11.12.2012 7326

Формирование отечественной организованной преступности во второй половине XIX - начале XX века

 

Многие исследователи отечественной истории полагают, что организованная преступность в России появилась в XX веке, с момента начала существования советского государства, а в дореволюционное время присутствовали лишь отдельные её элементы. Однако это не совсем верное утверждение. Данное явление возникло намного раньше и почти полностью зависело от процесса изменения государственного строя и общественного уклада в стране. В свою очередь, именно организованная преступность сыграла одну из значительных ролей в нарастании социальной напряжённости в России и напрямую способствовала установлению нового порядка в государстве, где криминальные силы занимали ведущие позиции.

Под «организованной преступностью», как уже говорилось ранее, подразумевается своеобразное социально-историческое явление, в ходе которого возникают и активно действуют группы лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений. Они характеризуется наличием организатора (руководителя), распределением ролей (функций) между соучастниками или структурными подразделениями, предварительной подготовкой совершения преступления.

Организованную преступность характеризует устойчивость состава, среди ее членов вырабатываются специфические нормы поведения. В подобном явлении выделяются лидер, активисты, рядовые, четко распределяются роли при совершении преступлений, поддерживается строгая дисциплина, существует общий денежный фонд.

В научной литературе описываются основные этапы эволюции организованной преступности от малых, хаотично сложившихся преступных группировок, до организованных групп. Последним этапом данного процесса считается появление преступных организаций (сообществ) которые представляют собой объединения организованных преступных групп для совместной преступной деятельности с распределением между ними функций по совместной работе, либо реализации мер по координации, поддержанию, развитию преступной деятельности, либо созданию условий, способствующих ее осуществлению, а также объединения их организаторов (руководителей) или иных лиц в этих целях.

От организованных преступных групп преступные организации (сообщества) отличаются целым рядом особенностей. В частности, для них характерна сложная структура: организация может состоять из отдельных блоков и звеньев. Лидеры принимают меры к конспирации и контрразведывательной работе среди своих членов с целью недопущения в организацию лиц, связанных с правоохранительными органами и создающих опасность разоблачения. В преступных организациях существует жестокая дисциплина, которая поддерживается самыми суровыми методами, вплоть до убийств «провинившихся» или недостаточно надёжных соучастников.

Другим важным отличием преступных сообществ от преступных групп является наличие в их структуре так называемых «блоков защиты», состоящих из коррумпированных работников государственных и правоохранительных органов, которые используются тогда, когда преступной организации угрожает опасность разоблачения. Благодаря «блокам защиты», преступные организации получают возможность длительное время беззаконно совершать преступления, сосредотачивая в своих руках огромные денежные, средства, значительная часть которых тратится на подкуп «нужных» людей. С помощью подобных лиц преступники зачастую также проводят в свет выгодные для себя законы.

Определение преступников как неотъемлемых элементов криминальных организаций в структурах власти позволяет расценивать совершаемые указанными сообществами преступления, прежде всего, не как антизаконные деяния, а как деяния, направленные против интересов всего общества в целом.

Лидерами организованной преступности, как правило, становятся лица, обладающие опытом преступной деятельности, авторитетом и организаторскими способностями, умеющие подчинить себе окружающих. Обычно они имеют большие связи, причём не только в преступном мире, но и во властных структурах, а так же правоохранительных органах. Наличие преступного опыта позволяет им применять наиболее целесообразные в данной ситуации способы совершения преступлений.

В итоге, сложившееся в криминальной методике объединение группировок и организованных преступных сил в один вид носит в значительной степени формальный характер. С точки зрения особенностей исследования все преступные сообщества подразделяются на два типа: первый - случайные группы или группы-компании; второй - организованные группы и преступные организации (сообщества). Эти два типа резко различаются по своим криминальным характеристикам.

Для случайных групп и компаний характерно совершение в основном тех преступлений, которые могут совершать и преступники-одиночки - кражи, хулиганства, грабежи и разбойные нападения, изнасилования и т. п. Поэтому непосредственный предмет преступного посягательства здесь, как правило, тот же, что и при «одиночных» преступлениях соответствующих видов; способы совершения преступлений подобными группами тоже не имеют ярко выраженной специфики.

Иначе обстоит дело с организованными группами и преступными организациями. Иногда они имеют узкую специализацию, т. е. совершают преступления какого-либо одного вида; это характерно для воров, для мошенников определённых категорий и т. д. Однако в большинстве таких групп и во всех преступных организациях (сообществах) их члены совершают преступления разных видов (от дачи взяток государственным деятелям и подделки фальшивых документов до «заказных» убийств). Следовательно, типовой криминалистической характеристики преступлений, совершаемых организованными преступными группами и преступными сообществами, не может быть.

Организованная преступность в России прошла несколько этапов своего развития, продолжая эволюционировать и в наши дни. Но всегда периоды наивысшей её активности приходились на время кризисов в стране, разражавшихся в России довольно часто.

Наиболее остро участие отечественной организованной преступности в борьбе за власть над обществом и вовлечение отдельных его частей и индивидов в свои ряды проявилось во второй половине XIX- первой половине XX века, когда страна переживала серьёзный кризис (политический, экономический и социальный), проводя при этом важные юридические реформы. Многократное изменение Уголовных уложений, гражданских кодексов, затянувшаяся тюремная реформа, проведение ряда крупных амнистий, как для политических, так и для уголовных преступников (1904, 1913, 1917 гг.) дали возможность российскому криминалу пустить в стране глубокие корни и начать активно проводить свою политику в жизни общества.

На основании большого числа собранных материалов, и в первую очередь документов центральных и местных архивов, а также хроники событий и происшествий, опубликованных в средствах массовой информации конца XIX-начала XX века, можно проследить следующую модель зарождения и эволюции организованных преступных групп в дореволюционной России.

Во-первых, необходимо констатировать, что время зарождения отечественного криминала приходится на 70-е гг. XIX века, а период его активной деятельности падает на начало XX века вплоть до октября 1917 года включительно. Основными центрами его существования были центральные и западные регионы страны. И, несмотря на то, что к началу XX века эти центры смещаются на восток, вплоть до Сибири и Дальнего Востока, а так же на север (из-за большого числа беглых ссыльных и каторжных, осевших в основном на этих территориях), указанные выше регионы по-прежнему дают большой процент зарегистрированных организованных преступных группировок.

Во-вторых, отечественные организованные группировки развивались по двум направлениям, имея как российские, так и зарубежные корни.

Иностранное происхождение отечественного криминала объясняется ослаблением влияния государственной власти на все стороны жизни общества, повлекшие за собой либерализацию экономической ситуации в стране, позволявшей многим западным (прежде всего немецким, австрийским и скандинавским) предпринимателям укрывать здесь свои теневые доходы и сколачивать более крупный капитал в зарождавшемся в те времена в России банковском деле. Для более быстрого и результативного продвижения собственных дел им просто необходима была помощь «своих доверенных лиц», которыми в основном являлись банковские служащие. К тому же российские власти издавна поощряли деятельность иностранцев на территории своего государства, что ещё более упрощало задачу проникновения иностранного теневого капитала в страну. Необходимо также отметить, что за годы реформ в Россию прибыло большое количество авантюристов, создавших целую разветвленную сеть организованных преступных группировок, занимавшихся непосредственно мошенничеством. Например, в 70-х гг. XIX века нашумело дело некого Струсберга. Вот что об этом тогда писал известный общественный журнал «Иллюстрированная неделя»: «Некогда всесильный в германском финансовом мире, Струсберг уже в 1871 г., во время франко-прусской войны, должен был приостановить свои платежи и с тех пор запутался в делах, потеряв всякий финансовый авторитет у себя дома. Это заставило его обратиться в Россию, с которой он познакомился ещё раньше, со времени попавшей в его руки концессии на бресто-граевскую железную дорогу. Г ода два назад Струсберг в Петербурге записался даже во временную гильдию, тщетно добиваясь поставить на ноги то ту, то другую аферу. В Петербурге, однако, ему не удалось открыть себе кредит в банках, в Москве же нашёлся банк, вступивший в недавнее время в самые обширные с ним отношения и ныне, по случаю объявленной в Берлине несостоятельности этого афериста, очутившийся в самом безвыходном положении».

В результате, к моменту задержания афериста, им был сколочен капитал до 7-ми млн. рублей. Вместе со Струсбергом была «арестована группа банковских злоумышленников во главе с их директором Шумахером, сознательно тратившая крупные суммы, вверенные банку вкладчиками, которым были возвращены лишь процентные бумаги». Всё это вызвало бурю протестов и возмущений со стороны последних, о чём долго и упорно писалось во многих отечественных и зарубежных средствах массовой информации.

Постепенно подобные махинации с поддельными банковскими ценными бумагами, вкладами россиян стали совершаться отечественными преступниками, которые орудовали уже в нескольких городах страны. В 90-е гг. XIX века и в первом десятилетии XX века был совершён целый ряд подобного вида преступлений в Санкт-Петербурге, Москве, Харькове, Риге и других крупных городах России, в которых участвовали десятки человек, чётко распределивших между собой «обязанности» и «профессиональную ориентированность». Например, по каналам Департамента полиции в 1909 г. прошла информация, что «в Самаре организовалась шайка аферистов из евреев и русских, обобравших проживающих в Самаре: содержателя булочного магазина Виленской губернии Хухловича на 3 тыс. руб., мещанина Юроза на 1500 руб. и мещанина Замятина на 900 руб. Шайка организована из шести человек, распределивших работу по способностям: одни ищут подходящих «клиентов», другие приобретают золотые и серебряные монеты в незначительном количестве и продают их за огромную сумму (бумажных денег), подмешивая вместе с ними обыкновенную медь. Установлено, что их лидером является польский мещанин по кличке «Молдаван» (Б. А. Молдавский) 43 лет, а так же участвует еврей лет 30-35 по кличке «Наум Лысый» из Варшавы и мещанин (еврей) из Жмины, Черниговской губернии, Арюнов лет 35». Другие участники группировки не были опознаны, но видна их непосредственная связь с местным банком.

Еще одной формой участия иностранцев в процессе зарождения и эволюции организованных преступных группировок в России конца XIX - начала XX века является контрабанда. Криминальные сообщества, промышлявшие данным видом преступлений, действовали в западных и северо-западных регионах страны. Зарубежные преступники создавали организации, занимавшиеся, прежде всего, переправкой, сбытом и перепродажей наиболее ценных иностранных товаров, прежде всего шёлковых и бархатных. Например, в 1889 г. в г. Двинске была обезврежена шайка контрабандистов во главе с неким Этельсоном, занимавшихся этим промыслом в течение двадцати лет и создавших за это время целую структуру по нелегальной переправе в Россию зарубежной продукции. В организации было задействовано множество человек, многие из которых были государственными служащими (Титулярные и Надворные Советники города - 12 человек), служащие банков, страховых и транспортных компаний, торговых фирм и купеческих гильдий. Многие участники организации служили в морских и речных пароходствах страны.

Проживавший в Париже турецкий подданный Этельсон, сумел создать целую сеть переправочных точек, где действовали (подменяли дорогие товары из шёлка и бархата на дешёвые товары из бумажной пряжи) его доверенные лица как иностранного, так и российского подданства. Товары рассылались через Францию, Пруссию и Швецию в Ригу, Вильно, Гельсингфорс, Варшаву, Одессу, Харьков и, наконец, в Санкт-Петербург и Москву, где «клиентами» преступников были столичные купцы I-ой и П-ой гильдий. В итоге, обогатившиеся на миллионы Этельсон и ещё 31 человек, были осуждены в России на разные сроки по ст. 926, 927, 744, 776 Уложения о наказаниях Александра II.

Постепенно и за распределением контрабандных товаров начинают «отвечать» (управлять процессом) отечественные преступники, в основном выходцы из среды офицеров российской армии. Об этом, например, говорится в «Ведомостях Комиссариата Московского Градоначальства» (за 1916 г.). В них отмечается, что с каждым годом растет число предприятий с подложным товаром (создаются фабрики по изготовлению подложных рецептов на морфий, спирт, коньяк и портвейн), в которых самую непосредственную роль играют представители военных чинов средней руки (унтер-офицеры и т. п.). Такое положение вещей связанно, прежде всего, с тем, что российский солдат второй половины XIX-начала XX века находился в особой ситуации. С одной стороны, воин - победитель (во внимание не берется война с Японией) имел огромный авторитет и обширные связи, как в России, так и за рубежом. С другой стороны, его особый социальный статус внутри страны не позволял ему реализовывать свои возможности в полном объеме. Это обстоятельство и толкало его на совершение преступлений.

Образование организованных преступных группировок в России во второй половине XIX - начале XX века с участием иностранцев получило широкое распространение также в ходе развития такого вида преступления, как торговля живым товаром. Это явление стало прогрессировать после Крымской и Русско-турецкой войн, преимущественно в центральных регионах страны (Владимир, Иваново-Вознесенск, Москва и т. д.). Пик торговли приходится на 1914-1916 гг., когда Россия вновь участвовала в войне.

Именно в этом году членам Московской сыскной полиции удалось задержать 48-летнюю жительницу Короткову, которая вербовала молодых, в возрасте 17- 18 лет, интеллигентных девушек для сезонной работы на Востоке, где они якобы должны были развлекать какого-то старика, читая ему романы и играя с ним в карты. За это Короткова одевала их, оплачивала проезд, просив взамен от девушек лишь одно: хранить молчание об этом деле. Преступница была поймана в тот момент, когда сопровождала трех девушек на вокзал.

При расспросах Короткова созналась, что должна была сопровождать завербованных ею девушек до Ташкента за приличный куш, а там передать их известному лицу, которое должно было приехать за девушками. Посредником в этом деле был некто Сулейманов, который давал деньги на все расходы и который вместе с Коротковой убеждал «клиенток» расстаться с Москвою и испытать счастье в новом, полном чудес мире.

Как видно из приведённого фактического материала во всех создававшихся преступных организациях, промышлявших указанными выше антизаконными деяниями, инициаторами, спонсорами, руководителями были иностранцы благородного происхождения (дворяне, купцы, предприниматели). А преступления, совершаемые их «подопечными» носили привилегированный, изысканный характер и будоражили в основном высшие и средние слои российского общества, а также, распространившийся в большом количестве к тому времени в России класс буржуазии. Представители всех перечисленных выше общественных кланов практически и составляли ядро подобных отечественных преступных группировок, давая в процентном отношении 3-5% (по нашим подсчётам) от всего числа принадлежащих к этим слоям общества. За первые пятнадцать лет XX века цифра возросла до 7-8%, что явилось шагом вперёд за столь непродолжительное историческое время.

Реформы 60-70 гг. XIX века стали своеобразным переломным этапом в развитии отечественной преступности из низов. Формирование нового уклада жизни российского общества привело к появлению социально-культурного вакуума, который рано или поздно должен был быть чем-то заполнен. Всё это послужило для зарождения и развития организованных преступных группировок, состоящих в основном из простолюдинов.

Первые подобные организованные преступные группировки в России стали появляться в огромных размерах в период воплощения в жизнь Манифеста Александра II об отмене крепостного права. В научной и публицистической литературе существует множество мнений о результатах реформы, полученных после издания указанного закона. Они признаются как положительными, так и отрицательными. Но так или иначе, постепенная переориентация страны с аграрного сектора на промышленный, небывалая до тех пор миграция крестьян в город давали лишь небольшому числу подобных переселенцев постоянную работу и место для существования. Основная же их масса вынуждена была нищенствовать, либо собираться в случайные группы и совершать разбойные грабежи, кражи, убийства с целью выживания. Следует добавить, что сплочению этих крестьянских организованных группировок способствовало также их общинное мировоззрение и внутреннее противопоставление себя городским жителям. Ошибочно предполагать, что данное явление стало развиваться благодаря лишь происходившему в то время процессу модернизации общества. На него оказали непосредственное влияние и другие процессы, начавшиеся ещё на ранней стадии общемировой глобализации: например, как социализация, политизация и др.

Но вернёмся к российской организованной преступности, имевшей национальные корни. Самой распространенной формой образования организованных преступных группировок в России второй половины XIX- начала XX века являлось «воровское дело», которое издавна притягивало к себе несметное количество человек. Не случайно афоризм классика (Н. В. Гоголя) о положении дел в России звучит именно так: «Воруют». Воровство процветало у нас еще со времени существования Древней Руси, а основной его действующей силой считались разбойничьи шайки. Но вплоть до середины 70-х - начала 80-х гг. XIX века они носили в большинстве своем случайный характер: для совершения незначительного числа преступлений.

Резкое увеличение нищих, которые добывали себе на жизнь путём совершения краж и ограблений, привело к появлению в этой среде собственных преступных организаций. Научные исследования XX века открыли и показали процесс зарождения и эволюции их основных форм и видов. Они уродливо копировали организационную деятельность подобных структур в других слоях российского общества того времени. Начиная объединяться в случайные компании, для совершения совместных, более результативных, преступлений нищие также ощущают на себе процесс внутреннего расслоения. Он становится заметным в момент присутствия в указанных группировках десятков, сотен человек. В ходе «обогащения» одних другие нищие попадают в полную кабалу и зависимость от первых, нищенствуя на хозяина, который безжалостно их эксплуатировал, цинично издеваясь над добросердием и милосердием подающих. Со временем эти хозяева получают на содержание дешёвые трактиры, ночлежные приюты, угловые квартиры. Они буквально обирали ютящихся вокруг нищих. Таких хозяев называли примитивными мироедами.

С изменением общественного уклада среди нищих (увеличение их числа, отсутствие контроля над ними со стороны государства) усложняется и социальная роль появившихся хозяев. Теперь они подсказывают место и тип успешного сбора, обучают и костюмируют новичков, обеспечивают им ночлег, некоторые ходовые места, сдавая их в аренду как личную собственность. Всё было как в настоящем коммерческом предприятии: и наём, и расчёты, и стачки, и стычки, и взятки, и делёжка, и купля, и продажа.

За услуги хозяин забирал себе четыре пятых вырученных денег, если же нищий бунтовал, то его либо жестоко избивали, либо по некоторому «странному» стечению обстоятельств он вдруг попадал в полицейский участок. Подобная форма организации деятельности нищих, именуемая «подряднической», носила явный криминальный характер. Кроме того, сами нищие продолжали воровать, постепенно становясь настоящими «рабами» уголовных элементов, выполняя и другие грязные и тяжёлые работы для них.

Своеобразным катализатором для формирования перечисленных выше организованных преступных группировок в среде нищих-воров, стала либерализация такой формы наказания за совершение преступления, как ссылка и каторжные работы. Число ссыльных и каторжников постоянно росло, вплоть до начала XX века, когда правительство впервые за всю историю существования подобной формы наказаний законодательно попыталось снизить их количество. Вместе с тюремными заключенными, по министерским подсчетам, число освобожденных из состава ссыльных и каторжных определялось в 40 тыс. человек. К этому необходимо также прибавить большое количество бежавших из тюрем, ссылки и каторги.

С 70-х гг. XIX века вплоть до революции 1905 г. власть, отправляя преступников в ссылку и на каторгу, не делала различия между ними. В одни и те же места ссылались разные категории преступников: административные, уголовные и политические ссыльные. Все они влачили там жалкое существование, выполняя непосильные работы, стремясь бежать или, по крайней мере, объединившись в преступные группы, пытались заработать себе на хлеб грабежами, кражами и убийствами. Причем все совершенные ими преступления отличались крайней жестокостью и проводились в состоянии раздраженности и озлобленности. Больше всех пострадали от первых подобных группировок жители Архангельской губернии. В Печеге и Шенкурском уезде несколько банд ссыльных настолько запугали местное население в 1879-1880 гг., что губернатору данного края пришлось писать письма и ходатайствовать перед царем о запрещении ссылки преступников в эти места.

Бежавшие из тюрьмы, ссылки и каторги обычно промышляли в городах (возможность затеряться в толпе от преследований полиции, удобные места для совершения новых безнаказанных преступлений и вербовки для собственных нужд «рабочей силы», постепенно становившейся также криминальной). Отсюда становится понятным, что в создаваемые ими организованные преступные группировки легко попадали, прежде всего, мещане, большее число из которых до прихода сюда нищенствовало и не имело постоянно устоявшейся жизненной позиции. Со временем они перенимали «дела» у опальных уголовников, которые, в основном, нелегально начинали просачиваться в столицы, крупные и средние города центрального региона России. Представая перед лицом постоянной опасности быть схваченными полицией, они находили себе подобных и сплачивались в единый организованный коллектив и там. Преступные организации по месту их прежнего обитания становились своеобразными филиалами вновь созданных криминальных группировок. Руководящую роль и в тех и других обычно играли воры-рецидивисты.

В сводках происшествий Департамента полиции за 80-е гг. XIX века - первые десятилетия XX века появляется информация о возникновении подобных структур в большом количестве. Вектор их возникновения постепенно двигается от северо-восточных к западным и восточным границам страны. Вот характерный пример для 80 -90 гг., полученный из города Красноуфимска Пермской губернии. В окружном суде разбиралось дело муллы Мулашева, бродяги Валиева и крестьянина Пашкина. «Подсудимые, организовав шайку выходцев из Сибири сосланные туда, поселились в лесу около Сибирского тракта и здесь совершали систематические грабежи и разбои в течение целого года». В итоге полицией было зарегистрировано 7 случаев ограблений с одним убийством и двумя тяжкими ранениями. Преступники были приговорены судом: мулла Мулашев (организатор банды) - к шести годам каторги; Валиев - к 20-летней каторге, а за побег из Сибири - к ста ударам плетей; крестьянин Пашкин - к тюремному заключению.

Войны, революции дали новый, особенно сильный толчок к созданию организованных преступных группировок и преступных организаций этих категорий. Факт подтверждают почти все изученные источники.

Похожие процессы были и в Европе в момент свершения там буржуазных революций (середина XIX века), но они не приводили историю к столь драматичным последствиям.

Преступные группировки эволюционировали в преступные организации. К 1917 году они распространились по всем регионам России. От преступных группировок их отличала большая организованность, наличие собственных подструктур и прочных связей. Исходя из ситуации, в образовавшейся системе каждый из ее элементов выполнял различные функции (заказчика, исполнителя, посредника). В конечном итоге, занимаясь даже одними уголовными преступлениями, подобные организации делили между своими подразделениями сферы влияния на контролируемых территориях.

Так летом 1917 года чины уголовной полиции раскрыли 50 убийств и вооруженных ограблений, совершенных в Московской губернии. «Здесь оперировали три шайки, которые, придерживались Москвы, разрабатывали планы разбойных нападений и из Москвы совершали набеги. Все три шайки представляли собой одну организованную, состоящую из 15-18 человек, которые ныне все разысканы и задержаны. У грабителей-убийц отобрано много уличающих в преступлениях вещей». Важно отметить, что милиции (полиции) впервые удалось задержать всех членов шайки, которая была не только отструктурирована (с разделением зон влияния между своими подразделениями), но и считала необходимым планировать свои действия на продолжительный срок. Свои планы подобные преступные организации вынашивали на собственных конспиративных квартирах. За год до вышеуказанного события также чинами Московской сыскной полиции была обнаружена тайная конспиративная воровская квартира, «в которой задержана целая шайка воров, оперировавшая последнее время в Москве и совершившая ряд дерзких краж. Всего, по словам атамана шайки, ими «заработано» за несколько дней от 15 до 20 тыс. рублей. Воровской притон, помещавшийся в конспиративной квартире, ничем не возбуждал к себе подозрений. Квартира была как квартира. Приходили жильцы, собирались большею частью днем, обедали и ложились спать, а ночью уходили на «работу».

Так или иначе, но в пореформенные годы нищенские массы составляли ядро возникавших воровских криминальных группировок и играли активную роль в процессе возникновения в России второй половины XIX - начала XX века социальной напряжённости. Данное явление было следствием не только тяжёлого экономического и социально-политического положения, в котором находилась страна, но и своеобразным показателем возникновения в России профессионального преступного мира в самых низших слоях общества, представители которого сосредотачивались в основном в центральных регионах государства. Вот, что говорилось об этом в средствах массовой информации тех лет. «Просматривая статистические таблицы преступности по роду занятий, вы заметите, что наибольший процент преступлений дают люди, не имеющие определённых занятий. В городах наибольший контингент таких людей поставляют мещанское сословие. В нём развивается с особенною силою нищенство. И хотя в Курске существует дом нищих, их количество не уменьшается, в особенности в тёплое время года и в период поста. Отрицательное отношение нищих к нищенскому дому объясняется неудовлетворительным его содержанием, а также главное их отношением к нищенству как к промыслу, законному явлению (их естественное убеждение) Всё это способствует в городе процветанию «рукомесла». Даже после устройства некоторых нищих на работу, в больницы и приюты, они опять возвращаются к «рукомеслу». Дети, участвующие в нём, постепенно превращаются в преступников» (сообщение из Курска)». Вот ещё один пример, демонстрирующий отношение российских журналистов к процессу влияния нищенства на уровень состояния жизни общества в государстве. «Нищенство, разврат, даже преступления стали увеличиваться. Девочки лет 10-12 уже успели вкусить плод разврата. Размножению нищенства в Стародубе способствуют соседние уезды - самые бедные в губернии» (сообщение из г. Стародуба Черниговской губернии)».

Приведённые примеры говорят не только о зарождении и процветании в России профессиональной преступности, но и о существовании в стране собственной уникальной формы «приспособления» к жизни, в которой одновременно выражаются и протест против насильно изменённой действительности, и попытка уйти в некую социальную среду, способную защитить человека от неё и от всё возрастающего, не присущего российскому обществу, индивидуализма. Характерным способом подобного существования и являлась нищенская воровская среда в своих разнообразных направлениях. Об этом косвенно свидетельствуют и средства массовой информации исследуемого времени.

Несмотря на то, что многие журналисты заговорили об исчезновении «профессионального нищенства» в годы I Мировой войны (нашли себе место работы), это явление по-прежнему оставалось наиважнейшим в процессе зарождения и эволюции отечественной организованной преступности. И не случайно, что именно в предреволюционные годы среди нищенских элементов стал развиваться один из опаснейших воровских промыслов - «гастролёрство». Его источником стали западные территории России, откуда за годы войны вышло большое количество беженцев и дезертиров. Собираясь в большие и малые группы, они ездили по стране и совершали кражи и грабежи в городах и сёлах, на пароходах и поездах и т.д. и т.п. В хрониках происшествий содержится общая информация о деятельности указанных группировок. Вот лишь несколько примеров из хроник уголовных происшествий, где запечатлена их «работа» в годы наивысшего расцвета (1914-1917 гг.). «При эвакуации из Варшавы Самаре досталось все многочисленное население Варшавской тюрьмы. Никаких предупредительных мер не было произведено. В результате, в Самару стали перебираться на жительство своеобразные беженцы, преимущественно беженки - друзья и подруги «варшавского жулья», обитающего в центральной самарской тюрьме. Город обогатился «малинами», воровскими притонами, содержимыми этими беженцами. Начались мелкие кражи. Мазурики, отсидевшие срок, выпускались партиями на свободу. Кражи учащаются и принимают более дерзкий характер (ночные кражи с взломом). Воры начинают разъезжать в Одессу и Харьков. Вот как преступники совершают кражи. За несколько дней до преступления в намеченную квартиру являются «беженцы» или «беженки», предлагающие купить у них случайно вывезенный из Польши какой-нибудь товар, и таким образом рассматривают расположение комнат, знакомятся с системой запоров, количеством мужчин в доме и т.д., а затем, специалисты совершают налет». Такие же преступные группировки действовали в других крупных промышленных городах России: в Санкт-Петербурге, Москве, особенно пострадали от данного типа организаций Нижний Новгород, Новороссийск, Астрахань и другие города на Волге, Оке, Днепре и Доне, по которым двигался большой поток пассажиров. Из сообщений Нижегородской сыскной полиции от 16 мая 1916 года: «Ежегодно с открытием навигации в Нижним Новгороде, как крупном центре на Волге и Оке, поступает много заявлений о кражах «на малинку» или «на собачку», совершаемых на пароходах путем спаивания жертв наркотическими веществами. Кражи эти совершаются ворами-гастролерами, оперирующими главным образом на пароходах и пристанях».

Условия для возникновения организованных преступных группировок данного типа появились еще в мирное время. Процесс проходил по двум направлениям. С одной стороны, освобождение большого числа заключенных в тюрьмы и ссылки (преимущественно воров), которые в основном были сосредоточены на западных и восточных окраинах страны, и принятие более либеральных законов, устанавливающих менее жесткие наказания для подобного типа преступников, а с другой, постоянные социально-экономические и политические кризисы, будоражившие Россию тех лет, пополняя слой нищих лицами, имеющими богатое уголовное прошлое. По подсчетам Е. Н. Тарновского в 80-е гг. XIX века нищих в стране насчитывалось 300 тыс. человек, а в 90-х гг. -4 500 тыс. человек. В итоге, воровской промысел в низших слоях российского общества достиг своего предела к началу XX века, окончательно встав на «профессиональные рельсы». Именно в это время в воровской среде проходил процесс дифференциации. Появляется четкая социальная иерархия и сословное распределение преступников. Помимо нищих организованно воровством активно начинают промышлять обедневшие крестьяне и разорившиеся рабочие, в основном неквалифицированные или малоквалифицированные. Профессиональные воровские шайки в России организуются в исследуемые годы на артельных началах. Во главе каждой преступной группировки стоял свой «хозяин» (обычно авторитетный вор-рецидивист) или «купец», который, не вступая в прямые сношения с ворами, получал и реализовывал награбленный товар, а также режиссировал преступления, планируя каждую деталь предстоящего дела. Воровские банды начинают делиться по роду занятий. В процессе самого ограбления воры также делили между собой функции: одни становились «исполнителями» («специалистами»), другие - «подмастерьями» («форточниками»), которые технически обеспечивали ход всего предприятия. Отделом сыскной полиции зарегистрированы следующие виды преступных группировок: «шнифера», «скачки», «мойщики», «гастролеры» и др.

В конечном итоге, появившись в 80-90-е годы XIX века, преступные группировки указанного вида, действовали мелкими кучками (до 5 человек) и несогласованно, но к первой четверти XX века, организовавшись в преступное сообщество, они начали интегрироваться в общемировое криминальное пространство, что позволяло им расширять поле деятельности за пределы российского государства. В полицейских сводках по уголовным делам часто встречаются данные о розыске участников международных преступных воровских организаций. Приведем лишь один из примеров. «В Одессе получено известие о задержании двух важных преступников русско- подданных Морица Гринбаума и Морица Шварцфукса. Задержанные явились главными деятелями и руководителями международной шайки воров, образовавшейся недавно в числе 25 человек. В эту компанию входили сливки воровского мира. Компания, то, действуя совместно, то, разбиваясь на группы, совершала всемирное турне. Гастролерам удалось совершить более 1 тыс. краж, причем в каждом случае «работали» так чисто, что задержать никого не удалось. При их задержании был произведен обыск квартиры, которую они занимали. Там были найдены бумаги, из которых видно, что шайка должна была посетить Лондон и Париж, а оттуда отправиться в Америку».

Иностранные преступники «активно помогали» своим русским собратьям в решении многих проблем. Например, способствуя возвращению отечественных преступников, высланных из страны на родину. «Иностранные корабли, не церемонясь нисколько с русскими законами, явно провозят в Петербург, в качестве матросов, разных бродяг, которые разбегаются по России. Вот любопытный случай, подтверждающий все выше сказанное. На прусской шхуне «Иоган-Август» капитан Гейдельмейстер на пути в Петербург по ходатайству неизвестных лиц в Копенгагене взял на корабль матроса, назвавшегося Карлом Карлсоном. Под этим именем он приехал в Россию без документов. Спохватился капитан лишь тогда, когда мнимый Карлсон запустил свою руку в капитанское казнохранилище в каюте корабля и, забрав оттуда до восьмидесяти рублей денег, с ними исчез».

Таким образом, отечественные организованные воровские силы, постепенно вовлекая в свои структуры представителей почти всех слоев населения, становятся полноценным элементом мирового криминалитета, сохраняя при этом свои национальные особенности и формы.

Самой распространенной национальной формой организованной преступности в России долгое время являлось конокрадство. Имея глубокие корни своего происхождения, оно было поставлено на профессиональные рельсы лишь с 70-80-х гг. XIX века. Это было вызвано увеличением числа освободившихся крестьян из-под бремени крепостной зависимости, которые не смогли найти места в жизни и добывали себе на пропитание тем, что грабили и продавали домашний скот, с которым всегда были неразлучно связаны. Рост конокрадства был также следствием распространения деятельности цыганского населения страны, которое активно передвигалось в границах государства, убегая от преследования властей и частых волнений (войны, бунты, неурожаи и т.д.), систематически потрясавших Россию. Анализируя деятельность конокрадов, можно проследить эволюцию отечественных преступных группировок: от шаек, образовавшихся по уговору для совершения одного или нескольких преступлений (до 10 человек) и до преступных организаций, связанных жесткой дисциплиной и имеющих связи во властных структурах. Территория их деятельности вбирала в себя целые губернии и регионы. Вот, например, не безынтересным является «дело о шайке конокрадов, появившейся в 1871 году и действовавшей в Херсонской, Киевской Полтавской и Новороссийской губерниях. Ее главной опорой был помощник станового пристава Новороссийска. Суд приговорил 37 человек к каторжным работам до 15 лет.

Помощник же получил год заключения в крепости. Просматривая фонды Министерства юстиции, невольно обращаешь внимание на то, что каждый второй из десяти осужденных окружными судами центрального региона страны был осужден за конокрадство.

В конечном итоге, еще около 8-10% населения (преимущественно из низших слоев российского общества) были так или иначе связаны с миром преступности.

Следующим видом преступлений отечественного происхождения, распространившимся в России во второй половине XIX века стала подделка денег, документов и других, наиболее ценных вещей. Вокруг данного предприятия также собиралось множество лиц с сомнительными биографиями, со временем сплачивающихся в единые преступные организации. В полицейских сводках данные о них с каждым годом идут по возрастающему вектору. Значительный рост преступных организаций указанного вида приходится на военные и революционные годы, когда появилась острая необходимость в приобретении названных вещей. «По полученным в Департаменте полиции сведениям, в разных местах империи, назначенных для прибытия неприятельских подданных, появились преступные организации, занимающиеся снабжением военных за плату подложными паспортами и разного рода удостоверениями, давая возможность совершать побег из мест водворения.

Преступная деятельность в значительной мере облегчается возможностью общения военнопленных с частными лицами, а в особенности со всякого рода комиссионерами, исполняющими разнообразные поручения военнопленных».

Истоки создания указанных организаций уходят к 90-м гг. XIX века, когда большой поток переселенцев покатился по стране и просто необходимы были паспорта и деньги в краткосрочное время. Но вначале этим ремеслом занимались отдельные «профессионалы». С появлением в России частной собственности - земли, началась ее покупка по подложным документам (за низкую цену), которую потом сдавали в аренду крестьянам. В этом случае необходимы были совместные действия нескольких человек. «С 1872 года постоянный переход земель от помещиков к купцам крупными участкам - по тысяче и более десятин разом во многих губерниях (в 1874 году три петербургских купца приобрели в разных губерниях помещичьих земель по самой низкой цене на 659 тыс. руб.) и передача их затем в аренду крестьянину малыми неплодородными (истощенными) участками».

В итоге «новые землевладельцы» сколачивали огромные состояния, по- прежнему продолжая совершать преступления, выплачивая своим арендаторам зарплату фальшивыми купюрами. «Приговором Острогожского окружного суда, постановленным 23 июня 1893 года отставной поручик, потомственный дворянин Михаил Африканович Лутовинов, 48 лет, признан виновным в том, что в период с 1888 года по конец 1892 года, в экономии своей, находящейся в слободе Петровке, Павловского уезда Воронежской губернии, выпускал, вопреки запрещения закона, в обращение, для уплаты работы и другим лицам (торговцам рабочих лавок), за произведенные ими для него работы, безымянные денежные знаки, под именем «приказов в кассу», имеющие вредное влияние на денежное обращение» Преступник был приговорен к заключению в тюрьму на два месяца, с возложением на него судебных издержек. Неудачное обжалование приговора принесло выгоду его конкуренту - другому дворянину Познанскому.

Фальшивомонетчики так же, как и воры, распределяли функции между собой. Например, в Москве в 1880 году была обнаружена агентами полиции новая, довольно крупная фабрикация денежных ценностей. Преступниками в обращение было введено большое количество фальшивых купонов Московского денежного банка и 2-го внутреннего с выигрышами займа. Подделка осуществлялась настолько искусно, что купоны принимались даже самими банками. Полиции удалось задержать одного из мошенников - «распространителя», который при допросе сознался, что фабрика по изготовлению фальшивых монет находилась в деревне Шаговой, Богородицкого уезда в доме лавочника Когнова. В ходе «работы» один из преступников занимался банковскими займами, другой - купонами земельного банка. При задержании Когнова в его доме кроме всего прочего полицейскими было найдено 2 тыс. рублей фальшивых купюр и револьвер.

Деятельность фальшивомонетчиков со временем стала присуща всем возрастам. Даже дети активно занимались этим делом, работая группами в несколько человек. Например, в 1872 году, в Москве, в отделе городской полиции было зарегистрировано несколько случаев «продажи медной марки за золотую монету подростками (16-20 лет).

В итоге еще около 4 % населения страны встали на дорогу преступности или находились под ее влиянием. Причем доминировали в совершении этих преступлений представители высших слоев российского общества (аристократы, купцы, буржуазия).

По-особому в России второй половины XIX - начала XX века шел процесс создания и эволюции организованных преступных группировок, связанных с проституцией. Официально в стране она не была запрещена: существовало множество домов терпимости, проститутки состояли на учете в больницах. Но с изменением общественного уклада в стране, в результате массовой дифференциации общества большое число женщин, подавшись из деревень в город, не нашли ничего лучшего, как подпольно работать, продавая свое тело. Не афишировать свой промысел было выгодно. Во- первых, это давало возможность, сохраняя свой социальный статус, подыскивать более приличную работу. Во-вторых, занимаясь проституцией официально, приходилось отдавать немалую часть заработка содержателям увеселительных заведений. В-третьих, постоянные обследования в больницах и учет в полиции, по мнению самих проституток, оскорблял их честь и достоинство.

Подпольно торговать своим телом могли и представители российской элиты, которые боялись скомпрометировать себя в свете. Но таким образом дворянки, купчихи и другие аристократки пытались показать свою независимость от родителей и близких.

В промежутке в пятьдесят неполных лет в крупных городах России число проституток выросло в несколько раз. В одном Петербурге (Петрограде), по сведениям врачебно-полицейского комитета о женской проституции, количество проституток постоянно росло, вплоть до начала I мировой войны, которая заставила многих из них покинуть город.

В 1916 году в Петрограде было зарегистрировано 379 проституток, большинство из которых до получения бланков во врачебно-полицейском комитете занимались тайной проституцией. Из них крестьянками были 328 девушек, мещанками 41 девушка, дочери чиновников - 3 девушки, иностранными подданными - 4 девушки, казачками - 2 девушки, дочерями почетных граждан - 1 девушка. Из всех перечисленных проституток наиболее часто жили на средства родных (60 девушек) и работали на фабриках (57 девушек). Для сравнения приведем данные о числе проституток в Нижнем Новгороде за 1890 год. В городе было зарегистрировано 282 человека, занимающихся продажей своего тела, из которых всего 4 являлись нелегальными проститутками. Именно данная категория девушек заболевала такими болезнями, как сифилис, мягкий шанкром, после чего заражали своих клиентов, которые передавали эти болезни дальше по цепочке.

Вокруг тайной проституции с конца XIX века стал также процветать организованный преступный бизнес. Здесь появляются свои сутенеры, рекламодатели, деятельность которых приводит к возмущениям не только со стороны самих проституток, но и их потенциальных клиентов. Происходят крупные столкновения, зачастую вооруженные, в которых принимают участие множество человек. Так в Варшаве в 1905 году вспыхнула перестрелка между городскими рабочими и еврейскими сутенерами (погром). В результате «пристав Соколов с городовыми и казаками окружили дома терпимости и арестовали скрывавшихся в них 64 сутенера и 29 женщин. Все эти лица были вооружены револьверами, ножами, топорами».

Таким образом, примерно еще 1,5% россиян занималась преступной деятельностью.

И все же центральный вектор процесса зарождения и эволюции организованной преступности в России второй половины XIX - начала XX века проходил по линии образования и деятельности криминальных группировок, занимавшихся убийствами, вооруженными грабежами, похищением людей и т.д. Факторы данного явления уже отчасти были перечислены выше. Но главным из них все-таки следует считать, освобождение большого числа заключенных в ссылки и тюрьмы с одновременным проведением в 70-90-х гг. XIX, а также в начале XX века либеральных законов, смягчающих наказания преступников по уголовным делам (усиливая их по отношению к политическим преступникам). В отчетах Министерства юстиции правительствующего Сената нередко можно встретить сведения о том, что преступники, совершившие убийства или вооруженные ограбления в 70-80-х гг. XIX века освобождались от смертной казни и приговаривались к ссылке или длительным заключениям, из которых последним зачастую удавалось бежать. С введением новых Уложений о наказаниях (Александра II и Николая II), проведением судебной и тюремной реформ число освобожденных и бежавших ссыльных росло с каждым годом. И это притом, что в 70-х - начале 80-х гг., по сведениям из газет, количество приговоренных к заключению в тюрьме, к ссылке и каторге ежегодно увеличивалось на 8%.

Ссыльные приносили из своего криминального мира презрение к существовавшим порядкам, нормам и ценностям, обиду на государство за свое общественное положение, в тоже время они придерживались жесткой дисциплины в жизни и имели огромное желание отомстить всем за свои бедствия.

Во время модернизации жизни российского общества, особенно за годы экономического спада страны (неурожаи, природные катастрофы и т.д.) беглые или освобожденные преступники легко находили недовольных действительностью. Они объединяли их вокруг себя, создавали шайки банды для совершения самых жестоких и кровопролитных преступлений. В сводках Департамента полиции о совершении преступных деяний нередко помещались сведения о возникновении в 70-90-х гг. XIX века криминальных группировок в основном из крестьян и мещан (до 10 человек), которые возглавляли лица, имевшие за спиной годы заключений и ссылок. В официальных юридических актах (протоколах) эти шайки именовались следующим образом - «преступные группировки по предварительному уговору» (случайные преступные группировки для совершения одного или нескольких преступлений). Например, в 1875 г. в Калужском окружном суде рассматривалось дело крестьянина по происхождению, в возрасте 34 лет, виновного в совершении вооруженного ограбления со взломом по предварительному уговору с другими лицами. Подсудимый был приговорен к ссылке в Сибирь на 3,5 года. Вот другой пример. Сообщение из Каменец- Подольского: «В одном из местечек Могилевского уезда существуют такие же банды, как в Италии, Турции, Греции. Одна из банд состоит из 12-13 человек и имеет своеобразную организацию. В состав преступной группы входят местные жители, бежавшие из тюрем арестанты (шляхтичи или крестьяне). Преступники одеваются в рыцарские костюмы, вооружаются, главным образом револьверами и разъезжают на серых барских лошадях. Начальником шайки является бежавший несколько раз из разных острогов арестант Никифор Лозинский. Шайка совершает разбои и грабежи (ограблены несколько костелов и дом графа Путятина). С 1874 г. группировка находится на полицейском контроле. Полицией уже был организован один неудачный поход против преступников. Подобная шайка под предводительством некого Белевского была раскрыта в Калужской губернии. В местном отделении полиции связывали процесс появления таких преступных групп в большом количестве с увеличением числа побегов преступников из ссылки и других мест заключения.

В последующие десятилетия, вплоть до Октябрьской революции 1917 г. случаи вооруженных ограблений и убийств в России росли с каждым годом. К первой четверти XX века донесения в Департамент полиции, в Министерство внутренних дел, Министерство юстиции были примерно одного и того же порядка. Например, донесение из Царицына: «Город терроризирован еженедельными убийствами с целью ограбления. Преступность растет: за один сентябрь 1917 г. зарегистрировано 170 случаев грабежей и убийств»

Со временем изменяется структура и состав преступных группировок, промышлявших указанным типом преступлений. В окружных судах разбирались дела отдельных лиц, совершивших убийства и грабежи неоднократно. Причем наказания для каждого нового случая совершения подобного вида преступлений постоянно смягчалось. О чем свидетельствуют некоторые примеры из этой серии.

В 1904-1905 гг. в Санкт-Петербургском окружном суде разбиралось несколько дел арестантов, совершивших убийство, кражи, грабежи несколько раз (до 4-х). Все они были помилованы и освобождены из заключения или отправлены в действующую армию.

Не обращение судей на характер преступлений (рост оправдательных вердиктов) привело к еще большему увеличению числа преступных группировок и числа состоящих в них преступников. Группировки становятся более организованными и дисциплинированными. В их состав входят до 50 человек. Например, в июле-августе 1905 г. в Якутске была раскрыта преступная организация убийц и грабителей, насчитывавшая 54 человека (преимущественно евреев) из числа дворян, купцов, крестьян и мещан. Большинство из них были помилованы и освобождены из-под стражи. Снижение уровня контроля над жизнью россиян, фактическая безнаказанность за содеянное преступников привели к тому, что последние стали видеть в своем уголовном настоящем единственный способ зарабатывания на хлеб. Убийства и грабежи становятся для них профессиональным делом, а создаваемые ими преступные группировки (организации) своеобразными фирмами или предприятиями, за счет которых уголовники сколачивали свой капитал, беспощадно эксплуатируя подчиненных (других преступников). Данный процесс примерно выглядел следующим образом: «Простой конокрад, покушавшийся на убийство при задержании после помилования становится атаманом шайки, - из журнальных сообщений, - в итоге, например, в Камышинове, к январю 1882 г. Убийства, разбои на большой дороге, кражи и грабежи становятся обыденным явлением край загружен бродягами, т.е. ссыльными; они совершают преступления по профессиям Каторжные создают разбойные шайки».

Даже несмотря на отмену ссылки в июне 1900 года, являющейся, по мнению властей, главной причиной роста преступности в целом по стране, уголовная преступность продолжает увеличиваться и приобретает угрожающий характер. О серьезности положения говорит и тот факт, что в 1907- 1908 гг. при Департаменте полиции создается уголовно-розыскной (сыскной) отдел.

Осложнение социально - политической ситуации в стране, потеря властями контроля над своими поданными, а также значительный рост социального перенапряжения во всех слоях российского общества привели к тому, что к концу XIX - началу XX века организованные группировки для совершения грабежей и убийств начинают создаваться детьми и подростками.

Особенно влияли на рост преступности внебрачные дети, появлявшиеся в результате беспорядочных связей в процессе дифференциации и миграции населения страны. По мнению исследователей уголовно-антропологической школы, им генетически передавался родителями «социальный конфуз» и желание преступить через черту закона в отместку за то положение, в котором они оказались.

Совершение преступлений детьми и несовершеннолетними не могло не привлечь к себе внимания со стороны власти, которая долгое время считала, что такие виды антиобщественных деяний, как убийства и грабежи, могут выполнять только зрелые, обладающие жизненным опытом люди.

Попустительское в прямом смысле отношение закона к детским преступлениям способствовало росту самых тяжких преступлений в детской среде. Но если в 70-90-е гг. грабежи и убийства совершались в одиночку, или 2-3 человеками, то к началу XX века в уголовных сводках проскальзывает информация о существовании детских организованных преступных группировок, занимающихся совершением рассматриваемых преступлений. Приведем примеры в хронологическом порядке.

«Студент ярославской гимназии Галицинский в 1872 г. убил купца Волкова вместе с тремя фабричными, которые подговорили его, пьяного, убить на дороге из ружья первого встречного. Фабричные сняли с купца одежду, взяли деньги и скрылись. Галицинский же, совершив это преступление, стал бродяжничать в разных губерниях, Полиция отыскала его в г. Демьянске».

Малолетним преступникам, выброшенным на улицу, легче было прокормить себя, занимаясь подобного рода преступной деятельностью вместе с другими «изгоями общества» аналогичного возраста. По примеру своих взрослых «коллег» они сбивались в преступные группировки, организованно защищаясь от внешней опасности и совершая вооруженные вылазки для собственной наживы, убивая и грабя население. Озлобившись на весь мир, дети до 16 лет совершали более дерзкие, страшные преступления. Например, в Москве, в 1916 г. «на Большой Ширяевской улице, в Сокольниках, трое малолетних громил, вооруженных пистолетом «монтекристо» и ножом-штыком австрийского образца ограбили дачу П. и унесли имущества на сумму 110 рублей. Преступников нашли на месте ограбления. Всем им было от 14 до 16 лет».

Малолетние убийцы и грабители, как и взрослые, распределяли функции и роли в созданных ими бандах и шайках. Группировки имели собственные названия и действовали в точно отведенных местах. Например, в Петрограде в том же 1916 г. агентам полиции удалось выйти на подобную преступную группировку. Это случилось после того, как « на Кирогной улице был убит ученик городской школы Сергей Банников, 14 лет. Он часто посещал каток в Таврическом саду. Сюда же ходили хулиганы-подростки, организовавшиеся в шайку под названием «Кавалергардская». В число этой шайки входили 14-ти летний г. Перлов, под кличкой «Перец», И. Потапов, А. Леонтьев и еще шесть подростков, имеющие каждый свою кличку. На катке эти хулиганы требовали у мальчиков деньги и в случае отказа угрожали им смертью. Дети неоднократно жаловались на хулиганов сторожам катка, но те не обращали на это никакого внимания.

В день убийства двое хулиганов из шайки подошли к Банникову и потребовали у него 10 коп. Он не только отказал им, но и выбранил их. Тогда хулиганы решили проучить его. По этому поводу в саду у них состоялось собрание, в котором принимали участие 8 человек. Перлов предложил товарищам «пырнуть» непокорного ножом. Собрание согласилось с этим, и хулиганы кинули жребий, кому расправиться с Банниковым. Жребий пал на г. Перлова. Тот выследил жертву и нанес удар мальчику в грудь, затем догнал убегающего раненого и добил его, а потом вернулся к товарищам, показать окровавленный нож, как доказательство, что он исполнил постановление шайки. В ходе расследования дела выяснилось, что эта шайка хулиганов почти в течение года терроризировала гулявших в Таврическом саду детей, собирала у них деньги и развращала. Все члены шайки были арестованы».

Последний пример отражает не только внутреннюю структуру, состав, схему действий большинства детских организованных преступных группировок, промышлявших убийствами и грабежами в те годы, но и свидетельствует о той крайней жестокости, которая была присуща детям- преступникам, значительно превышающей аналогичный показатель у взрослых уголовников. Причины скрывались не только в революциях и войнах, неурожаях и колоссальной беспризорности, поразивших Россию во второй половине XIX-начале XX века, но и той объективной динамике увеличения организованной преступности, которую испытывала вся страна на протяжении целых пятидесяти лет. По данным Е. Н. Тарновского уже к 1908 г. процент несовершеннолетних преступников достиг 5 % рубежа к общему числу осужденных. Число же убийц и грабителей всех возрастов за это же время (вместе с политическими) достигло 10%. В межреволюционные годы организованная преступность в России достигла своего наивысшего рубежа. Этому способствовало зарождение и развитие наркобизнеса, имеющего зарубежные корни.

Первые упоминания о наркотиках начали появляться еще в 70-е гг. XIX века и приходят они из кавказского региона. В газете «Иллюстрированная неделя» за сентябрь 1875 г. опубликована статья « Опиум в России», в которой говориться следующее: «в настоящее время на Кавказе какие-то турки взяли в аренду землю для разведения в ней мака и опиума, употребление которого вовсе нежелательно в России и без того страдающей от пьянства». В начале XX века в уголовных сводках и сводках из газет появляется информация не только о торговле наркотиками, но и о наркотических притонах, что свидетельствует о высокой организации преступной деятельности в этом направлении.

Например, в 1916 г. в Петрограде и Москве местными отделами сыскной полиции было раскрыто несколько точек по продаже наркотических веществ и задержан ряд торговцев наркотиками.

В первом случае «Петроградской полицией арестован высланный из столицы И. И. Костромин, изобличенный в торговле кокаином, который продавал преимущественно женщинам легкого поведения в петроградских кафе. При арестованном найдены 26 порошков и 2 банки с кокаином, которые он приобрел в различных аптекарских магазинах, вероятно, по подложным рецептам врачей. Цена кокаина Костромина (Кострыкина) - 5-10 руб. за порошок». Во втором случае, в Москве, был обнаружен целый притон кокаинистов: «в доме Трындина у Петровских ворот, в харчевне К. М. Афиногенова посетители употребляли кокаин. Его употребление в этой лавке происходило в столь значительных размерах, что учесть всех потребителей не представлялось возможным. Кокаин открыто привозили в харчевню, продавался посетителям и тут же употреблялся (не встречая ни малейшего противодействия со стороны Афиногенова). Поставщиком кокаина был некий Матвей Шепелев, при обыске которого найдены пузырек с кокаином, пилюли и пакет с кокаином и похищенная в одной из Московских аптек печать Шепелев сознался, что продавал кокаин харчевне по произвольной цене и сортировал его самостоятельно».

Развитие отечественного наркобизнеса, вобравшего в себя большие финансовые и людские ресурсы, перевернуло многие нравственные понятия, в том числе и ценность человеческой жизни.

В итоге, к началу XX века в полицейских сводках появляются многочисленные сведения о пропаже людей, преимущественно детей, причём указывалось о целенаправленном их похищении со стороны криминальных группировок с целью дальнейшей перепродажи «товара» или его уничтожения в результате неудачных торгов. Приведем несколько примеров из полицейских хроник г. Иваново-Вознесенска.

«5 января 1914 г. вверенное мне сыскное отделение директором Витебского мужского коммерческого училища Н. А. Новосельским было заявлено о том, что дочь его Татьяна, 15 лет, 4 января вышла из дома под предлогом пойти к подруге своей по гимназии Прохоровой и по сие время домой не возвратилась. По собранным справкам установлено, что Новосельская к подруге не приходила и скрылась неизвестно куда».

Данный пример не казался бы таким странным, если бы не существовало других фактов, свидетельствующих о подобной участи таких же подростков, похищенных силою неизвестными лицами. «17 мая 1914 г. в яме, вблизи старых городских свалок, обнаружен рабочими с признаками насильственной смерти труп неизвестного мальчика 14-16 лет, с затянутой веревкой на шее и ссадинами на щеке. Выяснить личность убитого не удалось». О том, что подростки были украдены и над ними жестоко издевались (не один человек) можно судить по последнему примеру.

В это же время начинает развиваться наёмничество, связанное, прежде всего, с устранением конкурентов, занимающихся предпринимательством, и личных недоброжелателей. Устраняют всех, несмотря ни на происхождение, ни на пол, ни на возраст. Вот лишь один из вопиющих примеров, поражающих воображение своей рациональной жестокостью.

В 1909 г. в Петрограде «произошло заказное убийство восьмилетней девочки, которая помогала родителям, продавая семечки. Заказчик ее конкурентка 50-ти летняя Анна Апорова, которая наняла для ее убийства 16летнюю знакомую девушку Александру Кутафину, пообещав «поблагодарить» хорошими подарками и в виде «задатка» дав ей 20 коп».

В данный период образуются целые мафиозные группировки наемников, имеющие своих «людей» - заказчиков во власти. Например, в 1916 г. в Сенате рассматривалось дело владивостокского частного поверенного А.Г. Рачковского, осужденного за подстрекательство наемных преступников к изувечению богатого владивостокского купца В. И. Синкевича, которого Рачковский ревновал к своей жене.

В сентябре 1911 г. по «наводке» Рачковского был облит серной кислотой упомянутый Синкевич в поезде. Виновным оказался незадолго до того прибывший во Владивосток после отбывания наказания за кражи и бродяжничество лишенный прав Александр Макашов. Последний, при посредстве ссыльно-поселенца А. Вульфовича, был нанят для совершения преступления упомянутым выше А. Г. Рачковским. Виновные понесли следующие наказания: Рачковского как подстрекателя приговорили к 6летней каторге; Макашова - к 3 годам арестантских отделений и «посредника» Вульфовича - к 1 году 4 месяцам тюрьмы».

Таким образом, налицо просматривается процесс зарождения и эволюции организованной преступности в России во второй половине XIX- начале XX века от самых простейших форм до преступных организаций, имеющих свою структуру, область деятельности и четко определенные цели. Процесс прошел несколько этапов своего развития и затронул все части российского общества. В России к первой четверти XX века преступность становится профессиональной, имея свои особенности и направления. Преступники становятся многопрофильными специалистами «в одном городе задержанный может быть зарегистрирован как «домушник по тихой», в другом же та же личность значится по регистрации совершенно под другой фамилией как «кассир» или «грабитель».

Значительный рост организованной преступности объясняется несколькими причинами: общей дезорганизацией жизни, отсутствием надлежащей правовой охраны личности и сознанием безнаказанности правонарушений, бегством или освобождением (в результате ряда амнистий, проведенных в первой четверти XX века) из мест заключения значительного количества уголовных преступников.

В итоге, в предреволюционные годы указанная ситуация, обостренная другими экономическими и политическими катаклизмами, напрямую повлияла на рост социальной напряженности в стране. Но в то же самое время она становится своеобразным его продуктом. На фоне общего бескультурья частично созданная волна недовольства общественной жизнью рано или поздно должна была попасть под влияние более организованных сил, ставивших перед собой глобальные социально-политические задачи.

 

Автор: Смирнов М.А.