Морфологические соответствия результатива, перфекта и перфективного прошедшего

 

Речь пойдёт о языках, имеющих несколько форм плюсквамперфекта, морфологически соответствующих присутствующим в их глагольных системах формам результатива, перфекта и простого перфективного прошедшего (аориста). Как хорошо известны, эти три грамматические значения связаны диахронически: перфект образуется из результатива, а перфективное прошедшее - из перфекта. Мы вправе ожидать поэтому, что форма, образующаяся при помощи сочетания показателей «результатив / перфект + прошедшее время» может приобретать и собственно плюсквамперфектное значение «предшествование в прошедшем».

Именно такая ситуация, согласно многим исследованиям, характерна для плюсквамперфекта, морфологически соответствующего перфекту, в таких языках, как английский или немецкий. Вопрос о том, следует ли считать плюсквамперфект в германских языках просто перфектом, перенесённым в план прошедшего, или показателем с особым значением, является предметом давней дискуссии и обширной литературы: [Comrie 1985: 77-82], [Vennemann 1987] (немецкий материал), [Dahl 1987], [Salkie 1989: 14], [Klein 1992], [Oversteegen, Bekker 2002] (нидерландский материал). Избираемая авторами позиция во многом зависит от трактовки перфекта, который некоторые из них (Салки, Кляйн) вслед за [Reichenbach 1947] рассматривают просто как показатель предшествования по отношению к настоящему. Что же касается результатива, то известны языки, в которых морфологический «результатив в прошедшем» имеет, в отличие от результатива в настоящем, акциональную интерпретацию, а также некоторые другие значения, типологически характерные для плюсквамперфекта; из языков, включенных в посвященную результативу коллективную монографию [Недялков (ред.) 1983] к таким относятся арчинский [Кибрик 1983: 115] и древнегреческий [Перельмутер 1983: 147].

Сохранение параллелизма двух плюсквамперфектов, связанное с результативными оттенками

Глагольная система португальского языка к XIX веку сохранила, с одной стороны, простое прошедшее время, восходящее к латинскому перфекту, и синтетический плюсквамперфект, восходящий к соответствующей латинской форме; с другой стороны, в португальском, как и во всех романских языках, появились новые аналитические формы перфекта и плюсквамперфекта, образованные при помощи вспомогательного глагола (ter или haver «иметь»). Согласно исследованию М. Сквартини [Squartini 1999: 68-74], в португальском языке позапрошлого столетия между двумя формами плюсквамперфекта существовало семантическое различие; в частности, в контекстах, передающих результирующее состояние в прошедшем, не мог употребляться синтетический плюсквамперфект, а только аналитический:

Eu tinha saido, quando elle entrou

Eu saira, quando elle entrou [Barboza 1862; цит. no Squartini 1999: 69-70] «Я [уже] вышел, когда он вошёл».

В нерезультативных контекстах со значением «предпрошедшее» авторы XIX века также предпочитают синтетическую форму, хотя и аналитическая возможна:

Isto passara-se havia vinte e tantos anos [Эса де Кейрош, «Os Maias»; цит. no ibid.:71]

«Это произошло двадцать с лишним лет до того», а в результативных встречается только аналитическая:

Nao tinha acabado de ouvir este narraijao quando a luz viva de muitas tochas allumiou subitamente as escadarias (Эркулану, «О Monasticon», 1844-1848, ibid. 71]

«Как только я дослушал этот рассказ до конца (букв, «не закончил я слушать этот рассказ», ср. рус. не успел я... как...), как внезапно яркий свет множества факелов разлился по лестничным пролётам».

Кроме того, только синтетическая (но не аналитическая) форма плюсквамперфекта имела значение «прекращенная ситуация»:

Fora a Cidade antigamente habitada de Bramenes «Это был город, ранее населённый браминами».

В диалектах македонского языка представлено несколько форм «перфекта» ([Graves 2000]) соответствуют две формы плюсквамперфекта (бев видел - старая и имав видено - новая), из которых вторая употребляется преимущественно в экспериенциальных контекстах, а также в значениях результирующего состояния в прошедшем. Согласно В. Фридману [Friedman 1981, Фридман 1996] бев- и имав- плюсквамперфекты противопоставлены в македонском языке как выражение «чистого таксиса» и «статального результирующего состояния» соответственно; в нижеследующем примере обстоятельство времени указывает на точку отсчёта, а не на момент события:

Во шест саатогкартите Мито веке ги имаше купено

«В шесть часов у Мито были куплены билеты»

В то же время старая форма, бев-плюсквамперфект развивает абсолютно - временное значение «давнопрошедшее», согласно [Fici 2001]; возможно, это употребление скорее с «неактуальной» семантикой:

Той каза дека му го беше носил виното три пати

«Он говорит, что он ему [когда-то] три раза приносил вино».

Очень близкое распределение двух плюсквамперфектов в салоникском говоре еврейско-испанского языка (ладино), скорее всего, связано ареально (а не типологически) с македонскими говорами Солуни (возможен общий греческий субстрат; ср. в [Graves 2000] указание на юго-западное происхождение македонского перфекта с глаголом има; в еврейско-испанском языке [Malinowski 1984, примеры цит. по Squartini 1999: 84] перфект образуется в основном при помощи глагола tener «иметь» (исторически «держать»), плюсквамперфект - при помощи глагола aver (используется, как и haber в испанском языке, только как вспомогательный, исторически «иметь»); в тех же редких случаях, когда мы имеем глагол tener в плюсквамперфекте, он выражает «отрицательные или дуративные ситуации, включающие момент речи», в частности, экспериенциальное значение:

Empesso a konsentir una dulsor ke no lo tenia konsentido nunka en su vida.

«Он начал ощущать нежность, которую до этого никогда в жизни не ощущал».

Для выражения значения результирующего состояния в прошедшем используется и «старый» плюсквамперфект:

Kuando venimos en Israel, ya avia tornado una butika mi marido

«Когда мы переехали в Израиль, мой муж уже приобрёл магазин».

В лезгинском языке (данные по [Haspelmath 1993: 142-145], ср. практически тождественный текст [Haspelmath 1994: 272-275]) имеются две формы плюсквамперфекта, образованные от форм перфекта и аориста при помощи показателя ретроспективного сдвига -j (с показателем отрицания -с показатель ретроспективного сдвига имеет форму - глагол «идти»:

перфект fenwa - плюсквамперфект I («Past Perfect») fenwa-j

аорист fena - плюсквамперфект II («Past Aorist») fena-j.

Перфект в лезгинском языке имеет как результативное, так и собственно перфектное («текущая релевантность») значение; соответствующий ему плюсквамперфект I имеет как результативную, так и чисто таксисную интерпретацию («предшествование во времени по отношению к другой ситуации в прошедшем»). Дополнительных значений из «зоны сверхпрошлого» он не развивает.

Плюсквамперфект II имеет таксисное значение, выражая «ситуации, имевшие место ранее основной линии повествования»; сохранение результата к моменту точке отсчёта при этом не обязательно:

Alataj Лsuz Dilbera q»we predmetdaj pis qimetar qacunai [Haspelmath 1993: 143].

«За год до того Дилбер получил по двум предметам плохие оценки», а также развивает основные значения «зоны сверхпрошлого», связанные с неактуальными временными интервалами: «давнопрошедшее»:

Ci xtire sa itimdi dawedilaj giiguniz wiciq galaz nemserin disehli xkanaj... «Один человек из нашей деревни, вернувшись с войны, привёз с собой немку...»

«прекращение ситуации»:

Sifte q»we wacra ada waxtwaxtunda carar kxenaj.

«Первые два месяца она всё время писала письма». [Теперь они почему- то больше не приходят].

«аннулированный результат»: Zun qe Qasumxiirel fenaj

«Я сегодня ходил в Касумкент» [говорящий уже вернулся в свою деревню].

Итак, исходным распределением двух квазисинонимичных плюсквамперфектных форм, соответствующих различным формам из ряда «результатив-перфект-простое прошедшее», является следующее: плюсквамперфект, соответствующей форме, находящейся левее в этом ряду, не развивает значений, связанных с замкнутыми временными интервалами, ограничиваясь собственно таксисным и результативным (экспериенциальное значение в македонском и ладино неизменно сочетается с таксисным); плюсквамперфект, соответствующей форме, находящейся в этом ряду правее, такие значения развивает; по крайней мере, одно - «давнопрошедшее» - засвидетельствовано в португальском, македонском и лезгинском; информация же по еврейско-испанскому языку, которой мы пользовались, недостаточна, чтобы на её основании утверждать, что у второй плюсквамперфектной формы нет дополнительных значений.

Характерная черта описанной системы - её нестабильность; согласно гипотезе М. Сквартини, «форма, ограниченная контекстами «прошедшее в прошедшем», нестабильна в своих семантических ограничениях и легко может их потерять» [Squartini 1999: 74]. Исследуя остаточные системы, мы обнаружили два основных пути, по которому может пойти такая система. Первый - полная синонимия обеих форм, с меньшей употребительностью нерезультативного варианта, как более «старого», именно такой путь развития исследован Сквартини на примере португальского языка (и обнаруживает, как выясняется, параллель в удмуртском и турецком языках). Второй - утрата нерезультативной формой таксисного значения и превращение её в «неактуальное прошедшее». Второй вариант развития уже тем самым выходят за пределы (квази) синонимии: перед нами уже пример полностью семантически дифференцированных форм с разными базовыми значениями; однако для полноты типологической картины мы считаем полезным разобрать оба варианта развития.

Первый диахронический путь развития: от квазисинонимии к полной синонимии

Дальнейшее развитие подобных систем удобно проследить на примере португальского языка, где «грамматические ограничения, описанные грамматистами девятнадцатого века, как представляется, уже не выполняются строго» [Squartini 1999: 73]. Действительно, в XX веке в португальском языке исчезло противопоставление между двумя плюсквамперфектами, заключающееся в том, что синтетическая форма не могла употребляться в контекстах, связанных с результирующим состоянием в прошедшем; теперь такие употребления вполне нормальны, как видно из тех примеров, где английский результатив в прошедшем (пассив was done) переводится на португальский язык при помощи синтетического плюсквамперфекта:

Не was shaved close to the blue roots of his beard, and his hands were clean.

Barbeara-se ate as raizes azuis da barba, tinha as maos muito limpias [Santos 1999: 293].

«Он был выбрит до синих корней бороды, и у него были чистые руки»

The world was awake now, and Kino arose...

Enfim, о mundo acordara. Kino levantou-se...[ibid.:291]

«Наконец, мир пробудился, и Кино встал..

Действительно, собственно семантические различия между этими формами стёрлись, и «подсистема предпрошедшего оказывается весьма избыточной... все три формы [т. е. синтетическая и со вспомогательными tinha и havia - Д. С.] в рамках системы являются свободными вариантами» [Катагощина, Вольф 1968: 165]. В современном литературном языке, согласно статье [Petruck 1992], распределение этих форм аналогично тому, которое установлено Бенвенистом [1959] для аналитических и синтетических форм прошедшего времени во французском языке: аналитический плюсквамперфект используется в повествовании, которое ведётся от первого лица; синтетический - при «отстранённом» повествовании о событиях, не затрагивающих рассказчика; «случаи проникновения /шйа-плюскваперфекта в недиалогический нарратив от третьего лица, как представляется, указывают на повышение значительности протагониста с точки зрения повествователя; подобным же образом, использование -га-плюсквамперфекта в нарративе «Я-романа» является средством критического разделения ролей повествователя и действующего лица» [Petruck 1992: 411].

Синонимия двух плюсквамперфектов (возможно, частичная, но достаточная для вытеснения одной из форм) наблюдается и в турецком языке. Здесь имеются две формы плюсквамперфекта: одна образуется от формы перфективного прошедшего на -di, другая - от формы бывшего перфекта (нынешнего эвиденциального прошедшего) на -пщ, к которым прибавляется показатель «прошедшего времени» -(i)di, который в турецком языке может интерпретироваться как показатель ретроспективного сдвига с широкой сферой действия; получившиеся в результате сложные показатели выглядят как -diydi и -miti соответственно. Форма на -miti представляет собой плюсквамперфект, выражающий, помимо таксисного, и все основные значения «зоны сверхпрошлого»; эвиденциальные значения для неё не характерны:

- «предпрошедшее», «результирующее состояние в прошедшем»: Ben geldigim zaman, sen gitmigtin [Csato 2000: 40] «Когда я пришёл, ты уже ушёл» 1922 yih sona ererken, Lozan»da mali konularla ilgili konu§malar duraklama donemine girmigti [Meydan 1996: 131]/

«К концу 1922 года переговоры в Лозанне по финансовым вопросам застопорились» (букв, «вошли в стадию замедления) «аннулированный результат»:

Kalenin en yiiksek ucundaki kayalar i$lenmi$ti [Bastiirk, Danon-Boileau, Morel 1996: 151; авторы предлагают эвиденциальную (конкретнее, инферентивную) трактовку].

«На самом верху крепостных стен камни были обтёсаны» [табличка на развалинах крепостной стены]

«прекращенная ситуация»:

Boyle yerlere hi? gelmemigtim [Кононов 1956: 241] «В такие места я [раньше] никогда не ходил» Ahmet Ali»yi dusunmustii [Johanson 1994: 263] «[Раньше] Ахмет думал об Али» [«и больше этого не делает» - комментарий Л. Юхансона] Ben bundan 4-5 yil once Tiirkiye»de bir yil Japonca dersi almitim [Csato 2000: 40] «Четыре года или пять лет назад я в течение года изучал японский язык в Турции», а также дискурсивной функцией «сдвиг начальной точки»:

ehre saat 10 da varmi§tik, biirosuna saat te gittik [Lewis 1967: 123]

«Мы прибыли в город в 10 часов, отправились в его контору в 3 часа».

Форма на -diydi (морфологический вариант: J/»+личный показатель+tft) является «редкой» [Дмитриев 1960: 50], она «не такая обычная, как плюсквамперфект на -miti» [Lewis 1967: 128], Л. Юхансон вовсе не включает её в краткий обзор турецкой глагольной системы [Johanson 1994], и действительно, к этому есть все основания: её значение является подмножеством (возможно, собственным; описание семантики этой формы в грамматиках либо отсутствует, либо очень кратко) значений формы на -mi$ti: это значение таксисное:

Ben sizinle beraber gelmedimdi, fakat yaptiklanmzi ogrendim [Кононов 1956:240]

«Я с вами не ходил, но узнал, что вы делали» и зачинное употребление «сдвиг начальной точки»:

Bir zamanlar John ile tanitiydim [Cinque 2002]

«Однажды я встретил Джона».

Аналогичная синонимия формы, соответствующей претериту (-ды эле-) и формы, соответствующей перфекту (-ган эле-), среди тюркских языков представлена ещё в киргизском ([Юлдашев 1965: 198]); здесь эти формы «полностью совпадают» по семантике, причём, судя по примерам, преобладает антирезультативная интерпретация.

В качестве примера форм, противопоставленных по признаку результативности, Л. Юхансон [Johanson 2000: 106] приводит плюсквамперфекты двух языков Поволжья - удмуртского (финно-угорские) и чувашского (тюркские), образованные от основ перфекта и аориста.

Однако в удмуртском языке (см. аналогичный анализ в [Шошитайшвили 1998: 72-78]), «плюсквамперфекты», образованные как от перфекта, так и от аориста при помощи показателя ретроспективного сдвига вал, «являются конкурирующими временами, допускающими взаимную замену одного времени другим» [Серебренников 1960: 124]:

Плюсквамперфект, образованный от перфекта:

Мон со пала мыным вал но, шонер сюрес кузя отчы мыныны уг луы вылэм.

«Я пошёл было в том направлении, но оказалось, что туда прямой дорогой не пройдёшь»

Плюсквамперфект, образованный от аориста:

Ми пересен тэлэ палэзь доры мыним вал. Соку тыльысь солдатьёс потизы но пересез кутизы.

«Мы пошли [было] со стариком в лес за рябиной. В это время из лесу вышли солдаты и старика схватили».

Синонимия форм наблюдается и в чувашском языке; здесь они имеют значения, связанные с неактуальными временными интервалами - прекращение ситуации и аннулированный результат (примеры по [Егоров 1957: 198-199]):

Плюсквамперфект, образованный от перфекта:

Иртнё ул шкулта вёренекенсем программари ыйтусене чылай лайах пёлни паларнйччё.

«В прошлом году учащиеся обнаружили было довольно хорошее

освоение программного материала»

Эсир каал курорта каяс тенёччё, кайрари?

«Вы в нынешнем году собирались ездить на курорт, ездили ли?»

Плюсквамперфект, образованный от аориста: Эпё ёне те туясаттам, анчах анмарё, вилсё кайрё. «Я и корову было завёл, но не было удачи: она пала». Эсё киле каймассаттан-и вара?

«Разве ты не уехал домой?» [«спрашивающий сам видел, как он (собеседник спрашивающего -Д. С.) выехал домой»].

Синонимия форм приводит к тому, что вторую форму «в настоящее время можно считать в чувашском языке явлением отчасти вымирающим»; с типологической точки зрения интересно, что именно плюсквамперфект, образованный от перфективного прошедшего, и в португальском языке, и в турецком редок, а в португальском выходит из употребления (через промежуточную стадию ограниченности литературным регистром). Причиной этого, видимо, является больший семантический «возраст» перфективного прошедшего времени [Bybee et al. 1994: 78]; плюсквамперфект, таким образом, опережает в развитии своё соответствие в плане простых прошедших времен (и в португальском, и в турецком, и в чувашском перфективное прошедшее является свободно функционирующей грамматической формой).

Второй диахронический путь развития – образование «неактуального прошедшего»

В своём обзоре плюсквамперфекта в языках мира Э.Даль [Dahl 1985: 147-149] упоминает о двух языках, которые имеют отличную от плюсквамперфекта категорию для выражения «past temporal frames»: это нигеро - конголезский (группа ква) язык акан и ирокезский язык онейда. В этом последнем для выражения таксисного значения плюсквамперфекта используется перфективное прошедшее, а значения, связанные с неактуальным временным интервалом, передаются при помощи сочетания перфективного прошедшего с особым аддитивным показателем, который можно трактовать как показатель ретроспективного сдвига.

Нас более интересует ситуация в акан, в котором имеется плюсквамперфект, образованный от перфекта при помощи показателя ретроспективного сдвига -па, а также форма, не имеющая таксисного значения, которая образуется при помощи того же показателя от аориста («перфектива, который, как большинство перфективов, ограничен референцией к прошедшему времени» [Dahl 1985: 148]). Эта форма, которую можно назвать «неактуальным прошедшим», встречается в контекстах, связанных с экспериенциальным значением в прошедшем, а также в контекстах, характерных для аннулированного результата («ты открывал окно?» [окно закрыто], «кто построил этот дом?» [дом снесён]).

Ситуация в акан близка к той, которую мы видим в агульском языке, относящемся к той же группе дагестанских языков, что и лезгинский. В агульском языке имеется особая форма (ruXunaj/бьт прочитан»), образованная от той же основы, что и результатив (ruXuna(j)a «прочитан») и употребляющаяся в плюсквамперфектной функции:

zun naq» Xulas qaguna, gi u к»ез likina

«Когда я пришёл домой, он (уже) написал два письма» (перевод предложения из [Dahl 1985]: TMAQ 139)

Форма же «неактуального прошедшего» (термин из [Мерданова, Майсак (рукопись)], например, mXun-ij «прочитал (когда-то)», образованная от основы перфекта, или «прошедшего перфективного» (ср. гиХипе «прочитал») «используется для обозначения ситуации, принадлежащей «закрытому временному интервалу» в прошлом... Прошедшее неактуальное описывает ситуацию, относящуюся к уже не актуальному для говорящего временному плану» [там же], например:

- сас Vulana zun maskawdis sunij [там же] «В прошлом году я ездил в Москву»

Это время используется в антирезультативных контекстах: me saldat exirami deYui? kinij. hal ge dii qajnaa.

«Солдат был убит на прошлой войне. Теперь он воскрес» (перевод примера из [Squartini 1999]), но, в отличие от соответствующей лезгинской формы, не может выражать таксисных значений.

Похожая картина представлена и в другом языке лезгинской группы - удинском. Здесь, как мы уже говорили (Глава вторая, 2.4.1), имеются нечётко противопоставленные перфект (-е-) и претерит (-/-). Показатель ретроспективного сдвига -/- (в крупнейшем удинском диалекте, ниджском, чаще имеющий вид -у-) дополнительно присоединяется к обоим. Получившаяся форма не выступает в таксисной плюсквамперфектной функции, а служит именно для обозначения неактуального временного интервала в прошедшем.

Кроме того, эта форма практически не отмечена в современных устных текстах; все примеры, представленные в неопубликованной грамматике В. Шульце - из перевода Евангелия, выполненного в конце XIX в. (что сближает ситуацию уже с чувашской и португальской).

Собственно плюсквамперфект, образующийся от перфекта, имеет таксисное значение, означая события, свершившиеся прежде основной нарративной цепи

В ряде северных говоров русского языка, где, с одной стороны, развился новый результатив/перфект на -иш/-ша (ср. [Трубинский 1983]), а с другой стороны, сохраняется древнерусский плюсквамперфект типа был ходил, сосуществуют два плюсквамперфекта - синхронно соотносящихся с результативом/перфектом (типа был пришёдчи) и претеритом ([был пришёл) соответственно. Собственно плюсквамперфектное значение сохраняет, как правило, только первая форма («результат действия актуален для какого-то момента (или периода) в прошлом», [Рыко 2002: 183-184]). Пример из говора торопедко-холмского региона:

А я думаю вот, это в войны я думаю, и немцы были уже тута пришочча, эга, и всё, тоже хотели узнать, как отгадать ... («к тому времени, когда происходило загадывание-отгадывание загадок, немцы были уже пришочча», пример и комментарий - [там же: 184]).

Эта форма приобретает и антирезультативное значение («отменённый результат»):

Во, какая оказия, ай, холодно-то, замёршша была, ай, лихонько моё, сынок, ой, либо поись захошь, я поставлю на этот, а хочешь? («еда замёрзла, потом оттаяла, но всё ещё холодная»; там же).

Вместе с тем форма «был- + -л-причастие» в указанном говоре ограничивается значениями «неактуальная (хабитуальная) ситуация в прошедшем» и синонимична формам с частицей бывало:

Ай, рассказывали, старинные люди были гомонили, таперь-то нет ничова, а раньше все говорили.

В последнем примере видно одинаковое значение плюсквамперфекта, образованного от претерита, и претерита с наречием раньше. Значение «неактуального прошедшего» имеет и плюсквамперфект, образованный от претерита, в других северных (архангельских и вологодских) говорах ([Пожарицкая 1991, 1996)

Похожее распределение двух плюсквамперфектных форм в белуджском языке (иранская группа, Пакистан) осложнено модальным развитием той из них, которая ограничивается семантикой «неактуального прошедшего». Здесь имеются плюсквамперфект, формально аналогичный европейскому типу (причастие прошедшего времени на -sg + неотделяемый вспомогательный глагол в прошедшем времени, swtsgdtwn «я ушёл») и соответствующий перфекту, который образуется при помощи презенса связки, совпадающего с лично-числовым окончанием претерита (swtsgwn «я ушёл») [Barker, Mengal 1969: 333-334, 336]. Эта форма употребительна и в собственно плюсквамперфектных («некоторое событие актуально в момент точки отсчёта»), и в антирезультативных контекстах («результаты или эффекты действия, выраженного Past Perfect, обычно ко времени последующего события в прошедшем прекращаются»): оба представлены в следующем примере.

Вторая форма плюсквамперфекта соответствует «комплетиву», или «пунктуальному времени», означающему единичное завершённое событие в прошлом без результативности или актуальности в момент точки отсчёта [ibid.: 338 ff]. От перфекта и первого плюсквамперфекта они формально отличаются тем, что в них вместо причастного суффикса -dg- к глагольной основе присоединяется основа связки в прошедшем времени -э1- (комплетив swtotwn, плюсквамперфект комплетива Swtdtslwn). Оказывается, что эта последняя форма не демонстрирует ограничений, характерных для комплетива (который сочетается только с точечными, единичными событиями), и в то же время не употребляется в таксисных контекстах, а представляет собой далеко продвинутое по пути грамматикализации «неактуальное прошедшее», сочетающееся в том числе и с хабитуальными ситуациями, состояниями и т. п. [ibid.: 341]. Действительно, эта форма имеет два значения, характерных для семантической «зоны сверхпрошлого»: давнопрошедшее и модальное.

«Всё его племя ушло в восточный Синд» (комментарий авторов: «Либо действие произошло давно, либо рассматривается как вероятное» [т. е. «давно ушло»/»возможно, ушло»]).

Таким образом, мы выявили прототипическую конфигурацию системы с несколькими плюсквамперфектами, соответствующими граммемам из ряда «результатив-перфект-перфективное прошедшее» и обнаружили два возможных пути диахронического развития: первый - в сторону уподобления двух плюсквамперфектов друг другу, что ведёт к ограничению функционирования одного из них, а именно образованного от «старой» формы, второй - в сторону расподобления, а именно противопоставлению плюсквамперфекта, образованного от «новой» формы, и неактуального прошедшего, которое выступает как претеритный коррелят «старой» формы.

 

АВТОР: Сичинава Д.В.