Безопасность и национальная безопасность: понятие, сущность, особенности

Понятие «национальная безопасность» как сложнейшее социально-политическое явление объективно носит конкретно-исторический характер и тесно связано со всеми формами и направлениями взаимодействия в системе «природа - человек - общество». Категория «безопасность» - не абсолютна, а только относительна, и приобретает смысловое значение только в связи с конкретными объектами или сферой человеческой деятельности и окружающего мира.

Множество определений понятия «национальная безопасность» объединяет стремление представить это явление посредством анализа конкретных признаков: «состояние или положение объекта безопасности, когда для него нет опасности, т.е. изменения свойств в худшую сторону»; «состояние, обеспечивающее достаточную экономическую и военную мощь нации для противления угрозам ее существования, исходящим, как из других стран, так и изнутри собственной страны»; «реальная способность быть свободными от внешней опасности»; «состояние международных отношений, исключающих нарушение свободного мира или создание угрозы безопасности народов в какой бы то ни было форме».

Как категория политической науки национальная безопасность отражает связь безопасности с нацией, представляющей социально-экономическую и духовную общность людей, проживающих на определенном территориально-государственном пространстве.

Как политическая система национальная безопасность представляет собой чрезвычайно сложный многоуровневый функциональный процесс, в котором постоянно происходит взаимодействие и противоборство жизненно важных интересов личности, общества и государства с внутренними и внешними угрозами этим интересам. Следовательно, в центре системы национальной безопасности находятся жизненно важные интересы личности, общества и государства, совокупность которых составляет в целом национальные интересы страны.

В качестве целевой задачи системы национальной безопасности выступает степень защищенности присущих ей интересов от угроз, так как именно интересы являются движущей силой развития и выступают важнейшим стимулом или целью преобразований в обществе, государстве и в мире в целом. По умозаключению Гегеля, «отсутствие интереса есть духовная или физическая смерть».

Под национальной безопасностью понимается состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства во всех сферах их жизнедеятельности от внутренних и внешних угроз и опасностей, обеспечивающее их устойчивое развитие.

Впервые термин «национальная безопасность» появился в отечественных теоретических и официальных источниках в 1993 г. Главными составными частями национальной безопасности как социально-политического явления выступает безопасность личности, общества и государства в таких сферах, как оборона, общественная жизнь, международная жизнь, экология, экономика, информация.

В последующий период российская политическая мысль выработала ряд общих подходов к определению базовых понятий в сфере безопасности.

В понятийный аппарат национальной безопасности как отрасли политологического знания входят такие категории, как вызов, угроза, опасность, национальные ценности, жизненно важный интерес, уровни, сферы и виды безопасности, внутренняя и внешняя безопасность, стратегия и политика обеспечения национальной безопасности и др.

В существующей научной литературе приводятся следующие дефиниции терминов, используемых в увязке с понятием «безопасность».

Источники опасности - это условия и факторы, которые таят в себе и при определенных условиях сами по себе, либо в различной совокупности, обнаруживают враждебные намерения, вредоносные свойства, деструктивную природу. По своему генезису они имеют естественно-природное, техногенное и социальное происхождение.

Источником опасности могут быть как явления, процессы, так и действия субъектов. Следует учитывать, что действия субъектов не направлены на конкретного адресата, т.е. не персонифицированы. Угроза же всегда исходит от субъекта и направлена на конкретный объект. Например, человек всегда находится в состоянии опасности, но не всегда он окружен угрозами. Это отражает органическую взаимосвязь человека с природной и социальной средой. Социальный фактор имеет решающее значение в механизме возникновения и устранения угроз. Природный же фактор преобладает в возникновении опасностей.

По степени вероятности различаются реальная и потенциальная опасности. По характеру адресной направленности и роли субъективного фактора в возникновении неблагоприятных условий можно выделить следующие категории:

Вызов - совокупность обстоятельств, необязательно конкретно угрожающего характера, но, безусловно, требующих реагировать на них.

Риск - возможность возникновения неблагоприятных и нежелательных последствий от деятельности самого субъекта.

Опасность - объективно существующая возможность негативного воздействия на социальный организм, в результате которого ему может быть причинен какой-либо ущерб, вред, ухудшающий его состояние, придающий его развитию нежелательные динамику или параметры (характер, темпы роста, формы развития и т.д.).

Опасность также может быть представлена как способность причинить какой-либо вред, несчастье; возможность чего-либо опасного, какого-нибудь несчастья, вреда.

Опасность - вполне осознаваемая, но не фатальная вероятность нанесения вреда кому-либо, чему-либо, определяемая наличием объективных и субъективных факторов, обладающих поражающими свойствами.

По уровню, размаху и масштабам возможных негативных последствий опасности могут быть международные (глобальные и региональные, в смысле регионов мира), национальные, локальные (или региональные, в смысле регионов страны) и частные (фирм и личности).

Наконец, опасности можно классифицировать по сферам общественной жизни и видам человеческой деятельности.

Часто в отечественной научной литературе «опасность» отождествляется с «угрозой». Однако опасность по возможности нанесения ущерба интересам объекта безопасности, на наш взгляд, значительно шире угрозы, т.к. угроза носит персонифицированный характер, а опасность идет «широким фронтом», не разбирает на кого воздействовать.

Угроза - наиболее конкретная и непосредственная форма опасности или совокупность условий и факторов, создающих опасность интересам граждан, общества и государства, а также национальным ценностям и национальному образу жизни. В Законе Российской Федерации «О безопасности» 1992 г. (ст. 3) дается следующее определение угрозы: «Угроза безопасности - совокупность условий и факторов, создающих опасность жизненно важным интересам личности, общества и государства». Ключевыми в этом определении являются слова: условие, фактор, опасность.- Условие - то, от чего зависит нечто другое. Чаще всего условия рассматриваются как нечто внешнее для явления, в отличие от более широкого понятия причины, включающей как внешние, так и внутренние факторы.

Фактор - это причина, движущая сила какого-либо процесса, явления, определяющая его характер или отдельные черты.

Кроме того, с безопасностью связаны также обстоятельства (факторы), которые препятствуют, противодействуют появлению угроз и рисков. Они тоже могут быть преднамеренными или непреднамеренными, сильными или слабыми, могут действовать «здесь-и-теперь» («защита», «профилактика») или же предположительно («резервные качества», «страховка»).

Категория «угроза» имеет не менее важное значение в теории национальной безопасности, чем категория «жизненно важные интересы». Своевременное обнаружение угроз и реагирование на них со стороны системы обеспечения национальной безопасности имеет первостепенную важность в практической деятельности по защите жизненно важных интересов личности, общества и государства. Характер и уровень угроз определяет основные направления деятельности по их предупреждению и локализации, формы, способы, средства и методы решения задач обеспечения национальной безопасности при рациональном использовании имеющихся ограниченных ресурсов.

Угрозы могут проявляться во внешней и внутренней сфере обеспечения национальной безопасности. Для отражения категории сфер проявления внешних и внутренних угроз используют понятия видов безопасности: международная, политическая, экономическая, военная (оборонная), информационная и др., которые всесторонне разработаны в отечественной политологии.

Различают два типа безопасности: гипотетическое отсутствие опасности, самой возможности каких-либо потрясений, катаклизмов для социума и его реальная защищенность от опасностей, способность надежно противостоять им.

В соответствии с видами опасности с пространственно-географическим взаимодействием социальных организмов связано наличие следующих относительно самостоятельных уровней безопасности: международная глобальная безопасность, международная региональная безопасность, национальная (государственная, страновая) безопасность.

Таким образом, социальная система «национальная безопасность» имеет сложную структуру. Она представляет собой совокупность взаимосвязанных систем, и сама входит в системы более высокого порядка. Исходя из этого, следует различать внешнюю и внутреннюю безопасность. Как внешняя, так и внутренняя безопасность имеют подсистемы вертикального расположения.

Внешняя безопасность рассматривается и обеспечивается на глобальном, региональном уровне безопасности в мире и локальном (субрегиональном) уровне безопасности в регионе мира.

Внешняя безопасность предполагает защищенность жизненно важных интересов от угроз и опасностей, исходящих извне государства, субрегиона или региона мира. Нарушение внешней безопасности может осуществляться как военным путем, т.е. силой оружия, так и иными способами, например, незаконным ввозом и вывозом через границу сырья, продукции, валюты, художественных и других ценностей, проведением промышленного и другого шпионажа, распространением подрывной информации и т.д.

Внутренняя безопасность рассматривается и обеспечивается на государственном (федеральном, национальном), региональном (внутригосударственном) и муниципальном уровнях.

Государственная система внутренней безопасности предполагает защищенность жизненно важных интересов личности, общества и государства от угроз и опасностей, исходящих от процессов, организаций, лиц и объектов, находящихся на территории самого государства или в зоне его юрисдикции.

Национальная безопасность - это состояние, при котором в государстве защищены национальные интересы страны в широком их понимании, включающем политические, социальные, экономические, военные, экологические аспекты, риски, связанные с внешнеэкономической деятельностью, распространением оружия массового поражения, а также предотвращены угрозы духовным и интеллектуальным ценностям народа.

В числе тех, кто впервые ввел термин «национальный интерес» в политический терминологический аппарат и лексику, был французский государственный деятель и историк Адольф Тьер. Также не теряет своей актуальности мысль, произнесенная министром иностранных дел Великобритании лордом Пальмерстоном в 1848 году: «У нас нет вечных союзников и у нас нет постоянных врагов. (Только) наши интересы вечны и постоянны, и наш долг следовать этим интересам». Но все же в научный оборот понятие «национальный интерес» вошло лишь в тридцатые годы прошлого столетия. Так, в 1935 году оно было включено в Оксфордскую энциклопедию социальных наук. Приоритет в его разработке принадлежит американским ученым Р. Нибуру и Ч. Бирду.

Национальные интересы формируются в соответствии с геополитическими и геоэкономическими параметрами государства, в результате пересечения множества взаимосвязанных, пересекающихся, противоречивых, взаимодополняющих, разнонаправленных структур, предпочтений, опасений и т.д. На их формирование значительное влияние оказывает уровень экономического развития страны, стабильность и легитимность политического режима, национально-культурные традиции государства, а также уровень его престижа в международном сообществе.

Существует значительное количество классификаций национальных интересов. В первую очередь они различаются как внешние и внутренние, главные и второстепенные. В связи с чем возникает принципиальный вопрос о приоритетности влияния внешних и внутренних интересов на выработку внешнеполитического курса государства.

Главные или постоянные внешнеполитические интересы определяются важнейшими геополитическими параметрами и устойчивым внешнеполитическим окружением, а также необходимостью сохранения целостности и единства государства, защитой его экономической и политической независимости.

Второстепенные или переменные внешнеполитические интересы носят производный от первых характер, они более переменчивы и мобильны, определяют конкретное содержание внешнеполитической деятельности на определенных направлениях и при решении конкретных международных проблем. Они могут видоизменяться под влиянием как внутренних, так и внешнеполитических обстоятельств и служат целям достижения главных интересов.

Понятие жизненно важного интереса, которое является системообразующим для категории национальный интерес, заключается не только в условии «быть или не быть» объекту, оно также включает в себя составляющие, отражающие качество объекта, уровни его жизнедеятельности и функционирования.

Предметом особой заботы в совокупности слагаемых национальной безопасности являются духовные и политические ценности, определяющие существенные стороны жизни личности и общества.

Ценности, смыслы, значимости, цели человечны и историчны. Ценность - это сложившаяся в условиях цивилизации и непосредственно переживаемая людьми форма их отношения к общезначимым образцам культуры, к желаемому будущему, к оценке «иного» и сохранению избирательной памяти о прошлом. В системе национальной безопасности рассматриваются, прежде всего, социально значимые ценности, воспринимаемые человеком. Социальная система, в свою очередь, определяется иерархией и функционированием ценностей. Таким образом, ценности определяются как основной фактор активизации, политизации и социализации.

Для теории и политики обеспечения национальной безопасности особое значение имеет деятельный характер интересов и ценностей, их взаимосвязь с потребностями и взаимообусловленность. Так, потребности, превратившись в общие объединенные интересы, в свою очередь, превращаются в ценности. В мире ценностей происходит трансформация стимулов поведения человека и причин политического действия.

Понятие «национальная безопасность» тесно связано с национальными интересами страны, в том числе и за пределами ее территории. В каждом конкретном случае для ее обеспечения требуются особые методы деятельности, применение соответствующих специальных органов, сил и средств государства.

Кроме того, оно взаимообусловлено с категорией «национальное государство», которая понимается, с одной стороны, как форма политической организации, а с другой - как политический идеал. В первом случае речь идет об автономном политическом сообществе, объединенном, прежде всего, гражданством и принадлежностью к одной нации. В этом смысле оно является альтернативой многонациональным империям и городам-государствам. В качестве идеала оно превращается в цель, сформулированную в свое время идеологом национально-освободительного движения в Италии Мадзини: «Каждой нации - государство, только одно государство для всей нации».

В политической науке сегодня имеются два противоречащих друг другу подхода к исследованию «национального государства». Для многих либералов и части социалистов «национальное государство» - продукт гражданской лояльности и приверженности. Консерваторы и националисты видят в нем, прежде, всего этническую и органическую солидарность.

В научной литературе «национальное государство» обычно представляется в качестве единственно жизнеспособной единицы политического управления и основного элемента международных отношений. Большинство современных государств является или претендует на то, чтобы считаться национальными. Важным преимуществом такой системы организации выступает сочетание культурного единства с политическим. На практике «национальное государство» оказывается «идеальным типом» и, по-видимому, никогда не существовало в своей совершенной форме. Ни одно государство не является культурно полностью гомогенным. Всюду присутствует какая-то степень культурной и этнической смешанности.

Существует множество признаков кризиса национальных государств, предопределяемого как внутренним, так и внешним влиянием. На них во внутренней сфере воздействуют центробежные тенденции. Во многих случаях этносы и религиозные общины замещают нацию как важнейший организующий принцип политической жизни. Во внешней сфере национальные государства «расшатываются» процессами глобализации.

Все чаще важные решения в экономической, культурной и дипломатической сферах принимаются на наднациональном уровне. Национальное государство обладает весьма ограниченными возможностями оказывать влияние и на транснациональные корпорации. В то же время, несмотря на некоторые кризисные явления, национальное государство продолжает оставаться основным способом политической организации в современном мире. Оно по определению, прежде всего, заинтересовано в реализации и отстаивании своих стратегических и экономических национальных интересов.

Под защитой национальных интересов (политика обеспечения национальной безопасности) понимается комплекс мер по предотвращению или нейтрализации посягательств на жизненно важные интересы личности, общества и государства, реальных и потенциальных угроз и опасностей этим интересам. Защита национальной безопасности достигается путем комплексного использования различных методов, средств и мер защиты как симметричных, так и неадекватных угрозам. Выбор форм и средств защиты национальных интересов основывается на концепции национальной безопасности, которая служит базой для формирования и проведения определенной политики, а также для разработки стратегии обеспечения национальной безопасности страны в различных сферах жизнедеятельности.

С конца XX столетия начинает возрастать значение таких факторов в обеспечении национальной безопасности, как образование, развитие новейших технологий, рост экономической мощи, распространение наркотиков и появление международной террористической сети. В связи с этим в настоящее время принято выделять т.н. «широкое» определение понятия безопасности, включающее «военные» и «гражданские» аспекты, и «узкое», концентрирующееся только на военно-политических факторах.

Сторонники «широкого» подхода к проблемам безопасности указывают на усиливающуюся роль экономических, экологических, социальных и других факторов. Их оппоненты считают, что при такой трактовке проблема безопасности «размывается» множеством существующих в международных отношениях и мировой политике других аспектов.

В содержательном плане в международной и национальной безопасности выделяются следующие ее виды (области проявления и обеспечения): политическая, экономическая, технологическая, военная, экологическая, информационная, социальная, правовая, культурная, интеллектуальная, демографическая, генетическая, психологическая и др.

Расширение содержательного поля понятия «безопасность» не могло не привести к новым интерпретациям этого термина. В этой связи вполне уместно возникает вопрос, насколько правильным является определение безопасности в сугубо негативном плане. Во многих традиционных политологических парадигмах безопасность определяется как отсутствие опасностей или способность актора эффективно встретить и предотвратить потенциальные угрозы. Однако подобное определение не содержит позитивного видения безопасности.

В этой связи ряд российских ученых попытался решить данную проблему, введя дифференциацию понятий «стабильность» и «безопасность». По их мнению, стабильность - это ритм жизнедеятельности систем, их пульсация, конфликт позитивных и негативных факторов развития без перехода за границы допустимого, за предельные рамки коммуникации в конфликтной ситуации (например, рамки права). Безопасность - это одновременно и пределы допустимого, и возможность вернуть систему в состояние стабильного, устойчивого развития после воздействия внешних и/или внутренних факторов.

Другая группа ученых считает (вслед за скандинавской школой политических исследований), что безопасность нужно определять как общественный порядок, который обеспечивал бы не только защищенность социума, но и благоприятные условия, которые бы позволяли наиболее полное раскрытие творческих способностей индивида, социальных групп, этносов, конфессий и пр. С учетом формулировок, представленных и обоснованных в различных теориях и концепциях, автор полагает, что в обобщенном виде определение феномена безопасности может быть представлено как «стабильное состояние субъекта, обеспечивающее благоприятные условия для его развития, позволяющее на общепризнанной правовой основе с использованием имеющихся сил и средств адекватно реагировать на внутренние и внешние опасности, угрозы и вызовы в целях защиты собственных жизненно важных интересов».

Российские эксперты в области внешней политики, несмотря на отдельные разногласия, во многом сходятся в понимании характера и законов функционировании современной системы международной безопасности. В данном исследовании рассматривается два типа таких моделей.

Модели международной безопасности, относящиеся к первому типу, конструируются в зависимости от количества субъектов системы безопасности. Выделяются четыре основных модели, конкурирующие в теоретическом смысле между собой.

О возможности развития «однополярной системы безопасности» активно заговорили после распада Советского Союза, когда США остались единственной сверхдержавой, которая, по мнению сторонников подобной модели, пытается нести «бремя» мирового лидерства, чтобы не допустить «вакуума силы» в международных отношениях и обеспечить распространение демократии по всему миру. Необходимо отметить, что не только реалисты, но и неолибералы не отвергают тезис об оправданности американской гегемонии после окончания «холодной войны». Так, ряд российских либералов ссылается на мнение известного американского политолога Дж. Ная, который считает, что отсутствие лидерства со стороны сверхдержавы плохо и для других стран, т.к. в одиночку они не в состоянии справиться со сложными проблемами эпохи глобальной взаимозависимости.

Однополярная модель предполагает усиление системы военно-политических союзов, ведомых США. Так, блок НАТО, по мнению либеральных аналитиков, призван сохранять стабильность в трансатлантической подсистеме международных отношений, гармонизировать отношения между США и европейскими государствами в стратегической области, обеспечивать американское военное присутствие в Европе и гарантировать недопущение конфликтов на этом континенте. США ясно дали понять (и продемонстрировали это на деле в ходе войны на Балканах 1999 г.), что именно Североатлантический союз должен стать главным гарантом европейской безопасности. Другие региональные организации - ЕС, ЗЕС, ОБСЕ и-пр. - могут играть лишь второстепенную роль в архитектуре европейской безопасности XXI века.

В соответствии с новой Стратегической концепцией НАТО, принятой весной 1999 г., зона ответственности этого блока расширяется за счет включения в нее сопредельных регионов. С точки зрения ряда либеральных экспертов, Североатлантический альянс не только выполняет задачи военно-политического союза, но и все больше приобретает идентификационно-цивилизационные функции. Членство в НАТО служит своего рода индикатором принадлежности к западной, «демократической» цивилизации. Те же, кто не являются членами Альянса и не имеют шансов войти в эту организацию, относятся к «чужим» и даже враждебным цивилизациям. По выражению одного из скандинавских аналитиков, «по границам НАТО пролегает рубеж между Космосом и Хаосом». Несмотря на это, некоторые российские ученые и политики, по-прежнему считают, что присоединение к НАТО является для России важнейшей задачей в сфере международной безопасности.

После свержения режима Саддама Хусейна отдельные российские эксперты стали утверждать, что с победой США в Ираке окончательно утвердилась однополярная модель мирового порядка и Вашингтон будет фактически единолично править миром и определять способы решения возникающих перед мировым сообществом проблем (лишь для антуража привлекая другие страны или разрешая этим странам действовать самостоятельно только в тех случаях, когда это не задевает американские интересы). По данной причине, настаивают сторонники такого взгляда, России пора отказаться от претензий на роль самостоятельного центра силы и необходимо побыстрее примкнуть к лидеру, те есть к США. В противном случае на ненужную конфронтацию с Вашингтоном неоправданно будут потрачены значительные силы и средства.

Данная группа экспертов не верит в то, что России удастся создать коалиции и союзы с другими ведущими государствами (Германия, Франция, Китай и пр.), которые могли бы эффективно сбалансировать гегемонию США. По их мнению, эти государства преследуют свои эгоистические интересы и, не колеблясь, пожертвуют союзом с Россией, если он перестанет им быть выгодным. В качестве примера приводится позиция Франции и Германии, которые, несмотря на «тройственный союз» с Россией периода иракской войны, не прекратили критику политики Москвы в Чечне. Пекин же, несмотря на разговоры о российско-китайском «стратегическом партнерстве», вообще остался в стороне от дипломатической схватки вокруг Ирака. Коалиции с этими государствами могут иметь место как временная, тактическая мера (для решения отдельных вопросов), но стратегический ориентир должен оставаться неизменным - американский полюс силы.

Необходимо отметить, что однополярная модель международной безопасности подвергается обоснованной критике, как в России, так и в самих США. Российские критики однополюсной модели ссылаются на мнение ряда американских специалистов, которые полагают, что США просто не имеют необходимых ресурсов для выполнения функций мирового лидера. Они обращают внимание и на то, что американское общественное мнение весьма сдержанно относится к этой идее, ибо осознает, что подобная роль требует существенных финансовых затрат. Другие центры силы - ЕС, Япония, Россия, Китай - также высказывают свое неприятие американской гегемонии (в открытой или завуалированной форме). Кроме того, основной инструмент осуществления американского лидерства - военно-политические альянсы - плохо приспособлен для решения современных проблем. Эти союзы были созданы в период «холодной войны», и их главным предназначением было предотвращение военных угроз. Многие аналитики - российские и зарубежные - считают, что для адекватного ответа на вызовы из области «мягкой безопасности» (финансово-экономические кризисы, экологические катастрофы, терроризм, наркобизнес, незаконная миграция, информационные войны и пр.) военная машина, унаследованная из прошлого, просто не годится.

Другую модель - «концерт держав» - некоторые политологи предлагают в качестве наилучшей модели международной безопасности. По их мнению, наиболее эффективным мировым лидером в современных условиях мог бы стать союз нескольких великих держав (по образцу Священного союза, определявшего устройство Европы после завершения наполеоновских войн), который взял бы на себя ответственность как за поддержание стабильности в мире, так и за предотвращение и урегулирование локальных конфликтов. Достоинство «концерта держав», по мнению сторонников этой концепции, заключается в его лучшей управляемости и, соответственно, большей эффективности, т.к. в рамках такой конструкции легче согласовать позиции и принимать решения, чем в международных организациях, подобных ООН, насчитывающих десятки или даже сотни членов.

Между российскими экспертами существуют разногласия по поводу состава такого «концерта». Если одни специалисты предлагают сформировать этот союз на базе «восьмерки» высокоразвитых индустриальных держав (особенно влиятельной эта точка зрения стала после окончания войны в Ираке), то другие настаивают на непременном участии в нем Китая и Индии.

Однако критики данной модели указывают на то, что она дискриминационна по отношению к малым и средним государствам. Система же безопасности, созданная на основе диктата нескольких сильных государств, не будет легитимной и не будет пользоваться поддержкой большинства членов мирового сообщества. Кроме того, эффективность данной модели может быть подорвана соперничеством между великими державами или выходом из союза одного или нескольких его членов.

Наиболее оптимальным вариантом мирового порядка выглядит многополярная модель. Ряд российских ученых, по своим убеждениям близких к реализму, считает, что в период после окончания «холодной войны» на деле сложилась не одно, а многополярная система международных отношений. Лидерство США во многом является мифическим, иллюзорным, т.к. такие акторы, как ЕС, Япония, Китай, Индия, АСЕАН, Россия, признавая мощь США, все же проводят свой курс в международных делах, часто несовпадающий с американскими интересами. Росту влияния этих центров силы способствует тот факт, что меняется сама природа силы в международных отношениях. На передний план выдвигаются не военные, а экономические, научно-технические, информационные и культурные составляющие этого феномена. А по этим показателям США не всегда являются лидером. Так, по экономическому и научно-техническому потенциалу ЕС, Япония и АСЕАН вполне сопоставимы с США. Например, по объему помощи развивающимся странам Япония сравнялась с США (10 млрд. долл. ежегодно). В военной сфере ЕС также проявляет все большую строптивость, приняв концепцию общей внешней политики и политики в области безопасности, превратив ЗЕС в свой военный инструмент и начав формирование европейской армии. Китай, осуществляющий широкомасштабную программу модернизации своих вооруженных сил, по оценкам специалистов, превратится к 2020 г. в одну из ведущих военных держав не только Азиатско-Тихоокеанского региона, но и всего мира.

Сторонники многополярности настаивают на том, чтобы США признали необоснованность своих претензий на мировое лидерство и начали партнерский диалог с другими центрами силы. Идеи многополярности особенно популярны в российском политическом и академическом истеблишменте и возведены в ранг официальной внешнеполитической доктрины в обоих вариантах концепций национальной безопасности.

Оппоненты многополярности (в основном представленные из либералов и глобалистов) подчеркивают, что подобная модель не принесет стабильности в международных отношениях. Их основным аргументом является тот факт, что данная модель исходит из видения системы международных отношений как поля вечной конкуренции между «центрами силы». А это, в свою очередь, неизбежно приведет к конфликтам между последними и постоянным переделам сфер влияния.

Универсальной в научных кругах считается глобальная модель безопасности. Сторонники этой концепции исходят из тезиса о том, что международная безопасность может быть по-настоящему обеспечена лишь только на глобальном уровне, когда все члены мирового сообщества принимают участие в ее создании. По одной версии, построение этой модели возможно только тогда, когда все страны и народы будут разделять некий минимум общечеловеческих ценностей и возникнет глобальное гражданское общество с единой системой управления. Менее радикальные варианты данной концепции сводятся к тому, что подобная модель явится результатом постепенной эволюции уже существующей системы режимов международной безопасности и организаций при ведущей роли ООН.

Подобная концепция принята в основном среди различных школ российских глобалистов, но на уровне политических элит она не пользуется особой популярностью. Противники этой модели в основном критикуют ее за «наивность», «романтизм», «нереалистичность», отсутствие продуманного механизма создания подобной системы безопасности.

Из описанных выше четырех вариантов в российском внешнеполитическом мышлении доминирует многополярная модель.

Второй тип моделей международной безопасности определяется характером отношений между участниками систем безопасности. Здесь рассматриваются в основном три модели - коллективной, всеобщей и кооперационной безопасности.

Коллективная безопасность - понятие, появившееся в мировом политическом лексиконе и укоренившееся в дипломатической практике еще в 1920-30-е гг., в тот период, когда предпринимались попытки создать механизм предотвращения новой мировой войны на базе Лиги Наций.

Главными элементами коллективной безопасности являются наличие группы государств, объединенных общей целью (защита своей безопасности), и система военно-политических мер, направленных против потенциального противника или агрессора. Различные виды коллективной безопасности могут отличаться друг от друга в зависимости от того, какой тип межгосударственной коалиции положен в ее основание и какие цели ставят перед собой участники данной системы. Это может быть организация государств, имеющих сходное общественно-политическое устройство, общие ценности и историю (например, НАТО, Организация Варшавского договора, Европейский Союз (ЕС), СНГ, Организация договора коллективной безопасности (ОДКБ) и пр.). Коалиция может возникнуть и по причине внешней опасности, угрожающей безопасности группе совершенно разнотипных государств, но заинтересованных в коллективной защите (например, Шанхайская организация сотрудничества (ШОС)).

В целом же коллективная безопасность фокусирует внимание на военно-стратегических проблемах и не нацелена на решение других аспектов международной безопасности (экономического, общественного, экологического и других измерений). Это несколько ограничивает возможности использования данной модели в современных условиях. Тем не менее, в 1990-е гг. наблюдался подъем интереса к этой модели среди российских ученых и политиков, обусловленный динамикой развития СНГ, а также внешними угрозами (расширение НАТО, исламский фундаментализм, локальные конфликты в сопредельных регионах и пр.). Поэтому неслучайно Ташкентский договор 1992 г. был назван Договором о коллективной безопасности, а ШОС в последнее время распространяет сложившееся военное сотрудничество на экономическую сферу и, кроме того, привлекает в качестве ассоциированных членов казалось бы непримиримых соперников в лице Индии и Пакистана.

Понятие «всеобщая безопасность» впервые появилось в докладе Комиссии У. Пальме в 1982 г. и стало популярным в нашей стране еще в советский период на волне «нового политического мышления». Ряд глобалистских научных школ придерживается этой концепции до сих пор.

Данная концепция призвана подчеркнуть многомерный характер международной безопасности, а также необходимость учета законных интересов не только узкой группы государств, но и всех членов мирового сообщества. Институциональную основу всеобщей безопасности могут составлять не только и не столько военно-политические альянсы (как в модели коллективной безопасности), сколько глобальные организации типа ООН. Несмотря на то, что в эвристическом смысле концепция всеобщей безопасности явилась значительным шагом вперед по сравнению с коллективной безопасностью, ей присущ ряд недостатков: некоторая расплывчатость определения международной безопасности (понятие безопасности стало синонимом общественного блага), отсутствие приоритетов, техническая непроработанность, слабое институциональное подкрепление и связанная с этим трудность ее воплощения на практике.

Другая модель - «кооперационная безопасность» - стала популярной с середины девяностых годов прошлого столетия. Эта модель, по мнению ее сторонников, сочетает в себе лучшие черты двух предыдущих концепций. С одной стороны, она признает многомерный характер международной безопасности, а с другой - устанавливает определенную иерархию приоритетов и нацеливает субъектов международной деятельности на решение первоочередных задач. Модель кооперационной безопасности отдает предпочтение мирным, политическим средствам решения спорных вопросов, но в то же время не исключает применения военной силы не только в качестве последнего средства, но и как инструмента превентивной дипломатии и миротворчества. Она поощряет сотрудничество и контакты между государствами, принадлежащими к разным типам общественного и цивилизационного устройства и вместе с тем может опираться на существующую систему военно-политических союзов при решении конкретных вопросов. Наконец, признавая государство-нацию в качестве основного субъекта международной деятельности, эта концепция большое внимание уделяет использованию потенциала международных и транснациональных организаций.

В то же время в модели кооперационной безопасности не до конца ясны ее многие конкретные параметры: какие институты должны стать ядром новой системы международной безопасности, каковы природа силы и границы ее использования в современных международных отношениях, каковы перспективы национального суверенитета, как сложится судьба существующих военно-политических альянсов, как предотвратить возрождение блоковой политики и скатывание существующей современной системы международных отношений к хаосу и т.д. Внушают опасение и попытки некоторых государств и коалиций, в лице США и НАТО, интерпретировать понятие кооперационной безопасности в выгодном для себя смысле и построить не равноправную, а иерархичную систему международных отношений.

Оценивая популярность этих трех моделей среди политологов, отметим, что поначалу российская научная мысль, склонялась поочередно к концепциям коллективной и всеобщей безопасности. Однако после событий 11 сентября 2001 г., приведшим к созданию широкой международной антитеррористической коалиции при активном участии России, появились признаки того, что российские внешнеполитические и интеллектуальные элиты проявляют склонность к кооперационной модели. Несмотря на временное охлаждение отношений между Россией и США из-за иракской войны, сотрудничество по таким глобальным вопросам, как нераспространение оружия массового уничтожения, сокращение военных потенциалов и разоружение, борьба с международным терроризмом, организованной преступностью, наркобизнесом по-прежнему продолжается, а по некоторым направлениям набирает обороты.

В случае с концепциями национальной и международной безопасности российская внешнеполитическая мысль претерпела серьезные изменения за последние десять-пятнадцать лет. От идеологического унитаризма, основанного на господстве марксизма-ленинизма, она перешла к мировоззренческому многообразию и интеллектуальной свободе. В настоящее время в России представлены все основные парадигмы теории международных отношений, каждая из которых имеет свою точку зрения на вопросы национальной и международной безопасности. Несмотря на очевидное господство политического реализма и геополитики, другие школы тоже имеют возможность свободно излагать свои взгляды и бороться за влияние на внешнеполитическую элиту и механизм принятия решений.

Вместе с тем необходимо отметить, что острота постсоветской дискуссии по вопросам безопасности не приобрела деструктивного или национал-шовинистического характера. Наоборот, российская научная мысль в области разработки теории и методологии безопасности имеет вполне конструктивную направленность. Помимо этого, наметилась тенденция к определенному консенсусу между различными школами. Так, все они исходят из многомерного и многоуровневого понимания как национальной, так и международной безопасности. Согласованы позиции в отношении возрастающей роли факторов «мягкой» (невоенной безопасности). В противоположность советскому периоду для большинства российских научных школ защита национальных интересов в сфере безопасности является важным приоритетом. Они также не приемлют однополярную структуру международной безопасности, считая, что Россия, наряду с другими государствами, могла бы внести свой достойный вклад в создание более стабильного и предсказуемого мира.

На наш взгляд, с учетом складывающейся военно-политической обстановки и приведенных параметров различных моделей сотрудничества в области безопасности взаимодействие России и НАТО в формировании субрегиональной системы безопасности на Южном Кавказе возможно при определенных условиях в рамках модели кооперационной безопасности.

Автор: Кателевский А.И.