23.03.2011 11458

Становление и развитие института подозреваемого в уголовном судопроизводстве России (статья)

 

Определяя назначение современного уголовного судопроизводства, законодатель в соответствии с положениями ст. 2 Конституции РФ заявил о приоритете соблюдения прав и свобод личности (ст. 6 УПК РФ). В связи с этим в настоящее время значительный интерес представляет анализ проблематики обеспечения прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства и, прежде всего, обеспечение прав подозреваемого при производстве предварительного расследования.

Однако прежде чем приступить к исследованию указанных вопросов, с точки зрения теории и практики уголовного судопроизводства принципиально важно рассмотреть аспекты становления и развития института подозреваемого. Такой анализ позволит нам обеспечить большую эффективность исследования проблем обеспечения прав данного субъекта уголовного процесса.

Первая попытка разграничения правового положения подвергающихся уголовному преследованию на тех, кому объявлено (предъявлено) какое-либо обвинение, и на тех, к кому применен арест (содержание в тюрьме) до такого предъявления, сделана, как представляется, в Екатерининских «Учреждениях для управления губерний» 1775 года. Так, в ст. 401 данного законодательного акта говорится, что «... буде кто пришлет прошение в совестный суд, что он содержится в тюрьме более трех дней и в те дни ему не объявлено, за что содержится в тюрьме, или что он в те три дня не допрашивай, тогда совестный суд по получении такого прошения, не выходя из присутствия, долженствует послать повеление, чтоб таковой содержащийся в тюрьме, буде содержится не во оскорблении особы Императорского Величества, не по измене, не по воровству, или разбою, был прислан и представлен в совестный суд обще с прописанием причин, для которых содержится под стражею, или не допрашивай».

Упоминания о подозрении, подозрительной особе, находящемся под подозрением, встречаются в Кратком изображении судебных процессов и тяжб 1715 года. Руководствуясь указанным, Ю.Б. Чупилкин делает вывод о том, что именно с принятия данного изображения и начинается первый этап развития института подозреваемого. Однако, как справедливо отмечается в юридической литературе, с позиций современного уголовного судопроизводства данные названия «правильнее было бы использовать для обозначения процессуальной фигуры обвиняемого (подсудимого), а не подозреваемого».

В статьях Свода законов Российской империи 1833 года, посвященных регламентации предварительного расследования, участник процесса с названием «подозреваемый» по-прежнему отсутствует, однако имеется указание на «подозрение» в контексте наличия его как предположения о причастности к преступлению определенного лица. Так, в частности, Свод законов гласил, что в случае, когда улики указывали на обстоятельства, возбуждающие против кого-либо «сильное подозрение» в совершении преступления, необходимо «брать» данное лицо для допроса и исследования обстоятельств дела, несмотря ни на какие его привилегии. Когда же лицо представляло к расплате фальшивые деньги, что считалось чрезвычайно опасным преступлением, оно сразу же задерживалось и в обязательном порядке заключалось под стражу (ст. 843, 857).

Одновременно для такого лица законодателем были предусмотрены и определенные гарантии, которые заключались в обязанности следственных органов рассматривать эти улики «со всевозможной осмотрительностью, под опасением взыскания в пользу обиженного бесчестия и причиненных ему убытков, если он взят будет беззаконно и недельно» (ст. 977 Свода).

Началом нового и достаточно важного этапа в развитии института подозреваемого является издание императором Александром II Указа от 8 июня 1860 года об «Учреждении судебных следователей, а также Наказа полиции о производстве дознания по происшествиям, могущим заключать в себе преступление либо проступок, и Наказа судебным следователям. В данных Наказах впервые на законодательном уровне применяется термин «подозреваемый».

Так, в статье 15 Наказа полиции указывалось, что полиция при производстве дознания имеет право подвергать аресту или личному задержанию подозреваемых в совершении преступлений, за которые по закону полагалось лишение всех прав состояния или потеря всех личных привилегий, только в случаях, когда:

1. преступник «захвачен» на месте и во время совершения преступления;

2. преступление учинено явно и гласно;

3. очевидцы преступления прямо укажут на лицо, совершившее преступление;

4. на подозреваемом или в его жилище найдены будут очевидные следы преступления или его вещественные доказательства;

5. «оподозренный» сделал покушение на побег или был пойман после побега.

В соответствии со ст. 16 Наказа полиции, в случае, если санкция статьи не предусматривала лишения всех прав и привилегий, то у подозреваемого отбиралась только подписка о явке по первому требованию к следователю или в суд.

Анализ указанных положений позволил М.Н. Клепову сделать справедливый вывод о том. что. называя подозреваемым не только задержанного или арестованного, Наказ фактически допускал, что им может быть и иное лицо, чья причастность к преступлению предполагается, например, тот, у кого отобрана подписка о явке по первому требованию к следователю или в суд.

Несколько иной порядок признания лица подозреваемым существовал по Наказу судебным следователям. Следователь при наличии каких-либо доказательств виновности лица в совершении преступления имел право вызвать или же доставить в принудительном порядке заподозренное лицо для допроса. Исходя из результатов допроса, следователь определял меру пресечения подозреваемому в целях исключения возможности отклониться от следствия и суда.

Таким образом, согласно данному правовому акту подозреваемым можно было считать не только задержанное или арестованное лицо, но и лицо, которому после допроса следователем определена одна из мер пресечения, предусмотренных Наказом судебным следователям.

Дальнейшее закрепление термин «подозреваемый» получил в Уставе уголовного судопроизводства 1864 года. Однако, данный нормативный акт, как и предшествовавшие ему источники уголовно-процессуального права, не давал четкого (конкретного) определения подозреваемого, а лишь упоминал о нем.

Так, статья 256 Устава гласила, что до прибытия судебного следователя полиция принимает меры, необходимые для того, чтобы предупредить уничтожение следов преступления и пресечь подозреваемому способы уклониться от преступления.

В соответствии со ст. 257 Устава полиция должна была принимать меры к пресечению подозреваемому способов уклониться от следствия в следующих случаях:

1. когда подозреваемый застигнут при совершении преступного деяния или тотчас после его совершения;

2. когда потерпевшие от преступления или очевидцы укажут прямо на подозреваемое лицо;

3. когда на подозреваемом или в его жилище найдены будут явные следы преступления;

4. когда вещи, служащие доказательством преступного деяния, принадлежат подозреваемому или оказались при нем;

5. когда он сделал покушение на побег или пойман во время или после побега, и когда подозреваемый не имеет постоянного места жительства или оседлости.

Процессуальный порядок задержания регламентировался статьями 89 и 430 Устава, в соответствии с которыми о задержании требовалось составить специальное постановление, в котором обязательно следовало указать: время его составления; фамилию, имя, отчество и звание составителя; преступление, в котором задержанный подозревается; основания задержания. В течение суток с момента задержания такое постановление должно было быть предъявлено подозреваемому. При этом действие постановления о задержании не ограничивалось каким-либо сроком.

Из анализа указанных положений можно сделать вывод о том, что по общему правилу, согласно Уставу уголовного судопроизводства, подозреваемый являлся кратковременным участником дознания, предшествующего предварительному следствию. При этом подозреваемым признавалось лицо, чья причастность к преступлению предполагалась, в связи с чем, при наличии предусмотренных Уставом условий, к нему подлежали применению некоторые меры принуждения.

Кроме того, в УУС не существовало четкого различия между подозреваемым и обвиняемым. Грань между ними как участниками уголовного процесса была очень условной. Их объединяло одно - оба они рассматривались в качестве лиц, подвергающихся уголовному преследованию. Различие же между ними проводилось в зависимости от того, кем и в какой части уголовного судопроизводства поднимался вопрос об уголовном преследовании того или иного лица.

Таким образом, Устав уголовного судопроизводства также, как и перечисленные выше нормативные акты, хотя и выделяет подозреваемого среди лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве, но не закрепляет ни четких оснований признания лица таковым, ни перечня каких-либо его прав и обязанностей в контексте особого процессуального положения, ни гарантий их реализации в уголовном судопроизводстве. «Другими словами, подозреваемый не являлся участником уголовного процесса в современном значении этого термина, то есть, в первую очередь, носителем определенных прав и обязанностей».

Указанные положения, как представляется, привели к тому, что и среди дореволюционных ученых-процессуалистов не существовало единой точки зрения относительно процессуальной фигуры подозреваемого. Так, по мнению ряда авторов, подозреваемый не выделялся законом в качестве самостоятельного субъекта уголовного процесса, а содержательно включался в понятие «обвиняемый».

Другими авторами высказывалась позиция о необходимости выделения подозреваемого в качестве самостоятельной процессуальной фигуры. Например, Н.Н. Розин отмечал, что лицо, подозреваемое в совершении преступного деяния, наряду с обвиняемым, подсудимым, является преследуемой стороной в процессе. П.И. Люблинский, в свою очередь, определял подозреваемого как лицо, арестованное полицией.

Термин «подозреваемый» присутствовал и в правовых актах, изданных после Октябрьской революции, хотя и достаточно бессистемно. Так, например, в функции созданной 10 ноября 1917 года рабоче-крестьянской милиции, наряду с другими, входило производство дознания по преступлениям и проступкам, которое заключалось в возможности проведения неотложных следственных действий, а также задержания и препровождения подозреваемых в местные народные суды или следственные комиссии. О каждом случае задержания составлялся протокол с указанием оснований, места, дня и часа задержания (ст. 27, 28 Инструкции «Об организации советской рабоче-крестьянской милиции»).

Принятый 24 июня 1922 года УПК РСФСР также содержал ряд норм, определявших некоторые аспекты участия подозреваемого в уголовном процессе. Так, согласно ст. 105 допускалось задержание лица, подозреваемого в совершении преступления, в качестве меры предупреждения отклонения подозреваемого от следствия и суда в следующих случаях:

1. когда преступник застигнут при непосредственном приготовлении, самом совершении преступления или тотчас после его совершения;

2. когда потерпевший или очевидцы укажут на данное лицо, как на совершившее преступление;

3. когда при или на подозреваемом лице, или в его жилище будут найдены явные следы преступления;

4. когда подозреваемый покушался на побег или задержан при побеге;

5. когда подозреваемый не имеет постоянного жительства или постоянных занятий.

В ст. 148 данного закона было закреплено положение о том, что меры пресечения применяются после привлечения подозреваемого лица к делу в качестве обвиняемого, и лишь в исключительных случаях допускалось их применение до предъявления обвинения.

УПК РСФСР 1923 г. применительно к подозреваемому в основном дублировал положения УПК РСФСР 1922 г., однако содержал и ряд новелл, свидетельствовавших о более последовательном подходе к вопросу разграничения подозреваемого и иных лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводство. Так, в ст. 102 УПК было закреплено правило о том, что после допроса подозреваемого в преступлении, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок свыше одного года, органы дознания могут избрать по отношению к нему одну из указанных в ст. 144 УПК мер пресечения.

Согласно ст. 104 УПК о всяком задержании подозреваемого органы дознания должны были в течение 24 часов сообщить суду, а по делам, по которым производство предварительного следствия обязательно - следователю и прокурору. В течение сорока восьми часов с момента получения соответствующего извещения указанные лица обязаны были подтвердить арест или отменить его.

Учитывая схожесть положений ст. 145, 148 УПК РСФСР 1922 г., воспроизведенных в Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР 1923 г., и ст. 90, 122, пришедшего ему на смену УПК РСФСР 1960 г. (закрепление возможности задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, и применения в его отношении меры пресечения до предъявления обвинения), М.Н. Клепов отмечает, что истолкование указанных норм с целью формулировки понятия подозреваемого, позволяет предположительно считать, что и по УПК РСФСР 1922 и 1923 годов подозреваемым являлось лицо, задержанное по подозрению в совершении преступления, либо к которому была применена мера пресечения до предъявления обвинения.

Представляется, что данное утверждение формально является верным. Однако, фактически отечественный уголовно-процессуальный закон до УПК РСФСР 1960 года не давал определения данного лица, а также не закреплял перечень его прав и обязанностей.

Подобное положение явилось предпосылкой для возникновения на страницах юридической печати с середины 30-х годов прошлого века дискуссии относительно легитимности существования процессуальной фигуры подозреваемого в уголовном судопроизводстве.

При этом рядом авторов была высказана точка зрения о том, что фигура подозреваемого должна быть вообще устранена из советского уголовного процесса. По мнению же других авторов никакой объективной необходимости для упразднения подозреваемого в отечественном уголовном процессе не существовало.

В период анализируемой полемики, 5 июня 1937 года, Прокуратурой СССР был издан циркуляр № 41/26 «О повышении качества расследования». В нем, в частности, было сказано следующее: «... при допросе граждан, подозреваемых в совершении преступления, не допускать наименования «подозреваемый» и вообще устранить из следственной практики фигурирование на следствии того или иного лица в положении «подозреваемого». Если в отношении того или иного лица имеются данные, указывающие на совершение им преступления, - привлекать это лицо к уголовной ответственности и допрашивать в качестве обвиняемого».

Конечно, формально положения, содержащиеся в указанном циркуляре, были направлены на усиление охраны прав граждан и на предотвращение их необоснованных допросов в качестве подозреваемых. Но в то же время в действовавший тогда УПК РСФСР никакие изменения в связи с указанной позицией прокуратуры не вносились, о подозреваемом, как и прежде, говорилось в целом ряде его статей (ст. 100, 102, 104, 145, 148).

Поэтому и после издания указанного циркуляра в теории и практике уголовного процесса продолжался поиск путей выхода их создавшегося положения. Так, на страницах юридической печати многие авторы практически до конца 50-х годов прошлого века продолжали предпринимать попытки обосновать необходимость устранения подозреваемого из уголовного процесса.

Житков отмечал, что лицо необходимо привлекать к даче объяснений по уголовному делу без присвоения ему какого-либо процессуального статуса, поскольку до обвинения лицо не может фигурировать в уголовном деле ни в роли обвиняемого, ни в роли свидетеля.

Другие авторы наоборот высказывали положительное мнение по поводу необходимости существования фигуры подозреваемого в уголовном судопроизводстве.

И даже АЛ. Вышинский, несмотря на пребывание в должности прокурора СССР в период издания циркуляра № 41/26, впоследствии отмечал, что «вопрос о подозреваемом, как процессуальной фигуре, возбуждает в последние годы споры, и едва ли правильно вовсе исключить из процессуального права это понятие». При этом он считал, что таковым должен являться тот, на кого падает подозрение при условиях, являющихся по УПК основаниями для задержания данного лица.

М.С. Строговичем было предложено считать подозреваемыми только тех, в отношении кого при производстве по уголовному делу до привлечения в качестве обвиняемого применяется задержание или одна из мер пресечения. Но при этом указанный автор, как справедливо отмечает B.C. Шадрин, необоснованно исключал подозреваемых из числа подвергаемых уголовному преследованию. К таковым он относил только обвиняемых, не считая применение задержания и мер пресечения к лицу до привлечения его в качестве обвиняемого проявлением уголовного преследования.

Л.М. Карнеева в качестве подозреваемого определяла лицо, в отношении которого собраны данные, дающие основания подозревать его в совершении преступления, но недостаточные для предъявления обвинения. При этом, по ее мнению, «... появление подозреваемого в деле, как процессуальной фигуры, находит отражение в процессуальных документах, к которым нужно отнести постановление о возбуждении уголовного дела по преступлениям, связанным с действиями уже известных следователю лиц, протокол задержания подозреваемого, постановление об избрании подозреваемому меры пресечения до предъявления обвинения, протокол допроса, из содержания которого видно, что допрашиваемому задавались вопросы для получения у него объяснений по поводу его личной деятельности в связи с расследуемым преступлением».

Т.Н. Добровольская указывала на то, что подозреваемым должно признаваться лицо, в отношении которого в постановлении следователя или органа дознания об избрании меры пресечения до предъявления обвинения или в постановлении о возбуждении уголовного дела обоснованно сформулировано подозрение о совершении определенного преступления.

В.З. Лукашевич выступал за наделение подозреваемого соответствующими процессуальными правами, но в то же время был противником расширения перечня оснований появления (кроме задержания и применения меры пресечения до предъявления обвинения) его в уголовном судопроизводстве.

25 декабря 1958 г. Верховным Советом СССР были приняты Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик. И, не смотря на то, что в них отсутствует конкретная формулировка понятия подозреваемого, а также нет регламентации его процессуального положения, данный нормативный акт внес значительный вклад в разработку правового статуса последнего. Так, в ст. 32 и 33 Основ устанавливались основания, порядок задержания подозреваемого и применения к нему меры пресечения до предъявления обвинения, а также были перечислены его права при применении данных мер процессуального принуждения. Кроме того, показания подозреваемого стали являться источником доказательств (ст. 16 Основ), а допрос подозреваемого был закреплен в качестве одного из неотложных следственных действий по обнаружению и закреплению следов преступления (ст. 29 Основ).

Огромное значение для развития института подозреваемого играет принятие в 1960 году УПК РСФСР. В данном кодексе впервые было дано определение указанного участника уголовного процесса. Так, согласно ст. 52 УПК РСФСР подозреваемым признавалось: 1) лицо, задержанное по подозрению в совершении преступления; 2) лицо, которому применена мера пресечения до предъявления обвинения.

Впервые на законодательном уровне были прописаны права подозреваемого. В числе таковым следует назвать следующие: давать объяснения; приносить жалобы на действия (бездействие) и решения органа дознания, лица, производящего дознание, следователя, прокурора (ст. 52); давать показания на родном языке и пользоваться услугами переводчика (ст. 17); заявлять отводы следователю и лицу, производящему дознание (ст. 64).

УПК РСФСР также наделил подозреваемого определенными правами при производстве отдельных следственных действий, а именно: собственноручно записывать свои показания, данные на допросе (ст. 123, 152); задавать вопросы второму участнику очной ставки (ст.. 163); занять любое место среди лиц, предъявляемых для опознания (ст. 165); знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с его участием и требовать внесения соответствующих дополнений и поправок (ст. 151, 163,170) и др.

В свою очередь, следователь, лицо, производящее дознание были обязаны назвать основания и мотивы задержания, изложить объяснения задержанного в протоколе задержания (ст. 122); указать на преступление, в совершении которого подозревается лицо, и основания для избрания меры пресечения в соответствующем постановлении (ст. 92); разъяснить перед допросом подозреваемого его права, предусмотренные ст. 52, а также объявить в совершении какого преступления, о чем должна быть сделана отметка в протоколе его допроса (ст. 123).

Но и после принятия УПК РСФСР, проблематика процессуального положения подозреваемого не был исчерпана. Многие ученые-процессуалисты и практические работники высказывали предложения, направленные на расширение оснований появления в уголовном деле подозреваемого, а также объема прав данного участника процесса.

Так, Э. Боровский полагал, что лицо может стать подозреваемым не только в силу применения в отношении его задержания или меры пресечения, но и вследствие таких мер принуждения, как обыск, личный обыск, наложение ареста на корреспонденцию и др.С.П. Бекешко и Е.А. Матвиенко, поддерживая данную позицию в целом, добавляли к списку мер уголовно-процессуального принуждения, при применении которых лицо приобретает статус подозреваемого, направление на судебно-медицинскую и судебно-психиатрическую экспертизы, наложение ареста на имущество, вызов и допрос лица в качестве подозреваемого.

А.А. Чувилев в его исследовании на соискание ученой степени кандидата юридических наук «Институт подозреваемого в советском уголовном процессе» (1968 г.), предложил следующее определение подозреваемого: «Подозреваемым признается лицо, привлеченное к расследованию в установленных законом процессуальных формах в связи с наличием данных, свидетельствующих о возможном его участии в преступлении, но не достаточных для предъявления обвинения».

При этом он отмечал, что поскольку следственное действие всегда фиксируется в определенном процессуальном документе, этот документ будет одновременно представлять процессуальный акт, которым лицо ставится в положение подозреваемого, и такими актами могут быть: протокол задержания; постановление о применении меры пресечения до предъявления обвинения; протокол допроса в качестве подозреваемого; протокол об ознакомлении с постановлением о назначении экспертизы, касающейся деятельности подозреваемого; постановление о производстве обыска; постановление о наложении ареста на имущество; постановление о производстве освидетельствования, протокол предъявления для опознания.

Б.А. Денежкин предложил считать подозреваемым лицо, в отношении которого имеются фактические данные, свидетельствующие о его причастности к преступлению, и которое вовлекается в уголовный процесс путем возбуждения против него уголовного дела, задержания, применения меры пресечения, освидетельствования, производства личного обыска, предъявления для опознания, изъятия образцов для сравнительного исследования, вызова и допроса по обстоятельствам совершенного им преступления.

По мнению Н.С. Алексеева, В.Г. Даева и Л.Д. Кокорева, расширение оснований признания лица подозреваемым будет содействовать развитию процессуальных гарантий прав граждан, заподозренных в совершении преступления, в отношении которых применяются меры процессуального принуждения. В связи с этим, подозреваемым следует признавать лицо в результате вынесения особого, мотивированного процессуального акта, а не постановления об избрании меры пресечения или составления протокола задержания.

А.А. Напреенко, в свою очередь, возражая против расширения перечня оснований признания лица подозреваемым, предложил следующую редакцию определения подозреваемого в УПК: Подозреваемым признается:

1. лицо, задержанное по подозрению в совершении преступления.

2. лицо, к которому применена мера пресечения до вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого.

Таков неполный перечень предложений по совершенствованию института подозреваемого, высказанных на страницах юридической литературы в период с 1961 по 1980 гг.

13 июля 1976 г. в целях обеспечения соблюдения прав граждан и укрепления законности при осуществлении задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления, Указом Президиума Верховного Совета СССР утверждено Положение о порядке кратковременного задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления.

Данным Положением достаточно четко были определены вопросы, касающиеся содержания протокола задержания, срока задержания, мест содержания задержанных, их режима, правового положения задержанных, уведомления семьи о задержании, оснований и порядка освобождения задержанных, а также прокурорского надзора за соблюдением законности в местах содержания задержанных.

Так, в ч. 2 ст. 3 Положения было закреплено, что срок задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, исчисляется с момента доставления этого лица в орган дознания или к следователю, а если задержание указанного лица производилось на основании постановления о задержании, вынесенного органом дознания или следователем, то с момента фактического задержания. Лица, задержанные по подозрению в совершении преступления, имели право: знать, в чем они подозреваются; требовать проверки прокурором правомерности задержания; обжаловать действия лица, производящего дознание, следователя или прокурора; давать объяснения и заявлять отводы; обращаться с жалобами и заявлениями в государственные органы, общественные организации и к должностным лицам (ст. 10); иметь свидания с родственниками и иными лицами с письменного разрешения следователя или лица, производящего дознание, в производстве которого находятся материалы о задержании (ст. 12) и др.

В качестве оснований освобождения задержанных указанным нормативным актом (ст. 16) было закреплено следующее:

1. не подтвердилось подозрение в совершении преступления;

2. отсутствует необходимость применения к задержанному меры пресечения в виде заключения под стражу;

3. истек установленный законом срок задержания.

В связи с утверждением Положения о порядке кратковременного задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 30 декабря 1976 года были внесены соответствующие изменения в УПК РСФСР. В частности, УПК был дополнен статьей 122-1 «Порядок кратковременного задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления», а часть третья статьи 122 была изложена в следующей редакции:

«О всяком случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, орган дознания обязан составить протокол с указанием оснований, мотивов, дня и часа, года и месяца, места задержания, объяснений задержанного, времени составления протокола и в течение двадцати четырех часов сделать письменное сообщение прокурору. Протокол задержания подписывается лицом, его составившим, и задержанным. В течение сорока восьми часов с момента получения извещения о произведенном задержании прокурор обязан дать санкцию на заключение под стражу либо освободить задержанного».

Заметным явлением в развитии научной мысли в 80-ых и начала 90-ых годов прошлого столетия стали предложения о предоставлении подозреваемому права иметь защитника.

Одни авторы настаивали на том, чтобы этим правом обладал любой подозреваемый, т.е. независимо от того появится ли он в деле в результате задержания по подозрению в совершении преступления или применения одной из их мер пресечения.

Ряд других процессуалистов полагали, что правом иметь защитника должен обладать только подозреваемый, к которому применена мера пресечения в виде заключения под стражу.

Еще более умеренную позицию в рассматриваемом вопросе занимал А.С. Кобликов, предложивший предусмотреть в законе участие в деле защитника арестованного подозреваемого, если он является несовершеннолетним или лицом, не способным самостоятельно осуществлять свою защиту из-за психических или физических недостатков.

В проекте Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, разработанном авторским коллективом Научно-исследовательского института проблем укрепления законности и правопорядка (под руководством проф. А.Д. Бойкова и проф. А.И. Михайлова) допуск защитника обвиняемого предусматривался с момента предъявления обвинения по любому делу, а защитника подозреваемого с момента его первого допроса следователем.

В проекте Основ, подготовленным авторским коллективом Института Государства и права Российской Академии наук вопрос о защитнике подозреваемого решался по-иному. Правом иметь защитника предполагалось наделить любое лицо, задержанное по подозрению в совершении преступления.

Подобные предложения не остались не замеченными и законодателем. Законом СССР от 10 апреля 1990 г. «О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик» впервые было продекларировано право подозреваемого (наряду с обвиняемым) на защиту, значительным образом расширен и детализирован порядок реализации этого права (ст. 13 Основ).

Защитник был допущен к участию в уголовном деле с беспрецедентно ранних для советского и российского уголовного судопроизводства этапов - с момента предъявления обвинения, а в случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения - с момента объявления ему протокола задержания или постановления о применении этой меры пресечения (ч. 1 ст. 22 Основ). Права самого защитника при этом также были значительно расширены (ст. 23 Основ).

В УПК РСФСР соответствующие изменения были внесены только Законом РФ от 23 мая 1992 года.

Данным законом также был расширен перечень прав подозреваемого за счет воспроизведения прав, о которых шла речь в других статьях Кодекса, и пополнения новыми. Ст. 52 УПК РСФСР в новой редакции содержала указание на следующие права подозреваемого: знать, в чем он подозревается; давать объяснения; представлять доказательства; заявлять ходатайства; знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с его участием, а также с материалами, направляемыми в суд в подтверждение законности и обоснованности применения к нему заключения под стражу в качестве меры пресечения; заявлять отводы; приносить жалобы на действия и решения лица, производящего дознание, следователя, прокурора; участвовать при рассмотрении судьей жалоб в порядке, предусмотренном ст. 220-2 УПК РСФСР.

Указание на право подозреваемого представлять доказательства содержалось в ст. 70 УПК РСФСР; на право заявлять отвод (следователю, дознавателю, переводчику, специалисту, эксперту) в ст. 64, 66, 67 УПК РСФСР; на право знакомиться с протоколами допроса и других следственных действий, произведенных с его участием - в ст. 123, 140. 151 УПК РСФСР. Тем не менее, воспроизведение этих прав в новой редакции ст. 52 УПК РСФСР «может быть оценено как совершенствование закона, отвечающего интересам подозреваемого».

Было расширено и право защитника на свидания с подозреваемым и обвиняемым (ч. 2 ст. 51 УПК РСФСР). Так, защитник с момента допуска к участию в деле был вправе иметь свидания с указанными лицами наедине без ограничения их количества и продолжительности (о чем раньше и речи быть не могло).

Казалось бы, по логике вещей, право на свидание, но уже с защитником, должно было найти место в перечне прав обвиняемого (ст. 46 УПК РСФСР) и подозреваемого (ст. 52 УПК РСФСР). Однако, в 1992 году этого сделано не было. Конечно, данное право можно было вынести окольным путем, логическими умозаключениями. «Но если один участник процесса имеет право и оно записано в законе, а другой хотя таким правом и располагает, но оно в законе отсутствует, то на этом ляпсусе можно строить какие угодно предположения, вплоть до полного отрицания того, что выгодно отрицать».

Поправки, внесенные в УПК РСФСР Федеральным законом от 15 июня 1996 года «О внесении изменений и дополнений в законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», устранили эту погрешность. Кроме того, в УПК РФ было предусмотрено право обвиняемого и подозреваемого на свидание с родственниками и иными лицами, а также на переписку. Порядок и условия предоставления свиданий и осуществления переписки были определены соответственно Федеральным законом от 15 июля 1995 г. «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений».

Статья 96 УПК РСФСР была дополнена частью шестой, возлагающей на лицо или орган, в производстве которых находится уголовное дело, обязанность немедленно извещать одного из близких родственников подозреваемого или обвиняемого о месте или изменении места содержания его под стражей. «Нет нужды специально говорить о важности этого предписания. Можно только удивляться, что до сих пор его в УПК не было, учитывая, что меры попечения о детях и охраны имущества заключенного под стражу предусматривались (ст. 98)».

Однако указанным законом, как и законом от 23 мая 1992 г., подозреваемый почему-то так и не был наделен правами, которыми пользовался обвиняемый при назначении судебной экспертизы. Между тем предложения о наделении его таковыми были высказаны в юридической литературе еще в 1968 году.

29 сентября 1994 года Пленум Верховного Суда РФ, руководствуясь положениями ст. 9 Международного пакта о гражданских и политических правах, вступившего в силу 23 марта 1976 года, в своем постановлении № 6 пришел к выводу, что подозреваемый вправе обжаловать в суд не только законность и обоснованность ареста, но и законность и обоснованность задержания. В постановлении было сказано следующее: «... жалоба лица, задержанного по подозрению в совершении преступления, его защитника или законного представителя относительно законности и обоснованности задержания, должна приниматься судом к производству и разрешаться по существу применительно к порядку и по основаниям, предусмотренным уголовно-процессуальным законодательством».

В 1994 году были опубликованы три проекта УПК РФ, разработчики которых сделали немало для совершенствования процессуального статуса подозреваемого.

На состоявшейся в декабре 1994 года Всероссийской научно-практической конференции данные проекты были обсуждены. Участники конференции в основном поддержали проект, подготовленный в Минюсте РФ, и рекомендовали его доработать с учетом высказанных замечаний, объединив с проектом НИИ Генеральной прокуратуры. Во исполнение этого решения такой законопроект был подготовлен с учетом поступивших замечаний и предложений и опубликован в сентябре 1995 года.

Следует отметить, что многие содержащиеся в указанных выше проектах положения нашли свое отражение затем в принятом в декабре 2001 года УПК Российской Федерации.

Отмечавшаяся различными учеными необходимость дополнения оснований для признания лица подозреваемым не осталось незамеченной и была взята на основу законодателем при внесении изменений в ст. 52 УПК РСФСР. Федеральным законом РФ от 21 февраля 2001 года «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» часть первая данной статьи была изложена следующим образом: Подозреваемым признается:

1. лицо, в отношении которого на основаниях и в порядке, предусмотренном настоящим Кодексом, возбуждено уголовное дело;

2. лицо, задержанное по подозрению в совершении преступления;

3. лицо, к которому применена мера пресечения до предъявления обвинения.

Таким образом, понятие подозреваемого было дополнено новым основанием, не связанным с непосредственным применением мер уголовно-процессуального принуждения. Этим основанием, как мы видим, является возбуждение уголовного дела в отношении конкретного лица.

В 2001 году получило более совершенную регламентацию с точки зрения обеспечения права подозреваемого на защиту участие защитника на стадии предварительного расследования. Защитник подозреваемого стал допускаться в дело с момента: фактического задержания данного участника процесса; объявления ему постановления о назначении судебно-психиатрической экспертизы; начала осуществления иных мер процессуального принуждения или иных процессуальных действий, затрагивающих его права и свободы.

Очевидно, что перечисленные выше усовершенствования уголовно-процессуального законодательства внесли значительный вклад в развитие правового положения подозреваемого в уголовном судопроизводстве и обеспечение его прав и свобод.

Однако справедливости ради, необходимо отметить, что в России уже давно назрела необходимость генеральной реконструкции всего уголовно-процессуального законодательства. Следствием такой необходимости явилось принятие 18 декабря 2001 года Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Принятие данного акта можно оценить как крупнейший шаг в деле правовой реформы, частью которой является реформа уголовного судопроизводства.

В определенных аспектах УПК РФ усовершенствовал институт подозреваемого: расширен объем прав данного участника процесса в целях защиты от уголовного преследования; более детально прописаны механизмы применения в отношении него мер уголовно-процессуального принуждения и реализации последним предоставленных ему прав; появилась глава, посвященная реабилитации лиц (в том числе и подозреваемых) и т.д. Но при этом можно отметить и недостаточно полное использование при принятии УПК РФ передовых достижений уголовно-процессуальной теории и потребностей современной практики. Некоторые из приведенных нами критических позиций по отношению к институту подозреваемого не утратили своего значения и актуальности и на современном этапе.

Свидетельством тому стали и многочисленные изменения и дополнения, внесенные в УПК как еще до вступления его в законную силу, так и после вступления, которые коснулись, в том числе, и института подозреваемого.

Таким образом, как справедливо указывается в юридической литературе, не только было бы «преждевременно говорить о рассматриваемом институте как об окончательно сформировавшемся, а напротив, имеет смысл считать его нуждающимся в дальнейшей разработке».

Проведенный нами исторический анализ института подозреваемого в российском уголовном судопроизводстве позволяет сделать следующие основные выводы:

1. Развитие института подозреваемого начинается с принятия в 1775 году такого нормативного акта как «Учреждения для управления губерний», где впервые обозначается проблема лица, содержащегося под стражей три дня без выдвижения против него какой-либо официальной претензии (обвинения), то есть фактически находящегося под подозрением.

2. В Своде законов Российской империи 1833 года участник процесса с названием «подозреваемый» по-прежнему отсутствует, однако уже имеется прямое указание на «подозрение» в контексте наличия его как предположения о причастности к преступлению определенного лица.

3. Началом нового этапа в развитии института подозреваемого является издание Александром П в 1860 году Наказа полиции о производстве дознания по происшествиям, могущим заключать в себе преступление либо проступок, а также Наказа судебным следователям. В данных Наказах впервые на законодательном уровне применяется термин «подозреваемый», а также закреплены основания его ареста и личного задержания.

4. Свое закрепление термин «подозреваемый» получил и в Уставе уголовного судопроизводства 1864 года. Однако указанный нормативный акт, как и перечисленные выше источники уголовно-процессуального права, хотя и выделяет подозреваемого среди лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве, но не закрепляет ни четких оснований признания лица таковым, ни перечня каких-либо его прав и обязанностей в контексте особого процессуального положения, ни гарантий их реализации в уголовном судопроизводстве. Другими словами, подозреваемый, по сути, не являлся участником уголовного процесса в современном значении этого термина, то есть, в первую очередь, носителем определенных прав и обязанностей.

5. Анализ положений УПК РСФСР 1922, 1923 г. и ряда других правовых актов показывает, что, не смотря на возможность истолкования с известной долей допущения отдельных норм с целью формулировки понятия подозреваемого, в отечественном уголовно-процессуальном законодательстве вплоть до УПК РСФСР 1960 года не существовало определения данного лица с указанием его прав и обязанностей. Такое положение приводило к тому, что в данный период времени велись широкие дискуссии относительно легитимности существования процессуальной фигуры подозреваемого в уголовном судопроизводстве.

6. Огромное значение для развития института подозреваемого играет принятие в 1960 году УПК РСФСР. В данном кодексе впервые было дано определение указанного участника уголовного процесса, а также прописаны его права и обязанности.

7. Дальнейшее развитие исследуемого нами института имеет четко выраженную поступательную направленность к расширению оснований появления подозреваемого в уголовном процессе, объема его прав и совершенствованию механизма их обеспечения.

8. УПК РФ, принятый 18 декабря 2001 г., в определенных аспектах усовершенствовал институт подозреваемого: расширен объем прав данного участника процесса в целях защиты от уголовного преследования; более детально прописаны механизмы применения в отношении него мер уголовно-процессуального принуждения и реализации последним предоставленных ему прав; появилась глава, посвященная реабилитации лиц (в том числе и подозреваемых) и т.д.

Тем не менее, на основе анализа положений данного нормативного акта, а также юридической литературы можно утверждать, что и на современном этапе институт подозреваемого сформирован не окончательно и необходима его дальнейшая разработка

 

Автор: Богацкий Ф.А.