10.04.2011 25203

Понятие, задачи и пределы судебного контроля в досудебном производстве (статья)

 

Действующее законодательство установило такой порядок, такую процедуру уголовного судопроизводства и, в частности, досудебного производства, который согласуется с гарантированными Конституцией РФ правами человека и обеспечивает их эффективную защиту. Важная роль в обеспечении прав личности при производстве дознания и предварительного следствия отведена суду. Помимо выполнения своей традиционной задачи - осуществления правосудия, на суд в соответствии с Конституцией РФ возложены новые полномочия, состоящие в контроле за законностью действий и решений органов предварительного расследования и даче разрешений на проведение следственных и процессуальных действий, если они носят принудительный характер и вторгаются в охраняемые Конституцией РФ права и свободы личности.

Новый уголовно-процессуальный кодекс принципиально изменил цели, содержание и форму уголовного судопроизводства, перенеся центр тяжести на защиту интересов личности. Становится необратимым процессом то, что в условиях правового государства осуществление судом функции защиты прав и свобод личности будет обоснованно доминировать во всей его деятельности.

При этом важно подчеркнуть, что судебная власть как одна из основных структур правового государства не может быть сведена к рассмотрению конкретных уголовных дел. Судебную власть характеризует не только правосудие в традиционном. смысле, а также юридическая возможность оказывать активное влияние на решения и действия органов, ведущих расследование.

В поисках оптимального средства защиты конституционных прав и свобод граждан в уголовном процессе, соблюдения комплекса процессуальных гарантий личности на досудебном этапе производства, теория уголовно-процессуальной науки все чаще обращается к исследованию сути социального назначения и роли в механизме регулятивного воздействия на уголовно процессуальную деятельность такого относительно нового института уголовно-процессуального права, как судебный контроль.

В качестве исходной посылки анализа феномена судебного контроля, выдвигается тезис о том, что его истинная суть и социальное назначение его процедур могут быть поняты только в контексте доктрины правового государства и гражданского общества, роли судебной власти в концепции разделения властей.

В настоящее время существует несколько точек зрения относительно времени появления концепции разделения властей, теоретического обоснования функций судебной власти. Проблема рационального устройства государственной власти и ее органов существует столько, сколько и государство. С целью отыскания совершенного государственного устройства, так называемого правильного государства, исследования велись еще древнегреческими философами. Так, Аристотель в любом государстве различал три части: «законосовещательный» орган (народное собрание), административный или правительственный орган (магистратуры) и судебные органы. Эти идеи, основанные на разделении функций государственных органов, предвосхитили взгляды буржуазных философов о разделении властей и системе «сдержек и противовесов».

Согласно доминирующему взгляду, основоположниками классической теории разделения властей являются политические мыслители Джон Локк (1632-1709), Шарль Луи Монтескье (1689-1775) и Жан-Жак Руссо (1712-1778). Ими создано совершенно новое учение о разделении властей, которое получило и получает воплощение в конституционном законодательстве и практике государственного строительства всех стран мира.

Существенные аспекты доктрины разделения властей и их роль в системе судебной власти были рассмотрены Ш.Л. Монтескье, он отмечал: «Все погибло бы, если бы в одном и том же лице или учреждении... были соединены эти три власти: создавать законы, приводить в исполнение общеобязательные постановления и судить преступления и тяжбы частных лиц,... подумайте о положении, в которое может быть поставлен гражданин этих республик».

Но идеи Монтескье не были популярны среди русских государствоведов. Дореволюционные юристы, в условиях жестких рамок абсолютной монархии и с учетом российской практики государственно-правового строительства больше разделяли взгляды Ж.-Ж. Руссо о единстве верховной власти, принадлежащей народу и проявляющейся в трех различных формах - законодательной, исполнительной и судебной властях. Так, И.Я. Фойницкий писал: «В системе Монтескье отдельные виды государственной власти не имеют объединяющего их элемента и представляются не органическими частями целого, а силами, враждебными друг другу и постоянно борющимися за свою независимость». По мнению Н.Н. Полянского, «верховная власть неделима... в сущности это все одна и та же государственная власть, но проявляющаяся в законодательстве, управлении и суде».

Русские юристы, отмечая единство государственной власти, имеющей три самостоятельные ветви, рассматривали разделение властей весьма ограниченно. Профессор Н.Н. Розин, к примеру, указывал, что отдельные власти являются только различными функциями, различными компетенциями. Подобное видение теории разделения властей господствовало и в советское время.

Отторгнув теорию разделения властей, советская юриспруденция практически не исследовала всего комплекса функций судебной власти, ее места в системе государственного и социального управления. К сожалению, эта проблема в полном объеме не осознана, а потому досконально не разработана отечественной юридической наукой. Известный процессуалист профессор А.Д. Бойков в своем научном докладе, посвященном опасности негативного правотворчества отмечает, что перед наукой давно назрела проблема уяснения новой социальной роли судебной власти, ее отношения к формированию и проведению уголовно-правовой политики государства. Он также подчеркивает, что нет сомнения в том, что рождение судебной власти существенно меняет назначение и функции судебной системы, ибо суды ныне не ограничиваются осуществлением правосудия по гражданским и уголовным делам, их возможности в формировании и проведении уголовно-правовой политики существенно расширены.

Вместе с тем, невозможно создать эффективно действующую, демократическую «третью власть» не зная, какие же функции должны быть на нее возложены. Но прежде чем говорить о функциях судебной власти и формах ее реализации, следует определить точное значение исходных понятий. Как правильно отмечает В.А. Лазарева, в научной литературе нет ясности не только по вопросу о том какие функции выполняет судебная власть и в каких формах она реализуется, но и отсутствуют четкие критерии, позволяющие относить определенные виды судебной деятельности к категории функции или формы.

Так, В.В. Скитович некоторые из видов судебной деятельности -правосудие, юрисдикционный контроль, формирование судейского корпуса и руководство судебной практикой относит к функциям судебной власти. По мнению В.П. Божьева, функцией судебной власти является правосудие, а судебный контроль, формирование судейского корпуса, руководство судебной практикой является полномочиями судебной власти, видами ее реализации. В.А. Ржевский и Н.М. Чепурнова называют «правосудие, надзор за судебной деятельностью нижестоящих судов со стороны вышестоящих, судебное управление, судебный контроль в области исполнительной власти, судебный конституционный контроль» формами осуществления судебной власти.

На наш взгляд, имеющиеся в науке терминологические расхождения в определении функций и форм реализации судебной власти вызваны не только различными взглядами на эти понятия, но и различным пониманием самой судебной власти. Например, судебное управление и надзор вышестоящих судов за деятельностью нижестоящих, являются формами деятельности некоторых звеньев из судебной системы, но никак не могут рассматриваться в качестве форм осуществления самой судебной власти.

Беря во внимание общепринятое понимание функции как основного направления деятельности или реализации какого-либо явления, можно считать, что функции судебной власти - это основные направления ее реализации, роль и назначение судебной власти в обществе. Функция выражает внутреннее содержание явления в отличие от формы, представляющей внешнее выражение содержания, способ его существования и реализации. Исходя из подобного толкования терминов, можно утверждать, что единственной функцией судебной власти как ветви государственной власти, является судебная защита прав и свобод человека и гражданина, а формой реализации судебной власти является правосудие, осуществляемое посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства.

Анализ положений, содержащихся в ст. 18 и ч. 1 ст. 118 Конституции РФ: права и свободы гражданина обеспечиваются правосудием, которое осуществляется только судом, можно сделать вывод о том, что государство возлагает на судебную власть осуществление функции защиты прав и свобод человека и гражданина. Еще в дореволюционной науке российского уголовного процесса профессор И.Я. Фойницкий отмечал: «Государственная задача судебной власти - ограждение прав, законом дарованных, против всех нарушений их. Суд ограждает права государственные, общественные и личные. Но в основании всех прав личности лежит ее свобода. Поэтому естественно, что одной из важнейших функций судебной власти признается ограждение свободы личности, на стражу которой становится суд для устранения посягательств, направленных против нее как преступными действиями частных лиц, так и распоряжениями властей посторонних. Самостоятельной и независимой в отношении внешнем судебная власть может быть признана только там, где она в состоянии доставить действительную безопасность личной свободе против посягательств всякого рода».

К сожалению, в законе отсутствует определение судебной власти, поэтому если ограничиться сферой уголовного судопроизводства, то судебная власть, наряду с отправлением правосудия, проявляется также через осуществление контроля за законностью и обоснованностью действий и решений органов и должностных лиц на досудебном производстве; вынесение частных определений и постановлений; судебный надзор вышестоящих судов с целью проверки правомерности решений нижестоящих судов; разъяснение действующего законодательства на основе данных судебной практики.

В связи с этим, считаем необходимым определить соотношение таких направлений реализации судебной власти в уголовном судопроизводстве, как правосудие и судебный контроль за законностью и обоснованностью действий и решений на досудебном производстве. В настоящее время в теории уголовно-процессуального права отсутствует единое мнение по данному вопросу. Ряд авторов считает, что судебный контроль правосудием не является и составляет самостоятельную судебную функцию.

Например, Т.А. Савельева отрицает какие-либо иные направления реализации судебной власти, кроме правосудия. Она отмечает, что судебная власть реализуется в правосудии и иначе осуществляться не может. А Н.Н. Ковтун считает судебный контроль особой формой отправления правосудия или особым уголовно-процессуальным институтом.

Подобное разнообразие высказанных суждений обусловлено отсутствием в законе и теории уголовного процесса четкого определения правосудия -доминирующего направления реализации судебной власти. В процессуальной литературе выработаны общие, наиболее важные признаки, отличающие правосудие от прочих видов государственной деятельности. К числу таких признаков относятся:

а) осуществляется только судом;

б) осуществляется с соблюдением особого процессуального порядка, детально регламентированного законом;

в) завершается принятием особого судебного решения - акта правосудия, имеющего общеобязательную силу.

На наш взгляд, основываясь на выводе о том, что основная функция судебной власти защита прав и свобод граждан, а правосудие есть форма ее осуществления, полагаем целесообразным отнести и судебный контроль в досудебном уголовном судопроизводстве к форме осуществления указанной функции. Считаем обоснованным и то, что многие авторы выделяют у судебного контроля признаки, идентичные правосудию, так как данные формы имеют одно и тоже назначение - защиту конституционных прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве, судебный контроль на досудебных стадиях, а правосудие в судебной стадии - разрешая дело по существу. И если рассматривать правосудие в широком смысле, а не только как деятельность суда связанную с разбирательством по уголовному делу, то вполне можно судебный контроль в досудебном производстве, отнести к осуществлению правосудия. Кстати, такой позиции придерживается и законодатель, обозначив, что правосудие осуществляется в досудебном и судебном производстве, закрепив в п. 50 ст. 5 УПК РФ понятие судебного заседания. Конституционный Суд Российской Федерации свою позицию сформулировал в постановлении от 29 апреля 1998 г., где возможность подачи жалобы на действия и решения органов предварительного расследования рассматривается в качестве доступа к правосудию. Другими словами, Конституционный Суд Российской Федерации фактически утверждает о том, что деятельность суда по рассмотрению жалоб на данном этапе - есть правосудие.

Рассматривая судебный контроль на досудебных стадиях уголовного судопроизводства, с одной стороны, как самостоятельную форму реализации судебной власти, а с другой стороны, как осуществление правосудия на досудебном этапе, обозначим понятие этой деятельности.

В настоящее время в литературе не выработано единого понятия судебного контроля в ходе досудебного производства. Одни авторы вовсе не уделяют этой проблеме внимания, другие дают необоснованно узкие определения. Так, В.Н. Галузо считает, что судебный контроль - «это самостоятельная уголовно-процессуальная функция суда, состоящая в проверке законности и обоснованности решений о задержании, аресте и продлении срока содержания под стражей и применении мер к устранению неправомерного лишения свободы подозреваемых и обвиняемых». Видимо подобное определение вытекает из специфики его научного исследования, но в любом случае, сводить судебный контроль лишь к проверке законности и обоснованности решений о задержании и аресте необоснованно.

Другое определение судебного контроля за проведением следственных действий и решениями прокурора и органа расследования, ограничивающими конституционные права и свободы граждан, предложено А.В. Солодиловым: это - специфическая уголовно-процессуальная деятельность, направленная на обеспечение соблюдения в уголовном процессе конституционных прав и свобод участников процесса, недопущение их нарушения, восстановление незаконно и (или) необоснованно нарушенных конституционных прав. На наш взгляд, автором в указанном определении не отражен существенный момент -принадлежность судебного контроля к судебной власти, что повышает статус этой формы контроля на досудебном производстве и служит одним из отличий от других форм процессуального контроля и надзора.

Довольно кратко, но в принципе обоснованно, определил судебный контроль Н.А. Колоколов, обозначив его как судебный порядок защиты прав и законных интересов граждан, который возможен в любом случае, какие бы органы государства их не нарушали.

Мы же хотим предложить следующее определение судебного контроля в досудебном уголовном судопроизводстве - форма реализации судебной власти, система предусмотренных процессуальным законом средств, направленная на недопущение незаконного ограничения конституционных прав личности в уголовном процессе, а также ее восстановление в этих правах.

Юридическая природа судебно-контрольной деятельности на предварительном расследовании детерминирована необходимостью урегулировать, решить конфликт, проявившийся в ограничении основных конституционных прав и свобод человека и гражданина, несогласии и оспаривании по установленным законом основаниям и в предусмотренном им порядке законности и обоснованности процессуально-значимых решений и действий дознавателей, органов дознания, следователей и прокуроров участниками судопроизводства. Основу юридической природы судебного контроля на предварительном расследовании составляют конституционные и процессуально-правовые регламентации, предписывающие органам судебной власти рассматривать и разрешать конфликты, возникшие на данном этапе уголовного процесса. Можно констатировать, что по своей сущности судебный контроль есть способ урегулирования (разрешения) процессуально-правовых конфликтов, посредством самостоятельного познания судом в рамках установленной уголовно-процессуальным законом процедуры, тех или иных фактических обстоятельств дела (спора сторон) в целях законного и обоснованного его разрешения и обеспечения на этой основе прав и законных интересов личности в уголовном процессе.

В настоящее время в процессуальной литературе достаточно подробно разработаны вопросы о видах судебного контроля на досудебных этапах уголовного судопроизводства.

В одних случаях критерием разделения судебного контроля на виды выступают полномочия суда на досудебном производстве. К примеру, Н.А. Лопаткина выделяет три формы судебного контроля: а) вынесение судом решений об избрании определенных мер принуждения и о разрешении производства отдельных следственных действий; б) проверка судом законности и обоснованности отдельных следственных действий; в) рассмотрение судом жалоб на действия органов предварительного следствия, дознания и прокурора.

В других случаях внимание акцентировано на правах и свободах, обеспечиваемых средствами судебного контроля. А.Ф. Фоков обозначает следующие направления судебного контроля на стадии предварительного расследования: охрана неприкосновенности личности, личной свободы; охрана неприкосновенности частной жизни, личной и семейной тайны; охрана тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных отправлений; обеспечение неприкосновенности жилища; рассмотрение жалоб на действия и решения органов расследования.

М.А. Устимов, рассматривая судебный контроль на стадии предварительного расследования обозначает следующие его виды: 1) за законностью и обоснованностью ареста или продления срока содержания под стражей; 2) за законностью и обоснованностью производства следственных действий, ограничивающих право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, на неприкосновенность жилища; 3) за законностью проведения оперативно-розыскных мероприятий; 4) за законностью и обоснованностью предусмотренных действий и решений органов дознания, предварительного следствия и прокурора.

Классификация судебного контроля, предлагаемая некоторыми авторами, достаточно спорна. Так, Н.А. Колоколов условно выделяет три вида такого контроля: а) статутный контроль (предусмотренный ст.ст. 22, 23, 25 Конституции РФ); б) рассмотрение жалоб, когда органом расследования вынесено решение, препятствующее движению дела в суд; в) когда органами, осуществляющими ведомственный контроль и прокурорский надзор, не рассмотрены жалобы на действия и решения следователя, дознавателя в установленные сроки. В своей более поздней работе он отмечает уже пять видов судебно-контрольных действий.

Развернутую классификацию судебного контроля с использованием различных критериев предложил В.А. Яблоков: 1) по хронологической последовательности исполнения решений и контроля за ними -предварительный и последующий; 2) в зависимости от вида конституционного права, правомерность ограничения которого проверяется судом -неприкосновенность личности, жилища и т.д.; 3) в зависимости от характера подконтрольного акта - действия и решения; 4) по признаку обязательности -санкционирование и рассмотрение жалоб; 5) по возможности повторной проверки - разовый и периодический; 6) в зависимости от стадии - при возбуждении уголовного дела и на предварительном расследовании; 7) по виду проверяемых действий (решений) - заключение под стражу, отказ в возбуждении уголовного дела, прекращение уголовного дела и т.д..

Различные процедурные правила судебного контроля были установлены в УПК РФ (например, ст.ст. 108, 109, 165, 125). Исходя из них, Н.Н. Ковтун выделяет три формы: а) судебный контроль за законностью и обоснованностью применения мер процессуального принуждения, ограничивающих конституционные права и свободы участников уголовного судопроизводства; б) судебный контроль за законностью и обоснованностью производства следственных действий, ограничивающих конституционные права и свободы граждан; в) судебный контроль за законностью и обоснованностью действий и решений публичных процессуальных органов, ограничивающих право граждан на доступ к правосудию или иным образом ограничивающих конституционные права граждан при производстве по уголовному делу. В рамках нашего исследования мы в основном разделяем мнение Н.Н. Ковтуна и придерживаемся следующей классификации судебного контроля на досудебных этапах уголовного судопроизводства:

а) судебный контроль законности и обоснованности применения мер процессуального принуждения, ограничивающих конституционные права участников уголовного судопроизводства;

б) судебный контроль законности и обоснованности производства следственных действий, ограничивающих конституционные права граждан;

в) судебный контроль законности и обоснованности действий (бездействия) и решений органов предварительного расследования и прокуратуры, ограничивающих конституционные права граждан.

Рассматривая предмет судебного контроля, следует отметить, что отдельные исследователи данного института даже не рассматривают этот аспект в своих работах. Н.А. Колоколов указывает на то, что именно уголовно-процессуальные отношения являются объектом правового регулирования, а уголовно-процессуальная деятельность выступает в качестве предмета такого регулирования, он приходит к выводу о том, что именно «непосредственная деятельность органа дознания, следователя и прокурора, ставивших вопрос об ограничении конституционных прав граждан, принявших решение о приостановлении, прекращении дела, а равно отказ начальника органа дознания, следственного подразделения и прокурора рассмотреть жалобу по вопросам процедурного характера будут составлять предмет судебно-контрольной деятельности». На наш взгляд, такой вывод не полностью охватывает исследуемый предмет и указание на подобную деятельность не очерчивает конкретно предмет проверки и оценки суда в рамках реализации судебного контроля в досудебном производстве.

Формально конкретное процессуальное действие или решение публичных процессуальных органов, объективированное в процессуальных документах, нарушающее (ограничивающее) конкретное конституционное право личности служит предметом проверки и оценки суда в рамках реализации судебного контроля. Указанные документы можно разделить на два вида:

а) властно-распорядительного характера, фиксирующих процессуальные решения, принимаемые в рамках производства по делу (постановление);

б) информационно-удостоверительного характера, фиксирующих ход и результаты собирания доказательств по делу (протоколы следственных и процессуальных действий, иные документы по делу).

Считаем, что реальным предметом проверки и оценки суда являются, в первую очередь, не сами процессуальные документы как материальные носители информации, а именно фактические данные, которые они фиксируют, подлежащие установлению по делу (ст. 73, 299 УПК РФ) либо служащие фактической основой принятия значимых процессуальных решений. Поэтому именно доказательства, зафиксированные в названных документах или вновь представляемые сторонами в судебное заседание в их совокупности, оцениваются и проверяются судом в рамках реализации судебного контроля.

Настоящее понимание предмета судебного контроля требует предельной ясности в вопросе о пределах познания суда, достаточных для эффективного достижения цели контроля. Считаем необходимым рассмотреть пределы контроля в двух аспектах: а) в плане определения круга действий и решений органов и лиц, ведущих процесс, подлежащих судебному контролю; б) в плане определения пределов (границ, степени, объема) познания фактов, послуживших основанием для ограничения прав граждан в рамках оспариваемой (сторонами) процедуры или решения.

Во многом субъективные моменты лежат в основе определения (возможного) круга действий и решений публичных процессуальных органов, которые могут быть охвачены судебным контролем. В настоящее время по данному вопросу существует три точки зрения.

Первую точку зрения, образуют приверженцы радикального подхода, которые настаивают на «беспробельности» судебного контроля, т.е. на неограниченной возможности обжаловать в суд любое действие или решение следственных органов, имевшее место на досудебном этапе производства по делу. В основу своей позиции они кладут положения ст. 46 Конституции РФ, содержание которой трактуют расширительно: все решения и действия органов государственной власти, следовательно, дознавателя, органа дознания, следователя и прокурора могут быть обжалованы в суд. Кажущаяся привлекательность такого подхода не соотносится с задачами уголовного судопроизводства, с реальными интересами личности, государства и общества в уголовном процессе. Нормативное закрепление такого порядка неизбежно и значительно снизит эффективность уголовного процесса на досудебном этапе. Пострадают все, ибо, с одной стороны, суды будут неизбежно втянуты в бесконечную процедуру проверки каждого действия и решения органов предварительного расследования или прокурора. С другой, следователи будут тратить время на подготовку материалов, подтверждающих законность и обоснованность принятых ими решений или совершенных действий, нежели полно и всесторонне расследовать преступление. В данном случае следует, безусловно, поддержать мнение Н.А. Колоколова о том, что вопросы процедурного характера никак не могут быть предметом судебного контроля и должны разрешаться в рамках конкретного ведомства, руководящие звенья которого наделены соответствующими контрольными полномочиями.

Вторая точка зрения является диаметрально противоположной. Ее авторы предостерегают, что осуществление судом контроля в стадии предварительного расследования не только парализует следствие, но и подорвет авторитет правосудия как самостоятельного вида государственной деятельности, поскольку суды будут связаны своими решениями, принятыми в стадии предварительного расследования. В ходе полемики в качестве негативных высказывались такие аргументы, что при осуществлении судебного контроля суд не сможет избежать оценки доказательств, в результате чего, такая оценка неизбежно бы предрешала приговор, преждевременное разглашение информации по делу помешает установлению истины и другие. На наш взгляд, очевидна надуманность такого подхода, сформулированного еще до принятия положений Конституции РФ. И в настоящий момент он противоречит не только им, но и ряду международно-правовых актов о правах человека, прямо предусматривающих право и возможность участников уголовного судопроизводства на независимый и эффективный контроль за действиями и решениями органов уголовного преследования, нарушающими (ограничивающими) их права и свободы.

Существует еще мнение, которое в принципе можно отнести к данной точке зрения. Его сторонники не отрицают полностью судебного контроля, но считают, что существующая правовая ситуация позволяет прийти к выводу о целесообразности рассмотрения вопроса о создании в УПК на базе системы следственных действий исчерпывающего перечня действий (бездействия) и решений дознавателя, следователя, прокурора, которые могут быть обжалованы заинтересованными лицами в суд. При существовании указанного перечня соответствующим лицам будет проще реализовать свои права, исключится возможность для искусственного увеличения срока расследования путем подачи необоснованных жалоб в суд на любое действие и решение вышеуказанных должностных лиц, которые обязаны обеспечить не только полное, но и быстрое расследование. На наш взгляд представляется не только неосуществимым, но и принципиально неверным стремление указать в законе исчерпывающий перечень действий и решений органов расследования, требующих судебного контроля. Любые попытки законодательного закрепления подлежащих судебному обжалованию процессуальных актов предварительного расследования способны обернуться ограничениями права на судебную защиту. В соответствии со ст. 18 Конституции РФ права и свободы человека являются непосредственно действующими и обеспечиваются правосудием, можно утверждать, что право на судебную защиту не может быть ограничено ни при каких обстоятельствах.

Мы же согласны с иной позицией, заключающейся в том, что объективно необходимо распространение процедуры судебного контроля на досудебном этапе только на те действия и решения, которые ограничивают конституционные права личности: на неприкосновенность жилища, личности, на доступ к правосудию, на тайну переписки, телефонных и иных переговоров и т.п.. Обоснованной и отвечающей реальным потребностям личности, государства и общества в уголовном судопроизводстве представляется и позиция законодателя, который отказался в своих нормах от идеи «беспробельности». Суд не должен принимать и рассматривать все без исключения жалобы на действия и решения дознавателя, следователя и прокурора. Принципиальным в этом отношении является высказанное Конституционным Судом Российской Федерации следующее положение: при проверке в период производства предварительного расследования тех или иных процессуальных актов суд не должен предрешать вопросы, которые впоследствии могут стать предметом судебного разбирательства по уголовному делу. Многочисленные решения тактического характера, нарушения отдельных процессуальных правил, непредоставление процессуальных прав участникам тех или иных следственных действий, если они не нарушают конституционных прав и свобод, не требуют немедленного вмешательства суда, однако при рассмотрении уголовного дела они могут стать основанием для признания собранных следствием доказательств недопустимыми.

В вопросе определения пределов (границ) познания обстоятельств дела (спора сторон) в рамках непосредственной реализации полномочий того или иного вида судебного контроля тоже нет достаточной ясности.

В данном случае рассмотрение указанного вопроса следует начать с разрешения такого момента, как роль суда в состязательном уголовном судопроизводстве, которое, естественно, охватывает и досудебные стадии.

Конституционный принцип состязательности и равноправия сторон (ст. 123 Конституции РФ) как основа уголовного судопроизводства нашел свое выражение в ст. 15 УПК РФ, согласно которой функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо. Суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне зашиты. Суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав.

Какой же должна быть роль суда в состязательном процессе, должен ли суд быть активным и что понимать под активностью суда? Совместима ли активность суда с осуществлением принципа состязательности? Рассмотрение этих вопросов важно и для правильного понимания положения и роли суда на досудебных стадиях и тех пределов, которые он не смеет преступить при реализации судебного контроля.

Дискуссии по этим вопросам продолжаются. Так, некоторые авторы отрицают всякую активность суда в состязательном процессе и считают, что суд должен быть сторонним наблюдателем, решающим лишь юридические вопросы. Такая точка зрения, например, высказана судьей Московского областного суда Григорьевой Н., которая полагает, что «...в соответствии с принципом состязательности суд выносит решение только на основании того материала, который представили стороны, даже если по мнению суда, он не отражает полностью всех обстоятельств дела».

Другие считают, что пассивный, не участвующий в доказывании, не стремящийся установить истину суд не нужен нашему обществу, а активность суда вовсе не противоречит принципу состязательности, что состязательность -это направляемая судом (судьёй) процессуальная деятельность с целью объективного исследования обстоятельств дела в границах обвинения и предмета доказывания.

По нашему мнению, к позиции суда в уголовном судопроизводстве термины «пассивный» или «активный» следует применять условно, поскольку любой субъект, участвующий в уголовно-процессуальной деятельности, уже проявляет некоторую активность. Роль суда на досудебном производстве должна состоять в том, чтобы он контролировал не только законность и обоснованность применения мер уголовно-процессуального принуждения стороной обвинения, но также и постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, о прекращении уголовного дела либо уголовного преследования по не реабилитирующим основаниям.

Согласно п. 3 ст. 125 УПК РФ судья проверяет законность и обоснованность действий (бездействия) и решений дознавателя, следователя и прокурора. На наш взгляд, данная формулировка носит настолько общий характер, что не позволяет судить об истинных пределах деятельности (активности) суда в подобном процессе.

Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 27 апреля 1993 г. было подробным образом разъяснено судьям, что именно следует понимать под законностью и обоснованностью проверяемого решения или процессуального действия. Следуя разъяснениям, под законностью вынесенного решения надо понимать соблюдение всех норм уголовно-процессуального законодательства, регламентирующего порядок и условия применения той или иной меры процессуального принуждения, ограничивающие конституционные права граждан. А проверка обоснованности вынесенного решения или оспариваемого процессуального действия предполагает проверку и оценку наличия достаточных сведений, которые подтверждают необходимость и возможность применения именно названной меры процессуального принуждения в данных конкретных условиях.

Таким образом, непосредственные пределы судебного контроля изначально предполагают проверку и оценку судом скрупулезного соблюдения следственными органами требований всей совокупности норм, делающих законным вынесение того или иного решения или совершение процессуального действия. В свою очередь обоснованность их вынесения или производства предусматривает проверку и оценку судом доказательственной базы, другими словами фактической основы, таких решения или действия, так как именно доказательства составляют фактическое основание того или иного решения, делая его не только возможным, но и верифицируемым на предмет законности и обоснованности.

Правда положение об оценке доказательств не является общепризнанным. В теории процессуальной науки высказываются различные мнения по этому поводу. Так С. Щерба и О. Цоколова считают, что отсутствие подобной оценки ведет к выхолащиванию сути проводимой проверки и ведет к превращению ее в формальное исполнение статьи закона.

Противоположное мнение высказывают А. Чувилев и А. Лобанов, указывая на то, что суд должен воздерживаться от подобной оценки, чтобы сохранить свою беспристрастность.

Наиболее точно, на наш взгляд, в предмет оценки определил М. Селезнев, считая, что суд обязан оценить доказательства на предмет относимости, допустимости и достаточности, но никак не достоверности содержащихся в них сведений.

Такой подход, на наш взгляд, позволяет точно определить суть и пределы оценки доказательств и других данных, послуживших основанием для принятия процессуального решения, ограничивающего права личности в процессе. Вывод об относимости или неотносимости доказательства является результатом сопоставления содержания рассматриваемого доказательства с обстоятельством подлежащим доказыванию, т.е. насколько представленные сведения относятся к данному спору и, соответственно, должны ли быть приняты судом во внимание при разрешении спора. Критерий допустимости призван к проверке соблюдения процессуальных правил собирания доказательств: законности источника получения сведений, соблюдения установленной законом формы их получения и фиксации. Достаточность же отражает качественную характеристику пределов доказывания на этом этапе, дающую основания полагать о наличии или возможности наступления каких-либо обстоятельств. Суд должен оценить не достаточные основания, а достаточность доказательств для принятия решения, ограничивающего конституционные права личности. Соответственно, применительно к каждой из форм реализации судебного контроля пределы доказывания будут иметь различную степень достаточности, позволяющую принимать такие решения.

В данном случае мы не можем согласиться с мнением Н.А Колоколова настаивающем на том, что «судам всегда без исключения должна быть предоставлена возможность при необходимости самим определять масштаб и пределы контроля по конкретному делу». Считаем, что пределы проверки изначально строго очерчены требованиями законности и обоснованности, т.е. необходимостью проверки судом соблюдения только той совокупности норм, которая охватывает условия и порядок применения той или иной меры процессуального принуждения (производства следственного действия), а также достаточности фактических оснований для подобного ограничения прав личности. И в силу состязательности процесса, пределы изначально определены требованиям сторон, выйти за которые суд не вправе. И если здесь возможно субъективное усмотрение судьи о пределах проверки, то лишь в плане формирования его внутреннего убеждения о достаточности фактических и правовых оснований для подобного (законного и обоснованного) ограничения прав личности либо об отсутствии такого основания.

Предписание ч. 2 и 3 ст. 29 УПК РФ проверить законность решений и действий органов предварительного расследования, прокурора означает обязанность судьи решить вопрос о его соответствии требованиям законности. В частности, выполняя в ходе судебно-контрольной деятельности свой профессиональный долг, судья обязан проверить соблюдены ли при проведении конкретных процессуальных следственных действий требования уголовно-процессуального закона и правильно ли применен уголовный и другие материальные законы.

Выполнение данной обязанности позволяет выявить и устранить нарушения законности, обеспечить справедливое разрешение жалобы, ходатайства. Действуя в этом направлении, судья в первую очередь проверяет, от надлежащего ли субъекта поступило ходатайство, жалоба, имея в виду, что закон содержит перечень лиц, имеющих право на их подачу. Жалобы, ходатайства, поданные другими субъектами, не порождают процессуальных правоотношений по возбуждению судебно-контрольного производства и рассмотрению их по существу. В таких случаях судья, на наш взгляд, должен принять решение об оставлении жалобы без рассмотрения и прекращения судебно-контрольного производства.

Такой регламентации УПК РФ пока не содержит, в связи с чем целесообразно внести положение о том, что в случае поступления жалоб, ходатайств от ненадлежащих субъектов, судья своим постановлением отказывает в их рассмотрении и прекращает судебно-контрольное производство на предварительном расследовании.

Многие исследователи и, мы не можем с ними не согласиться, отмечают необходимость строгого соблюдения формы при осуществлении судебного контроля, т.е. осуществление судебного контроля в судебном заседании. Такая законодательная регламентация деятельности суда и участвующих в ней субъектов представляется правильной и удачной. И в первую очередь потому, что судебное заседание - наиболее оптимальная модель деятельности судебной власти независимо от того, на каком этапе уголовного судопроизводства она осуществляет свои полномочия. Благодаря установленной законом процессуально-правовой форме судебно-контрольной деятельности созданы наиболее приемлемые условия для успешного решения задач, стоящих пред данным этапом судопроизводства, а именно защита конституционных прав, свобод и законных интересов граждан, (возможное) восстановление названных прав по жалобе заинтересованных лиц. Существующая процедура позволяет сторонам осуществлять доказывание на основе принципа состязательности и равноправия сторон, а судье как беспристрастному арбитру создает благоприятные условия для принятия законного, обоснованного и справедливого решения (вынесения судебного акта), которое обеспеченно принудительной силой государства, призванного к правовому разрешению спора сторон.

Исходя из всего рассмотренного нами, необходимыми признаками уголовно-процессуального судебного контроля в досудебном производстве, как формы осуществления судебной власти, на наш взгляд являются следующие:

- это строго регламентированная законом уголовно-процессуальная деятельность суда, сущность которой составляет контроль (проверка и оценка) законности и обоснованности определенных действий и (или) решений органов и лиц, возбуждающих уголовное дело и ведущих предварительное расследование;

- эта деятельность всецело направлена на разрешение (урегулирование) правового спора (конфликта) сторон по существу;

- предмет контроля и пределы его разрешения судом изначально ограничены волей закона или субъективной волей сторон;

- целью контроля является защита конституционных прав, свобод и законных интересов граждан, (возможное) восстановление названных прав по жалобе заинтересованных лиц;

- инициатива к реализации той или иной формы судебного контроля исходит не от суда, а от заинтересованных (в разрешении спора) субъектов уголовного судопроизводства или иных граждан, вовлеченных в процесс. Вне этой инициативы подобный контроль вообще не возможен;

- результатом контроля является внесение общеобязательного, обеспеченного принудительной силой государства судебного акта (решения), призванного к правовому разрешению спора сторон.

 

Автор: Чепурная И.В.