01.06.2013 12974

Границы свободы (возможностей) в содержании субъективного гражданского права

 

Теоретический уровень познания начинается с формирования совокупности понятий, конструктов, а методологическая культура исследования предполагает постепенное продвижение от абстрактных, емких, но содержательно бедных определений к конкретным, узким, но содержательно более богатым. Исследовательская состоит в анализе содержания и структуры субъективного гражданского права, синтезе на этой основе теоретического гражданско-правового определения категории «субъективное гражданское право», соотносимого с категорией «злоупотребление гражданским правом», а также установление местонахождения этих категорий в науке гражданского права. При этом основной акцент необходимо сделать на субъективные элементы гражданского права, поскольку предмет настоящего исследования составляют внутренние, т.е. субъективные пределы осуществления гражданских прав, а относящиеся к ним абстрактные понятия из неюридической сферы позволяют осуществить познание предмета исследования во всей его полноте и всесторонности. Психологические феномены - воля, интересы, свобода, добро, ценности, блага - для гражданского права являются составными частями правотворчества, правоприменения и право-реализации. Оказывают они неоценимое влияние и на доктрину о злоупотреблении правами.

а. Свобода в содержании субъективного права.

Как юридическая категория, злоупотребление правом, прежде всего, тесно связано с понятием субъективного гражданского права, поскольку цивилистическая доктрина стоит на том, что субъективное право всегда есть средство для возможного злоупотребления. Но идет ли речь о самом субъективном гражданском праве при злоупотребительном поведении, либо имеется дело с его отдельными элементами, частями, правомочиями, формой? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо исследовать сущность субъективного гражданского права.

Как известно, жить в обществе и быть свободным от него нельзя. Свобода не может существовать без определенных ограничений, поскольку «подлинная свобода осознает свои границы». Безграничная свобода не может отвечать интересам, как отдельной личности, так и общества в целом и превращается в свою противоположность - произвол. Еще Ш. Монтескье отмечал: «Разреши человеку делать все, что он хочет, и ты погубишь его». Ограничивая свободу каждого известными пределами, право «обеспечивает ему, зато беспрепятственное и спокойное пользование своими правами, т.е. гарантирует ему свободу внутри этих пределов. Свобода каждого человека простирается лишь до той границы, от которой начинается свобода других людей. Стремясь установить эти границы, право содействует тому, чтобы в совместной жизни людей воцарил порядок, основанный на свободе». В норме о свободе под цифрой один - статья 4 Декларации прав человека и гражданина Франции - было закреплено положение, не утратившее своей актуальности по сей день. Оно заключается в том, что «свобода состоит в возможности делать все, что не вредит другому: таким образом, осуществление естественных прав каждого человека ограничивается лишь теми границами, которые обеспечивают другим членам общества пользование этими правами». Таким образом, движение к свободе возможно только в правовой форме.

В. И. Гойман выделяет два значения понятия права как свободы: общесоциальное и специально-юридическое. В общесоциальном смысле свобода представляет собой состояние человека, отражающее его возможность действовать по собственному усмотрению. В этом смысле свобода представляет собой естественное право, не ограниченное нормами формального права. Это, по его мнению, право в фактической форме. В специально-юридическом смысле свобода (право) представляет собой официально признанную и легализованную меру возможного поведения человека, т.е. субъективное право. В. К. Бабаев в этой связи определяет право как «систему нормативных установок, опирающихся на идеи человеческой справедливости и свободы, выраженных большей частью в законодательстве и регулирующих общественные отношения». Ю. В. Тихонравов видит право через систему регулирования поведения людей в обществе посредством норм, устанавливаемых теми или иными организациями, при условии, что исполнение этих норм обеспечивается санкциями, осуществляемыми теми или иными организациями в меру их реальной власти. Профессор В. В. Лазарев определяет право как «совокупность признаваемых в данном обществе и обеспеченных официальной защитой нормативов равенства и справедливости, регулирующих борьбу и согласование свободных воль и их взаимоотношение друг с другом», профессор Р. З. Лившиц - как «систему общественного порядка, основанную на учете интересов разных слоев общества, их согласии и компромиссах», профессор В. А. Четвернин - как «систему норм и полномочий свободного общественно-политического существования формально равных субъектов (индивидов и организаций)». С. С. Алексеев воспринимает право как совокупность идей и правил поведения, направленных на «защиту личности от произвола любых других лиц, групп и общества, государства в целом».

Итак, в общем догматическом плане под правом понимают совокупность общеобязательных норм и правил, определяющих пределы свободы человека в обществе. Однако современное, и, в частности, гражданское право - это не простая «совокупность» правил, а сбалансированная устойчивая система, и не только норм, но и определенных идей, принципов, основоположений, отношений; это не только система отношений субъектов права друг к другу по поводу имущественных и неимущественных благ. Право - это мир свободы, конструированный смыслом, его продукт. Смысл задает темп для правовых отношений и развития с ними свободы. П. И. Стучка по поводу «смысла» прав писал, что юристы с давних времен видели в нормах права средства разграничения интересов, своего рода «пограничные столбы», «вехи», определяющие сферы деятельности отдельных лиц и не допускающие их столкновения. Сущность субъективного права с точки зрения теории свободы заключается в мысли о том, что право в субъективном смысле есть сфера внешней свободы, определенная нормами права отдельному лицу, т.е. «правовое ограничение свободы». Виднейший философ И. Кант сформулировал это логически в юридический принцип через веление каждому действовать так, чтобы его свобода совмещалась со свободой всех и каждого.

Сегодня основания ограничения прав человека и гражданина закреплены в части 3 статьи 55 Конституции РФ. Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только федеральным законом и только в той мере, в которой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Эти же основания продублированы в пункте 2 статьи 1 ГК РФ. Граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе. Они свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора. Но осуществление гражданских прав в состоянии свободы только «для себя» неполноценно и неустойчиво, если не несет в себе стремление к идеалу, находящемуся за его пределами.

С учетом сказанного, любое субъективное право в своем высшем философском смысле - это свобода с границами, то есть определенные возможности поведения субъекта, но возможности не только для себя, но «для» и «ради других». Злоупотребления этой свободой «для себя» и составляют социально-правовую природу того зла, которое причиняется при осуществлении права с нарушением его внутренних пределов. При этом, в гражданском праве под злом понимается вред (ущерб), убытки либо нарушение или реальная угроза нарушения прав других субъектов права в любых формах. «Отдавать» в юридический мир субъекты могут уважительное отношение к правам других лиц, которое предполагает, как минимум, их соблюдение и запрет самому себе на их какое бы то ни было нарушение. Поэтому в гражданско-правовой системе субъективное гражданское право определяется не только возможностью «я могу», «я вправе», но и в предикате «я должен», в котором субъективный аспект в праве дополняется его объективным дубликатом - юридическим назначением, смыслом. А свобода действий, свобода выбора у субъекта в правовом поле должна быть дополнена его объективным аспектом - ответственностью. Субъект права в этом смысле свободен быть ответственным, и он ответственен в том числе за надлежащую реализацию своего субъективного гражданского права именно таким образом, который совпадает с общим смыслом и назначением гражданского права. Свобода без ответственности превращает субъективное право в произвол, а ответственность без свободы образует вину субъекта, за исключением свободы выбрать верную точку зрения на свою вину (последнее исключение относится больше не к праву, а скорее к области логотерапии).

б. Свобода воли в субъективном гражданском праве. Генезис понятия субъективного права неоднократно раскрывали не только через внешнюю свободу, но и через внутреннюю, т.е. свободу воли. В общей теории права традиционно под субъективным правом до конца 19 века понималась воля индивида поступать известным ему образом и требовать от других определенного поведения. Согласно этому учению субъективное право есть воля, есть господство воли. Современное определение права с учетом его волевой сущности звучит как «исторически сложившаяся волевая система принципов, норм и действий, обусловленных общественными отношениями и регулирующих эти отношения в целях установления общественного правопорядка, обеспечиваемого различными средствами, в том числе и государственным принуждением». Отталкиваясь от последнего воззрения, необходимо решить проблему качества воли, то есть свободы воли при осуществлении субъективного гражданского права.

В философских и психологических исследованиях указывается на то, что воля знаменует собой, во-первых, переход субъективности в объективность; во-вторых, соединение «теоретического» сознания и «практической» деятельности; в-третьих, активность, действенность сознания, воплощающегося в «предмете»; в-четвертых, целеустремленность регулирования деятельности (поведения) по преобразованию действительности. Однако серьезные трудности вызывает само понимание воли, о которой одна часть ученых говорят, что она сама «распоряжается» данной ей свободой, а другая часть считает, что свобода воли - это просто самообман. Противники «несвободной» воли склонялись к машинообразному, детерминированному пониманию поведения человека, где всем вершит необходимость. Вольтер по этому поводу писал: «Человек свободен, когда он может то, чего он хочет, но он не свободен, хотеть: немыслимо, чтобы он желал без причины». Другая часть ученых утверждает, что свобода воли индивида принадлежит к непосредственным данным его практической деятельности. Человек несвободен по своей природе от многих условий биологического, психологического характера, но он всегда остается свободным занять определенную позицию относительно этих условий. Человек всегда свободен подняться выше уровня своих соматических и психических детерминант существования и свободен изменить свое отношение к ним, т.е. сделать субъективный выбор из объективного мира.

К настоящему времени философами и психологами сформировано несколько научных направлений, по разному истолковывающих понятие «воля»: воля как мотивация, воля как волюнтаризм, воля как свобода выбора, воля как произвольное управление поведением, воля как волевая регуляция.

В сознании большинства людей, воля в основном ассоциируется с «силой воли», т.е. способностью человека преодолевать встречающиеся ему как внутренние препятствия (перешагнуть через самого себя), так и внешние трудности (сопротивление среды). Необходимо отметить, что многие ученые-психологи понимают волю как особый психологический механизм, функция которого заключается в регулировании поведения субъекта в «затрудненных условиях». Даже в «Психологическом словаре» воля определяется как способность действовать в соответствии с целью, подавляя непосредственные желания и стремления. У каждой из изложенных концепций есть и сильные, и слабые стороны. Бесспорно, что каждая из теорий имеет право на существование, хотя бы потому, что убедительных доказательств в подтверждение себя ни одна из них не предоставила. Окончание этих споров не близко. Действительно, не представляется возможным доподлинно судить о том, является ли воля самостоятельным психическим явлением или это просто «удобное», но несуществующее явление, конструкция, объясняющая поведение человека. На рациональном уровне это труднодоступно для понимания в силу того, что это не относится к материальному миру, а на иррациональном уровне получать знания большинство людей просто не в состоянии.

В цивилистике воля понимается в большей мере (но не во всех сферах) как волеизъявление, т.е. результат действий участников гражданского оборота по приобретению, изменению или прекращению гражданских прав и обязанностей. Представляется, что воля - это обобщенное понятие, обозначающее вид психических процессов, неразрывно связанных с намеренным, сознательным и ответственным управлением деятельностью человека. В гражданско-правовой сфере воля создает качество разумного, добросовестного, морального (т. е. безупречного, ответственного) поведения субъекта права при осуществлении им своих гражданских прав и исполнении обязанностей. Свобода воли в субъективном гражданском праве проявляется в самоуправляемости носителя права своим поведением, предполагающим не только свободу выбора - «свобода меры возможного поведения», - но и свободу формирования самого субъекта, ответственно осуществляющего тот или иной выбор. Поэтому, когда идет речь об автономии воли, беспрепятственном осуществлении субъективных гражданских прав, о свободе договора, о «собственном усмотрении», об «абсолютном» (максимально свободном) праве собственности и вообще о таком известном постулате гражданского права, как «все, что не запрещено законом - разрешено», то необходимо иметь в виду не только наличие внешних объективных свобод для действий субъектов права, но и участие в правоотношениях самого действительно свободного субъекта, осознанно и ответственно пользующегося предоставленными ему правовыми средствами. И только в таком понимании отдельные права, закрепленные в нормах права, становятся действительно субъективными правами, т. е. тем, ради чего и во имя чего создана и функционирует вся система гражданского права. Субъективное гражданское право - это мера возможного, т.е. свободного поведения, субъект которого свое субъективное гражданское право воспринимает как осмысленное и ответственное право свободной, в том числе и от собственного эгоизма, воли. Свобода выбора, свобода воли субъекта при этом определяется вектором свободы «не от чего», а свободы «для чего». Та же свобода может служить источником и добра, и зла. Следовательно, ценность свободы, в том числе в гражданском праве, потенциальна и, рассматриваемая абстрактно, не может вопреки устоявшимся в цивилистике традициям, признаваться абсолютной позитивной правовой ценностью.

Применительно к настоящему исследованию это означает, что проблема злоупотребления правом детерминирована обязательным наличием свободы в ситуации выбора, в условиях которого формируется ценностная ориентация субъекта гражданского права. При этом, с одной стороны, в субъекте действует основной биологический закон: никто не знает, что ждет его впереди, поэтому любой предмет потребления, который можно приобрести и сохранить на будущее, страхует человека от угрозы физической гибели (или неудобств); с другой стороны, чтобы выжить субъект должен создавать и пользоваться благами общества, а для этого нужно создавать нравственные законы. Для того, чтобы сохранить общество отдельным его членам, нужно постоянно переступать через биологический закон сохранения. Амбивалентность свободы, следовательно, является одновременно источником и нравственного поступка, и эгоизма, и добросовестного поведения и злоупотребления правом.

в. Вопрос добра и зла в гражданском праве.

Участники гражданских правоотношений судят о воле противостоящих гражданских лиц непосредственно по волеизъявлению, сообразуя с этим и свой выбор действий. Поэтому необходимо обратиться еще раз к свободе выбора, но уже больше в гражданско-правовом контексте, поскольку как повсюду, так и в юридическом мире, по меткому замечанию В. Франкла, «человек не вещь среди других вещей - вещи определяют друг друга, - он, в конечном счете, определяет себя сам».

Имущественные и неимущественные потребности человека опосредуются на уровне собственных ощущений, желаний. Желания, преобразуясь в сознании, сдвигаются на интерес, а затем на установку. На данной ступени воля человека сравнивает и определяет для себя ценность той или иной установки и помещается в ситуацию выбора - какой из них отдать предпочтение. Ситуация выбора как субъективная свобода человека в конце концов исчерпывается появлением конкретного намерения (именно о «злом», необходимо отметить, намерении идет речь в статье 10 ГК РФ). Процесс выбора обусловлен наличием у субъекта мышления, которое свободно в самом себе в отношении постигнутых им сути вещей. Мышление представляет собой ступень разумной деятельности. За правильность и реальность мышления отвечает рассудок, деятельность которого происходит в непрерывном сравнении: что хорошо - что плохо, что неприятно - что приятно, что есть добро - что есть зло. Но, производя суждения и делая умозаключения, рассудок руководствуется нравственным содержанием субъекта, как то: идеалы добра, справедливости, красоты, а также долг, ответственность, порядочность, стыд и т.п. Нравственное содержание индивида в процессе его воспитания и развития наполняется обществом, как заметил еще И. Кант, через две сферы - сферу морали и сферу права. В сфере морали субъект обращен в самого себя и полностью свободен, сам определяет из себя содержание своей воли, руководствуясь собственными позитивными предписаниями самому себе. В сфере правовых отношений индивид обращен во внешний мир законов, которые определяют свободу его внешней деятельности.

В конкретном правоотношении проявление воли субъекта гражданского права со стороны ее значимости для всего общества выражается не только в волеизъявлении, т.е. в действиях, но и в качестве намерений субъекта, а со стороны ее единичной природы выражается в его умысле. Ссылка на «благие намерения» при этом не может освобождать субъекта от необходимости соблюдать установленные законы. Именно с помощью нормативных правил корректируется содержание представления субъекта о благе, о добре, о зле, поскольку в своем взаимоопосредуемом единстве право и нравственность в идеальном образе и представляют добро - высшую аксиологическую ценность. Знание, что есть добро, таким образом, приходит к человеку извне от общества, в котором «работают» право и нравственность. Не являются добром намерения субъектов, для которых требуется нарушить закон. Такие намерения в гражданском праве признаются недобросовестными. В то же время, существование законов, тормозящих или препятствующих нормальному экономическому развитию, так же не есть добро. Следовательно, добро является более высокой категорией как для намерений субъекта, так и для содержания субъективного права. И, наоборот, любое субъективное право есть минимальная мера добра и справедливости. Таким образом, с точки зрения мировоззренческого смыслового значения право неизменно ориентируется на такие философские категории как свобода, справедливость, равенство, нравственность, добро, разумность, общее благо, общие интересы и т.п., что существенно расширяет представления о правовой материи вообще. Отсюда немалое число оценочных понятий (ставших тканью гражданского права) могут быть усвоены и иметь реальное юридическое действие только на основе моральных критериев и оценок. «В науке и общественном мнении, пишет С.С. Алексеев, еще не осознано то решающее обстоятельство в соотношении права и морали, в соответствии с которым первое (право) является естественной и надежной обителью прав, а второе (мораль) - обителью обязанностей (долга, долженствования, ответственности)». И.А. Покровский - известный русский цивилист - проводил в сущности ту же мысль, утверждая, что «право стремится стать таким порядком, которому будут следовать не в силу боязни наказания, а просто в силу сознания его необходимости и разумности». Несомненно, что у И.А. Покровского в этом смысле речь идет о категории положительной свободы.

Моральные, т.е. внутренние пределы осуществления прав, непосредственно установленные, в том числе через запрет на злоупотребительные акты (действия), в гражданском праве, образуют одну из основных системных опор права, задающего импульс для носителей гражданских прав и обязанностей, говоря словами И. Канта, в «мир должного». В гражданско-правовом содержательном выражении стремление субъекта гражданского права к добру это: а) достижение своего собственного блага; б) достижение блага общества, в котором и благодаря которому субъект живет и развивается. При этом, если субъект будет стремиться только к собственному благу, не заботясь об интересах таких же, как он, лиц, то он будет совершать зло по отношению к этим лицам и к обществу. Если, наоборот, субъект будет забывать о своем благе и посвятит свою жизнь интересам общества, то он снова совершает зло, но только уже по отношению к самому себе, поскольку он не только «слуга для всех», но должен достичь индивидуальной самореализации. Таким образом, для правового лица - субъекта гражданского права - добром является разумное, гармоничное сочетание своих интересов и интересов других лиц и общества. Злом в его истинном значении и применительно к гражданскому праву будет являться вознесение субъектом права своих индивидуальных эгоистических интересов в ущерб интересам других, равных ему лиц. «Попытка отдельных лиц выйти за пределы экономического и правового равенства путем использования принадлежащих им гражданских прав, пишет по этому поводу профессор В.П. Грибанов, и есть злоупотребление правом».

г. Интерес и субъективное право.

В середине XIX века против господствующей тогда теории воли выступил Рудольф фон Иеринг и сформулировал теорию интереса, согласно которой субъективное право есть юридически защищенный интерес. Борьба субъектов общества за свои интересы - вот источник эволюции права, по мнению Р. Иеринга, которое посредством юридических норм разграничивает людские интересы. Соответственно, целью всякого субъективного права является какая-либо выгода или благо. Иеринг первым, по словам Г.Ф. Шершеневича, определяя субъективное право как юридически защищенный интерес, по сути соединил в нем средства и цель субъективного права. В цивилистике эта теория встретила порой обоснованные возражения, что сплошь и рядом можно иметь огромный интерес или какое-нибудь право, не только не приносящее обладателю никакой пользы, но даже нарушающее его интересы. Г. Ф. Шершеневич справедливо писал по этому поводу, что право существует, поскольку существует борьба интересов, а под правом в субъективном смысле понимал обусловленную объективным правом возможность осуществления интереса. Н. М. Коркунов высказывался, что основная задача права состоит в разграничении разнообразных, сталкивающихся между собой человеческих интересов. В противном случае общество будет представлять собой коллизию эгоистических интересов, всякий раз приводящих к бессмысленному насилию. Отсюда общество само признает интересы как основу законотворчества, - пишет немецкий ученый Филипп Гек. Действующий правовой порядок, таким образом, уравновешивает разнообразие стремлений и интересов, выражая их средний уровень в данном обществе. Устанавливая примат интереса управомоченного над его волей, О. С. Иоффе отводил интересу роль «одного из элементов содержания субъективного права». Он включал интерес в число элементов субъективного гражданского права, говоря, что «интересы, получающие юридическую защиту, образуют субстанцию права». О. С. Иоффе за это много критиковали, полагая, что он необоснованно отождествляет цель (не имеющую якобы юридического значения) и средство для ее достижения. «Никакой субъект не утратит права в силу утраты своего интереса к этому праву. В противном случае, замечает В. А. Тархов, для осуществления и защиты своего права субъекту нужно было бы доказывать не только наличие права, но и наличие интереса, что противоречит духу нашего права». Не признавая интерес в составе субъективного гражданского права, критики в духе материалистических воззрений понимали интерес на его бытовом уровне, в то время как профессор О. С. Иоффе имел в виду, в большой мере, именно акт осознания лицом не только своих интересов, но и интересов корреспондирующих носителей прав, что опять возвращает к мысли о необходимости признания и уважения прав других равных лиц и к обязанности добросовестного и разумного осуществления гражданских прав. В современной литературе высказано следующее справедливое мнение: «Можно предположить, что интенсивность правового воздействия и правового регулирования является производной от массы интересов, получивших свое правовое опосредствование, и отражает ее рост и обогащение структуры интересов». М. И. Брагинский также считает, что любое право выражает интерес того, кто им обладает.

Профессор В. П. Грибанов применительно в гражданскому праву полагал, что прежде всего потребность составляет содержание интереса. Интерес, считал ученый, это диалектическая категория, имплиционно содержащая в себе единство объективного и субъективного начал, где интерес рассматривается как феномен осознания субъектом своих объективных потребностей. Но потребность и интерес - не одно и то же явление. Потребность в упрощенном виде понимается как определенная в известных пределах физическая зависимость организма от внешней природной среды. Такая зависимость от условий жизнеобеспечения в равной мере присуща как животному, так и человеку. Однако, как верно утверждал И. Кант, только о разумном существе можно говорить, что оно проявляет к чему-либо интерес, а существа, лишенные разума, имеют только чувственные побуждения.

Отсюда верна ли формула, что действие «без интереса» не может производиться в рамках субъективного гражданского права и что утрата интереса влечет утрату субъективного права? Какой интерес в данной формуле имеется в виду: только законный, т.е. охраняемый и признаваемый правом, или любой иной? Что в таком случае есть субъективное гражданское право: либо субъективное гражданское право есть «созревший» до права законный интерес, либо субъективное гражданское право есть юридическое средство реализации законных интересов? Переходят ли законные интересы со временем в новое качество - субъективное гражданское право, либо они сохраняют свою обособленность и значимость как отдельного явления, но влекут появление нового явления - субъективного права? Становится ли причина следствием, а содержание - формой, или причина лишь порождает «для себя» новые средства? Проблема не только философская, но и юридическая, поскольку от ее решения недалеко стоит и проблема злоупотребления правом: ограничивается ли «злоупотребительное» правонарушение незаконным использованием только конкретного гражданского права, либо под это деяние подходит использование любого «законного интереса» независимо от того, оформлено оно в качестве субъективного гражданского права или нет?

Для большинства современных юристов интерес есть по форме общественное отношение, имеющее содержанием потребность субъекта, носящую социальный характер и проявляющуюся в осознании и реализации целей. Однако, по существу в этой строгой формулировке содержится лишь контекст выживания.

Осознанные побуждения с точки зрения психического состояния человека, характеризуются как направленность его внимания к тому или иному благу. Однако для права это становится значимым не в мысленных процессах, а в объективированном поведении субъекта. Действие, поведение, конкретное изменение внешнего мира становится объектом регулирования права. Осмысленность любых действий субъекта предполагает наличие ближайшей цели, которая подлежит оценке с точки зрения права. При этом в большинстве случаев юридической оценке подлежат не столько сами цели-блага, а сколько цели-средства, т.е. насколько достижение тех или иных благ отвечает интересам других индивидов и общества в целом. В зависимости от полученного ответа применяются те или иные юридические инструменты регулирования общественных отношений. Законные цели-блага дозволяются (а в гражданском праве не запрещаются), а незаконные запрещаются. Но поскольку все цели-блага в законе не перечислить, а ядром системы гражданского права являются права и свободы личности, то законодатель с точки зрения юридической техники разумно пользуется понятием «охраняемый законом интерес» либо «законные интересы». Отсюда в большей мере видно и происхождение понятия «объективный интерес».

Категория «интерес», таким образом, имеет непосредственное юридическое значение и поэтому прямо упоминается в законе. Гражданский кодекс РФ 1994 года оперирует понятием «охраняемый законом интерес». С объективной точки зрения «охраняемый законом интерес» - это определенная выгода, благо, ближайшая цель, связанная как с имущественным приобретением материальных вещей, так и с удовлетворением культурных, духовных потребностей. В части 2 пункта 2 статьи 1 ГК РФ установлено, что гражданские права могут быть ограничены на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Законодатель, признавая интерес законным, тем самым практически предоставляет юридические средства для его реализации. В той же статье 1 ГК РФ записано, что граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе. Частноправовой принцип координации интересов участников отношений предполагает, в основном, применение диспозитивных норм субъектами права. Свобода определения выбора при использовании ими правовых средств приводит не только к активной защите, но и к активному недобросовестному нападению (например, имея целью затруднить контрагенту реализацию своего субъективного права, ответчиком заявляется встречный иск о признании сделки недействительной, по которой на самом деле ответчик уже все получил, но не хочет производить оплату). При этом такие действия оправдываются принципом автономии воли, действующей в «своем» интересе, в то время как в законе категория интереса имеет скорее характер стремления, т.е. действия с вектором осознанной направленности, где «свой» интерес включает в себя и часть общественного.

Значение слова «интерес» через союз «и» рядом с категорией «воля» также имеет важный аспект. Свобода выбора, самостоятельность и инициативность субъектов правоотношений обеспечивает реализацию их частных интересов. И, наоборот, индивидуалистические интересы не должны трансформироваться в эгоистическое отношение к чужим интересам. За соблюдение этого паритета отвечает «своя воля», воля свободная, в том числе, от своих эгоистических интересов, воля ответственная, способная взвешивать все интересы и разумно управлять действиями субъекта. Блага, служащие объектом потребности, проходя через интеллект человека, вызывают ассоциативные ощущения и желания. Однако, только проходя контроль сознания, где свои чувства и желания подвергаются самоанализу и в необходимых случаях самоограничению, индивид формирует тот самый разумный (юридический) интерес, который не идет вразрез с интересами других личностей. Суть субъективного гражданского права в этой параллели состоит в том, что оно является результатом компромиссов интересов индивида и общества, т.е. необходимой мерой возможного поведения управомоченного лица с учетом субъективных прав и интересов окружающих лиц.

Соответственно, правом охраняется не всякий интерес, а только действительно осознанный, то есть осмысленный, субъективный. Осознанный интерес идентичен по своему характеру осознанной свободе, когда индивид с помощью своей воли подчиняет свое поведение не только своим собственным интересам, но и интересам других людей. Именно в этом, а не в эгоистических побуждениях состоит законный интерес субъекта гражданских правоотношений. Действие в противоречие интересам общества и составляют ту вину нарушителя, его психическое отношение к своему поведению, что является основанием для реализации охранительных гражданско-правовых мер.

Вместе с тем право, каким бы совершенством научной мысли оно не было, не сможет охватить все многообразие экономической и духовной жизни общества. Одновременно с развитием общества формируются новые потребности, появляются новые интересы, которые не укладываются в сферу регулирования специальных норм. Из-за этого, однако, они не должны оставаться за пределами гражданского права. Именно в этих случаях и проявляется уникальная роль права как универсального регулятора общественных отношений. В действие вступают те самые часто критикуемые «каучуковые», эластичные нормы права (равенство, разумность, добросовестность, справедливость), которые призваны дать правовое поле вновь формирующимся интересам, затем, с течением времени, выявить проблему и дать ей законодательное разрешение в виде создания ряда специальных гражданско-правовых норм. Гражданский кодекс РФ, добавляя к обязанностям субъектов права обязанность не затрагивать «законные интересы» других лиц (ст.ст. 1, 209 ГК РФ), расширяет сферу своей охраны до любых непредвиденных случаев, которыми так богата современная практика. С этой точки зрения разумный, законный интерес является своего рода «несозревшим» гражданским правом, либо, наоборот, «нездоровый» интерес является предпосылкой введения определенного запрета на то или иное поведение.

Представляется ли возможным в таком случае утверждать, что в содержание субъективного права входит объективный интерес в качестве ведущего элемента и что субъективное право по Иерингу и есть охраняемый законом интерес? Весьма спорно; примерно так же, как дом определять через иную сумму стройматериалов. Субъективное право - это уже качественно иное состояние законного интереса, имеющее свой прототип в нормах объективного права и помещенное в конкретное правоотношение, там, где устанавливаются границы поведения субъекта, предоставляются реальные гарантии от нарушений его прав другими лицами, где определяются конкретные права и обязанности контрагентов и т.п. Причиной, обусловливающей существование «законных интересов» наряду с гражданскими правами, является экономическая необходимость отбора наиболее важных, существенных, общественно значимых интересов и последующая трансляция их в гражданские права. Субъективное гражданское право - это более высокий уровень и более совершенная форма правового опосредования интересов. Субъективное гражданское право - это интерес, возведенный в закон, где интерес - цель, а субъективное право - средство. Субъективное право служит охране и средством реализации интереса, а интерес, охраняемый субъективным правом, и есть охраняемый законом интерес. Соотношение субъективного права и законных интересов заключается в том, что субъективное право является юридическим служебным средством реализации социально-экономических интересов.

Гражданский кодекс РФ формулировку «законные интересы» как правило через союз «и» ставит вслед за гражданскими правами. Сами по себе законные интересы отдельно от прав практически не употребляются. И это неслучайно: и гражданские права, и законные интересы являются объектами правовой защиты. С этой точки зрения представляется понятной (но неразделяемая нами) позиция Н. С. Малеина о том, что «непосредственное упоминание в нормах права интересов как объекта правовой защиты фактически приравнивает их к субъективным правам». Другой крайностью является точка зрения о том, что законные интересы - это «внеправовая» или «доправовая» категория, поскольку интерес предшествует правам и обязанностям, а, значит, интерес воплощается не только в конкретных правовых предписаниях, но и в общих принципах права.

При злоупотреблении правом именно на стадии намерения происходит организационная подготовка к действию и избрание правовых средств к достижению запрещенной законодателем цели. Ни потребность, ни интерес не являются сами по себе пружиной злоупотребительного поведения. При злоупотребительном поведении целей может быть множество, причем и благонравных. Следовательно, по их отсутствию или наличию тяжело квалифицировать в качестве злоупотребительного поведение нарушителя, поскольку рядом всегда есть та цель, на которую он может сослаться как на оправдание своих действий. В намерении же, как во внутреннем плане действий, проявляется действительная суть и направленность именно «злого» поведения, поскольку субъекту необходимо не просто «подобрать» данную правом модель поведения, но и сделать ее предметом своего плана действий. Мышление субъекта в этом плане работает в изощренной (продуманной) форме, исходя из своих эгоистических целей. В момент выбора незаконной цели и подбора лишь внешне законных средств, для ее достижения зарождается «сбой» в объективном праве, где часть его элементов, будучи вырванными из контекста всей системы гражданского права, в ситуации неопределенности становятся орудием в противоправном, недобросовестном поведении. Как незаконная цель-благо, так и незаконные средства для достижения такой цели делают любой интерес субъекта неохраняемым, т.е. неюридическим. В контексте проблемы злоупотребления правом это означает, что выход субъекта за пределы осуществления субъективных гражданских прав необходимо влечет поражение не только субъективного гражданского права, но и юридического интереса. Незаконное цель-средство - злоупотребление правом - аннулирует и цель-благо - законный интерес. Намерение в этом плане играет решающую роль при определении психического внутреннего, но уже общественно значимого отношения субъекта к своим поступкам на стадии квалификации его поведения как злоупотребительного.

Интерес, пусть даже большой, еще не означает наличия у лица субъективного права. Наличие субъективного гражданского права (а, значит, и управомоченности лица) напрямую зависит от признания законным конкретного интереса, т.е. цели, для достижения которой предполагается использовать конкретное субъективное право. Как пишет Е. П. Губин, обязательство не может возникнуть, если у субъектов нет интересов, которые могут быть опосредованы данным правовым средством. Личный, эгоистический интерес, как в случаях с шиканой, несомненно, у лица сохраняется, но правом он не признается, игнорируется, ограничивается.

Отсюда, злоупотребление гражданским правом априори есть действие без законного интереса, с целью, противной смыслу гражданского права и, прежде всего, принципу добросовестного осуществления прав.

 

Автор: Волков А.В.