Язык на вооружении авангардистов (манифесты, декларации, воззвания)

Идеологическая система начала XX века, проводя культурную, образовательную и просветительскую работу, в основе которой была агитация и пропаганда политических идей, явилась стимулом для актуализации мифологических принципов моделирования мира, а также для выработки особых поэтических форм, получивших дальнейшее развитие в литературе, в частности, в творчестве авангардизма. Стремясь к освоению новой социальной и политической реальности, творчество авангардистов было направлено на утверждение нового социального пространства, основным субъектом которого должен стать «новый человек», «обновленное общество». Объектом нашего анализа служат произведения футуристов, в которых они излагают основные положения своей программы, а также свое видение нового искусства. Это «Пощечина общественному вкусу» (1912 г.), «Пощечина общественному вкусу (листовка)», «Садок судей II», «Освобождение слова» (1913 г.), «Идите к черту!» (1914 г.), «Декларация слова как такового» (1913-1922 гг.), «Декларация заумного слова» (1921 г.), «Новые пути слова», «Буква как таковая», «Манифест летучей федерации футуристов» (1918 г.), «Слово как таковое» и др.

В жанровом отношении тексты футуристов характеризуются следующим образом: «декларация», «манифест», «листовка». Рассмотрим значение каждого из них по толковому словарю (СРЯ). Термин «декларация» имеет следующие словарные дефиниции: «1. см. декларировать, то есть выступить с декларацией чего-нибудь, а также вообще официально, во всеуслышание заявить, сообщить что-нибудь 2. Официальное или торжественное программное заявление. 3. Название некоторых официальных документов с сообщением каких-либо требуемых сведений». Манифест - это: «1. Торжественное письменное обращение верховной власти к народу. 2. Письменное обращение, воззвание, изложение каких-либо положений программного характера». При этом под «воззванием» понимается «обращение с призывом к кому-нибудь». В свою очередь «призыв», согласно толковому словарю, трактуется как «1. призывать, то есть потребовать явиться или делать что-нибудь. 2. Политический лозунг, обращение в лаконической форме выражающее руководящую политическую идею, требование. 3. Просьба, мольба».

Таким образом, архи семой в приведенных дефинициях лексем «декларация», «манифест» выступает понятие «официальный». Приписывая лексеме «официальный» значение, «исходящий от правительства или администрации, диктуемый их законами, правилами», футуристы осознавали себя как некое объединение, имеющее свои законы, правила, придерживающееся этих законов и требующее их исполнения от других художников слова. В приведенных дефинициях лексемы «официальный» и «торжественный» выступают как контекстуальные синонимы. При этом «торжественный» ассоциируется с лексемами «важный», «серьезный».

Корневой семой дефиниций лексем «декларация», «манифест» выступают «заявление», «обращение», «воззвание», выступающие контекстуальными синонимами. Согласно толковому словарю, лексема «заявление» понимается как: «1. Официальное сообщение в устной или письменной форме. 2. Письменная просьба». Лексема «программа» в текстах футуристов используется в значениях «план деятельности, работ», а также «изложение содержания и цели деятельности политической партии, организации или отдельного деятеля». Сочетаясь друг с другом, они образуют устойчивое сочетание со значением «сообщения содержания и основных целей своей деятельности в форме просьбы». При этом лексемы «требование», «просьба» являются также контекстуальными синонимами со значением «обращения к адресату с призывом удовлетворить свои желания». Таким образом, жанровые особенности текстов футуристов, содержащих основные положения их программы, позволяют интерпретировать данные тексты как речевую стратегию, направленную на утверждение их основных положений. «Декларация», «манифест» - «заявление», «обращение», «воззвание» - «просьба», «требование».

Итак, основной целью произведений футуристов является обращение к адресату с сообщением содержания и целей своей деятельности, обоснование правил и законов своего творчества, а также изложение основных требований в документальной форме.

Все содержание произведений футуристов, в которых они выражают требования относительно нового языка, провозглашения нового искусства, имеет два характерных момента: 1) отрицание прежнего языка, прежнего искусства: «До нас не было словесного искусства» (Крученых А. Новые пути слова), «Сегодня мы выплевываем навязшее на зубах прошлое...» (Идите к черту»), «Прошлое тесно. Академия и Пушкин непонятнее Гиероглифов» (Пощечина общественному вкусу), «Сбросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. с Парохода современности» (там же) и др.; 2) провозглашение нового искусства на основании новых принципов, диктуемых их программой: «Мы новые люди новой жизни» (Садок судей II), «Мы даем мир с новым содержанием... Создавайте новые слова» (Новые пути слова), «Заумные творения могут дать всемирный поэтический язык...» (Декларация заумного слова) и т.д. Рассмотрим каждый из этих аспектов.

1. Весь старый уклад жизни, а соответственно, и все творчество, а также и творчество современных писателей, поэтов, построенные по прежним принципам, осознается футуристами как враждебное, существование которого недопустимо в рамках нового искусства. Этим объясняется критическое отношение футуристов к представителям старого искусства. Негативное отношение футуристов выражается через лексический состав используемых заявлений: «ползающие старики русской литературочки», «коммерческие старики», «недалекие символисты», «коганоайхенвальдообразные старики» и т.д. При этом также закономерно употребление лексемы «старики», использованной при обозначении писателей, чье творчество расходится с основными воззрениями футуристов. «Старик» используется как раз не в значении «опытный, знающий дело человек», а в значении «старые люди, люди старших поколений», при котором лексема «старый», в свою очередь интерпретируется как «давний, существующий с давнего времени, долго» и дополняется значением «уже недействительный, негодный», «несовременный, устаревший». Нередко лексема «старики» заменяется эвфемизмами (например, «старые мешки, набитые морщинами и сединами»). Но лексемы «старые», «морщины», «седины» выступают актуализаторами не чего-то мудрого, наученного жизнью, а устаревшего, неактуального, ветхого, разрушающегося, наличие которого предполагает скорейшую замену.

Наличие лексем «мы», «наш», характеризующих некую общность на основе единых взглядов, воззрений, порождают образ оппонента, противопоставленного данному обществу. Образуется оппозиция «свои - чужие», согласно которой «своим» присуще все хорошее, положительное, в то время как «чужие» связаны со всем негативным. Это противопоставление пронизывает все футуристическое творчество и «является одним из главных концептов всякого коллективного, массового, народного, национального мироощущения» (Степанов, 2004, с. 126). В оппозиции «свои - чужие» противопоставление создается не только объективными данными, но и их субъективным отражением в сознании адресанта речи. Концепт «чужой» и соответствующее слово в русском языке относятся к «не своему», «постороннему», «далекому» в сфере народа, обычая или нрава.

Итак, разделение футуристами общества видится по принципу «свои - чужие», где оппозиция выстраивается по типу «мы - остальные». Лексема «свой» интерпретируется как «подходящий, свойственный чему-нибудь, предназначенный именно для данного обстоятельства, предмета. 2. Родной или связанный близкими отношениями, совместной деятельностью». Лексема «чужой» в толковом словаре имеет следующую дефиницию: «1. Не свой, не собственный, принадлежащий другим. 2. не родной, посторонний. 3. Далекий по духу, по взглядам». Оппозиция «свои - чужие» наиболее ярко выражается в тексте на лексическом уровне. Представители футуризма, выступающие в группе «своих»: Крученых, Хлебников, братья Бурлюк, Маяковский, Лившиц и др. Их творчество характеризуется как «Великое откровение современности», «вызывающая поэзия», «мужественная душа сегодняшнего дня» и т.д. В целом же они характеризуют себя как «ходовой товар». В свою очередь, представители других литературных направлений, объединенные в группу «чужие», в текстах манифестов и деклараций футуристов обозначены именами: Чуковский, Сологуб, Брюсов, Гумилев, Городецкий, Бальмонт и др. Их творчество характеризуется как «описательная поэзия», «парфюмерный блуд», «грязная слизь», «потускневшие песни» и т.д. В целом же, как личности, они характеризуются как «торгаши», «слюнявые недоноски», «толстокожие», «коммерческие старики», «ползающие старички», «ничтожество».

К знакам, характеризующим понятие чуждости, относятся: «недоноски», «рахитики», «старики» и др. Также относятся и сочетания слов, в которых стилистически нейтральному существительному коннотационную окраску пейоративного характера сообщает прилагательное. Практически все словосочетания построены по модели «прилагательное+существительное». Это такие словосочетания, как: «арестантский халат», «мертворожденное слово», «недалекие символисты», «смрадный покойник», «глухонемые пласты (языка)» и др. При использовании этих знаков происходит мысленное очерчивание круга, отделяющего «своих» от «чужих», подчеркивается, что оппонент находится по ту сторону границы круга (Шейгал, 2004, с. 121). Использование таких лексем, как «Куприны», «Сологубы», носит характер «обезличивающего общения», и «обезличивающей неопределенности» (Пеньковский, 1989). Для обозначения лексических средств вербальной агрессии мы используем термин «инвектива», под которым, в широком смысле, вслед за В.И. Жельвисом, будем понимать речевую функцию нанесения оскорбления, как «любое выступление, выпад против оппонента» (Жельвис, 1997, с. 137). «В выражении отчуждения в данном случае важную роль играет также форма множественного числа в значении гиперболической множественности. Генерализующее обобщение становится основой для пейоративного отчуждения благодаря тому, что «говорящий, отрицательно оценивая тот или иной объект, доводит эту отрицательную оценку до предела тем, что исключает объект из своего культурного и/или ценностного мира и, следовательно, отчуждает его, характеризуя его как элемент другой, чуждой ему и враждебной ему культуры, другого -• чужого - мира» (Шейгал, 2004, с. 127).

В актах категоричного требования «Мы приказываем чтить права поэтов» (Пощечина общественному вкусу), «Чтоб читалось и смотрелось в мгновение ока!» (Слово как таковое) и др. прослеживается протест против чего-либо. Использование различного рода требований направлено на стимулирование действий адресата речи, а также на ниспровержение оппонента. Провозглашение каких-либо требований связано с протестом против чего-либо. В свою очередь, протест порождает (характеризует) наличие врага. Наличие врага репрезентируется присутствием в текстах деклараций и манифестов футуристов различных форм проявления агрессии. Агрессия в данном случае понимается как «открытая неприязнь, вызывающая враждебность». В свою очередь лексема «враждебный» трактуется нами как «крайне неприязненный, полный вражды, ненависти». Ненависть - это чувство сильной вражды, злобы. Лексема «вражда» выступает как гиперсема в выше обозначенных дефинициях и предполагает негативное отношение и действия, проникнутые неприязнью, ненавистью.

Итак, «чужой» в текстах футуристов интерпретируется как «чуждый», «враждебный». В случае конфликта одна из сторон, то есть адресант, стремится к разрешению этого конфликта за счет моральной победы над адресатом. Тексты, нагруженные эмоциональными оборотами, звучат эффектнее, ярче, убедительнее. Речевые акты футуристов можно расценивать как вербальную агрессию. Суть вербальной агрессии заключается в широком понимании в нацеленности на ниспровержение оппонента, понижения его статуса (Шейгал, 2004, с. 121). Использование инвектив, то есть бранной лексики, имеет прагматическую цель. Оппозиция «свой - чужой» является базовой для речевого воздействия на сознание адресата.

Наличие оппозиции «свой - чужой», эксплицированный и имплицированный образ врага, функционирование в тексте инвектив подтверждает тот факт, что манифесты футуристов представляют собой речевые акты проявления агрессии. При этом под речевым актом, согласно «Стилистическому энциклопедическому словарю русского языка» (2003), мы понимаем «целенаправленное речевое действие, совершаемое в соответствии с принятыми в данном обществе нормами коммуникации; элементарная единица языкового общения». В данном случае речевым актом выступает не конкретное высказывание, а весь текст.

Необычным является тот факт, что в манифестах футуристов, наряду с лингвистическим, выдвигается и политический аспект. Это наглядно демонстрируют названия манифестов: «Идите к черту!», «Садок судей», «Пощечина общественному вкусу» и, как итог, «Манифест летучей федерации футуристов». Даже дихотомическое разделение писателей и поэтов в манифестах способствует формированию общественного вкуса. Для поэта-авангардиста сама реальность является материалом его художественного конструирования, и, поскольку сам мир признается материальным (в десятые годы XX века весьма распространен был тезис о смерти Бога, позже - введение диалектико-материалистического метода в различные сферы деятельности в качестве универсального), он в соответствии со своим художественным проектом требует для себя абсолютного права распоряжаться этим реальным материалом. «Требование власти художника над художественным материалом, лежащее в основе современного понимания искусства, имплицитно содержит в себе требование власти над миром» (Гройс, 2003, с. 40-41). В. Хлебников в своей статье «Художники мира» утверждает, что художники должны стать организаторами всей жизни общества, вплоть до мельчайших бытовых деталей, с тем, чтобы придать миру новую художественную форму, соответствующую якобы достигнутому уровню технического прогресса (то есть приводящего его в гармонию с прогрессом) (Литературные манифесты, 2000, с. 44). Цель искусства видится авангардистами в создании замкнутого, автономного, автореферентного целого. Язык призван упорядочить мировой хаос. Это требование именно тотальной политической власти, которая даст ему возможность подчинить человечество выполнению своей задачи. «...Цель - создать общий письменный язык, общий для всех народов третьего спутника Солнца, построить письменные знаки, понятные и приемлемые для всей населенной человечеством звезды, затерянной в мире» (выделено нами. - К.З.), - писал Велимир Хлебников, один из ведущих представителей футуризма (там же). Воспринимая художественный знак как аналог искомой социофизической реальности, непосредственно с ней связанный, авангардисты полагали, что победа в поэтическом слове соответствует победе в реальности: «Мы пролетарии искусства - зовем пролетариев фабрик и земель к третьей бескровной, но жестокой революции, революции духа. Да здравствует третья Революция, Революция Духа!» (Русский футуризм, 2000, с. 48). При этом термин «революция» в текстах манифестов и деклараций воспринимается как коренной переворот всей жизни общества, который приводит к ликвидации предшествующего общественного строя и установлению новой власти. Эта цель сближает их с руководством коммунистической партии, провозглашавшими метод социалистического реализма в литературе, где полагалось, что если изображено нечто положительное, то всем будет хорошо, а если отрицательное, то наоборот.

Выразителем основных концепций коммунистической партии в литературе был Пролеткульт. Во многом поэты Пролеткульта в своих произведениях наследуют риторику марксистских дореволюционных изданий. Так, многие идеи, провозглашенные В.И. Лениным в статье «Партийная организация и партийная литература» еще в 1905 году, нашли отражение в резолюции, предложенной А. Богдановым на Первой Всероссийской Конференции Пролетарских культурно-просветительных организаций в сентябре 1918 года: «Искусство... самое могущественное орудие организации коллективных сил. Сокровища старого искусства пролетариат должен брать в своем критическом освещении, в своем новом истолковании. Все организации, все учреждения... должны быть построены на товарищеском сотрудничестве» (Пролетариат и искусство). Велимир Хлебников, создавая теорию заумного языка, полагал, что за привычными формами поэтической речи скрывается некий тайный язык, чисто фонетический, который магически воздействует на адресата. Проводя аналогию с заговорами и «так называемой волшебной речью» он установил, что существуют слова, которым рассудок не может дать себе отчета, и являются они как бы заумным языком в народном слове. Между тем, этим непонятным словам приписывается наибольшая власть над человеком..., прямое влияние на судьбы человека. В них сосредоточена наибольшая чара. Хлебников Ф поставил себе целью реконструировать этот «язык подсознания» сознательно овладеть им. Так, Велимир Хлебников, создавая теорию заумного языка, полагал, что за привычными формами поэтической речи скрывается некий тайный язык, чисто фонетический, который магически воздействует на адресата. Проводя аналогию с заговорами и «так называемой волшебной речью» он установил, что существуют слова, которым рассудок не может дать себе отчета, и являются они как бы заумным языком в народном слове. Между тем, этим непонятным словам приписывается наибольшая власть над человеком..., прямое влияние на судьбы человека. В них сосредоточена наибольшая чара. Хлебников поставил себе целью реконструировать этот «язык подсознания», сознательно овладеть им и посредством такого языка модифицировать реальную действительность.

Манифесты и декларации, будучи речевой ситуацией, представляют собой следующую структуру: субъекты коммуникации (адресант и адресат), референтная ситуация, представляющая собой фрагмент объективной действительности (в текстах это выражено глаголами настоящего времени: «Мысль и речь не успевают за переживаниями...», «Заумная речь рождает...», «До нас не было словесного искусства...» и др.), деятельностная ситуация, представленная речевыми актами. В свою очередь, речевой акт, помимо иллокутивного акта в своей структуре содержит и перлокутивный акт, отражающий искомые последствия, результат: «Заумному творчеству дать всемирный поэтический язык...», «Создавайте новые родные слова!», «Не поддавайтесь укорам и «добрым советам» трусливых душонок, у которых глаза вечно обращены назад...»

Речевая активность футуристов направлена на то, чтобы заставить другого действовать в интересах говорящего, подчинить своей воле. Это является своего рода актом проявления власти по отношению к адресату, где весь процесс коммуникации направлен на подчинение партнера, причем такой процесс подчинения имеет однонаправленный статус. Сущность этого типа речевого поведения - заставить партнера по коммуникации действовать в соответствии со своими требованиями. Партийные документы репрезентируют требования, основанные на законном положении адресанта, поэтому речевой жанр приказа здесь закономерен. Футуристы же, в отличие от представителей правящей идеологии, в своих произведениях программного характера (манифестах, декларациях) лишь стремятся приблизить им статус официальности, то есть создать такое положение, в котором возможно осуществлять власть. Следовательно, стратегия речевого поведения футуристов имеет цель, согласно которой необходимо добиться, чтобы действие партнера соответствовали желаниям говорящего. Под речевой стратегией понимается совокупность речевых действий (актов), направленных на решение общей коммуникативной задачи. В свою очередь, речевая тактика - это одно из нескольких действий, которые способствуют реализации стратегии. Таким образом, большая часть речевых действий футуристов классифицируется как прямые или косвенные требования: «Прочитав, разорви!» (Слово как таковое), «Чтоб писалось туго и читалось туго неудобнее смазанных сапог или грузовика в гостиной...».

Вербальную агрессию - инвективу - можно рассматривать как интериоризацию поступка. Как известно, по А.Н. Леонтьеву, интериоризацией называют преобразование внешних по форме процессов в процессы, происходящие в умственном плане сознания, причем эти последние вербализуются, сокращаются и приобретают способность к эволюции. Таким образом, словами можно иной раз добиться даже большего, чем соответствующим физическим действием, например, ударом, не говоря уже о том, что экстериоризация поступка (тот же удар) в ряде случаев может оказаться невозможной, и вербализация внутренних процессов является единственным способом их материализации. Таким образом, в определенных ситуациях инвектива способна создать видимость активного поиска выхода из эмоционального напряжения. Более того, учитывая силу нарушаемого табу, можно считать, что это не поиск выхода, а непосредственно самый выход.

На лексическом уровне агрессия в текстах футуристов репрезентируется различными частями речи: существительными (пощечина, взрыв, ничтожество, ненависть и др.), прилагательными (кислый, казенный, смрадный, тухлый, старый, жирный и др.). В свою очередь, им противопоставлены такие же части речи, но с положительной коннотацией: существительные (освобождение, современность, красота, истина и др.), прилагательные (новый, заумный, первый, мировой и др.). Разрешение конфликта в оппозиции «свой - чужой», характеризующейся вышеперечисленными частями речи, репрезентируется в тексте глагольным рядом с общим значением категорических действий, направленных на уничтожение «врага»: стащить, сбросить, разрезать, разрубить, порвать, плюнуть и др. Среди глагольных форм наблюдаются такие, которые репрезентируют крайнюю степень выполнения действия (уничтожены, сокрушены и др.). При этом футуристы при реализации понятия «враг» зачастую прибегают и к использованию стилистически сниженной лексики, бранной лексики, то есть инвектив.

Рассмотрим основные существительные, характеризующие оппозицию «свои - чужие». «Свои», согласно толковому словарю (СРЯ), характеризуется следующими лексемами: «современность», «высота», «грядущее», «красота», «откровение». Рассмотрим дефиниции этих лексем по толковому словарю. Высота - высокий уровень развития чего-нибудь; (ср.: быть на высоте, то есть удовлетворять самым строгим требованиям; поднять на принципиальную высоту (книжн.) - действовать принципиально, основываясь на строгих принципах).

Грядущее - (высок.) то же, что будущее. В свою очередь будущее, будущий имеет дефиницию 1) такой, который следует за настоящим, предстоящий; 2) будущность, то есть состояние, положение кого - или чего-нибудь в будущем.

Красота - все красивое, прекрасное, все то, что доставляет эстетическое и нравственное наслаждение; (в значении сказуемого - о чем-то хорошем, впечатляющем.

Откровение (книжн.) - то, что неожиданно открывает истину, вносит ясность, понимание. В свою очередь «истина» понимается как синоним правды, а также как утверждение, суждение, проверенное практикой, опытом. В переносном значении фразеологизм «наставлять на путь истинный» обозначает «наставить на правильный путь, к правильным действиям.

Современность - 1. современный. 2. Действительность в ее настоящем непосредственном состоянии, то, что происходит, существует сейчас. В текстах футуристов лексема «современный» интерпретируется не только как «относящийся к одному времени, к одной эпохе с кем - или чем-нибудь» или «относящийся к настоящему времени, теперешний», но и «стоящий на уровне своего века, не отсталый, передовой».

Категоричность действий выражается также и отглагольными существительными: пощечина, клеймо, ненависть, кастрация и др.

Пощечина - удар по щеке ладонью. Удар - 1. короткое и сильное движение, непосредственно направленное на кого-чего-нибудь, резкий толчок. 2. стремительное нападение, атака. Выделяются прилагательные «резкий», «стремительный», которые используются соответственно в значениях «1. проявившийся с большой силой, остротой. 2. Внезапный и очень значительный. 3. Чересчур сильный. 4. Прямой и жесткий, нелицеприятный» и «очень резкий и быстрый в движении, в развитии». В обеих дефинициях основное место занимают прилагательные внезапный, значительный, сильный, жесткий, быстрый, сопровождающиеся наречиями, выражающими превосходную степень «очень, чересчур», (ср.: очень - в сильной, высокой степени; чересчур - то же, что слишком, выходящее за пределы допустимого). Оппозиция «чужой» имеет в тексте следующие атрибутивы:

- Ненависть - чувство сильной вражды, злобы.

- Кислый - перен. Уныло-тоскливый, выражающий неудовольствие, без всякого подъема, воодушевления (разг.).

- Казенный - перен. Бюрократический, формальный (неодобр.).

- Смрадный - Издающий смрад, полный смрада. В свою очередь смрадом называется отвратительный запах.

В тексте присутствует постепенное увеличение (градация) отрицательных эмоций в отношении противника. Ведь «чем ярче коннотация грубости, связанная с нарушение этического табу, тем сильнее агрессивный заряд инвективы. Принимая во внимание классификацию Е.И. Шейгал относительно агрессивности инвектив, согласно которой при увеличении косвенности уменьшается степень агрессивности, мы видим, что большинство инвектив адресовано непосредственно собеседнику в позиции вокатива (высокая степень агрессии), например, «слюнявые недоноски», «прилизанные символисты», а также определенному обобщенному лицу (например, «С высоты небоскребов мы взираем на их ничтожество» (Пощечина общественному вкусу), «Все эти бесчисленные сюсюкающие Измайловы...» (Пощечина общественному вкусу (листовка), «Русские критики, эти торгаши, эти слюнявые недоноски...» (Пощечина общественному вкусу (листовка)).

Помимо акта произнесения, характеризующего связь адресанта (то есть субъекта речи, представленного местоимениями «мы», «наш», а также собственными именами: Хлебников, Крученых, Маяковский и др.) и адресата (субъекта, которому речь адресована, представленного в текстах футуристов имплицитно), речевой акт, будучи сложно структурным образованием, включает иллокутивный акт, выражающий коммуникативную цель. Как было сказано выше, разрешение конфликта в оппозиции «свой - чужой» в текстах футуристов представлено глаголами, направленными на уничтожение «врага»: стащить, сбросить, разрезать, разрубить, порвать, плюнуть и др. Согласно толкового словаря, лексема «стащить» представлена следующей дефиницией: 1. тащить. 2. Таща волоком, переместить, унести куда-нибудь. Тащить - разг. Нести, двигать волоком. Сбросить - 1. Бросить вниз с чего-нибудь. 2. Небрежно снять, скинуть. Разрезать -1. Разделять на части, отделять от целого чем-нибудь острым; (перен.) Действовать жестко, жестоко. 2. Убивать острым орудием. Разрубить - рубя, разделить на части. В свою очередь, лексема «рубить» обозначает 1. Ударяя чем-то острым, разделять на части, отсекать, размельчать. (Перен.) действовать решительно и необдуманно. Лексема «порвать» является производным словом от «рвать», представленным в толковом словаре как «1. Выдергивать резким движением, с силой отделяя от чего-нибудь. 2. Брать, отделяя от корня, обламывая стебель, ветку. 3. Разделять на части резким движением. 4. Производить взрыв чего-нибудь. 5. Прекращать, порывать. 6. обычно безл. О чувстве острой, дергающей боли». В тексте же в контекстуальном окружении лексеме приписываются 1, 3, 4, 5 лексико-семантические варианты с общим значением «резким движением разделять на части». Таким образом, лексема «порвать» - 1. то же, что и разорвать. 2. перен. Сразу, резко прекратить. В свою очередь «разорвать» имеет дефиницию: «1. резким движением, рывком разделить на части, нарушить целостность чего-либо. 2. перен. Прекратить, прервать. 3. Взорвать изнутри, разнести на части». Гиперсемой практически во всех лексико-семантических вариантах данного слова выступает наречие «резко» со значением проявления большой силы, быстроты - «очень значительно, чересчур сильно, грубо, жестко». Наличие конкретизаторов, которыми являются также наречия, характеризующие лексему «резко», подтверждает тезис о том, что действия футуристов относительно оппозиции «старый» носят категоричный характер. Абсолютное стилистическое значение слова и контекстуальное коннотативное значение определяют эмоциональную окраску слов. Таким образом, осознанный отбор лексических средств с коннотативной окраской и использование их в определенном контексте также репрезентирует оппозицию «свой - чужой», при этом стилистические параметры свидетельствуют об определенной ценностной ориентации футуристов и воздействуют на те или иные установки слушающего. Это позволяет идентифицировать коммуникативную задачу речевых воздействий. Отметим также, что в некоторых манифестах футуристов интенции адресанта по отношению к адресату (в частности, агрессия) передается не только инвективами с конкретной семантикой, но и общим содержанием произведений футуристов, а также их названиями, например, «Идите к черту», «Пощечина общественному вкусу» где «пощечина» используется в значении не прямом, то есть удар по щеке ладонью, а во втором значении, переносном, имеющем дефиницию «оскорбление, нравственный удар» и др.

Таким образом, функционирование большого числа лексики со значением «врага» передает состояние кризиса, эмоционального напряжения. В случае конфликта одна из сторон, то есть адресант, стремится к разрешению этого конфликта за счет моральной победы над адресатом. Тексты, нагруженные эмоциональными оборотами, звучат эффектнее, ярче, убедительнее. Основной принцип использования инвектив в текстах футуристов обусловлен поиском выхода из состояния кризиса, снижения эмоционального напряжения, а также понижения социального статуса тех, кто оспаривает основные принципы футуристической программы.

Понимая под «революцией духа» радикальную ломку устоев старой культуры, футуристы воспринимали революционные события как переход к новой жизни, при котором ликвидируются все преграды свободного, независимого творчества. Анализ основных положений футуристов, представленных в их программах, показывает иерархию их ценностей. Это выражается в стремлении через изменение языка к установлению нового порядка в обществе и стремление к мировому господству. В структуре их программных заявлений четко прослеживается иерархия «новый язык - заумный язык - язык будущего - единый язык - вселенский язык». При этом «новое» осознается футуристами как «впервые созданный или сделанный, появившийся или возникший недавно, взамен прежнего, вновь открытый». Таким образом, новое понимается футуристами через устранение старого, существование его в будущем, грядущее. Лексема «новое» понимается как «не существующее ранее, имеющее право на существование в будущем». Этим объясняется широкая сочетаемость данной лексемы: «новая поэзия», «новые пути слова», «новые люди», «новое искусство», «новая жизнь», «новые задания», «новые задачи», «новый ритм», «новые принципы творчества», «новые темы», «новые слова», «новые приемы», «новое постижение мира», «новые измерения», «новая азбука», «новые звуки» и др. Здесь также наблюдается стремление изменить мир, оказать влияние не только на изменение творчества, но и на изменение мира в целом. При этом «новое» мыслится футуристами как истинное, единственно правильное.

Однако в двадцатые годы XX века идеология большевизма поглощает авангардизм, и последний оказывается у нее на службе. В этот период он уже «утрачивает универсальное космическое значение, характерное для авангарда Малевича и Хлебникова, замыкается в чисто социальной действительности, контролируемой определенными политическими силами, и перекладывает на эти силы основную тяжесть организационной работы, оставляя за художником лишь выполнение ограниченных функций в рамках единого «партийного заказа» (Гройс, 2003, с. 46). Творчество авангардистов начинает занимать второстепенное положение в деле построения нового общества. Происходит уступка этого проекта действительной политической власти, которой, по существу, начинает отводиться роль авангардного художника - создавать единый план новой реальности. Таким образом, стилистические параметры как отдельных слов, так и целых синтаксических конструкций, выступают в качестве индикаторов коммуникативного намерения футуристов - путем ликвидации старого уклада жизни добиться власти не только в искусстве, но и в деле построения «нового общества», тем самым отождествляя свои цели с целями коммунистической идеологии.

АВТОР: Зуев К.В.