Эволюция формы государства в период франкистской диктатуры (статья)
Говоря об эволюции формы государства в период франкистской диктатуры необходимо отметить, что понятие формы государства в реальности расширяется по сравнению с тем смыслом, который обычно вкладывается в него с учебными целями. Если под формой вещи понимать её естественные границы, то есть пределы, в которых вещь стремится существовать, и всё что выходит за эти пределы можно определить как невещь. Так форма неразрывно связывается с содержанием. По такому определению можно говорить, что каждое индивидуальное государство будет обладать своей неповторимой формой, которая связана с насущными потребностями государства в определённый исторический период.
Однако для понимания феномена формы государства как такового подобное изучение оказывается недостаточным, поэтому традиционные элементы современной классификации, выделяемые теорией (форма правления, форма государственного устройства и государственно-правовой режим) в сочетании с изучением их на практике позволяют расширить представление о самом изучаемом феномене.
В силу ряда исторических обстоятельств недемократическая форма государства в Испании могла бы подвергнуться изменениям революционным путём ещё раз после Первой мировой войны, когда державы победительницы решали вопрос о статусе государств, поддерживавших Гитлера и Муссолини. В случае принятия соответствующего решения Испанию могло бы ожидать вторжение на её территорию и насильственное образование демократических государственных органов. Однако международная ситуация сложилась таким образом, что решение испанского вопроса столь радикальным способом оказывалось невозможным в силу противостояния между коммунистической и капиталистической системами. Так в разговоре между высокопоставленными чиновниками Великобритании и США уже в 1945г. отмечалось, что «Госдепартамент (США) полагает, что на практике, если мы будем слишком жёстки с Франко, то тем самым будем способствовать коммунистическим элементам».
Период авторитарного правления в XX веке зачастую характеризуется как отход от заложенного историей пути развития цивилизации. С другой стороны даже при поверхностном рассмотрении установления недемократических режимов в Европе становится очевидным, что их появление, как правило, связывается с сочетанием двух революций: «левой» и «правой» («консервативной»). При этом обе эти революции возникали как ответ на демократизацию, которая приобретала тотальный характер. Их мифы, как то отмечает О.В.Пленков, «противостояли всем прежним формам политики, критическая направленность их была антилиберальной, антимарксистской, антидемократической, антикапиталистической, антипарламентской, антиреспубликанской; в своей политической практике они стремились к новому синтезу стиля и политического мышления». Можно отметить, что это относилось к революциям как таковым. Таким образом проявлялась борьба национального государства с современным демократическим. Более того, она продолжается до сих пор, хотя сегодня уже ясно поражение - хотя и не окончательное -национального государства перед лицом демократизации - глобализации. Обе эти революции выступали как форма сопротивления либеральной демократии по западному образцу, только «левая» революция обращалась к будущему величию государства, а «правая» - к прошлому. Это явно прослеживается на историко-правовом развитии в XX веке, по меньшей мере, трёх государств: России, Германии и Испании, - последняя из которых является предметом рассмотрения данного исследования.
Исходя из указанной тенденции, можно вывести особенности эволюции элементов недемократической формы государства, в частности при рассмотрении историко-правового развития Испании в период правления Франсиско Франко.
Вопрос о том, какова структура формы авторитарного государства, обычно не вызывает серьёзных затруднений у различных авторов. Социально-политическая структура испанского государства в соответствии с франкистской доктриной представляла собой пирамиду, на вершине которой находился каудильо испанского народа, его политика реализуется через посредство государства и партии. Основание пирамиды - общество, которое разбито на особые «органические» группы, в рамках которых осуществляется их социальная и политическая деятельность. Они контролируются государством в лице фаланги. Социальной и политической опорой франкизма служили три основных элемента фундаментальной основы данного государства: фаланга, армия и церковь. Кроме того, иногда выделяют и четвертый элемент: «на руинах Республики Франко строил государство, которое как отвечал сотрудник американского посольства в Мадриде Э.Пленн, напоминало пирамиду, опиравшуюся на четырехсторонний фундамент из фаланги, армии, аристократии и церкви. Цементом, скреплявший все здание, по выражению того же Пленна, был страх. Страх не столько перед внешним, сколько перед «внутренним врагом». Эта примерная структура называется и в иных источниках.
Патриархальный характер культуры испанского народа предполагает оформление власти в стране в виде монархии, несмотря на то, что наряду с этим в стране существуют и республиканские традиции, особенно ярко проявившиеся в XX веке. Всё равно монархические традиции для Испании являются более устойчивыми: они - важный элемент политической культуры страны и культуры вообще. Яркой иллюстрацией этого факта можно назвать то, что диктатор Франко, добившийся в стране установления режима личной власти, предпочёл возродить институт монархии. Это было реализовано, несмотря на то, что, во-первых, большинство фалангистов не поддерживало идею монархии, а во-вторых, он был вождём не только некоего безликого государства, но испанского народа, по крайней мере, половина которого (в отличие от предыдущих попыток установления республиканского строя), избрала в 30-е годы именно республиканскую форму правления. Вряд ли это можно было бы объяснить только возможным недовольством со стороны промонархически настроенной аристократии, поддержавшей Франко в гражданской войне лишь потому, что он воевал против Республики и провозглашал традиции высшими ценностями. Ведь в разные моменты существования диктатуры всегда присутствуют те или иные группировки, недовольные политикой узурпатора, а Франко зачастую сам провоцировал конфликты в рядах своих сторонников, чтобы затем иметь возможность удалить такие группировки от власти (политика «баланса сил»). Кроме того, монархисты никогда не представляли в его правлении особой конкурентоспособной политической силы. Сказанное касается так называемых «альфонсистов» (называвших себя так в честь последнего испанского короля Альфонсо XIII), претензии которых в конце концов были более или менее удовлетворены, когда наследником Короны был назван нынешний король Испании, дон Хуан Карлос де Бурбон, хотя они стояли за его отца, дона Хуана герцога Барселонского. Также это касается и второй испанской монархической группировки «карлистов», возродившейся во время революции 1931 г., группы, бывшей, во многом анахронизмом и не имевшей никакого влияния, несмотря на то, что дон Хавьер де Бурбон-Парма, а затем и его сын, Карлос Уго, пытались претендовать на испанский трон. С другой стороны, интересно попытаться разобраться хотя бы на основе имеющихся данных, для чего тогда Франко всё же установил монархию, хотя и без короля.
Действительно, сделано это было не из-за давления каких-либо политических сил. Не было это и волей народа. В 1947 г. Франко провел референдум по вопросу о будущей форме правления в Испании и по официальным данным правительства большинство высказалось за реставрацию монархии, в результате чего 26 июля 1947 г. каудильо подписал «Закон о наследовании поста главы государства», провозглашающий Испанию королевством. Надо думать, в его голове уже тогда сложилось явное решение, что нужно сделать именно так, а не иначе. Таким образом, мнение народа вряд ли оказало влияние на замыслы диктатора, а лишь послужило оформлением его собственного решения. Все прочие несуразности, которые последовали вслед за этим, наверное, можно объяснить одним наиболее логичным предположением: Франко-представитель испанской нации, носитель ее традиций, ее правовой и политической культуры, воспитанный на её основе, по своему внутреннему мироощущению был испанцем, а потому склонялся именно к традиционной для страны монархической форме правления. При этом он сам не мог играть эту роль, потому что не имел на это право, даже «осознавая свою ответственность перед Богом и Историей», даже обладая такими звучными титулами как «каудильо Испании и Крусады (крестового похода), генералиссимус вооружённых сил, дон Франсиско Франко Баамонде». Именно поэтому он отрицал в качестве фигуры возможного претендента ставленника «карлистов», Карлоса Уго, который не мог быть серьёзной фигурой в глазах испанца, хотя бы потому, что он метался между самыми реакционными католическими и крайними социалистическими идеями. С этой же точки зрения, был неприемлем и дон Хуан де Бурбон, хотя и бывший с юридической точки зрения законным претендентом (его отец, Альфонсо XIII, находясь в изгнании с момента установления Республики в 1931г. не отрёкся от престола вплоть до января 1941г., когда он всё же отрёкся в пользу своего третьего сына, Хуана, а два старших сына умерли), однако Франко не нравились его «либеральные» взгляды (впрочем, нужно отметить, что это угрожало не сколько идее монархии, а самому Франко).
С этой точки зрения, вполне оправданно выглядит положение ст.1 «Закона о наследовании поста главы государства»: «Испания как политическое целое является католическим, социальным и представительным государством, которое в соответствии со своей традицией провозглашает себя конституированным как королевство».
С другой стороны, конечно же, высказывая подобное суждение, необходимо помнить и о других мотивах деятельности Франко по реставрации института монархии. Восстановить монархию - хотя бы и без короля - было необходимо, чтобы придать видимость законности своему режиму. Для всего мира Испания должна была выглядеть не страной с диктаторским режимом, к тому же возглавляемой вождём, бывшим близким к поверженным и безоговорочно осужденными всем миром фашистским режимам Гитлера и Муссолини, а цивилизованным государством с традиционной для Европы формой правления - монархией. Франко при этом в глазах европейской общественности представал не самозванным каудильо, а человеком, занимающим официальную должность регента и фактически исполняющим функции главы государства (как и во всех современных европейских монархиях, где монарх властвует, но не управляет).
25 августа 1948 г. во время встречи Франко и дона Хуана на яхте «Асор» они договорились о том, что сын дона Хуана, будущий король Испании Хуан Карлос I, поедет жить в Испанию и будет воспитываться при Франко. У дона Хуана не было другого выбора: при жизни Франко ему не на что было надеяться. Но в отношении его сына Франко не давал никаких обязательств, (например, объявить его королём, наследником и т.п.). Поэтому юридически законным претендентом все равно оставался дон Хуан. Только 23 июля 1969 г. Франко назначил Хуана Карлоса принцем Испании и утвердил в качестве наследника престола: «сознавая свою ответственность перед богом и историей, я совершенно объективно решил, что принц Хуан Карлос обладает всеми необходимыми качествами. Он является отпрыском династии, царствовавшей в Испании несколько веков. Он, безусловно, доказал свою верность принципам и институтам режима. Кроме того, он тесно связан с сухопутной армией, военно-морским флотом и военно-воздушными силами, где он выковал свой характер и прекрасно подготовился к той высокой миссии, которую ему предстоит выполнять... Я решил предложить его в качестве своего преемника. Статус наследника позволит ему совершенствовать, находясь рядом со мной, свою подготовку и знания национальных проблем».
Рядом с монархией традиционным компонентом недемократической формы государства в Испании является Церковь, хотя в результате последующей эволюции формы государства оба этих элемента оказываются демократизированными и теряют архаичный характер и функции консервации управления. Когда Франко пришел к власти и объединил фалангу, оказалось, что среди ее членов не было единства по отношению к церкви. Он полагал, что «новые институты должны быть проникнуты специфическим духом католицизма, а сама Испания может быть только католическим государством». Важнейшим идеологическим обоснованием важной роли католической церкви в новом испанском государстве было мнение о том, что «нет в современном мире силы, способной противостоять идеям коммунизма, кроме католической церкви с ее философией и социальным учением».
27 августа 1953 г. Между Испанией и Ватиканом был заключён Конкордат, первая статья которого гласила следующее: «Католическая апостольская религия продолжает оставаться единственной религией испанской нации с давних пор и пользуется соответствующими правами и прерогативами, согласно Божьему закону и Каноническому праву». И, закрепленное таким образом, это положение практически упраздняло любой намек о «свободе совести». Наиболее важный документ, входящий в состав Испанской Конституции, «Закон о фундаментальных принципах Национального Движения» от 18 мая 1958 г. в п.2 закреплял следующее положение: «Испанская нация считает за долг чести почитание Божьего закона, в соответствии с доктриной Святой католической апостольской римской Церкви, единственно истинной верой, неотделимой от национального сознания, вдохновляющей создание ее законодательства».
С одной стороны, эти документы лишь юридически закрепляли то, что давно существовало на практике, но для Франко этот документ служил основой для легитимации его режима, и Святой престол в Риме официально признавал его законность. Это было серьёзной поддержкой, поскольку до этого многие католики Западной Европы видели во франкизме одну из разновидностей фашизма. Теперь «каждый день во всех храмах Испании священники должны были молиться за каудильо». Испанским епископам предписывалось приносить присягу Франко (что фактически означало подчинение Церкви режиму).
Авторитарное государство нацелено, прежде всего, на сохранение своеобразия, политического, исторического, экономического, культурного государствообразующей, титульной, нации. Это объявляется основной целью «консервативной революции», приводящей к установлению недемократического режима. Восстановление «былого величия» основывается на имперских претензиях лидера, что ведёт к вспомогательной роли в образовании государства национальных регионов. Таким образом, даже при наличии других национальностей, как это происходило, например, в Испании, государство стремится унифицировать проводимую политику.
Следовательно, разница между национальным большинством и другими народами стирается, а если у таких регионов существовали какие-либо привилегии, они в законодательном порядке ликвидируются. Франсиско Франко в принципе мог рассчитывать на удачное проведение подобной политики, поскольку Испания зачастую не рассматривается как многонациональное государство, скорее, здесь можно говорить о наличии национальных групп в рамках единой испанской нации, что на сегодняшний день закреплено в Конституции. В результате он столкнулся с мощным сопротивлением, как внутренним, так и внешним, и породил серьёзнейшую национальную и региональную проблему, которая даже сегодня является одной из важнейших для Испании. В настоящее время эта проблема входит на передний план в международных отношениях, поскольку связана непосредственно с проблемой терроризма. В Испании она приобретает особые черты: здесь вся история страны - непрерывная борьба между стремлением к объединению, его необходимостью и желанием самостоятельности, автономии регионов и национальностей, между центробежными и центростремительными тенденциями.
Истоки этого кроются еще в объединительном процессе страны, во временах Реконкисты. Королевская власть тогда была слишком слаба, не было провинции, способной объединить все остальные вокруг себя. Начало этому процессу положило объединение Кастилии и Арагона. Каждая провинция самостоятельно освобождалась от мавров, своими силами, особую роль в них приобретали их владельцы, образовывались маленькие независимые квазигосударства. Особенно ярко это проявляется в испанском эпосе, в Романсеро и в «Песне о моём Сиде», где очень чётко можно проследить мотив борьбы с маврами силами того или иного рыцаря, которому король впоследствии «дарует» освобождённые им земли, закрепляя тем самым фактическое положение. Однако уже здесь прослеживается и объединительное начало, поскольку, несмотря на междоусобицы, владетели земель принимают короля уже не как личность, поскольку он не является «харизматической» фигурой, скорее даже наоборот, но короля как символа одной страны, одного народа, которому, в силу этого статуса, вынужден подчиниться герой, претендующий на роль «харизматического лидера».
По окончании Реконкисты страна веками собиралась по кусочкам, и сложность заключалась в том, что за период раздробленности регионы уже успели сложиться как самостоятельные государства со своими обычаями, диалектами и даже языками, традициями. Единое государство зачастую собиралось насильственно, без учета региональных особенностей. Особую сложность проблеме придаёт тот факт, что три региона сформировались как иные национальности в рамках единой испанской нации. Баски, каталонцы и галисийцы являются по сути дела «неиспанцами». Остальные регионы настаивают лишь на своей исторической (прежде всего культурной, а также экономической, политической обособленности). В результате «испанский абсолютизм, не создав единого национального рынка, породил существенные различия в развитии провинций». Таким образом, одновременно во всей Испании проявилось стремление к независимости насильственно объединяемых абсолютистской королевской властью провинций сразу по двум основаниям: национальному (регионы с неиспанским населением) и экономическому (более развитые или более слабые в экономическом плане регионы). При этом оба этих принципа находились в неразрывной связи, постоянно переплетались. Так появились два движения, которые имеют один и тот же источник; в основе их лежат оба эти принципа, проявляясь с разной силой: регионализм и национализм. Национализм - движение более яркое, представляет собой проблему не только испанскую. Регионализм не характеризуется столь яркими вспышками, как правило, не сопровождается террором, не приобретает резких форм. Сепаратизм как следствие этих двух феноменов представляет собой достаточно реальную угрозу для всех неоднонациональных государств, сложную проблему, поскольку удовлетворение требований сепаратистов не только не приводит к исчезновению этого явления, а ведет к появлению новых, более жёстких, зачастую несовместимых с политикой, проводимой государством. Кроме того, в современном конфликте и противостоянии государства и регионов, государства и национальных меньшинств сталкиваются две тенденции: право народов на самоопределение и принцип единства и всевластия государства на своей территории, т.е. принципы национального и государственного суверенитетов. Иногда это противостояние приобретает особенно острый характер и выливается в вооруженную борьбу группы экстремистов с государством, другими национальностями страны, а иногда и с собственным народом, если он выражает недовольство действиями террористов. В этом отношении сразу вспоминается ЭТА, вооружённая организация радикально настроенных баскских националистов.
Однако справедливости ради необходимо отметить, что в Испании политическое насилие началось не со Страны Басков, и ЭТА - одна из последних по времени создания организаций. «Испания-страна, где систематический терроризм всегда являлся, весьма важным политическим фактором. Политическое насилие было широко распространено здесь на протяжении XIX в. и особенно ожесточенные формы принимало во время карлистских войн. Начало организованному террору положило движение «Черная рука» («Мано негра»), возникшее во время восстания андалузских крестьян(...), затем (...) центр экстремизма переместился в Каталонию...». Между тем, Каталонию почти никогда не связывают с испанским терроризмом, однако в 1968 году по примеру ЭТА здесь была создана организация «Фронт освобождения Каталонии». Принцип ее требований был похож на баскский: независимость Каталонии, к которой, как считали сепаратисты, должны быть присоединены Балеарские острова, часть провинции Левант и область на юге Франции - Росельон. Так же как и ЭТА, Фронт совершал террористические акты, нападая на банки, административные и другие учреждения. ЭТА образовалась в начале 60-х г.г. как террористическая организация за освобождение родины от «испанской оккупации» (ЭТА - Эускади та Аскатасуна - Euskadi ta Askatasuna - Страна Басков и Свобода).
Основным истоком сепаратизма именно этих двух провинций был экономический. Как отмечают многие авторы, стремление к сепаратизму проявляется обычно у экономически неразвитых территорий. В Испании же все было наоборот: Страна Басков и Каталония всегда были индустриальными, самыми богатыми, экономически развитыми территориями Испании с самым низким уровнем безработицы в стране, где это является острейшей проблемой. Страна Басков - один из наиболее развитых регионов Испании, район сосредоточения промышленности, в основном, металлургии, что обусловливает темпы экономического развития городов Эускади. Каталония считается «культурной провинцией», сосредоточением достижений науки и искусства Испании. Таким образом, «национализм басков и каталонцев можно рассматривать как естественную реакцию экономически развитых регионов на бессилие олигархического и отсталого государства разрешить социально-экономические проблемы». В годы правления Франко эти провинции оставались наиболее развитыми: например, в Стране Басков «доход на душу населения в два раза превышал доход в среднем по стране. В конце 60-х г.г. Страна Басков платила 13% всех испанских налогов, однако на ее долю приходилось лишь 5% средств, выделяемых центральным правительством на местные расходы. Это обстоятельство вело к росту недовольства в среде местного населения, не желавшего, чтобы заработанные, по их мнению «трудолюбивыми басками» средства направлялись на поддержку менее развитых «ленивых» регионов. Негативную реакцию вызывала и стихийная миграция населения из других провинций...». Дополнительным важным фактором проявления националистических тенденций в Стране Басков и Каталонии была также память об утраченной независимости, отличие традиций, культуры и языка, лишение автономии и «фуэрос» (fueros - древние традиции и «традиционные законы», провозглашённые не государством, а общиной на собраниях и позже утверждённые королевской властью в качестве своеобразной привилегии региона, набор дополнительных правил, а скорее, свобод для провинции в отличие от остальных), насильственной испанизации, проводившейся реакционными режимами, в частности, франкистским.
Особенные трудности у испанского правительства всегда возникали с басками. «Баски, населяющие три северные провинции - Гипускоа, Алава, Бискайя,- не похожи ни на одну из испанских народностей. Своя культура, язык, традиции. От других регионов Эускади (так еще называют Страну басков) отделяют высокие горы. Словом, «страна в стране». Есть даже гипотеза, что баски перебрались на Пиренейский полуостров из Грузии, и имеют с грузинами много общего». Впервые автономия в Басконии была получена еще в 1425 году (правда она была предоставлена лишь одной провинции - Бискайе, а Гипускоа и Алава получили это право позже). А в 1876 г. король Альфонс XII специальным декретом это право отменил.
Официально баскский сепаратизм оформился во второй половине ХГХв., благодаря братьям Арана. Идеологом и родоначальником его, особенной фигурой, стал один из них, Сабино Арана Гойри (1865-1903), основатель Националистической партии басков - НПБ. Один из его наиболее пламенных последователей, отец Эванхелиста де Ибера, так описал его в своей удивительно искренней и эмоциональной книге «Баскский национализм (Размышление о расе)»:
«89). Какими достоинствами наделён основатель НПБ? - Всеми, которые можно было бы пожелать тем, кто предназначен к столь высоким начинаниям: укоренившиеся убеждения католика, глубокое благочестие, безупречное поведение, негасимая любовь к родине, поражающий ум, железный характер, необычайная приветливость, смелость в любых начинаниях, огромная душа, созданная для великих побед и великих страданий...
90).Любовь к свободе всегда была наследственной чертой всех басков. Этнические и исторические основы нашей независимости также всегда были более или менее известны многим баскам. Таким образом, Арана Гойри выпала честь выразить с наибольшей ясностью, чем кому-либо до него, принципы баскского национализма, установить их на гранитный постамент, превратить их в незыблемую доктрину и, самое главное, воплотить в сильную, мощную, смелую партию, которая должна стать спасительницей Эускади...».
Эта работа падре Эванхелиста в полной мере выражает не только идеи братьев Арана, но и содержит в себе принципы построения баскского национализма, а также основной партии, существующей с тех времен и отражающей интересы баскских националистов - Националистической партии басков (НПБ). Эта работа подробно излагает и обосновывает, по крайней мере, выражает в себе позицию баскских националистов по поводу территории, языка и национальности, основы их мышления - «Хуан - Гойкуа эт а Лаги-Зарра», или «Бог и Древний Закон», где «слово Бог обозначает абсолютное почитание заповедей Иисуса Христа и Церкви народом Эускади, соединенное с беспощадным уничтожением всякой ереси, попытки раскола, рационалистского или либерального духа, любого другого некатолического культа, любой терпимости, публичной или официальной, к заблуждениям. Лаги-Зарра или Древний Закон, означает полное возрождение старых законов Эускади, её Кортесов или Законодательных Хунт, её благословенного почитаемого языка, её изначальных традиций, её полного суверенитета в принятии законов, исполнительной власти, экономике, суде, армии и международных отношениях». Именно на этих принципах продолжает основываться современный баскский национализм и сегодня. Быть может, в чем-то он потерял свою остроту, однако крайние организации продолжают оставаться на таких позициях.
Вторая Республика - (1931-1939) - сделала важные шаги в формировании более справедливых и равноправных отношений между центром и регионами, введя положение о предоставлении автономии Каталонии и Басконии в Конституцию 1931 г. Хотя республиканское правительство рассматривало национально-региональные проблемы как второстепенные (министр труда II Республики, Ларго Кабальеро, утверждал: «Сейчас не время заниматься вопросами о Каталонской Республике. Сейчас надо говорить об интересах всей Испании»), это было очень важным политическим действием. В 1936г. в Геркике было создано первое баскское правительство с участием социалистов, социал-христиан, либералов и одного коммуниста. Его возглавил Хосе Антонио Агирре. Правительство выпускало свои денежные знаки и ввело красно-зелено-белый национальный флаг. «С басками Франко пытался заключить сепаратный мир, но потерпел фиаско. «Будь проклята эта нация!» - вскричал его генерал Мола, командующий войсками на севере». Видимо, не случайно 26 апреля 1937 года немецкие фашисты, воевавшие на стороне каудильо, разбомбили Гернику, древнюю столицу Страны Басков, где находилась её главная достопримечательность -»Герникакко - арбола», легендарный дуб, под которым и была провозглашена автономия Басконии. Захватив Страну Басков, Франко объявил её население «предателями нации». Он стремился к унификации испанского государства, всех её территорий и её культурного своеобразия. «Единство между людьми и между землями Испании незыблемо. Целостность Родины и её независимость - высшее требование национального общества», говорилось в Принципах Национального движения. В связи с этим запрещалось любое проявление национальных особенностей: запрещалось говорить и писать на эускера - древнем языке басков, давать детям баскские имена, петь национальные песни. Баски не смирились, и всё время правления Франко продолжалась борьба, в том числе вооружённая, выразившаяся в создании в 1959 г. террористической организации ЭТА, которая первоначально вызывала симпатии у международного сообщества, но, к настоящему времени, полностью дискредитировала себя, действуя уже не как ответ на репрессии против басков, постоянно проводимые диктаторским режимом, а как самая примитивная террористическая банда. Наиболее непримиримо настроенные националисты выдвинули идею об отделении от Испании Страны Басков и создании независимого баскского государства, включающего, помимо Бискайи, Гипускоа и Алавы, Наварру, и гасконские провинции на юге Франции (гасконцы принадлежат к той же национальной группе, что и баски). Однако такое решение не приветствуется не только правительствами Испании и Франции, но и большей частью баскского населения. Почти такая же ситуация сложилась в Каталонии во время правления Франко. Автономия Каталонии была ликвидирована, упразднены институты регионального и местного самоуправления, запрещены национальные и региональные партии и организации. Административное делопроизводство, судопроизводство, церковная служба, образование, книгоиздательство и т.п. - все должно было отныне вестись только на испанском языке. Франко при этом «опирался на национальную идею «испанизма» - отождествления единства испанской нации с её конфессиональной (католической) общностью. Католическая религия объявлялась сущностью «испанской души».
В соответствии со ст.33 одного из Основных законов Испании, «Хартией испанцев» от 17 июля 1945г. «осуществление прав, признаваемых в этой Хартии, не должно наносить ущерба духовному, национальному и социальному единству Испании», что, по сути, означало невозможность для членов той или иной национальной общности действовать в соответствии с интересами своей национальности, культурных особенностей.
Основным признаком недемократического государственно-правового режима считается абсолютная концентрация власти в руках некоего недемократического общественно - политического движения, организованного в партию, которая становится центром политической жизни государства. Характерным является слияние законодательной и исполнительной властей и фактическое отсутствие независимой судебной власти. Не допускается существование различных политических организаций. В первую очередь запрещаются политические партии. Всё это связано с наличием особой идеологии, для которой, в частности, характерными являются признаки вождизма и мессианства. Идеология авторитарного государства - тем более специфичный элемент, что в качестве важной её составляющей можно назвать пропаганду, носящую массовый характер, осуществляемую через СМИ, направленную не на рациональное восприятие, а на манипулирование сознанием граждан. Важным элементам системы является террор, как физический, так и психологический. Экономическая политика, проводимая таким государством, весьма необычна, особенно если сравнивать с современной доминирующей глобальной мировой экономикой, истоки которой нужно искать в Новом времени - эпохе формирования государств современного типа. Признаком авторитарной власти можно также считать попытку проникновения во все сферы гражданского общества и их регламентацию политическими инструментами.
Если государство недемократическое, каковым признаётся Испания при Альфонсо XIII, то недемократическое оппозиционное движение может возникнуть во время кризиса власти, когда правитель вынужден позволить деятельность различных политических движений. В демократическом государстве изначально заложен код саморазрушения, поскольку один из главных признаков - плюрализм, необходимость существования различных конкурентных организаций, одна из которых вполне может нести в себе антидемократические тенденции. Поэтому полная демократия не может существовать в действительности. Испания в 20-е годы XX века находилась в состоянии глубокого кризиса, как политического, так и экономического, культурного, социального. Для государства, в котором военная диктатура не была чем-то из ряда вон выходящим, правящая элита (господствующий класс) не смогли найти иного, лучшего, выхода из сложившейся ситуации, кроме установления ещё одной: при поддержке короля в стране произошёл военный переворот во главе государства фактически встал диктатор, Мигель Примо де Ривера. Он «продержался у власти семь лет благодаря чудесам эквилибристики: он пугал короля армией и армию королём и их, вместе взятых... революцией». Но кризис давал о себе знать, и на выборах в парламент победили республиканцы, таким странным образом в стране произошла революция, была установлена Республика, а король эмигрировал, впрочем, до самой смерти не отказываясь от престола. Революция, хотя на неё возлагалось много надежд, а народ воспринял её с радостью, не только не принесла желаемых результатов (стабилизацию, повышение жизненного уровня, разрешение глубокого кризиса, в котором оказалась Испания), напротив ещё более дестабилизировала ситуацию, внесла раздоры в ряды бывших союзников. «Левые обвиняли ИСРП в новом соглашательстве с реакцией и ссылались на...её сотрудничество с диктатурой Примо де Риверы; правые видели в социалистах опасных революционеров, отмечая, что программа ИСРП, как и в старые времена, содержит положения об «овладении трудящимся классом политической властью» и о коллективизации частной собственности» (ИСРП - PSOE - Испанская социалистическая рабочая партия). Однако ни одна партия в Кортесах не имела перевес. Народ первоначально поддерживал Республику и революцию, но вскоре начало проявляться недовольство новым строем. Именно в это время за спиной всех группировок приобрели статус легальной организации профашистские Хунты национал - синдикалистского наступления (ХОНС -JONS -juntas de ofenciva nacional sindicalista), созданные Онесимо Редондо и Ледесма Рамосом, которые сначала носили не политический, а скорее культурный характер. «Их предшественниками были литераторы и философы крайне националистического толка, проявлявшие откровенный интерес к теории и практике германского и итальянского фашизма».
Необходимо сделать отступление, чтобы назвать особенности этого движения, которое в последующем определило режим в стране, чтобы правильно его квалифицировать. Большинство авторов полагает, что франкизм относится к авторитарным (или «мягким тоталитарным») режимам. Однако на практике тут же возникают другие вопросы, потому что утверждается, что режим этот был фашистский, но при этом, впрочем, забывают, что, согласно теории, фашистский режим является разновидностью тоталитарных режимов. Р.Арон и А. де Мигель отнесли франкизм к тоталитарным режимам, однако, не к фашистским. Р. Арон, считая франкистский режим тоталитарным, отделяет его от фашистского и коммунистического, а Амандо де Мигель считает, что он был тоталитарным, но лишь в один из периодов своего существования.
Впрочем, некоторые другие исследователи, например, испанский историк Хуан Пабло Фуси, который утверждает, что франкизм представлял собой «личную военную диктатуру, национал-католический режим (больше, чем фашизм), архетип авторитарного режима с ограниченным справа плюрализмом», и далее продолжает, что «франкизм был тоталитарным режимом, стоящим в одном ряду с фашистским до 1945г.». В любом случае оправданием недемократическому режиму, существовавшему в течение рекордного для диктатур XX века срока могло бы служить то, что коалиция союзников после победы во Второй мировой войне не попыталась установить в Испании демократическое прозападное правительство, не использовала военную силу против режима. Конечно, этому есть и иное объяснение: послевоенная Испания служила в качестве своеобразного буфера между сложившимися лагерями в расколотой послевоенной Европе. Но и общественное мнение в победивших странах не оказало существенное влияние на принятое политическое решение, хотя бы потому, что Испания формально не принимала участие во Второй мировой войне (за исключением «добровольческих» Голубых бригад).
Политический манифест испанского авторитарного движения, из которого можно понять цели, методы, идеологию этой группы, был опубликован 14 марта 1931 г, в первом номере газеты «Ла Конкиста дель Эстадо» (La Conquista Del Estado). Эти положения затем легли в основу всех последующих документов испанского недемократического государства. Новое государство эта организация видела следующим образом: «государство должно быть облечено всей полнотой власти... Искоренение теории и практики марксизма - веление нашей эпохи. Коммунистическому обществу и государству мы противопоставляем ценности общества, построенного по принципу иерархии, национальную идею и эффективную экономику, утверждения ценностей испанизма. Синдикальная структура экономики... Применение методов прямого действия («аксьон директа») против старого государства и старых политико-социальных групп старого режима».
Как видно, эту идеологию нельзя назвать фашистской в чистом виде. Она представляла собой, скорее смесь национализма, традиционализма и антикоммунизма, а также желание революционным путем разрушить старое, т. е. первоначально этот традиционализм не носил консервативного характера, хотя многие черты были свойственны также фашистской идеологии. Их программный манифест «16 пунктов Вальядолида» провозгласил следующие цели и принципы: «защита испанского единства и борьба против сепаратизма; подчинение высшим интересам отечества; уважение католической традиции; стремление к возврату Гибралтара и Танжера, а также к утверждению испанского господства в Марокко и Алжире; ограничение полномочий парламента; упорядочение государственной администрации; уничтожение марксистских партий; насилие со стороны националистов против насилия красных; принудительная синдикализация производителей и признание незаконности классовой борьбы; подчинение богатства целям национального развития; превращение профсоюзов в организации, находящиеся под опекой государства; стимулирование сельского хозяйства; облегчение доступа в университеты выходцам из народа; искоренение иностранных влияний; наказание тех, кто спекулировал на народной нищете и невежестве, и, наконец, предоставление «Молодежи отечества» наиболее ответственных политических постов в будущем национал - синдикалистском государстве». Последнее положение, кстати, было закреплено в Хартии труда, первом конституционном документе.
Недемократическая идеология испанского государства связывается с именем Хосе Антонио Примо де Риверы и созданной им партией - фалангой (Falange Espafiola Tradicionalista у de Las Juntas De Ofenciva Nacional Sindicalista -испанская фаланга традиционалистов и хунт национал-синдикалистского наступления). Хосе Антонио появился на политической арене в 1933 г. 30-летний сын бывшего диктатора Мигеля Примо де Риверы очень отличался от фашистских лидеров других стран. «Он был молод, привлекателен и аристократичен, всесторонне образован и слишком честен, чтобы стать успешным оратором, демагогом. Англофил и почитатель Киплинга - необычные характеристики для европейского фашиста - он был блестящим знатоком парламентской практики, уважаемый левыми политиками, такими как социалист Индалесио Прието и республиканец Мануэль Асанья». Именно эти привлекательные черты Хосе Антонио, а также гибель в ноябре 1936 г. в тюрьме Аликанте способствовали его идеализации. Его идеология своеобразна, по словам монархистов «из организации которых он вышел, она не являлась «ни правой, ни левой». Он восхищался Гитлером и Муссолини, однако стремился объединить фашизм с традиционными правыми ценностями Испании: католицизмом, монархизмом, национализмом. Его цель была - создание новой сильной партии, которая реально могла бы воплотить в жизнь основополагающие принципы его идеологии. Примо де Ривера использовал с целью создания новой партии все имеющиеся возможности и силы. Он действительно симпатизировал идеологии фашизма, потому что видел в ней чёткость и ясность мышления, строгость дисциплину, способ защиты традиционных испанских ценностей. Об этом он так писал в своём письме Лука де Тена: «В фашизме есть тактика: сила. Есть идея: единство. Фашизм рожден, чтобы вдохновлять веру, которая не является ни правой (...), ни левой (...), а верой коллективной, объединяющей, национальной». Он вел переговоры с представителями Италии и Германии о финансировании, однако те относились к нему недоверчиво, поскольку он был дворянином, более того, маркизом, а согласно фашистской теории, лидером народа должен был бы быть «человек из народа». В Испании же, наоборот, Хосе Антонио столкнулся с недоверием к фашистской идеологии.
Таким образом, можно отметить, что единая партия - Национальное Движение (Movimiento Nacional Espafiol), - которая впоследствии стала правящей партией Испании, в течение длительного времени, представляла собой объединение (часто насильственное) различных партий и группировок, в основном, носящих характер националистический и традиционный. Также она включала ряд небольших, в основном не имеющих самостоятельного значения, организаций фашистской направленности (например, «национальную общину» или «национальное объединение» - Comunion Nacional, члены которой назывались «рэкэтес»). В начале гражданской войны фаланга объединилась с военными заговорщиками. Когда её вожди были захвачены и оказались в тюрьме или были убиты, организацию со стройно продуманной системой, идеологией, иерархией использовал для своих целей будущий каудильо (вождь - caudillo) Испании, Франсиско Франко Баамонде, поскольку он не обладал качествами лидера, необходимыми для создания своей собственной организации. Не обладал он также качествами, например, Хосе Антонио Примо де Риверы, который, в отличие от Франко, пользовался популярностью и авторитетом. Именно поэтому образ Хосе Антонио был использован для создания своеобразной легенды. Идеализация личности этого неудавшегося вождя, который волею судьбы не получил власть в стране, а умер в тюрьме, передав своё дело в руки человека, который никогда не мыслился в качестве главы государства даже своими соратниками и единомышленниками, имеет много общего с культом личности, который называется в качестве одного из основных признаков советского недемократического режима. В данном случае образ Хосе Антонио сравним с образом В.И.Ленина, а Франко - И.В.Сталина.
Как отмечает английский исследователь, Дэвид Гилмор, «Франко не был фашистом ни интеллектуально, ни по темпераменту, но его многое восхищало в этой партии и он разделял ее взгляды...», но «даже и не подумал бы о том, чтобы присоединиться... (к ней) при нормальном ходе событий, он лишь принял это...». Поэтому он поддержал культ Хосе Антонио, сделав его героем - мучеником за идею, чье имя стало священным в новом государстве. «Хосе Антонио, благородный, способный очаровать своим обаянием, отважный, человек страсти и долга, который смог внушить людям своей страны мысль о своем героизме, был использован человеком, который не обладал ни одним из этих качеств и превратился в «святого покровителя» режима, который он бы ненавидел», - такое заключение делает в своей книге Дэвид Гилмор и приводит отрывок из выступления генерального секретаря Фаланги Хосе Луиса де Арресе, посвященного 20-летию со дня гибели «хэфе»:
«Хосе Антонио... Доволен ли ты нами?
Я думаю, что нет.
Я думаю так, потому что ты боролся против материализма и эгоизма, в то время как сегодня люди забыли нравственное величие твоих слов, устремившись, подобно томимым жаждой безумцам, по пути материализма и эгоизма.
Ведь ты грезил об Отечестве поэтов и мечтателей, жаждущих нелегкой славы, но человек ищет лишь удовольствия, мечтает об Отечестве сытых.
Да, Хосе Антонио, ты не можешь быть доволен нами. Ты, который смотрит на нас оттуда, где ты сейчас находишься, из твоего 20 ноября, с глубоким чувством грусти и презрения».
Вместе с тем нельзя сказать, что Франсиско Франко не разделял националистические имперские идеи, играющие важную роль в общественном мнении Испании той поры, а лишь пользовался ими для обоснования личной власти. Нельзя забывать о роли колониальных войн в Африке, во время которых сложилась его военная карьера. В 1938 г. он сам так определил это влияние: «Годы, проведённые в Африке, живут во мне с неописуемой явственностью. Там родилась возможность спасти великую Испанию». Даже если это высказывание предназначалось для прессы с целью создания образа диктатора, оно во многом отражает реальное влияние военной службы на его образ мыслей, что не раз отмечается многими исследователями. Именно здесь он понял, что «армии принадлежит роль арбитра политических судеб Испании и, что ещё важнее, убеждённость в своём праве и предназначении командовать». Отсюда же его ненависть к левым партиям, которые выступали против этой войны, называя её преступной.
Когда диктаторы приходят к власти и перед ними встаёт целый ряд проблем, особо можно выделить необходимость легитимации своего политического режима. Так была сформулирована серьёзная задача: создать такую организацию на основе победившего социально-политического недемократического движения, которая являлась бы главной структурой, пронизывающей государство и общество, составляла бы их единый стержень. В качестве основной идеи испанское недемократическое государство объявляет построение иной демократии, отличной от западноевропейской, которая характеризовалась как лживая. «Перед лицом этой лживой демократии..., которая аннулирует личность, мы устанавливаем органическую демократию... Новое испанское государство будет настоящей демократией...»,- утверждал Франсиско Франко, в которой, однако, должен был бы отсутствовать такой основополагающий элемент как многопартийность.
В стране сложилась своеобразная ситуация, «когда существовала единственная легальная партия, а однопартийная система, однако, не сложилась». Казалось бы, парадоксальная ситуация, если к тому же учесть следующее высказывание советско-испанского исследователя: «о глубоких изменениях во франкистском режиме свидетельствует тот факт, что фаланги как единой партии и, самое главное как массовой партии, больше не существует» (фраза, правда, сказанная в 1959 г.). В 1958 г., когда был принят Закон «О фундаментальных принципах Национального Движения», само название «фаланга» устранялось из политического лексикона, появляется новое определение - «Национальное Движение». При этом в стране действует ряд различных полулегальных политических группировок, не подвергающихся гонению, среди них наиболее ярко выделяется одна -»Институте дель апостоладо сеглар дель опус Дей» («Insninuto Del Apostolado Ceglar Del Opus Dei» - «Светская апостольская организация Опус Дей»), которая открыто не ставила задач политического влияния на государство, но глубоко его преобразовавшая. «Испания (...) разительно выделялась среди других стран, затронутых опусдеистским влиянием, так как именно здесь оно впервые вызвало политические сдвиги и явственно обнаружило себя в ходе внутриполитической борьбы»..
Что такое представляла собой эта организация - «Опус Дей» - в действительности сказать очень трудно. Это связано с тем, что, с одной стороны, можно проследить цели её деятельности по полученным результатам: облегчённый переход Испании к рыночной экономике без разрушительных последствий, без слома государственной системы, практически безболезненное включение государства в Европу и в мировые организации, созданные Западом. С другой стороны, однако, такие цели не были конституированы, напротив, организация открыто заявляла о религиозных основаниях своей деятельности. Также встаёт вопрос о том, почему Франко, в принципе не приветствовавший деятельность каких - либо общественных организаций, не только терпел, но и позволял проникновение «Опус Дей» во все сферы жизни страны, вплоть до того, роль наставника и духовника при молодом Хуане Карлосе исполнял священник-опусдеист». Именно благодаря наличию этой организации государственно-правовой режим франкистской Испании не относится однозначно к однопартийным, а соответственно встаёт вопрос о правильной квалификации его внутренней недемократической сущности.
Особенности эволюции формы государства во франкистской Испании (1939 - 1975) заключаются в том, что основные её элементы в связи с победой «правой» революции осталась традиционными, что и декларировалось Франко в противовес Республике. «Левая» государственность подразумевала полную замену формы государства в Испании. Смена формы правления на республиканскую подразумевалась тем, что во главе преобразований находились коммунисты (КПИ - РСЕ), и социалисты (ИСРП - PSOE). Предоставление национальным регионам, в частности, Каталонии, широких прав вплоть до возможного статуса федеративной республики, по крайней мере, предоставление прав самоуправления и выработка Статута об автономии говорит о готовности республиканского правительства отойти от политики унифицирования регионов.
Это был важный шаг в направлении пересмотра традиционных форм государственно-территориального устройства. Что касается государственно-правового режима, то в первой трети XX века свержение реакционной монархии (особенно при условии её сотрудничества с военной диктатурой Мигеля Примо де Риверы) уже рассматривалось как попытка демократизации государства. Кроме того, установление власти коммунистов и социалистов стало рассматриваться как тоталитаризация государства только после Второй мировой войны, что и явилось признаком начала новой, холодной, войны. Следовательно, установление Республики означало первую попытку демократизации Испании. Свержение же этого режима привело к установлению недемократической государственности на практике, хотя декларировалось установление новой формы демократии.
Трудно сказать, была бы Республика действительно демократическим государством, но на сегодняшний день в науке существует традиция, в соответствии с которой Республика и эра Франко противопоставляются друг другу как демократическая и недемократическая формы государственности. Во франкистский период диктатор декларировал, в том числе на законодательном уровне, возвращение традиционной для Испании монархической формы правления, хотя она не была персонифицированной в течение долгого времени (на самом деле этот элемент формы государства требует особого рассмотрения). Форма государственно-территориального устройства в соответствии с авторитарными установками Франко должна была стремиться к максимальному единству, для чего любые формы самостоятельности для регионов исключались вплоть до культурных притязаний.
Государственно-правовой режим, установленный Франко признаётся недемократическим, как правило, авторитарным, хотя существуют и иные точки зрения. Здесь остаётся только отметить, что в соответствии с традиционной точкой зрения форма государства в Испании дважды менялась в демократическом направлении (монархия Альфонсо XIII как и монархия в Испании вообще никогда не соответствовала нормам предъявляемым демократической форме правления), но в первой половине XX века в государстве ещё не сложились соответствующие предпосылки, а также мешали внутренние и внешние конфликты. Поэтому придти к окончательной замене недемократической формы государства на демократическую окончательно удалось после смерти Франко путём включения в Третью волну демократизации.
Между тем, как отмечают многие исследователи, франкистское государство развивалось эволюционным путём в сторону демократии, что подтверждается тем, что «всеохватывающую власть Франко сменила ограниченная монархия. За «конституированной диктатурой», достигшей кульминации с принятием шести Основных законов, следовала конституированная монархия, наследница предыдущей политической системы», что говорит о преемственности в развитии испанской государственности, приведшей к мирному переходу к демократии. Именно это послужило основой для испанского феномена «диалектической реформы-разрыва».
АВТОР: Калинина Е.Ю.