Юридическая природа невиновного причинения вреда по психофизиологическому основанию в уголовном праве России

Законодательное введение в уголовное право того или иного института зачастую не означает, что данный институт был должным образом воспринят правоприменителем, так как последний всегда любую новую или относительно новую конструкцию пытается облачить в свои прошлые правовые знания. Проведенное нами анкетирование наглядно демонстрирует истинность этого тезиса. 55 из 150 опрошенных нами сотрудников правоохранительных органов затруднились пояснить значение положений ч. 2 ст. 28 УК РФ, 36 сделали это неверно или искаженно (мы отнюдь не хотели получить глубокое доктринальное понимание, нет, правильным мы считали указание, что это - одна из разновидностей невиновного причинения вреда, определяющая отсутствие вины при наличии неспособности по психофизиологическим качествам устранить последствия), и только 59 из числа опрошенных респондентов дали верное объяснение смысла ч. 2 ст. 28 УК РФ.

В этой статье мы попытаемся выработать понимание невиновного причинения вреда по психофизиологическому основанию в соответствии с действующим законодательством и определить его юридическую природу.

Советская доктрина уголовного права исходила из того, что основным признаком преступления является его общественная опасность. Этот признак заключается в способности предусмотренного уголовным законом деяния причинять вред или создавать угрозу причинения вреда охраняемым уголовным законом объектам или интересам. То есть общественная опасность - это материальный признак преступного деяния, раскрывающий его социальную сущность. Причем этот материальный признак, согласно существовавшей и существующей поныне доктрине, является основным, а формальный признак (уголовная ответственность) объявляется производным от него. Существует позиция, определяющая общественную опасность в качестве универсальной категории уголовного права. Данное направление научной мысли, по всей видимости, и стало предтечей высказанной идеи о том, что можно объединить в одну группу такие правовые явления, как невиновное причинение вреда (особенно интересно для нас), обстоятельства, исключающие преступность деяния, малозначительность деяния, основания освобождения от уголовной ответственности, причинение вреда невменяемым лицом, согласие потерпевшего, истечение сроков давности уголовного преследования и давности приговора, добровольный отказ от преступления, специальные основания освобождения от уголовной ответственности, предусмотренные нормами Особенной части УК и т.д. Авторы данной концепции считают, что общим знаменателем, объединяющим столь разные правовые явления, является отсутствие общественной опасности как необходимого признака преступления. На наш взгляд, подобное утверждение справедливо только для малозначительности деяния в силу прямого указания ч.2 ст. 14 УК РФ, но и в коем случае для прочих. Аргументация правильности нашего мнения может строиться в двух направлениях. Первое сугубо позитивистское направление, представляющееся наиболее авторитетным и малооспоримым, заключается в том, что если признать выдвинутую концепцию об общности правовой природы всех этих юридических явлений верной, то сразу же возникает справедливый вопрос, почему все они расположены в разных разделах и главах уголовного кодекса РФ? Почему законодатель не собрал их воедино? На отсутствие общественной опасности как признака преступления указывает лишь положение ч.2 ст. 14 УК РФ. То есть законодатель умышленно определил данное положение обособленно, дабы показать, что отсутствие общественной опасности как необходимого признака преступления при наличии формальных признаков какого-либо деяния, имеющее место при малозначительности, экстраординарный и единичный случай в уголовном праве РФ. Значит, во всех остальных случаях нельзя говорить об отсутствии общественной опасности в содеянном. Второе направление аргументации сводится к следующему: идея о том, что в перечисленных выше ситуациях применения различных институтов права отсутствует общественная опасность, противоречит не только букве закона, но и здравому смыслу. Разве наезд на пешехода из-за несоответствия времени реакции водителя требованиям дорожно-транспортной ситуации, причинение вреда третьим лицам в состоянии крайней необходимости или убийство, совершенное невменяемым лицом, не общественно опасны? На наш взгляд, и жизнь, и здоровье лица при причинении ему вреда невменяемым лицом, и интересы третьих лиц при крайней необходимости, и жизнь и здоровье пострадавшего ввиду несоответствия психофизиологических качеств причинителя требованиям экстремальных условий или нервно-физическим перегрузкам продолжают находиться под охраной права, а причинение им вреда является общественно опасным. Правовая природа указанных выше юридических явлений настолько разнится, что их объединение в одну группу кажется нам необоснованным. Это неоднократно указывалось в литературе. Например, мысль о том, что нельзя говорить об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, как о правовых явлениях, исключающих общественную опасность, была высказана и классиками, и современными исследователями. В связи с вышесказанным необходимо сделать вывод, что правовая природа невиновного причинения вреда отличается от правовой природы обстоятельств, исключающих преступность деяния, от правовой природы причинения вреда невменяемым лицом и прочих. Нельзя их объединять в одну группу, так как основание выбрано неправильно, и вообще нет возможности их объединить. Все описанные выше правовые явления не могут быть объединены, так как имеют различную юридическую природу, что доказывается анализом и сравнением их содержательной сущности и расположением в различных главах уголовного кодекса. Также косвенно подтверждают правильность этого вывода положения уголовно-процессуального законодательства, предусматривающее отдельно такие основания прекращения уголовного дела и уголовного преследования, как такового, как «отсутствие события преступления» и «отсутствие состава преступления». То есть сам законодатель этим положением указывает, что существуют случаи в уголовном праве, когда то или иное деяние не является преступным в виду отсутствия какого-либо из признаков преступления, и существуют случаи наличия всех признаков преступления, но отсутствия кого-либо из обязательных элементов состава преступления. При отсутствии какого-либо из признаков преступления нет необходимости в поиске состава преступления. Представляется, что при невиновном причинении вреда отсутствует событие преступления, так как отсутствует виновное отношение лица к содеянному и его последствиям, а это является, в силу положений ч. 1 ст. 14 УК РФ, обязательным признаком любого преступления.

Противники нашей точки зрения могут привести следующее доказательство того, что при невиновном причинении вреда отсутствует именно состав преступления. Регламентация невиновного причинения вреда дается в главе 5 УК РФ, называющейся «вина», а не в главе 3 УК РФ. Вина является одним из признаков субъективной стороны преступления. Субъективная сторона - элемент состава преступления. Значит, невиновное причинение вреда - это ситуация наличия преступления при отсутствии одного из необходимых признаков состава преступления (вины). Сторонники данной позиции в своих рассуждениях не учитывают, что вина, хотя и является признаком субъективной стороны, но в силу ее особой важности для правового государства она возведена в ранг принципа уголовного права и в один из обязательных признаков любого преступления.

Поэтому мы считаем, невиновным причинением вреда ситуацию наличия реально причиненного вреда интересам, охраняемым уголовным законом, в отсутствии виновного к нему отношения. То есть отсутствие преступности обусловлено отсутствием виновности. Это - юридическое понимание невиновного причинения вреда.

Мы не разделяем мнение И.М. Тяжковой, утверждающей, что «невиновное причинение вреда всегда рассматривалось как основание освобождения от уголовной ответственности». Считаем не совсем верным смешивать криминологические и уголовно-правовые понятия. Законодатель четко определил в главе 11 УК РФ пять видов освобождения от уголовной ответственности. Во всех этих случаях от уголовной ответственности лицо может быть освобождено только тогда, когда оно совершит деяние, содержащее состав преступления. Только когда совершенно деяние, содержащее все признаки состава преступления, можно говорить о возможности в том или ином случае применить одно из оснований освобождения от уголовной ответственности. Х.Д. Аликперов точно заметил по этому поводу, что «под нормами уголовного законодательства, допускающими компромисс, следует понимать нормы, в которых лицу, совершившему преступление, гарантируется освобождение от уголовной ответственности или смягчение наказания в обмен на совершение таким лицом поступков, определенных в законе и обеспечивающих реализацию основных задач уголовно-правовой борьбы с преступностью». Именно как своеобразный компромисс можно расценивать освобождение лица от уголовной ответственности. В новейшей учебной литературе под основанием освобождения лица от уголовной ответственности понимается «отказ правоприменителя от мер уголовно-правового воздействия в отношении лица, совершившего преступление», как мы видим, исходя из этого определения, невиновное причинение вреда не является основанием освобождения от ответственности. Ещё А.П. Чучаев в 1966 году утверждал: - «Уголовно-правовые и уголовно-процессуальные нормы об освобождении от ответственности и наказания могут применяться только в случаях, когда действия обвиняемого являются вообще преступными и уголовно наказуемыми». При невиновном причинении вреда нет преступления как такового, потому что нет вины, поэтому и вызывает обоснованное сомнение позиция И.М. Тяжковой. Кстати, для доказательства своей позиции она использует метод, заключающийся в доказательстве отсутствия состава преступления при невиновном причинении вреда. На наш взгляд, мы достаточно полно показали некоторую некорректность такого подхода.

Необходимо отметить, что учение о невиновном причинении вреда достаточно детально разрабатывалось в уголовно-правовой литературе ив досоветский период. Не ставя перед собой цель провести полный исторический очерк, отметим лишь уже более или менее оформившиеся законодательные положения о невиновном причинении вреда. В Уложении о наказаниях 1845 г. в ст.7 указывалось, что «зло, сделанное случайно, не только без намерения, но и без всякой со стороны учинившего оное неосторожности, не почиталось виной». То есть случайно причиненное зло не влекло ответственности. Интересным фактом является то, что только при случайном убийстве и не при каких более видах убийства на причинившего смерть могло быть наложено церковное покаяние. Уголовное Уложение 1903 г. в ст. 42 определяло, что не вменяется в вину преступное деяние, которое учинивший не мог предвидеть или предотвратить.

Возвращаясь к современности, нельзя не заметить, что содержание и юридическая природа двух видов невиновного причинения вреда, определенных в части первой и второй, несколько различна. Если в ч. 1 ст. 28 УК РФ определена такая разновидность невиновного причинения вреда, которая в теории получила название «казус», то для невиновного причинения вреда в силу несоответствия психофизиологических качеств лица требованиям экстремальных условий или нервно-психических перегрузкам еще не придумано лаконичного названия. По сути дела законодатель в части первой определяет субъективно невиновное причинение вреда, а в части второй - объективно невиновное. Обоснуем нашу позицию.

В соответствии с ч.1 ст. 28 УК РФ деяние признается совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия) либо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть. Использование разделительных союзов «либо» и «или» позволяет, исходя из буквального толкования уголовного закона, с высокой степенью уверенности выделять четыре варианта невиновного причинения вреда, предусмотренного ч. 1 ст. 28 УК РФ:

1. лицо не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественную опасность своих действий;

2. лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было, хотя и могло их предвидеть;

3. лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не могло, хотя и должно было их предвидеть;

4. лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было и не могло их предвидеть.

Выделение подобных вариантов обусловлено логической конструкцией ч. 1 ст. 28 Уголовного кодекса. Понимая спорность нашей позиции, приведем ее логическое доказательство. Наполним некоторые символы следующим содержанием:

А - осознавать общественную опасность своего деяние;

В - предвидеть возможность наступления - общественно опасных последствий;

С - мочь предвидеть общественно опасные последствия;

Д - долженствовать предвидеть общественно опасные последствия.

Как мы видим, во всех четырех случаях выделяется субъективная характеристика содеянного. «Осознавать», «предвидеть», «мочь» и «долженствовать» - это всё субъективные характеристики мыслительной деятельности. Названные субъективные характеристики могут обладать объективными свойствами, но они ни в коей мере не становятся при этом объективными характеристиками. Например, то или иное лицо должно что-либо предвидеть в силу профессионального статуса, в силу презюмируемой вменяемости и т.д. это объективное свойство субъективной характеристики мыслительной деятельности. (Презумпция вменяемости действует в России в силу её закрепления в Международном стандарте ООН в области защиты прав человека, а именно в ст. 16 Международного Пакта о гражданских и политических правах человека 1966 г.

Следуя конституционному предписанию о приоритете норм международного права над национальным правом, можно утверждать, что положение о презумпции вменяемости действует в российской правовой системе, несмотря на ее отсутствие в уголовном законодательстве.) Или другая ситуация: лицо что-либо может (поднять руку, повернуть голову, сфокусировать зрение и прочее) опять же ввиду презюмируемой вменяемости, это объективное свойство субъективной характеристики. То есть в части первой рассмотрены субъективные характеристики.

Анализ положений ч. 1 ст. 28 УК РФ говорит о том, что данная разновидность невиновного причинения вреда может быть в преступлениях как с формальным, так и с материальным составом. На возможность невиновного причинения вреда применительно к преступлениям с формальным составом указывает следующая формулировка «не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия)». Подобного рода «случаем» («казусом») является, например, сохранение наркотических средств в каком-либо предмете без осведомленности об этом и с отсутствием оснований догадываться о содержимом данного предмета. Применительно к преступлениям с материальным составом случай заключается в том, что лицо, совершившее общественно опасное деяние, не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть. Мы не будем рассматривать примеры подобной ситуации, так как они в достаточной мере продемонстрированы в судебной практике и литературе. Отметим лишь, что пример данной разновидности невиновного причинения вреда совершенно верно приводил в своих трудах еще Н.С. Таганцев: «Если кто-либо, идя осторожно с фонарем на сено вал, споткнулся так, что свечка выпала из фонаря и зажгла сено, то мы будем считать происшедший пожар случайным, независимо от того, шел ли с фонарем кучер за сеном или вор для кражи». Отсутствие обоих или любого из свойств волевого момента является достаточным для признания вреда невиновно причиненным. Как нам известно, вина - это «психическое отношение лица в форме умысла или неосторожности к совершаемому им общественно опасному деянию, в котором проявляется антисоциальная, асоциальная либо недостаточно выраженная социальная установка этого лица относительно важнейших ценностей общества». Казус же, в отличие от вины, - это не психическое отношение лица к содеянному, а особое психическое состояние лица, действующего (бездействующего) в той или иной ситуации без какого-либо психического отношения. В литературе высказывалось мнение, что случай является особой формой психического отношения лица к своим деяниям и наступившим от них результатам. Некоторые ученые даже в учебной литературе высказывают мнение, что невиновное причинение вреда «представляет собой самостоятельный вид психического отношения к общественно опасным последствиям». Представляется, что изложенная нами позиция более соответствует юридической природе невиновного причинения вреда.

В ч. 2. ст. 28 УК РФ регламентируется другой вид невиновного причинения вреда, имеющий иное содержание: «Деяние признается также совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, хотя и предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам». Повторяя использованный нами ранее метод, можно выделить три разновидности невиновного причинения вреда по психофизиологическому основанию:

1. лицо хотя и предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий;

1. лицо хотя и предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств нервно-психическим перегрузкам;

3. лицо хотя и предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств и требованиям экстремальных условий, и нервно-психическим перегрузкам.

Во всех трех случаях говорится о неких объективно существующих психофизиологических качествах отдельного лица, которые безусловно не соответствуют объективно сложившимся требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам. Как нами уже отмечено, психофизиологические качества - это определенные совокупности признаков, свойств, особенностей психической деятельности, человека в рамках его физиологических процессов, а одно, психофизиологическое качество - это совокупность признаков, свойств, особенностей психической деятельности человека в рамках того или иного физиологического процесса. Так же нами, на примере времени реакции, было показано, что отдельно взятое психофизиологическое качество имеет вполне реальные объективные характеристики. Следовательно, в ч. 2 ст. 28 УК РФ определено объективно невиновное причинение вреда. Любое психофизиологическое качество и его характеристика подчиняется объективным законам психологии, физиологии, физики, химии и т.д. Мало того что оно подчиняется этим законам, его содержание как количественное, так и качественное обнаруживается и при необходимости вычисляется также, исходя из означенных выше законов. По ч. 2 ст. 28 УК РФ причинение вреда признается невиновным не из-за дефектов интеллектуального или волевого момента, а вследствие объективной невозможности предотвратить наступление общественно опасных последствий, возможность наступления которых лицом безусловно осознаётся (мы говорим о безусловном осознании возможности, исходя из буквального понимания текста ч. 2 ст. 28 УК РФ). Определяющим критерием невиновного причинения вреда по психофизиологическому основанию является объективный критерий, критерий характерный только для данного правового явления - обязательное наличие экстремальных условий или нервно-психических перегрузок. Без экстремальных условий или нервно-психических перегрузок особенности психофизиологических качеств лица в конкретной ситуации не имеют по сути дела никакого значения. (Мы рассматриваем регламентирование деятельности вменяемого лица). И экстремальные условия, и нервно-психические перегрузки должны быть реальными и объективными. Именно это позволяет говорить нам: «Невиновное причинение вреда по психофизиологическому основанию это объективно невиновное причинение вреда».

Существенные различия характера невиновного причинения вреда, определенного в ч. 1 ст. 28 УК РФ, от невиновного причинения вреда, определенного в ч. 2 ст. 28 УК РФ были впервые отмечены в литературе до нашего исследования. Например, А.В. Наумов говорит, что «часть 2 ст. 28 УК РФ предусматривает особую разновидность невиновного причинения вреда». А А.И. Рарог вообще утверждает, что «отказавшись от постановки вопроса о способности или неспособности субъекта осознавать общественную опасность своих действий, законодатель невольно перевел проблему из субъективной плоскости в объективную». Эти уважаемые авторы точно подметили характер проблемы, надеемся, что нам удалось более подробно обосновать специфику невиновного причинения вреда, регламентированного в ч. 2 ст. 28 УК РФ.

Случаи патологии находятся за рамками нашего исследования. Это бесспорно так, но считаем необходимым определиться, как юридически соотносятся положения ч. 2 ст. 28 УК РФ и такие институты уголовного права, как невменяемость и ограниченная вменяемость. Данный вопрос представляется важным в связи с тем, что в ходе проведения обязательной по данной категории дел судебно-психологической экспертизы могут выявиться пороки интеллектуального или волевого момента психики. Не составляет труда смоделировать ситуацию, когда причинение вреда произведено в силу несоответствия психофизиологических качеств лица требованиям экстремальных условий и нервно-психическим перегрузкам, но это несоответствие вызвано не сложившейся обстановкой (то есть несоответствием количественной и качественной характеристики, находящейся в рамках нормы, психофизиологического качества требованиям данной ситуации), а дефектом какого-либо из элементов психофизиологического качества, задействованного в причинении вреда, либо дефектом самого психофизиологического качества. Причем дефектом, позволяющим говорить о наличии биологического (медицинского) критерия невменяемости. Например, человек едет на личном автотранспорте во время тяжелого инфекционного заболевания, на его почве у него начинаются галлюцинаторные явления, приводящие к неадекватной оценке опасности дорожной ситуации, расстояния до пешехода и т.д. и впоследствии к причинению смерти прохожему. Бесспорно, что причинение вреда произошло ввиду несоответствия психофизиологических качеств требованиям ситуации. Но это несоответствие вызвано не тем, что расстояние до пешехода было меньше, чем расстояние, достаточное для тормозного пути с учетом времени реакции данного человека, а тем, что сознание неправильно приняло и обработало информацию, поступающую от органов зрения. В такой ситуации должна быть использована норма о невменяемости, так как вопрос о вменяемости лица, совершившего то или иное деяние юридически всегда предшествует вопросу о виновности. В ст. 21 УК РФ говорится, что «не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики». То есть если при проведении судебно-психологической экспертизы специалистом устанавливается медицинский критерий, и на его основании правоприменитель обнаруживает юридический критерий, то нет необходимости учитывать положения ч. 2 ст. 28 УК РФ.

Несколько иная ситуация обнаруживается при установлении ограниченной вменяемости. Ограниченная вменяемость - это новелла уголовного законодательства. Согласно ст. 22 УК РФ «вменяемое лицо, которое в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер своих действий и руководить ими, подлежит уголовной ответственности за совершенное преступление». Если лицо, начиная заниматься той или иной опасной деятельностью, понимало, что оно в силу своего состояния не может в полной мере осознавать фактический характер своих действий и руководить ими, то налицо ситуация ограниченной вменяемости. Ограниченно вменяемое лицо подлежит уголовной ответственности, а его психическое расстройство в силу ч. 2 ст. 22 УК РФ учитывается судом при назначении наказания. Содержательное отличие ограниченной вменяемости от невменяемости заключается в том, что в невменяемом состоянии по сути сознания как целостной структуры нет, при ограниченной же вменяемости сознание сужено. Поэтому если по заключению экспертизы лицо признано ограниченно вменяемым, то необходимо устанавливать характеристики его психофизиологических качеств для выяснения того, является ли лицо виновным в наступлении тех или иных последствий. Если по результатам расследования выясняется, что вред не смогло бы предотвратить и абсолютно вменяемое лицо (например, пешеход вышел на проезжую часть из-за чего-либо, ограничивающего обзорность, на расстоянии 10 метров от машины, управляемой ограниченно вменяемым, движущейся со скорость 90 км/ч по участку дороги, не содержащему каких-либо ограничений), то ответственность ограниченно вменяемого лица исключается на основании положений ч. 2 ст. 28 УК РФ.

В начале статьи мы некоторое внимание уделили вопросу неправильности объединения в одну группу таких разных правовых явлений, как невиновное причинение вреда и обстоятельства, исключающие преступность. Это, безусловно, так, и мы постарались обосновать свою позицию. Вместе с тем, отмечая безусловную разность их юридической природы, нельзя пройти мимо некоего родства одного из обстоятельств, исключающих преступность, и невиновного - причинения вреда по психофизиологическому основанию. Мы имеем в виду крайнюю необходимость. Латинское крылатое выражение «necessitas legem non ha- bet» стало некоторой предтечей появившегося впоследствии в римском праве юридического правила «guod non est licitum in lege, necessitas facit licitum», означавшего - что не дозволяется законом, то дозволяется необходимостью. Не ставя цель - подробное раскрытие понимания крайней необходимости в уголовном праве - остановимся только на некоторых интересных для нас ее аспектах. На наш взгляд, выражение «необходимость не имеет закона», послужившее отправным пунктом в формировании института крайней необходимости в римском праве, которое впоследствии оказало значительное влияние на правовые системы европейских стран, имеет отношение не только к крайней необходимости, но и к невиновному причинению вреда по психофизиологическому основанию. Необходимость можно понимать - двояко. Во-первых, существует необходимость делать или не делать (в случае существующей обязанности) что-то, чтобы не допустить еще большего, худшего вреда, необходимость выбора из «двух зол». Во-вторых, нельзя отрицать наличие другой необходимости - необходимости, с которой развивается какая-либо ситуация. Она подчиняется законам физики, химии, психологии, физиологии, но не подчиняется интеллекту и воле. Безусловно, эта необходимость есть и может быть либо внешней - законы физики, химии и т.д, которым подчиняется всё на земле (если машина будет продолжать двигаться по заданной траектории к точке А, то она непременно пересечется со стоящим в точке А пешеходом), либо внутренней - законы физиологии, психологии, которым подчиняется деятельность человека (например, ни при каких условиях, за исключением случайного совпадения обстоятельств, время реакции человека не может быть меньше 0,2 секунды).

Также в свете рассматриваемого вопроса значим тот факт, что состояние какой-либо жажды, грозящей жизни, (будь то жажда воды, пищи или сна) исторически всегда рассматривалось как ситуация крайней необходимости, с появлением же ч. 2 ст. 28 в современном уголовном законодательстве возникают некоторые сомнения в правильности такой позиции. Еще в Каролине по исследованиям Г.М. Гехфенбаума можно встретить указание на то, что «кража из голодной нужды» - это крайняя необходимость. Исследователем дореволюционного российского права Н.С. Таганцевым среди прочих условий крайней необходимости, создающих опасность, признавалось следующее условие - «физиологические (биологические) процессы в организме самого деятеля (так, например, обстоит дело при «краже съестных припасов для спасения от голодной смерти»). Причем, по мысли этого исследователя, такие физиологические процессы «сохраняют характер психической нужды». В советское время состояние голода и угроза смерти вследствие последнего неоднократно признавались судами основаниями возникновения права на крайнюю необходимость. В современном уголовном праве физиологические и патологические процессы, протекающие в организме человека (состояние голода и угроза смерти из-за него к ним относятся), также признаются основанием возникновения состояния крайней необходимости. Позволим не согласиться с этим. В названном труде А.А. Пионтковского обозначена одна из ситуаций возникновения крайней необходимости из-за чувства голода.

А. и Я, заблудившись в тундре, оказались без продуктов и были вынуждены вскрыть склад геологоразведывательной партии, который находился без охраны, и изъять часть продуктов, чтобы не умереть с голоду.

Традиционно подобные ситуации рассматриваются как крайняя необходимость. У нас есть сомнения в правильности такого подхода. Ситуация, описанная в данном примере, может быть расценена как экстремальные условия. Например, А.И. Рарог определяет экстремальные условия как неожиданно возникшую или изменившуюся ситуацию, к которой лицо не готово и по своим психофизиологическим качествам неспособно принять адекватное решение и найти способ предотвращения вредных последствии. И.М. Тяжкова вообще понимает под экстремальными такие условия, которые «выходят за рамки обычных, либо такое усложнение обстановки, которое требует особого внимания и немедленного реагирования». И одна, и другая формулировка позволяет ситуацию, описанную в нашем примере, признать экстремальными условиями. Тем более наша ситуация может быть признана ситуацией, сопровождающейся нервно- психическими перегрузками. И. М. Тяжкова понимает под нервно-психическими перегрузками особое состояние организма человека, например, при переутомлении, стрессовом состоянии, вызванном полученным известием, острой реакции, подавляющей интеллект и волю, на поведение других лиц и т.д. А. И. Рарог не дает понятия нервно-психических перегрузок, а ограничивается перечислением некоторых из них - «усталость, физическое и психическое перенапряжение в результате тяжелой физической работы, длительного непрерывного интеллектуального труда, например, при работе пилота самолета или машиниста электровоза во вторую смену подряд». Как мы видим, ситуация, приведенная А.А. Пионтковским, безусловно сопровождается нервно-психическими перегрузками. Чувство голода это психофизиологическое качество. Человек вынужден что-либо предпринять для утоления одной из своих потребностей. Потребность - это своеобразная форма связи организма с внешним миром, основной источник активности организма. Именно потребности, являясь внутренними сущностными силами организма, побуждают его к разным формам активности, необходимым для сохранения и развития индивида в целом. Потребность в пище является одной из биологических потребностей (наряду с потребностью в воде, сне, кислороде, определенной температуре и т.д.). Биологические потребности бесспорно занимают первое место среди прочих (социальных и идеальных). В своих первичных биологических формах потребность выступает как нужда, испытываемая организмом в чем-то, находящемся во внешней среде, и необходимом для его жизнедеятельности. Биологические потребности обусловлены необходимостью поддерживать постоянство внутренней среды организма. По мысли П.К. Анохина, побуждаемая ими активность всегда «направлена на достижение оптимального уровня функционирования основных жизненных процессов, на достижение полезного приспособительного результата». Эта активность возобновляется при отклонении параметров внутренней среды от оптимального уровня и прекращается при его достижении.

Чувство голода - это одна из биологических потребностей. Энергетический баланс у людей поддерживается при условии соответствия поступления энергии ее расходу на мышечную работу, химические процессы (рост и восстановление тканей) и потерю тепла. Отсутствие пищи вызывает чувство голода, которое инициирует поведение, направленное на поиск пищи. Если количество глюкозы становится меньше 0,8 г/л, то срабатывают хеморецепторы, находящиеся в печени и на стенках сосудов, это дает сигнал организму к поиску пищи. В случае длительного неудовлетворения этой потребности наступает смерть. Мы с достаточной полнотой показали, что в описанную ситуацию можно расценить и экстремальными условиями, и нервно-психическими перегрузками, также мы показали, что чувство голода (потребности в пище) и действия, направленные на его утоление, это безусловно психофизиологическое качество. Ситуация является экстремальными условиями - да. Ситуация влечет нервно-психические перегрузки - да. Чувство голода и все, что с ним связано это психофизиологическое качество - да. Мы определили психологическое качество как совокупность признаков, свойств, особенностей психической деятельности человека в рамках того или иного физиологического процесса. Мы не видим причин, по которым нужно в подобных ситуациях применять институт крайней необходимости, а не институт невиновного причинения вреда по психофизиологическому основанию. Употребление института крайней необходимости излишне, так как есть более специальная норма. В рассмотренной нами ситуации изменение квалификации не влечет каких-либо фактически существенных изменений. При квалификации подобных деяний как крайней необходимости отсутствует противоправность, при квалификации как невиновного причинения вреда по психофизиологическим основаниям отсутствует виновность. И в том и в другом случае квалификации деяние, совершенное этими людьми, не является преступлением. Сложнее обстоит дело в других случаях. Допустим, человек по каким-либо причинам лишается работы и длительное время не может найти другую (достаточно распространенная ситуация). С целью прокормить себя, после длительного отсутствия пищи он решает совершить кражу чего-либо съестного в магазине или в каком-нибудь другом месте. Что мешает его деятельность расценить как невиновное причинение вреда по психофизиологическому основанию? Тем более, что законодатель определил в качестве условий допустимости причинения вреда оценочные признаки. Ведь нигде не разъяснено, какие условия считать экстремальными, а какие нервно-психические перегрузки считать достаточными для возможности невиновного причинения вреда. А может быть, когда доход меньше прожиточного минимума, это и есть экстремальная ситуация? Или же, может быть, это ситуация нервно-психических перегрузок (ведь на самом деле человек испытывает постоянный стресс, вызванный незнанием того, как прокормить себя)? Мы, конечно же, задавая эти риторические вопросы, понимаем, что нельзя подобным образом расценивать данные деяния, иначе это породит хаос в государстве. Также подобная квалификация будет означать нарушение целого ряда конституционных и уголовно-правовых принципов. Но мы считаем, что оценочные признаки, содержащиеся в ч. 2 ст. 28 Уголовного кодекса РФ, вносят некоторую дисгармонию в квалификацию подобных деяний.

В заключении установления и освещения юридической природы невиновного причинения вреда по психофизиологическому основанию необходимо, как нам представляется, подвести некий промежуточный итог. По меткому замечанию А.В. Наумова> правило, «в соответствии с которым лицо, осуществляющее деятельность, связанную с экстремальными условиями и нервно-психическими перегрузками, может быть признано виновным только в случае, если его субъективные качества соответствовали объективным требованиям ситуации и лицо осознавало общественно опасный характер своих действий (бездействия), предвидело их общественно опасные последствия либо не предвидело, но могло по своим субъективно-личностным качествам их предвидеть и, предотвратить» «развивает принцип субъективного вменения». По всей видимости, именно для развития принципа субъективного вменения Р.И. Михеевым была разработана конструкция невиновного причинения вреда по психофизиологическому основанию, первоначально вошедшая в ч. 2 ст. 3 Теоретической модели Уголовного кодекса, озаглавленную «Отсутствие вины (случай)», а впоследствии включенная в Уголовный кодекс Российской Федерации.

Автор: Теслицкий И.В.