Особенности положения женщин Северного Кавказа: горянок, казачек, крестьянок, женщин кочевых народов (XIX-началоXXв)

Исследуя заявленную тему, особо следует остановиться на проблемах социального и семейного положения женщин Северного Кавказа. В центральной России на правовое и общественное положение женщин в большей степени влияло Российское законодательство и только среди крестьянского населения семейноправовые и коммуналистические отношения обусловливались главным образом обычным правом. Северный Кавказ - уникальный регион России, в котором переплелись обычаи, традиции, религии, мировоззрение и миропонимание многих народов. Здесь необходимо рассмотреть правовое пространство, влияющее на положение женщин в кавказских обществах (кавказских народов) и в обществах русскоязычного населения (крестьян и казаков). При чем, в городах северокавказского региона к началу XX в. все большее влияние оказывает Российское законодательство, в селах, станицах и аулах остается доминирование обычного права и шариата.

В историографии довольно распространено мнение, что былое относительно свободное положение горянки, резко ухудшилось с распространением ислама и укоренением шариата. Однако, с этим мнением можно не вполне согласиться

Обычное право в среде кавказского населения (адат) при внешнем сходстве очень разнопланово и разнородно. Среди адыгов под «адатом» понимали своеобразный кодекс чести (признаваемый и моздокскими кабардинцами-христианами), у кочевников - тюрок - доисламские обычаи и пережитки ордынских (яса, джаса) порядков, у вайнахов и дагестанцев - предания и согласованное мнение старейшин. Тем не менее, адаты в том виде, в котором они зафиксированы в XVIII - XIX вв., восходят к патриархальным порядкам, отражают соответствующий социальный строй и семейный быт. Это было время господства мужчины ставшего основным добытчиком жизненных средств и собственником средств производства. Какой бы ни была степень участия женщины в трудовом процессе в стенах и за стенами дома, она считалась иждивенкой мужчины. Этим объясняется её разительное неравенство с мужчиной в имущественном, наследственном и процессуальном обычном праве.

По словам Я. Смирновой, субъектами правовых отношений являлись лица мужского пола, достигшие совершеннолетнего возраста которым разрешалось заключать разного рода сделки, вступать в определенные договорные обязательства. При этом, дееспособным мог быть только тот, кто отошел от отцовской власти, не находился под опекой, вел самостоятельное хозяйство. Опека и попечительство устанавливались над детьми, потерявшими обоих родителей; над детьми, потерявшими только отца; над вдовой. При этом опеку над вдовой осуществляли наследники, обязанные содержать её до смерти или до выхода в новое замужество. В последнем случае опекуны получали калым от жениха, так же как и в случае выхода в замужество дочери умершего.

По правовым нормам адата женщина являлась недееспособной и приравнивалась в этом отношении к несовершеннолетнему ребенку. Однако, Э'Ю не значило, что с женщиной вовсе не считались. Целью опекунства над женщиной не было её так называемое «порабощение», муссировавшееся в советской историографии. Это было связано с особенностями социального устройства и общественной жизни горцев, находящихся в тот период в состоянии непрекращающихся войн, где женщина, как и ребенок - более слабые существа физически нуждались в защите и опеке, что нашло свое отражение в адате.

По словам Ю. Карпова, текст Корана в целом выражает нейтральное отношение к женщинам (хотя акцентирует внимание на их нечистоте), подчеркивая взаимодополняемость полов: « Он создал для вас из вас самих жен, чтобы вы жили с ними, устроил между вами любовь и милость. Поистине, в этом - знамение для людей, которые размышляют!». Но в изложении некоторых проповедников он обретал недоброжелательную, а порой и женоненавистническую интерпретацию. Последняя узаконивалась фольклором и должна была восприниматься данностью и истиной. Базовым в отношении общества к женщине, в её положении в нем оставался традиционный подход, лишь корректировавшийся методами и формами ислама. Правда, мусульманство наложило более сильный отпечаток на облик и позицию женщины. Уже в этом следует усматривать роль и значение инокультурных влияний в «женском» вопросе на Кавказе.

Имущественное право горянки охранялось обычным правом, так по адатам осетин «калым (его часть) и жениховый подарок составлял неприкосновенную собственность замужней женщины. Без её согласия муж не имел права ими распоряжаться и если бы он вздумал принудить жену, она может прибегнуть к родственникам своим и просить их защиты», по адатам кумыков: «имущество, принадлежащее жене, неприкосновенно; без её согласия муж не имел права им распоряжаться». Однако, многие исследователи настаивают на факте ущемления имущественных и наследственных прав женщины. По обычному праву все семейное имущество делилось на две части, общесемейное и личное имущество членов семьи. Общесемейными были земля, основная масса скота, сельскохозяйственный двор, жилые постройки, домашний хозяйственный инвентарь транспорт и т.п. В большой семье это равным образом касалось имущества наследственного и благоприобретенного, в том числе приобретенного на сторонние заработка членов семьи. Пользовались им уравнительно. Личное имущество членов семьи приобреталось путем наследования, дарения или находки. Это были, прежде всего, предметы личного пользования: у мужчин - одежда, оружие, нередко также верховой конь с убранством, музыкальные инструменты, подчас несколько голов скота; у женщин - также одежда, украшения, подаренный им скот. Однако женщины имели право на свое приданное, которое состояло из одежды невесты, предметов домашней утвари, а также могло включать скот и деньги, изредка - участок земли. Сюда же относились так называемые сверхприданные вещи, состоящие из подарков жениха и гостей на свадьбе. Казалось бы, что имущество женщины было больше имущества мужчины. Но так обстояло дело только формально. Например, домашняя утварь фактически поступала в общесемейную собственность, а из приданного женщине оставалась только одежда и украшения. Скотом даже если он был частью приданого, распоряжался глава семьи - мужчина. Кроме того, поскольку скот выпасали мужчины, им шла часть приплода, а то и весь приплод. Главное же состояло в том, что женщина, в отличие от мужчины, не имела доли в общесемейной собственности. Об этом свидетельствуют семейные выделы и разделы. Как пишет кабардинский исследователь Х.М. Думанов, «в дележе наследственного имущества участвовали только мужчины». Это была общекавказская обычноправовая норма. Предполагалось, что невестки должны довольствоваться своим приданым, мать же и дочери переходили на обеспечение отца, а чаще одного из братьев, которым в данном случае давалось что-нибудь из общесемейного имущества. Норма эта была настолько непреложна, что даже в отсутствии прямых наследников - мужчин женщины не наследовали. На всем Северном Кавказе по адатам по пресечении мужского колена в одной из линий какой-либо фамилии недвижимое имущество, не переходя в женское колено, возвращалось в мужское поколение другой линии. Надо отметить, что в XIX в. этого правила придерживались только в тех случаях, где было не желательно дробление земли.

Что касается личных прав женщины, то во всех зафиксированных адатах, говориться, что «жена подчинена мужу, как своему законному господину. Она должна работать на него, сносить безропотно наказания и во всем своем поведении оказывать ему раболепное уважение холопа к вольному». Такое положение вещей Леонтович Ф.И. объясняет обычаем выплаты калыма за жену: «Так как жена приобретается покупкой, а потому она есть, так сказать, раба мужа и во всем должна повиноваться, быть покорной ему, как своему господину, и быть верной ему до смерти». Однако выплату калыма за невесту и покупку раба не следует отождествлять. Адаты и нормы мусульманского права трактовали калым по- разному: адаты - как выкуп родителям невесты, шариат - как дар самой жене. Л.Г. Свечникова выделяет три исторические традиции, сложившиеся при «покупке» невесты: 1) «утренний дар», плата за девственность. Утром, после первой брачной ночи девушке преподносили подарок; 2) до бракосочетания родителям или родственникам невесты выплачивалась компенсация - как за потерю рабочей силы; 3) стороной жениха после бракосочетания и первой брачной ночи выплачивалась как «компенсация» родителям невесты, так и «утренний дар» ей самой. Как показывают исследования Я.С. Смирновой, у народов Северного Кавказа в результате переплетения обычного права и шариата брачный выкуп разделился на две части. Одна из них поступала родителям невесты (калым), другая (кебин, урдо) самой невесте. Размер калыма в разных районах Кавказа колебался. По шариату существовало несколько факторов, влияющих на его размер - это сословная принадлежность девушки, возраст, красота, добронравие, девственность, место жительства и другие обстоятельства. В пореформенный период у кабардинцев за княжну платили от 700 до 1500 рублей, за дворянку - от 400 до 1000 р., за крестьянку - 300 р.

Таким образом, выплата калыма не давала права мужу относиться к жене как к рабе. Более того, судя по адатам «муж ни в коем случае не может своей жены ни продать, ни лишить жизни, даже в том случае, если она окажет неверность», «каждый муж считает для себя высшим оскорблением слышать дурной отзыв о своей жене. Скорее он перенесет наносимую брань его отцу и матери и даже самому себе, чем дозволит оскорбить свою жену». Хотя у народов Кавказа считалось постыдным поднять руку на женщину, серьезные поступки составляли исключение из этого правила. По обычному праву адыгов, кумыков и многих других народов Северного Кавказа, за нарушение супружеской верности мужу не возбранялось убить или покалечить свою жену, хотя возможность мести со стороны родственников жены делало такие поступки нечастыми.

Развод у народов Северного Кавказа в XIX в. регулировался как нормами адата, так и нормами мусульманского права. Многие исследователи полагают, что по адату развод мог быть инициирован только мужчиной. Однако, на наш взгляд, это не совсем так. Мужчине было просто легче получить развод. Жена могла стать инициатором развода, но в этом случае она должна была оставить ему свой калым и все свое имущество, что не всегда было возможным, поскольку в этом случае, она должна была получить согласие родственников вернуть калым. Если мужчина выступал инициатором развода, он должен был ее отпустить со всем принадлежащим ей имуществом и не должен был требовать возврата, выплаченного им калыма. Кроме того, в любом случае развода дети, как сыновья, так и дочери, оставались в доме отца, и мать не имела никакого права требовать их от мужа в дом своих родственников. Это, конечно, было еще одной серьезной причиной для женщины не инициировать развод. У женщины должны были быть серьезные основания для развода, для мужчины достаточным было простое не желание жить с этой женщиной далее. Леонтович Ф.И. указывает следующие причины могущие вызвать инициативу развода со стороны женщины: «Варварское обращение мужа с женой: побои, обжоги, поранения, пытка голодом и холодом и вообще насилия и истязания мужа служат причиной развода, принимаемой судом со времени учреждения окружного управления в основание при решении тяжб по делам семейным». По словам М.С. Арсанукаевой согласно шариату, женщина была вправе требовать развода через суд в следующих случаях: при тяжких физических недостатках мужа, жестоком обращении, не выделении достаточных средств на содержание, длительном отсутствии супруга, нанесении тяжких оскорблений, несходства характеров, невыполнении мужем супружеских обязанностей и др.

В случае обращения женщины в горский словесный суд, после разбирательства дела суд выносил решения относительно развода и имущественных выплат сторонам. Здесь следует оговорить, что женщина могла обратиться в суд только через поверенного, чаще наиболее уважаемого представителя рода. Это было еще одним пунктом дискриминации женщины.

В качестве примера следует привести дело «О разводе магометанки Аслят с её мужем Бица Таубиковым». Первоначально дело было рассмотрено в горском словесном суде в 1865 г., затем передано в Зеленчукский окружной народный суд. В выписке из журнала Зеленчукского окружного народного суда читаем: «Находящаяся в замужестве за жителем аула Бересланова Магомета женщина Асият просит законной защиты как по освобождению её от рабства так равно и от насильного брака с неравным ей по летам и по званию мужем Бица Таубиковым». Из материалов дела видно, что женщина требовала развода и в качестве причин называла две - неравное происхождение и «неспособность мужа к супружеской жизни». Из показаний Асият: « Я была у матери, от меня постоянно требовали, чтобы я вышла замуж, так как Бицу Таубиков уже заплатил за меня выкуп, я вынуждена была уступить требованиям. Человек этот послаблению своих половых частей, с первого раза не понравился мне, хотя я и промучилась за ним 3 месяца». Далее во время очной ставки выяснилось, что муж Асият теперь был равен с ней по положению, так как его бывший хозяин отпустил. Тогда Асият стала настаивать на неспособности супруга к выполнению «супружеских обязанностей» и не соответствии её возрасту, и «страсти, которую она испытывала». Материалы этого дела показывают, что при желании женщина могла все же возбуждать дело о разводе и без всякого стеснения доказывать суду, заметим, в котором состояли одни мужчины, свою правоту в столь щекотливой ситуации.

Ставропольские кочевники, ногайцы и туркмены в изучаемый период исповедовали ислам. Поэтому положение женщин в этих семьях было схожим с горскими с некоторыми отличиями, определявшимися собственными традициями. По утверждению дореволюционного исследователя ногайцев и туркменов С. Фарфаровского, бракоразводные дела, раздел наследства судились по шариату. Дела эти должны были представляться закавказскому муфтию на заключение. Таким образом, брачно-семейные отношения кочевников регулировались шариатом, в повседневной жизни использовался синтез шариата и обычного права. Брачный возраст невесты у кочевников считался с 12-13 летнего возраста, жениха 15 лет. В больших случаях, чем у горцев у них встречалось многоженство. Указанный автор связывает это с высоким уровнем смертности среди женщин. Некоторые разночтения можно встретить и относительно калыма и имущественного состояния женщин в сравниваемых обществах. Так за невесту, как и у горцев у них платили калым. Однако если невеста была сиротой, и жила у опекунов, калым поступал в ее распоряжение и она, как правило, на свое усмотрение выделяла какую-то часть опекунам. Остальную часть она отдавала мужу. Эта часть составляла её собственность, а по смерти мужа она может взять ее с собой при выходе замуж за другого. Когда умирала бездетная женщина, имеющая хорошее состояние, то мужу оставалась половина её имущества, если оставались дети, то имущество делилось следующим образом: 1/6 часть доставалась мужу, остальное - её детям. Несколько иным было положение женщины в повседневном быту. В отличие от горских семей, где вместе жили несколько поколений, у ногайцев и туркмен чаще были семьи большие за счет нескольких жен и их детей. Трудовые роли распределялись по старшинству. Большим уважением пользовались старшие жены, которые мало работали и в основном распоряжались по дому и принимали гостей. Муж советовался с ней по хозяйственным вопросам и при выдаче дочерей замуж. Старшая жена иногда поддерживала разговор с гостями и заменяла хозяина в доме. Младшие жены все время работали и подчинялись мужу и старшей жене.

Многими исследователями подчеркивается, что женщина у ногайцев высоко ценится, а многоженство это только подчеркивает. «Женщины в обществах кочевников не рассматривались как рабыни, они - полноправные члены и советчицы своих мужей» - писал Фарфаровский.

По отношению к обществу, женщина в ногайских и туркменских семьях была в равнозначном положении с другими представительницами северокавказских народов, то есть она не имела права присутствовать на сельских сходах, мужчина был представителем семьи в обществе.

Итак, применительно к положению кавказской мусульманки шариат играл двойственную, но, по видимому в большей степени положительную чем отрицательную роль. В отличие от адатов, шариат формально не требовал изогамии (браков между людьми одного социального статуса), так как согласно Корану все равны перед Богом. Зато мусульманское право запрещало браки мусульман с иноверцами, к чему адаты относились нейтрально. Вопреки адатам, шариат требовал формального согласия на брак, как жениха, так и невесты.

Шариат сыграл положительную роль в регламентации брачного выкупа: выкуп должен был платиться не семье невесты, а ей самой как ее обеспечение на случай вдовства или развода по инициативе мужа. Однако, здесь шариатская норма вошла в противоречие с обычноправовым предписанием. В результате почти у всех кавказских мусульман возник компромисс: часть выкупа (калым) выплачивался семье, другая (кебин) - самой невесте.

Шариат освятил право женщины и на личную собственность (мужчинам - доля из того, что они приобрели, женщинам - доля из того, что они приобрели) и предоставил ей, хотя и ущемленное, право на общесемейную собственность, в том числе и земельную. Шариат допускает разные толкования, но в общих чертах он рассматривает женщину как наследницу в половинной доли, хотя на практике адаты решали не в пользу женщин. В результате чего, женщины из высших сословий нередко возбуждали судебные иски в разделе наследства не по адатш, а по шариату или по законам Российской империи. В результате администрация стала повсеместно предлагать, чтобы сами наследники выбирали тот или другой принцип наследования. Переплетение адатов, шариата и российских законов расширило практику такой компромиссной формы, как маслагат – миролюбивой сделки, соглашения между сторонами

У части народов региона шариат несколько улучшил положение женщины при разводе. Там, где прежде бракоразводная инициатива женщины вообще не допускалась (например, ингуши), теперь она была юридически разрешена. Упорядочение и расширение имущественных прав женщины почти повсеместно ограничивало бракоразводный произвол мужчины. Муж, отпуская жену без серьезных на то причин, должен был вернуть ей кабин и приданное, что не всегда было для него легко. Кроме того, шариатом был установлен определенный срок (от полугода до года), по истечении которого развод считался окончательным. Это давало инициатору расторжения брака время одуматься под влиянием родни и общины, в принципе осуждавшей распад семьи. Словом, и здесь шариат, не ставя мужчину и женщину в равное положение, до некоторой степени нивелировал неравенство полов

Отрицательное воздействие шариата заключалось в том, что он усилил сегрегацию полов. Например, все описания быта адыгов первой половины XIX в. подчеркивали отличие положения черкешенки от положения восточной женщины. «Женщины у черкесов не так ограничены, как у других азиатов» - сообщал Г.-Ю. Клапрот. По словам И.Ф. Бларамберга, «у черкесов женщины не находятся в таком заточении как у других азиатских народов». К. Кох утверждал, что «Женщины у черкесов не отделены так от мужчин, как это принято на Востоке, и они принимают участие во всех празднествах и прочих увеселениях». Во второй половине XIX в. положение стало меняться под влиянием шариатского движения в Кабарде и активной деятельности мусульманского духовенства. Так, народный кадий Нальчикского округа провел на сходе крестьянских представителей постановление о «воспрещении всем от 10-летнего возраста женщинам появляться на улицах, а также на танцах с обнаженными головами, т.е. без платков, а также воспрещении девушкам во время танца брать мужчин за ладонь рук».

Женская половина дома была также недоступна мужчинам, как мужская женщинам, выйти на улицу с наступлением темноты можно было только с разрешения старших и в сопровождении кого-нибудь из родственников, не поощрялось и совместное пребывание мужчин и женщин. Покрывала в крестьянском быту были не в ходу, но под влиянием шариата женщина при старших или при посторонних мужчинах теперь чаще прикрывала концом головного убора нижнюю часть лица.

С полным вхождением Кавказа в состав Российской империи регион попадал под имперскую юрисдикцию. Мусульманскому населению предоставлялась возможность руководствоваться шариатом, но не во всех сферах правовой жизни. Уголовные нормы шариата (отсечение руки за воровство, побиение камнями женщин за прелюбодеяние и т.д.) были заменены российским законодательством. Однако гражданские и брачно-семейные нормы сохранились. Постепенно обычное право вытеснялось шариатом и российскими правовыми нормами, долгое время гражданское судопроизводство велось, совмещая шариат, адаты и российское законодательство.

В славянских семьях большую роль в семейном праве также играло обычное право и существовавшие традиции. Семьи крестьян и казаков также были патриархальными и основывались на буквальном подчинении младших старшему. Крестьянская семья представляла, прежде всего, хозяйственную единицу, поэтому важным вопросом для ее характеристики является рассмотрение организации труда в семье. В малых семьях не было ярко выраженного разделения труда, как в больших, здесь на долю взрослого мужчины выпадали все «мужские», а на долю женщины все «женские» работы. В больших семьях, где было много женатых сыновей, отец и мать брали на себя руководящие функции, в частности свекровь, как правило, уже не работала по дому, а только распоряжалась работой невесток. Свекровь распоряжалась всем домашним бытом, невестки обязательно спрашивали её, что приготовить к завтраку или обеду, можно ли взять что-то из продуктов, заняться тем или иным делом в свободное от основных обязанностей по дому время. Старшая невестка пользовалась большим уважением в семье, она заменяла свекровь в её отсутствие, помогала ей ухаживать за младшими детьми Существовавшее половозрастное разделение труда определяло положение женщины в крестьянской семье. В сельском хозяйстве мужской труд имел в целом большее экономическое значение, чем женский. Обременительный труд женщин в домашнем хозяйстве не ценился и считался лишь придатком к основным занятиям хлебопашеству и скотоводству, которые обеспечивали главным образом состояние семьи. Роль женского труда в сельском хозяйстве была вспомогательной. Если в доме имелось достаточное количество мужчин, в обязанности которых входило производить основные полевые работы, ухаживать за скотом. Это наложило отпечаток и на взаимоотношения в семьях. Поскольку мужской труд ценился выше, мужчина в доме был самым главным. Тем не менее, патриархальность семейного уклада в крестьянских семьях проявлялась не так очевидно как в горских семьях. В больших семьях власть главы семьи редко носила деспотический характер, не меньшую, а порой даже большую роль в решении семейных вопросов играла мать. У нее часто находились денежные средства семьи, которыми она распоряжалась вместе с отцом. В важных семейных вопросах советовались со старшим сыном, прислушивались к мнению старшей невестки.

Вообще в больших семьях руководила хозяйством и распоряжалась средствами старшая супружеская пара. Своих денег ни у сыновей, ни у снох не было. Заработанные с помощью найма деньги и холостые, и женатые сыновья отдавали отцу (исключение составляли девушки, зарабатывавшие себе на приданое). Женитьба сына незначительно изменяла его положение в большой семье, никакой экономической самостоятельности сын не получал. Зачастую в наиболее деспотичных семьях невестки были полностью бесправны в имущественном отношении (за исключением вопросов касающихся приданого). Даже одежду или обувь, купленную мужем из сторонних заработков, свекровь могла отобрать у снохи и отдать своим дочерям.

Приниженное положение женщины в крестьянской семье сказывалось и в порядке наследования. При смерти мужа жена не наследовала ни движимого, ни недвижимого имущества, наследниками считались дети как мужского так и женского пола, а мать просто назначалась сельским обществом опекуном своих детей до совершеннолетия. Причем в качестве опекуна она должна была отчитываться перед обществом о произведенных в хозяйстве расходах.

Как проявление патриархального быта, бесправия невесток в семье нередко встречалось в северокавказских селах снохачество. В больших семьях случалось, что невестки жили и с деверями, даже имели от них детей. Если об этом узнавал муж, то нередко происходили драки братьев и отца с сыном. Но чаще всего виноватой оставалась женщина. Она оказывалась как бы между трех огней. С одной стороны ей надо было бояться гнева мужа, с другой, если она отказывала свекру, он мог выделить её мужа, из семьи на невыгодных имущественных условиях. Нередко девушка шла сознательно на связь со свекром, чтобы облегчить свое положение в семье. В свою очередь свекровь могла преследовать невестку за «особое внимание свекра». В горских семьях случаи снохачества не встречались благодаря обычаю избегания.

Взаимоотношения в семье между супругами во многом зависели от их склонности и привязанности друг к другу. Во многих семьях браки заключались лишь по разрешению родителей, которые часто смотрели на брак как на чисто экономическую акцию необходимую для успешного ведения хозяйства и производства потомства, не считаясь при этом с желаниями своих детей. Бракоразводного процесса как такового в крестьянских семьях не было. Жена могла уйти от мужа, поскольку она, как правило, не имела имущества, за нее не платили калыма, как в горских обществах. Уходя, она могла забрать лишь свое приданое. В этом случае уже на следующий год мужа могли обвенчать в церкви с другой женщиной, а жена не могла официально вступить в брак еще пять лет. Однако, несмотря на легкость бракоразводного процесса, разводы были не частыми в крестьянской среде. Поскольку, по каким бы причинам не разводились люди, виновной в глазах общества всегда была женщина. Для родителей было большим позором, если в дом возвращалась дочь, даже если она подвергалась оскорблениям и избиениям в семье мужа, её уничижительно называли «разведенкой» и поскольку женитьба - дело семьи, такую женщину неохотно брали в жены вторично. Кстати сказать, если у горцев считалось позором поднять руку на женщину, в русских семьях муж нередко избивал жену, особенно в пьяном виде и это не осуждалось ни обществом, ни вызывало возмущения со стороны родственников жены.

Семья северокавказского казака также носила патриархальный уклад, но свобода казачек все же была в большей степени очевидна, чем в крестьянском быту и в горских обществах. Литературные классики, побывавшие в то время на Кавказе, так писали о терских казачках: «Эта легкость нравов червленок (гребенские казачки ст. Червленной) странно контрастирует со строгостью русских обычаев и суровостью восточных»; «На женщину казак смотрит как на орудие своего благосостояния: девке только позволяет гулять, бабу же заставляет с молодости и до глубокой старости работать для себя и смотрит на женщин с восточным требованием покорности и труда. Вследствие такого взгляда женщина, усиленно развиваясь физически, и нравственно, хотя и покоряясь наружно, получает, как вообще на востоке, без сравнения больше чем на западе, влияние и вес в домашнем быту. Удаление её от общественной жизни и привычка к мужской тяжелой работе дают ей тем больший вес и силу в домашнем быту. Казак при посторонних считает неприличным ласково или праздно говорить со своей бабой и невольно чувствует её превосходство, оставаясь с ней с глазу на глаз. Весь дом, все хозяйство приобретено ею и держится только её трудами и заботами. Хотя он твердо убежден, что труд постыден для казака и приличен только работнику и женщине, он смутно чувствует, что все, чем он пользуется и называет своим, есть произведение этого труда и что во власти женщины, матери или жены, которую он считает своею холопкой, лишить его всего, чем он пользуется. Кроме того, постоянный мужской, тяжелый труд и заботы, переданные ей на руки, дали особенно самостоятельный, мужественный характер гребенской женщине и поразительно развили в ней физическую силу, здравый смысл, решительность и стойкость характера. Женщины большей частью и сильнее, и умнее, и развитее, и красивее казаков».

Судьба кубанских казачек мало чем отличалась от терских, их быт тоже определялся постоянным отсутствием мужа, на военных действиях. В отличие от крестьянок и горянок, где работа делилась на «мужскую» и «женскую», казачке доставалась вся работа и в поле и на подворье. Ф.А. Щербина писал: «старики были большей частью калеками и больными от ран и многотрудной службы, дети малы, молодежи недостаточно - и вся тяжесть мирной жизни ложилась на женщин. Казачка той поры представляла своего рода идеал человека, не падавшего духом под самыми жестокими ударами сурового казачьего рока. С верною тревогою в сердце за жизнь мужа, детей, братьев, служивших на линии, она, эта казачка, творила собственно экономический быт, вела хозяйство, покоила стариков, руководила подростками, воспитывала детей и вообще заботилась об устроении уютного уголка, который рисовался радужными и светлыми красками в мыслях казака среди военных бурь и треволнений».

Авторы произведений писавших о казачках подчеркивали её решительность и самостоятельность: «Черноморка, по народным понятиям, представляла собой властную защитницу семейного очага, умеющую постоять за себя и своих близких и ставящую выше всего интересы собственной семьи. Выпавшая на её долю исключительная роль в строительстве семейной и бытовой обстановки делала её решительной и самостоятельной. Одним словом, в семье и хозяйстве казачка вполне заменяла собой казака».

Все приведенные факты касаемо быта казачек, соответствуют периоду Кавказской войны. По её окончании (1864 г.), внутренний семейный быт постепенно несколько изменился. Но предыдущая эпоха оставила отпечаток на внутрисемейных взаимоотношениях, которые где-то даже в положительном смысле отразились на положении женщины в казачьих семьях.

Казачий семейный быт и положение в нем женщины определялся, как и в крестьянских семьях, количеством членов семьи. Для 60-90 -х гг. XIX в. характерно преобладание больших семей, в которых жило по несколько поколений людей. Положение женщины в казачьих обществах зависело от того, в какой она семье жила (большой или малой) и какую социальную роль выполняла (свекровь, дочь, сноха). Как и в крестьянских и горских семьях, в казачьих в самом неблагоприятном положении оказывалась младшая в семье сноха. Старшая сноха помогала свекрови по дому и была её заместительницей.

В имущественном отношении казачка в большой семье оказывалась в равнозначном положении с крестьянкой. Её имущество состояло из приданого и личных даров, в отличие от горянок, у которых, по шариату в собственности иногда имелась еще и часть калыма (кебин). Все обычно-правовые нормы казаков были взяты от русских староверов (Терские), потомками которых большая часть казаков и была. Влияние Запорожской Сечи наблюдалось у Кубанских казаков. По свидетельству краеведа Г. Малявкина, у гребенцов, если девушка уходила в более бедную семью, ей приданое отдавали не все. Часть его оставляли в роду отца девушки, как своего рода гарантию для нее и её детей на материальное обеспечение в будущем, если брак окажется экономически неудачным. Вероятно, здесь есть горское влияние, так как подобная практика встречается у горских народов.

По обычно-правовым нормам в наследственном праве после смерти мужа вдове выделяли её имущество и 1/7 часть пая земли, после чего она могла вторично выйти замуж. Малолетним детям умершего назначался опекун, часто опекуном назначали отчима, в отличие от крестьян, где опекуном назначалась мать, до совершеннолетия сыновей и выдачи дочери замуж. По мнению Акоевой Н.Б., женщина, ставшая вдовой могла вернуться в дом отца, могла остаться в семье мужа или выделиться в свое хозяйство. При этом надо было спросить разрешения у свекра, как старшего в семье. Если согласия получено не было, вдова все равно уходила из семьи и обращалась в станичный суд с просьбой вернуть её имущество. В случае согласия свекра, он отдавал невестке её приданное, часть имущества, иногда покупал хату. Утверждение о том, что вдова могла выделиться в отдельное хозяйство, представляется весьма спорным, поскольку ведение хозяйства было довольно сложным делом, не зря наиболее богатые семьи, были, как правило, большими. Другое дело, что как уже было сказано вдове казака кроме её приданого полагалась 1/7 часть земли и она могла на нее претендовать, но это совсем не значило, что казачка на этом клочке земли могла бы вести самостоятельное хозяйство. Она могла выйти вновь замуж и прибавить к хозяйству нового супруга свой надел, могла перейти с ним в хозяйство своих родителей, могла остаться в семье мужа, если были дети или сложились хорошие отношения с семьей умершего мужа.

Пережитками домостроевской эпохи можно считать то, что в отличие от горца, казак имел право «поднять руку» на жену (женщину) и детей (считалось, что плеть необходима для коня и д ля порядка в семье и государстве), хотя «спокойное» поведение в семье во все времена и у всех народов считалось более предпочтительным, чем так называемое «боевое» с драками и выяснением отношений.

В целом, если характеризовать положение казачки в семье и обществе, складывалась парадоксальная ситуация. С одной стороны самостоятельность, уважение, достойное положение, заслуженно «заработанное» казачкой своей неустанной работой в хозяйстве, воспитанием детей, смелостью, готовностью выступать с мужем в поход. С другой - бесправие «отодвинутость» казачки (в разных возрастах по разному) на вторые роли, невозможность участвовать с правом решающего голоса в принятии важных вопросов общественной значимости. В домашних делах жена имела немалый вес, но главой и вершителем семейных судеб был отец.

Следует отметить, что все вышеописанные законы и обычаи действовали в основном в селах, станицах и аулах Северного Кавказа. В конце XIX в. растет количество населения в городах и многие недавние станичники, и сельчане перебираются в город. Городская культура все больше проникала и в сельские местности. Это проявлялось не только в трансформации материальной и духовной культуры, но и влияло на изменение взаимоотношения полов в сторону повышения социальной активности и, как следствие, социального статуса женщин. Более свободными стали внутрисемейные отношения. Малые семьи, приходили на смену большим и состояли из родителей и их неженатых детей. В малых семьях, где жена, хотя и находилась в подчинении мужа, чувствовала себя равноправной хозяйкой в доме, пользовалась большей свободой и самостоятельностью. В это время стало все заметнее стремление казачек и крестьянок «выучиться грамоте», как тогда говорили, женщины все активнее посещали учреждения внешкольного образования (вечерние и воскресные школы, библиотеки, выставки и т.п.). В конце XIX начале XX в. больше стало возможности среди зажиточных крестьян дать своим дочерям среднее гимназическое образование. Многие казачки обучались в учебных заведениях за счет войска. Нередко их дочери становились учительницами в школах сел, проводили различные мероприятия по просвещению бывших односельчан.

Итак, несмотря на распространение российского законодательства на всех жителей, проживавших на территории Северного Кавказа в 60-е гг. XIX в. для 2-ой пол. XIX в. было характерно сосуществование двух тенденций проявлявшихся в действии обычного права и официального российского законодательства. В результате население Северного Кавказа, формально подчиняясь общегражданскому законодательству, в своем микросоциуме сохраняло свои прежние правовые институты.

Обычноправовые нормы жителей Северного Кавказа имели свои давние корни и основывались на патриархальности общественного и семейного быта. Многие традиции перекликались и переходили из одних обществ в другие (от горцев к казакам, от крестьянства к казачеству). На положение женщин горских народов к концу изучаемого периода все большее влияние оказывал ислам, тем не менее, неправомерно говорить, что горские женщины изучаемого периода были «забитыми» и «бесправными». На семейный уклад горцев также влияли многочисленные общественные факторы, послужившие причиной выступления в печати горских женщин в начале XX в. против многих традиций уничижающих, по их мнению, достоинство женщины (например, против калыма). Трансформация семейно-правовых отношений у казаков и крестьян в конце изучаемого периода, связана как с усилением товарно-денежных отношений, втягиванием Северного Кавказа в общероссийский рынок, приведшего к распаду больших традиционно патриархальных семей, так и с влиянием городской культуры, что в свою очередь привело к возрастанию социальной роли женщин. В таких семьях муж и жена при решении семейных вопросов часто были на равных, в отдельных случаях женщина могла стать фактически главой семьи.

Итак, анализ источников и литературы позволяет сделать следующие выводы. Под влиянием общественно-демократического движения в пореформенной России сформировалось женское движение. Его возникновение и развитие было вызвано рядом факторов социального характера.

Российское женское движение, берет свое начало в годы реформ 1859 -61 г. как часть русского общественного движения эпохи падения крепостного права. Его специфика была обусловлена особенностями российского исторического развития. Требование политических и гражданских свобод, присущее женскому движению на Западе, в условиях самодержавной России являлось лозунгом общедемократического движения. В это время женское движение в России развивалось преимущественно в элитной среде, носило в целом прозападный характер и являлось разновидностью феминизма. Однако, большое влияние на общество демократической печати «Колокол», «Современник», «Русское слово», «Искра», а позднее - «Отечественные записки», «Дело», народовольческие нелегальные издания и др., а также близость многих деятельниц женского движения к революционным кругам, привносили в него элементы утопического социализма. Требования политического равноправия женщин появились только во время революции 1905-1907 г. В начале XX в. Российское женское движение претерпевало значительные изменения. Прежде всего, оно вышло за рамки элитной среды и представляло интересы женщин всех сословий.

Первоначально деятельность женского движения была направлена на то, чтобы добиться разрешения от правительства получения женщинами образования и возможности его реализации через профессиональную деятельность. Реформы в области образования способствовали созданию целостной системы женского образования в России в досоветский период. Женское образование в изучаемый период развивалось по трем основным направлениям - среднее, специальное и высшее.

Женское начальное образование не получило должного развития. В низших (начальных) учебных заведениях обучались в основном дети обоего пола, родителей низших сословий. Начальные школы находились в ведомстве Министерства народного просвещения, или духовном ведомстве и содержались за счет местных обществ и земств.

Женские средние учебные заведения (гимназии, прогимназии, Мариинские училища и институты) находились в ведомстве Императрицы Марии или Министерства народного просвещения. Епархиальные женские училища также относились к средним учебным заведениям и подчинялись Духовному ведомству. Женские средние учебные заведения существовали в основном на средства Ведомства императрицы Марии, городов, благотворительных обществ, в том числе и женских, на пожертвования частных благотворителей. Только в конце XIX - начале XX в. когда изменилась концепция женского образования, было объявлено о сближении программ курса мужских и женских учебных заведений правительство все больше стало заботиться о финансировании наряду с мужскими, женских средних учебных заведений.

Женское профессиональное образование получило возможность для своего развития только в конце XIX - начале XX в., благодаря активной деятельности многих общественных организаций, ставивших цель - развитие женского профессионального образования (Общество содействия развитию женского сельскохозяйственного образования, Лига равноправия женщин и др.)

Высшее образование в России стало доступно женщинам в 1870-е гг., во многом благодаря активной деятельности женщин - участниц российского женского движения. Однако, первые высшие женские учебные заведения основывались исключительно по частной инициативе и содержались за счет средств частных пожертвований, благотворительных обществ, высокой оплаты за право учения и филантропической деятельности многих преподавателей высших мужских учебных заведений, безвозмездно читавших лекции первым русским женщинам - студенткам. Высшее женское образование так и не стало обязанностью государства, в количественном отношении женские учебные заведения явно уступали мужским.

Развитие женского образования шло медленными темпами, и стало возможным во многом благодаря российскому женскому движению и созданным в его рамках женским обществам, которые брали на себя устройство и финансирование женских учебных заведений, устраивали бесплатные занятия для женщины низших сословий и др. Они многое сделали для того, чтобы подготовить общество к тому, чтобы оно научилось воспринимать женщину как социально значимую личность, как рядового члена российского общества.

Одной из задач женского движения было повышение правового статуса женщины в российском обществе. Низкий правовой статус женщины в России, был отражен как в Российском законодательстве, так и в обычном праве российских крестьян и казаков, адатах горских и кочевых народов, семейных и общественных традициях жителей Российской империи. В основе традиционного семейного права XIX в. - начала XX в. и Российского законодательства лежал принцип главенства мужчины в семье и личной подчиненности замужней женщины мужу, незамужней - родителям, опекунам, родственникам. Между тем, российское семейное право, основывалось на традиционном понимании мужчины как основного содержателя семьи, что несколько не соответствовало существовавшей действительности. Многие женщины в указанный период, работали, стремились помочь мужу в обеспечении семьи. Получив право на относительную экономическую самостоятельность, логика вещей требовала личного освобождения женщин в Российском праве. Однако, несмотря на то, что российскими правоведами было написано множество статей о правомерности постановки указанной проблемы, были внесены некоторые поправки в пользу «освобождения» женщин, основные принципы главенства мужа над женой оставались незыблемыми.

Кроме того, всеобщая правовая безграмотность, сопряженная с низким уровнем грамотности большинства жителей Российской Империи не благоприятствовала эмансипации женщин непривилегированных сословий и не способствовала изменению гендерного традиционализма в казачьих, крестьянских, горских, кочевых народов обществах.

В силу ряда факторов социально-политического характера традиции женского движения слабо трансформировались в социальное поведение всего женского населения. Этому процессу препятствовали консервативно-патриархальный тип государственной политики по женскому вопросу; отсутствие демократических прав и свобод; низкий правовой статус женщин; неграмотность, политическая пассивность основной части женщин низших сословий; сложившиеся гендерные стереотипы в российском обществе; отсутствие действенного механизма взаимодействия различных общественных движений.

В целом же Российское женское движение, зародившееся в рамках общественно-демократического движения 50-х - 60-х гг. XIX в. имело большой резонанс в обществе и способствовало самоорганизации женщин всех слоев общества к активной и полезной деятельности направленной на стремление улучшить свое социально-правовое положение в условия традиционного патриархального российского общества.

Автор: Шафранова О.И.