Судебный контроль законности и обоснованности применения отдельных мер процессуального принуждения

Развитие уголовно-процессуального законодательства на современном этапе характеризуется в первую очередь усилением внимания к участникам уголовного процесса, их правам, свободам и законным интересам, а также гарантиям обеспечения этих прав в деятельности правоохранительных органов.

Право на свободу и личную неприкосновенность является высшей ценностью и важнейшей составляющей демократического общества. Указанное провозглашается Конституцией РФ и подчеркивается, что признание, соблюдение и защита прав и свобод человека - обязанность государства.

В системе естественных и неотделимых прав человека свобода и личная неприкосновенность занимают особое место - если не защищены свобода и личная неприкосновенность, то и не защищены и все другие права. Обеспечение неприкосновенности личности является безусловным показателем уровня зрелости и развитости правового государства.

Право человека на свободу и личную неприкосновенность состоит в том, что он может полностью располагать собой, не подвергаться произвольным задержаниям и арестам, распоряжаться своим временем, беспрепятственно передвигаться по стране, выбирать место жительства.

В Конституции РФ и в общепризнанных принципах и нормах международного права, посвященных положению личности, вовлекаемой в уголовное судопроизводство, провозглашен запрет на произвольное применение действий, ограничивающих право на свободу и личную неприкосновенность.

Вместе с тем, ч. 3 ст. 55 Конституции РФ в исключительных случаях предусматривает возможность ограничения действия конституционных прав и свобод человека и гражданина федеральным законом в той мере, в какой это необходимо, в том числе для защиты прав и законных интересов других лиц. Такого рода ограничения свободы и личной неприкосновенности при расследовании преступлений обычно имеют место в отношении подозреваемых и обвиняемых, носят вынужденный характер и направлены на создание условий для успешной реализации назначения уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ). Здесь необходимо обратить внимание, что п. 2 ч. 1 указанной статьи говорит о необходимости защиты личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения и ограничения прав и свобод. Из этого положения закона следуют два вывода: во-первых, ограничение прав может иметь место только при строгом соблюдении предписаний уголовно-процессуального закона и, во-вторых, такое ограничение должно быть обоснованным. Данным образом законодатель установил пределы ограничения конституционных прав и свобод в уголовном судопроизводстве, имея в виду в первую очередь свободу и личную неприкосновенность.

Уголовно-процессуальное принуждение, являясь одним из видов государственного принуждения, представляет собой специфический метод воздействия на сознание и поведение участников уголовного судопроизводства. Такое воздействие обеспечивается при помощи специальных мер, состоящих в предусмотренных нормами уголовно-процессуального права ограничениях конституционных прав и свобод граждан. Оно применяется наделенными властными полномочиями компетентными органами и должностными лицами в отношении участников уголовного судопроизводства с целью принудить их к выполнению своих процессуальных обязанностей, а также обеспечить решение задач уголовного судопроизводства.

Мнение о том, что наиболее существенное ограничение прав и свобод происходит при применении мер пресечения, не нуждается в обосновании. Применение мер пресечения преследует свою самостоятельную непосредственную цель, отличную от целей иных мер процессуального принуждения. Она заключается в обеспечении надлежащего поведения подозреваемого, обвиняемого путем воспрепятствования указанным лицам скрыться от дознания, предварительного следствия и суда; продолжать заниматься преступной деятельностью, угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства, либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу; уклониться от исполнения приговора (ст. 97 УПК РФ).

Как верно отметил В.А Михайлов: «с помощью мер пресечения обеспечивается личное участие обвиняемого в уголовном судопроизводстве, его неуклонение от уголовного преследования, применение к нему мер уголовного наказания и взыскание с него материального ущерба за причиненный преступлением имущественный вред». Одновременно меры пресечения выступают и как меры безопасности, ограждающие иных участников уголовного судопроизводства от реального или возможного незаконного воздействия на них со стороны подозреваемых и обвиняемых, стремящихся избежать уголовной ответственности и наказания.

Законодатель в статье 97 УПК РФ установил исчерпывающий перечень должностных лиц и государственных органов, которым предоставлено право применять меры пресечения. При этом данные участники уголовного судопроизводства наделены равным объемом и характером полномочий по их применению.

Считаем необходимым отметить, что предоставленное дознавателю, следователю, прокурору и суду право на применение мер пресечения следует понимать как их обязанность в случае, когда имеются предусмотренные уголовно-процессуальным законом основания для применения этих мер.

Как справедливо отмечено рядом авторов, что для того чтобы применение мер пресечения не привело к злоупотреблениям, к попранию прав и свобод граждан, они могут применяться лишь при наличии соответствующих оснований, а избрание конкретной меры зависит от ряда учитываемых при этом обстоятельств - условий. Свое определение таких условий было дано М.В. Смирновым - «условия избрания (применения) мер процессуального принуждения - это требования закона, предписывающие выполнить определенные действия и (или) установить определенные обстоятельства, выполнение и (или) наличие которых обеспечивает должностному лицу, установившему в предусмотренном законом порядке наличие оснований для применения мер процессуального принуждения, правомерность принуждения и выбор соответствующих мер». На наш взгляд, данное определение отражает нашу позицию о том, что применение мер пресечения это и обязанность соответствующих государственных органов.

Существующая в настоящее время система мер пресечения в целом выполняет стоящие перед ней задачи, обеспечивая, с учетом индивидуального подхода к каждому подозреваемому и обвиняемому, их надлежащее поведение в ходе уголовного судопроизводства. Предусмотренный УПК РФ перечень мер пресечения позволяет органам предварительного расследования и прокурору выбрать ту, которая наилучшим образом может быть использована в каждом конкретном случае и достигнет поставленной цели - воспрепятствует противодействию расследованию со стороны подозреваемого и обвиняемого.

Осуществление судебного контроля за предварительным расследованием соответствует движению общества по пути расширения гарантий прав личности, обеспечивает возможности для осуществления защиты, соблюдения законов на данной стадии, устранения возможных нарушений закона и злоупотреблений со стороны лиц, осуществляющих расследование преступлений.

Такие меры пресечения, как домашний арест и заключение под стражу, несомненно, в наибольшей степени ограничивают права и свободы человека, поэтому их применение возможно только лишь по решению суда.

Действующий УПК РФ 2001 года ввел домашний арест, который, однако, в настоящее время практического применения не находит. Данная ситуация в первую очередь связана с отсутствием реальных практических возможностей у правоохранительных органов и необходимого правового регулирования. Кроме указаний в УПК РФ, что такая мера пресечения существует, других рекомендаций о ее применении нет.

Необходимо согласиться с большинством исследователей, считающих, что в настоящее время в Российской Федерации отсутствуют объективные условия для применения домашнего ареста.

Домашний арест применяется только по решению суда при достаточных на то основаниях, то есть при наличии фактических данных ненадлежащего поведения подозреваемого или обвиняемого. Наша задача рассмотреть те моменты, которые связаны с самой процедурой получения разрешения на применение рассматриваемой меры пресечения у суда, к которому следователь, дознаватель ли прокурор обращаются с мотивированным постановлением о необходимости избрания домашнего ареста. Домашний арест предполагает ограничение свободы передвижения, содержит запрет на общение с определенными лицами, получение и отправку корреспонденции, ведение переговоров с использованием средств связи. Правомерно возникает вопрос: а надо ли дознавателю или следователю выносить специальное постановление и получать решение суда о наложении ареста на корреспонденцию и выемку ее в учреждениях связи и о контроле телеграфных и иных переговоров, которые предусматриваются пп. 8 и 11 ч. 2 ст. 29 УПК РФ? На наш взгляд, в этом нет никакой необходимости, поскольку домашний арест как мера пресечения в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 29 УПК РФ применяется только по решению суда, а ч. 1 ст. 107 УПК РФ предусматривает такого рода ограничения для подозреваемого или обвиняемого, соответственно выносить специальное постановление и получать второе разрешение суда не следует.

Домашний арест, ограничивая свободу передвижения, содержит запрет на общение с определенными лицами, получение и отправку корреспонденции, ведение переговоров с использованием средств связи, затрагивает такие права граждан, как право на неприкосновенность частной жизни, право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, гарантированных ст. 23 Конституции РФ. Но еще большее вторжение в права личности происходит при применении к обвиняемым и подозреваемым заключения под стражу. Заключение под стражу, как это справедливо отмечается в юридической литературе, является самой строгой мерой пресечения, в наибольшей степени ограничивающей конституционные права и свободы человека и гражданина. Ее сущность заключается в лишении подозреваемого, обвиняемого личной свободы и содержании в местах предварительного заключения, то есть в принятии предусмотренных законом мер процессуального принуждения, которые направлены на то, чтобы нейтрализовать активное поведение подозреваемого или обвиняемого, могущее привести к последствиям, указанным в ст. 98 УПК РФ. Никаких других целей, связанных с достижением иных задач, избрание данной меры пресечения не преследует. При этом необходимо подчеркнуть, что мера пресечения не может быть использована в качестве способа давления на обвиняемого или подозреваемого.

Изучением вопроса о сущности заключения под стражу занималось большое число ученых-процессуалистов. Например, Э.К. Кутуев, занимаясь анализом уголовно-процессуального законодательства РСФСР, писал: «Заключение под стражу представляет собой меру пресечения, заключающуюся в ограничении свободы обвиняемого, а в исключительных случаях -подозреваемого, т.е. лиц, виновность которых не установлена вступившим в законную силу приговором суда, в предусмотренном законом порядке, с тем чтобы они не скрылись от дознания, предварительного следствия и суда, не воспрепятствовали установлению истины по уголовному делу, не продолжили заниматься преступной деятельностью, а также для обеспечения исполнения приговора».

В свою очередь, О.И. Цоколова, на основе изучения положений УПК РФ, приходит к выводу о том, что мера пресечения - заключение под стражу состоит в принудительной изоляции обвиняемого (в исключительных случаях -подозреваемого) и содержании его под стражей в специально предназначенном для этого учреждении в целях обеспечения процесса расследования и судебного рассмотрения уголовного дела, а также исполнения приговора.

Заключение под стражу, как и иная мера пресечения, может быть избрана лишь по уголовному делу, возбужденному при наличии законных поводов и оснований уполномоченным должностным лицом в порядке, установленном УПК РФ. В соответствии с ч. 1 ст. 97 УПК РФ мера пресечения может быть избрана в отношении обвиняемого либо подозреваемого. При этом только «в исключительных случаях» закон допускает кратковременное применение меры пресечения к подозреваемому (ст. 100 УПК РФ).

Поскольку заключение под стражу, является наиболее строгой мерой пресечения, в наибольшей степени, по сравнению с другими мерами процессуального принуждения, ограничивает конституционные права и свободы граждан, УПК РФ обоснованно сузил сферу ее применения. Она может избираться в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которое уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет, а в отношении несовершеннолетнего - только в случае, если он обвиняется в совершении тяжкого либо особо тяжкого преступления. В отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которое предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок менее двух лет, данная мера пресечения может применяться только при наличии исключительных обстоятельств, указанных в законе (ч.ч. 1 и 2 ст. 108 УПК РФ). На наш взгляд, названные условия являются важнейшей гарантией соблюдения прав и свобод личности от произвольного ограничения. Однако их наличие являясь обязательным, остается недостаточным для применения меры пресечения, они только создают надлежащую правовую предпосылку для этого. Для ее избрания необходимы предусмотренные законом основания - обстоятельства, наличием которых закон обуславливает применение меры пресечения.

Органам предварительного расследования, прокурору или судье для принятия решения об избрании меры пресечения в ходе досудебного производства по уголовному делу необходимо установить наличие следующих обстоятельств (либо одного из них), которые указаны в ч. 1 ст. 97 УПК РФ: наличие достаточных оснований полагать, что обвиняемый скроется от дознания, предварительного следствия или суда; может продолжать заниматься преступной деятельностью; может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу. В данной ситуации именно конкретные фактические данные (ст. 74 УПК РФ), в том числе о виновности обвиняемого, полученные и зафиксированные в установленном законом порядке, выступая в качестве реального основания процессуальных решений, непосредственно порождают применение той меры процессуального принуждения, критериям которой она соответствует. Именно поэтому следует согласиться с В.А. Михайловым в вопросе о том, что если основания для применения меры пресечения имеются, она обязательно должна быть применена. Ни о каком праве выбора со стороны следственных органов при объективном установлении названных оснований здесь не может быть речи.

По мнению И.Л. Петрухина, в идеале основания применения мер пресечения должны быть ограничены и подтверждены имеющимися в деле доказательствами. Только при этом условии можно проконтролировать законность и обоснованность избрания мер пресечения при проверке дела прокурором и рассмотрении его судом.

В настоящее время в юридической литературе высказано мнение о том, что к моменту принятия решения об избрании меры пресечения должна быть установлена совокупность обстоятельств, свидетельствующих о ненадлежащем поведении обвиняемого в процессе расследования. Избрание же меры пресечения в зависимости от вероятностных, предположительных суждений органов предварительного расследования о возможном противодействии обвиняемого производству по делу нарушает конституционные гарантии прав личности. Считается очевидным, что при избрании меры пресечения не должны учитываться субъективные мнения, основанные на предположениях о вероятности поведения, так как даже самая высокая степень вероятности не может исключать возможности ошибок.

Позволим себе не согласиться с такой позицией. Так как меры пресечения выполняют превентивную, предупредительную роль, то их назначение заключается, прежде всего, в предупреждении неправомерных действий подозреваемого, обвиняемого. Нельзя не согласиться с мнением Л.В. Брусницина о том, что меры пресечения должны применяться при наличии возможности совершения предусмотренных ч. 1 ст. 97 УПК РФ негативных деяний. Решение об избрании меры пресечения будет своевременным, если ее применение предотвратит возможность воспрепятствования производству по делу, а не пресечет уже осуществляемые действия.

Как верно отметили Л.М. Карнеева и Г.М. Миньковский, особенность решения об избрании меры пресечения заключается в том, что для его принятия достаточно наличия данных, свидетельствующих о вероятности наступления какого-либо последствия, указанного в уголовно-процессуальном законе. Однако все факты, обуславливающие эту вероятность, должны быть установлены достоверно.

В действующем уголовно-процессуальном законе нет прямого указания на то, что процесс доказывания распространяется на основания применения мер пресечения, но такой вывод можно сделать, проанализировав отдельные положения УПК РФ. Статья 7 в части 4 устанавливает, что каждое постановление судьи, прокурора, следователя, дознавателя должно быть законным, обоснованным и мотивированным. Также в ч. 1 ст. 108 УПК РФ прямо предусмотрено, что при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в постановлении судьи должны быть указаны конкретные, фактические обстоятельства, на основании которых судья принял такое решение. Из указанных требований закона следует, что решение об аресте подозреваемого, обвиняемого должно быть основано на доказательствах, имеющихся в уголовном деле и отвечающих требованиям относимости, допустимости и достаточности для его принятия.

Думаем, что сведения о наличии предусмотренных ст.ст. 97 и 108 УПК РФ оснований для заключения подозреваемого, обвиняемого под стражу могут быть получены как в результате производства следственных и иных процессуальных действий, так и в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий. Однако, как известно, в последнем случае они могут быть положены в основу принятия процессуального решения по уголовному делу только после их введения в уголовный процесс в соответствии с требованиями УПК РФ и Федерального закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности».

Анализ рассматриваемой 108 статьи УПК РФ показывает, что процедура применения заключения под стражу в качестве меры пресечения значительно усложнена по сравнению с порядком, установленным в прежних уголовно-процессуальных законах. Введение двойного контроля за арестом - согласия прокурора и решения суда - призвано стать заслоном против необоснованного применения этой меры в каждом конкретном случае, обеспечить экономию в использовании ареста органами расследования. Так, Дальневосточной оперативной таможне прокурором не было дано согласие на избрание меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении подозреваемого Д. по уголовному делу, возбужденному по ч. 1 ст. 188 УК РФ. Причина отказа состояла в том, что в постановлении о возбуждении ходатайства была указана ставшая на практике «стандартной» формулировка - «подозреваемый, находясь на свободе, может скрыться от органов дознания и помешать ходу предварительного расследования». Вместе с тем в представленных материалах отсутствовали данные, подтверждающие указанные выводы.

Один из разработчиков действующего УПК РФ Е.Б. Мизулина отметила: «Новый УПК сделал сложным порядок ареста и задержания. Сделано это для того, чтобы все процессуальные участники ареста и задержания могли проникнуться чувством ответственности, возлагаемой на них обществом, доверяющим им столь ответственный механизм принуждения, чтобы они соизмеряли необходимость его применения в каждом конкретном случае».

В соответствии с ч. 3 ст. 108 УПК РФ при необходимости избрания в качестве меры пресечения заключения под стражу прокурор, а также следователь и дознаватель с согласия прокурора возбуждают перед судом соответствующее ходатайство, в котором должны быть изложены мотивы и основания, в силу которых возникла необходимость избрания в отношении подозреваемого, обвиняемого заключения под стражу и невозможно применить иную, более мягкую меру пресечения.

В ходе анкетирования, проведенного в рамках настоящего исследования, респондентами высказывалось предложение о сокращении срока представления материалов в суд до 3-4 часов. В настоящее время срок представления материалов составляет 8 часов, что не всегда позволяет доставить задержанного и все требующиеся документы в суд в указанный срок. Связанно это, во-первых, с отсутствием в таможенных органах РФ специальных мест для содержания задержанных в ходе дознания лиц. В связи с этим между руководителями таможенных органов РФ и органов внутренних дел заключены договоры о помещении и содержании задержанных лиц. Вместе с тем, территориальные особенности России таковы, что расстояние от изолятора временного содержания до населенного пункта, в котором находится суд, может исчисляться сотнями километров. Судьи не всегда учитывают указанные обстоятельства и отказывают в принятии соответствующих документов даже при незначительном нарушении срока представления материалов в суд. Считаем необходимым внести изменение в уголовно-процессуальное законодательство в части сроков предоставления материалов в суд, можно изложить норму ч. 3 ст. 108 УПК РФ в следующей редакции - «..., то постановление и указанные материалы должны быть представлены судье не позднее 4 часов до истечения срока задержания». Существующая в настоящий момент практика дежурств судей, на наш взгляд, позволит судье рассмотреть материалы в течение оставшихся 4 часов. Соответственно необходимо внести изменения и в ч. 4 ст. 108 УПК РФ, изменив срок рассмотрения ходатайства судьей с 8 часов на 4 часа - «... в течение 4 часов с момента поступления материалов в суд....».

Согласно законодательству к постановлению должны быть приложены материалы, подтверждающие обоснованность ходатайства. Но в законе нет перечня материалов, подлежащих направлению судье. Это порождает сложности и противоречия в правоприменительной практике и вызывает споры среди ученых-процессуалистов и практических работников.

Проведенное автором анкетирование показало, что более 22% респондентов передали бы в суд все материалы уголовного дела, около 50% считают, что только материалы подтверждающие виновность обвиняемого в инкриминируемом ему деянии, остальные затруднились ответить однозначно, указав что это зависит от каждого конкретного случая.

Вызывает сомнение высказанная в юридической литературе точка зрения, согласно которой в суд необходимо предоставлять уголовное дело в полном объеме. По требованию действующего уголовно-процессуального законодательства к постановлению прилагаются «материалы, подтверждающие обоснованность ходатайства» (ч. 3 ст. 108). Считаем, что такая формулировка не подразумевает все уголовное дело, но конечно и не исключает этого. Но целесообразно ли это? Порой материалы уголовного дела в полном объеме -это тома, содержащие результаты кропотливой работы следователей. На наш взгляд, их предоставление суду только затруднит работу и приведет к изучению материалов, не имеющих непосредственного отношения к рассматриваемому ходатайству. Также нельзя забывать и о тайне следствия, рассмотрение и возможное оглашение всех имеющихся в деле материалов может помешать дальнейшему расследованию. На наш взгляд, при формировании пакета материалов для предоставления в суд необходимо исходить из того, что документальное обоснование ходатайства должно отвечать требованию достаточности для его рассмотрения и принятия решения.

Также следует отметить, что в процессе оценки судом представленных материалов возникает много противоречий, которые, естественно, негативным образом влияют на общую правоприменительную практику. Не вызывает сомнений, что при рассмотрении вопроса об избрании меры пресечения -заключение под стражу, судье следует установить:

- возбуждено ли уголовное дело уполномоченным должностным лицом в установленном законом порядке;

- процессуальный статус лица, в отношении которого избирается мера пресечения;

- соблюден ли порядок обращения в суд с соответствующим ходатайством;

- имеются ли предусмотренные ст. ст. 97 и 108 УПК РФ основания для избрания данной меры пресечения и дать им оценку.

Однако вопрос о том, следует ли при этом оценивать законность и обоснованность предъявленного обвинения, а также собранные по делу доказательства виновности лица в инкриминируемом ему преступлении является дискуссионным.

Относительно этой проблемы в науке сформировались две противоположные позиции. Согласно одной, избрание меры пресечения в виде заключения под стражу, связано не только с процессуальным статусом конкретного лица, но и с наличием у суда достаточных данных, подтверждающих факт обоснованности обвинения (подозрения) в совершении уголовно-наказуемого деяния определенной тяжести. В связи с этим предметом судебной проверки должны быть доказательства, подтверждающие законность и обоснованность привлечения лица в качестве обвиняемого, соблюдение сроков и порядка предъявления обвинения, правильность применения уголовного закона должны быть предметом судебной проверки. Суду следует оценивать представленные материалы на предмет законности и обоснованности возбуждения уголовного дела с одновременной проверкой причастности лица к совершению преступления. И только после этого надлежит оценивать совокупность данных, подтверждающих наличие либо отсутствие предусмотренных законом оснований для применения меры пресечения.

Другая позиция может быть изложена следующим образом: решая вопрос о применении заключения под стражу, следует ограничиться только выяснением наличия предусмотренных УПК РФ оснований для избрания данной меры пресечения, не касаясь оценки доказательств, положенных в основу обвинения. Суд не должен входить в обсуждение вопросов, предрешающих его мнение по главному вопросу - о виновности либо невиновности обвиняемого, поэтому он не должен оценивать обоснованность обвинения (подозрения). «Оценка достаточности доказательств в досудебном производстве - прерогатива стороны обвинения. В этой стадии процесса такая достаточность принимается судом без оценки и проверки, в силу чего не требует подтверждения. Суд в данном случае исследует не доказательства виновности, а проверяет процессуальную сторону принятых решений, в т.ч. протокола задержания и постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого (соблюден ли порядок при вынесении решений, отсутствуют ли обстоятельства, исключающие производство по делу и т.д.)».

Такой же вывод следует из анализа постановления Пленума Верховного Суда РФ, в котором суду запрещено входить в процессе контроля в обсуждение вопроса о виновности содержащегося под стражей лица в инкриминируемом ему преступлении. Но совершенно не затрагивается вопрос о том, на сколько реально, например, оценить и проверить тяжесть предъявленного обвинения, роль обвиняемого в преступном сообществе и наличие смягчающих (отягчающих) его вину обстоятельств, не вторгаясь в сферу обсуждения вопроса о доказанности самого инкриминируемого обвиняемому преступления, а следовательно, и вопроса о его вине. О том, что суд вынужден обсуждать эти вопросы в ходе подобной проверки, указывает и Г.Н. Козырев.

Двойственность позиции законодателя проявляет себя и при анализе следующих положений: с одной стороны, суд в процессе проверки не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности обвиняемого, с другой стороны -он же, оценивая обоснованность ходатайства о заключении под стражу, обязан убедиться в том, что органы уголовного преследования, применяя названную меру, располагали достаточными данными, дающими основания для привлечения этого лица к уголовной ответственности (в качестве обвиняемого).

Если процедура судебной проверки носит не формальный характер, а действительно является процессуальным средством (процессуальной гарантией) обеспечения прав участников процесса, средством обеспечения законности и обоснованности применения мер пресечения, суд, реализуя свои контрольные полномочия, просто обязан оценить и проверить доказанность материалами дела (материалами, представленными стороной обвинения в суд в обоснование законности и обоснованности испрашиваемой меры) инкриминируемого обвиняемому (подозреваемому) преступления во всех его юридически значимых признаках (в том числе и в вопросе о виновности, как необходимом признаке преступления). С. Щерба и О. Цоколова также указывают на то, что вопрос о виновности составляет сердцевину проверки законности и обоснованности ареста, без проверки и оценки которого неизбежно будет выхолощена сама суть подобной проверки, и она превратится в формальную проверку наличия статей закона. На то, что вопрос о виновности не может быть вынесен за рамки оценки достаточности оснований для применения той или иной меры пресечения, указывает и ряд других авторов.

На наш взгляд, чтобы разобраться в данном вопросе необходимо в первую очередь подробно проанализировать первоисточник - уголовно-процессуальное законодательство. УПК РФ предусмотрено, что мера пресечения - заключение под стражу - может быть избрана в отношении обвиняемого, и только в исключительных случаях - в отношении подозреваемого (ст. 97 УПК РФ). По общему правилу, заключение под стражу может применяться по делам о преступлениях, за которые предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше 2 лет. Если же лицо подозревается или обвиняется в совершении преступления, наказание за которое не связано с лишением свободы, арест вообще не допускается (ч. 1 ст. 108 УПК РФ). Исходя из указанных положений закона, можно утверждать, что наличие доказательств, подтверждающих событие преступления и причастность лица к его совершению, в материалах, представляемых в суд, относится к числу обязательных условий. Представляется, что судебный контроль за законностью и обоснованностью ареста должен распространяться и на проверку наличия в уголовном деле достаточных доказательств, дающих основание для обвинения (подозрения) лица в совершении преступления. Однако при этом следует учитывать, что объем доказательств, достаточных для принятия процессуальных решений о предании лицу статуса подозреваемого, предъявлении ему обвинения и признания виновным в совершении преступления, различен. Поэтому объем доказательств, дающих основание обвинять (подозревать) лицо в совершении преступления, и подлежащих проверке и оценке судьей при рассмотрении ходатайства о заключении под стражу не может быть тождественен объему доказательств, необходимых для признания лица виновным при рассмотрении уголовного дела. Полагаем, что судья при рассмотрении вопроса об избрании меры пресечения должен проверить и дать оценку не только основаниям для ареста, предусмотренным в ст.ст. 97 и 98 УПК РФ. Но должен убедиться и в том, что при возбуждении уголовного дела, при предъявлении обвинения были соблюдены все предписания 'закона, а также что органы предварительного расследования обладают достаточными доказательствами, дающими основание для обвинения лица в совершении «соответствующего» преступления.

В данном случае вызывает интерес практика зарубежных стран. Так Европейский Суд по правам человека указывает, что «для применения ареста не требуется, чтобы причастность лица к преступлению была доказана в полном объеме или очевидными обстоятельствами». Также предусмотрено, что условие обоснованности подозрения является составной частью гарантии, изложенной в ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950 г.) и защищающей от необоснованного задержания и ареста. Наличие «обоснованного подозрения» подразумевает наличие фактов или информации, на основе которых у объективного наблюдателя сложилось бы убеждение, что данное лицо могло совершить преступление.

Следует отметить, что в первоначальной редакции ст. 108 УПК РФ в постановлении судьи об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу не требовалось приводить конкретные фактические данные, подтверждающие наличие тех или иных оснований для применения ареста. Это привело к тому, что судьи часто принимали немотивированные решения, где отсутствовали достаточные данные, свидетельствующие об обоснованности подозрения, о необходимости применения именно этой меры пресечения. Поэтому считаем весьма полезным дополнение ст. 108 УПК РФ положением о том, что при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в постановлении судьи должны быть указанны конкретные, фактические обстоятельства, на основании которых суд принял такое решение. В качестве общих оснований применения мер пресечения выступают достаточные фактические данные (ст. 74 УПК РФ), свидетельствующие: а) о доказанности самого общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом; б) об установлении лица, обвиняемого (подозреваемого) в совершении данного деяния; а также о том, в) что в случае неприменения той или иной меры пресечения данное лицо скроется от следствия или суда, может продолжать заниматься преступной деятельностью либо будет иным образом препятствовать производству по уголовному делу.

Необходимо также затронуть вопрос о подсудности. На наш взгляд, законодатель не до конца урегулировал комплекс вопросов, связанных с возможной подсудностью данной категории споров. Вызывает возражения позиция законодателя по поводу отнесения разрешения ходатайств о применении заключения под стражу к исключительной компетенции судьи районного суда (ч. 9 ст. 31, ч. 4 ст. 108 УПК РФ). В соответствии с ч. 1 ст. 47 Конституции РФ (ч. 3 ст. 8 УПК РФ), никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела тем судом и тем судьей, к подсудности которых отнесено данное дело.

Поскольку подсудность уголовного дела изначально установлена законом (ст. 31-36 УПК РФ) и потенциально находит свое отражение как в юридической квалификации содеянного в постановлении о возбуждении уголовного дела, так и в установленной законом подследственности уголовных дел (ст. 151 УПК РФ). Возникает закономерный вопрос: в силу каких обстоятельств решение о заключении обвиняемого (подозреваемого) под стражу по делу, которое изначально подсудно областному суду или, к примеру, мировому судье, должен принимать именно районный судья, которому это дело никак не подсудно. Неясно также и то, насколько при этом тот же мировой судья будет связан данным решением, например, при решении вопросов в стадии назначения судебного разбирательства (гл. 33 - 34 УПК РФ) или при разрешении данного дела по существу. Подобный подход тем более нелогичен, так как применительно к особым субъектам уголовного судопроизводства (гл. 52 УПК PФ) законодатель в зависимости от подсудности дела, достаточно строго дифференцирует судебные инстанции, правомочные к судебной проверке законности и обоснованности решения следователя или прокурора о применении к данным субъектам в качестве меры пресечения заключение под стражу. Считаем, что подобный подход должен быть применен и по отношению к остальным участникам уголовного судопроизводства, которые в силу ст. 19 Конституции РФ равны перед законом и судом.

Согласно ч. 4 ст. 108 УПК РФ местом рассмотрения ходатайства об аресте подозреваемого, обвиняемого является место проведения предварительного расследования. Но постановление о возбуждении ходатайства об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу может быть рассмотрено также судьей суда по месту задержания подозреваемого. Однако в законе нет регламентации обстоятельств, от которых зависит этот выбор и кто (следователь, прокурор, судья) может определить территориальную подсудность в случае спора. Этот вопрос становится еще более актуальным, если ходатайство рассмотрено по месту задержания подозреваемого, арестованный этапирован по месту производства предварительного расследования, а на судебное решение об аресте принесена кассационная жалоба в краевой, областной суд того региона, где был задержан подозреваемый. Не оспаривая возможность альтернативной территориальной подсудности по подобным делам, считаем, что рассматриваемые вопросы должны найти свое решение в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации, где возможно, к примеру, предусмотреть изменение подсудности рассмотрения кассационных жалоб на решения судьи об аресте.

В УПК РФ (ст. 108) не содержится прямого указания на то, в каком судебном заседании (открытом или закрытом) должно рассматриваться ходатайство об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Неоднозначно в связи с этим складывается и правоприменительная практика. В проведенном анкетировании, 43 % респондентов указали, что рассмотрение судом указанного ходатайства осуществляется в открытом судебном заседании, 38 % - в закрытом судебном заседании, остальные 19 % затруднились ответить однозначно на поставленный вопрос.

По разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ, рассмотрение ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу должно проводиться в открытом судебном заседании, за исключением предусмотренных законом случаев. Давая такое разъяснение, Пленум Верховного Суда РФ обоснованно руководствовался нормами УПК РФ, регламентирующими общие условия судебного разбирательства (ч. 2 ст. 241 УПК РФ). Каких-либо ограничений по данному вопросу закон не содержит, и исключительными случаями могут быть:

1. рассмотрение соответствующего ходатайства в суде может привести к разглашению государственной или иной охраняемой федеральным законом тайны;

2. вопрос о заключении под стражу решается в отношении несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого);

3. соответствующее ходатайство возбуждено по уголовному делу о преступлении против половой неприкосновенности и половой свободы личности, других преступлениях и его рассмотрение может привести к разглашению сведений об интимных сторонах жизни участников уголовного судопроизводства либо сведений, унижающих их честь и достоинство;

4. этого требуют интересы обеспечения безопасности участников судебного разбирательства, их близких родственников, родственников или близких лиц.

На наш взгляд, необходимо, и даже обязательно обратить внимание, что ходатайство об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу обвиняемого (подозреваемого) рассматривается судом по уголовному делу, по которому еще производится предварительное расследование. Считаем очевидным, что данное обстоятельство вызывает необходимость сохранения тайны предварительного следствия и в условиях открытого судебного заседания это невозможно. Существует объективная необходимость внести в УПК РФ дополнение относительно того, что все ходатайства в досудебном производстве должны рассматриваться в закрытых судебных заседаниях.

Далее, с организационной стороны необходимо отметить, что при рассмотрении материалов об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу участие в судебном заседании дознавателя или следователя, возбудившего ходатайство, является необязательным в отличие от прокурора. Вместе с тем, в ходе изучения протоколов судебных заседаний выявлено, что в ряде случаев в ходе заседания речь прокурора ограничивалась только тем, что «он поддерживает заявленное ходатайство».

По нашему мнению, участие указанных лиц в судебном заседании обязательно, поскольку именно они в ходе предварительного расследования устанавливали определенные обстоятельства, послужившие основанием для применения к лицу меры государственного принуждения, поэтому судебная проверка законности заявленного ходатайства, являющегося промежуточным решением в ходе предварительного расследования, должна осуществляться в присутствии лиц, принявших такое решение.

Процессуальная форма проверки судом законности и обоснованности ходатайства следственных органов о продлении срока содержания обвиняемого под стражей (ст. 109 УПК РФ), с одной стороны, производна от формы, предусмотренной ст. 108 УПК РФ; с другой - носит относительно самостоятельный характер. Более того, она более полно и плодотворно урегулирована законодателем, причем как в части оснований, условий и процедур ее производства, так и относительно предмета и пределов судебной проверки.

Рассмотрение указанного ходатайства построено с учетом правовой позиции Европейского Суда по правам человека о разумном сроке содержания лица под стражей. Так же Пленум верховного Суда РФ указывает, наличие обоснованного подозрения в том, что лицо совершило преступление, не может оставаться единственным основанием для продолжительного содержания под стражей. Должны существовать и иные обстоятельства, которые могли бы оправдать изоляцию лица от общества, к которым, в частности, может относиться возможность того, что подозреваемый, обвиняемый могут продолжить преступную деятельность, либо скрыться от предварительного следствия или суда, либо сфальсифицировать доказательства по уголовному делу, вступить в сговор со свидетелями.

В отличие от «первичного» порядка разрешения судом вопроса о возможности применения к обвиняемому (подозреваемому) в качестве меры пресечения заключения под стражу, к моменту разрешения ходатайства следователя о продлении срока содержания обвиняемого под стражей суд уже может опереться на качественно иной объем фактических данных, необходимых и достаточных для законного и обоснованного разрешения внесенного ходатайства. Если ранее решение принималось судом в достаточно конфликтных условиях информационной неопределенности по поводу выводов следственных органов на предмет истинной роли, характера и степени участия обвиняемого в преступном деянии и т.д., то к моменту истечения 2-месячного срока расследования по делу фактические и юридические основания для дальнейшего продления названной меры должны не оставлять сомнений у суда по поводу доказанности характера преступного деяния, его преступных последствий, истинной роли обвиняемого в этом деянии и реальной негативной характеристики его личности, делающими объективно невозможным изменение или отмену избранной меры.

Только достоверное наличие системы фактических и юридических оснований, имеющихся в представленных в суд материалах и нашедших свое отражение в ходатайстве следователя, может служить достаточным основанием для внесения названного ходатайства в суд и его удовлетворения судом по результатам судебной проверки.

Временное отстранение подозреваемого, обвиняемого от должности, как мера принуждения, также попадает в сферу судебного контроля. Ее применение предусмотрено ст. 114 УПК РФ, но существенным недостатком в механизме ее применения является отсутствие в законе какого-либо порядка рассмотрения ходатайства следователя об отстранении подозреваемого или обвиняемого от должности.

Анализируя нормативное регулирование данной меры принуждения, считаем необходимым, прежде всего, определиться в целях ее применения. Позиция законодателя достаточно двусмысленна в этом вопросе и цель применения данной меры, указанная в ч. 1 ст. 114 УПК, резко контрастирует с общими целями применения мер процессуального принуждения.

Указывая на то, что данная мера применяется по отношению к обвиняемому (подозреваемому) «...при необходимости» его временного отстранения от должности (ч. 1 ст. 114 УПК), законодатель не поясняет при этом, чем именно вызвана указанная необходимость: субъективными предположениями следователя или, действительно, объективными данными, требующими ее применения. Между тем, именно правильная цель делает применение той или иной меры принуждения законным и обоснованным. В данной связи хотим предложить следующую редакцию рассматриваемой нормы: «При наличии данных о том, что обвиняемый (подозреваемый), используя свое служебное или должностное положение в ходе производства по уголовному делу, может совершить (совершает) действия, предусмотренные п. 2-3 ч. 1 ст. 97 настоящего Кодекса, следователь или дознаватель с согласия прокурора возбуждает перед судом обоснованное ходатайство...(далее по тексту)».

В названной статье также нет оговорки о рассмотрении ходатайства следователя по правилам, предусмотренным в ст. 165 УПК РФ, как это сделано применительно к рассмотрению ходатайства о наложении ареста на имущество (которое осуществляется исключительно по судебному решению). Из смысла статьи вытекает, что судья вправе по собственному усмотрению определять процедуру. Другими словами, он может выбрать порядок предусмотренный ст.ст. 108, 109 УПК РФ, используемый для рассмотрения ходатайств об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу или о продлении срока содержания под стражей, либо порядок, указанный в ст. 165 УПК РФ применительно к рассмотрению ходатайств о производстве следственных действий. Более того, из ч. 2 ст. 114 УПК РФ можно сделать вывод о том, что по поступившему ходатайству судебное заседание вообще не проводится, а судебный контроль сводится к автоматической выдаче постановления судьи по истечении 48 часов с момента поступления ходатайства.

В данном случае, на наш взгляд, целесообразнее всего применять процедуру, аналогичную предусмотренной ст. 108 УПК РФ, соответствующее дополнение следует внести в ст. 114 УПК РФ. Присутствие в зале лица, которого отстраняют от занимаемой должности, в большей степени обеспечит защиту его прав и оградит их от незаконного ущемления.

Мы определились в общих методологических подходах к предмету, пределам и процессуальной форме судебной проверки мер принуждения. Представляется, что результаты данного анализа могут быть спроецированы и на процессуальную форму возможной проверки иных мер процессуального принуждения, рассмотреть которые в рамках данной работы нам не представляется возможным.

Автор: Чепурная И.В.