08.04.2011 14344

Участие потерпевшего в решении вопроса о прекращении уголовных дел (статья)

 

Прекращение уголовного дела (уголовного преследования в отношении конкретного лица) в большинстве случаев затрагивает интересы потерпевшего, так как вне рамок публичного уголовного преследования ему труднее отстаивать нарушенные преступлением законные права и интересы.

Основания прекращения уголовного дела в науке уголовного процесса принято классифицировать в зависимости от процессуальных последствий на две группы - реабилитирующие и нереабилитирующие. Прекращение уголовных дел по реабилитирующим основаниям (при наличии соответствующих условий) является обязанностью органа, ведущего производство по делу, в связи с чем уголовно-процессуальным законом правомерно не предусмотрено участие в какой-либо форме потерпевшего в принятии такого решения. В этом случае приоритетными должны являться интересы обвиняемого, а гарантией интересов потерпевшего может служить право на обжалование принятого решения.

Материально-правовые условия прекращения уголовных дел по нереабилитирующим основаниям подробно рассмотрены в работах Х.Д. Аликперова и других ученых. Поэтому основное внимание в настоящем исследовании будет уделено правовому положению потерпевшего при рассмотрении соответствующим должностным лицом или судом вопроса о возможности принятия такого решения.

В случае прекращения уголовных дел по нереабилитирующим основаниям особенно важным для потерпевшего является вопрос о возмещении ему вреда, причиненного преступлением. Большинство исследователей приходят к выводу, что возмещение причиненного ущерба или иной способ заглаживания причиненного преступлением вреда играют важную роль в решении восстановительных задач процессуальной деятельности. В связи с этим в литературе высказывались предложения о распространении согласия потерпевшего в качестве обязательного условия для прекращения уголовного дела по нереабилитирующим основаниям.

Представляется, что авторы приведённого предложения не в полной мере учитывают публичное начало уголовного процесса, а также все возможные ситуации, которые могут возникнуть на практике. В том числе потерпевший может не давать такого согласия по корыстным либо иным субъективным причинам (ненависть к обвиняемому другой национальности или социального происхождения и т.п.). Полагаем, что согласие потерпевшего является одним из необходимых условий только для прекращения уголовного дела в связи с примирением сторон. При принятии решения по другим основаниям, мнение потерпевшего может только учитываться, но не являться обязательным при наличии предусмотренных законом и необходимых для прекращения уголовного дела условий. Иначе может быть нарушен конституционный принцип о равенстве всех перед законом и судом.

Одной из гарантий обоснованности принятия решения и соблюдения прав участников процесса при прекращении уголовного дела несудебными органами является установленный законом порядок обязательной дачи согласия прокурором на освобождение лиц от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием, примирением с потерпевшим, возможностью исправления несовершеннолетнего путем применения принудительных мер воспитательного воздействия. Так, в соответствии с пунктом 10.2 приказа Генерального прокурора Российской Федерации от 05.07.2002 № 39 «Об организации прокурорского надзора за законностью уголовного преследования в стадии досудебного производства» прокуроры обязаны давать такие согласия только после тщательного изучения всех обстоятельств совершенного уголовно-наказуемого деяния и при наличии условий и оснований, предусмотренных Уголовно-процессуальным кодексом. Прокуроры также должны проверять, не является ли заявление потерпевшего о прекращении дела результатом незаконного воздействия на него со стороны каких-либо лиц или участников уголовного судопроизводства.

Наиболее активная роль отведена законом потерпевшему в случае прекращения уголовного дела в связи с примирением сторон (ст. 25 УПК РФ, ст. 76 УК РФ). Впервые в российский уголовный процесс данная норма была введена ст. 9 УПК РСФСР с наименованием «Прекращение уголовного дела в связи с примирением с потерпевшим» (в ред. Федерального закона от 15.12.1996).Следует отметить, что используемый в наименовании ст. 25 УПК РФ термин «сторона» не вполне верно отражает суть примирения по указанным основаниям, так как субъектами примирения являются не все представители стороны (в данном случае - стороны обвинения), а только потерпевший. Именно о потерпевшем говориться и в ст. 76 УК РФ, а также диспозиции рассматриваемой нормы уголовно-процессуального закона. Представляется, что в целях приведения в соответствие содержания и наименования ст. 25 УПК РФ, должен использоваться термин «потерпевший», как более точно отражающий суть принимаемых решении.

Согласие потерпевшего на прекращение уголовного дела является основным условием для принятия полномочным должностным лицом процессуального решения, предусмотренного ст. 25 УПК РФ. В юридической литературе большое внимание уделяется форме закрепления такого согласия. Так, предлагается закреплять согласие на примирение путем составления протокола примирения потерпевшего с обвиняемым, оформления мирового соглашения, которое может быть представлено в виде отдельного письменного документа либо быть частью протокола следственного действия или судебного заседания, в нотариально удостоверенном договоре. Представляется, что споры о форме закрепления согласия потерпевшего (как и обвиняемого) на прекращение уголовного дела носят искусственный характер. На практике применяются раздельные заявления потерпевшего и обвиняемого, совместное заявление примиряющихся, закрепление согласия на примирение в протоколе следственного или судебного действия и другие формы выражения мнения по рассматриваемому вопросу заинтересованных лиц. По нашему мнению любая форма выражения своего согласия на примирение потерпевшего и обвиняемого является допустимой. Основным критерием должна служить добровольность такого согласия и осознание всеми участниками его последствий.

В полномочия органа предварительного расследования, прокурора или суда также не входит установление размера компенсации и ее соответствия причиненному ущербу. Поэтому мнение ряда ученых о необходимости именно полного заглаживания вреда представляется ошибочным. По нашему мнению, основным условием для возможного прекращения уголовного дела по основаниям, предусмотренным ст. 25 УПК РФ, является примирение заинтересованных лиц. Заглаживание вреда условие факультативное, и его оценка является субъективным правом потерпевшего. Представляется, что правы авторы, отстаивающие точку зрения о возможности как частичного заглаживания вреда, так и прощения долга потерпевшим. Такие случаи могут иметь место при родственных связях потерпевшего и обвиняемого, значительном различии в материальном достатке примиряющихся и т.п. Поэтому, если вред с точки зрения потерпевшего заглажен, отказ в удовлетворении его ходатайства о прекращении уголовного дела только в связи с недостаточностью (по мнению органа предварительного расследования, прокурора или суда) компенсации, является неправомерным.

Дискуссионным является вопрос об обязательности для правоприменителя принятия решения о прекращении уголовного дела при наличии согласия потерпевшего и обвиняемого и других предусмотренных законом оснований. Как полагает ряд авторов, при наличии предусмотренных законом оснований и условий для освобождения от уголовной ответственности лица, совершившего преступление, прекращение уголовного дела является обязанностью правоохранительных органов.

Указанная точка зрения обоснованно критикуется в литературе как не отвечающая публичным интересам государства. Мы согласны с мнением авторов, полагающих, что позитивное постпреступное поведение не может быть единственным основанием освобождения от уголовной ответственности и наказания в связи с примирением сторон. Должны быть приняты во внимание общественная опасность совершенного противоправного деяния, личности примиряющихся и другие факторы. В противном случае могут быть нарушены как принципы справедливости и равенства всех перед законом и судом, так и оставлена без реализации правовосстановительная функция права.

По такому же пути идет и судебная практика. Так, постановлением Тверского районного суда г. Москвы прекращено уголовное дело в отношении Винокурова В.П., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 318 УК РФ (применение насилия в отношении представителя власти) в связи с примирением его с потерпевшим - сотрудником милиции. Государственным обвинителем данное постановление обжаловано в кассационное порядке, так как применение насилия в отношении представителя власти представляет собой общественно-опасное деяние, направленное не только в отношении личности потерпевшего, но и нарушающее нормальную деятельность государственного аппарата. Определением Московского городского суда кассационное представление удовлетворено, уголовное дело направлено на новое судебное рассмотрение. В дальнейшем Винокуров В.П. признан виновным в совершении инкриминируемого ему деяния с назначением наказания в виде лишения свободы сроком на 1 год.

С учетом интересов потерпевшего представляется возможным также прекращение уголовного преследования в отношении одного из нескольких обвиняемых (подсудимых), если только он один примирился с потерпевшим.

Различные точки зрения высказываются в литературе о полномочиях родственников лиц, погибших в результате совершения преступления. Например, по мнению некоторых авторов, если потерпевший умер до момента достижения примирения, на его место в примирительную процедуру должны допускаться правопреемники, поскольку они являются наследниками прав умершего. Аналогичную правовую позицию при рассмотрении конкретного дела высказал и Верховный Суд Российской Федерации. Так, при рассмотрении протеста заместителя Генерального прокурора Российской Федерации об отмене постановления о прекращении уголовного дела Кассационная палата Верховного Суда Российской Федерации указала, что примирение с подсудимым признанной потерпевшей жены погибшего не противоречит требованиям закона.

Такая практика заслуживает внимания. Однако правоприменительные органы должны с осторожностью подходить к прекращению уголовных дел в рассматриваемых случаях, так как отношение «первоначального» потерпевшего к совершенному преступлению и перспективам примирения в большинстве случаев остается неизвестным.

Нарушает, по нашему мнению, право потерпевшего на доступ к правосудию установленная законом процедура прекращения уголовных дел в отношении несовершеннолетних с применением принудительной меры воспитательного воздействия (ст. 90 УК РФ, ст. 427 УПК РФ). Закон не устанавливает каких-либо чётких критериев для принятия решения о возможности исправления несовершеннолетнего без применения наказания, в том числе не требует от правоприменителя учесть в той или иной форме мнение потерпевшего по рассматриваемому вопросу. Отсутствуют конкретные рекомендации о форме участия потерпевшего в судебном заседании при рассмотрении соответствующего постановления о прекращении уголовного дела и в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2000 года № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних». Не уделяется внимание вопросу участия потерпевшего при расследовании и рассмотрении судами уголовных дел в отношении несовершеннолетних и многими авторами научных работ по проблемам так называемой «ювенальной юстиции». Не отрицая необходимость гуманизации и индивидуализации мер уголовно-правового воздействия при производстве по делам в отношении несовершеннолетних, считаем, что решение о прекращении уголовного преследования не должно приниматься без выяснения мнения потерпевшего по данному вопросу. В противном случае потерпевший будет ограничен в реализации гарантированных Конституцией Российской Федерации прав на судебную защиту и доступ к правосудию, в том числе лишен права довести до сведения суда свою позицию по существу дела.

Вопрос о целесообразности включения в Конституцию Российской Федерации и уголовное законодательство норм об амнистии был и остается одним из актуальных вопросов теории отечественного уголовного права. В литературе высказывались предложения и о полном исключении данного института. Заметим, что по данным Х.Д. Аликперова в конституциях таких государств как

Франция, Италия, Швейцария, Греция, Япония хотя и предусмотрено издание актов об амнистии, однако на практике это конституционное положение не применяется.

Так как применение амнистии не связывается с возмещением вреда потерпевшему, постпреступным поведением амнистируемого, другими обстоятельствами, именно при освобождении от уголовной ответственности по рассматриваемым основаниям права потерпевшего могут быть затронуты в наибольшей степени. Выражение со стороны государства гуманизма и милосердия по отношению к преступившим закон осуществляется без учета мнения потерпевшего, что, по нашему мнению, не соответствует статьям 2, 6 (часть 2), 17 (часть 3), 45 (часть 1), 46 (часть 1), 52 и 55 (части 2 и 3) Конституции Российской Федерации.

В литературе высказывались различные предложения, направленные на применение амнистии с учётом интересов потерпевшего. Например, А.Д. Бойков полагает возможным применять амнистию только к лицам, которым предъявлено обвинение, которые признают себя виновными и готовы загладить причиненный ущерб. Другие авторы считают, что прекращать уголовное преследование виновного по рассматриваемому основанию следует при условии полного возмещения причинённого преступлением вреда или при наличии на то согласия потерпевшего, если вред не возмещен или возмещен частично.

Полагаем, что прекращение уголовного дела в связи с изданием акта амнистии (в том виде, каком данный институт предусмотрен действующим законодательством), не может быть связано с признательными показаниями обвиняемого либо согласием потерпевшего. В противном случае, будет нарушено право обвиняемого не свидетельствовать против себя и близких родственников (ст. 51 Конституции Российской Федерации). Кроме того, по смыслу уголовно-процессуального закона признание или не признание обвиняемым своей вины не имеет значения для решения вопроса о прекращении уголовного дела вследствие акта амнистии, на что неоднократно указывалось Верховным Судом Российской Федерации.

Как один из возможных вариантов можно предложить применение амнистии на стадии предварительного расследования с обязательным учётом мнения потерпевшего. Если потерпевший возражает против применения амнистии, решение о её применении должно приниматься только в судебном порядке и совместно с рассмотрением гражданского иска по правилам уголовного судопроизводства. Законодательное закрепление такого порядка будет стимулировать позитивное постпреступное поведение амнистируемого и облегчит потерпевшему возможность реализовать конституционную норму о компенсации вреда, причиненного преступлением.

Вопрос соблюдения прав потерпевшего в случае применения амнистии ждет своего разрешения в законодательстве. Так, Конституционным Судом Российской Федерации обращалось внимание на возможность принятия законодателем дополнительного нормативного решения, включая специальный законодательный акт о порядке объявления и применения амнистии относительно процедур, компенсирующих для потерпевших отказ государства от уголовного преследования вследствие применения акта об амнистии, с тем, что бы наиболее эффективно гарантировать конституционные права всех участников уголовного судопроизводства.

Несмотря на большое количество дискуссионных вопросов представляется, что принятие решения о прекращении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям как судом, так и предусмотренным законом несудебным органом, в полной мере согласуется с Конституцией Российской Федерации и отвечает задачам экономии уголовной репрессии. Соответствует такой подход и одной из основных тенденций развития уголовно-правовой и процессуальной наук нашего времени по поиску оптимальных способов разрешения конфликта, возникающего в связи с совершением нетяжкого преступления. К сожалению, критерии оценки работы органов предварительного расследования (по количеству уголовных дел, направленных в суд) не способствуют широкому распространению практики прекращения уголовных дел. Как отмечалось в литературе, в ряде регионов, в том числе в Татарстане, волевым решением руководителей правоохранительных органов запретили прекращать дела по нереабилитирующим основаниям на стадии предварительного расследования. Аналогичные, не основанные на законе, требования предъявляются к нижестоящим прокуратурам и прокуратурой города Москвы. В том числе, от государственных обвинителей требуется не соглашаться на прекращение уголовного дела в суде, а в случае принятия судом такого решения, обжаловать его в вышестоящих судебных инстанциях. С учетом иерархии правоприменительных органов и наличия желания у их руководителей (в основном на уровнях субъектов Российской Федерации) показать активность в борьбе с преступностью и добиться формального улучшения показателей работы, расширения практики прекращения уголовного преследования как на судебных, так и судебных стадиях процесса, ожидать не приходится, что не отражает как интересы обвиняемых так и, в ряде случаев, потерпевших.

Большое внимание в литературе последнего десятилетия уделяется нетрадиционным способам разрешения уголовно-правовых конфликтов путем примирения правонарушителя с жертвой и возмещение ущерба. Центральным элементом так называемого «восстановительного правосудия» являются примирительные технологии - посредничество. Отметим, что используемый термин «восстановительное правосудие» не в полной мере отражает суть и задачи процедуры примирения, в связи с чем предпочтительнее является использование термина «примирительное производство».

Основанные на рассматриваемой концепции процедуры, как противовес «парадигме наказания», зародились около 20 лет назад в Канаде и получили широкое распространение в США, Новой Зеландии, Австралии, Германии, Франции и других странах. Пожелания о расширении примирительных процедур и развитии системы посредничества при производстве по уголовным делам содержатся и в рекомендательных документах Совета Европы. Как отмечает один из основоположников идеи восстановительного правосудия Ховард Зер «... основная задача правосудия видится в восстановлении, акцент ставится на причиненный вред и обязательства по его возмещению. Потребности и права пострадавших оказываются в центре внимания.». В теории восстановительного правосудия подчеркивается, что у каждого преступления есть свои конкретные жертвы и правонарушители, и назначение уголовного процесса в том, чтобы помочь им прийти к разрешению ситуации. Программы примирения проводятся независимыми организациями, сотрудничающими с органами уголовной юстиции. Смысл примирения состоит в том, что преступник и жертва проходят через примирительную процедуру, при которой в ходе непосредственного общения достигают определенного соглашения. Преступник раскаивается, приносит извинения жертве и возмещает причиненный ущерб, а потерпевший соглашается на прекращение уголовного преследования.

Отличие данного порядка от прекращении уголовного дела в связи с примирением сторон заключается именно в примирительной процедуре, проводимой независимым посредником, и обязательностью примирения для последующего принятия соответствующего решения органом уголовной юстиции. Если же примирение не достигнуто, уголовное преследование продолжается в обычном порядке.

В последнее десятилетие необходимость применения восстановительного правосудия в российском уголовном процессе активно обсуждается в юридической печати. На первый взгляд восстановление прав потерпевшего, не связанное с карательными мерами, является весьма привлекательным для всех сторон уголовного конфликта. Однако в случае принятия такого подхода при производстве по уголовным делам в Российской Федерации неминуемо возникнут многочисленные, и, в настоящий момент, неразрешимые проблемы как процессуального, так и организационного характера.

Большинство исследователей приходят к выводу, что примирение должно проводиться за пределами уголовного судопроизводства. Однако в России нет достаточного количества компетентных независимых медиаторов - как конкретных специалистов, так и «профильных» общественных организаций. Для обеспечения деятельности посредника необходимо также его ознакомление с материалами уголовного дела, что не всегда согласуется с понятием тайны следствия. Вызывает сомнение целесообразность процедуры примирения с лицами, совершившими преступление на почве алкоголизма, больных наркоманией, эмоционально и интеллектуально неразвитых представителей маргинальных слоев общества. В большинстве случаев чувство стыда правонарушителя, которое является стержнем идеи примирения, не является сдерживающим фактором для данной категории лиц. В случае же выведения примирительной процедуры за рамки процесса и обязательности прекращения уголовного дела при достижении примирения, воспитательное воздействие на правонарушителя не оказывается и, более того, последние только уверятся в собственной безнаказанности.

Аналогичный «эффект» примирительное правосудие может иметь, когда состоятельные родители либо сами правонарушители просто «откупятся» от потерпевшего, особенно в случае значительной разницы в доходах участников процесса. Не может быть применена примирительная процедура в ее классическом варианте и в случае совершения преступления, объектом которого является не только личность или собственность, но и общественный порядок, здоровье населения и нравственность, безопасность движения транспортных средств и т.д.

Однако вряд ли необходимо полностью отметать идеи примирительного производства в российском уголовном процессе. В качестве одного из приемлемых вариантов можно предложить проведение вне рамок процесса посреднических процедур (причем вне зависимости от тяжести преступления), итоги которых будут необязательны для правоприменительного органа. В этом случае достижение примирения может рассматриваться как смягчающее наказание обстоятельство.

Изложенные проблемы говорят о том, что введение в российское уголовное судопроизводство примиренческих процедур требует дальнейшего исследования. Прав Л.В. Головко, предупреждающий об опасности «эйфории», когда альтернативы уголовному преследованию объявляются едва ли не «панацеей от всех бед». По его мнению, многие, далеко не исчерпавшие себя фундаментальные уголовно-правовые и процессуальные институты, могут просто не выдержать натиска альтернативной тенденции, если последняя, образно говоря «выйдет из берегов».

Но, не смотря на споры о путях развития альтернативных уголовному преследованию способов воздействия на преступника, дифференциация уголовного преследования с учетом интересов потерпевшего является одной из наиболее перспективных тенденций развития науки уголовного процесса.

 

Автор: Чекулаев Д.П.