06.04.2011 3053

Права потерпевшего по первым советским УПК (статья)

 

Процессуальные права потерпевшего в большинстве нормативных актов первых лет советской власти не раскрывались, да и сам этот термин использовался редко. Исключением может служить Положение о полковых судах, утвержденное Декретом СНК РСФСР от 10 июля 1919 года. Так, согласно ст. 49 указанного Положения предусматривалось право потерпевшего лично или через своего поверенного из коллегии обвинителей и защитников выступать в качестве обвинителя по всем уголовным делам, независимо от участия других лиц в обвинении. В этом случае потерпевший имел возможность заявлять отвод кого-либо из состава присутствия полкового суда (ст. 59); принимать участие в допросе свидетелей и исследовании доказательств (ст.ст. 76, 79); выступать в окончательных объяснениях сторон (ст. 96) и пользоваться другими правами стороны. Даже не воспользовавшись правом обвинения потерпевший мог получать копию приговора (ст. ст. 112,114); обжаловать приговор (ст. ст. 131,133); участвовать в кассационном рассмотрении дела (ст. 167). Можно только пожалеть, что в последующем законодатель отказался от такого подхода.

УПК РСФСР 1922 года предоставил потерпевшему права стороны (в том числе на участие в процессе в качестве обвинителя) только по делам, возбуждаемым не иначе как по жалобе потерпевшего (п. 6 ст. 23 УПК) и подлежащим прекращению в случае его примирения с обвиняемым. По иным категориям дел в ходе предварительного следствия потерпевший (как и обвиняемый) имел право ходатайствовать о производстве следственных действий (ст. 114 УПК); присутствовать при осмотрах, допросах и других следственных действиях и задавать вопросы свидетелям и экспертам (ст. 117 УПК). В качестве заинтересованного лица потерпевший мог приносить прокурору или в суд жалобы на действия следователя, нарушающие или стесняющие его права (ст. 216 УПК). Следует отметить, что принёсшие жалобы лица допускались к словесному объяснению на суде (ст. 223 УПК), тем самым получали доступ к правосудию. Согласно ст. 258 УПК, потерпевший при рассмотрении уголовного дела в суде первой инстанции имел право заявить ходатайство о вызове свидетелей и экспертов и об истребовании других доказательств, при этом суд был не вправе ограничить число вызываемых свидетелей и экспертов из числа указанных.

Потерпевший, понесший от преступного деяния вред и убытки, имел право предъявить к обвиняемому гражданский иск (ст. 14 УПК). В случае признания его гражданским истцом он признавался стороной и получал все права стороны, например, участвовать в допросе подсудимого (ст. 287 УПК), свидетелей (ст. 291, 292 УПК), осмотре вещественных доказательств (ст. 303 УПК); прениях сторон (ст. 308 УПК); приносить жалобы на приговор народного суда в кассационном порядке (ст. 353 УПК).

Права потерпевшего по Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР 1923 года, действовавшему на протяжении нескольких десятилетий, претерпели еще большее ограничение по сравнению с УПК РСФСР 1922. Например, из закона были исключены положения о праве потерпевшего на участие в следственных действиях, право при производстве по уголовному делу в суде первой инстанции знакомиться с делом и выписывать из него необходимые сведения.

Согласно ст. 91 УПК поводами к возбуждению уголовного дела являлись, в том числе, заявления граждан. Судья, следователь, прокурор и орган дознания в соответствии со ст. 94 УПК обязаны были принимать все заявления по поводу совершённых кем-либо или готовившихся к совершению преступлений. Но заявитель, в отношении которого совершено преступление, никакими особыми правами не обладал. В случае, если орган дознания, прокурор или следователь усматривали из заявления отсутствие признаков преступления, они отказывали в производстве дознания или предварительного следствия, однако заинтересованные лица могли обжаловать такой отказ в суд в семидневный срок (ч. 1 ст. 95 УПК). Если заявление поступало в суд, усмотрев отсутствие признаков преступления, суд не давал дальнейшего движения делу (ч. 2 ст. 95 УПК). При этом право на обжалование такого судебного решения заинтересованным лицом (например - потерпевшим) законом не предусматривалось.

По основному массиву дел потерпевший являлся не более чем свидетелем. Представлять доказательства виновности обвиняемого или заявлять ходатайства он был не вправе, а мог лишь помочь следствию и суду дачей показаний, которые рассматривались только как свидетельские. Если же прокурор не принимал участия в судебном заседании, интересы потерпевшего вообще не представлялись. Кроме того, как справедливо обращалось внимание в литературе, даже если прокурор участвовал в судебном разбирательстве, он выступал не как представитель потерпевшего, а как представитель интересов государстваПроцессуальное неравенство потерпевшего и подсудимого на стадии судебного разбирательства доходило до абсурда. Как указывает СВ. Юношев, потерпевший «...мог быть допрошен подсудимым, но сам не был вправе задавать последнему вопросы. В суде потерпевший проводил значительную часть времени за дверьми зала судебного заседания, а после допроса в качестве свидетеля лишался каких-либо прав как участник процесса, кроме права поддерживать гражданский иск». Если в ходе предварительного следствия потерпевший мог ходатайствовать перед следователем о собирании доказательств (ст. 112 УПК), то в суде он такой возможности был лишен. Не было ему предоставлено и право на обжалование действий и решений суда.

Потерпевший утратил право требования возбуждения уголовного преследования, которое должно было быть удовлетворено. Вместе с тем, сохранение за потерпевшим права на предъявление гражданского иска может говорить о попытке законодателя установить какую-либо преемственность норм УПК РСФСР 1923 года по отношению к Уставу уголовного судопроизводства.

Однако отметим, что данного права не имел потерпевший от преступлений, подсудных военным трибуналам. В разное время к подсудности военных трибуналов относился очень широкий круг преступлений персональной подсудности. Например, преступления, совершенные не только военнослужащими, но и работниками военизированных организаций (лицами оперативно-строевого и административно-хозяйственного состава милиции, строевого и административно-хозяйственного состава военизированной охраны предприятий, имеющих особое государственное значение, лицами начальствующего состава и учащимися лётных училищ Гражданского воздушного флота и др.). При наличии по делу нескольких обвиняемых, один или несколько из которых подсудны военному трибуналу, дело в отношении всех обвиняемых рассматривалось военным трибуналом (ст. 36 УПК РСФСР). Такое же правило было установлено при рассмотрении уголовного дела по обвинению в совершении нескольких преступлений, если хотя бы одно из них подсудно военному трибуналу. Таким образом, возможность реализации потерпевшим права на заявление гражданского иска по УПК РСФСР 1923 года была сужена и поставлена в зависимость от подсудности уголовного дела.

В юридической литературе до середины 1950-х годов также не уделялось серьёзного внимания вопросам участия потерпевшего в производстве по уголовным делам. Периодически высказывались предложения о расширении прав потерпевшего, например, о вручении последнему копии обвинительного заключения. Однако, направленных на обеспечение законных интересов потерпевшего изменений в закон внесено не было.

Таким образом, по первым советским УПК потерпевший являлся активным участником процесса, отстаивавшим свои интересы с помощью предоставленных ему для этого процессуальных прав только в двух случаях: когда им был предъявлен гражданский иск в уголовном деле (за указанными исключениями) и при производстве по делам частного обвинения.

Безусловно, такой подход к защите интересов личности, пострадавшей от преступления, не может быть воспринят современным законодателем. Однако вопросы участия потерпевшего в отечественном уголовном судопроизводстве 20 - 50-х годов прошлого века имеют прямое отношение к современному развитию института потерпевшего и обеспечению его права на доступ к правосудию, так как знание истории позволяет не допускать ошибок прошлого.

 

Автор: Чекулаев Д.П.