Несовершенство демократической практики в современной Испании (статья)
В процессе эволюции формы государства в период демократизации в Испании произошла коренная смена прежде всего государственно-правового режима как мобильного компонента триады. В результате автоматически видоизменились два оставшихся компонента, что позволило предъявить миру новую форму государства. Вместе с тем форма государственного устройства в современном демократическом государстве представляет собой особенно конфликтный элемент в системе. Вопрос закрепления как на практике, так и формально - в конституции - этого элемента порождает дисбаланс в отношениях центра и регионов, особенно национальных. Хотя обычно принято считать, что «в унитарной системе народные выборы чиновников местного или регионального правительства, ответственных перед судом и избирателями, работают против распространения идеи, что эти чиновники не более чем агенты центрального правительства и выполняют его волю», проблема национализма и регионализма не становится менее острой.
«В один и тот же день из Испании в чилийскую столицу Сантьяго должны были прибыть три официальных делегации. Одна представляла центральные власти, две - автономные области: Каталонию и Валенсию. В Сантьяго были обескуражены, когда каждая делегация требовала, чтобы её встречали с государственными почестями. Нечто подобное произошло в Праге, куда приехал глава каталонского правительства Жорди Пужоль. Он настоял на том, чтобы в аэропорту развевался флаг Каталонии, а не испанского королевства...». Так начинается статья, посвященная выборам 1993г. в Испании, которая имеет, казалось бы, неподходящее для заявленной темы название: «Испания. Единство трещит». Испанию и Россию не обошли стороной межнациональные проблемы, поскольку эти страны не являются однородными по своему национальному составу. Национальная проблема -явление столь многоаспектное, что трудно подробно рассмотреть все её стороны, поэтому ограничимся выделением самых главных проблем. Самая острая проблема сегодняшнего дня - терроризм. Терроризм - это феномен, который ещё не объяснён всецело, который настолько многогранен, что о нём также трудно говорить в рамках поставленного вопроса. Поэтому ограничимся рассмотрением основных вопросов, которые этот феномен ставит перед всем миром.
В рамках Европейского Союза вопрос терроризма стоит остро не только в связи с серьёзными межрелигиозными и межэтническими проблемами, вставшими перед миром в последнее десятилетие, появлением феномена «международного терроризма», но и в связи с застарелыми конфликтами внутри многих государств. Поскольку государства Европы сегодня совместно решают многие вопросы, связанные с проблемами сепаратизма, религиозной и национальной вражды, возникает, в том числе, необходимость координировать деятельность по борьбе с терроризмом. Для достижения поставленных целей принимаются различные международные документы, создающие основу для этой борьбы. Например, для координации деятельности в рамках Европы, были конкретно определены индивиды и организации, отнесённые к представителям международного терроризма.
Прежде всего, необходимо отметить, что рассматривать такое явление как терроризм можно с разных ракурсов, и каждая новая высказанная теория не может ответить на все вопросы, которые возникают, но все они могут дать что-то новое в понимании поставленной проблемы. Так можно в рассмотрении явления терроризма выделить психологический, политологический, юридический, социологический подходы. Терроризм предстаёт и как форма политической и социальной борьбы, и тогда можно выделять идеологические характеристики этой борьбы, искать идейную основу движения; и как объединение маргинальных с разных точек зрения личностей, которых объединяет, в том числе, наличие психологических проблем; это, наконец, и своего рода бизнес. Кроме того, существует точка зрения, что терроризм выступает в качестве инструмента давления определённых групп, носящих надполитический характер. Здесь можно отметить, во-первых, иногда появляющиеся в испанской периодике (антисоветской и антироссийской) сведения о том, например, что ЭТА финансировалась отчасти и КГБ. С другой стороны, СМИ часто высказывают предположения, что ЭТА может сегодня финансироваться и направляться также и другими геополитическими силами, например, США для достижения своих целей в регионе и осуществления контроля за испанским правительством, а также европейскими силами. Суть подобной точки зрения заключается в том, что некоторые террористические группы являются инструментом политической борьбы, причём часто не тех, на которые явно указывают совершённые ими террористические акты. В этом смысле терроризм оказывается тесно связанным с демократизацией-глобализацией.
Страх террора, по мнению С.Г.Кара-Мурзы, уже давно разработан на Западе в качестве средства манипуляции сознанием, ещё со времён Великой французской революции, когда якобинцами была разработана теория страха как средства политического влияния. «Для создания массового страха государство шло на разрушение собственного образа как гаранта права -государство само организовывало «как бы стихийные» погромы тюрем с убийством политических заключённых. Марат же сформулировал важнейший тезис: для завоевания или удержания власти путём устрашения общества (это и есть смысл слова «террор») необходимо создать обстановку массовой истерии. Вслед за государством террор в «войне всех против всех» стали использовать и политические силы, борющиеся с государством (или его противниками)». Таким образом, первично было явление государственного террора, а уж потом эти методы были переняты другими государствами. Чтобы не скомпрометировать себя в глазах общества, государство, добровольно потерявшее статус гаранта безопасности граждан, объявило себя потерпевшей стороной, и тем самым укрепило свои позиции. Кроме того, «иногда самый большой выигрыш получают политики, которые бесплатно пользуются «чужим» терактом», поэтому может возникнуть такое мнение, такая точка зрения, как цитированная выше. В этом смысле политикам нужно быть осторожными в использовании результатов терактов, поскольку каждый раз такое действие может обернуться против них же, и они могут быть сами обвинены в совершении такового по известному принципу «кому это выгодно». Поэтому необходимо соблюдать осторожность в оценках причин террористических действий. Примерно так вышло с Народной партией Хосе Марии Аснара, который уже довольно длительное время находился у власти и, казалось, пользовался всеобщим уважением. Однако после крупных террористических актов в Мадриде, которые политик желал бы использовать в свою пользу, обернулись против * него, и правительство не было «переизбрано» (в Испании правительство формируется парламентским большинством).
Исследователи выдвигают некоторые непосредственные причины обращения некоторых лиц к террористической деятельности. «Таких причин, по меньшей мере, четыре. Во-первых, это причины психопатического характера. Среди иностранных специалистов ведутся дискуссии относительно того, кто преобладает среди террористов - нормальные люди или люди с психическими отклонениями. Большинство исследователей склоняются всё же к первому. Во-вторых, это мотивы самоутверждения, самоидентификации, молодёжной романтики и героики, придания своей деятельности особой значимости, преодоления отчуждения, конформизма, обезлички, стандартизации, маргинальное, пресыщения и т.п. В-третьих, возможны и корыстные мотивы, которые могут вытеснять идейные или переплетаться с ними. Кроме того, кого-то просто нанимают для совершения терактов. И, наконец, четвёртое, самое основное. Терроризм чаще всего является результатом «идейного абсолютизма», «железного» убеждения в обладании единственной, высшей, окончательной истиной, уникальным рецептом «спасения» своего народа, группы или даже всего человечества». Вместе с тем, это лишь непосредственные причины совершения террористических актов. С психологической точки зрения, они помогают нам понять, как действует террорист или даже конкретная террористическая группа, но у терроризма как явления особенного в рамках нашей действительности существуют более глубокие корни. Кроются они в конфликтах социального, экономического, политического, религиозного характера. Но, как считают многие исследователи, терроризм является ответом определённых групп на террор государственный, а государство в свою очередь использует террор и, соответственно, терроризм, для контроля над нацией, а также сплочения нации вокруг правительства, осуществляющего сверхзадачу глобализации-демократизации.
Для того чтобы терроризм приобрёл такие масштабы, какие можно наблюдать сегодня, необходимы почти необратимые сдвиги в сознании целой нации. Такие сдвиги вызываются крупными конфликтами в социальной, политической, экономической, культурной, в том числе религиозной сферах жизни общества, то есть при крайнем обострении противоречий между разными составляющими население государства группами. Переходный период вызывает такие конфликты, поскольку наблюдается во многом насильственное изменение цивилизационного генотипа нации. В частности, в Испании произошёл окончательный отход от традиционного общества к современному, что наблюдается по снижению роли таких традиционных институтов как Церковь. «Испанские протестанты, 800 000 человек, принадлежащих к 2000 церквей выразили своё негативное отношение к тому факту, что, несмотря на закрепление в Конституции 25 лет назад в качестве одной из фундаментальных основ религиозную свободу, сегодня растёт «религиозная дискриминация» и с каждым днём становится всё более очевидным «режим исключительных привилегий, применяемых» к католической Церкви в соответствии с законами и волей государства. Среди «обид и оскорблений», чинимых «религиозной нейтральности», провозглашённой Конституцией, Фэрэдэ (Ferede) (Федерация Евангелических организаций Испании - La Federation de Entidades Evangelicas de Espana - авт.) упоминает также об ограничении прав на публичные выступления, одной из многих привилегий, предоставленных Католической Церкви, единственной религии, финансируемой Государством через Закон о годовом бюджете и общие налоговые льготы». Следовательно, несмотря на провозглашённую свободу совести и отделение Государства от Церкви, в силу глубинных культурных причин ни одно государство не может оторваться насильственно от корней своей самоидентификации, несмотря на декларируемые принципы демократизации. Но это и ясно, ведь приведя все достижения культуры к единому общему знаменателю, можно получить лишь массовую культуру, которая в современном мире является мощным орудием разрушения, а отнюдь не созидания. Это - один из корней конфликта, который приводит, в том числе, к терроризму на основе религиозной и национальной вражды.
Баски не приемлют либерально-демократическую традицию, которая противоречит их культурным установкам, а потому и выражают таким образом свой культурно-традиционный протест против западнизации на уровне традиционных народов Востока. «Либерализм, как однажды заметил великий баскский антрополог, Хулио Каро Бароха, никогда не был распространён в баскской сельской местности, где властвовал догматизм и абсолютизм. Где-нибудь в другом месте, - сказал он, - может быть, но быть либералом в Стране Басков, - значит, быть лунатиком; это то же, что разговаривать с самим собой на улице». Скорее, здесь могут прижиться идеи братьев Арана и падре Эванхелиста о баскской исключительности и особой миссии.
В качестве истока террористической деятельности рассматривается личность, в психической сфере которой существуют некоторые отклонения, позволяющие выделить в ней ряд деструктивных элементов. Всё это в зависимости от силы проявления этих деструктивных тенденций и общей культуры личности, позволяет говорить о формировании такого типа лидера (стремление к власти и мотивы деструкции во взаимосвязи), который, если обладает к тому же чертами харизматичности, способен создать и вдохновить такую организацию, отвечающую таким его наклонностям и объединять в себе таких же личностей. В зависимости от объективных условий и ситуаций, в которые данная личность будет поставлена, а также от ряда других условий, эта организация может приобрести характер государственной (партия, которая в один момент может оказаться у власти - например, национал-социалисты в Германии), общественной, а может, секты или просто некоего товарищества сходных личностей. При этом важным объединяющим таких людей звеном будет являться в том числе невротический страх перед одиночеством, который свойственен, если верить Э.Фромму, протестантско -капиталистическому Западу. Так, он, например, утверждает, что «религия и национализм, как и любые обычаи являются, порой, спасительным кругом для человека, если они обеспечивают связь человека с окружающими людьми, спасая его от самого страшного, что может быть у человека, от одиночества и изоляции». Именно поэтому в ряду террористов (как исполнителей, так и руководителей), с точки зрения социальной психологии, оказываются те или иные люди, и поэтому национализм - наиболее легко сплачивающая идеология, которую с лёгкостью может использовать опытный лидер.
Такой личностью, например, оказался Сабино Арана Гойри в Испании, основатель НПБ и идейный вдохновитель ЭТА. Этот человек обладал рядом черт деструктивной личности, с некоторыми признаками психических отклонений, что охарактеризовал один современный испанский писатель, Хон Хуаристи, в своём исследовании феномена Aberri, существующем сегодня в демократическом испанском государстве. То есть сегодня в Испании, спустя почти тридцать лет после демократизации государственного строя, существует некое общество, называющее своих членов abertzale, это люди, называющие себя аранианцами, то есть последователями братьев Арана Гойри, прежде всего, Сабино, самоидентифицирующиеся, по крайней мере, идеологически, с ЭТА. Aberri - это соединение двух корней: «ата» («madre» - «мать») и «erri» («риеЫо» - «народ»). «Его значение, если о таковом вообще можно говорить, должно представлять собой что-то вроде «материнский народ». Унамуно, естественно, придумал другое слово, которое представляет собой бессмысленную аналогию - «matria» (в отличие от испанского «patria» - Отечество, и должно представлять что-то похожее на «Матечество» в русской аналогии. - авт.), которую ни один испаноговорящий не включил бы в свой словарь». Так у националистически настроенных басков появился свой праздник - Aberri Eguna - то есть День Родины Басков.
Но уже этот факт (изобретение своего языка для «посвященных» в знак протеста против «насилия над личностью» со стороны общества), по мнению некоторых исследователей, говорит о наличии расщепления сознания, а соответственно, о психических аномалиях. В любом случае всех подобных личностей объединяет, по сути, одно: склонность к «перманентной революции», активное недовольство любым строем, свидетелем которого они являются, даже если этот строй пришёл на смену того, с которым они боролись. Они естественно «продолжают проявлять недовольство, испытывая понятное чувство крушения надежд, осознавая недостижимость своих окончательных целей и сильное раздражение, с бессилием наблюдая, как начинают сталкиваться их устремления с интересами общества и государства, более сплочённые, нежели они предполагали. Для них-то и существует серьёзная проблема, называемая Конституцией. Это так, поскольку их схема основана на том, чтобы противостоять системе, чтобы созвать свой народ на смертный бой против врага, также смертельного, который его притесняет в целом и подавляет его права как совокупности личностей. Чувство отграниченности, борьба против угнетателя расы, культуры и языка вынуждает проявить все боевые возможности, составляющие ядро их идеологии. Но когда оппонент является соперником, а не врагом, когда вместо танков используется статья закона.... они тешат себя иллюзиями и меняют направление в параноидальных поисках скрытых врагов, внутренней извращённости, которая сводит на нет легитимность...» Это ещё одно подтверждение того, что подобные феномены порождаются переходными процессами, но не прекращаются и в демократизированном обществе.
Кроме того, в рассуждениях о терроризме зачастую скрывается идеологическая подоплёка. Если проследить историю отношения к ЭТА, то можно вспомнить первоначальное восхищение её деятельностью как антисистемной. Так один из представителей НПБ заявил в 1979г.: «Я прекрасно помню французских патриотов, которые сражались против Петена... Затем их назвали террористами. Так правительство Виши говорило о террористах. Сегодня они патриоты. Следовательно, всё взаимосвязано. Говорят о террористах ЭТА, а я не стал бы говорить о терроризме ЭТА».
Существуют два явления, которые пока ещё трудноотделимы друг от друга. Во-первых, борьба наций за самоопределение в новом варианте -против нивелирования и уничтожения в результате глобализации демократизации. Эта борьба в современных условиях становится борьбой за выживание наций и сохранение мировой культуры во всём её многообразии, против массовой «культуры», завоёвывающей мир. Во вторых, это «контролируемый терроризм» как орудие политической борьбы. Именно это явление столь часто маскируется под борьбу наций, часто подменяя её и тем самым дискредитируя.
Последнее, о чём нужно сказать, в связи с поставленным вопросом, это явление регионализма, которое также приобретает особую важность в данном контексте. Вопрос регионализма не обсуждается столь широко, поскольку опасность для государства это явление практически не представляет, но и не может использоваться на уровне государства различными политиками, разве что региональными, но они, как известно, стараются существовать поближе к Центру и местные проблемы их часто перестают волновать после выборов. С другой стороны существует немало европейских исследований, касающихся этого вопроса. Как, например, заявляет Гонсало Саенс де Буруага, «регион - это европейская реальность и европейское изобретение и если Америка существует для американцев, то регион - хорошо это или плохо - для европейцев», а также «регион - это не только реальность и древнее понятие, но, прежде всего, гораздо больше, чем понятие экономическое, поскольку является понятием культурным, историческим, и социальным, однако, несмотря на всё это, реальность хрупкая, проявляющаяся время от времени по меньшей мере, раз в поколение». В Евросоюзе вопрос о регионах (автономиях) стоит очень серьёзно. Существует специальная рабочая группа, в которой представители автономных образований государств-членов «в силу своей природы играют особую роль... в процессе объединения», решая проблемы, связанные, в том числе, с региональным развитием Европы.
Очевидно, что это явление представляет интерес как «маленький национализм», когда регионы, никогда прежде не претендовавшие на какие-то особые полномочия, вдруг начинают претендовать на некие отличия, свои культурные или даже экономические, социальные и политические особенности. Между тем власть, для которой острой и неразрешённой является проблема национализма, не может позволить получить широкое распространение этому явлению, поскольку кажется, что это - политика уступок. Один из представителей СДЦ в 1983г. заявил, что «два или три региона нуждаются в широкой автономии, а остальные должны получить широкую административную децентрализацию», как это и было заложено изначально в конституции. Однако ряд регионов не согласился на подобное деление. Так, в частности, произошло во время перехода в Испании, где свои права к правам исторически признанных автономных образований потребовала приравнять Андалусия. В соответствии со ст. 143 и 151 Конституции Испании при положительном голосовании абсолютным числом голосов на референдуме в провинции все права автономии можно было получить незамедлительно при принятии решения, а если на референдуме не наберётся необходимого числа голосов или группа территорий, которые по Закону имели бы право проводить таковой, то права автономных образований могли бы перейти к ним только по прошествии пяти лет. 28 февраля 1980 г. состоялся референдум в Андалусии. Во всех провинциях решение было принято подавляющим большинством голосов, тем более, что такой проект обладал популярностью, кроме одной - Альмерии. В полном соответствии с законом, повторный референдум в Альмерии мог быть проведён только через пять лет.
Тогда-то и возникла серьёзная проблема, грозившая вылиться в политический кризис. Можно ли предоставить такому автономному образованию соответствующий статус, если в одной провинции не было набрано нужного числа голосов? Если да, то это было бы нарушением вновь принятого закона, что в конкретный исторический период было бы очень трудно для правительства. Если нет - явно оказываются нарушенными права населения целого огромного региона, жители которого явно выразили свою волю. Министр территориальной администрации, Родольфо Мартин Вилья предложил так называемую «формулу» урегулирования конфликта путём использования в данной ситуации положений статьи 144 Конституции, которая предоставляет Генеральным Кортесам право, «руководствуясь национальными интересами, разрешить образование автономного сообщества, подменять местные собрания представителей...». То есть Правительство фактически предложило расширительное толкование Конституции, что, впрочем, не встретило одобрения ни у Парламента, который заявил о неконституционности такого решения, ни у некоторых национальных лидеров. Один из представителей регионалистов Андалусии заявил, что споры эти означают то же самое, «как если бы мы хотели поехать в Париж по просторной трассе (ст. 151) и вдруг оказались бы перед лицом того, что некто пожелал бы направить нас по второстепенным дорогам (ст. 144 и специальные процедуры), которые, к тому же, грозили бы нам опасностью (область неконституционности). Так почему бы нам не пойти по желаемому пути (признание результатов 28 февраля) вместо опасных троп?». В конце концов в 1982г. Андалусия завоевала полную автономию, однако история этой борьбы могла бы явится эталоном по решению проблем во многих государствах. Испания не боится признать себя унитарным государством, несмотря на то, что на её территории проживают народы, которые не причисляют себя к испанцам. Во-вторых, Испания не боится, будучи государством унитарным передать на места достаточно широкие полномочия, которые обычно не свойственны административно-территориальным единицам в составе унитарного государства. В-третьих, логична и гармонична система передачи полномочий на места, где государство предоставляет регионам принять на себя те полномочия, которые те считают возможным принять на себя в соответствии с местными возможностями. При этом с течением времени возможна «догрузка» региона по его возросшим возможностям по перечню полномочий, закреплённых в Конституцией в исключительном ведении региона. В-четвёртых, показательна и борьба за приобретения полномочий регионом. Всё это с успехом могло бы использоваться в России. Необходимо признать, что схема «государства автономий», существующая в Испании является наиболее удачным на сегодняшний день вариантом объединения унитарного и федеративного государственного устройства.
АВТОР: Калинина Е.Ю.