Формирование гражданского общества в России: специфика и закономерности
Обращение к теоретическому и практическому историческому опыту становления гражданского общества в России связано с необходимостью его использования в осмыслении социальных и политических задач, стоящих перед нашей страной как сегодня, так и в ближайшей перспективе.
Именно в постперестроечное время активизировался интерес к политико-правовым теориям русских просветителей XVIII века, которые, по нашему мнению, подготовили дальнейший процесс разработки понятия гражданского общества. К примеру, В.Волков считает, что, изучая историю развития концепции гражданского общества в России, следует обратить в первую очередь внимание на адекватный и привычный в русском языке термин «общественность», что поможет реконструировать российскую историческую идею и практику, сопоставимые с западной концепцией гражданского общества, Этот термин впервые ввел Н.М.Карамзин в своей работе «Письма русского путешественника» (1791г.).
Следует отметить других исследователей идеи гражданского общества того времени. И.Посошков, В.Татищев, Я.Козельский, ратуя за просвещенную монархию, пытались приблизить идеал гражданского общества к сформировавшимся условиям тогдашней России.
Но особенный интерес к проблемам, касающимся гражданского общества и общественности, возникает у российских авторов во второй половине Х1Хв. В этот период начинает складываться идеология отечественного либерализма, которая и служит базой распространения идеи гражданского общества. Причины этого процесса кроются в исторической реальности.
В результате реформ Александра II (отмена крепостного права, реформа местного самоуправления, судебная и административная и другие реформы) в России стали складываться зачатки гражданского общества. Все это ускорило необходимые процессы модернизации русского общества. С развитием буржуазных отношений формируются крупные промышленные предприятия, банки и другие субъекты капиталистических отношений, что создало экономическую основу гражданского общества. Многообразные образовательные, медицинские, благотворительные и другие общественные организации получают новый импульс к развитию, что соответственно стимулировало рост различных институтов общественной самоорганизации, помогало стабилизировать русское общество.
Значительным шагом к гражданскому обществу явилось образование относительно самостоятельных от государства выборных органов местного самоуправления.
Судебная реформа 1864 г. провозгласила такие принципы как равенство всех перед законом, разделение судебной и административной властей, несменяемость судей, независимость адвокатуры, гласность и состязательность процесса, создание суда присяжных. Были введены новые либеральные судебные уставы. После реформ 60-х гг. XIX века активизировался процесс становления среднего класса - социальной базы гражданского общества.
На этот же период приходится процесс демократизации интеллигенции постепенного проникновения в ее ряды недворянских и непривилегированных слоев населения». Важно привести и такой факт осовременивания духовно-интеллектуальной инфраструктуры гражданского общества: если к началу 1860-х годов в стране насчитывалось около 20 тыс. лиц с высшим образованием, то к концу 19 столетия высшими учебными заведениями гражданских ведомств было подготовлено уже около 85 тыс. человек функционально готовых к интеллектуальному труду. Резко возросли тиражи книг; важным элементом развития гражданских отношений стала распространяющаяся сеть воскресных школ, независимых от государства. Однако все это можно рассматривать только как первые шаги на пути к гражданскому обществу. После убийства царя-реформатора Александра II новый император Александр III обнародовал манифест «О незыблемости самодержавия» (1881 г.). Началась эпоха реакции, резкого торможения процессов либерализации в общественной системе.
Но нельзя не отметить такое важное событие, как русско-турецкая война 1877-1878 гг. Именно в это время усиливается интерес к политике как к особой сфере социальной деятельности, способной оздоровить общество. «Новые социальные потребности, - описывает массовые умонастроения той эпохи А.И.Новиков, - пришли в противоречие со сложившимися нормами, традициями, запретами. Прежние нормы и ценности обесцениваются. Целое поколение вступает в жизнь с чувством носителей новых устоев бытия, новой нравственности, новой культуры». Таким образом, отражением политической мысли становится общественное мнение - важный компонент гражданского общества. Б.Чичерин в своем труде «О народном представительстве» писал: «Гражданин, имеющий долю власти, должен действовать не для личных выгод, а во имя общего блага; он должен носить в себе сознание не только своих частных целей, но и общих начал, господствующих в общественной жизни...». Следующий период в развитии институтов гражданского общества приходится на 1900-1914 гг. В эти годы складывается многопартийная система в стране, при которой политические партии являлись субъектами гражданского общества, так как существовали независимо от государственной власти и стремились к реализации своих политических целей. Первая русская революция 1905 г. заставила царизм пойти на серьезные изменения в государственном строе страны. Благодаря деятельности четырех Государственных Дум (1906-1917 гг.), выборных законодательных учреждений и многопартийности, Россия приобрела свой первый опыт парламентаризма.
Первая мировая война обострила все противоречия и привела к революционному изменению политического строя.
Февральская революция 1917 г. дала мощный импульс развитию гражданского общества. В результате в России начали развиваться демократические институты свободы слова, собраний, организаций, вероисповедания. Возникла масса политических и неполитических организаций. Огромный рост социальной активности масс способствовал развитию институтов общественного самоуправления. Однако, слабая государственная власть не смогла упорядочить этот процесс. Над страной нависла угроза анархии.
Для оценки современных событий в России весьма важно знание собственных духовных традиций, их роль и значение на различных этапах развития российского общества. В изучении проблемы становления гражданского общества уместен сравнительно-исторический метод, позволяющий увидеть как аналогичность, так и специфику условий формирования гражданского общества в России относительно других стран.
Именно с помощью этой методологической установки можно выявить причину отставания этого процесса в России, его незавершенность в 1917 г. и причины, приведшие к подобному отставанию.
Вышеприведенные примеры и исторические факты позволяют говорить о некоторых деформирующих фактах в становлении гражданского общества в России накануне кризиса 1917г.
Во-первых, экономическое отставание России потребовало увеличить темпы индустриализации. А поскольку российская буржуазия была в то время довольно слаба, то основным инвестором, стало государство, которое выкачивало эти средства из основного податного населения - крестьянства. Такой непомерный налоговый пресс привел к обнищанию крестьянства.
Второй особенностью процесса модернизации явилось то, что самодержавие и бюрократия сохранили традиционные методы управления, ограничившие и регламентировавшие каждый шаг формально свободных экономических субъектов.
Третьей особенностью процесса модернизации было особое видение его российской революционной демократией, которая провозглашала непримиримость классовых интересов по типу европейских радикальных концепций, что породило в свою очередь ужесточение политики самодержавия.
Именно эти внутренние и внешние условия и привели к гражданскому кризису 1917г., а следовательно, не способствовали эволюционному и постепенному становлению гражданского общества в России. Сравнительно-исторический метод позволяет нам заключить, что тип социальной и политической модернизации, который шел на Западе «снизу», в России отсутствовал.
Октябрьский переворот 1917 г. в корне изменил ситуацию в стране. Установилась жесткая централизация власти, применялись авторитарные методы управления экономикой и общественной жизнью. Была ликвидирована частная собственность - основа экономической самостоятельности граждан. Политические институты и организации потеряли свое значение для гражданского общества, так как они действовали под строгим политическим и идеологическим государственным контролем. В стране сложился тоталитарный режим, который блокировал саму возможность развития гражданского общества. Правящий класс составила партийная номенклатура, ставшая одновременно фактически собственником средств производства. Остальное население превратилось в государственно-зависимых работников. Что касается термина «гражданское общество», то он был изгнан из советского государственно-правового и политического лексикона. Такие организации, как профсоюзы, комсомол, кооперация, творческие союзы, которые в других условиях могли бы послужить базой для развития гражданского общества, в советский период во многом лишались самостоятельности, входя в официальные структуры партийно-государственной машины.
В.А.Красилыциков и др. в своей работе «Модернизация: зарубежный опыт и Россия» утверждают, что экономическая модернизация достижима в короткий период времени, но политическая система России, антагонистичная к процессам естественной модернизации, обусловила бессилие буржуазных реформ. Д.В.Гончаров и И.Б.Гонтарева, придерживаясь этой точки зрения, утверждают, что русский коммунизм, большевизм были следствиями провала попыток проведения модернизации европейского типа в России. В определенном смысле они были реакцией на слишком внезапную и неконтролируемую модернизацию. Реализация идеи построения коммунистического общества, как разновидности модернизационной теории, оценивается неоднозначно - тем не менее, среди исследователей западного направления существует единодушие относительно того, что отсутствие гражданского общества явилось основной причиной структурного кризиса советской системы. В.А.Красилыциков и др., причиной обвала коммунистической системы считают тоталитаризм и как его следствие - отсутствие гражданского общества.
Развитие гражданского общества после октября 1917 года было прервано, в т.ч. из-за отъезда за границу носителей идей гражданского общества, а его возобновление сопровождалось как оживлением дискуссии среди интеллектуальной элиты в случаях неудач системы власти, так и временным блокированием этого процесса в случаях экономических и военно-политических успехов.
Следует привести статью Збигнева Бжезинского, опубликованную им в 1966 г., в которой он утверждал, что источник изменения советской системы лежит в грозящем системе кризисе тоталитаризма, который, в конечном счете, приводит к снижению ее эффективности, легитимности и стабильности.
В отличие от зарубежной политологии, делающей с 60-х годов ударение на бюрократическую, корпоративистскую или даже плюралистическую природу советской системы, в современных представлениях российских политологов, особенно прозападной ориентации, тоталитарная модель советской политической системы принимается, как правило, единодушно.
Но есть ряд авторов, которые отмечают некоторую либерализацию в период хрущевской «оттепели» по сравнению с эпохой сталинизма, но и она не смогла изменить существа положения. Некоторые исследователи напротив, полагают что «некоторые элементы гражданского общества (семья, профессиональные и социальные организации) могли появиться и появились в условиях тоталитаристского режима, но отсутствие необходимых условий, обеспечивающих независимость этих элементов от политической власти и дающих право на самоуправление и самостоятельную активность сделали невозможным рассматривать общество как гражданское». К примеру, А.Г.Володин считает, что воздействием самопроизвольных внутренних процессов политическая система «реального социализма» постепенно архаизировалась; она утрачивала способность к саморазвитию...(Борисов Л.П. Политология. 1996. С.69).
Менее радикальный подход к проблеме А.А.Игнатьева и Б.В.Михайлова позволяет им отметить, что возможность исчезновения гражданского общества является типичной «технократической утопией», которая вряд ли может полностью материализоваться. Они утверждают, что парадокс тоталитаризма как раз и состоит в том, что он не может разрушить корни гражданского общества, т.к. внутри самого тоталитаризма всегда остаются ростки альтернативного социально-экономического устройства. Тоталитаризм, однако, способен, по их мнению, изменять природу гражданского общества, выдавливая его из публичной сферы. Когда подходы к этой сфере оказываются заблокированными, гражданское общество ищет любые альтернативные пути и сферу, где обеспечена возможность выражения индивидуальной и групповой идентичности.
Постепенное разложение системы происходило как бы изнутри, под воздействием факторов, совокупность которых следует обозначить отложенным политическим развитием.
К этим факторам можно отнести независимую от консервативной политической «надстройки» гражданскую жизнь; форсированную урбанизацию населения (с начала 1960-х до конца 1980-х годов), приведшей к изменению духовно-интеллектуальных параметров российского населения; гражданскую зрелость общества, подтолкнувшей кризис легитимности государства и олицетворявшей его партии. Той самой коммунистической партии, которая стремилась воспрепятствовать развитию автономии «вторичных ассоциаций» демократии (по Токвилю). Речь идет об этнических, религиозных профессиональных организациях, входящих в качестве составных элементов в структуру гражданского общества.
Несмотря на такое противодействие, трансформация социальной структуры в нашей стране в эпоху застоя все же происходила, и на рубеже 80 и 90-х годов этот процесс активизировался - началось становление интеграции по формам собственности, доходам, включенности во властные структуры, социальной самоидентификации.
Термин «гражданское общество» вновь стал актуальным. Начавшиеся с 1985 г. преобразования в России имели целью формирование предпосылок гражданского общества.
Под воздействием социально-экономических и политических реформ во второй половине 80-х гг. в России произошли большие перемены. Место партийной номенклатуры заняли многочисленные элитные группировки. Сама элита утратила значительную часть рычагов власти, присущих старому правящему классу. Это привело к постепенному переходу от политических и идеологических методов управления к экономическим.
Трансформация институтов российского общества серьезно сказалось на его социальной структуре. Изменились отношения собственности и власти, появились новые социальные группы («предпринимательская структура» и др.), изменялись уровень и качество жизни каждой социальной группы, перестраивался механизм социальной стратификации. Все это стимулировало создание основ гражданского общества в России, отражало многообразие интересов представителей различных групп и слоев общества.
Перераспределение собственности через приватизацию открыло возможности для формирования среднего класса в России. Приватизация позволила частным лицам приобретать в собственность часть государственного имущества. Трудовые коллективы получили право арендовать государственные предприятия, приобретать на акционерной основе объекты промышленности, торговли, сферы услуг.
После огромного перерыва в развитии гражданского общества в России (с октября 1917 г. по 1990-е гг.) начался период бурных реформ во всех областях жизни страны.
За несколько лет реформирования в нашем государстве возникли многочисленные политические партии, народные фронты, организации, объединения, ассоциации, центры, союзы, фонды, движения, отвечающие всем характеристикам гражданского общества. Они появились во всех сферах общественной жизни: экономической, социальной, политической, духовной и др. К ним относятся: Ассоциация российских банков, Российский союз промышленников и предпринимателей, Конгресс деловых российских кругов, Союз предпринимателей и арендаторов, Межрегиональный биржевой союз и др.
Все перечисленные организации относятся к субъектам гражданского общества в экономической сфере. В других сферах общественной жизни, например в социальной, их возникло еще больше. Так, в настоящее время в
Российской Федерации действуют разнообразные фонды социальной защиты граждан и культуры; Фонд социальной защиты материнства и детства, Союз солдатских матерей, Фонд «Духовное наследие»; Пенсионный фонд, благотворительный фонд «Нет - алкоголизму и наркомании» (фонд НАН) и др.
Сферы и направления деятельности гражданских организаций в России чрезвычайно многообразны. Панорама общественной добровольческой деятельности институтов и организаций гражданского общества чрезвычайно широкая. Здесь защита прав граждан и правовое просвещение, охрана природы и экологическая защита, добровольные спасательные отряды, помощь инвалидам, больным детям, одиноким старикам, жилищное устройство выпускников детских домов, защита прав потребителей, работа с детьми и подростками из неблагополучных семей, поиск без вести пропавших в годы Великой Отечественной войны и многое другое.
Реальными признаками существующего гражданского общества становятся выборность представителей власти, действительная прозрачность расходования бюджетных средств, ослабление роли чиновников в управлении страной, в том числе и передача их функций общественным организациям.
В период горбачевской перестройки (1985-1991) происходит также резкое эмоциональное единение между оппонентами режима, которое способствовало возникновению затем определенных организационных структур.
Анализируя развитие фазы «перехода», включающей цикл реформ и протестный цикл Е.Здравомыслова отмечает, что горбачевская перестройка сознательно применила политику, открывшую возможности для публичного обсуждения и организационного развития. Почти немедленно после этого в Москве, Ленинграде и других крупных городах появились первые независимые политические протестные группы.
В начальном периоде критически настроенные демократические движения, группы его составляющие (философские, исторические) искали для самоидентификации адекватные символы в мире «русской истории».Во втором периоде ключевая роль была сыграна Демократическим союзом, члены которого были представлены маргинальной интеллигенцией. Однако конфронтационная, антигосударственная установка гражданского общества оказалась менее эффективной, чем та, что была провозглашена умеренными демократами реформистского толка. Эти зачатки гражданского общества, в частности, не позволили достичь цели организаторам государственного переворота в августе 1991 года.
Именно в этот период российская политика переживает ситуацию выбора, которая в свою очередь породила множество точек зрения на будущее страны, в том числе на построение правового гражданского общества.
Страна должна была определиться: пойти по пути, который уже был пройден Западом или найти свою модель развития с учетом геополитического положения России, ее историко-культурного наследия. Нельзя было не учитывать и состояние кризиса общественного сознания, в котором находилось российское общество после развала СССР. В условиях разочарования итогами горбачевской перестройки, породившей неверие к любым попыткам «программировать» развитие общества, распада единого поля смыслов и ценностей, цементировавших в недавнем прошлом геополитическое пространство бывшего СССР, развернулась весьма бурная полемика об идеале России, что было обусловлено процессом развивавшейся многопартийности.
Многопартийность один из самых ярких критериев демократии, который позволяет составить позитивную оппозицию правящей элите и организовать иные формы протестного движения гражданского общества. Мало того, сами политические партии позиционируют как основные блоки гражданского общества. Следует признать также, что «политические партии в истинном смысле этого слова возникают лишь тогда, когда общество достигает соответствующего уровня социально-политической дифференциации». И власть это поняла, так как именно в недрах КПСС вызрела идея создания более широкого пространства для политического самовыражения типа гласности и митинговости, оформленная юридически. В конце 80-х годов в программах политических партий и общественных движений, оппонирующих КПСС, все более явственно начинают звучать фрагменты оценок, теорий, вытекающих из основных постулатов либерализма.
Каким же представляли идеологи либерализма оптимальное для России общественное устройство?
Роль государства, по их мнению, должна сводиться к минимуму. Оно выступает лишь гарантом необходимых для свободной предпринимательской деятельности правовых норм, служит инструментом проявления таможенной и валютной политики, осуществляет меры по социальной поддержке населения, защите окружающей среды - такой виделась роль государства теоретикам партии конституционных демократов, провозглашавшей себя наследницей «лучших традиций отечественного либерализма». Свобода предпринимательской деятельности - так можно выразить экономическое кредо либерализма, отразившееся в программах не только кадетов, но и Республиканской Демократической партии России, Партии экономической свободы.
Позиция лидера партии экономической свободы К.Борового перекликается с точкой зрения кадетов: «Если налоги будут маленькими, а экономика либеральной, если государство не будет участвовать в крупных предприятиях и не будет мощного государственного сектора - получим очень эффективную экономику». Партии либеральной ориентации стремились к ограничению объема и сферы влияния государства на жизнь общества и индивида, декларируя необходимость формирования гражданского общества, как противовеса государственному началу.
Однако начатые либеральные реформы в России привели к значительной дифференциации общества на богатых и бедных, усилению его социальной дестабилизации. Все эти издержки либерализации инициировали «второе пришествие» (со времени упадка коммунистической идеологии) идей социал-демократии в массовое сознание россиян.
В качестве главных целей социал-демократов декларировалось построение демократического общества, основанного на народном самоуправлении, гармоничном сочетании развитых производительных сил с общественными отношениями, гарантирующими каждому члену общества уровень жизни, достаточный для достойного существования. А средствами достижения перечисленного выступали: политическая, экономическая и социальная демократия.
Еще одна партия левого фланга - Социалистическая партия трудящихся включила в свой идеал не только ориентации на социализм, но и так близкую по духу коммунистам цель - формирование общества, в котором «свободное развитие каждого служит условием свободного развития всех».В политической сфере Социалистическая партия трудящихся декларировала необходимость создания правового государства, укрепление гарантий прав индивида. Таким образом, российские либералы и социалисты демонстрируют разнообразие точек зрения по поводу построения правового гражданского общества в стране.
Эта пестрота политических идеалов свидетельствовала о том, что на первоначальной стадии становления плюралистической политической системы в России большую роль играло политическое творчество интеллигенции, различные группы которой ориентировались в заимствование политических и идейных стандартов, сложившихся либо в историческом прошлом России, либо в странах, ставших, для политизированного российского общества образцом для подражания.
Вторая половина 80-х и начало 90-х годов ознаменованы появлением на политическом горизонте серьезных оппонентов западникам - российского почвенничества, которое не приемлет цивилизованных концепций Запада, в том числе и идеи гражданского общества.
В условиях обострения либеральной и национальной идей и конфронтации их сторонников в российском обществе появляется сила, которая пытается примирить антагонистов, предложив обществу такую модель развития, которая не приемлет крайние взгляды на видение будущего страны. На роль такого центра в начале 90-х годов претендовал «Гражданский союз», в который вошли ряд партий, декларирующих идеологическую неангажированность и прагматизм.
К примеру, в программе Союза «Обновление» понимание перспектив развития России основывается на осмыслении «... истории и традиций нашего Отечества, подлинных интересов России на освоении мирового опыта» (Программа Всероссийского Союза «Обновление» - M., 1993. С.4).
Программы центристов утверждают демократический характер будущего российского государства, вместе с тем, в выступлениях в средствах массовой информации их лидеры утверждали, что центральная власть в России неизбежно останется патерналистской и будет основываться на сильном президентстве при сдерживании от возможного вырождения в тоталитаризм институтами демократии, парламентом, судебной властью и свободной прессой. Верные традициям, коммунисты и на новом витке истории, раскололись на большевиков (Российская коммунистическая рабочая партия) и меньшевиков (Коммунистическая партия Российской Федерации).
РКПР отстаивало наиболее ортодоксальное направление в «левом» движении, которое предусматривало восстановление и обновление социализма. В политической сфере - это Советская власть как власть трудящихся с органами самоуправления. В экономике исключалась частная собственность и предполагалась развитие советской формы собственности.
Программа КПРФ при всей схожести с программой РКРП больше напоминала социал-демократические установки с правами человека, свободы слова, развитием политических объединений. В области экономики КПРФ выступала за формирование «планово-рыночного, социально-ориентированного, экологически безопасного хозяйства». Несмотря на расхождения во взглядах политических движений и партий, действовавшими в стране в 1989-1992 гг., в большинстве программ политических объединений, была выражена идеология, отвечающая демократическим ценностям, многоукладной рыночной экономике. Будучи относительно массовыми, в период конца 80-х начала 90-х гг., партии стали выступать как «посредники» между отдельными гражданами, социальными слоями, общественными группами и государственной властью, что является важнейшей функцией партий в гражданском обществе. Однако консолидации партийных элит не получилось, наступил период конфронтации и поляризации сил (1991-1993), который завершился трагическими событиями октября 1993 г. Можно согласиться с мнением исследователей, которые считают, что основная вина за такое развитие событий лежит на партиях либеральной ориентации, дискредитировавшие саму идею гражданского общества.
Следует отметить, что первые уроки «шоковой терапии» не преминули сказаться в последующем на поведении и раскладе политических сил. События 3-4 октября 1993 г. голосование по проекту новой конституции и выборы в Федеральное Собрание определили новые тенденции политического процесса, охватывающего 1993-1998 годы.
Как отмечает Л.Шевцова, «после 1993 г. мы явственно видим все более очевидную эволюцию ельцинского режима в сторону неопатримониального режима». Кроме того, процесс дифференциации населения отразился и в широком спектре вскоре выявившихся политических предпочтений. Перегруппировка политических сил привела к тому, что к началу выборов в Федеральное Собрание практически заново сложились основные партии, блоки и объединения. В предвыборные программы блоков «Выбор России», «Яблоко», «Август», Консервативной и Демократической партий наряду с пунктами, определяющими чисто либеральные признаки гражданского общества и правового государства - освобождение государства от регулирования экономики, защита и поддержка свободной конкуренции, реальное разделение властей и т.д. включены также положения о социально ориентированной экономике. В качестве стратегической цели в политической сфере многие блоки и партии называли - возрождение государства, единство и неделимость России (ЛДПР, Конструктивно-экологическое объединение КЕДР, политическое движение «Женщины России», КПРФ), сильное демократическое государство, опора на традиции, защита семьи и моральных устоев (Российское христианско - демократическое движение).
Таким образом, можно сделать вывод, что перед выборами 1993 года многие политические силы уже не были настроены в радикально-либеральном направлении и, пытаясь адаптироваться к новым условиям, определили свою политическую позицию в связи с настроениями населения. После выборов власть не могла не учитывать эти настроения и точки зрения, которые, по сути дела, призывают к эффективному взаимодействию государства и гражданского общества.
«В Послании Президента Федеральному Собранию 1994г. была заявлена идея укрепления российского государства. Само ее провозглашение имело далеко идущие последствия. С одной стороны, оппозиция отметила новый акцент в официальной политике исполнительной власти, но расценила это в целом как попытку перехватить у нее инициативу в пропаганде и реализации «государственной идеологии», выражая при этом сомнение в искренности и последовательности проведения «нового курса» Президентом. С другой стороны, заявленная идея стимулировала активное заполнение этой политической ниши, более детальную нюансировку целей и задач различных политических сил, пытающихся ее занять».
И вновь, как это уже было в российской истории, четко выявились две основные тенденции русской мысли, идущие от декабризма, от П.Пестеля и Н.Муравьева. С одной стороны, рабство с гарантиями, с другой - свобода без гарантий. Период правления Б.Ельцина в 90-х годах XX века в какой-то степени отвечал муравьевскому варианту. Характеризуя ельцинскую Россию, Ю.С.Пивоваров считает, что «наступив на грабли» гарантийного деспотизма», мы, ни на минуту не задумавшись, бросились на другие грабли - «без гарантийной свободы». Однако говорить о том, что в 90-е годы XX века, да и в практике современной России, в достаточной мере реализуется политико-организационная схема Муравьева, соответствующая реальности гражданского поли субъектного общества, вряд ли возможно.
Возьмем для примера российскую Конституцию 1993г. По мнению ряда политиков и аналитиков, демократические элементы в конституции, ее «гуманистический пафос» сильно опосредуются имеющимися в ней авторитарными элементами. Разделяю точку зрения Ю.С.Пивоварова, что «в России (в отличие от Запада - Э.Э.).под псевдонимами «президентский» и «парламентский типы правления» скрываются два различных типа общества, точнее: две властные схемы, соответствующие тому или иному варианту социума. «Президентский» традиционно Властецентричному, «Парламентский» - возможному (в обозримом будущем - основания для этого есть), но страстно желаемого издавна полисубъектному антропоцентричному гражданскому обществу». В зависимости от отношения к тому или иному варианту развития российского общества ученые разделились на два лагеря.
Представители «западничества» считали, что, несмотря на наличие следующих элементов или, точнее, институтов гражданского общества, как многопартийная система, свобода слова, конституция, а также таких государственных организаций, как президент, парламент недостаточно для подлинно работающей демократии. С точки зрения В.Хороса, весьма широкий общественный слой людей, к которому относятся ученые, инженеры, квалифицированные рабочие, гуманитарии, смогут сформировать союз на уровне гражданского общества и дадут толчок стратегии экономической и политической модернизации представляющей «интересы большинства граждан», или далеко глядящие политические лидеры обратятся к этим группам, формируя тем самым основы конституционного государства с подлинно гражданским обществом. Если же ни одна из этих альтернатив не реализуется, то «тогда Россия превратится в страну третьего мира до прихода нового Петра (или Сталина) и все начнется сначала». Другие исследователи возлагали надежды на формирование союзов радикальных и консервативно-либеральных идей и постепенную демократизацию жизни страны на этой основе. Вместе с тем, в отсутствие подлинно капиталистической рыночной экономики, утраты традиционных духовных ценностей, и насыщении экономического и идеологического пространства России, несовместимых друг с другом укладов жизни приводит к реанимации в современных условиях идеи авторитаризма.
А.Мигранян и И. Клямкин рассматривают авторитаризм как лучшую стратегию переходного периода.Согласно В.В.Витюку, авторитаризм ближе к демократии, чем к тоталитаризму, и Россия должна сделать «оптимальный выбор в пользу той авторитарной модели, которая укорит становление конституционного государства и сможет противостоять попыткам возвратного движения». При этом следует понимать, что существует органическая взаимосвязь между экономической модернизацией и развитием гражданского общества, и отсюда авторитаризм должен принять форму, характеризующуюся специальным вниманием, уделяемым созданию необходимых условий для модернизации (Матвеева С.Я. Возможен ли в России синтез консервативных и либеральных ценностей // Модернизация в России и конфликт ценностей).
В.Л.Красильщиков выражается более определенно: «необходимость модернизации означает необходимость установления в России авторитарного режима либерально-технократического и в то же время патриотического класса, который возьмет на себя ответственность и сможет политически и конституционно гарантировать подлинное развитие России. С помощью одних лишь экономических средств без сильной или даже жестокой власти невозможно подавить активность мафиозных кланов, положить конец коррупции среди гражданских служащих, дисциплинировать маргиналов. Отсюда, авторитарный режим необходим и «для достижения стабильности социо-политической системы и для создания условий развития в направлении консолидированной демократии, поскольку, по мнению А.Миграняна, сочетание слабого государства и гражданского общества чревато опасностью поляризации общества на богатых и бедных.
На взгляд О.С.Новиковой, в условиях неразвитости гражданского самосознания и общественной инициативы в стране только сильная государственность способна реально гарантировать процессы конституционных сдвигов, причем наиболее вероятной представляется та или иная форма «просвещенного» авторитаризма, а не иллюзия правового государства, не имеющая никаких предпосылок в массовом поведении россиян. В середине 90-х годов XX века разгорелась дискуссия по поводу национальной идеи, системы ценностей, соответствующих национальным и геополитическим целям общества и государства. Постепенно стали появляться самые разные идеологические концепции национальной идеи. По мнению А.С.Панарина, российская национальная идея сегодня может складываться из трех слагаемых - социальной справедливости, социокультурного консерватизма и высокого патриотизма (Красильщиков В.А. Модернизация: зарубежный опыт и Россия. - M., 1994. С.105).
Г.В.Осипов считает, что российская национальная идея конструируется не на умозрительных рассуждениях, а на осознании жизненно важных национальных интересов граждан, общества и государства. Становление национальной идеи не означает переход к единой государственной идеологии. Российская идея представляет совокупность национальных идей, в этом ее особенность, она выражает интересы всех: и различных социальных групп, и общества в целом, и государства. Поэтому «объединить все партии и общественные движения, все российское общество осознанием национальных интересов России могло бы единство идеи духовности, идеи народовластия и идеи державности». Учитывая действие всемирно-исторической тенденции к интеграции, ЭА.Баграмов считает весьма перспективной так называемую евразийскую идею, которая, по его мнению, отстаивает общность народов, связанных географическим положением, исторической судьбой и в то же время их самобытностью.
Таким образом, если в прошлой истории российской социально-политической мысли западникам оппонировали славянофилы, то в настоящее время наиболее четкая альтернатива западничеству с его идеей гражданского общества сформирована евразийцами.
Можно согласиться с Панариным, что Россия стала «лабораторией» для трансформации модернизационной политической системы в постмодернистскую. В начале 20 века маргиналами выступали пролетарии Маркса - индустриальное гетто цивилизации; в конце века ими стали «пролетарии» неофрейдизма, национализма и экологизма - все те, кто пытается вырваться из состояния мобилизованности прогрессом» (Осипов Г.В. Россия: Национальная идея. Социальные интересы и приоритеты. - М.: Фонд содействия развитию социальных и политических наук, 1997. C.140).
Иными словами, для России преодоление кризиса идеологии должно идти по пути учета как мирового опыта, так и самобытности России. Это с одной стороны. А с другой, «миссия России - в укреплении многополярности путем создания противовеса моноцентризму, «укорененному во власти США». Таким образом, интеллектуальная элита России находится в поиске новой формулы ценностного самопонимания, в определении того, какие отечественные политические и культурные традиции необходимо восстановить, чтобы вписаться в общемировые и локальные процессы и не оказаться на обочине современной цивилизации.
Из вышеприведенного анализа современных направлений политической мысли («западники» и «евразийцы») можно заключить, что в обеих концепциях идея гражданского общества выполняет роль вспомогательного фактора процесса модернизации России. В народном сознании доминируют простые, понятные, близкие для большинства ценности, такие как справедливость, права человека, порядок. Но не так прост ответ на вопрос: «Что делать?». Осмысливают его с учетом региональных базовых ценностей и ученые - обществоведы Дагестана.
Отмечается, что начавшийся с начала 90-х годов процесс федерализации и регионализации в современной России потребовал поиска нового баланса между центром и регионами. В связи с этим стало сильно проявляться неравенство регионов по критериям их экономических возможностей. Сформировалась так называемая асимметричная федерация.
В таких условиях формирование регионального самосознания граждан России постоянно наталкивается на искусственные границы, выстраиваемые на различном уровне и на основе разной идеологической направленности. Вне зависимости от конкретной ситуации это ведет к довольно абстрактному и искаженному пониманию общественных процессов.
Со стороны федерального центра осуществлялась слабая региональная политика, что также способствовало дальнейшей стагнации экономики (например, Республика Дагестан).
Напротив, регионы, имеющие сильный промышленный сектор и предприятия ВПК, оказались в более выгодном экономическом положении, что способствовало дальнейшему росту экономики и помощи со стороны Центра.
Процесс федерализации и регионализации в России подвергается воздействию ряда дестабилизирующих факторов. Среди них, как важнейший, можно выделить влияние кризисных явлений на федеральном уровне на состояние и тенденции развития региональных систем. Кроме того, на характер становления региональной политической системы оказывают влияние действия или санкции, осуществляемые центром по поводу разделения полномочий или вмешательства центра в кадровую политику региональных властей.
Частичная демократизация в регионах со значительной федерализацией региональных режимов послужила фактором становления индивидуальной специфики гражданского общества в каждом отдельном регионе.
К примеру, процесс формирования гражданского общества в Дагестане основывался, прежде всего, на переориентации политической и гражданской культуры населения, реформирования политического и государственного устройства республики. (В 1994 г. образован Государственный Совет -высший исполнительный орган республики, в который вошли 14 представителей крупнейших этносов, а в 1995 г. избрано Народное Собрание РД- парламент нового типа).
По мнению А.Ахмедуева, «на данном этапе Дагестану исключительно важно отойти от доминирующей в нашей традиционной цивилизации идеологии отрицания прогресса в материальной и духовной культуре общества. Подъем экономики и повышение уровня жизни населения для Дагестана, как и для многих отсталых в своем развитии стран и народов, -это острейшая проблема выживания в современном глобализирующем мире...
Дагестану следует выбрать курс цивилизованного развития, формировать и развивать гражданское общество постиндустриального типа...». Многочисленные дискуссии, которые сегодня проводятся в России и Дагестане, развернулись вокруг базового вопроса - о взаимоотношении государства и гражданского общества и многое зависит от соблюдения баланса интересов этих акторов.
Оценивая историческую ретроспективу вопроса, можно заключить, что «не только власть кумулятивна и стремится расширить зону своего политического контроля над гражданским обществом, но и последнее также пытается увеличить свои прерогативы за счет прав институтов властного регулирования». Дагестанские ученые Ш.Магидов и К.Зачесов считают, что «в Дагестане (так уж исторически получилось) на приоритетное место в шкале социальных ценностей для массового дагестанского сознания выдвинулся человек, независимо от его национальности, вероисповедания или индивидуальных привязанностей. А именно это может оказаться для человечества выигрышной картой в игре на жизнь или смерть... Современное правовое государство немыслимо вне и без признания приоритета прав человека, своеобразной социальной моделью чего в известных границах и параметрах может служить Дагестан».
Участники «круглого стола» в Ростове-на-Дону (при поддержке Фонда им. Ф.Эберта в г.Ростове-на-Дону и в ряде других городов Северного Кавказа в 2000-2002гг. на базе Северо-Кавказской Академии госслужбы был проведен цикл из 6 конференций. - Э.Э.) также направили вектор обсуждения в направлении прав и свобод личности. Отмечено, что «осознание гражданами того, что собственные действия - наилучший способ защиты своих интересов, решения волнующих их экономических, социальных и политических проблем, а достижение реального результата связано с объединением своих действий с действиями других людей, делает их субъектами гражданского общества». Но современный Дагестан, отождествляясь с субъектами Российской Федерации по наличию типов правосознания, имеет и свои отличия. Здесь в полной мере есть «клановые», этно-конфессиональные обычаи горских народов, представления, унаследованные от идеологизированного советского права, интеллигентский нигилизм, наконец, чисто западное отношение к праву». Перечисленные факторы, несомненно, будут лежать в основе дискуссий по поводу путей становления гражданского общества и правового государства в Дагестане.
Известный дагестанский философ и правозащитник Г.Кадиев считает, что «недостаточное внимание к проблеме защиты прав и свобод человека и сравнительно скромные успехи по ее разрешению по всей России, и в частности в Дагестане, объясняются мировоззренческими установками, которыми мы руководствуемся уже более восьми десятилетий... Мы по-прежнему твердим, что «каково общество, такова личность», что человек является «колесиком и винтиком» какого-то там механизма в виде партии или государства». Но можно ли и нужно ли европейскую модель движения к гражданскому обществу распространять на регионы, где имеются специфические условия развития?
Ученый-историк «левой» ориентации Т.Муслимов уверен, что «наше российское общество и в христианской, и в мусульманской, и в буддийской части является соборным. По менталитету народов мы - коллективисты. Поэтому надо предвидеть сложности переделки россиянина (а значит и дагестанца - Э.Э.) в индивидуалиста западного типа». У некоторых представителей научной общественности республики сложилось устойчивое мнение, что отсутствие в Дагестане мировоззренческих и этнокультурных детерминантов гражданского общества явится главным препятствием построения в нем гражданского общества. И приводят доводы относительно того, что среди стран с развитым гражданским обществом нет ни одной, которая бы относилась к исламскому миру. Другие, напротив, уверены, что в Дагестане есть исторические предпосылки гражданского общества.
С.Амиров пишет: «В Дагестане в прошлом в некоторых горных районах существовали самоуправляемые вольные общества и джамаатское управление. Видную роль здесь играли избираемые сельские главы, религиозные лидеры и судьи. Так что можно сделать вывод о совместимости самоуправления психологии нашего народа».
Этот взгляд изнутри (из Дагестана) опровергается некоторыми либерально настроенными учеными, которые считают, что несмотря на всю опасность «государственной опеки» по формированию институтов гражданского общества в регионе, все же главным препятствием на этом пути является не столько государственная бюрократия, сколько получивший в последнее время мощный импульс «традиционализм», который испытывает свой «ренессанс» в условиях ослабления государственных институтов и заполнил вакуум после политической либерализации в регионе на рубеже 1980-1990-х гг.
Таким образом, понятен взгляд радикалов, не признающих за традиционными ценностями приоритета в процессе формирования гражданского общества. Конечно же, Дагестан должен противопоставить псевдотрадиционализму (не путать с традиционными ценностями) создание противовеса в виду гражданских институтов. Необходимо учесть также неминуемые трудности по их формированию.
На взгляд философа М.Билалова, «Дагестан - все же Восток, да и европейская Россия - далеко не Запад, и вряд ли они построят гражданское общество нынешнего евроатлантического типа..., а повторяя его «зады», мы обрекаем себя на хроническое отстаивание и вечно вторые роли в истории... Неолиберализм, неомарксизм, постмодернизм, не говоря о множестве религиозно и этнически окрашенных идеологиях, предлагают разные, не всегда ведущие к гражданскому обществу, пути в будущее». Следует вывод, что идти по пути лишь регионального своеобразия в построении гражданского общества в России и в Дагестане нельзя, а «интегрируясь в глобальное гражданское общество, наши народы наконец-то обретут общие с «продвинутыми» нациями цели и ориентиры исторического развития. Конечно, при этом будут невыгодные для нас стартовые позиции в экономической и политической сфере, но благоприятные, на наш взгляд, в сфере духовности и ментальное™. Так, чрезвычайно благоприятен для Дагестана (и России) отход новой концепции гражданского общества от рационализма... Это с одной стороны. А с другой, становление демократии и гражданского общества в Российской Федерации и Дагестане, в частности может послужить источником новых идей, а для Запада и российским ответом на вызовы глобализации.
Следует серьезно осмыслить насколько далеко готово дагестанское общество пойти по пути восприятия классических идей гражданского общества. Бесспорные достижения западного мира - демократические институты, гарантии прав и свобод личности, плюрализм собственности и мировоззрений - являются серьезными аргументами в пользу движения в этом направлении. Но вряд ли дагестанцы в большинстве своем сегодня склонны трактовать свободу личности с позиций рационализма и субъективизма и разделяют взгляды профессора Сорбонского университета
Р.Полена, утверждающего, что «независимость, являющаяся свойством человека, может найти свое естественное, непосредственное и совершенное выражение лишь в одиночестве». Не разделяем мы и радикальный вывод, сделанный западногерманским ученым И.Фетчером: «Подлинная свобода -это свобода инакомыслящих». Скорее дагестанцам ближе позиция В.Гулиева и Ф.Рудинского, что «идея социальной ценности человеческой личности, гражданского достоинства - важнейший принцип подлинной демократии». Имея ввиду трудности соответствия духовно-ценностных систем в России и Дагестане, и на Западе, М.Айбатов считает, что такие ценности, как гражданские права и свободы демократической ориентации: личная свобода, справедливость, неприкосновенность и безопасность граждан, право собственности, право свободного существования и функционирования независимых объединений могут функционировать в обществе, основанном на индивидуалистических принципах, а для Дагестана, по его мнению, «многие аксиологические структуры базируются на принципе коллективизма, являющемся мощным традиционным духовным элементом».
М.Билалов, критикуя идею «предельного либерализма» Б.Березовского с «прозрачным» способом организации общества (предельная прозрачность гражданина для общества и власти, а власти и общества - для каждого гражданина на основе информации и равного доступа к ней.- Э.Э.), уверен, что «идея утопична для всего человечества, во всяком случае для Северного Кавказа, для многих народов важен учет этноконфессиональных факторов, их бытия и их устремленности к социальной справедливости путем встраивания новых веяний в испытанные временем национальные традиции управления обществом, чего сегодня добиваются консерватизм и левоцентристские движения. Пожалуй, здесь имеют перспективы и «культурные коды» мусульманской цивилизации, в том числе традиционного для Дагестана суфизма и его философской стратегии, именно суфизм всегда был мостиком между Западом и Востоком, реализовывал на практике их общие ценности, предлагал приемлемые противоположным культуры и идеалы». Проблема заключается в том, насколько глубоко и осознанно жителями Дагестана воспринята и признана идея о гражданском обществе. Сегодня дагестанцы не только до конца не определились с вопросом, какую модель гражданского общества избрать - англо-американскую со свободой как доминирующей ценностью, не допускающей вмешательства в жизнь общества, или евроконтинентальную - с ее идеей государственного порядка, но и весьма смутно представляют собой само понятие «гражданское общество». Неужели и на сегодняшнюю Россию и Дагестан в ее составе распространяется пессимистическое пророчество Жан-Жака Руссо о невозможности постижения русскими западных ценностей, так как Россия подверглась цивилизации в результате петровских реформ слишком рано, оставаясь дикой и не готовой к трудностям гражданского общества, а, значит не созревшей для его уставов.
Таким образом, можно заключить, что великий французский просветитель под «незрелостью» русских имел ввиду их неспособность к определенному мировосприятию в данном случае - классических идей гражданского общества, которое «может конструироваться при определенном умонастроении... и проявляется в способности к свободной, то есть никем не навязанной и вместе с тем ответственной организации жизни». Поэтому не стоит удивляться, что слово «индивидуализм», по мнению И.М.Клямкина, «очень плохо приживается на нашей почве». Несмотря на всю архаичность понятий «коллективизм», «общинность», в дагестанской действительности они все еще играют существенную роль, особенно, когда это касается отстаивания своих прав от произвола властей. На шкале ценностей дагестанцев высокое место, как и раньше, принадлежит джамаату, тухуму, семье. Дагестанцы не забывают о том, что «каждая горская община была «мини-государством», неуничтожаемой живой клеткой - из нее после любой исторической катастрофы вновь воссоздавался живой и цельный Дагестан». Эти социальные ячейки общества всегда были и сегодня являются основой общедагестанского единства, базирующемся на патриотизме и интернационализме.
Не случайно К.Султанов в ряду определяющих признаков гражданского общества выделяет «волю и решимость людей жить вместе при всем понимании и признании религиозных, культурных, политических и прочих различий, выстраивая шаг за шагом ту культуру межнациональных отношений, о которой мы так много говорим». Необходимо определиться с тем, что способствует и что мешает формированию гражданского общества в России и Дагестане. Важно изучить сложности развития демократии в Дагестане, какие ценности для дагестанцев являются приоритетными, а отчего необходимо отказаться, вступая в 21 век, в век глобализирующегося мира. К числу таких основополагающих ценностных ориентиров жители Дагестана традиционно относят обеспечение гражданского мира и национального согласия.
Анализируя такое явление, как гражданское общество в согласительном измерении, М.Алиев пишет: «Гражданское общество не стремится нивелировать разнообразие интересов и должностных начал, целевых установок и идеалов. Напротив, оно усматривает свое преимущество перед тоталитарными обществами в познавательном установлении полифонии разнообразных интересов и жизненных позиций, причем не только в духовной сфере, но и в сфере бытовой жизни, социальных связей, хозяйственной деятельности, национальной культуры и т.д.». Несмотря на традиционность понятия «маслиат», «интерес к согласию как ценностно-регулятивному механизму особенно активизировался в Дагестане с начала 90-х годов...
Это связано не столько с попытками «гражданизации», «юридификации» и демократизации дагестанского общества, сколько с идеологией вседозволенности, обострением в республике межэтнических проблем, проявлением у некоторой части людей идеи национализма, сепаратизма и даже экстремизма...».Правовые традиции маслиата в настоящее время особенно востребованы.
«Разве этот незримый кодекс не был мощным фактором единства? -задается вопросом профессор Р.Магомедов. - Надо только радоваться тому, что мы сумели, кажется сохранить его до сегодняшнего дня, по крайней мере, осенние события 1999г. (нападение международных бандформирований на Дагестан с территории Чечни - Э.Э.) убеждают в этом» (Алиев Муху Согласие. Социально-философский анализ. -M.: Республика, 2001. С.161).
К чему же стремится институт миротворчества, который именно на Кавказе наиболее часто применяется и поныне эффективно используется? По мнению доктора политических наук А.Хоперской, «в основе целей миротворчества лежит или достижение справедливости, или достижение законного конституционного порядка, или достижение власти... Когда кавказец оказывается перед дилеммой подчиниться кавказскому закону или Российской империи, для него более важным оказывалось соблюдение нравственных нормативов, ведь право и мораль на Кавказе неразрывны..., государственные установки меняются гораздо чаще, чем нравственные.... Успех построения мира в нашем регионе возможен только в одном случае когда власть будет законна, закон будет справедлив, а справедливость будет обладать всей полнотой власти». Эту консервативную точку зрения о сохранении мира в северокавказском регионе либералы понимают шире «и сходятся в том, что в условиях, когда граждане идентифицируют себя не столько с этническими подгруппами внутри страны, сколько с более общим, всеохватывающим государством, острота и разрушительные последствия политических разногласий сокращаются, а сплоченность возрастает». Как бы подтверждая эту мысль, М.Алиев говорит: «У нас имеются базовые, конституционные ценности нашего национального бытия, которые близки и дороги дагестанцам. Это единство и целостность республики в составе Российской Федерации, многонациональный дагестанский народ, дагестанский патриотизм, дружба народов, их согласие друг с другом, решение проблем каждого народа как проблемы всех народов. Нельзя отгораживаться от мира, отвергать различные культуры и цивилизации, лучше разумно сочетать их пути к прогрессу». Моделируя концепцию гражданского общества для конкретно-исторических условий России и Дагестана, следует сказать, что для наших народов непосилен экономический и политический рационализм.
По всей видимости, Дагестану, обладающему большим набором культурных традиций, больше присуще консервативное мировоззрение с иррациональным отношением к действительности.
Исходя из этого, следует сказать, что сегодня существуют различные подходы к истокам и перспективам гражданского общества в Дагестане. Профессор М.Агларов, к примеру, считает, что «у дагестанцев, накопивших в историческом прошлом уникальный опыт многоуровневой, справедливой демократии от джамаатского самоуправления (унитаризм) к союзам джамаатов (федерация), от союзов джамаатов к союзу союзов (конфедерация), есть своя отправная точка на пути строительства гражданского общества со своей дагестанской спецификой».Другой видный дагестанский ученый-обществовед В.Алиев, критикуя взгляды своего коллеги М.Гасанова на этапы развития гражданского общества в Дагестане, изложенные 25 июля 2002 года «Дагестанской правде», считает, что «автор статьи (М.Гасанов. -Э.Э.). за гражданское, очевидно принимает любое объединение людей для осуществления совместной жизнедеятельности, забывая существенное обстоятельство, что это социальное явление присуще только зрелым общественно-гражданским отношениям». И.Матузов уточняет В.Алиева: «гражданское общество оправдывает свое название не тем, что состоит из граждан, а тем, что создает надлежащие условия для них. Нищая, голодная, отсталая страна не может иметь статуса гражданского общества».Но «успех или неуспех в становлении гражданского общества будет зависеть от того, как народы Дагестана смогут распорядиться своим историческим наследием. В последнем есть элементы жизнеспособные, такие как родные языки народов, религиозные и нравственные ценности, искусство и литература, дагестанский намус, этикет и многое другое....
Позволят ли эти региональные базовые ценности найти пути к построению «своего» гражданского общества в Дагестане? Какова роль органов власти в этом процессе? Некоторыми исследователями высказывается предположение, что инициатива по формированию идеологии гражданского общества в Дагестане проявляется сверху, а, следовательно, это таит в себе серьезные опасности, связанные с тем, как бы не исказили в корне эту прогрессивную идею, так же, оказались серьезно искаженными идея цивилизованного рынка, приватизации собственности, демократизации политической жизни...». Очень важен вопрос «захотят ли представители российского и дагестанского политического истеблишмента быть «спутниками жизни» общества да еще в качестве благоверных «жен»? Добровольно отказаться от своих «прав и свобод» и отдавать их обществу да еще позволить контролировать себя?». В зависимости от варьирования пропорции «государство - гражданское общество», то есть степени вторжения в интересы друг друга, можно говорить о том, сколько же у нас гражданского общества.
Рассматривая проблему взаимоотношения государства и гражданского общества, следует выделить два взаимосвязанных механизма: это механизмы управления и самоорганизации. С точки зрения устойчивости развития общественной системы важны оба фактора. Чрезмерная абсолютизация одного из них ведет к системному кризису.
Крушение СССР - результат стагнации всех его подсистем- из-за абсолютизации роли государства, а кризис 90-х годов стал возможен из-за принижения роли государства в отсутствии к тому же развитого гражданского общества. В современной России недопустимо повторение ошибок административных преобразований 90-х годов, когда, к примеру, доступ к взаимодействию с государством имели лишь отдельные мощные бизнес-структуры, а интересы мелкого и среднего бизнеса не учитывались.
Взаимодействие государственной администрации со структурами гражданского общества не является собственно управлением, оно строится не на отношениях соподчинения и не носит субъект-объектного характера...
Административная реформа неотделима от реформы взаимодействия государственного аппарата со структурами гражданского общества. В то же время общество без участия государства бессильно провести необходимые ему реформы: для этого нужны административный, властный ресурс, а также материальные средства, получаемые от налогов, которыми распоряжается государство, В Послании Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации в 2003 году основным препятствием на пути экономических реформ названа недостаточная эффективность государственного аппарата, несоответствие количества его полномочий качеству власти. Приоритетными задачами развития государственного управления назывались радикальное сокращение функций, осуществляемых государственными органами, и формирование эффективно работающего механизма разрешения споров между гражданином и государством за счет совершенствования административных процедур и судебных механизмов. Следует особо подчеркнуть, что еще в 60-70- годах XX века советские ученые Ю.М.Козлов, А.И.Лукьянов, Б.М.Лазарев, И.А.Ямпольская выдвигали идею о передаче ряда функций государственных органов общественным организациям и демократизации принятия управленческих решений путем вовлечения в данный процесс широких народных масс. Даже если и реализовывались на практике советского государственного строительства эти идеи, то носили они весьма формальный характер.
Как справедливо считает А.А.Гришковец, к управлению, т.е. к деятельности органов государственной власти, монопольно привлекались только лишь представители так называемых массовых (партийных, профсоюзных, комсомольских) общественных организаций. Иные общественные организации были слабы, зависимы от коммунистической партии - государства. К тому же речь шла только о привлечении общественности к решению внешних вопросов, связанных с компетенцией государственных органов, тогда как к решению внутриаппаратных вопросов, т.е. вопросов государственной службы в их современном понимании привлекать общественность не предполагалось. Руководство страны ставит целью добиться, чтобы к 2008 году Россия вошла в число 50 стран с наиболее эффективным государственным управлением. Но все усилия по реализации административной реформы бесполезны, если отдельные ее направления непонятны россиянам.
Журнал «Социс» опубликовал мнения по этому вопросу респондентов из числа населения и экспертной группы «бюрократов».
Несмотря на сохраняющееся высокое доверие лично к Президенту, россияне склонны достаточно критично смотреть на вводимые им меры.
Пожалуй, лишь создание Общественной палаты одобряется относительным большинством опрошенных - 46,9%, 7,7% - нет. При этом 45,4% россиян сомневаются, что создание Общественной палаты хоть как-то повлияет на работу органов власти и государственного аппарата, чью деятельность призван контролировать этот орган. Аналогично оценивает это нововведение и экспертная группа госслужащих.
Неприятие у населения и «бюрократов» вызывает отмена выборов депутатов Государственной Думы по одномандатным округам, то есть полный переход к пропорциональной системе: среди населения 25,1% -»против», 17,4% - «за»; среди «бюрократов» 27,6% - «против», 23,0% - «за». Подобная оценка совпадает с мнением ряда аналитиков, полагающих, что такой подход приведет к еще большей дискредитации института Государственной Думы, так как возможность простых граждан хоть как-то оказывать влияние на ее состав будет сведена практически к нулю. Не в пользу чисто партийного представительства в Государственной Думе и нынешнее состояние политических партий, которым россияне все больше отказывают в доверии. В сочетании с повышением избирательного барьера до 7% (в некоторых регионах и выше), усилением административного давления на процедуру регистрации и перерегистрации политических партий, партийный состав Государственной Думы оказывается все более предсказуемым, а Государственная Дума все более зависимой от административных кабинетов. При этом, отмечают некоторые аналитики, при реализации подобного «новшества» число «потерянных голосов», не представленных в будущей Думе, может дойти до 40%.
Еще одно нововведение, связанное с административной реформой В. Путина - это отмена прямых выборов губернаторов - также оценивается весьма неоднозначно, хотя ее плюсы преобладают над минусами (31,9% против 21,8%). Эта реформа, встреченная год назад скорее негативно, в ряде регионов уже показала свои позитивные плоды, в результате чего мнение населения стало несколько более положительным.
Наконец, идея укрупнения субъектов федерации, реализованная лишь в Пермском крае, оценивается «половина на половину». Ее одобряют 26,9% опрошенных россиян, по мнению которых она улучшит работу органов власти, при этом 27,5% считают, что произойдет ухудшение их работы. Среди госслужащих преобладает мнение в пользу укрупнения, но сдержанное (30,0% - «за»; 23,3% - «против»). Очевидно, укрупнение может быть эффективно с точки зрения администрирования в случае «матрешечных» регионов, где часть субъекта федерации одновременно является другим, самостоятельным субъектом федерации (как в упомянутом Пермском крае, Иркутской и Тюменской областях и т.д.). Однако результативность и последствия этой меры могут иметь достаточно противоречивый характер.
С точки зрения социологических опросов, В. Путин проделал в глазах населения эволюцию от «Президента народа» к «Президенту бюрократического класса». Хотя сам, по его публичным выступлениям, этим классом пока очень не доволен. Данные другого опроса, проведенного Институтом социологии РАН совместно с представительством Фонда имени Фридриха Эберта летом 2005г., убедительно свидетельствуют об отрицательной оценке гражданами деятельности госслужащих: 70% опрошенных считают, что чиновники «не столько обеспечивают эффективное развитие страны, сколько мешают этому развитию», И одним из важных факторов, препятствующих реализации административной реформы, является то, что система исполнительной власти остается по-прежнему закрытой для граждан. По индексу непрозрачности Россия занимает 40-е место из 48 крупнейших стран мира.
В Концепции административной реформы в Российской Федерации в 2006-2008 гг. (Распоряжение Правительства РФ от 25.10.2005 г. №1789-Р) отмечено, что одной из ключевых проблем функционирования системы исполнительной власти в Российской Федерации является информационная закрытость органов исполнительной власти и органов местного самоуправления, а также отсутствие обратной связи с гражданами и организациями. Отмечено, что необходимо создать действенные каналы влияния гражданского общества на подготовку и принятие затрагивающих их права и законные интересы решений исполнительной власти.
Должны быть разработаны и внедрены механизмы:
- раскрытия информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления;
- проведения публичных обсуждений подготавливаемых решений;
- проведения общественной экспертизы социально значимых решений органов исполнительной власти;
- включения представителей гражданского общества в коллегии надзорных органов, рабочие группы, другие структуры по подготовке нормативных правовых актов;
- создания и деятельности при органах исполнительной власти общественных советов с участием представителей гражданского общества;
- определения рейтингов органов исполнительной власти и органов местного самоуправления по критерию открытости.
Говоря о проблемах становления гражданского общества в Российской Федерации, президент страны В.Путин в своем ежегодном Послании Федеральному Собранию Российской Федерации отметил: «Полагаю, что мы прежде всего должны обеспечить право граждан на объективную информацию. В этой связи определенные надежды возлагаются на обсуждающийся сейчас законопроект об информационной открытости государственных органов». Так, в обязательном порядке, вне зависимости от наличия или отсутствия доброй воли должностных лиц должны быть открыты на общедоступных источниках информации более 30 различных аспектов деятельности властных структур.
К примеру, в Республике Дагестан в 2006 году открыты официальные сайты Президента РД и Народного Собрания республики. В ст. 10 принятого 6 марта 2006 года Народным Собранием Закона РД «Об Уполномоченном по правам человека в Республике Дагестан» говорится, что «Уполномоченный по результатам изучения и анализа информации о нарушении прав и свобод граждан, обобщения итогов рассмотрения жалоб вправе:
- направлять органам и должностным лицам свои предложения о мерах по обеспечению прав и свобод человека и гражданина;
- обращаться в Народное Собрание Республики Дагестан с законодательной инициативой по вопросам своего ведения».
С созданием республиканской Общественной палаты на основании принятого в сентябре 2006 года Закона Республики Дагестан появился новый независимый механизм защиты прав жителей территории. Его принятию предшествовали парламентские слушания, многочисленные публикации в местной печати, «круглые столы» на телевидении.
В отличие от регионального Уполномоченного по правам человека Общественная палата является коллегиальным институтом, насчитывающим 44 представителя общественных организаций и объединений, и в меньшей степени подвержена давлению со стороны различных ветвей власти.
Активизации институтов гражданского общества должен способствовать и созданный в мае 2006 года при Президенте РД Координационный центр по проблемам формирования гражданского общества в Республике Дагестан. Серьезным считает вопрос об открытости власти Президент Республики Дагестан М.Алиев, По его мнению, «все предпринимаемые действия должны быть известны и понятны народу. Общество должно знать, как используются деньги, чтобы не было спекуляций в адрес Правительства РД. К сожалению, основания для них есть, так как неясно, как при дотационном бюджете у министров появляются хоромы не только для себя, но и на целую династию.
Для этого всю информацию необходимо публиковать в средствах массовой информации: вот что мы получили и куда деньги направили, пусть следят.
Должны быть задействованы и институты гражданского общества, о которых говорит Президент России, и которые будут привлекаться к подготовке и контролю по реализации программ. Тогда перестанут идти разговоры о коррупции в высоких слоях власти. Мы должны восстановить обратную связь с народом, восстановить его доверие к себе, чтобы можно было сказать, что это - наше правительство, а не корпорация людей, удовлетворяющих личные интересы».
В связи с этим следует констатировать, что без реформы власти, реформы государства, государственной службы, гражданское общество не сможет взять на себя функции государства, а это значит, что последнее не станет эффективным и конкурентоспособным.
Вместе с тем простая передача функций от государства к негосударственному сектору не означает ни роста институтов гражданского общества, ни демократизации государственной службы. Рост институтов гражданского общества - более сложный процесс, который предполагает еще «готовность населения к тому, чтобы добровольно взять на себя и бесплатно, инициативно исполнять государственные функции. То есть формирование гражданского общества все-таки должно идти «снизу», хотя для этого необходимо создавать условия, а это нужно делать преимущественно «сверху».
И еще: очевидно, что бедное общество, в котором доходы 10% самых богатых превышают в 14,5 раза доходы 10% самых бедных, не может создавать гражданское общество. Слишком разные у его граждан интересы.
Таким образом, вектор преобразования в государственной службе должен быть направлен на повышение эффективности государственной службы в интересах развития гражданского общества и укрепления государства.
Реализации целей и задач административной реформы в Российской Федерации и Республике Дагестан мешает ряд обстоятельств. И прежде всего «теневая экономика» и коррупция, существующая на всех уровнях государственной службы.
И все это «процветает» на фоне неэффективной инвестиционной и бюджетной политики, неэффективного управления имуществом, земельными отношениями. Пользуясь неразберихой в вопросах разграничения федеральных, республиканских и муниципальных прав на землю, главы муниципальных образований раздают, продают участки, злоупотребляя своим положением.
Вот почему, «одним из признаков протекания процесса формирования гражданского общества является нарастание контроля общества над властью... Этому процессу будет оказываться упорное сопротивление со стороны тех людей, эгоизм которых намного превышает планку разумного сочетания личных интересов с общественными и действия которых с позиций общечеловеческих ценностей аморальны. Сегодня это - прихватизаторы, теневики и другие «умельцы», которые, пользуясь хаосом переходного периода, строят себе благополучие». Административная реформа достигнет своей цели, если в ходе ее реализации, с одной стороны, удастся видоизменить саму бюрократию, которая сегодня остается носителем эгоистических и корыстных устремлений, а с другой стороны, государство и аппарат оказывается той системой, которая создает условия для формирования структур гражданского общества, их полноценного и поступательного развития.
Таким образом, в современной России проблема «государство и гражданское общество» получило качественно иное звучание. Как известно, без развитых структур гражданского общества государство не может быть демократическим. Важной особенностью постсоветского периода стало то, что в России возникла парадоксальная ситуация, которая определяется противоречием между слабостью государства... и гипертрофией государственного аппарата, фактически неподконтрольного общественности и парламенту. Сагидов Ю. Провозгласить принцип: власть на службе у народа.
Вот почему весьма остро обозначилась проблема «государственная служба и гражданское общество», актуализировалась идея гражданского контроля за бюрократией, которая озабочена сохранением себя как элиты, служащей «государству, а не обществу». Поэтому на современном переходном этапе, пока в России еще не сформировались развитые структуры гражданского общества, которые могли бы самостоятельно вести равноправный диалог с властью и проводить политику защиты народа от произвола бюрократии, пока не заработали в полном своем объеме механизмы саморегуляции общества, роль государства в стране обязана быть сильной.
И это еще один феномен постсоветской России.
То есть, «насколько же гражданским окажется наше общество по прохождении этого этапа, во многом зависит от позиции власти и ее умения эффективно управлять начавшимся процессом». Для трансформирующегося общества представляет проблему создание политических механизмов управления, которые будут направлены на установление общественного консенсуса.
Другими словами, «политическое обеспечение процесса созидания нового общества требует постоянного совершенствования механизмов выявления и кристаллизации общественных потребностей и интересов для предотвращения эскалации противоречий в конфликтные ситуации». Исходя из вышесказанного, следует вывод, что именно государству принадлежит особая роль в создании предпосылок формирования гражданского общества в России.
Выделим наиболее принципиальные из них:
формирование и развитие новых экономических отношений, включая плюрализм форм собственности и рынок;
создание прочной социальной базы гражданского общества -устойчивого и развивающегося среднего класса;
утверждение разнообразных форм трудовых ассоциаций, социальных и культурных объединений, общественно-политических движений;
создание экономических, социально-политических и духовных предпосылок для творческой самореализации личности;
утверждение развитой и разветвленной системы участия народа в государственном управлении и системы местного самоуправления, способной брать под свой контроль регулирующие функции государства, снижать степень его вмешательства в частные дела;
подчинение всех форм общественной жизни закону, способность независимого правосудия противостоять властно-административной системе;
формирование юридической базы, гарантирующей свободу политических взглядов, общественных средств массовой информации, право общественного контроля за законодательной и исполнительной властью.
Несомненно, для решения этих задач потребуются десятилетия.
Насколько же эффективно ведется деятельность государства в направлении развития гражданского общества.
С большими трудностями, но все-таки развивается средний класс. В целом по России зарегистрировано более 946 тысяч малых предприятий. Причем за год по стране их прирост составляет 10%. Доля малых предприятий в ВВП страны составляет 11%.
По сравнению с Западом Россия, конечно, отстает. К примеру, доля малого бизнеса в ВВП в странах Евросоюза составляет 67%, в США - 52%, в Японии - 55%. В России в этой сфере работает около 19% населения, в странах Европы - 35. А если учесть, что в США к малым предприятиям относятся структуры, в которых работают до 1000 рабочих, а в России - 100 человек, то разница увеличивается где-то в 610 раз.Во вторых, в России развитие малого и среднего бизнеса распределяется крайне неравномерно по субъектам РФ.
Так, к примеру, из 946 тысяч малых предприятий, зарегистрированных в целом по стране, 203 тысячи находится в столице.
Проведенные социологические исследования в рамках разработки Государственной концепции поддержки малого бизнеса показали, что основными препятствиями его развития остаются несовершенство системы налогообложения (60,1 % респондентов), высокий уровень коррупции (32,2%), связанный с получением лицензий, контролем и надзором бюрократии за бизнесом. Очень высокие проценты получения кредита (50%).
Есть еще один аспект этой стороны рассматриваемой проблемы. По данным Доклада Всемирного банка о состоянии российской экономики, 23 российских олигарха контролируют 25 субъектов РФ (из 89), более трети промышленной продукции страны, 19 миллионов работников, что составляет 16% трудовых ресурсов, 17% банковских активов, 60% рынка ценных бумаг и т.д. Таким образом, в современной России 85% россиян владеют 7% национального богатства, а в руках небольшой группы (примерно 1500 человек, что составляет 0,00001% от всего населения страны) сосредоточено более половины богатства России. Для сравнения, в США 1% самых богатых семей владеет 38,5% национального богатства.
Бедность и нищета россиян - это проблема не только социальная. Это проблема политическая и нравственная. Без ее решения невозможно формирование климата доверия между властью и обществом, «толерантной среды», так необходимой для создания реального гражданского общества.
Выше уже приводились факты создания в стране корпоративно-бюрократической государственности - нарушается принцип «равенства всех» перед законом, независимости судопроизводства, неимоверных размеров достигла коррупция.
В последние годы значительно возрос так называемый «административный ресурс» федеральной и региональной власти.
Неоднозначно оценивают граждане России изменения избирательного законодательства, особенно в части формирования глав субъектов РФ.
Говоря о формировании гражданского общества в России, нельзя не отметить состояние социального партнерства - этой цивилизованной формы общественных отношений в социально-трудовой сфере, обеспечивающей согласование и защиту интересов работников, работодателей (предпринимателей), органов государственной власти, местного самоуправления путем заключения договоров, соглашений и стремления к достижению консенсуса по важнейшим направлениям социально-экономического и политического развития. Особенностью современной системы социального партнерства в России является то, что ее субъекты или институты гражданского общества находятся на разной стадии развития и их формирование идет одновременно с формированием самой системы социального партнерства.
Что касается профсоюзов, то можно отметить, что в результате длительной эволюции взаимоотношений основных социальных сил общества - работников и работодателей при регулирующей роли государства - профсоюзы постепенно становятся важным и реальным субъектом социального партнерства.
Другой стороной социального партнерства в гражданском обществе являются работодатели. По сравнению с профсоюзами они менее организованы и структурированы. На федеральном уровне до сих пор не принят соответствующий закон «Об объединениях работодателей».
Периодически предпринимаются попытки воздействовать на процесс объединения в ассоциации работодателей административным путем. Хотя эти попытки и могут иметь определенный эффект, тем не менее, это противоречит нормам о свободе объединений и в конечном счете не способствует созданию жизнеспособных ассоциаций работодателей.
В целом, можно отметить, что за последние годы в России возникло и развилось множество движений, реализующих на практике функции гражданского общества. Однако масштаб их деятельности не отвечает реальным потребностям формирования гражданского общества.
И еще. Исследователи отмечают, что гражданское общество невозможно без группового сознания и готовности значительной части людей участвовать в коллективных акциях по защите своих интересов. Ничего подобного сегодня в России не наблюдается, и этот печальный результат стал возможен не без помощи государства.
Другой проблемой является существующая в России устойчивая традиция корпоративизма. Определенные элементы корпоративной организации общества существовали в России всегда. Но особенный импульс идеи корпоративизма получили в советское время. У значительной части представителей государственной власти существует соблазн создания такой модели гражданского общества, в рамках которого существует одна молодежная, одна женская, одна профсоюзная и т. д. организации.
Стоит также отметить, что подобные идеи находят определенную поддержку и у некоторых общественных организаций, заинтересованных в защите своего особого статуса. Такие настроения порождаются боязнью конкуренции и желанием иметь привилегированные отношения с государством.
Совершенно очевидно, что корпоративная организация и гражданское общество во многом противоположны друг другу. В данном случае выбор остается за самим российским обществом.
Государство имеет противоречивую позицию в отношении гражданского общества, но и сами общественные организации («третий», некоммерческий сектор) непоследовательны в своей позиции. Общественный сектор в России незначителен, имеет весьма ограниченный авторитет в глазах населения, и часто по собственной инициативе уклоняется от воздействия на органы власти. Общественные организации стремятся воздействовать на власть на неформальном уровне, выступая в качестве лоббистов, причем практически подключаются уже на стадии принятия решений. При существенном отставании уровня общественного сознания от тех целей, которые стоят в построении подлинного гражданского общества, особою озабоченность вызывает деятельность на местах новых региональных (бывших старых партийно-советских, использующих прежние методы работы: протекционизм и «телефонное право») и этнократических политических элит (основанных ещё и на принципе семейственности), которые выстраивают вертикальные структуры по всей территории страны, лоббируя на различных уровнях собственные интересы, с целью личного обогащения используя властные отношения, административный ресурс, национальные чувства, религиозный фактор и местные традиции. Все указанные проблемы проявляются и в деятельности политических партий. Российские партии являются немногочисленными и почти все они не имеют развернутой сети местных организации. Особенностью России является также то, что существует большой разрыв между деятельностью партий на федеральном уровне и деятельностью региональных отделений этих партий.
Партии не только не дают возможности человеку сделать успешную политическую карьеру, но к тому же и сами вынуждены занимать место в шеренге организаций, поддерживающих того или иного политика федерального или регионального уровня.
Можно говорить о том, что в России административный ресурс намного значимее любых партийных ресурсов (Желтов И.В. Гражданское общество и государство в современной России: проблемы взаимодействия // Факультетские исследования (региональная власть и политика) - Кемерово. 2004. Вып. 1. С.13).
Все это не способствует развитию гражданского общества. Вот почему власть, стремясь к обеспечению стабильности, должна учитывать степень уравновешенности взаимодействия гражданского общества и государства. А эта степень уравновешенности в разных странах может быть различна, так же как и не одинаковыми являются методы, с помощью которых она достигается.
К примеру, децентрализация власти в Российской Федерации и ее регионализация имеют и свои плюсы для вхождения России и Дагестана в мировое цивилизационное русло.
Эта тенденция глобализации позволяет более эффективно воспрепятствовать другой ее тенденции - размыванию этнических границ, исчезновению языков и культур малочисленных народов и «формированию нового типа «гражданина мира», чья лояльность обращена уже не к отдельным правительствам, а к внегосударственным структурам». Разделяем точку зрения В.Лутовинова, который считает, что «в подавляющем большинстве стран именно государство продолжает оставаться несущей конструкцией национальной идентичности. Особенно это относится к странам, где гражданское общество не получило такого развития, как в США и ведущих государствах Запада».
Россия и Дагестан в ее составе относятся именно к этим регионам. Самостоятельность и суверенность Дагестана в решении социально-культурных проблем повышает его шансы на долговременное сохранение национальной и этнической идентичности своих народов.
Интернет не только подавляет национальные культуры и способствует их поглощению мировой, точнее, американской культурой, но и расширяет духовное многообразие человечества, позволяет заявить о себе и «открыться» культурам малочисленных этносов, оживляет культурный обмен.
Могут возникнуть вопросы: «До этих ли ориентиров Дагестану и России? До изысков ли свободы личности, если в стране еще нет гарантий сохранения жизни, многие лишены элементарного экономического благополучия с минимальным жизненным уровнем? И зачем нам децентрализация и усиление местной власти, если избирательная система нередко передает власть легализованному криминалу, подрывая все принципы кадровой политики, если децентрализация выступает зачастую как уход федерального центра от ответственности за ситуацию в регионе?»
И ответ может быть таким: «Нам подойдет любая ограниченная демократия, обеспечивающая безопасность людей, любая испытанная политическая система и кадровая политика, предпочитающая честных и образованных руководителей и компетентных администраторов».
Многие формы и нормы гражданских обществ западных стран, как показывает опыт, нам непригодны, не универсальны они и в исторической перспективе. Не готовы мы и к практическому следованию новым ориентирам и ценностям гражданского общества эпохи глобализации. Более того, по мнению П.Лощилова, «в современных обществах (в условиях постмодерна - Э.Э.) происходят размывание структур гражданского общества, деформация демократических принципов и процедур, ломка и трансформация адекватных демократии социальных связей». Выбор российского варианта глобализации может основываться на сочетании реалий мирового экономического развития и статуса России как самодостаточной в сырьевом, промышленном и интеллектуальном отношении державы...
Идеологическая сфера общественной жизни должна, очевидно, формироваться из признания интересов и ценностей народных масс, российского суперэтноса.
Следует придерживаться здорового консерватизма, допускающего существование традиций с новациями, не выводящими общество за пределы его стабильности. Но на перспективу же у российских, в том числе и дагестанских народов, появляется новый, не ими выбранный и выработанный, но предоставленный историей цивилизационный ориентир.
Он не грозит им, на наш взгляд, коренной ломкой их ментальное, духовных и культурных достоинств. Разумеется, рано или поздно, многие их них трансформируются, но это будет безболезненный и естественный процесс, по сравнению с нынешними российскими реформами, преследующими экономический рационализм, либеральную демократию и другие элементы европейских и американских гражданских обществ.
Поиск, нахождение и реализация оптимального набора региональных базовых ценностей гражданского общества эпохи глобализации и постмодерна - насущная задача российских и дагестанских обществоведов и политиков.
В начале XX века А.Грамши сказал слова, в которых содержалась значительная доля истины: «В России государство представляет все, а гражданское общество первобытно и расплывчато». На сегодняшний день у большинства политических сил России есть определенная политическая воля к изменению такого положения. Остается надеяться, что данная воля будет реализована в конкретных действиях.
АВТОР: Эмиров Э.Д.