды Чаянова оказали серьезное влияние на изменение представлений о кооперации как у Ленина, так и у Бухарина. Многие элементы чаяновской теории были заимствованы ими при разработке своих трудов, ставших затем идеологической основой для реализации нэповской модели кооперативного развития. Вместе с тем нельзя не согласиться с В.В.Кабановым по поводу сохраняющихся принципиальных различий по поводу перспектив кооперативного движения. Во-первых, Ленин и Бухарин развитие кооперации мыслили лишь исключительно в условиях диктатуры пролетариата. Чаянов же расцвет кооперации связывал с демократической властью трудящихся. Во-вторых, Чаянов естественным, нормальным условиям работы кооперации считал наличие рынка. Для Ленина же и Бухарина рынок - всего лишь допущение на какое-то, пусть и продолжительное, время.

Еще одним ученым, оказавшим серьезное влияние на развитие теории кооперативного движения в условиях нэпа, являлся Н.Д.Кондратьев. Занимая пост руководителя Института по изучению народно-хозяйственных конъюнктур, Кондратьев внес большой вклад в разработку экономической теории в период реформирования советского общества. Его деятельность в области кооперации была направлена не столько на решение вопросов организационно-производственного характера, сколько на анализ научных экономических проблем, возникавших в связи с кооперативным строительством.

В своих работах Кондратьев выдвигал идею одновременного форсирования развития промышленности и сельского хозяйства, подчеркивая, что без индустриального роста невозможен рост сельскохозяйственного производства. В работе «Критические заметки о плане развития народного хозяйства» Кондратьев прямо указывал на опасность недооценки темпов роста сельхозпродукции при повышенном темпе роста индустрии и благосостояния населения, что, по его мнению, обрекало народное хозяйство на путь явных и глубоких кризисов.

Одним из путей решения проблемы подъема сельскохозяйственного производства Кондратьев признавал объединение крестьянства в различных видах кооперации. Этот процесс, по его мнению, должен был носить сугубо экономический характер. Средствами стимулирования должны были стать очередность землеустроительных работ, их расценки, условия кредитования и т.д. Немалое значение придавалось также пропаганде и агитации. Использование начал кооперации в целях роста накоплений в крестьянских хозяйствах Кондратьев считал необходимым не только в сфере производства (хотя производственная кооперация была для него высшим типом), но и в сфере обращения, прежде всего в сфере кредита.

Последовательным сторонником сбалансированного развития промышленности и сельского хозяйства являлся экономист Л.Н.Юровский. Критикуя предложение Преображенского о преодолении товарного голода путем форсирования промышленного производства, Юровский отмечал, что «оно игнорирует самое существенное из условий, вызывающих наши хозяйственные затруднения. А именно, оно забывает о том, что мы обязаны нашими затруднениями недостатками реальных ресурсов и что как раз форсирование развития хозяйства при наличии такого недостатка ведет не к сокращению, а к усилению бестоварья».

В качестве основного средства обеспечения поступательного развития хозяйства Юровский предлагал усиление плановых начал в производстве и распределении товаров. Вместе с тем данная позиция Юровского не означала отрицания им рыночных отношений. В этом смысле он пытался найти степень сочетания плана и рынка, столь необходимого в условиях нэпа. «Плановое хозяйство современной советской хозяйственной системы проводится в обстановке рынка и присущих рынку закономерностей, - отмечал Юровский.

Оно может в очень широких пределах властвовать над рынком, т.е. проводить на рынке и через рынок свои задания. Но это не значит проводить их мимо рынка, не считаясь с тем, какова будет реакция со стороны рынка и каковы будут ценностные последствия хозяйственного плана».

Следовательно, теоретические подходы Юровского к решению хозяйственных проблем в середине 1920-х гг. соответствовали потребностям развития кооперации, одинаково нуждающейся как в предоставлении возможности самостоятельной деятельности в качестве субъекта рыночных отношений, так и в поддержке со стороны государства, с использованием мер планово- регулирующего характера.

Аналогичных позиций придерживался Г.Я. Сокольникова, являвшийся наркомом финансов, а с 1926 г. заместителем председателя Госплана СССР. Главными причинами хозяйственных трудностей он также называл просчеты в планировании, отсутствие четких представлений о конъюнктуре рынка, реальных потребностей крестьянства. Анализируя проблемы хлебозаготовок, Сокольников отмечал: «Мы имели плохой план, мы вообразили, что сам по себе план, противопоставленный стихии, уже обеспечивает какие-то высокие достижения, и мы оказались жертвой плохих планов: последние были составлены и проводились в исполнение так, что связывали свободу маневрирования на рынке, имеющую в условиях СССР огромное значение. Мало составлять планы, надо уметь действительно хозяйствовать и понимать, где кончается применение плановой схемы и где наступает ответственность оперативного руководителя, живая хозяйственная работа».

Большое значение в разрешении этой и других проблем хозяйственного развития Сокольников придавал кооперации. В своей речи на собрании пайщиков Всекобанка в мае 1925 г. он отмечал, что в целях подъема кооперации следует «иметь в виду не развитие такого дела, которое только бы имело кооперативную форму, но действительное развитие кооперации, т.е. такой организации, которая поднимается снизу, которая вовлекает массы, которая вовлекает их средства, вовлекает их энергию, их волю и их сознание».

В связи с этим Сокольников выступал за безусловное соблюдение демократических принципов кооперативного движения. «Кооперация предполагает управление самих кооперированных, и это самоуправление представляет собой необходимейшее условие того, чтобы контроль со стороны кооперирования, контроль со стороны членов кооперации правильно происходил над органами управления, чтобы делами своих кооперативов заведовали члены кооперативных организаций».

Курс на дальнейшее развитие нэповской модели хозяйства, обеспечение условий для подъема кооперативного движения поддерживали также такие видные экономисты и управленцы, как В.А.Базаров, A.JLВайнштейн, В.Г.Громан, Н.П.Макаров, А.П.Смирнов, А.Н. Челинцев и др. Несмотря на существование принципиальных разногласий в вопросах внутрипартийной жизни, всех названных представителей либерального крыла большевистской партии объединяло следующее: общий взгляд на роль Советского государства в системе «государство - экономика», их ориентация на опыт развивающейся западной модели и стремление (в разной степени) использовать его наиболее цивилизованные и перспективные элементы.

Помимо указанных представителей авторитарного и либерального направлений в составе партийной элиты было немало руководителей, отличавшихся неустойчивостью взглядов, постоянными колебаниями от поддержки той или иной платформы до поисков идейного компромисса. В их число входил и Генеральный секретарь ЦК РКП(б) И.В.Сталина. По определению В.А.Шишкина, «поддерживая политику Бухарина и других, он в то же время маневрировал, создавая впечатление, что занимает положение центра. Это позволяло ему, с одной стороны, поддерживать в тактических целях изменение политики в отношении крестьянства вплоть до уступок в рамках неонэпа, а с другой - резервировать за собой какую-то часть и «левой» платформы».

Теоретические дискуссии представителей либерального и авторитарного направлений в рядах большевистской партии оказывали непосредственное влияние на формирование государственной политики в области кооперации. В середине 1920-х гг. определенным преимуществом обладали представители первого из них, что нашло выражение в последовательно проводившемся курсе, связанном с развитием демократических принципов кооперативного движения, использованием различных видов и форм кооперации в хозяйственной жизни, повышением ее роли в решении вопросов культурно-просветительского характера.

Впервые сущность кооперативной политики, построенной на принципах нэпа, в развернутом виде была представлена на XIII РКП(б) (май 1924 г.). В отчетах ЦК, отдельных докладах, посвященных внутренней торговле и кооперации, вопросы кооперативного строительства занимали одно из центральных мест. При этом по степени важности они фактически приравнивалась к вопросам промышленного развития. В резолюции съезда по этому поводу отмечалось, что «дальнейшее продвижение к социалистическому хозяйству будет определяться двумя параллельными моментами: успехами развития крупной государственной промышленности, во-первых, и успехами кооперирования населения, во-вторых».

Созвучно взглядам идеологов либерального направления были выработаны решения съезда о необходимости развития различных видов кооперации, о повышении роли кооперативного обмена, усилении внимания к простейшим формам производственной кооперации, децентрализации системы управления и расширении демократических начал в массовом кооперативном движении. Кооперация становилась важнейшим компонентом формирующихся рыночных отношений, обеспечивая экономическую связь между промышленностью и сельским хозяйством, вовлекая мелких производителей города и деревни в организованный процесс производственной и сбытоснабженческой деятельности.

Кульминацией кооперативной политики либерального толка явилась XIV конференция РКП(б) (апрель 1925 г.). Принятая на конференции резолюция «О кооперации» соответствовала рассмотренным выше идеям Бухарина и Чаянова о необходимости обеспечения естественного развития кооперации. Решения конференции были направлены на предоставление всем слоям населения, занимающегося сельским хозяйством, права участия в кооперации. Характер воздействия государства на производственные процессы отдельных крестьянских хозяйств рассматривался через организацию сельскохозяйственного кредита, снабжение, переработку и сбыт. Подчеркивалось также значение развития самодеятельности низовой кооперативной сети.

В то же время XIV конференция РКП(б) стала точкой отсчета для постепенного отхода сталинской группировки от поддержки нэповской модели развития. Имеется в виду провозглашенная на конференции сталинская теория о возможности победы социализма в одной стране. «С точки зрения внутренних условий, - отмечалось в резолюции конференции, - страна имеет все необходимое для построения полного социалистического общества, есть возможность победить капитализм внутри страны не только политически, но экономически».

Как отмечает Е.Г. Гимпельсон: «Нэп шаг за шагом сдает свои позиции вследствие целенаправленной политической линии партийного руководства: дальнейшее движение по нэповско-рыночному пути в корне противоречило его идеологической цели. Восприняв в качестве партийной установки сталинское положение о «строительстве социализма в одной стране», руководство страны должно было ответить на вопрос о темпах, формах, методах этого строительства, одним словом, - как двигаться к «ставшей достижимой» цели».

Данное обстоятельство стало одной из причин дальнейшего обострения внутрипартийной борьбы. В преддверии XIV съезда ВКП(б) осенью 1925 г. в адрес ЦК поступило «Заявление четырех» (Г.Е.Зиновьев, Л.Б.Каменев, Г.Я.Сокольников, Н.К.Крупская), в котором предлагалось открыть в партии свободную дискуссию по спорным вопросам. Одной из проблем, предложенных для обсуждения, стал хлебозаготовительный кризис, поставивший под угрозу выполнение планов промышленного строительства.

Главной причиной кризиса представители «новой оппозиции» считали ослабление регулирующего воздействия на деревню, в частности снижение уровня налогообложения крестьянства. Выступивший на съезде с докладом от оппозиции Зиновьев резко критиковал Бухарина за его поддержку капиталистических элементов в деревне. Выдвинув идею «сверхиндустриализации», «новая оппозиция» предлагала путем усиления экономических рычагов воздействия на крестьянство осуществить максимальную перекачку средств из деревни. Преувеличивая кулацкую опасность, оппозиция, признавала лишь коллективную форму хозяйствования, выступала против торговых форм кооперации, которые якобы способствовали росту капитализма в деревне. Следовательно, в своих оценках перспектив экономического развития, в том числе кооперативного движения, «новая оппозиция» фактически сблизилась со сторонниками Троцкого.

Правоцентристское большинство съезда, представленное сторонниками Сталина и Бухарина, отвергло предложения оппозиции, добившись принятия решений, соответствующих принципам нэпа. Резолюция по отчету ЦК осуждала уклон, состоящий в недооценке основного вопроса коммунистической политики в деревне, вопроса о борьбе за середняка, как центральной фигуры земледелия, и о кооперации, как основной организационной формы движения деревни к социализму. Подчеркивалась недопустимость укрепления диктатуры пролетариата методами военного коммунизма и административного нажима, строительства кооперации вне ее добровольности, отчетности выборных органов перед избирателями, доверия к этим органам со стороны пайщиков.

Вместе с тем в резолюции шла речь и о другом уклоне, состоящем в недооценке дифференциации в деревне, не видящего опасностей, связанных с ростом кулачества и различных форм капиталистической эксплуатации, не желающего понять всей необходимости отпора кулачеству и ограничения его эксплуататорских стремлений. Это обстоятельство свидетельствовало о дистанцировании сталинской группировки от представителей либерального крыла большевистской партии.

Дальнейшее обострение внутрипартийной борьбы произошло на апрельском (1926 г.) пленуме ЦК ВКП(б). Выступивший на пленуме с основным докладом Рыков высказался за продолжение политики сбалансированного развития экономики. Перспективы подъема индустрии он связывал, прежде всего, с возможностями внутренних накоплений промышленности. Не отрицая необходимости использования ресурсов аграрного сектора, Рыков предлагал учитывать собственные потребности сельскохозяйственного производства. Реалистичный подход Рыкова к решению перспективных задач экономического развития выразился в поддержке прогноза «затухающего» годового роста промышленной продукции СССР: от 30 - 40% за 1925/26 г. к 14,7% в 1929/30 г.

Со своей платформой на пленуме выступила образовавшаяся к этому времени объединенная троцкистско-зиновьевская оппозиция. Будучи основным докладчиком от оппозиции, Троцкий подверг предложения Рыкова резкой критике, указав на недопустимость медленных темпов индустриального развития в условиях капиталистического окружения. Настаивая на обратном, Троцкий заявил: «Вся экономическая политика должна быть построена так, чтобы обеспечить в будущем (26 - 27 году) возможность проведения программы капитальных работ по промышленности не менее 1 миллиарда рублей, против 820 млн. руб. 25 - 26 года». В этом же духе высказывались Зиновьев, Каменев, Пятаков и другие оппозиционеры.

Сталинская группировка вновь продемонстрировала тактику центристского толка. Под ее воздействием пленум высказался отрицательно в отношении предложений оппозиции о форсировании темпов индустриального развития за счет максимального использования ресурсов аграрного сектора. Вместе с тем решения пленума способствовали упрочению антинэповской тенденции в экономическом развитии, что вело к ущемлению интересов крестьянства. В частности, была усилена прогрессия сельскохозяйственного налога, а его действие распространено на садоводство, огородничество, неземледельческие доходы.

Дальнейшее развитие событий демонстрировало все большую склонность сталинской группировки к использованию силовых методов при решении проблем социалистического строительства. Сохраняя на словах верность нэпу, Сталин и его сторонники постепенно заимствовали многие идеи оппозиции. Основными проявлениями данного процесса в интересующей нас области стали усиление администрирования кооперативного движения, стремление ограничить самостоятельность кооперации в торговой сфере, подчинить ее деятельность задачам государственной политики в целях осуществления индустриализации и коллективизации сельского хозяйства.

Противоречивость проводимого политического курса наглядно проявилась на XV съезде ВКП(б) (декабрь 1927 г.). С одной стороны, в решениях съезда нашли воплощения предложения авторитетных ученых, стоявших на позициях дальнейшей либерализации политического курса: Н.Д.Кондратьева, А.В.Чаянова, В.М.Маслова. Так, Кондратьев указав на объективный характер снижения темпов развития сельского хозяйства, отметил, что «восстановительный период, т.е. период экстенсивного роста сельскохозяйственной продукции, подходит к концу и что для дальнейшего роста сельского хозяйства требуется расширенная база в виде притока новых орудий и средств производства». Исходя из этого, одной из важнейших перспектив дальнейшего развития сельского хозяйства он считал снабжение сельского хозяйства технически совершенными средствами производства и осуществление на этой основе процесса его реконструкции.

Многие положения описанных выше концепций теоретиков либерального направления нашли свое отражение в выступлениях руководителей большевистской партии. Например, В.М.Молотов в своем докладе «О работе в деревне» выразил по сути чаяновскую идею о том, что «коллективизация в теперешних условиях находит для себя все более массовые пути, опираясь на развитие всех других видов кооперации». Провозгласив курс на коллективизацию, съезд вместе с тем отметил, что кооперация «является наилучшей формой экономического массового объединения крестьянства, развития его самодеятельности и инициативы, формой его хозяйственного и культурно-политического перевоспитания, вовлечения в русло общесоциалистического строительства».

С другой стороны, состоявшиеся на съезде дебаты, по выражению А.А.Шишкина, стали идеологической прелюдией рецидива «военного коммунизма» в сельском хозяйстве. Наряду с умеренными позициями ряда видных деятелей партии и государства гораздо сильнее выявились резкие высказывания многих партийных и советских работников в пользу нажима на деревенскую буржуазию и форсирование ломки социальных отношений в деревне.

Следовательно, происшедший на съезде идейный разгром оппозиции не означал отрицания ее теоретической платформы. Выработанные на основе принципов нэпа решения съезда вскоре вступили в противоречия с реальной практикой сталинского руководства. При этом были не только заимствованы, но и получили дальнейшее развитие многие идеи поверженной оппозиции в вопросах осуществления революционного варианта модернизации экономики.

В литературе перестроечного периода основной причиной столь резкого изменения позиции Сталина называлась его изначальная приверженность левацкой модели социализма и социалистического развития, которую он тщательно скрывал в условиях борьбы с Троцким и «новой оппозицией». После разгрома оппозиционеров на XV съезде ВКП(б) он якобы решил, что наступило время отбросить сдержанность и умеренность в отношении к непролетарским массам, эволюционные методы строительства социализма заменить крайними мерами левореволюционного характера, близкими, по существу, к «военно-коммунистическим».

В настоящее время большинство историков склонны считать данную точку зрения упрощенной. Объяснения указанной причины строятся на доказательстве неизбежности перехода к административно-командной системе в условиях объективно необходимого для страны курса на форсированную модернизацию экономики. Возникший в конце 1927 г. хлебозаготовительный кризис лишь ускорил введение нетипичных для нэпа мер, которые вскоре превратились из «чрезвычайных» в обычную норму политического режима. Как отмечает Е.Г.Гимпельсон: «Сложившаяся с начала 1928 г. экономическая и политическая ситуация в стране подтолкнула руководство форсировать переход к «конечной цели»«.

По мнению А.В.Баранова, «руководители ВКП(б) в условиях кризиса 1927 г. не осознали качественную новизну обстановки, не поставили вопрос о выработке концепции «неонэпа» для реконструктивного периода. Решения XV съезда партийного съезда о плавной трансформации нэпа запоздали. Правоцентристский блок в партийной элите распался на дилемме: рынок или индустриализация, тогда как здравый смысл требовал синтезировать эти начала на почве рыночной экономики».

При обсуждении путей выхода из кризиса в руководстве ВКП(б) с новой силой разгорелась борьба между сторонниками либерального и авторитарного направлений. Группа Бухарина предлагала совершенствовать политику нэпа и искала причины кризиса в ошибках планирования. Принимая во внимание многие объективные обстоятельства, мешающие проведению заготовок, Бухарин вместе с тем отмечал, что трудности хлебозаготовок «уменьшаются при правильном плановом руководстве, они обостряются почти при каждом более или менее крупном конъюнктурном просчете».

Выход из кризиса группа Бухарина видела в повышении уровня организационной работы партийно-государственных органов, внимательном учете объективных и субъективных факторов при определении приоритетных задач социалистического строительства, в том числе в области кооперирования крестьянства. В концептуальном отношении представители этой группы остались приверженцами теории «рыночного равновесия», которая соответствовала основополагающим принципам нэпа. Об этом, в частности, свидетельствовала статья Бухарина «Заметки экономиста», носившая по своему содержанию программный характер. В контексте рассмотрения вопросов методологии планирования в переходный период и определения путей экономического развития страны, Бухарин отмечал необходимость соблюдения основных хозяйственных пропорций в целях регулирования рыночных отношений и предотвращения новых кризисов.

Прямо противоположные выводы из анализа кризиса сделала сталинская группировка, ставшая после разгрома объединенной оппозиции оплотом авторитарного направления в рядах большевистской партии. В выступлении на июльском (1928 г.) пленуме ЦК ВКП(б) Сталин в качестве одной из мер решения проблемы заготовок признал необходимым сбор с крестьянства своеобразной «дани» в форме сохранения существенного расхождения цен на сельскохозяйственные и промышленные товары. При таких неравноправных условиях крестьяне теряли стимул к сбыту продукции через государственных и кооперативных заготовителей. Вследствие этого применение методов административного произвола и репрессий становилось неотъемлемым фактором проведения сталинской политики в деревне. Теоретическим ее обоснованием являлось сталинское положение об обострении классовой борьбы по мере строительства социализма.

Принципиально иной стала точка зрения Сталина и по вопросам осуществления коллективизации. В отличие от Бухарина, который по-прежнему настаивал на естественном характере кооперативного движения, Сталин провозгласил курс на форсирование темпов коллективизации. Связывая эту задачу с решением проблемы хлебозаготовок, он уже в январе 1928 г. заявил: «Нужно покрыть все районы нашей страны, без исключения, колхозами (и совхозами), способными заменить, как сдатчика хлеба государству не только кулаков, но и индивидуальных крестьян».

Открытое столкновение двух концепций социалистического строительства произошло в феврале 1929 г. В своем заявлении на объединенном заседании политбюро и президиума ЦКК Бухарин, Рыков и Томский обвинили сталинскую группировку в проведении политики военно-феодальной эксплуатации крестьянства. Развернутая критика данной политики была дана Бухариным на апрельском (1929 г.) объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б). Доказывая неправомерность систематического использования чрезвычайных мер, Бухарин, в частности, отметил, что ввиду этого «кооперативные органы в значительной мере превратились в то же самое средство государственного нажима, в средство государственного «администрирования»«.

Красной нитью через все выступления Бухарина прошла мысль о необходимости соблюдения принципов нэпа при решении народнохозяйственных задач, в том числе в области кооперации. Настаивая на сохранении и развитии рыночных отношений, Бухарин отмечал: «Форма рыночной связи будет у нас существовать еще долгие и долгие годы. Я бы даже больше сказал: форма рыночной связи долгие годы будет решающей формой экономической связи. Решающей!».

Сталинская группировка, обеспечивавшая себе перевес в руководстве ВКП(б), обвинила Бухарина в либеральном толковании нэпа, повесив ему и его сторонникам ярлык «правого уклона». Развязанная вскоре беспрецедентная кампания по дискредитации группы Бухарина привела к ее полному поражению на ноябрьском (1929 г.) пленуме ЦК ВКП(б). Публичный отказ лидеров группы от своих взглядов и их отстранение от участия в формировании политического курса означало утверждение сталинской концепции социалистического строительства, основанной на господстве административно-командной системы, жесткой централизации хозяйственного руководства, государственной регламентации экономических отношений. В таких условиях кооперация теряла свою истинную сущность, превращаясь в придаток государственной системы.

Грубое устранение сталинской группировкой представителей либерального направления в большевистской партии поставило перед историками вопрос о возможности реализации либеральной модели при решении задач модернизации советской экономики. В литературе перестроечного периода возникло мнение о существовавшей «бухаринской альтернативе», как несталинском варианте осуществления индустриализации и социалистического преобразования крестьянской экономики. Например, В.П.Данилов отмечал, что «столкновение и борьба бухаринской и сталинской позиций не исчерпывалась вариантами решений народнохозяйственных задач, резко обострившимися к концу 20-х годов. За ними стояло нечто неизмеримо большое - принципиальные различия в понимании нового общества, его сущности, путей его созидания».

На наш взгляд, позиции Сталина и Бухарина отличались в основном в отношении методов социалистического строительства, в соответствии с которыми рассматривались возможности использования кооперации. Что касается перспективной модели общественной организации, то здесь различия между ними были не столь существенны. Политические оппоненты были едины в том, что основу этой организации должна была составлять единая общественная собственность на средства производства.

Размышляя о процессе перехода к социалистическому обществу, Бухарин писал: «Постепенно, с вытеснением частных предпринимателей всевозможного типа и их частных хозяйств и по мере роста организованности и стройности хозяйства государственно-кооперативного, мы будем все более и более приближаться к социализму, т.е. к плановому хозяйству, где все принадлежит всем трудящимся и где все производство направлено на удовлетворение потребностей этих трудящихся». Можно заметить, что определение социализма как планового хозяйства, «где все принадлежит всем трудящимся» в корне противоречит сущности кооперации.

В конкретно-исторических условиях конца 1920-х гг. применение сталинской группировкой силовых мер по модернизации социально- экономической системы советского общества объективно соответствовало потребностям развития СССР, находящегося во враждебном окружении капиталистических стран. Данный внешний фактор являлся сильнейшим стимулятором ускорения темпов экономического роста с использованием по преимуществу собственных ресурсов. Введение прямого государственного контроля и регулирования процесса накопления средств, при использовании мер принуждения по отношению к крестьянству, позволяло решить эту задачу в максимально короткие сроки.

Определенную обусловленность действий сталинской группировки признавали не только ее сторонники, но и явные политические противники. Среди них был и один из виднейших деятелей российской кооперации С.Н.Прокопович, либеральная направленность воззрений которого не вызывала сомнений в русской эмиграции. Посвятив многие годы критике большевистского режима, Прокопович, тем не менее, пришел к выводу, что курс на осуществление модернизации страны при опоре на собственные силы был разумен. Вместе с тем он утверждал, что сталинская модернизация была искусственным явлением, непосильным для России. Только диктатура, изолировав страну и принудительно сократив народное потребление, сумела навязать ей совершенно немыслимые темпы движения.

По мнению Е.Г.Гимпельсона, ««бухаринская альтернатива» была обречена на поражение не только вследствие политической изоляции «правых», по существу в ее основе - утопическая идея, что через развитие товарно-денежных отношений, свободы рынка, предпринимательства, смешенной экономики возможно прийти к социализму, обществу в корне отрицающему все эти экономические категории «. Равным счетом кооперация как важнейший компонент рыночных отношений не могла бы вписаться в рамки будущего социалистического строя.

Таким образом, эволюция теоретических взглядов в руководстве большевистской партии на протяжении 1920-х гг. играла существенную роль в развитии кооперативного движения. Кратковременное влияние нэповской концепции кооперации позволило раскрыть многие положительные качества последней в хозяйственной жизни страны. Вместе с тем окончательное утверждение концепции отрицания кооперации как самостоятельного компонента социально-экономических отношений привело к деформации основ кооперативного движения, превращению кооперации в придаток государственно-организованного хозяйства. Формирование теоретических основ кооперативного движения в 1920-е гг. происходило под воздействием ряда факторов. Одним из них являлось влияние традиций дореволюционной кооперации. К моменту установления Советской власти отечественная кооперация занимала одно из ведущих мест в мире. Особенностями ее организации являлось творческое воплощение идей и практического опыта западноевропейской кооперации и собственной инициативы, учитывающей российскую специфику.

К числу самобытных черт дореволюционной кооперации следует отнести сочетание двух противоположных ее начал: демократического и авторитарного. К первому из них принадлежали прогрессивно мыслящие представители интеллигенции и либерально-настроенные помещики, которые видели в кооперации одну из важнейших форм преобразования российского общества. Идеологический спектр их воззрений включал в себя различные оценки значения кооперации: от организации, способной обеспечить защиту малоимущим слоям населения на этапе модернизации российского общества, до идеальной модели общественного устройства.

Авторитарное начало воплощалось в самодержавии, стремившемся ограничить развитие кооперативного движения административными рамками. Это приводило к чрезмерной регламентации правового положения кооперации, зависимости кооперативных организаций от позиции министерств и ведомств в решении вопросов кредитования, выделения товарных фондов, обеспечении сбытовых операций. Данное обстоятельство сыграло сдерживающую роль в развитии отечественной кооперации в дореволюционный период.

Вместе с тем в процессе капитализации российского общества, кооперация демонстрировала высокие результаты хозяйственной деятельности. На рубеже XIX - XX вв. наибольшее значение приобрела кредитная кооперация, которая способствовала укреплению материального положения крестьянских хозяйств, повышению уровня организации их сбыто-снабженческой деятельности. В годы Первой мировой войны усилилась роль потребительской кооперации, выполнявшей различные функции: от оказания помощи малоимущим слоям населения до выполнения крупных сбытовых операций. В целом к 1917 г. кооперация превратилась в важнейший элемент хозяйственной жизни России.

Одной из региональных разновидностей российской кооперации являлась северокавказская кооперация. Отличительные ее особенности заключались в ясно выраженной сельскохозяйственной направленности, устойчивом социальном составе в лице середняцко-зажиточных слоев казачества и крестьянства, преимущественном внимании к обеспечению развития зернового хозяйства. Развитие кооперативного движения на Дону и Северном Кавказе характеризовалось быстрым ростом крестьянских объединений, учреждений мелкого кредита, вовлечением в кооперативную деятельность значительной части населения. По мере капитализации общественных отношений северо- кавказская кооперация превращалась в крупное капиталистическое предприятие, игравшее большую роль в экономике региона.

Качественно новый этап в развитии отечественной кооперации наступает после свержения самодержавия. Активизация кооперативной общественности сочеталась в это время с благоприятной для кооперации правительственной политикой, направленной на упрочение ее демократических начал. Как по всей стране, так и в интересующем нас регионе происходит бурный процесс образования новых кооперативных объединений. Изменение социально-экономической обстановки способствовало укреплению позиций потребительской кооперации, с одной стороны, и преобразованию кредитной кооперации в сельскохозяйственную, с другой. Потенциал этих видов кооперации в полной мере использовался затем большевистской партией при проведении социально-экономической политики.

В целом накопленный в досоветский период опыт кооперативного строительства сыграл немаловажную роль при формировании внутриполитического курса в начале 1920-х гг. При разработке основ новой экономической политики руководство большевистской партии задействовало многие принципы организации дореволюционной кооперации, пытаясь использовать их в интересах социалистического строительства.

Политическая деятельность большевистской партии являлась определяющим фактором в развитии отечественной кооперации после Октября 1917 г. При формировании планов переустройства российского общества партийная элита руководствовалась марксистской теорией, согласно которой конечной целью коммунистической партии являлось построение бесклассового строя, основанного на господстве крупной общественной собственности. В связи с этим лидеры большевистской партии, вслед за Марксом, рассматривали кооперацию в качестве второстепенного и временного явления. Данное обстоятельство способствовало утверждению концепции отрицания кооперации, как самостоятельного компонента социально-экономических отношений.

Вместе с тем в условиях системного кризиса, поразившего молодое Советское государство в начале 1920-х гг., в рядах большевистской партии проявилось либеральное направление, связанное с попытками реформирования общественных отношений. Давший толчок этому процессу В.И.Ленин и его последователи увидели в кооперации важнейшее средство построения социализма «обходным путем». Возникшая в это время нэповская концепция кооперации предполагала широкое развитие доступных и близких крестьянству и другим слоям населения видов и форм кооперативных объединений.

На протяжении 1920-х гг. противоборство названных концепций определяло содержание процесса социально-экономической трансформации кооперации. В условиях либерализации политического курса большевистской партии ведущую роль в формировании приоритетов кооперативного движения играла нэповская концепция кооперации. Под воздействием либерального крыла партийной элиты, главным идеологом которого являлся Н.И.Бухарин, а также таких известных ученых, как Н.Д.Кондратьев, А.В.Чаянов, А.Н.Челинцев и др., стала воплощаться идея врастания крестьянской кооперации в социализм. Позитивные изменения в характере взаимоотношений между государством и кооперацией благоприятным образом отразились на результатах хозяйственной деятельности последней, повышении авторитета среди широких слоев населения.

Свое противодействие развитию самодеятельности кооперативного движения оказывали сторонники концепции отрицания кооперации, главными выразителями взглядов которых являлись Л.Д.Троцкий, Е.А.Преображенский, а с весны 1926 г. также Г.Е.Зиновьев и Л.Б.Каменев. Настаивая на максимальном использовании ресурсов аграрного сектора в целях индустриализации, лидеры оппозиции рассматривали в качестве основного метода решения этой задачи осуществление неэквивалентного обмена между городом и деревней. В таком случае кооперация превращалась в придаток государства, выполняя технические функции, схожие с периодом «военного коммунизма».

Несмотря на критику и несогласие с предложениями оппозиции, центристская группировка большевистской партии во главе с И.В.Сталиным во многом учитывала ее идеи при формировании кооперативной политики. Это проявилось в усилении администрирования кооперативного движения, усилении регламентации хозяйственной деятельности кооперации со стороны партийно-государственных органов.

В условиях перехода к ускоренной модернизации экономики сталинское руководство сделало окончательный выбор в пользу административно- командных методов социалистического строительства. Поражение группы Бухарина во внутрипартийной борьбе в конце 1929 г. означало утверждение концепции отрицания кооперации, как самостоятельного элемента социально-экономических отношений. Вследствие этого плодотворные поиски оптимальной модели кооперативной организации, происходившие с момента ее зарождения в 1860-е гг., завершились деформацией основополагающих принципов кооперативного движения.

 

Автор: Панарин А.А.