Конспекты биографий выдающихся спортсменов для работы с учащимися

Под биографиями выдающихся спортсменовможно понимать жизнеописание, в котором основное внимание уделяется их спортивной деятельности, анализу причин поражений и побед на соревнованиях, уникальных поступков и действий в процессе тренировок, изложенных в яркой эмоциональной форме, вызывающих интерес, желание подражать и даже превзойти их. В отличие от недостижимого идеала биографии раскрывают спортивную деятельность тех людей, успех которых можно повторить и развить.

Структурно содержание информации об опыте выдающихся спортсменов (биографии) разделено на следующие последовательно раскрывающиеся, значительные по объёму логические фрагменты: 1) исторический контекст жизнеописания, 2) социальное окружение: семья, школа, друзья, тренеры спортсмена, 3) поведение и деятельность спортсмена на спортивных аренах и в быту, в общении, 4) его нравственные и волевые качества, 5) психолого-педагогические характеристики личности спортсмена.

Анализируя биографии выдающихся спортсменов, необходимо раскрывать их психологические характеристики, которые условно можно разделили на 7 групп:

1) мотивация к достижению лидирующих позиций в спорте и в жизни;

2) реакция спортсмена на стрессы, травмы, отрицательно воздействующие события;

3) методы и средства, при помощи которых он достиг успехов;

4) его стиль поведения: например, склонность к работе в группе или в одиночку, к спонтанному творчеству или к детальному изучению ситуации и соперников;

5) ценностные ориентации, нравственные взгляды, позиции и убеждения;

6) социально-политические аспекты формирования личности;

7) способность использовать свои морально-психологические качества вне спорта, в повседневной жизни и граждански значимой деятельности.

Оба перечня не построены на сколько-нибудь строгих логических основаниях, тем не менее, предлагаемая совокупность факторов представляется достаточно полной и действительно определяет основные направления возможных исследований феномена успеха личности в спорте и в жизни. Повествование о спортсмене должно носить живой, конкретный характер, без попыток идеализации или приукрашивания личности. Наоборот. Неоднозначность, спорность отдельных фактов поведения, биографических событий должна только подчеркивать сложность и уникальность каждой личности с одной стороны. А с другой стороны, каждый ребенок, занимающийся спортом, должен понять и почувствовать, что и он, вместе с его недостатками и комплексами способен стать выдающимся спортсменом и гражданином, способен при условиях восприятия опыта предшественников и напряжения собственных волевых усилий.

Приведем пример биографий выдающихся спортсменов, которые можно использовать в работе с детьми и подростками.

Сальников Владимир Валерьевич

САЛЬНИКОВ Владимир Валерьевич родился 21 мая 1960 года в Ленинграде. Советский спортсмен (плавание), заслуженный мастер спорта СССР. Олимпийский чемпион 1980 года на дистанциях вольного стиля 400, 1500 метров, в эстафете 4х200 метров. Олимпийский чемпион 1988 года на дистанции 1500 метров. Многократный чемпион мира, Европы и СССР. 20-кратный рекордсмен мира на дистанциях 400, 800 и 1500 метров.

Владимир Сальников родился 21 мая 1960 года в Ленинграде в семье моряка. Его отец - капитан-наставник на лесовозах Валерий Владимирович подолгу не бывал дома. Спортивная карьера Володи началась в хмурый осенний день 1966 года, когда мать Валентина Михайловна, инженер-конструктор ленинградского объединения «Красная заря». поплотнее укутав восьмимесячную дочь Светлану и взяв за руку семилетнего Вовку, повела его записываться в абонементную группу бассейна СКА для не умеющих плавать. Длинную очередь пришлось отстоять матери, пока не получил сын абонемент. И вот после таких трудностей он, посетив два или три занятия, заболел. Абонемент пропал, плавание пришлось пока бросить. Но Володя себя уже без бассейна, без воды, без плавания не представлял. И это выяснилось сразу же на следующий год.

Надо сказать, что в семье Сальниковых отношение к спорту было положительное, и все же не фанатичное. Родители, сами в молодости не чуждые занятиям спортом, смотрели на него спокойно, без экзальтации, не возводя в культ. И никогда детей своих не торопили, не подстегивали, не заставляли идти в ту или иную секцию. Главный принцип семьи Сальниковых - самостоятельность. Во всем - от домашних обязанностей до основного дела в жизни. Дружеская поддержка, совет умудренных опытом людей, внимание - это да. Однако никакой навязчивой опеки, мелочных подсказок, желания во что бы то ни стало настоять на своем.

Через год после того неудачного дебюта в бассейне Володя пришел в секцию сам. Преодолел конкурсный отбор, попал в группу для начинающих, где его приметил тренер Глеб Георгиевич Петров и взял к себе. И начались регулярные тренировки, началась его жизнь в спорте. Характерно, что, говоря о своих учителях, Сальников всегда называет первым Глеба Георгиевича, хотя плавал у него только до 73-го, до получения звания «кандидат в мастера спорта». Важная черта для понимания Сальникова, который всегда умел и хотел быть благодарным тем людям, которые каким-то образом благотворно повлияли на него, его характер, мировоззрение.

Игорь Михайлович Кошкин, так много сделавший для Сальникова, вылепивший того Сальникова, которого теперь знает весь мир, работал в плавательном центре «Экран».

Кошкин тренировал тогда только кролистов. Среди его учеников выделялся талантливый мальчик Сергей Русин. Ему требовался спарринг-партнер, и Игорь Михайлович попросил Петрова уступить ему Сальникова. Русин был, по мнению Кошкина (да и других специалистов), талантливее Сальникова (кстати, и Володя тоже так считал). Скажем, у Русина были великолепные двигательные способности, тактильность (чувство воды), быстрота и координированность. У Сальникова все эти качества виделись довольно средними.

Но зато психологически Сальников оказался более устойчив. А еще работоспособнее и умнее. Последнее очень важно. Как подчеркивает Кошкин, Сальников может принять любую информацию и логически ее осмыслить. Известный пловец-стайер, а затем спортивный журналист Семен Белиц-Гейман, как-то сказал о Володе: «В основе его побед и рекордов только процентов десять таланта, а остальные девяносто - труд». Труд, однако, осмысленный и тем более тяжелый, поскольку плавание - вид спорта довольно однообразный, монотонный, требующий максимальной самодисциплины.

Сальников всегда ставил самодисциплину и трудолюбие на первое место. Говоря о становлении настоящего спортсмена, он всегда подчеркивал, что с первых шагов в спорте начинать надо с режима дня. «Берется листок, разграфленный по часам - подъем, зарядка, школа, тренировка, обед, уроки, отдых, снова тренировка, отдых, сон. Как щитом прикрываешься им от внеплановых искушений. Если пытаешься оправдывать себя: мол, ничего страшного, если сегодня на тренировку не схожу (к примеру, фильм новый хочется посмотреть), а завтра наверстаю, - пиши пропало. Во стократ труднее потом себя заставить, - утверждает он. - Всегда стараюсь быть спокойным и уверенным в своих силах. Никогда не думаю о неудаче. Настраиваюсь на максимальную скорость и только на победу. В такие дни читаю книги с острым захватывающим сюжетом - фантастику, детективы, приключенческие романы. Мое правило: не смотреть, как плывут соперники. Я ставлю на первое место трудолюбие, а затем волю и целеустремленность. То есть победитель должен быть одержим страстью к победе. У нас, ленинградских пловцов, есть неплохой, на мой взгляд, девиз: «Спокойная уверенность!» Это не означает, что мы самонадеянно верим в себя, в победу над любым соперником. Мы всегда предельно собранны и внимательно следим за подготовкой противника - как на протяжении сезона, так и непосредственно перед заплывом».

Личный олимпийский старт Володя принял еще в Монреале в 1976 году. В сборную страны он попал в какой-то степени случайно. Кто знает, как сложилась бы его судьба в дальнейшем, не рискни руководители сборной и не повези шестнадцатилетнего, совершенно необстрелянного юнца в Монреаль. На чемпионате Советского Союза ленинградец занял третье место, но его шансы на Олимпиаде казались минимальными, так как ставка делалась на уже опытных Валентина Паринова и Игоря Кушпелева. Однако, вопреки мнению специалистов, лишь Володя попал в финал, кстати, первым из советских пловцов-стайеров.

Перед тем финалом Игорь Михайлович сказал ему: «Володя, такого финала, быть может, в твоей жизни больше не будет. Остается одно: не упустить шанса теперь...» Да, тогда, наверное, ни сам Володя, ни Кошкин не предполагали еще, каким будет Сальников через год- два. В то же время именно в то время Сальников проявил те черты своего спортивного характера, которые и сделали из него всем привычного теперь суперрекордсмена. По словам Володи, то краткое напутствие так его раззадорило, что уже после первых 300 метров он почувствовал небывалый прилив сил и в итоге преодолел 1500 метров со временем, о котором даже не мечтал. А ведь это время принесло ему только пятое место, хотя и рекорд Европы. Однако даже такой результат показал, насколько отставали тогда наши стайеры от американцев, да и от австралийцев. Ведь чемпиону Брайану Гуделлу Сальников уступил около тридцати секунд! Никто еще и подумать не мог, что как раз в тот момент началась его погоня за рекордами Гуделла (Брайан с мировым рекордом выиграл и 400 метров), за его медалями. Рекорд на 400 метров Володя отобрал у американца быстро, а на любимой «полуторке» гонялся за высшим мировым достижением долгих четыре года.

Гуделл после Монреаля сказал, что Сальникова он не заметил и не запомнил. Обратил внимание на Владимира только после его громких побед на европейском первенстве в Йёнчёпинге (Швеция) в 77-м. А познакомились они осенью того же года в Ленинграде на матче СССР-США. Тогда Володя вновь проиграл Гуделлу: сказался недостаток выносливости. Отлично начав дистанцию, установив рекорд Европы на 800 метров (своеобразный промежуточный финиш кролистов-стайеров), он затем отстал. Неуемный в поиске лучших технических средств, главный тренер сборной Вайцеховский добился, чтобы был проведен совместный тренировочный сбор, а затем и матч лучших советских и американских пловцов. Так Володя оказался в США и снова встретился с Гуделлом. Сальников опять проиграл, но результат очередной встречи с Гуделлом Володю не разочаровал. То начинался сезон 1978 года, сезон чемпионата мира. Целью Сальникова было хорошо подготовиться к лету, к чемпионату, там дать бой Гуделлу. Но именно тогда в США они подружились и с тех пор внимательно следили друг за другом. Гуделл тоже сделал ставку на чемпионат, желая раз и навсегда снять вопрос о том, кто же из них сильнейший.

Конечно, Сальникова огорчали победы Гуделла. Как настоящий спортсмен, он не мог смириться с неудачами и всегда настраивался лишь на победу. В Западный Берлин на мировое первенство Володя летел преисполненный самых радужных надежд, специально настраивался на поединок с Гуделлом, на победу на дистанции 1500 метров. Даже «четырехсотметровка» отошла на второй план. Здесь первенство отдавалось Сергею Русину, который тоже готовился дать бой Гуделлу. Володя же на этой дистанции должен был лишь ассистировать другу.

Сальников выиграл 1500 метров с новым европейским рекордом, чуть больше секунды «не дотянув» до мирового достижения Гуделла. Причем нанес поражение своему старому сопернику, серебряному призеру Монреаля американцу Роберту Хаккету, который дважды обыграл Володю в матчах СССР-США. На этот раз и Хаккет, и другой американец - Флоат- оказались далеко позади ленинградца. А где же Гуделл? Он был в Западном Берлине, но стартовал не в стайерском кроле, а в спринтерском: плыл 200 метров в эстафете.

На глазах мирового рекордсмена Володя расправился с его «заместителями». По словам Гуделла, он облегченно вздохнул, когда Сальникову какое-то мгновение не позволило установить новый мировой рекорд. Однако тогда, в Западном Берлине, Игорь Михайлович не скрывал, что основной удар Сальников готовит на 1500 метров, а на 400 лишь потянет за собой Русина, который и должен стать победителем. Кошкин был уверен, что оба его ученика завоюют золотые медали. Так бы оно и вышло, если бы Сережа не перегорел. Сальников в заплыве на четыреста метров как начал лидировать, так первым и финишировал. По собственному его признанию, никогда еще Володе не плылось так легко, хорошо и радостно. Он не чувствовал усталости и буквально летел по волнам. А американцы опять оказались позади.

Еще матч в Монреале показал, что Сальников не стал пока хорошим тактиком. Он резво начинал и половину дистанции проходил вровень с асами. Однако после отметки 900-1000 метров явно сдавал и терял завоеванное. Подобное происходило с ним и тогда, когда он уже побеждал всех в мире. Оттого-то рекорд Гуделла и оставался непобитым целых четыре года, что в плавании, конечно, редкость. Сальников объяснял свою долгую погоню слабым стартовым прыжком («обычно я просыпаю старт»), недостаточной скоростной выносливостью. Из великих стайеров последних лет всякий заканчивал дистанцию хуже, чем начинал. И в окончательный перед Олимпиадой в Москве сезон они с Кошкиным в основном работали над стремительным финишем.

В Москве Володя последние сто метров проплыл намного быстрее, чем первые. А главное - сумел пройти «мертвую точку». Вот как он сам говорил об этом: «Я мечтал побить мировой рекорд, хотя настроение было не из лучших. Столько ждал встречи с американскими спортсменами, с Гуделлом, чувство было (да и не у меня одного, у товарищей по команде тоже), что все-таки разорвем соперников, дадим им, наконец, настоящий бой. И вот их вынудили остаться дома... Так что «из 15» выплыть не надеялся. И даже не поверил глазам, когда увидел на табло цифры «14.58,27». Был в заплыве момент, когда решил, что рекорда не будет: где-то на отметке 1100-1200 метров почувствовал, что сил больше нет, лишь бы доплыть до победы. И сказал себе: или сейчас, или никогда. Рванулся вперед еще отчаяннее, переломил себя. Ну и, конечно, очень помогли болельщики: последнюю стометровку я с их помощью проплыл так здорово...»

Интересно, что когда Володю спросили, не считает ли он свой фантастический рекорд «вечным», он совершенно спокойно ответил:  «Отнюдь. Перед спортсменами стоял чисто психологический барьер. Ведь быстрее 15 минут в «короткой воде» уже плавали. И не раз. Значит, теперь поплывут и в нормальных бассейнах. Так что мой рекорд долго не продержится». Говоря так, Володя все-таки, прежде всего, имел в виду самого себя. И уже послеолимпийские старты показали, насколько он оказался прав.

Сальников, безусловно, справедливо был отмечен признанием огромного большинства журналистов, аккредитованных на Играх в Москве, среди которых проводился опрос на определение «героя Олимпиады». Часто после таких эпохальных достижений спортсмены завершают свою карьеру. Особенно это характерно для пловцов, чей «век» в активном спорте и так достаточно короток. Вполне объясним психологический, да и чисто человеческий тормоз: все вроде бы уже достигнуто, выше идти некуда, вряд ли хватит физических и душевных сил добиться большего, а поражения не простят. Вопрос о том, уходить в расцвете сил, хотя и непобежденным, или тянуть до последнего, невзирая на последующие неудачи, у пловцов стоит необычайно остро. За рубежом мастера голубых дорожек выбирают первый путь: они уходят сразу после покорения вершины. Поэтому так редки исключения, потому-то пловцов, побеждавших на двух, трех Олимпиадах, возносят в ранг героев.

Но Сальников не остановился. В августе 1982 года на четвертом чемпионате мира в эквадорском городе Гуаякиль Владимир вновь сделал победный дубль, победив на дистанциях 400 и 1500 метров. А затем произошло другое важное событие. 4 сентября 1983 года в Ленинграде состоялась свадьба. Женой Сальникова стала Марина - тоже спортсменка, мастер спорта по легкой атлетике, научный сотрудник Всесоюзного научно-исследовательского института физической культуры. Известие о бракосочетании изрядно изумило многих знакомых Владимира, в том числе и руководителей советского плавания. Они, встревоженные новостью, бросились за разъяснениями к Кошкину: не «конец» ли Сальникову? Ведь жена-то его москвичка. Значит, не исключены возможность переезда супруга в столицу и расторжение творческого содружества с тренером. Что тогда будет?

Игорь Михайлович со свойственным ему оптимизмом и спокойствием отвечал: «Не волнуйтесь, все обойдется к лучшему».

Переезд в столицу никак не помешал совместной работе Сальникова и Кошкина. В феврале 1983 года на зимнем чемпионате страны Владимир дважды улучшил рекорды мира - опять же на своих счастливых дистанциях 400 и 1500 метров. Восемнадцатый и девятнадцатый в списке установленных им мировых рекордов на длинных и коротких дорожках.

Все шло к тому, что Сальников в Лос-Анджелесе пополнит свой запас золотых олимпийских медалей. Увы, как и многие советские спортсмены, Владимир оказался жертвой политического решения советского правительства.

Все, что оставалось Сальникову, - старты на альтернативных соревнованиях «Дружба». Он стартовал на турнире трижды: сначала в эстафете 4х200 метров вольным стилем, затем на 400 метров, и в последний день соревнований проплыл 1500 метров. Двести метров в эстафете Владимир прошел с лучшим своим результатом, а две другие дистанции удалось ему проплыть быстрее, чем олимпийским чемпионам американцам Джорджу Дикарло и Майклу 0'Брайен.

Желание Сальникова попробовать выступить на Олимпиаде-88 в Сеуле не всем пришлось по душе. В 1985 году Кошкин, ставший главным тренером сборной страны, сказал пловцу: «Мы с тобой сделали все. Как дальше тренировать - не знаю. Вряд ли стоит продолжать».

Он был искренне убежден, что пришло время Владимиру заканчивать с плаванием. И, честный человек, он не скрывал своего мнения. Вероятно, поэтому на заседании президиума Федерации плавания Кошкин заявил, что «Сальников исчерпался».

Новым тренером Владимира стала его жена Марина - высококлассный специалист по медико-биологическим проблемам. Свою практическую деятельность она начинала в научной группе спринтеров легкоатлетической сборной страны, затем несколько лет работала в тренерской бригаде Кошкина. Марина стала для мужа и тренером, и врачом, и массажистом, даже в какой-то степени менеджером...

На Сальникова выливались ушаты грязи. «Как? - возмущались. - Он готовится под руководством своей жены? Это же нонсенс, так не положено!» Но они не сдавались, и жизнь подтвердила их правоту. А тогда был нелегкий период жизни Сальниковых. На чемпионате Европы Владимир страдал от приступов острейшей аллергии и проиграл впервые за восемь лет. Затем он подхватил желудочный грипп. К нему добавилось отравление, травмы. Если бы не семья, отец Марины и, прежде всего, она сама, то, вполне возможно, Владимир не смог бы заставить себя вернуться в большой спорт.

Вместе они работали очень упорно и целенаправленно. На время пришлось отказаться от сборов с первой командой страны, чаще готовились отдельно, на армейских спортивных базах. Сами выбирали, какие соревнования считать главными, куда можно не ехать. Не все шло гладко, часто они спорили. Марина строго следила за нагрузками, раз десять за тренировку измеряла, как меняется состояние ее подопечного. Иногда Владимиру казалось, что он еще полон энергии, может плыть и плыть. Однако Марина говорила: «Все, хватит!»  «Я же в те сложные месяцы верил, что в состоянии плыть быстрее, - вспоминает Сальников. - Я не насытился плаванием. Накинувшиеся болезни и травмы могли бы заставить меня навсегда уйти с дорожки. Но я предела внутри себя не ощущал.

В одном из интервью журналу «Олимпийская панорама» я еще десять лет назад говорил: «Внутреннего голоса, который сказал бы: «Вот теперь пора, Володя! Хватит» - я не слышал. Эмоциональные шараханья, вплоть до глубокой депрессии, случались... Я ведь и в Сеул не за гарантированным «золотом» полетел. Уверен был, что не будет стыдно за свой результат. Иначе по собственной воле остался бы дома. И четвертая по счету высшая олимпийская награда не стала для меня апофеозом, я воспринял ее как награду за выстраданное в последние годы, как долг, возвращенный всем, кто продолжал верить в пловца Сальникова. О роли Марины тут не говорю. Медаль Игр-88 как моя, так и ее.

Мне к Олимпиаде в Южной Корее было уже 28. Старик? Когда летом отбирали сборную в Сеул, я победил на коронной своей дистанции, но вот результат был хуже «проходного» минимума. Меня тогда спросил один из заместителей председателя Госкомспорта: «Ты готов к Олимпиаде?»

Я попросил подождать до матча сборных СССР и Канады. Там проплыл по нашему с Мариной графику и уже после этого сказал, что готов к высокому результату. И показал его в Сеуле - лучший результат за весь олимпийский сезон в мире. А основным нашим «достижением» мы с Мариной считали и считаем рождение в том же году сына Владимира, которому недавно исполнилось десять лет. Он, замечу, плавает хорошо, однако предпочтение все же отдает большому теннису».

После Олимпиады Сальников получил предложение возглавить сборную страны: «За год работы главным тренером пытался достичь немалого. Но, к сожалению, все мои представления об организации спорта, сформировавшиеся в годы личных занятий плаванием, быстро улетучились.

Я пытался решать все задачи с точки зрения спортсменов. И все же оказалось, что взгляд этот неверен, он наверху не воспринимался. Более ценен, уверяли меня, взгляд из кресла чиновника от спорта. А оттуда угол зрения совсем другой, по моему мнению, бюрократический и меркантильный.

В первую очередь от тебя требовали план - скажите, сколько медалей вы завоюете на следующем чемпионате мира или Европы, Олимпиаде. Отвечаю: количество медалей сейчас назвать не решаюсь, говорить могу о возможных результатах, тенденциях и перспективах спорта, о наших нуждах. А мне в ответ: если вы не запланируете столько- то наград, но выиграете их, то мы вам премиальных не заплатим. Если же запланируете, но не выиграете - то получите только половину, а то и треть. Вот так - план всему голова. Равнодушным я оставаться не мог, конфликты были неизбежны, и мне пришлось «снять погоны» главного тренера».

Были у Сальникова предложения уехать работать за границу - в США, Канаду, Японию, Францию. Однако к тому времени Владимир вместе с Мариной уже загорелись проектом создания аквапарка. Все шло хорошо до кризиса августа 1998 года. И все же Сальниковы не унывают и верят, что москвичи еще поплескаются в их аквапарке.

Свою связь с плаванием Сальников поддерживает не только международной работой в компании «Зреейо», где является генеральным представителем в России, создании первого московского аквапарка, но и в деятельности комиссии спортсменов Международной Федерации плавания - одной из самых влиятельных в семье спортивных интернациональных организаций. В ее задачи входит укрепление связей руководящих и региональных органов РЩА с рядовыми спортсменами, защита их интересов, участие в выработке календаря крупнейших международных соревнований.

Свободного времени у него по-прежнему мало. Бегает, занимается атлетической гимнастикой, виндсерфингом. При случае ходит и в бассейн, но вот «полуторку» давно не плыл.

Шилыковский Владимир Сергеевич (3 апреля 1933 г. - 7 апреля 1987 г.)

Шилыковский Владимир Сергеевич, советский конькобежец, мастер спорта СССР (1955 г.), член сборной команды СССР по конькобежному спорту (1955-1961 г.г.), чемпион Москвы (1955 г.), призер чемпионатов СССР (1955 г., 1956 г.), чемпион СССР (1958 г.), рекордсмен СССР и мира в беге на 10000 м (1960 г.), вице-чемпион мира и Европы в 1958 г., участник Олимпийских игр 1956 г. в Кортина д'Ампеццо и 1960 г. в Скво-Вэлли. Инженер-механик (в 1955 г. окончил Московский торфяной институт), кандидат технических наук (1969 г.), автор 25 печатных трудов и изобретений.

Из книги заслуженного мастера спорта СССР, заслуженного тренера СССР И.Я.Аниканова «Когда победы были большими» (Издательство «Советская Россия» 1976 г., с.с. 203-205): «…Я невольно перебираю в памяти и своих непосредственных учеников, ставших в когорту сильнейших. Не могу без восторга говорить о Володе Шилыковском - человеке трудной судьбы и необыкновенных достоинств. В шесть месяцев он перенес тяжелую болезнь и потерял правую руку. Но еще в детстве поставил перед собой цель не отставать ни в чем от других. В том числе и в спорте.

Приехав из Владимира в Москву, Володя стал тренироваться в обществе «Шахтер» у Галины Ивановны Волковой. Отсюда попал в сборную, выступал вместе с Прошиным, Летчфордом, Красильниковым. Потом он перешел в «Спартак», мы стали работать вместе. Умный, честный, трудолюбивый, открытый - таков этот человек. В Володе поражало все. Несмотря на свой физический недостаток, он был первоклассным пловцом и велосипедистом, он делал многое из того, что не под силу абсолютно здоровым людям.

Сначала о нем говорили - «бесперспективный», «спортсмен декабря» (на весь сезон не хватает силенок) и прочую ерунду. В Володю не верили и убивали веру в нем.

В первые два дня февраля 1958г. в шведском городке Эскильстуне разыгрывался чемпионат континента. Его абсолютным победителем стал Олег Гончаренко. На втором месте был Володя Шилыковский. Причем на обеих длинных дистанциях он начисто обыграл Олега. «Это готовый чемпион мира», - написала выходящая в Стокгольме спортивная газета в своем специальном обозрении.

«Третье место и бронзовую медаль на дистанции 5000 метров на чемпионате Советского Союза 1955 года завоевал Владимир Шилыковский (Москва)». Уже отзвучал размноженный эхом голос репродуктора на катке Медео, а третья ступенька на пьедестале почета все еще пустовала. Бронзовая медаль лежала в руке главного судьи, дожидаясь призера. А тот, кому она предназначалась, в это время сидел в раздевалке…

Владимир Шилыковский бежал дистанцию в стартовых парах. Тогда еще было морозно и лед катил. А потом, после его забега, неожиданно резко потеплело, лед Медео (тогда еще естественный) стал катастрофически таять. Те, кто бежал по нему, были лишены всяких надежд на успех.

Тогда Шилыковский и отказался от медали - считал ее незаслуженной. К нему подбегали друзья, тренеры. Недоумевали, уговаривали. Но третья ступенька на пьедестале так и осталась пустой. Позже, в беседе с корреспондентом он объяснил свой поступок так: «…Ведь не одними секундами и набранными очками жив человек. Есть и многое другое…».

Олимпийский чемпион и чемпион мира Борис Шилков, друг Владимира Шилыковского, так охарактеризовал отношение к спорту скороходов его поколения: «Спорт - это окружающие нас люди, это память, это познание мира, общества. Спорт - это ежеминутное познание самого себя, своего характера, своих возможностей. В наши годы после финиша чаще всего не хватало сил поднять руки и публично ликовать по случаю победы. Мы отдавали ей все силы без остатка».

О чем вспоминал Володя Шилыковский, сидя в раздевалке во время награждения? Может быть о том, что сама судьба будто бы предопределила ему право на снисхождение, особое отношение к себе. Еще в раннем детстве Володя лишился правой руки. Но никогда - ни подростком, ни уже взрослым человеком - не соглашался он на это особое, снисходительное отношение. Он требовал, чтобы к нему относились как к равному во всем.

Одним из главных качеств человеческой личности, мне думается, является способность отказаться от благ, привилегий, льгот во имя справедливости. Шилыковскому эта способность была присуща всегда. Мог Владимир в раздевалке вспомнить и о том, как приехал в Москву из Владимира, чтобы учиться в институте, как пришел в конькобежную секцию к тренеру Галине Ивановне Волковой. Тренер взяла его, поверила ему - вместе они добились хороших результатов.

Но тут как-то на тренировку приехал с «визитом» один из руководителей городского спорткомитета. «Вы что, теперь на инвалидов ставку в коньках делаете?» - гневно вопросил начальник. Ах, как часто мы накладываем ярлык на все, что не стереотипно! И тогда реальное воспитание (а спорт - это прежде всего воспитание человека) превращается в погоню за очками, секундами, занятыми местами. А человек в такой системе отношений становится только строчкой с фамилией, против которой можно поставить цифры секунд. Сколько судеб сломалось в таких ситуациях? К счастью он оказался выше обид. И всегда доказывал справедливость своего права быть в спорте - доказывал результатами, реальным делом.

Тогда, сидя в раздевалке катка Медео, Володя, конечно еще не знал, что станет кандидатом технических наук, будет заниматься проблемой добычи полезных ископаемых со дна морей и океанов, будет преподавать в институте, поможет в становлении тем, кто займет место наставников в сборной команде СССР, воспитает дочь, а затем и внучку.

А тогда, в 1955 году, все знали Владимира Шилыковского как конькобежца мужественного, умеющего побеждать в самых трудных условиях.

Были у Володи победы, триумфы. Его включали в число лучших спортсменов года в стране и за рубежом, о нем писали, говорили, им восхищались.

После первенства Европы в 1958 году в Швеции, где он стал серебряным призером, Шилыковский участвовал в чемпионате мира в Финляндии. На заключительном этапе лидировал в многоборье, и только Олегу Гончаренко удалось отыграть у него 0,1 очка. Шилыковский вновь стал серебряным призером.

Из Хельсинки путь лежал в Осло, где проходила встреча конькобежцев Москвы и Норвегии. В это время норвежцы принимали и чемпионат мира по хоккею. Наших спортсменов пригласили на игру Канада-США, и, когда по радио объявили, что на стадионе присутствуют победители чемпионата мира по конькам (а в Норвегии любят и понимают коньки), Олега Гончаренко и Владимира Шилыковского пригласили выйти в центр поля. Весь стадион стоя приветствовал победителей. Громовым разрядом неслось многотысячное: «Ши-лы-ков-ский!». Так благодарные болельщики выразили свое признание мужественному человеку.

Но всегда самым главным для Владимира оставалось стремление преодолеть себя, раскрыть в себе еще нераскрытое, заставить людей поверить: возможности человека безграничны. Человек может все.

Володя мог вспомнить, как, уже будучи известным стайером, вдруг стал бегать спринт. И не просто бегать, но и побеждать. Ему говорили: «Бегай, как все, что ты все ищешь?». Его считали упрямым. Но подражать он не мог. Он мог идти только неизвестными путями, он хотел искать свой стиль, свой почерк, свою манеру бега. Думать, думать, еще раз думать на дорожке.

Вдохновение, озарение, талант? Да, он не отрицал и этого. Но только озарение и вдохновение, управляемое и направляемое разумом. Мне думается, эта мысль Шилыковского особенно важна сейчас, когда спорт все больше превращается в явление общественное, все больше становится средством общения между народами, средством пропаганды мира и дружбы. Поэтому, как никогда, мы нуждаемся в спортсмене-личности, спортсмене-аналитике, несущем в своих победах и определенные идеи, мысли и новые открытия. Владимир Шилыковский был именно таким спортсменом.

Бывало ли ему трудно? Вероятно. Бывало ли больно? Несомненно. Были ли поражения и обиды? Естественно.

«Для спортсмена при всех его неудачах и срывах должен существовать лишь один закон - продолжать борьбу». Это его слова. Не надо думать о Владимире Шилыковском, как о «железном» человеке без нервов, стоящем над обстоятельствами, человеке без сомнений. Но он умел создавать вокруг себя некое силовое поле. Поле мужества. Поле нравственности. Поле совести. Рядом с такими людьми стыдно солгать, опустить руки в борьбе. Я бы назвала это потенциалом действия. Для кого-то спорт становится средством самовыражения, для других - достижения популярности, кто-то увлечен лидерством. Для Владимира всегда главным было первое - выразить себя. Мы все, идя по земле, оставляем некий след. Следы бывают разные, как в тающем снегу. Потом они вмерзают в историю, человеческую память, будущее.

А тогда, в 1955 году, еще звучит музыка, подносят цветы победителям, аплодируют зрители. И сидит в раздевалке бронзовый призер Владимир Шилыковский. Сидит вместе с теми, кто бежал после него и несправедливо проиграл. «Не одними секундами и выигранными очками жив человек. Есть и многое другое…»

Из статьи заслуженного мастера спорта СССР Р.М. Жуковой «Чем живет человек. Доброе слово о Владимире Шилыковском» (рубрика «Пути и судьбы»), напечатанной в журнале «Спортивная жизнь России», № 2 (384) 1989 г. (вместо некролога): «Я хочу рассказать о человеке, для которого ежедневное преодоление было естественным свойством души. Я пишу о Владимире Шилыковском прежде всего не как о большом спортсмене, но как о Личности. Он стал бы таким же и не будучи спортсменом, чемпионом. Спорт лишь сделал эти качества более выпуклыми. Порой мы раздаем официальные награды и звания тем, кого уже нет среди нас. Они заслужили признание народа, не став «заслуженными» по званию. Посмертно - проще. Но Володе и тут не повезло. Когда он умер, в «Советском спорте» не был помещен даже некролог, хотя был Шилыковский и чемпионом, и рекордсменом неоднократно, честь страны за рубежом защищал. В 1958 году стал призером на чемпионате мира. Для некролога кем-то установлен «ранжир» - пресловутый табель о рангах. Но, несмотря на это, люди узнали о смерти Владимира. Проститься с ним приезжали на поездах, прилетали на самолетах, приходили. И не только друзья и знакомые. Приходили незнакомые люди - те, кто видел Владимира на ледяной дорожке или просто встречался с ним в купе поезда. Они не забыли эту удивительную человеческую личность.

Этот человек никогда и ни на что не жаловался. Не обивал порогов. Он был выше как личность тех, кто сидел в этих кабинетах. Они его предали за последним порогом. Не стало его. И все. Сделали вид, будто и не было. А люди все шли и шли, засыпая могилу цветами. Вскоре после похорон в различные инстанции пошли письма: почему не сообщили о смерти этого удивительного человека».

Медведь Александр Васильевич

МЕДВЕДЬ Александр Васильевич родился 16 сентября 1937 года в городе Белая Церковь, советский спортсмен (вольная борьба), заслуженный мастер спорта. Олимпийский чемпион по вольной борьбе (в 1964-м - в полутяжелом весе, в 1968 и 1972 годах - в тяжелом весе). Чемпион мира 1962-1963, 1966-1967, 1969-1971 годов. Чемпион Европы 1966, 1968, 1972 годов. Чемпион СССР 1961-1963, 1966-1970 годов. Награжден серебряным олимпийским орденом и медалью ЮНЕСКО «За благородство в спорте».

В 1956 году в армии он начал заниматься борьбою. Едва овладев несколькими приемами и познакомившись с азами тактики, Медведь уже через месяц выиграл первенство Белорусского военного округа. Пробовал себя и в вольной борьбе, и в классической, и в самбо. Хотя окончательного выбора не сделал, но вкус к соревнованиям успел приобрести. Захотелось пополнить теоретические знания. Поэтому, демобилизовавшись и обосновавшись в Белоруссии, где проходил службу, он поступил в Высшую школу тренеров, а, закончив ее, подался в Минский институт физкультуры. Выкристаллизовалась и основная спортивная привязанность. Оставив все другие, вспомогательные виды спорта, Медведь стал всерьез заниматься вольной борьбой. Попались молодому человеку хорошие наставники: Павел Васильевич Григорьев и Болеслав Михайлович Рыбалко. Скоро Александр заставил специалистов заговорить о себе. И долгие годы триумвират не знал поражений, хотя не всегда все было очень просто.

В самом начале шестидесятых годов на борцовском ковре засверкал новый яркий талант - тяжеловес Александр Иваницкий. Он был ровесником Медведя. С ним и свела судьба нашего героя. Обычно, когда на спортивной арене сходятся два колосса, им становится тесно. Один может подняться к вершине славы, лишь повергнув другого претендента. Вопреки этому, казалось бы, бесспорному правилу, два Александра несколько лет не только «сосуществовали» в одном виде спорта, оба прославившись, но и показали образец настоящей мужской дружбы.

Щедро одаренные природой - оба ростом под 190, весом около центнера, беспощадно требовательные к себе, - друзья вдобавок и тренировались вместе, так что досконально знали «арсенал» приемов друг друга. И на всесоюзных соревнованиях их схватки обычно никому не давали ощутимого перевеса. Очень часто их встречи заканчивались вничью, а что касается завоевания золотых медалей чемпиона Советского Союза, так оно проходило с переменным успехом - высший титул доставался то одному, то другому спортсмену. Так что самый главный свой спортивный подвиг Медведю довелось совершить в иной обстановке. Для этого ему пришлось... победить самого себя! Медведь входил уже в сборную команду страны, завоевал первый титул чемпиона Советского Союза в тяжелом весе, привез бронзовую медаль с мирового чемпионата 1961 года, когда при подготовке к очередному первенству мира перед руководителями советской команды встал труднейший вопрос: «Где взять полутяжеловеса?»

Действительно, в сборной СССР имелись два превосходных борца тяжелого веса, один из которых должен был... лишить другого золотой медали. А достойного «полутяжа» не находилось!

- Что ж, раз надо для команды - попробую похудеть, - сказал Медведь. - Я ведь чуть полегче Саши, мне меньше терять придется! Награда за выдержку и мужество пришла в американском городке Толидо. Случилось так, что в заключительный день турнира Медведю предстояло провести четыре схватки. А он уже в первой из них повредил колено... Натянул наколенник - боль поутихла, зато соперникам стало очевидно, что дерзкий новичок уже не в лучшей боевой форме. Тем не менее он взял верх над турецким богатырем Агли, выиграл у американца Горанга. Ох, как трудно дались эти победы! Но отступать было некуда, поскольку к финалу одновременно прорывался, повергая всех соперников, прославленный иранский полутяжеловес Тахта. К заключительной схватке оба они подошли, имея всего по штрафному очку.

Нет, она не стала украшением турнира, эта встреча, в которой иранец, уже обладавший титулами чемпиона Мельбурнской олимпиады и двух первенств мира, стремился к одному: во что бы то ни стало не проиграть. Медведь не интересовался, кто из них легче,- бойцовский характер звал его к победе. Но вот зафиксирована ничья. Однако Тахти не пришлось ликовать. Когда состоялось перевешивание, выяснилось, что Медведь в изнурительной встрече похудел почти на килограмм (стрелка весов остановилась возле отметки «95») и оказался легче своего соперника! Золотая медаль досталась советскому спортсмену.

Любопытно, что впоследствии Александру довелось выиграть у Голама Тахти, выступая у него на родине, в Иране, где весь зал неистово болел за своего любимца. Медведь победил настолько убедительно, что заставил иранскую публику отнестись к нему с большим уважением.

На своей первой Олимпиаде Александр едва не упустил золотую медаль. Он уверенно побеждал соперников - досрочно завершив схватки с румыном Балло, швейцарцем Ютцелером. Болгарина Мустафова Медведь положил на лопатки за 39 секунд. Лишь турку Айику удалось свести с ним поединок вничью. Оглушительное превосходство над соперниками едва не сыграло с Александром злую шутку. Еще до выхода на ковер он был уверен в своей победе над шведом Эриксоном, так как видел, что тот не в лучшей форме. И как же проклинал себя Медведь, когда швед уже совсем «дожимал» его. Наверное, в те секунды или чуть позже, когда Александра поздравляли с победой, он сказал себе: «Медведь, всегда уважай соперника...» И не изменял своей заповеди до самых последних поединков...

Суровое испытание выпало на его долю на XIX Олимпийских играх 1968 года. Высокогорный Мехико пугал многих. Действительно, разреженный воздух, недостаток кислорода давали себя знать. Однако не на всех эти объективные условия влияли одинаково, сказывались индивидуальные особенности организма каждого спортсмена.

О том, что он серьезно болел в Мехико, говорили глухо, вполголоса. На самой Олимпиаде знал об этом только тесный круг посвященных. Между тем вопрос стоял ребром - надо снимать с состязаний. Александр сам настоял на том, чтобы остаться в строю. Нелегкую ему пришлось решать задачу.

Вот так Александр начал турнир. Начал, зная, что соперники боятся шквала его атак, его напора. И лишенный, быть может, своего главного оружия, он всем своим видом до схватки, после нее, на виду у противников демонстративно подчеркивал свой радужный настрой, уверенность в победе. Ходил, широко расправив плечи, был приветлив и дружелюбен. Улыбался. На ковре, как обычно, первый делал шаг вперед, шел навстречу своим «оппонентам». Те, зная по горькому опыту мощь его атак и стремительность, пятились, уходили в глухую защиту. Даже казалось, что некоторые из них, «экономя» по-своему силы, закрыв глаза от страха, сами лезли к нему в захват, надеясь поскорее покончить с этим «кошмаром» под названием «Медведь».

Большинство поединков Александра в Мехико носило скоротечный характер. Он досрочно, на первых минутах, «припечатывал» противников к ковру. Известно, что у актера есть роли, спектакли, в которых он поднимается до своих вершин. Саша своей тактической вершины (а сия наука самая трудоемкая из всех слагаемых борцовского искусства) достиг в Мехико. Можно с известной долей истины сказать, что в тот знаменательный для него турнир его коллеги боялись одного его имени. Быть может, так оно бывает сплошь и рядом. Ведь говорят же, и не без основания, что вначале человек работает на авторитет, а потом уже авторитет работает на человека. Наверное, и в спорте такая ситуация имеет место. Правда, именно в спорте она и мстит сторонникам подобной теории наиболее жестоко. Те, кто почивает на лаврах, быстро узнают, какой печальной бывает концовка: их развенчивают соперники.

В финальном поединке Александра ждал Вильфрид Дитрих, тяжеловес из ФРГ, старый опытный волк. Его вокруг пальца не обведешь, он единственный из борцов, кто с одинаковым успехом может бороться в турнире «классиков» и «вольников». В Риме он на последней секунде «припечатал» Савкузе Дзарасова к ковру и стал первым «тяжем» среди «вольников» и чуть-чуть не добился столь же внушительной победы у «классиков», пропустив вперед лишь нашего Ивана Богдана. Дитрих что-то почуял. По тому, как он разминался, готовился к поединку, чувствовалось, что он ждет боя, что он готов его дать.

Они сошлись, Вильфрид не стал тратить время на «игру», двинулся напролом. Борьба шла и на двух других коврах. Но так как каждый понимал, что именно во встрече Дитриха с Медведем решается судьба самого почетного звания - титула чемпиона в тяжелом весе, то всеобщее внимание было направлено именно на их ковер. Секундная стрелка обежала лишь круг по циферблату, как случилось непредвиденное. В тишине громадного зала, которую усугубляли звуки падающих тел и резких трелей судейского свистка, вдруг раздался сильный и страшный хруст. Дитрих не понял, откуда взялся этот хруст, и начал осматривать всего себя - в пылу поединка иногда не чувствуешь боли от полученной травмы. Оба борца прекратили схватку, и судья, спохватившись, свистнул лишь тогда, когда Вильфрид увидел, что большой палец правой руки Медведя неестественно выгнут, торчит в сторону. Засуетились, перебирая перевязочные материалы, врачи. Но они опоздали. Саша похрустел суставом, и всем показалось даже, что они услышали легкий щелчок. Палец оказался на прежнем месте, и Александр как ни в чем не бывало сделал знак арбитру: давай, мол, свисток, ничего особенного не случилось.

Поединок возобновился. Но Дитриха с этой секунды будто подменили. После атаки Александра в ноги он захромал, а затем... вообще отказался от поединка.

А чувствовал ли боль тогда Медведь? Сам он об этом вспоминать не любит. Только однажды признался:

- В тот момент у меня потемнело в глазах...

И тогда же он сказал, что его вторая заповедь - это не дать противнику повода думать, что ты слаб...

Все же чрезмерное напряжение, работа на пределе не миновали бесследно. У Медведя наступило нарушение сердечно-сосудистой деятельности, повысилось кровяное давление. Врачи поговаривали о том, что с борьбой придется расстаться. Но он не дрогнул. По приезде домой возобновил регулярные тренировки и за три года снова вошел в свою лучшую спортивную форму. На чемпионате мира 1971 года он вновь был отмечен золотой медалью.

Откуда же взялась такая несгибаемая мощь? Внешними данными Александр не изумляет. Высокий, жилистый, подвижный, он скорее смахивает на баскетболиста, чем на борца-богатыря. Во всяком случае, когда на XX Олимпийских играх в Мюнхене ему противостоял слоноподобный американец Крис Тейлор, чей вес приближался к двум центнерам, исход встречи казался заранее предрешенным. Рядом с тяжело отдувающимся великаном советский борец (его вес был около 114 килограммов) выглядел подростком. На ковре Александр долго кружил, маневрировал, выжидал своего часа. Судьи дали обоим противникам по два предупреждения. Наконец, в третьем периоде, когда американец явно устал, Медведю удалось все же провести прием. Он подсек ноги Тейлора, опрокинул его на ковер и выиграл схватку с преимуществом в один балл.

Дорогой ценой досталась эта победа: капитан нашей команды травмировал плечо. И все остальные поединки проводил превозмогая сильную боль. Особенно тяжело пришлось Медведю в финале, где он встретился с давним своим соперником - болгарином Османом Дуралиевым. По турнирному положению Медведя устраивала даже ничья. Однако он остался верен себе: боролся наступательно и выиграл по баллам. Наградой за мужество стала ему третья золотая олимпийская медаль. Такого не удавалось добиться ни одному борцу!

Годами выработанная привычка разумно использовать каждую минуту позволяла ему жить полнокровной, насыщенной жизнью и после окончания спортивной карьеры. Железный режим отнюдь не превратил Александра Васильевича в человека, одержимого идеей, которая заслонила для него все другие краски жизни. Проведя полтора десятка лет в большом спорте. Медведь в то же время успешно окончил институт. Затем поступил в заочную аспирантуру при Институте физкультуры. Его увлечение - фотография, в свободное время он не прочь побродить по лесу с ружьем. Вместе с женой Таней, инженером по профессии, он вырастил двух детей - дочь Лену и сына Алешу. Сын пошел по стопам отца и стал чемпионом мира по борьбе.

Парфенович Владимир Владимирович

ПАРФЕНОВИЧ Владимир Владимирович родился в 1958 г. Советский спортсмен (гребля на байдарке и каноэ), заслуженный мастер спорта (1979). Чемпион Олимпийских игр (1980 - двойка, 500 и 1000 м; одиночка, 500 м), мира (1979, 1981-83), СССР (1977, 1979, 1981-84) в гребле на байдарке.

«Начиная с 1979 года на протяжении пяти лет в байдарке-одиночке я только побеждал. В экипаж байдарки-двойки с Сергеем Чухраем мы сели на мемориале Юлии Рябчинской в мае 1979-го, потому что заболел его партнер Володя Тайников. Сразу почувствовали, что лодка идет.

Перед Олимпиадой был уверен, что выиграю. Несколько раз ко мне приходили сны, в которых наперед видел то, что потом происходило в реальности, в том числе финальные заезды чемпионата мира-79 и олимпиады. Наверное, это Провидение. Конечно, перед финалами об этом уже не думалось, просто била нервная дрожь.

Но за пять минут до старта наступило такое спокойствие, такая ясность мысли! Я полностью контролировал ход гонки, мог прибавить. Но понимал, что моя задача - победить и сохранить силы: через 1 час 20 минут предстоял финальный заезд двоек.

Что касается бойкота (в Москву приехали спортсмены только 80 стран), то в гребле собрались все сильнейшие. Рядом со мной гребли такие звезды, как румын Василе Дыба, австралиец Джон Самеджи, югослав Милан Янич.

Допинг-контроль был в Москве очень, скажем так, своеобразный. Но за себя и своего партнера ручаюсь: мы были абсолютно «чистыми». Я был и остаюсь принципиальным противником использования допинговых препаратов. Вообще считаю, что тут больше психологии. Я всегда выигрывал у соперников столько, сколько хотел. На чемпионате мира в 79-м мы с Чухраем на «пятисотке» показали время, которое потом никто не мог улучшить на протяжении 12 лет. Только когда изменилась конструкция весла, результаты пошли вверх. Так что вполне можно обходиться и без запрещенных препаратов. С использованием допинга, как и с наркоманией, нужно бороться и на государственном, и на международном уровнях.

Что касается неучастия в Олимпиаде в Лос-Анджелесе, то на теперешний ум я бы заявился и выступал под флагом Международного олимпийского комитета. Если спортсмен завоевал право участвовать в Олимпийских играх, нельзя это право отнимать.

Наверное, Олимпиада в Москве была самой лучшей по уровню организации. Страна вложила в это душу».

На Олимпийских играх в Москве Владимир Парфенович совершил недоступное прежде ни одному байдарочнику в мире: победил на одной Олимпиаде на трех дистанциях.

Степанов Олег Сергеевич

СТЕПАНОВ Олег Сергеевич родился 10 декабря 1939 года, советский спортсмен (самбо,дзюдо), заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер СССР. Бронзовый призер Олимпиады в Токио, шестикратный чемпион Европы, восьмикратный чемпион страны по самбо. В шести чемпионатах СССР награждался специальным призом за лучшую технику. На европейском чемпионате в Испании за два дня провел пятнадцать схваток и во всех одержал чистую победу! Работает тренером по дзюдо в ЦСКА.

В «Энциклопедическом словаре по физической культуре и спорту», изданном в Москве в начале 60-х годов, было написано, что дзюдо - японский национальный вид спорта и система физического развития. Создан в конце XIX в. на основе многочисленных систем джиу-джитсу. В 1952 году почти в двадцати странах были организованы федерации по этому восточному виду единоборств. В Советском Союзе дзюдо не культивируется. Эта борьба имеет много общего с нашим национальным видом борьбы - самбо. Но значительно расходится с ней в правилах.

...Вот и решило наше спортивное руководство, что пора и нам показать себя, потеснить японцев в их родном виде спорта. Дзюдо было введено во Всесоюзную федерацию по самбо, а ведущим самбистам страны было предложено выступить на татами. Был среди них и я.

Дебют получился удачным. В 1962 году в немецком городе Эссене два советских борца - Анзоры Киброциашвили и Кикнадзе - стали чемпионами Европы. В командном зачете новички стали третьими.

Японцы настороженно отнеслись к такому неожиданному для них старту. Европейских спортсменов они знали наперечет. Везде там трудились их инструкторы. А тут Союз! Что там за «темные лошадки» объявились, откуда? А на носу Олимпийские игры. Да еще в Токио. И решили они пригласить к себе загадочных русских.

В 1963 году за море отправились мы вчетвером. Я (весовая категория 68 кг), Володя Панкратов (80 кг), Дурмишхан Беруашвили и Генрих Шульц (свыше 80 кг). Отправили нас без тренера, без представителя команды. Нам предстояло выступить в четырех японских городах: Йокогаме, Маэбаси, Кобе и Токио. Японцы нас принимали очень дружелюбно, но за соперников своим борцам не считали. Были уверены, что победят нас «на сухую» со счетом 16:0.

Первый город - Маэбаси. Проигрываем хозяевам - 1:3. В Кобе добиваемся ничьей - 2:2. А в Йокогаме выходим на татами - и побеждаем японцев со счетом 3:1. У них шок! Газеты вышли с материалами в траурной рамке. Местная пресса писала: «По Японии прошел тайфун из советских дзюдоистов, одетых в японские кимоно». Действительно, хозяева подарили нам по комплекту кимоно. Они по качеству материи и покрою были получше наших, отечественных. Бороться в них было удобнее.

Продолжаем вояж. Бороться было нелегко. В каждом новом городе правила соревнований меняются. Судьи все японские. Тренера нет. Но мы старались не ударить в грязь лицом, поддерживали друг друга. И вот Токио. Заключительные схватки. Против нас выставили цвет японского дзюдо. И здесь нас ждал сюрприз. Хозяева ввели ничейный результат. Иначе бы они могли проиграть, а это означало для них моральное харакири. В итоге мы им уступили всего очко. Окончательный счет был 8,5 на 7,5 в их пользу.

Запомнилась мне атмосфера доброжелательности во всех четырех городах. Японские болельщики приходили к нам на разминку. Мужчины и женщины. Показывали нам, как лучше провести тот или иной прием. Желали победы на татами. Откровенно и искренне болели за нашу сборную. После выступления мы обменивались мнениями с японскими борцами и судьями по правилам проведения состязаний.

Но особенно преданно относились к нам японские переводчики. Уже позже, на Олимпиаде 1964 года, группу наших «турнирных» переводчиков закрепили за другой делегацией. Но они все-таки пришли к советской сборной, оставались с нами до конца Игр. Много воды утекло с той поры, а мне до сих пор вспоминаются те японские дни. Улыбки наших японских друзей.