30.11.2011 9358

Решение вопроса об обратной отсылке и отсылке к праву третьего государства в МЧП России

 

Для России не характерен путь возникновения и развития решений вопроса об обратной отсылке и отсылке к праву третьего государства, присущий МЧП стран Западной Европы и США - от судебной практики к доктрине. Если в указанных странах первыми решениями были судебные прецеденты (Великобритания, США) и руководящая судебная практика (Франция) и только затем, на их основе появились доктринальные решения, то в российском МЧП появлению норм направленных на решение вопроса об обратной отсылке предшествовало появление его доктринальных решений. Поэтому целесообразно начать анализ решений вопроса об обратной отсылке с отечественной доктрины МЧП.

1. Доктринальные решения. В первых работах по МЧП, принадлежащих перу дореволюционных российских коллизионистов, ситуация обратной отсылки и отсылки к праву третьего государства рассматривалась как фактор, дестабилизирующий правовое регулирование частноправовых отношений, осложнённых иностранным элементом. А.Н. Мандельштам писал: «С первого взгляда ясно, что принятие этого принципа вносит в международную жизнь элемент непостоянства и случайности, способный поколебать самое прочное здание международного права». И.А. Ивановский, ссылаясь на мнение профессора А.А. Пиленко утверждал, что ситуация обратной отсылки представляет собой ошибку, возникающую в ходе применения коллизионных норм. «Отсылка есть симптом, свидетельствующий о том, что мы допустили абсолютизацию своей конфликтной нормы, абсолютизацию, не соответствующую конфликтным воззрениям другого затрагиваемого в деле закона». Является ли «абсолютизация» ошибкой законодателя или правоприменителя автор не уточнял.

М.И. Брун считал теорию обратной отсылки теоретически несостоятельной в силу публично-правовой природы коллизионных норм МЧП. Учёный полагал, что за всеми «теориями отсылок», которые существуют в МЧП разных стран, кроются лишь практические соображения и мотивы: «. желание дать предпочтение своему закону перед иностранным. националистическое представление, будто для своей страны выгоднее, чтобы при коллизии применялось своё право, а не чужое». Подобное понимание обратной отсылки и отсылки к праву третьего государства предопределяло точки зрения учёных по поводу её решения. Учёные искали средство устранения ситуации обратной отсылки как таковой. Уже упоминавшийся И.А. Ивановский, цитируя мнение профессора А.А. Пиленко, именует решение проблемы не иначе как «средство для уничтожения отсылки». Дореволюционные авторы понимали, что ситуация обратной отсылки производна от внутригосударственной природы коллизионных норм. Поэтому учёные видели её решение во всеобщей «кодификации» норм МЧП.

Первые советские коллизионисты высказывали неоднозначные суждения по поводу обратной отсылки и отсылки к праву третьего государства. Однако понимание этой ситуации как деструктивного фактора, который необходимо изжить из практики правового регулирования, отходит на второй план. Вероятно, учёные оценили те положительные результаты, которые можно достичь на практике, разрешив вопрос об обратной отсылке положительно.

И.С. Перетерский писал: «если советская коллизионная норма отсылает к праву буржуазному, то мы должны применить это право точно и лояльно. Но там, где само иностранное право отказывается от регулирования соответствующего вопроса, нет оснований расширять сферу применения этого права. Если советское право отсылает к иностранному закону, а последний содержит отсылку к праву советскому, то это последнее и подлежит применению». В.М. Корецкий выступал за недопустимость абсолютного отказа от принятия отсылок иностранных коллизионных норм. Л.А. Лунц считал, что «если советская коллизионная норма отсылает к иностранному праву, а это последнее содержит обратную отсылку к советскому праву, то подлежит применению советское право». Этим, явно положительным отзывам об обратной отсылке, противостояло мнение А.Г. Гойхбарга. «Следует признать, что соответственное постановление советских процессуальных законов относится только к положительному закону соответственной страны, а не к его нормам международного частного права. Поэтому в отношении соответственных актов и договоров должны применяться только внутренние законы того или иного государства, касающиеся этих актов и договоров, а не те их нормы, которые отсылают от своего законодательства, к какому бы то ни было иностранному законодательству». Подобных взглядов придерживался так же А.Н. Макаров. Для советской науки МЧП второй половины XX века была характерна направленность на обоснование принятия отсылок иностранных коллизионных норм. Л.А. Лунц считал, что принятие или отклонение отсылок иностранных коллизионных норм должно быть обусловлено целями, на достижение которых направлено советское коллизионное право. Он выступал за положительное решение вопроса об обратной отсылке; предлагал ввести запрет на принятие отсылок иностранных коллизионных норм по строго определённым категориям вопросов, т.е. как исключение из общего правила о принятии отсылок. А.А. Рубанов выступал за принятие отсылок иностранных коллизионных норм в области регулирования наследственных отношений, осложнённых иностранным элементом. Высказывались и противоположные суждения. А.Б. Левитин в своей статье критиковал возможность принятия отсылок иностранных коллизионных норм: «как же может советский суд применить советское материальное право, признанное законодателем не подходящим для данного вопроса? Какое в этом случае может иметь значение обратная отсылка иностранного закона к отечественному праву?». Современные российские учёные исследуют обратную отсылку и отсылку к праву третьего государства в русле подхода, выработанного советскими учёными; подхода, для которого характерно понимание ситуации обратной отсылки как одного из аспектов действия отечественных коллизионных норм. Например, по мнению В.П. Звекова «вопрос, который должен быть предпослан изучению этого явления, звучит довольно просто и ясно: является ли отсылка коллизионной нормы к иностранному праву отсылкой не только к его материальным нормам, но и к его коллизионным правилам»? Л.П. Ануфриева отмечает: «главным фактором, порождающим проблему отсылки, выступает всего лишь одно обстоятельство: как рассматривать действие коллизионной нормы - отсылающей ко всему правопорядку данного государства, т.е. включая и его коллизионные нормы, или же только к материальным нормам, среди которых и следует отыскать применимое к данному отношению правоположение»? Общим в приведённых цитатах является подход к пониманию ситуации обратной отсылки и отсылки к праву третьего государства: учёные рассматривают её как проблему толкования отечественных коллизионных норм. Большинство учёных не предлагают свой вариант решения проблемы обратной отсылки, а ограничиваются обзором норм, направленных на её решение, закрепленных в действующем законодательстве.

Вместе с тем в последнее время появились работы, авторы которых не ограничиваются обзором законодательства, а высказывают свою точку зрения по поводу решения проблемы обратной отсылки. И.В. Гетьман-Павлова считает, что причиной возникновения проблемы являются: 1) отсылка отечественной коллизионной нормы к иностранному праву в целом и 2) отрицательная коллизия коллизий. Она предлагает своё решение проблемы: унификацию норм, направленных на решение вопроса об обратной отсылке на международном уровне. В работе А.В. Аничкина обосновывается необходимость принятия отсылок иностранных коллизионных норм в контексте понимания отсылки иностранной коллизионной нормы как проявления принципа наиболее тесной связи. В.Л. Толстых высказывается за принятие отсылок иностранных коллизионных норм, обосновывая это тем, что при принятии отсылок юрисдикционные органы применяют особые материальные нормы иностранного права, образовавшиеся вследствие взаимодействия иностранных коллизионных норм и отечественных материальных норм. Однако в этих работах ситуация обратной отсылки и отсылки к праву третьего государства продолжает рассматриваться как проблема внутригосударственная, проблема толкования и применения отечественных коллизионных норм.

2. Законодательные решения. Длительное время специальная норма, посвященная решению вопроса об обратной отсылке и отсылке к праву третьего государства как таковой, без привязки к отдельным видам частноправовых отношений, в отечественном МЧП отсутствовала. Ни гражданские кодексы РСФСР 1922 и 1964 гг., ни Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик 1961 и 1991 г., не содержали такие нормы. Лишь со временем, на основе доктринальных подходов и международной правотворческой практики нормы, направленные на решение этого вопроса, закрепляются во внутригосударственных источниках отечественного МЧП, 25 ноября 1936 года СССР присоединился к Женевской конвенции имеющей целью разрешение некоторых коллизий законов о переводных и простых векселях. В соответствии со ст. 2 Конвенции «способность лица обязываться по переводному или простому векселю определяется его национальным законом. Если этот национальный закон отсылает к закону другой страны, то применяется этот последний закон». В разъяснении III отдела НКЮ № 20 от 26.02.1923 года «О возможности для российских граждан ввестись в права наследования к имуществу, находящемуся за границей вообще и в частности в Латвии», адресованном Госбанку говорилось: «Поскольку в мирных договорах или иных соглашениях с иностранными государствами не установлено каких-либо изъятий, в СССР применяется закон места открытия наследства. Однако вообще говоря в практике западных государств в области наследственного права выработалось положение, что наследование в движимом имуществе определяется национальным законом умершего. Таким образом, по отношению к имуществу после умерших за границей русских граждан может применяться наш Гражданский кодекс». Данным разъяснением Наркомат юстиции ориентировал учреждения Госбанка на принятие отсылок иностранных коллизионных норм для выбора права, применимого к наследственным отношениям, осложнённым иностранным элементом. Таким образом, первые нормы, направленные на решение вопроса об обратной отсылке, санкционировали принятие отсылок иностранных коллизионных норм.

Впервые попытка сформулировать нормы, направленные на решение вопроса об обратной отсылке и отсылке к праву третьего государства без привязки к конкретным видам частноправовых отношений, была предпринята в ходе создания проекта Закона о международном частном праве и международном гражданском процессе, подготовленном в 1989 - 1990 годах. В соответствии с нормами ст. 4 законопроекта, санкционировалось принятие, как обратной отсылки, так и отсылки к праву третьего государства. Исключения из общего правила о принятии отсылок иностранных коллизионных норм сводились к следующему: общие правила об обратной отсылке и отсылке к праву третьего государства не применяются, если иностранное право применяется на основании соглашения сторон; либо если соглашение сторон даёт основания считать, что они имели в виду подчинить свои отношения тому иностранному праву, которое подлежит применению в соответствии с коллизионными положениями законопроекта. Законопроект так и не стал законом, однако некоторые из его положений нашли отражение в других нормативно-правовых актах. В частности, ст. 28 Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже» 1993 года закрепляет следующий запрет на принятие отсылок иностранных коллизионных норм: «любое указание [сторонами спора] на право или систему права какого-либо государства должно толковаться как непосредственно отсылающее к материальному праву этого государства, а не к его коллизионным нормам». Данная норма, сформулированная, на первый взгляд, как общее правило безотносительно к конкретному виду частноправового отношения, осложнённого иностранным элементом, в действительности имеет узкую сферу применения. Она обязательна только для арбитражей, рассматривающих споры, осложнённые иностранным элементом, отнесённые к их подведомственности. Фактически эта норма применяется в ходе регулирования только договорных и внедоговорных обязательственных правоотношений в сфере внешнеэкономической деятельности, т.е. привязана к конкретным видам частноправовых отношений, осложнённых иностранным элементом.

В настоящее время; специальные нормы, направленные на решение вопроса об обратной отсылке и отсылке к праву третьего государства как таковой, безотносительно к регулированию конкретных видов частноправовых отношений, осложнённых иностранным элементом, закреплены в ст. 1190 ГК РФ. Остановимся на их содержании более подробно.

Пункт 1 ст. 1190 ГК РФ закрепляет общее правило решения вопроса об обратной отсылке в виде запрета на принятие отсылок иностранных коллизионных норм: «любая отсылка к иностранному праву в соответствии с правилами настоящего раздела должна рассматриваться как отсылка к материальному, а не к коллизионному праву соответствующей страны, за исключением случаев, предусмотренных пунктом 2 настоящей статьи».

Пункт 2 ст. 1190 ГК РФ закрепляет субсидиарную норму, в которой закреплено исключение из общего правила: «обратная отсылка иностранного права может приниматься в случаях отсылки к российскому праву, определяющему правовое положение физического лица (ст. 1195-1200)».

На первый взгляд, опираясь на буквальный смысл ст. 1190 ГК РФ можно сделать вывод, что вопрос об обратной отсылке решается положительно. Санкционируется принятие отсылок иностранных коллизионных норм с определенными ограничениями: 1) принимается только отсылка к российскому праву; 2) отсылка принимается, если требуется избрать право применимое к отдельной группе частноправовых отношений - отношений по определению правового положения физических лиц. Более того, данное законодательное решение соответствует одному из основополагающих принципов МЧП - принципу национального режима. Принятие отсылки иностранной коллизионной нормы к российскому праву для определения правового положения иностранных граждан и лиц без гражданства, несомненно, способствует уравниванию правового положения иностранцев и граждан РФ. С другой стороны, при помощи принятия отсылок иностранных коллизионных норм к отечественному праву достигается ещё одна цель: предотвращение недобросовестного поведения иностранцев в гражданско-правовой сфере. Подчиняя вопросы определения правового статуса иностранных граждан и лиц без гражданства российскому праву, указанная норма выполняет ту же функцию, что и предписание п. 2 ст. 1197 ГК РФ.

Вместе с тем анализируемое решение исподволь направлено на исключение случаев принятия отсылок иностранных коллизионных норм. Данный вывод можно сделать по результатам анализа структуры норм ст. 1190 ГК РФ. Этот анализ позволяет выявить: 1) жизненные обстоятельства, при наличии которых нормы подлежат применению; 2) средства правового регулирования, которые использовал законодатель для определения характера будущего поведения субъектов, столкнувшихся с соответствующими жизненными обстоятельствами.

Норма п. 1 ст. 1190 ГК РФ обладает двучленной структурой, характерной для регулятивных норм. Формулировка «любая отсылка к иностранному праву в соответствии с правилами настоящего раздела» является гипотезой этой нормы. Следующий фрагмент нормы сформулирован следующим образом: «должна рассматриваться как отсылка к материальному, а не к коллизионному праву соответствующей страны». Данный фрагмент нормы задуман как диспозиция.

Норма п. 2 ст. 1190 ГК РФ так же, как и предыдущая норма состоит из двух элементов: гипотезы и диспозиции. Языковое выражение этой нормы является не совсем удачным, поскольку связи между элементами предложения, при помощи которого сформулирована норма, не соответствуют логическим связям элементов юридической нормы. Фрагменты «обратная отсылка иностранного права.» и «.в случаях отсылки к российскому праву, определяющему правовое положение физического лица (ст. 1195 - 1200)» формулируют гипотезу данной нормы. Фрагмент «может приниматься.» является диспозицией нормы. Разрыв гипотезы на две части создает неудобства в восприятии содержания нормы. Данную норму следует читать следующим образом: «Если иностранная коллизионная норма отсылает к российскому праву, определяющему правовое положение физического лица (ст. 1195 - 1200), такая отсылка может приниматься».

Жизненным обстоятельством, приводящим в действие первую из анализируемых норм, является ситуация «когда отечественная коллизионная норма отсылает к иностранному праву», т.е. действие отечественной коллизионной нормы. В качестве обстоятельства, приводящего в действие вторую норму, указывается «обратная отсылка к российскому праву», т.е. действие иностранной коллизионной нормы. Завершая анализ гипотез норм ст. 1190 ГК РФ нельзя не указать на пробел, относящийся к определению сферы действия нормы п. 1 ст. 1190 ГК РФ. Обратим внимание на формулировку: ««любая отсылка к иностранному праву в соответствии с правилами настоящего раздела» (курсив автора - В.В.). Действие нормы п. 1 ст. 1190 ГК РФ распространяется только на коллизионные нормы, закреплённые в разделе VI части III Гражданского кодекса РФ. Однако коллизионные нормы отечественного международного частного права содержатся не только в указанном разделе ГК РФ, но и в других кодифицированных федеральных законах: в Семейном кодексе РФ, в Кодексе торгового мореплавания РФ. Означает ли это, что в ходе применения коллизионных норм, закрепленных в других внутригосударственных источниках российского международного частного права, в ситуации обратной отсылки или отсылки к праву третьего государства отсылка иностранной коллизионной нормы может быть принята?

Н.И. Марышева считает, что обратная отсылка может применяться в области коллизионно-правового регулирования брачно-семейных отношений, осложнённых иностранным элементом. Однако она ограничивает случаи принятия отсылок иностранных коллизионных норм вопросами семейно-правового статуса физических лиц, т.е. речь идёт об аналогии закона: применении норм ст. 1190 ГК РФ по аналогии для регулирования брачно-семейных отношений, осложнённых иностранным элементом. Вместе с тем, поскольку МЧП является частноправовой отраслью российского права, для которой характерна диспозитивная направленность правового регулирования («разрешено всё, что прямо не запрещено законом»), можно предположить и обосновать возможность принятия отсылок иностранных коллизионных норм и в других случаях. В связи с этим требуется более определённое решение данного вопроса не только в доктрине, но и в законодательстве.

Теперь выявим средства правового регулирования, использованные законодателем для решения вопроса об обратной отсылке. Опираясь на буквальный смысл диспозиции нормы, закреплённой в п. 1 ст. 1190 ГК РФ, её нельзя признать «диспозицией юридической нормы» в собственном смысле. Законодатель устанавливает правило толкования отечественных коллизионных норм: «любая отсылка к иностранному праву в соответствии с правилами настоящего раздела должна рассматриваться как отсылка к материальному, а не к коллизионному праву соответствующей страны, за исключением случаев, предусмотренных пунктом 2 настоящей статьи» (курсив автора - В.В.). Отсылка должна «рассматриваться», т.е. восприниматься, пониматься, расцениваться лицом, применяющим отечественную коллизионную норму, как отсылка к материальному праву иностранного государства. Поскольку нормы права как одна из разновидностей социальных норм предназначены для регулирования поведения людей, а не мыслительного процесса, правило, сформулированное в п. 1 ст. 1190 ГК РФ не может рассматриваться как норма права, т.е. правило, регулирующее общественное отношение; социальное взаимодействие, выраженное в поведении людей. Коль скоро законодатель решил запретить принятие отсылок иностранных коллизионных норм, более удачной была бы следующая формулировка общего правила: «В случае отсылки отечественной коллизионной нормы к иностранному праву коллизионные нормы иностранного международного частного права применению не подлежат». Данную формулировку можно квалифицировать как правило поведения; как регулятивно-запретительную юридическую норму. Итак, по общему правилу отсылки иностранных коллизионных норм не принимаются; средством правового регулирования, которое использует законодатель, является запрет.

Диспозиция нормы п. 2 ст. 1190 ГК РФ указывает на возможность принятия отсылок к российскому праву, т.е. предоставляет субъекту, столкнувшемуся с ситуацией обратной отсылки, право принять отсылку иностранной коллизионной нормы. Сама же норма может быть квалифицирована как регулятивно-управомочивающая юридическая норма. Средством правового регулирования, которое использует законодатель, является дозволение.

Подход отечественного законодателя к решению вопроса об обратной отсылке, на первый взгляд, является всего лишь непоследовательным. Общее правило п. 1 ст. 1190 ГК РФ сконструировано таким образом, чтобы предотвратить случаи принятия отсылок иностранных коллизионных норм. Запрет на их принятие не выражен непосредственно, однако он фактически установлен, поскольку понимание отсылки отечественной коллизионной нормы как отсылки только к материальным нормам иностранного права, говорит об отказе от учёта содержания и применения коллизионных норм иностранного права. Вследствие этого, дополнительное правило п. 2 ст. 1190 ГК РФ выглядит нелогичным.

Однако закрепление определенного сочетания средств, правового регулирования в законодательстве для урегулирования конкретного общественного отношения вряд ли является случайным. Сочетание юридических средств «запрет дозволение», где общим правилом является запрещение, а специальным дополнительным правилом - разрешение, полностью блокирует действие специального правила. Представляется, что замысел законодателя изначально был направлен на создание правил, предотвращающих принятие отсылок иностранных коллизионных норм.

Теперь абстрагируемся от выявленного сочетания средств, правового регулирования, используемых для решения проблемы и смоделируем перспективы применения нормы п. 2 ст. 1190 ГК.

Во-первых, вызывает сомнение оправданность использования дозволения как средства решения вопроса о принятии отсылки иностранной коллизионной нормы. Обратная отсылка лишь «может» приниматься. Дело в том, что в подавляющем большинстве случаев субъектами, которые применяют нормы МЧП, являются юрисдикционные органы: суды, нотариусы и др. Юридическая практика свидетельствует о пассивности этих органов в плане реализации возможностей, предоставленных им как материальным, так и процессуальным законодательством. Вследствие этого, применимость правила п. 2 ст. 1190 ГК РФ на практике вызывает серьёзные сомнения.

Во-вторых, в некоторых случаях, для которых предусмотрена возможность принятия отсылок иностранных коллизионных норм, ситуация обратной отсылки не может возникнуть в принципе. Законодатель строго определил круг тех аспектов правового положения физических лиц, для определения которых может быть применено российское право на основании иностранной коллизионной нормы. К ним относятся: определение категории «личный закон физического лица» (ст. 1195 ГК РФ); определение правоспособности физического лица (ст. 1196 ГК РФ); определение дееспособности физического лица; признание физического лица недееспособным, ограниченно дееспособным (ст. 1197 ГК РФ); определение права физического лица на имя (ст. 1198 ГК РФ); регулирование отношений опеки и попечительства (ст. 1199 ГК РФ); признание физического лица безвестно отсутствующим, объявление его умершим (ст. 1200 ГК РФ). Однако многие отечественные коллизионные нормы, закрепленные в указанных статьях ГК РФ, имеют односторонние привязки, т.е. изначально предусматривают отсылку к праву Российской Федерации. Так, в соответствии со ст. 1197, 1200 ГК РФ признание физического лица недееспособным, ограниченно дееспособным; признание физического лица безвестно отсутствующим, объявление его умершим регулируются правом Российской Федерации.

В-третьих, сомнительна и социальная результативность принятия отсылок иностранных коллизионных норм к российскому праву для определения правового положения физических лиц. Проиллюстрируем это изложением результатов анализа коллизионных норм, используемых для выбора права, применимого к определению правового положения физических лиц, закрепленных в законодательстве России и стран АТР. Подавляющее большинство коллизионных норм МЧП Вьетнама, Китая, Монголии, Таиланда, Японии содержит коллизионные привязки, идентичные привязкам российских коллизионных норм. Ситуация обратной отсылки к российскому праву и, следовательно, возможность принятия отсылки иностранной коллизионной нормы к российскому праву может возникнуть в единственном случае: при выборе права, применимого для определения права на имя, его использование и защиту гражданином Монголии находящимся на территории Российской Федерации. Комментарии излишни.

Теперь проанализируем решение вопроса об обратной отсылке, закрепленное в отечественном МЧП, с позиций нашего подхода к пониманию этой ситуации. Решение, закрепленное в российском законодательстве, относится ко второй группе законодательных решений вопроса об обратной отсылке: принятие отсылок иностранных коллизионных норм с ограничениями. Опираясь на понимание ситуации обратной отсылки и отсылки к праву третьего государства как проблемы применения коллизионных норм иностранного права, мы должны признать данное решение не соответствующими объективным характеристикам ситуации, а также принципам применения иностранного права. Отказ от учёта содержания и применения коллизионных норм иностранного права, выраженный в п. 1 ст. 1190 ГК РФ, является ярким примером абсолютизации «внутригосударственного» аспекта ситуации обратной отсылки; грубым нарушением требования уважения суверенитета иностранного государства, выраженного в принципах сотрудничества и суверенного равенства государств. Принятие только обратной отсылки иностранной коллизионной нормы и не принятие отсылки иностранной коллизионной нормы к праву третьего государства, а также ограничение случаев принятия отсылок иностранных коллизионных норм по видам частноправовых отношений, осложнённых иностранным элементом, которые закреплены в п. 2 ст. 1190 ГК РФ, являются произвольными ограничениями применения иностранного права, не соответствующими требованию уважения суверенитета иностранного государства. В целом, отечественный законодатель лишь имитирует принятие во внимание «международного» аспекта ситуации обратной отсылки и отсылки к праву третьего государства. Нормы ст. 1190 ГК РФ выражают, в большей степени, волюнтаризм национального законодателя, нежели чем учёт объективных характеристик ситуации, а также современного состояния правового регулирования частноправовых отношений, осложнённых иностранным элементом.

Таким образом, нормы направленные на решение вопроса об обратной отсылке и отсылке к праву третьего государства, закреплённые в ст. 1190ТК РФ, не выдерживают критики с точки зрения требований юридической» техники, с позиций их практической применимости и результативности, а также с позиций подхода к пониманию ситуации обратной отсылки, выработанного и обоснованного в данной работе. Представляется, что решение вопроса об обратной отсылке должно опираться на: 1) объективные характеристики обратной отсылки и отсылки к праву третьего государства как проблемной ситуации; 2) современное состояние правового регулирования частноправовых отношений, осложнённых иностранным элементом: системные характеристики отрасли МЧП, её принципы и тенденции развития.

 

Автор: Варавенко В.Е.