Процессуально-правовой статус подозреваемого (статья)

 

Изучение вопросов обеспечения прав подозреваемого при производстве предварительного расследования, будет неполноценным без рассмотрения некоторых проблем, касающихся правового статуса данного участника уголовного судопроизводства.

Следует отметить, что в юридической литературе не существует единого мнения относительно содержания правового статуса (положения) личности в уголовном судопроизводстве, в том числе подозреваемого как самостоятельного участника процесса.

Так, например, А.А. Напреенко среди элементов правового статуса личности выделяет только права, обязанности и законные интересы.

Е.Э. Цимбарт включает в структуру правового статуса подозреваемого процессуальную правосубъектность, субъективные права, субъективные обязанности, личные свободы, законные интересы.

В качестве элементов правого статуса личности предлагается выделять также такие категории, как понятие участника уголовного судопроизводства, принципы и гражданство.

Ю.П. Янович, в свою очередь, считает, что правовой статус рассматриваемого нами участника уголовного судопроизводства состоит из таких структурных элементов, как субъективные права и законные интересы, обязанности, гарантии прав и законных интересов, юридическая ответственность. Гражданство, общую правоспособность (правосубъектность), принципы, правовые нормы, общие (статусные) отношения указанный автор относит либо к необходимым предпосылкам обладания правовым статусом, либо к составной части механизма его реализации.

Однако наиболее удачная модель правового статуса (положения) подозреваемого с учетом теоретических и практических проблем его участия в уголовном судопроизводстве предложена О.А. Зайцевым и П.А. Смирновым. Данные авторы в структуре содержания правого статуса подозреваемого вполне справедливо выделяют следующие элементы: гражданство в уголовно-процессуальном значении; правосубъектность; законные интересы; права и обязанности; гарантии прав и законных интересов.

Учитывая, что наша работа посвящена исследованию вопросов обеспечения прав подозреваемого при производстве предварительного расследования, далее необходимо более подробно остановиться на исследовании таких элементов правового статуса данного участника процесса, как правосубъектность и права.

В уголовном судопроизводстве правосубъектность принято определять как установленную нормами уголовно-процессуального права способность лица быть участником процесса и лично или через представителей реализовывать свой процессуальный статус в уголовно-процессуальных отношениях. Составными частями правосубъектности являются: уголовно-процессуальная правоспособность - способность лица иметь права и нести обязанности, и уголовно-процессуальная дееспособность - способность лица лично, самостоятельно осуществлять в процессе свои права и обязанности.

По действующему законодательству возникновение у подозреваемого уголовно-процессуальной правоспособности связано с одним из четко определенных в ст. 46 УПК РФ моментов:

- возбуждением в отношении него по основаниям и порядке, установленном уголовно-процессуальным законом, уголовного дела;

- задержанием его по подозрению в совершении преступления;

- применением к нему меры пресечения до предъявления обвинения. Между тем, порядок возбуждения уголовного дела, предусмотренный ст.

146 УПК РФ, фактически допустил возможность дискуссии относительно момента появления подозреваемого в уголовном судопроизводстве при признании лица таковым участником процесса путем возбуждения в его отношении уголовного дела. В соответствии с частью четвертой данной статьи, постановление следователя, органа дознания, дознавателя о возбуждении уголовного дела незамедлительно направляется прокурору, который после его поступления незамедлительно дает согласие на возбуждение уголовного дела либо выносит постановление об отказе в даче согласия на возбуждение уголовного дела или о возвращении материалов для дополнительной проверки. При этом не вполне ясным остается ответ на вопрос: с момента вынесения соответствующего постановления лицо приобретает статус подозреваемого или после дачи согласия прокурором?

В данной ситуации мы придерживаемся точки зрения тех авторов, которые считают, что лицо приобретает статус подозреваемого после получения подобного согласия, поскольку уголовное дело считается возбужденным только после дачи согласия прокурором. Тем более что следователь, орган дознания, дознаватель обязаны уведомить заявителя, а также лицо, в отношении которого возбуждено уголовное дело именно о согласии по данному решению прокурора, а не самом факте вынесения постановления.

Учитывая, что подозреваемый как участник уголовного судопроизводства существует ограниченное время, наряду с моментом приобретения им своего процессуального статуса и возникновением у него процессуальной правоспособности, весьма важным представляется уточнение тех обстоятельств, при которых лицо прекращает быть таковым.

Во-первых, лицо перестает считаться подозреваемым автоматически при прекращении применения к нему задержания, если по истечении его срока не была избрана мера пресечения до предъявления обвинения.

Задержание подозреваемого в порядке ст. 91, 92 УПК РФ до решения суда не может продолжаться более 48 часов с момента фактического задержания, т.е. лишения лица свободы передвижения. При этом суд вправе продлить срок задержания еще на срок не более 72 часов с момента вынесения судом судебного решения. Такое продление допускается по ходатайству одной из сторон, если задержание признано законным и обоснованным, для предоставления стороной дополнительных доказательств обоснованности или необоснованности избрания меры пресечения в виде заключения под стражу (п. 3 ч. 7 ст. 108 УПК РФ). Таким образом, максимальный срок задержания может составлять 120 часов.

Следовательно, если мера пресечения не была избрана в отношении подозреваемого в течение срока задержания (в то^числе с учетом его продления судом), он подлежит освобождению и после этого не может считаться подозреваемым, ибо более не задерживается и не подвергается применению меры пресечения. Исключение составляют лишь случаи, когда в постановлении о возбуждении уголовного дела обоснованно будут указаны данные об этом лице.

Во-вторых, лицо также автоматически теряет статус указанного участника уголовного судопроизводства при прекращении применения к нему меры пресечения.

Мера пресечения до предъявления обвинения может быть применена к лицу на срок не более чем на десять суток, после чего должно быть предъявлено обвинение либо мера пресечения отменяется. Если подозреваемый был задержан, а затем заключен под стражу, данный срок исчисляется с момента задержания (ч. 1 ст. 100 УПК), то есть продолжительность ареста подозреваемого, который непосредственно перед применением меры пресечения задерживался в порядке гл. 12 УПК РФ, не должна превышать соответственно восемь суток до предъявления обвинения (пять суток - в случае продления срока задержания судом).

Таким образом, при задержании и последующем применении меры пресечения в виде заключения под стражу максимальный период пребывания лица в качестве подозреваемого не может превышать десяти суток.

В то же время совсем иная ситуация складывается, когда к лицу после задержания применяется иная мера пресечения, например, подписка о невыезде или залог. В этом случае срок пребывания лица в положении подозреваемого может фактически составлять от 12 до 15 суток (48, в случае продления - 120 часов задержания плюс 10 суток применения меры пресечения до предъявления обвинения)

Исключения из указанных правил в соответствии с ч. 2 ст. 100 УПК РФ составляют случаи, когда мера пресечения применяется в отношении лица, подозреваемого в совершении хотя бы одного из преступлений предусмотренных следующими статьями УК РФ: ст. 205 «Терроризм», ст. 205-1 «Вовлечение в совершение преступлений террористического характера или иное содействие их совершению», ст. 206 «Захват заложника», ст. 208 «Организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем», ст. 209 «Бандитизм», ст. 277 «Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля», ст. 278 «Насильственный захват власти или насильственное удержание власти», ст. 279 «Вооруженный мятеж», ст. 281 «Диверсия», ст. 360 «Нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой». При этом обвинение должно быть предъявлено лицу не позднее 30 суток с момента применения меры пресечения, а если подозреваемый был задержан, а затем заключении под стражу - в тот же срок с момента задержания. Если в этот срок обвинение не будет предъявлено, то мера пресечения отменяется, а лицо, в отношении которого она была избрана, перестает быть подозреваемым. Следовательно, в данном случае максимальный срок нахождения лица в статусе подозреваемого равен 30 суткам.

В-третьих, согласно УПК РФ (п. 1 ч. 1 ст. 47, ч. 1 ст. 171), лицо перестает считаться подозреваемым при вынесении постановления о привлечении в качестве обвиняемого - независимо от основания признания лица подозреваемым.

На момент привлечения лица в качестве обвиняемого «виновность должна быть установлена достоверно (вина должна быть обоснована), т.е. следователь должен быть уверен в виновности, исходя из имеющихся в его распоряжении доказательств». Искусственное затягивание привлечения лица в качестве обвиняемого в случае наличия убеждения следователя в виновности лица недопустимо. Подобное затягивание существенно ограничивает возможности защиты потенциального обвиняемого.

При этом следует иметь в виду, что если основаниями признания лица подозреваемым послужили задержание или применение какой-либо из мер пресечения, вынесение следователем постановления о привлечении в качестве обвиняемого, а также предъявление обвинения должны последовать не позднее указанных нами выше сроков, поскольку лицо перестает считаться подозреваемым автоматически при прекращении применения к нему данных мер уголовно-процессуального принуждения.

По УПК РФ (ст. 208), в отличие от ранее действовавшего УПК РСФСР, приостановление предварительного следствия стало возможным не только в тех случаях, когда лицо приобрело статус обвиняемого, но и при невозможности участия в деле подозреваемого.

В данном случае складывается ситуация, когда лицо может находиться в статусе подозреваемого в течение неопределенного срока, поскольку согласно ч. 1 ст. 211 УПК РФ предварительное следствие возобновляется постановлением следователя после того, как отпали основания его приостановления либо возникла необходимость производства следственных действий, которые могут быть осуществлены без участия подозреваемого. Между тем, до появления оснований возобновления приостановленного расследования может пройти длительное время.

Не исключено существование подозреваемого достаточно длительное время и в тех случаях, когда уголовное дело возбуждено в отношении конкретного лица. Это связано с тем, что законом не определен конкретный срок, в течение которого с момента возбуждения уголовного дела должно быть принято решение о привлечении лица в качестве обвиняемого.

Кроме этого, уголовно-процессуальный закон содержит следующее исключение в части срока предъявления обвинения. Согласно ч. 3 ст. 203 УПК РФ в случае помещения подозреваемого в психиатрический стационар для производства судебно-психиатрической экспертизы, срок, в течение которого ему должно быть предъявлено обвинение в соответствии со ст. 172 УПК РФ, прерывается до получения заключения экспертов.

Данное положение, по мнению ряда авторов, означает, что до получения указанного заключения лицо фактически пребывает в статусе подозреваемого. И это может составить достаточно продолжительный отрезок времени.

Однако такая трактовка изложенной выше нормы, на наш взгляд, не соответствует действительности. В соответствии с ч. 1 ст. 172 УПК РФ обвинение должно быть предъявлено лицу не позднее 3 суток со дня вынесения постановления о привлечении его в качестве обвиняемого. Из указанного следует, что в данном случае говориться о предъявлении обвинения не подозреваемому, а обвиняемому, поскольку, согласно п. 1 ч. 1 ст. 47 УПК РФ, лицо становится обвиняемым с момента вынесения постановления о привлечении его в качестве обвиняемого, а не с момента предъявления обвинения.

Таким образом, трое суток, которые установлены законом для предъявления обвинения, никакого отношения к подозреваемому не имеют. Данный срок начинает исчисляться со дня вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого.

В то же время у нас не вызывает никаких возражений необходимость существования соответствующей нормы. Но для этого ч. 3 ст. 203 УПК РФ необходимо изложить в следующей редакции: «3. В случае помещения подозреваемого в психиатрический стационар для производства судебно-психиатрической экспертизы привлечение его в качестве обвиняемого не производится до получения заключения экспертов».

В-четвертых, при производстве дознания лицо может находиться в положении подозреваемого до составления обвинительного акта, после чего оно считается обвиняемым (п. 2 ч. 1 ст. 47, ч. 1 ст. 225 УПК).

В соответствии с законом (ч. 3 ст. 223 УПК) дознание должно быть закончено в срок до 20 суток. Этот срок может быть продлен прокурором, но не более чем на десять суток. Порядок продления срока дознания определяется по аналогии с продлением срока следствия (ч. 7-8 ст. 162 УПК). В срок дознания включается время со дня возбуждения уголовного дела и до дня составления обвинительного акта. В отличие от предварительного следствия время ознакомления потерпевшего, обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела не входит в срок дознания.

Таким образом, из указанного выше следует, что при производстве дознания лицо может находиться в положении подозреваемого до 30 суток.

При этом именно подписание обвинительного акта дознавателем (следователем), а не его утверждение начальником органа дознания означает появление в деле процессуальной фигуры обвиняемого. Начальник органа дознания не может утвердить обвинительный акт до ознакомления с ним сторон, так как в нем необходимо указать перечень доказательств, на которые они ссылаются (п. 6 ч. 1 ст. 225 УПК). Данный перечень, как справедливо отмечается в юридической литературе, формулируется на основе ходатайств сторон, заявленных во время или после ознакомления с материалами уголовного дела. Между тем, в соответствии с законом (ч. 2 ст. 225 УПК) дознаватель (следователь) знакомит с обвинительным актом и материалами уголовного дела обвиняемого и его защитника.

Кроме того, если дознание производилось следователем, то обвинительный акт вместе с уголовным делом сразу направляется прокурору (без какого-либо согласования с начальником органа дознания или начальником следственного отдела).

Рассматривая указанные положения, следует также обратить внимание на то, что в случае, когда в установленный законом срок окончить дознание не представилось возможным ввиду того, что подозреваемый скрылся от дознания или место его нахождения не установлено по иным причинам, либо место нахождения подозреваемого известно, однако реальная возможность его участия в деле отсутствует, либо подозреваемый временно тяжко заболел и это препятствует его участию в следственных и иных процессуальных действиях, дознание может быть приостановлено в порядке, предусмотренном главой 28 УПК РФ.

Дознание не приостанавливается в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого (п. 1 ч. 1 ст. 208 УПК РФ). В то же время нецелесообразно приостанавливать дознание и в связи с сокрытием подозреваемого, неизвестностью его местонахождения по другим причинам (п. 2 ч. 1 ст. 208 УПК РФ), так как за 20-дневный срок практически невозможно принять все меры по розыску подозреваемого.

Однако следует отметить, что в настоящее время преобладает практика приостановления предварительного расследования лишь следователями, в том числе и по уголовным делам, переданным из органа дознания после истечения срока дознания, хотя основания приостановления и возникли в период его производства. Так, в ходе исследования нами не выявлено ни одного случая приостановления расследования дознавателями органов внутренних дел на территории Калининградской области.

В-пятых, лицо перестает быть подозреваемым при вынесении постановления о прекращении уголовного дела или уголовного преследования (ст. 24-28, 213, 427, 439 УПК РФ) - независимо от основания признания лица таковым.

В рассматриваемом случае лицо также может находиться в статусе подозреваемого в течение неопределенного времени, если оно таковым стало в результате возбуждения в отношении него уголовного дела.

Изложенное выше позволяет сделать вывод об отсутствии в УПК РФ единого подхода к исчислению периода пребывания лица в процессуальном статусе подозреваемого. Данная неопределенность проявляется в ряде нарушений уголовно-процессуального закона. Так, например, на практике имеются случаи допроса лиц в качестве подозреваемых после освобождения их из изоляторов временного содержания в связи с истечением срока задержания.

Подобное положение вещей под углом зрения такой предусмотренной п. 2 ч. 1 ст. 6 УПК РФ задачи уголовного судопроизводства, как защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод, представляется недопустимым и подлежит устранению.

В связи с этим в уголовно-процессуальном законе следует прямо закрепить время нахождения лица в положении подозреваемого. Для этого необходимо дополнить ст. 46 УПК РФ новой частью следующего содержания: «Лицо не может находиться в положении подозреваемого:

1. при задержании - свыше 48 часов до вынесения судом решения о продлении срока задержания, а при вынесении судом такого решения - свыше срока, определенного судом в пределах 120 часов с момента фактического задержания;

2. при избрании меры пресечения - свыше 10 суток с момента ее применения, а если подозреваемый был задержан, а затем заключен под стражу - свыше 10 суток с момента задержания.

3.при возбуждении в отношении него уголовного дела - свыше 30 суток с момента вынесения соответствующего постановления».

Кроме того, в законе необходимо определить единый порядок снятия подозрения с лица в случае его неподтверждения.

В качестве теоретической основы для создания механизма выведения фигуры подозреваемого из сферы уголовно-процессуальной деятельности может выступить, на наш взгляд, концепция об аннулировании подозрения, предложенная Н.А. Козловским. Так, с его точки зрения, итоги по доказыванию подозрения можно свести к следующим трем формам:

1. подтверждение подозрения (в данном случае подозрение доказано и оно перерастает в обвинение);

1. опровержение подозрения (возникшее подозрение целиком или полностью опровергнуто);

3. неподтверждение подозрения (подозрение не перерастает в обвинение, но и полностью не опровергается).

Развивая свою мысль, данный автор отмечает, что «неподтверждение подозрения не исключает окончательно возможность совершения преступления данным лицом, в то время как при опровержении подозрения это целиком и полностью исключается. В отличие от опровержения не подтверждение проявляется в двух формах: первая форма - исключает возможность совершения преступления другим лицом; вторая - наоборот, не исключает такой возможности, поскольку преступление могло совершить другое лицо».

С учетом данных форм Н.А. Козловский предлагает определять и судьбу подозрения. В первом случае предлагается прекращение всего уголовного дела, во втором - прекращение только уголовного преследования в отношении подозреваемого.

Учитывая изложенное О.А. Зайцев и П.А. Смирнов указывают на то, что момент прекращения нахождения лица в качестве подозреваемого должен быть связан только:

1. с вынесением постановления о привлечении данного лица в качестве обвиняемого или о применении к нему принудительных мер медицинского характера (в случае подтверждения подозрения);

2. с вынесением постановления о прекращении уголовного преследования подозреваемого, причем это должно быть сделано незамедлительно по

установлении обстоятельств, свидетельствующих о непричастности данного лица к совершению расследуемого преступления (при опровержении подозрения);

3. с вынесением, в зависимости от установления возможности или невозможности совершения преступления другим лицом, постановления о прекращении уголовного преследования или уголовного дела (в случае не подтверждения подозрения).

Предложенная концепция прекращения нахождения лица в качестве подозреваемого во многом основано на нормах действующего законодательства. Анализ положений ст. 24-28, 213, 439 УПК РФ показывает, что законодатель в настоящее время дифференцирует формы окончания производства в отношении подозреваемого, допуская прекращение уголовного дела в отношении данного субъекта процесса и прекращение его уголовного преследования по основаниям.

При этом, как следует из содержания ст. ст. 24, 27 УПК РФ, прекращение уголовного дела автоматически влечет за собой и прекращение уголовного преследования.

Очевидное преимущество разделения предусмотренного УПК РФ порядка прекращения расследования по делу на прекращение уголовного дела и прекращение уголовного преследования как в отношении обвиняемого, так и подозреваемого, на наш взгляд, заключается в возможности закончить преследование лица, непричастность которого к преступлению установлена в ходе расследования при продолжении производства по делу в целом для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию.

В то же время недостаточно понятно, почему указанные выше авторы, связывая завершение подозрения с его подтверждением, т.е. с получением доказательств, достаточных для предъявления обвинения, не указывают на возможность вынесения обвинительного акта. Между тем при дознании лицо становится обвиняемым именно с момента составления данного документа.

Кроме того, данные авторы, связывают момент прекращения нахождения лица в качестве подозреваемого (в случае подтверждения подозрения) с вынесением постановления о применении к нему принудительных мер медицинского характера. Между тем, УПК РФ (гл. 51), регламентируя порядок производства о применении принудительных мер медицинского характера, говорит не о подозреваемом, а о лице, в отношении которого ведется производство о применении принудительной меры медицинского характера.

В этой связи, представляется, что момент прекращения нахождения лица в положении подозреваемого должен быть связан:

1. с вынесением постановления о привлечении данного лица в качестве обвиняемого или обвинительного акта (в случае подтверждения подозрения);

2. с вынесением постановления о прекращении уголовного преследования подозреваемого (при опровержении подозрения);

3. с вынесением, в зависимости от установления возможности или невозможности совершения преступления другим лицом, постановления о прекращении уголовного преследования или уголовного дела (в случае не подтверждения подозрения).

При этом указанные решения, исходя из наличия соответствующих оснований, должны быть приняты в рамках указанных нами выше сроков.

Для защиты того или иного законного интереса какого-либо субъекта (участника) уголовно-процессуального правоотношения, в уголовном судопроизводстве предусмотрены определенные механизмы, главной составляющей которых, безусловно, являются права соответствующего субъекта.

Изучение юридической литературы, посвященной проблемам участия в уголовном судопроизводстве подозреваемого, показало, что учеными-процессуалистами предложено несколько вариантов классификации прав данного субъекта уголовного процесса.

Приведенные данными авторами классификации прав подозреваемого, в целом, являются верными и имеют как научное, так и некоторое практическое значение. И все же анализ комплекса правомочий подозреваемого дает нам основания для присоединения к позиции О.А. Зайцева и П.А. Смирнова, которые права подозреваемого классифицируют следующим образом:

1. по уровню их правового закрепления: а) общепризнанные права, закрепленные в общепризнанных принципах и нормах международного права, международных договорах Российской Федерации; б) конституционные права, закрепленные непосредственно в Конституции РФ; в) уголовно-процессуальные права, отражающие сущность и особенности уголовного судопроизводства как отдельного направления деятельности государства;

2. в зависимости от группы интересов, являющихся объектом защиты'. императивные и инициативные;

3. по периоду существования: постоянные и ситуативные;

4. по сфере действия: собственные, свойственные только процессуальному статусу подозреваемого, и общие, которыми он обладает наряду с другими субъектами уголовно-процессуальных отношений.

Рассмотрим более подробно классификацию прав подозреваемого, представленную исходя из уровня их правового закрепления.

1. Общепризнанные права, закрепленные в общепризнанных принципах и нормах международного права, международных договорах Российской Федерации. Признание общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации составной частью законодательства Российской Федерации, регулирующей уголовное судопроизводство (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, ч. 3 ст. 1 УПК РФ), обуславливает необходимость тщательного и всестороннего изучения международно-правовых документов в области обеспечения прав и свобод человека и гражданина в ходе осуществления уголовного преследования, в том числе и на этапе вовлечения его в судопроизводство в качестве подозреваемого.

Наиболее значимыми в этой области являются резолюции, декларации и другие акты Организации Объединенных Наций и Совета Европы. Среди них особо следует выделить:

Всеобщая декларация прав человека, принятая резолюцией 217 А (III) Генеральной ассамблеей ООН от 10 декабря 1948 г.;

Международный пакт о гражданских и политических правах. Открыт для подписания, ратификации и присоединения 19 декабря 1966 г. резолюцией 2200 А (XXI) Генеральной Ассамблеи ООН;

 Минимальные стандартные правила обращения с заключенными, принятые на первом конгрессе ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, состоявшемся в Женеве в 1955 г., и одобренные Экономическим и Социальным Советом в его резолюциях 663 С (XXIV) от 31 июля 1957 г. и 2076 (LXII) от 13 мая 1977 г.;

Основные принципы обращения с заключенными, принятые и провозглашенные резолюцией 45/111 Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1990 г.;

Свод принципов защиты всех лиц, подвергнутых задержанию или заключению в какой бы то ни форме, принятый резолюцией 43/173 Генеральной Ассамблеи ООН от 9 декабря 1988 г.;

Правила Организации Объединенных наций, касающиеся защиты несовершеннолетних, лишенных свободы. Приняты резолюцией 45/113 Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1990 г.;

Декларация о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих человеческое достоинство видов обращения и наказания. Принята резолюцией 3452 (XXX) Генеральной Ассамблеи ООН от 9 декабря 1975 г.;

Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих человеческое достоинство видов обращения и наказания. Принята и открыта для подписания, ратификации и присоединения резолюцией 39/46 Генеральной Ассамблеи ООН от 10 декабря 1984 г.;

Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка. Принят резолюцией 34/169 Генеральной Ассамблеи ООН от 17 декабря 1979 г.;

Основные принципы, касающиеся роли юристов. Приняты восьмым Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, состоявшимся в Гаване, Куба, 27 августа - 7 сентября 1990 г.;

Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила). Приняты резолюцией 40/33 Генеральной Ассамблеи ООН от 29 ноября 1985 г.;

Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г.;

Европейская конвенция о запрещении пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания от 26 ноября 1987 г. и др.

Изучение приведенных, а также ряда иных международно-правовых актов позволяет говорить о том, что в них права подозреваемого представлены лишь в виде минимального объема основных и общепризнанных прав человека, находящегося в наиболее беззащитном при уголовном преследовании положении - при задержании и заключении под стражу.

Так, согласно Своду принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению под стражу в какой бы то ни было форме, все лица, подвергнутые задержанию имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущего человеческой личности (принцип 1) Ни одно задержанное лицо не должно подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения (принцип 6).

Запрещается злоупотреблять положением задержанного с целью принуждения его к признанию, какому-либо иному изобличению самого себя или даче показаний против любого другого лица. Ни одно задержанное лицо не должно подвергаться во время допроса насилию, угрозам или таким методам дознания, которые нарушают его способность принимать решения или выносить суждения.

Задержанное лицо, подозреваемое в совершении преступления, считается невиновным и имеет право на обращение с ним как с таковым до тех пор, пока его виновность не будет доказана согласно закону в ходе открытого судебного разбирательства.

Особое место среди прав лиц, подвергаемых задержанию, занимает право на защиту. Так, согласно Своду принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению под стражу в какой бы то ни было форме, любому лицу в начале задержания или вскоре после этого органом, ответственным за задержание, доводятся до сведения и разъясняются его права и как оно может осуществить эти права (принцип 13).

Кроме того, до сведения задержанного лица без промедления доводится полная информация о любом постановлении о задержании, а также о причинах задержания (принцип 11).

Задержанное лицо имеет право само выступать в свою защиту или пользоваться помощью защитника. Для этого оно вскоре после ареста информируется компетентным органом о таком праве, и ему предоставляются разумные возможности для осуществления этого права (принцип 17). При этом юридическую помощь задержанному следует оказывать без оплаты с его стороны, если это лицо не располагает достаточными денежными средствами (п. 1 и 6 Основных положений о роли адвокатов).

Орган, ответственный за задержание, должен обеспечить, чтобы задержанный получил быстрый доступ к адвокату, в любом случае не позднее, чем через 48 часов с момента задержания (п. 7 Основных положений о роли адвокатов).

В соответствии со Сводом принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению под стражу в какой бы то ни было форме, задержанное лицо имеет право связываться и консультироваться с адвокатом без промедления или цензуры в условиях полной конфиденциальности (принцип 18).

Задержанное лицо или его адвокат имеют право в любое время возбудить в соответствии с внутренним законодательством разбирательство перед судом или иным органом для оспаривания законности задержания этого лица с целью достижения немедленного его освобождения, если такое задержание является незаконным (принцип 32).

Право пользоваться родным языком нашло отражение в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (ст. 6), в Своде принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению под стражу в какой бы то ни было форме (принцип 14), а также в положениях ряда других международно-правовых документов. Согласно данным нормативным актам лицо, которое недостаточно хорошо понимает или говорит на языке, используемым властями, ответственными за его задержание, имеет право на получение как можно скорее на языке, который оно понимает, информации о задержании и на получение помощи переводчика, если необходимо бесплатной.

О праве на бесплатную медицинскую помощь отмечается, в частности, в Своде принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению под стражу в какой бы то ни было форме. В данном документе установлено, что задержанному лицо предоставляется возможность пройти надлежащее медицинское обследование в возможно кратчайшие сроки после его прибытия в место задержания или заключения, а в последствии ему бесплатно предоставляется медицинское обслуживание и лечение всякий раз, когда в этом возникает необходимость (принцип 24).

Задержанное лицо имеет право свободно и в условиях полной конфиденциальности общаться с лицами, которые посещают места задержания в целях наблюдения за строгим соблюдением соответствующих законов и правил, при соблюдении разумных условий, необходимых для обеспечения безопасности и порядка в таких местах.

2. Конституционные права закреплены непосредственно в Основном законе Российской Федерации - Конституции и, в своем подавляющем большинстве, «перенесены» в УПК РФ. В качестве таковых прав, в частности, можно назвать:

- право на свободу и неприкосновенность личности (ст. 22 Конституции РФ, ст. 10 УПК);

- право на неприкосновенность частной жизни, тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений (ст. 23 Конституции РФ, ст. 13,165 УПК);

- право не свидетельствовать против себя самого, своего супруга и других близких родственников (ст. 51 Конституции РФ, п. 40 ст. 5, ст. 46 УПК);

- право на личную безопасность (ст. 21 Конституции РФ, ч. 3 ст. 11 УПК);

- право на неприкосновенность жилища (ст. 25 Конституции, ст. 12, 165 УПК РФ);

- право на уважение чести и достоинства (ст. 21 Конституции РФ, ст. 9

УПК);

- право на защиту (ст. 45,46,48 Конституции РФ, ст. 16,46,49 УПК);

- право на обжалование процессуальных действий (бездействия) и решений суда (судьи), прокурора, следователя, органа дознания, дознавателя (ст. 33, ч. 2 ст. 46 Конституции РФ, ст. 19,123 УПК);

- право на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) должностных лиц (ст. 53 Конституции РФ, ч. 4 ст. 11, 133 УПК);

- право на выбор рода деятельности и профессии (ч. 4 ст. 32, ч. 1 ст. 37 Конституции РФ);

- право на меры попечения о детях, об иждивенцах и меры по обеспечению сохранности его имущества при нахождении под стражей (ст. 35, 38 Конституции РФ, ст. 160 УПК);

- право на охрану здоровья и получение бесплатной медицинской помощи при нахождении под стражей (ст. 41 Конституции РФ, п. 9 ч. 1 ст. 17, ст. 24 Федерального закона от 15 июля 1995 г. «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений») и др.

3. К группе уголовно-процессуальных, в частности, необходимо отнести следующие права подозреваемого:

- знать, в чем он подозревается (п. 1 ч. 4 ст. 46 УПК);

- получать копии постановлений о возбуждении против него уголовного дела и применении к нему меры пресечения, а также протокола задержания (п. 1 ч. 4 ст. 46 УПК);

- право на исчерпывающее разъяснение и обеспечение судом, прокурором, следователем, дознавателем имеющихся у него прав (ч. 1 ст. 11, ч. 2 ст. 16 УПК);

- давать объяснения и показания по поводу имеющихся в его отношении подозрения либо отказаться от дачи объяснений и показаний (п. 2 ч. 4 ст. 46 УПК);

- представлять доказательства (п. 4 ч. 4 ст. 46, ч. 2 ст. 86 УПК);

- заявлять ходатайства и отводы (п. 5 ч. 4 ст. 46, ч. 2 ст. 62 УПК);

- право на уведомление кого-либо из близких родственников (при их отсутствии - других родственников), а если подозреваемый является иностранцем или военнослужащим - соответственно, посольства или командования воинской части, о задержании, заключении под стражу или изменении места содержания под стражей (ст. 96,ч. 12 ст. 108 УПК);

- знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с его участием, и подавать на них замечания (п. 8 ч. 4 ст. 46 УПК);

- иметь свидания с защитником наедине и конфиденциально до первого допроса (п. 3 ч. 4 ст. 46 УПК);

- право на отказ от защитника (ст. 52 УПК);

- получать уведомление о принятых мерах попечения о детях и охраны имущества (ч. 3 ст. 160 УПК);

- получать постановление судьи, вынесенное по результатам рассмотрения ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу (ч. 8 ст. 108 УПК);

- участвовать с разрешения следователя или дознавателя в следственных действиях, производимых по его ходатайству, ходатайству его защитника либо законного представителя (п. 9 ч. 4 ст. 46 УПК);

- пользоваться во время допроса документами и записями (ч. 3 ст. 189 УПК);

- право на возвращение предметов, изъятых в ходе досудебного производства, но не признанных вещественными доказательствами (ч. 4 ст. 81 УПК);

- присутствовать при производстве обыска (ч. 11 ст. 182 УПК РФ);

- получать копии протоколов обыска, личного обыска, выемки (ч. 15 ст. 182, ч. 2 ст. 183, ч. 1 ст. 184 УПК);

- задавать с разрешения следователя, дознавателя вопросы другому участнику очной ставки (ч. 2 ст. 192 УПК);

- занимать любое место среди предъявляемых для опознания лиц (ч. 4 ст. 193

УПК);

- знакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы ( ч. 3 ст. 195, п. 1 ч. 1 ст. 198 УПК);

- заявлять отвод эксперту (п. 2 ч. 1 ст. 198 УПК);

- заявлять ходатайство о производстве судебной экспертизы в другом экспертном учреждении (п. 2 ч. 1 ст. 198 УПК);

- заявлять ходатайство о привлечении в качестве экспертов указанных им лиц или о производстве судебной экспертизы в конкретном экспертном учреждении (п. 3 ч. 1 ст. 198 УПК);

- заявлять ходатайство о внесении в постановление о назначении судебной экспертизы дополнительных вопросов эксперту (п. 4ч. 1 ст. 198 УПК);

- присутствовать с разрешения следователя при производстве судебной экспертизы (п. 5 ч. 1 ст. 198 УПК);

- давать объяснения эксперту (п. 5 ч. 1 ст. 198 УПК);

- знакомиться с заключением эксперта или сообщением о невозможности дать заключение, а также с протоколом допроса эксперта (п. 1 ч. 1 ст. 198 УПК);

- возражать против прекращения уголовного преследования (ч. 2 ст. 27, ст. 28,427 УПК);

- защищаться иными средствами и способами, не запрещенными УПК РФ.

Согласно ст. 25 Конституции РФ жилище неприкосновенно. Никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения.

В соответствии со статьей 12 УПК РФ неприкосновенность жилища в уголовном судопроизводстве включает в себя следующие положения:

1. Осмотр жилища производится только с согласия проживающих в нем лиц или на основании судебного решения                         ; - _за исключением случаев, предусмотренных ч. 5 ст. 165 УПК РФ.

2. Обыск и выемка в жилище могут производиться на основании судебного решения, за исключением случаев, предусмотренных ч. 5 ст. 165 УПК РФ.

В то же время в правоприменительной практике возникают вопросы, связанные с толкованием понятия «жилище». В примечании к ст. 139 УК РФ законодатель указал, что жилище - это «индивидуальный жилой дом с входящими в него жилыми и нежилыми помещениями, жилое помещение независимо от формы собственности, входящее в жилой фонд и пригодное для постоянного или временного проживания, а равно иное помещение или строение, не входящее в жилой фонд, но предназначенное для временного проживания».

В п. 10 ст. 5 УПК РФ дано практически аналогичное определение жилища, за одним исключением: слово «предназначенное» заменено словом «используемое». Таким образом, сегодня в уголовном процессе любое помещение, не входящее в жилищный фонд и совсем не предназначенное для жилья (например, сарай, гараж, баня, садовый домик), но используемое для временного проживания, признается жильем.

Данное понятие жилища вызывает возражение, как среди ученых, так и практических работников. По их мнению, более правильным является применение понятия жилища как пригодного и предназначенного для проживания помещения.

С указанной позицией, на наш взгляд, достаточно сложно согласиться. Предназначенность помещения для проживания - это изначально заданная функция, обозначенная в соответствующих документах, которая не зависит от характера фактического использования объекта и от способности удовлетворять жилищные потребности граждан.

Включение данного признака в понятие жилища в рамках уголовно-процессуального права повлечет за собой нарушение прав и свобод граждан, которые, например, по тем или иным причинам не могут проживать в жилом доме (пожар, природные катаклизмы, взрывы и т.д.) и вынуждены приспособить для временного проживания садовый или дачный домик, баню, гараж, иную надворную или хозяйственную постройку, которые для этого прямо не предназначены.

Кроме того, строительство индивидуального жилого дома, как и любого другого здания, занимает определенное время. При этом нередко, когда строительство ведется за счет личных средств, граждане, приспособив недостроенный дом для временного проживания, начинают жить в нем и одновременно продолжают достраивать и благоустраивать его. Такое недостроенное здание «по причинам несоответствия техническим, строительным, противопожарным требования жилого дома согласно инструкции по заполнению формы федерального государственного статистического наблюдения не может быть признано индивидуальным жилым домом пригодным для постоянного проживания».

Но данное здание не может также считаться предназначенным для временного проживания, поскольку «в проектных документах, на основании которых осуществляется строительство индивидуального жилого дома, этот дом определяется как «предназначенный для постоянного проживания».

В этой связи предлагаемое указанными авторами понятие жилища не охватывает правовое положение такого здания. Что, на наш взгляд, является не совсем правильным с точки зрения защиты прав и свобод человека и гражданина.

С другой стороны, как представляется, если собственник или иной владелец помещения, приспособленного для временного проживания, на момент производства следственных действий не использует его непосредственно под жилье, оно таковым в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством являться не должно. Так, например, дачный домик, иное помещение или строение, когда владелец или иные лица с его согласия проживают там какой-то период времени, будет жилищем именно в этот временной промежуток. Если же указанные лица уже не живут там, но хранят хозяйственный инвентарь или иное имущество, такое здание (помещение) «не может рассматриваться как жилище, так как в нем никто уже не проживает. Теперь дом используется как хранилище различных материальных ценностей».

В этой связи в УК РФ и УПК РФ необходимо закрепить следующее определение жилища: «жилище - индивидуальный жилой дом с входящими в него жилыми и нежилыми помещениями, жилое помещение независимо от формы собственности, входящее в жилой фонд и пригодное для постоянного или временного проживания, а равно иное помещение или строение, не входящее в жилой фонд, но предназначенное или приспособленное для временного проживания и используемое в этих целях».

Принцип неприкосновенности жилища действует как по месту постоянного жительства, так и по месту временного пребывания. Местом временного пребывания могут быть гостиница, санаторий, дом отдыха, другие подобные учреждения, а также каюта парохода, купе поезда, палатка и иное помещение, в котором человек временно проживает.

Неприкосновенность жилища должна быть обеспечена не только в тех случаях, когда проживающий является собственником или занимает жилище по договору найма (поднайма), аренды или на других законных основаниях, но и когда налицо фактическое пользование жилищем. «Например, без судебного решения нельзя производить обыск в самовольно построенном доме. Другими словами, право на неприкосновенность жилища и право на жилище нетождественны».

В то же время достаточно спорным является утверждение о том, что если граждане занимают жилище с нарушением требований закона, то они не лишаются права на личную неприкосновенность и права неприкосновенности данного жилища.

В данном случае, как справедливо отмечает Ф.Н. Багаутдинов, необходимо четко обозначить, о каких нарушениях закона идет речь. Например, если жилище занято с согласия хозяев, но с нарушением правил о регистрации, то, очевидно, что на него распространяется требование неприкосновенности жилища. Если же оно занято самовольно, без каких-либо оснований, то право на неприкосновенность жилища у самовольных хозяев отсутствует.

УПК РФ (ст. 12, 165, 177, 182 и 183) достаточно подробно регламентирует порядок производства осмотра жилища, а также обыска и выемки в жилище. Однако в статье, посвященной проверке показаний на месте, процедура проведения данного следственного действия в жилище не определена.

В этой связи возникает вопрос: чем руководствоваться в том случае, если проживающие в жилом помещении лица (например, подозреваемый или его родственники) не дали согласия на проведение в нем проверки показаний на месте?

В данной ситуации вполне логично было бы действовать по аналогии, например, с осмотром жилища и обращаться с ходатайством в суд о проведении проверки показаний на месте, поскольку данный правовой пробел не должен являться основанием для отказа от получения судебного решения на принудительное проникновение в жилище.

Аналогичная позиция, на наш взгляд, выражена и постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 13 от 24 декабря 1993 г. В п. 2 данного постановления указано, что, исходя из того, что никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения суды должны рассматривать материалы, подтверждающие необходимость проникновения в жилище, если таковые представляются в суд.

Но ч. 1 ст. 165 УПК РФ содержит исчерпывающий перечень случаев, когда такое ходатайство может быть возбуждено перед судом, и в ней проверка показаний на месте не упоминается. Не говорится о данном следственном действии и ч. 2 ст. 29 УПК РФ. В результате в ходе производства по уголовным делам следователи, дознаватели вынуждены отказываться от проверки показаний в жилище либо проводить вместо данного следственного действия осмотр жилища

А это явный пробел законодательства. Поэтому порядок производства в жилище проверки показания на месте, если проживающие в нем лица (подозреваемый, обвиняемый и др.) не дали согласия на ее проведение, требует своего законодательного разрешения.

Следует отметить, что указанная ситуация может возникнуть и при необходимости производства в жилище таких следственных действий, как следственный эксперимент, получение образцов для сравнительного исследования. Этот вопрос также требует законодательного регулирования. Очевидно, что при этом должен сохраняться общий подход: ограничение неприкосновенности жилища возможно лишь по согласию проживающих в жилище лиц либо по решению суда. В этой связи п. 4 ч. 2 ст. 29 УПК РФ необходимо изложить в следующей редакции: «4) о производстве осмотра жилища, проверки показаний и следственного эксперимента в жилище, а также о получении образцов для сравнительного исследования в жилище при отсутствии согласия проживающих в нем лиц».

Еще одна ситуация, связанная с обеспечением положения Конституции РФ о неприкосновенности жилища. Отсутствие в УПК РФ надлежащей правовой регламентации выполнения мер процессуального принуждения в жилище, не позволяет юридически воспользоваться правом принудительного проникновения для обеспечения привода лица. Таким образом, доставление в орган предварительного расследования приводом возможно принудительно, но само проникновение в жилище должно осуществляться только с согласия проживающих там лиц, в том числе и самого подозреваемого (обвиняемого).

В этой связи Б.Б. Булатовым и В.В. Николюком и предложено два варианта решения данной проблемы, соответствующих положениям ст. 25 Конституции РФ о том, нижто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях установленных законом, или на основании судебного решения. При реализации первого варианта предлагается внести соответствующее дополнение в УПК РФ, разрешающее сотрудникам органов дознания на основании постановления о приводе беспрепятственно входить в жилые помещения. Второй вариант, который был определен данными авторами, как наиболее приемлемый с точки зрения обеспечения прав участников процесса, предполагает получение судебного решения на проникновение в жилище.

В данной ситуации все же представляется наиболее правильным решение предложенное Э.К. Кутуевым. По мнению указанного автора, данная проблема могла бы быть разрешена по аналогии с положениями ст. 12 и ч. 5 ст. 165 УПК РФ, допускающим производство осмотра жилища, обыска и выемки в случаях, не терпящих отлагательства. О возможности указанного свидетельствует и ч. 4 ст. 113 УПК РФ, в соответствии с которой привод не может осуществляться в ночное время, за исключением случаев, не терпящих отлагательства.

Одним из факторов, учитываемых при избрании меры пресечения в виде отдачи под присмотр является, на наш взгляд, то, что родители, опекуны, попечители и иные лица, на которых возлагается обязанность обеспечения надлежащего поведения подозреваемого (обвиняемого) могут ее выполнить, ибо имеют свободный доступ в жилище подозреваемого (обвиняемого).

По-другому обстоит дело с личным поручительством. Личные поручители в большинстве случаев совместно не проживают с подозреваемым (обвиняемым) и в целях выполнения взятого на себя обязательства у них возникает необходимость вхождения в жилище указанного субъекта. Но сделать это они могут, как справедливо указывает И.В. Матвиенко, только при наличии согласия подозреваемого (обвиняемого) и остальных проживающих в помещении лиц, (обвиняемого) и остальных проживающих в помещении лиц, поскольку субъектами ограничения права неприкосновенности жилища является определенный круг должностных лиц и органов (следователь, дознаватель, орган дознания, прокурор, суд) и никто иной в уголовном процессе не обладает этим правом. В случае отказа подозреваемого (обвиняемого) войти в жилище поручителю, он может отказаться от поручительства.

Статья 37 Конституции РФ закрепляет право каждого свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию. При производстве по уголовному делу данное право может быть ограничено лишь на законных основаниях путем временного отстранения от должности (ст. 114 УПК РФ).

В том случае, когда речь идет об отстранении от должности государственного служащего, тем самым ограничивается также право на равный доступ к государственной службе (ч. 4 ст. 32 Конституции РФ). Таким образом, в первом случае ограничиваются трудовые права человека и гражданина, а во втором случае - политические права граждан.

В уголовно-процессуальном законодательстве России правовое регулирование указанной меры уголовно-процессуального принуждения претерпело значительные изменения. В УПК РФ уточнено, что отстранение от должности является временным. Оно стало распространяться также на подозреваемого. В ст. 114 УПК РФ, в отличие от ст. 153 РСФСР не используется понятие должностного лица, а говорится об отстранении от должности. Следовательно, имеется в виду любая должность, которую занимает подозреваемый (обвиняемый) в любых учреждениях и организациях, на предприятиях любой формы собственности (государственных, муниципальных, частных).

УПК РФ установил судебный порядок временного отстранения от должности, дополняемый прокурорским надзором в виде дачи прокурором согласия на возбуждение перед судом соответствующего ходатайства. Новшеством является также предоставление временно отстраненному от должности права на ежемесячное пособие в объеме пяти минимальных размеров оплаты труда (ч. 6 ст. 114, п. 8 ч.2ст. 131 УПК РФ).

Вместе с тем законодатель, как представляется, не до конца урегулировал комплекс вопросов, связанных с порядком применения меры процессуального принуждения в виде отстранения от должности. В частности, основания отстранения подозреваемого (обвиняемого) от должности сформулированы в ст. 114 УПКРФ неконкретно, то есть путем использования оценочного выражения «при необходимости», которое понимается в правоприменительной деятельности неоднозначно. В этой связи практические работники испытывают объективные затруднения при оперировании данным понятием.

По мнению B.C. Чистяковой, для применения данной меры процессуального принуждения необходимы основания полагать, что лицо, оставаясь «на занимаемой должности, будет иметь возможность продолжать преступную деятельность, мешать установлению истины по делу путем уничтожения следов преступления, фальсификации документов, воздействия на подчиненных свидетелей, соучастников и т. п.». Отсюда вытекает, что отстранение от должности может применяться только с целью не допустить совершения подозреваемым (обвиняемым) подобных действий и тем самым помешать успешному ходу расследования по делу.

Ф.Н. Багаутдинов к числу конкретных случаев, обусловливающих необходимость отстранения от должности относит:

- преступление, за совершение которого привлекается должностное лицо, совершено по месту его работы либо связано с деятельностью предприятия или организации, где он работает;

- по уголовному делу, по которому привлекается должностное лицо, в качестве обвиняемых, подозреваемых либо свидетелей участвуют подчиненные ему по работе лица;

- должностное лицо, используя свое служебное положение, препятствует производству по уголовному делу.

В юридической литературе также справедливо отмечается, что в ст. 114 УПК РФ не урегулирован порядок рассмотрения судьей ходатайства об отстранении от должности. В данной статье нет указания на то, что оно рассматривается по правилам, установленным ст. 165 настоящего Кодекса (как, например, это сделано в ст. 115 УПК РФ применительно к рассмотрению судьей ходатайств о наложении ареста на имущество).

Возникают вопросы и по фактическому исполнению постановления судьи об отстранении от должности. Согласно ч. 3 ст. 114 УПК РФ постановление о временном отстранении подозреваемого или обвиняемого от должности направляется по месту его работы. Однако такое положение, на наш взгляд лишено смысла, когда данное лицо является руководителем соответствующей организации, учреждения. В данном случае, как справедливо указывает Б.Б. Булатов, постановление судьи следует направлять руководителю вышестоящей организации для принятия им мер по отстранению подчиненного должностного лица от выполнения профессиональных обязанностей. В этой связи ч. 3 ст. 114 УПК РФ нуждается в соответствующем дополнении.

Таким образом в целях совершенствования правового регулирования меры принуждения в виде временного отстранения от должности и обеспечения при этом прав подозреваемого (обвиняемого) ч.ч. 1-3 ст.. 114 УПК РФ следует изложить в следующей редакции:

«1. При наличии достаточных оснований полагать, что подозреваемый или обвиняемый может с использованием занимаемой им должности или права на занятие определенной деятельностью продолжать заниматься преступной деятельностью, уничтожить следы преступления, фальсифицировать доказательства, воздействовать на подчиненных - свидетелей, иных участников уголовного судопроизводства или иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу, орган дознания, дознаватель, следователь с согласия прокурора возбуждают перед судом по месту предварительного расследования ходатайство о временном отстранении подозреваемого или обвиняемого от должности.

2. Ходатайство о временном отстранении от должности рассматривается судом в порядке, установленном статьей 165 настоящего Кодекса. Постановление судьи о временном отстранении подозреваемого или обвиняемого от должности или об отказе в этом обжалованию в кассационном порядке не подлежит и вступает в законную силу немедленно после его оглашения в судебном заседании.

3. Постановление о временном отстранении подозреваемого или обвиняемого от должности в течение суток направляется по месту его работы. Если подозреваемый или обвиняемый является руководителем организации, соответствующее постановление направляется руководителю вышестоящей организации для принятия им мер по отстранению подчиненного должностного лица от выполнения возложенных на него обязанностей. Руководитель организации в течение суток с момента поступления к нему постановления судьи о временном отстранении подозреваемого или обвиняемого от должности обязан исполнить данное постановление и письменно уведомить об этом соответственно орган дознания, дознавателя, следователя, прокурора».

Уголовно-процессуальный кодекс устанавливает, что подозреваемый вправе защищать свои права и законные интересы любыми средствами и способами, не запрещенными данным законом. В этой связи неизбежно возникает вопрос о пределах допустимой защиты, о наборе законных способов и средств защиты.

Но прежде чем приступить к обсуждению данной проблемы, необходимо подчеркнуть, что в этом случае мы не преследуем в качестве цели какое-либо ущемление, ограничение права на защиту. Совершенно права профессор Н.А. Якубович, утверждая о том, что чем детальнее урегулировано право на защиту, тем шире в уголовном процессе действие состязательного начала.

Практика знает множество способов и средств защиты от подозрения (обвинения). Одно из них - это заявление подозреваемого о недозволенных методах расследования (о применении при производстве процессуальных действий насилия, угроз, давления и т.п.). Как правило, подавляющее большинство таких заявлений касаются сотрудников криминальной милиции, в основном уголовного розыска. Не секрет, что адвокаты нередко специально склоняют своих подзащитных к таким действиям и это считается квалифицированной юридической помощью.

При поступлении такого заявления следователь или другой работник прокуратуры проводит соответствующую проверку и принимает решение. При этом в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников милиции, как правило, делается вывод о том, что заявление подозреваемого о применении недозволенных методов расследования не подтвердилось. В отношении же подозреваемого обычно делается стандартный вывод о том, что он таким образом пытается уйти от ответственности и что заявление на сотрудников милиции явилось способом его защиты.

Реже на практике встречаются случаи, когда подозреваемые заявляют о совершении преступления, за которое они привлекается к уголовной ответственности, другими лицами, и приводит в обоснование этого определенные факты и сведения. При этом подозреваемый нередко имеет сведения о том, что лицо, о причастности которого к преступлению он заявил, отсутствует ( выехал в командировку, переехал на другое место жительства, его место нахождения неизвестно). В этой ситуации лжесвидетельство подозреваемого и другие подобные действия (например, создание подозреваемым доказательств совершения преступления другим лицом) могут повлечь за собой и незаконное осуждение невиновного лица.

Кроме того, желая опорочить, поставить под сомнение показания потерпевшего, свидетеля, подозреваемые выдвигают против них определенные обвинения, т.е. умышленно вызывают ложные подозрения в подлежащем наказанию поведении данных участников уголовного судопроизводства.

Подозреваемые также заявляют о фальсификации следователем, дознавателем, экспертом и другими участниками процесса доказательств по уголовному делу. В данном случае речь также идет об обвинении ими конкретных лиц в совершении преступления, предусмотренного ст. 303 УК РФ.

Указанные способы и средства защиты, как представляется, необходимо признать запрещенными, незаконными.

Однако, судебная практика допускает и даже разрешает их применение. Так, например, в обзоре судебной практике Верховного Суда РФ за второе полугодие 1997 г. - по делу Незнамова - содержится категорическая, не допускающая других толкований установка: «Заведомо ложные показания подозреваемого о совершении преступления другим лицом заведомо ложный донос не образуют, поскольку были даны с целью уклониться от уголовной ответственности и являлись способом защиты от обвинения. Приговор по ч. 2 ст. 306 УК РФ отменен, и дело прекращено за отсутствием состава преступления».

С такой практики, в частности, согласен и И.Л. Петрухин, который считает, что «в юридическом отношении факт дачи обвиняемым ложных показаний правомерен».

В то же время в юридической литературе имеется ряд публикаций, авторы которых, исходя из анализа положений Конституции РФ и используя решения Европейского Суда по правам человека, вполне обоснованно поставили под сомнение право подозреваемого (обвиняемого) - защищаться путем оговора других лиц в совершении преступления.

Указанные авторы считают, что действия подозреваемого (обвиняемого, сообщившего следователю, дознавателю, прокурору заведомо ложную информацию о виновности другого лица в совершении инкриминируемого ему преступления, подлежат квалификации по ст. 306 УК РФ (заведомо ложный донос). Аналогичным образом должны квалифицироваться действия подозреваемого (обвиняемого), который утверждает о заведомо несуществующих фактах применения к нему незаконных методов ведения расследования.

Заведомо ложный донос «состоит в сообщении умышленно искаженной, неправильной информации о фактах преступления или лицах, их совершивших. Естественно, что показания обвиняемого в данном случае должны быть направлены на конкретное лицо (конкретных лиц)».

Но при этом необходимо учитывать и следующее: обвинение по ст. 306 УК РФ может быть предъявлено лишь только при наличии достаточной совокупности доказательств. Заявление подозреваемого (обвиняемого) о применении к нему недозволенных методов расследования может оказаться и обоснованным, и тогда должно быть принято решение уже совершенно другого рода - о возбуждении уголовного дела против сотрудников органов внутренних дел.

Мы присоединяемся к указанной выше позиции. Действительно, анализ положений Конституции РФ (ст. 17), а также решений Европейского Суда по правам человека показывает, что право на защиту не является абсолютным, и его осуществление не должно нарушать права и свободы других граждан. Так, в частности, по делу Брандстетер против Австрии (1991 год) даныисуд, применяя нормы Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, постановил, что « пункт Зс статьи 6 не предусматривает неограниченного права использовать любые аргументы защиты». Далее, признав в числе таких недопустимых аргументов ложные заявления, данный суд отметил следующее: «Было бы преувеличением полагать, что исходной посылкой права лиц, обвиняемых в совершении уголовного преступления, защищать себя является идея о том, что они не должны подвергаться преследованию, когда, осуществляя это право, они умышленно вызывают ложные подозрения в подлежащем наказанию подозрения в подлежащем наказанию поведении свидетеля или любого другого лица, вовлеченного в уголовное судебное производство...».

Одновременно следует отметить, что, ратифицировав в 1998 году указанную Конвенцию, Российская Федерация признала для себя обязательную юрисдикцию Европейского Суда по вопросам толкования и применения данной Конвенции и Протоколов к ней. Из этого следует, что решения этого суда в отношении других государств могут применяться в качестве критерия для решения правовых вопросов в Российской Федерации.

Кроме того, необходимо иметь в виду, что в соответствии с положениями законодательства ряда западных стран, ложь для обвиняемого (подозреваемого), как правило, не поощряется, а наоборот, наказуема. И если данного участника уголовного судопроизводства уличат во лжи, в даче ложных показаний под присягой, в сокрытии фактов и сведений, ему «грозит за это отдельная статья (независимо от того, устоит ли в суде основное обвинение)».

Таким образом, ситуация, когда судебная практика в Российской Федерации признает правом на защиту заведомо ложный донос подозреваемого (обвиняемого) о причастности к преступлению другого конкретного лица или о применении насилия со стороны органов уголовного преследования, явно не соответствует положениям Конституции РФ и практике Европейского Суда по правам человека.

В этой связи для устранения указанных противоречий статью 46 УПК РФ необходимо дополнить нормой следующего содержания: «На подозреваемого не может быть возложена какая-либо ответственность за данные им показания и объяснения, за исключением случаев, когда он заявил о совершении инкриминируемого ему преступления заведомо непричастным к его совершению лицом либо о заведомо не существующих фактах применения к нему незаконных методов ведения расследования со стороны органов уголовного преследования».

Подводя итог рассмотрению изложенных выше вопросов, представляется необходимым сделать следующие основные выводы:

1. В структуре содержания правого статуса подозреваемого возможно выделить следующие элементы: гражданство в уголовно-процессуальном значении; правосубъектность; законные интересы; права и обязанности; гарантии прав и законных интересов.

2. В рамках характеристики процессуально-правового статуса подозреваемого существует в настоящее время ряд проблем, в том числе рассмотренных нами. К ним, прежде всего, следует отнести отсутствие в УПК РФ единого подхода к исчислению периода пребывания лица в процессуальном статусе подозреваемого. Подобное положение вещей под углом зрения такой предусмотренной п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК задачи уголовного судопроизводства, как защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод, представляется недопустимым и подлежит устранению.

3. Уголовно-процессуальный закон недостаточно полно регулирует вопросы ограничения неприкосновенности жилища, права каждого свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию. На практике неизбежно возникает вопрос о пределах допустимой защиты со стороны подозреваемого, о наборе законных способов и средств защиты.

Представляется, что решению данных проблем будут способствовать изложенные нами предложениями по совершенствованию правового регулирования указанной сферы деятельности

 

Автор: Богацкий Ф.А.