Ответственность за воспрепятствование осуществлению и злоупотребление правом на свободу совести
Обеспечение социальной исполнимости норм, закрепляющих право на свободу совести предполагает существование хорошо отлаженного механизма привлечения к ответственности за их нарушение.
С точки зрения конституционно-правового исследования, наиболее важна именно конституционно-правовая ответственность (естественно, на охрану отношений в соответствующей сфере направлены и иные виды юридической ответственности).
Например, определённые проблемы привлечения к ответственности, связанны с содержанием самого Закона «О свободе совести и о религиозных объединениях». На религиозные организации, зарегистрированные до вступления в силу этого Закона, была возложена обязанность перерегистрироваться (п.4 ст.27). Первоначально датой окончания перерегистрации было 31 декабря 1999 г. - по мнению многих исследователей и представителей общественности, он был слишком сжатым. Федеральным законом от 26 марта 2000 г. № 45-ФЗ в Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» были внесены изменения и датой окончания перерегистрации религиозных организаций стало 31 декабря 2000 г.
Также в соответствии с прежней редакцией Закона для не перерегистрировавшихся религиозных организаций в качестве меры ответственности было установлено, что они «могли» быть ликвидированы в судебном порядке по требованию органа юстиции, а по ныне действующей - «подлежат» ликвидации. На лицо явное ужесточение меры ответственности. Например, в Ставропольском крае отделом регистрации общественных и религиозных объединений Управления Министерства юстиции РФ по СК была проведена работа по ликвидации не перерегистрировавшихся религиозных организаций. Ликвидированы - Свято-Ольгинский приход г. Железноводска Ставропольского края и Бакинской епархии Русской Православной Церкви (регистрационным номер - 100), Религиозное общество мусульман-суннитов Ханафитского мазхаба с.Озек-Суат Нефтекумского района (№143) и др. Анализ практики таких дел, рассматривавшихся в Промышленном районном суде г.Ставрополя, показывает, что в подавляющем большинстве случаев ответчик не проявлял никакой заинтересованности в перерегистрации организации, а его представители даже не являлись в судебное заседание.
Однако наиболее проблематичным является п.2 ст. 14 «Ликвидация религиозной организации и запрет на деятельность религиозного объединения в случае нарушения ими законодательства» Закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», предусматривающий также меру ответственности в виде ликвидации и запрета на деятельность. Перечисленные в п.2 ст. 14 основания ликвидации дают «оружие» органам публичной власти в борьбе с антиобщественными религиозными объединениями, поскольку эти основания предусматривают практически все возможные случаи посягательства таких объединений на конституционный строй, общественный порядок и права и свободы человека (и поэтому тоже представляются ненужными ограничения, введенные Законом для некоторых религиозных объединений). Наличие п.2 ст. 14 в Законе опровергает доводы, например, Джереми Т. Ганна, считающего, что Закон не содержит положений, касающихся негативных сторон деятельности религиозных объединений. С другой стороны, нельзя обойти вниманием тот факт, что рассматриваемые нормы Закона обладают определенным несовершенством. На них указывает, например, Н.Б. Вагина, считающая, что основания ликвидации скорее констатируют возможность существования в нашей стране общественно опасных религиозных объединений, чем устанавливают механизм правового регулирования для их ликвидации или запрета на деятельность: « некоторые основания «близко соответствуют» разделам Особенной части УК, другие основания соответствуют главам, третьи - конкретным составам преступлений, указанным в Кодексе, а есть основания, которые соотносимы с Кодексом об административных правонарушениях». Наряду с этими, верно подмеченными, чисто конструктивными недостатками есть и другие. Некоторые основания к запрету, призванные защищать права граждан, сами довольно серьезно ограничивают их права. Так, казалось бы, не вызывает возражений основание «принуждение к разрушению семьи». Но А.Е. Себенцов, комментируя этот момент, пишет, что оно не относится к пострижению в монахи, скажем, в православии - поскольку принятие пострига не освобождает от обязанности заботиться о бывшей семье. Но возникает резонный вопрос - разве уход из семьи, требуемый в некоторых т.н. «тоталитарных сектах» освобождает гражданина, например, от алиментных обязательств? Такие «жесткие» нормы нужно формулировать конкретнее.
В Ставропольском крае случаев ликвидации религиозной организации в соответствии с абзацем 2-м п.1 ст. 14 Закона не было (по данным Управления Министерства юстиции РФ по СК). Немного таких попыток и в других субъектах. Это не означает, конечно, отсутствия деятельности антиобщественных объединений в России, а говорит о недостатках законодательства и правоприменительной деятельности. Анализ же существующих дел позволяет говорить об исключительно плохой подготовленности к ним со стороны государственных органов - прокуратуры, юстиции.
Большое значение в этой связи имеет Определение Конституционного Суда РФ от 8 апреля 2004 г. N 91-0. Показательно, что оно было вынесено по жалобе в связи с делом, возникшим именно в пределах Южного федерального округа - в Краснодарском крае.
В своей жалобе в КС Российской Федерации гражданин И.А.Глоба - руководитель Краснодарской Православной Славянской Общины «ВЕК РА» (в отношении которой Прокурор Краснодарского края обратился в суд с заявлением о запрещении деятельности) оспаривает конституционность положений части второй статьи 6 ФЗ «Об увековечении Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов» и пункта 2 статьи 1 Федерального закона от 25 июля 2002 года «О противодействии экстремистской деятельности». По мнению заявителя, вытекающие из этих положений приравнивание использования Краснодарской Православной Славянской Общиной «ВЕК РА» символики отдельных солярных знаков (свастик), сходных с нацистской символикой или атрибутикой, к экстремистской деятельности и, как следствие, возможность запрещения деятельности религиозной группы нарушает конституционные принципы, гарантирующие признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина, в том числе права на свободу совести и свободу вероисповедания, что противоречит статьям 2, 15, 17, 28 и 55 Конституции Российской Федерации. КС РФ отклонил его жалобу на том основании, что заявитель оспаривал не конституционность названных законов самих по себе, а просит рассмотреть вопрос о правомерности признания прокуратурой использования солярных символов в качестве экстремисткой деятельности. Такие же решения в компетенцию КС РФ не входят.
Между тем данный вопрос является достаточно интересным. Как указывает авторитетнейший историк религии академик Б.А. Рыбаков, использование солярных знаков (в частности, четырёх-лучевых) имеет в язычестве древнюю историю (он связывает его с представлением о четырех солнечных фазах). Поэтому применение мер, аналогичных принятым краснодарской прокуратурой, должно тщательно обосновываться.
Исходя из практики Главного управления Министерства юстиции РФ по Ростовской области, имеются и определенные проблемы во взаимодействии органов юстиции и органов местного самоуправления в данной сфере. Муниципальные образования не заинтересованы в предоставлении в органы юстиции информации о религиозных объединениях. Как правило, муниципальное образование обращается в территориальный орган юстиции уже по факту наличия правонарушения со стороны религиозного объединения или в случае, если в адрес администрации города или района поступило обращение граждан. В связи с этим, учитывая важность предотвращения возможных правонарушений в данной сфере, представляется целесообразным законодательно закрепить обязанность органов местного самоуправления по своевременному выявлению размещенных в пределах их территории религиозных объединений и информировании о них органов государственной власти, к компетенции которых отнесен контроль за деятельностью таких объединений. Обоснованием необходимости закрепления таких норм служит и тот факт, что органы местного самоуправления практически не реализуют предоставленное им Федеральным законом «О свободе совести и о религиозных объединениях» (пункт 3 статьи 14) право самостоятельно вносить в суд представления о ликвидации религиозной организации либо о запрете деятельности религиозной организации или религиозной группы. Однако Главным управлением Минюста России по Ростовской области выработан опыт взаимодействия с органами местного самоуправления Ростовской области, их информационной поддержки, поэтому становится возможным осуществление выездных проверок деятельности и религиозных организаций, расположенных на территории области, проведение семинаров по вопросам регистрации, ликвидации религиозных объединений, предоставление отчетов о деятельности.
Всего в 2003 году Главным управлением проведено 57 проверок религиозных организаций, что составляет 11,8 % от всех проверок, проведенных органами юстиции в Южном федеральном округе (485 проверок).
Для сравнения, в Республике Адыгея в 2003 году проведено 17 проверок, в Республике Дагестан - 21, в Республике Ингушетия - 2, в Кабардино-Балкарской Республике - 178, в Республике Калмыкия - 22, в Карачаево-Черкесской Республике - 35, в Республике Северная Осетия-Алания - 17, в Чеченской Республике - 1, в Краснодарском крае - 11, в Ставропольском крае -30, в Астраханской области - 3, в Волгоградской области - 91.
Главным управлением направляются в адрес религиозных организаций уведомления об устранении выявленных нарушений. В 2003 году направлено 119 таких уведомлений, что составляет 24,8 % от общего количества уведомлений, направленных органами юстиции Южного федерального округа (480).
Для сравнения, в Республике Адыгея в 2003 году направлено 14 уведомлений, в Кабардино-Балкарской Республике - 159, в Республике Калмыкия -90, в Карачаево-Черкесской Республике - 7, в Республике Северная Осетия-Алания -16, в Краснодарском крае - 4, в Ставропольском крае - 10, в Астраханской области - 3, в Волгоградской области - 58.
Также можно привести в пример проверку общины кришнаитов (религиозной организации «Общества сознания Кришны» и духовно-культурного благотворительного центра «Вечность»), действующей в населённых пунктах Урупского района Карачаево-Черкесской Республики - Курджиново и Ершово. Проверку осуществляла специальная комиссия, состоящая из представителей Министерства юстиции, УФСБ, прокуратуры и уполномоченного Правительства Карачаево-Черкессии по связям с религиозными организациями. Были выявлены нарушения действующего законодательства - руководящий орган религиозной организации находился в жилом помещении, а обучение детей религии в воскресных приходских школах осуществлялось без согласования с органами управления образованием. Религиозным организациям были вынесены предупреждения с требованием устранить нарушения.
Основания для ликвидации и запрета деятельности, предусмотренные ст. 14 Закона выводят нас непосредственно на вопросы административной и уголовной ответственности за нарушение законодательства о свободе совести.
КоАП 1984 г. предусматривал в ст. 193 «Нарушение законодательства о свободе совести и вероисповедания» два состава: «Воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и вероисповедания, в том числе принятию религиозных и иных убеждений или отказу от них, вступлению в религиозное объединение или выходу из него, а равно совершению религиозных обрядов, не нарушающих действующее законодательство, если такое воспрепятствование не содержит состава уголовного преступления» и «Оскорбление религиозных убеждений граждан, осквернение почитаемых ими предметов, зданий, памятников, захоронений, знаков и эмблем мировоззренческой символики». Эта статья без особых изменений «перекочевала» в КоАП от 30 декабря 2001 г. №195-ФЗ. Только теперь эти два состава обозначены как соответствующие пункты (1 и 2) ст.5.26 КоАПа. Также предполагается возможность привлечения по этой статье к административной ответственности юридических лиц. Нужно обратить внимание и на исключение некоторых излишних слов и формулировок из статьи. Из п.1 - «а равно, совершенно религиозных обрядов, не нарушающих действующее законодательство, если такое воспрепятствование не образует состава уголовного преступления», из п.2 - «зданий, памятников, захоронений».
Такие изменения, в общем, правильны, поскольку либо не допускают пересечения действия этой статьи с другими, либо устраняют излишнюю конкретизацию понятий, используемых в статье. Однако легко заметить и то, что статья всё же большее внимание уделяет охране свободы вероисповедания, а не свободы совести, что ещё более ярко проявляется в нормах об уголовной ответственности.
Наличие ст.5.26 в новом КоАПе имеет позитивное значение. Однако было бы целесообразно увеличить число статей в этой сфере и ввести статью, предусматривающую ответственность для религиозных организаций, их участников, их руководителей за нарушение законодательства о свободе совести и о религиозных объединениях - скажем, в случае воспрепятствования осуществлению органами юстиции их контрольных функций в отношении религиозных организаций.
Показателен также случай с ныне утратившим силу Законом Кабардино-Балкарской Республики «О запрете экстремистской религиозной деятельности и административной ответственности за правонарушения, связанные с осуществлением религиозной деятельности». Закон вводил дополнительные составы административных правонарушений на территории Кабардино-Балкарии и устанавливал ответственность за их нарушение. Так, например, ст. 16 закона предписывала, что любое собрание граждан по религиозному мотиву без письменного уведомления органа местного самоуправления влечет наложение штрафа. В дело пришлось вмешиваться тогдашнему федеральному Уполномоченному по правам человека О.О. Миронову, по поручению которого было подготовлено обращение в Управление по надзору за исполнением законов и законностью правовых актов Генеральной прокуратуры России с просьбой, принять меры прокурорского реагирования. Прокуратура внесла протест по данному закону в Парламент Кабардино-Балкарской Республики, который признал его утратившим силу.
С другой стороны, Уполномоченный в своём докладе отметил в качестве положительного примера борьбы с экстремизмом принятие упоминавшегося Закона Республики Дагестан «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан», почти все нормы которого противоречат Конституции РФ и федеральному законодательству, а также (со ссылкой на «Независимую газету», 26.07.2000 г.) и запрет властями Чеченской Республики в 2000 году деятельности на ее территории религиозных организаций и групп, исповедующих ваххабитское течение в исламе. Логика федерального омбудсмана небезупречна. В общем-то, действия властей и Кабардино-Балкарии, и Дагестана, и Чечни преследовали одни и те же цели. Только в последних двух субъектах РФ ЮФО на тот момент противостояние уже перешло в фазу вооружённой борьбы, а в Кабардино-Балкарии - нет. Получается, что это - критерий конституционности, и шире - законности принимаемых в регионах решений.
Также следует отметить, что органы государственной власти субъектов РФ ЮФО принимают меры по обеспечению соответствия норм поведения религиозным представлениям. Этой цели служит, например, норма абзаца второго п. 5 ст. 1 Закона Республики Дагестан «О свободе совести, свободе вероисповедания и религиозных организациях», запрещающая реализацию «спиртных напитков и табачных изделий вблизи объектов религиозного почитания». Подобные запреты необходимо подкреплять введением ответственности за их нарушение, для чего в законы субъектов РФ ЮФО оба административных правонарушениях необходимо включить соответствующие статьи.
Традиционно же самым действенным видом ответственности в нашей стране считается уголовная ответственность. В УК законодатель не обошел вниманием сферу свободы совести и деятельности религиозных объединений - в Кодексе содержатся две статьи, имеющие самое непосредственное отношение к рассматриваемому вопросу: ст. 148 «Воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и вероисповеданий» и ст. 239 «Организация объединения, посягающего на личность и права граждан». Остановимся на них подробнее.
Ст. 148: «Незаконное воспрепятствование деятельности религиозных организаций или совершению религиозных обрядов». Ю.А. Красиков и Н.К. Семернева считают, что диспозицией ст. 148 УК охватывается незаконное воспрепятствование деятельности религиозных организаций при совершении религиозных обрядов (воспрепятствование деятельности молитвенных учреждений). Более правильно, с нашей точки зрения, толкует норму А.В. Кладков: «Вопреки названию ст. 148 УК ее диспозиция не предусматривает воспрепятствования осуществлению права на свободу совести, в частности, не предусмотрено воспрепятствования осуществлению права быть атеистом». Поэтому принуждение атеиста к участию в религиозном обряде не будет квалифицироваться по этой статье, что нуждается в устранении. Следовательно, норму следует скорректировать с позиций конституционно-правового сложно-структурного понимания свободы совести.
Не менее сложна ситуация со ст.239 УК. Диспозиции ее частей обозначены как: 1. «Создание религиозного или общественного объединения, деятельность которого сопряжена с насилием над гражданами или иным причинением вреда их здоровью либо с побуждением граждан к отказу от исполнения гражданских обязанностей или к совершению иных противоправных деяний, а равно руководство таким объединением», 2. «Участие в деятельности указанного объединения, а равно пропаганда деяний, предусмотренных частью первой настоящей статьи».
В.И. Ткаченко, например, раскрывая понятие «создание», использованное в диспозиции, по сути, повторяет саму диспозицию. А.Э. Жалинский понимает создание как активные действия, в частности, состоящие в вербовке, разработке организационной структуры, проведении собраний. Но А.Э. Жалинский уже признает, что статья сложно сформулирована, и видит определенную противоречивость диспозиции (например, потому что по закону общественное или религиозное объединение, нарушающее законодательство, лишается такого статуса). З.А. Незнамова включает в понятие «создание» то же, что и А.Э. Жалинский, плюс регистрацию, хотя и не считает последнюю обязательной (что соответствует понятию религиозного объединения в Законе «О свободе совести и о религиозных объединениях»). Совершенствование указанной статьи исключительно важно, поскольку она применялась на практике в Южцом федеральном округе. В 1999-2000 гг. в Ставрополе прошел суд над членами сатанинской секты «Черный тюльпан» - жителями Невинномысска, которые были осуждены по упомянутой статье, а также по ст. 105 («Убийство»), 245 («Жестокое обращение с животными»).
Необходимо также отметить, что изучение данного состава должно происходить не только с уголовно-правовых, но и конституционно-правовых позиций - как особой формы злоупотребления правом (в данном случае - конституционным правом на свободу совести). В гражданском праве проблема злоупотребления правами изучается давно и плодотворно, но и в конституционном праве её изучение становится всё более актуальным. Показательно, что, например, В.В. Пилявец указывает на то, что право на свободу совести может быть нарушено двумя противоположными способами: путем воспрепятствования осуществлению этого права и путем злоупотребления этим правом, причём преступление, описываемое ст. 239 УК РФ относится именно ко второму варианту и имеет своим объектом не только общественные и государственные интересы, но и права граждан. Итак, нормы об ответственности в данной сфере страдают и юридико-техническими недостатками (в т.ч. в связи с искажением конституционно-правового понимания свободы совести). В связи с этим автором предлагаются поправки в ст. 148, 239 УК РФ.
Диспозицию ст. 148 изложить в следующей редакции: «Воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и вероисповеданий, в т.ч. незаконное воспрепятствование деятельности религиозных организаций или совершению религиозных обрядов». Диспозицию ч.1 ст. 239 изложить в следующей редакции: «Создание религиозного или общественного объединения в целях совершения насилия над гражданами или иным причинением вреда их здоровью либо с побуждением граждан к fотказу от исполнения гражданских обязанностей или к совершению иных противоправных деяний, а равно руководство таким объединением».
Субъекты Российской Федерации, находящиеся в пределах Южного федерального округа, могут принять законы об административной ответственности в данной сфере, однако в рамках, заданных федеральным законодательством (установить ответственность за воспрепятствование осуществлению органами юстиции их контрольных функций в отношении религиозных организаций; за торговлю спиртными напитками и табачными изделиями вблизи объектов религиозного почитания и т.д.).
Автор: Белявский Д.С.