Определение термина «заблуждение» в деликтном праве США и в гражданском праве России
Правовая категория «заблуждение» как юридический термин адекватный явлению стали известны в праве задолго до появления рекламного законодательства. Как правило, содержание термина «заблуждение» раскрывается в нормах национального законодательства, регулирующие сделки, совершенных под влиянием заблуждения. Очевидно, что термин «заблуждение» в гражданском праве и в рекламном законодательстве имеет несколько разное значение. Необходимо отметить, однако, что гражданское и деликтное право всегда оказывало и продолжает оказывать существенное влияние на формирование и законодательства, и судебной практики по делам о вводящей в заблуждение рекламы.
Введение в заблуждение как деликт в праве США и Великобритании.
Прежде всего, введение в заблуждение традиционно разделяют на намеренное и ненамеренное. Это различие имеет принципиальное значение для определения юридических последствий введения в заблуждение в процессе заключения договора. Если введение в заблуждение было намеренным, то оно даёт основание для иска об убытках, если же оно ненамеренное, то оно даёт основание только для иска о признании договора недействительным. В рекламном законодательстве также учитывается намеренность действий, но для других целей. Если рекламодатель действовал намеренно, то материальный характер введения в заблуждение презюмируется.
Для сравнения в российском праве, существует аналогичный подход по данному вопросу в существовании двух терминов «заблуждение» и «обман». Под обманом понимается заблуждение, возникшее в результате намеренных действий другого лица. Деление на намеренные и ненамеренные действия является основой для разграничения этих близких, но, несмотря на это, самостоятельных оснований признания сделки недействительной, находит отражение в ст. 178 и 179 ГК РФ. Считается, что заблуждение возникает тогда, когда участник сделки, располагая свободной волей, без намеренного воздействия на нее извне составляет для себя неправильное представление о предмете сделки, либо остается в неведении относительно тех или иных обстоятельств, имеющих существенное значение. Если же одна сторона видит, как ее контрагент, выражая свою волю в сделке, заблуждается, но намеренно в своих интересах не сообщает последнему об истинном положении вещей, - налицо обман. Таким образом, в отличие от обмана, в России заблуждение является результатом неумышленных действий.
В странах прецедентного права судебная практика и доктрина детально разработали вопросы, связанные с проблемой квалификации «заблуждения» в гражданском праве. Действия лица могут быть квалифицированы как правонарушение (деликт) «введение в заблуждение», при наличии следующих 4 условий: 1) Имело место ложное утверждение о факте, 2) Лицо, сделавшее утверждение, не обладает полной уверенностью в достоверности такого утверждения, 3) Утверждение было сделано с намерением вызвать действия истца или группы лиц, которая включает истца. Причём действия такого рода, которые приведут к нанесению ущерба истцу, 4) Истец действовал, полагаясь на ложное утверждение, и в результате понёс ущерб. Рассмотрим каждое из указанных условий.
1) Ложное утверждение о факте. Прежде всего, необходимо отметить, что в общем праве под утверждением о факте понимаются слова ши действия, которыми может быть выражено ложное утверждение. Любое действие, цель которого создать у другого лица убеждение или веру о существовании определённого факта, по закону и с моральной точки зрения эквивалентны утверждению, выраженному словами о том, что такой факт существует.
В общем праве чётко различает введение в заблуждение (sitggestio falsi) от умолчания правды (supressio veri). Ответчик должен сделать прямо выраженное ложное утверждение. Простое пассивное умолчание правды, каким бы вводящим в заблуждение, по сути, оно ни было, не может быть признано таким правонарушением как «введение в заблуждение».
Из этого правила, тем не менее, есть 4 исключения:
1. Умолчание части правды может привести к тому, что всё утверждение становится абсолютно ложным. Разрешается говорить полную правду, или не говорить ничего про неё, но не всегда возможно говорить только часть правды, так как при этом утверждение может оказаться полной ложью.
2. Активное утаивание факта эквивалентно прямо выраженному утверждению о том, что факт не существует. Под активным утаиванием понимается любое действие, сделанное с намерением предотвратить раскрытие правды о факте. Например, утаивание дефектов продаваемого товара с намерением, чтобы дефекты не были раскрыты покупателем, эквивалентно устному утверждению о том, что такие дефекты не существуют.
3. Также является правонарушением оставление без исправления лживого утверждения, полагаясь на которое истец «действует себе во вред. По этому правилу, если ответчик делает, по его мнению, правдивое утверждение, но затем, однако до того, как истец, полагаясь на такое утверждение, совершит какие-либо действия, ответчик обнаружит, ложность сделанного утверждения или сделает правдивое на момент его совершения утверждение; или утверждение становится ложным до того, как, полагаясь на это уже ложное утверждение, истец предпримет действия; обязанностью ответчика является раскрытие правды. В таком случае, ответчик не может быть признан источником ложного утверждения, в его действиях отсутствуют признаки правонарушения.
4. Невыполнение обязанности раскрыть определённую информацию, в некоторых случаях установленной законом, является правонарушением.
Фактом в утверждении будь то ложное или правдивое утверждение судебной практикой понимаются и объективные события или явления, о которых идет речь и субъективные мнения, убеждения, предположения о событиях. Так в решении по одному из дел Лорд-судья Боуэн сделал следующее утверждение: «Состояние человеческого ума такой же факт, как и состояние его желудка». Человек может обмануть другого, создав у него неправильное представление о своём мнении по поводу вещей в не меньше мере, чем, создав у него неправильное представление о самих вещах.
Введение в заблуждение должно быть ложным утверждением о фактических обстоятельствах, а не просто нарушенным обещанием. Если слова ответчика являются не чем иным как простым обещанием, они не могут быть составом правонарушения и ответчик не несёт никакой ответственности, только если слова ответчика не могут быть квалифицированы как договор. Поэтому термин «фактические обстоятельства» включает в себя всё, кроме простого обещания.
Существует большая разница между заявлением продавца недвижимости о том, что она стоит столько-то, и его заявлением, что эта недвижимость была приобретена им за определённую сумму. Первое является мнением, которое покупатель может принять во внимание, если захочет; второе есть утверждение факта, которое, если оно окажется недействительным, является также и введением в заблуждение.
Противопоставление «факта» «не факту» закладывает основы теоретического обоснования существования «дутой рекламы».
2) Лицо, сделавшее утверждение, не обладает полной уверенностью в достоверности такого утверждения. Для установления такого субъективного элемента правоотношения как отсутствие у лица уверенности в достоверности утверждения суды, прежде всего, обязаны истолковать утверждение. По общему праву, если утверждение, сделанное ответчиком, имеет несколько толкований, то оно должно толковаться так, как того хотел ответчик при адресации этого утверждения истцу. В этом случае суд не имеет права толковать утверждение с точки зрения разумного человека.
Рекламное законодательство использует подход «толкование ответчика», но только как один из способов доказательства. А именно, если имеются доказательства того, что рекламодатель намеревался вложить определённое значение в рекламное утверждение, то, как правило, в суде презюмируется, что такое утверждение было воспринято потребителями. И это воспринятое сообщение рассматривается судом как одно из нескольких возможных толкований рекламы. Вместе с тем, по сути, рекламное законодательство по этому вопросу принципиально отличается, потому что рекламное утверждение в первую очередь толкуется так, как его воспринимал бы разумный потребитель рекламы.
При решении вопроса о наличии обмана суды исходят из формулы о том, что грубая неосторожность равносильна умыслу (Magna culpa dolus est). Ссылка ответчика на простую небрежность при обвинении его в обмане может быть подвергнута сомнению в тех случаях, когда небрежность столь груба, что представляется невероятной.
Для решения о том, является ли какое-либо утверждение, независимо от его формы, обманом, или нет, субъективным, а не объективным критерием служит уверенность в достоверности этого утверждения у лица, его делающего. Степень уверенности может быть различной. Она может варьироваться от абсолютной осведомлённости до различных степеней сомнения и колебания. Человек может совершенно определённо быть уверен, что вчера он разговаривал по телефону со своей мамой. Он может, осознавая ненадёжность своей памяти и вытекающую отсюда возможность ошибки, полагать, что он делал то же самое три года назад в июле месяце. А раз это так, то какая степень и мера уверенности необходимы для того, чтобы ошибочное утверждение не рассматривалось как обман? Ответ таков: уверенность, которой действительно обладает человек, должна иметь тот же характер и ту же степень, на какие указывают содержание и форма сделанного им заявления. Он вводит в заблуждение, если сообщает, что обладает большей степенью уверенности, чем та, которая у него в действительности есть. Он действует добросовестно, если точно указывает имеющуюся у него степень уверенности, как бы он ни ошибался.
Таким образом, для удовлетворения иска по таким делам, достаточно того, чтобы ответчик искренне и честно не верил в то, что утверждение является правдой. Отсутствие разумного основания для того, чтобы верить в истинность утверждения, не является само по себе основанием для признания действий правонарушением.
Намеренное игнорирование какого-либо факта равносильно знанию о нём. Если кто-нибудь намеренно закрывает глаза на что-то и уклоняется от того, чтобы узнать истинное положение вещей, то такое лицо не может воспользоваться своим незнанием, защищаясь против обвинения во введении в заблуждение. Ибо такого рода поведение является основанием для логического вывода о том, что он подозревал истину и опасался её, и потому, в действительности, не обладал подлинной уверенностью в правильности сообщаемых им сведений.
Обсуждаемый квалифицирующий признак введения в заблуждение - «отсутствие полной уверенности» не используется в законодательстве о рекламе. В этом его принципиальное отличие. Действия рекламодателя признаются правонарушением независимо от того, обладал он или нет уверенностью в достоверности рекламного утверждения. «Степень уверенности» рекламодателя обычно учитывается при определении конкретных мер, принимаемых по отношению к правонарушителю.
3) Утверждение сделано с намерением побудить адресатов такого утверждения к действию. Если утверждение было воспринято и привело к действию истца, ответчик не может в свою защиту ссылаться на то, что истец действовал небрежно или безрассудно, или на то, что истец мог установить истину сам. «Каждый человек по закону имеет право действовать на основании лжи, которую сказали ему другие с целью ввести его в заблуждение. Не является защитой в этом случае то, что утверждение не носило материального характера и не могло побудить к действиям разумного человека».
Ключевым в рассматриваемой проблеме является вопрос о причинной связи между побуждением к действию и совершённым действием. Должно ли это побуждение быть единственным или одним из нескольких? Должно ли рассматриваемое побуждение быть непременным и необходимым условием?
Утверждение о том, что введение в заблуждение создаёт юридические последствия, только если оно явилось мотивом, побудившим к совершению действия, двусмысленно и требует тщательного изучения. Здесь, как и везде в праве, понятие причинности представляется неясным и его применение вызывает трудности. В действительности любое лицо может иметь больше, чем одно основание или побудительный мотив для того, чтобы совершить действие. Вот как на этот вопрос отвечают исследователи общего права: «Твёрдо установлено и очевидно, что правило о том, что заблуждение должно было служить побудительным мотивом, не означает, что оно должно было быть единственным действительным основанием или причиной заключения договора». Иными словами, введение в заблуждение может побуждать к совершению действия одновременно и наравне с другими мотивами; и, тем не менее, признаваться оказавшим воздействие на лицо, которое поддалось заблуждению.
Должно ли рассматриваемое побуждение быть непременным и необходимым условием?
Как было выяснено выше, по общему праву введение в заблуждение может составлять лишь один из элементов побуждения к действию. Но должно ли оно составлять непременный и необходимый его элемент? В том смысле, что если бы не было этого введения в заблуждения, то и побуждение бы не состоялось, и не привело бы к действию лица. Или наоборот, достаточно того, что заблуждение внесло бы свою долю в общую сумму моментов, влияющих на сознание лица, даже если другие побудительные моменты и были сами по себе достаточны? Вот как на этот вопрос ответил английский суд в одном из решений: «По-моему совершенно ясно, что для того, чтобы можно было признать недействительным документ за печатью вследствие обмана, налицо должен быть обман, вызвавший заключение договора путём dolus dans causam contactui, - не обязательно такой обман, который является единственной причиной заключения договора, но такой, без которого договор никогда не был бы заключён». Таким образом, если побуждение, ставшее результатом введения в заблуждение, является «пятым колесом в телеге», то считается, что такое правонарушение как введение в заблуждение вообще не имело места.
Данный вывод может иметь практическое значение применительно к регулированию рекламы. Это можно проиллюстрировать на следующем примере. Предположим, что потребитель был введён в заблуждение, в результате чего принял решение купить напиток, содержащий 20 % апельсинового сока, хотя намеревался купить 100 % апельсиновый сок. На решение потребителя подействовали два побудительных момента, ставшие результатом введения в заблуждение. Первый - это то, что напиток был расположен в секции супермаркета «Натуральные соки», расположенной рядом с секцией «Сокосодержащие Напитки». Второй - это то, что на этикетке приобретённого напитка, содержится надпись «100% Голд», причём размер слова «голд» на этикетке в 10 раз меньше размера надписи «100%». Согласно общему праву второй побудительный момент не будет признан введением в заблуждение, если даже в его отсутствие потребитель всё равно бы купил напиток, поддавшись заблуждению, вызванному обозначением секции «Натуральные соки».
Безусловно, с точки зрения практического применения, ответчикам будет непросто доказать, что побуждение, вызванное их рекламой, не является непременным и необходимым условием. Тем не менее, такая возможность должна быть предоставлена им законом, поскольку это имеет принципиальное значение для правильного и справедливого применения законодательства, пресекающего вводящую в заблуждение рекламу. Признание рекламодателя нарушителем в ситуации, когда побуждение, вызванное его рекламой, не является непременным и необходимым условием, противоречит целям и духу закона.
4) Ущерб, причиненный истцу. Простая попытка ввести в заблуждение не признаётся правонарушением. Истец должен понести ущерб в результате своих действий, вызванных заблуждением.
Достаточно того, чтобы ложное утверждение было только одной из причин, побудивших истца действовать так, как он действовал. С другой стороны, если истец действовал под влиянием заблуждения, и те же самые действия совершил бы, даже в том случае, когда рассматриваемое ложное утверждение, адресованное ему, не имело места, то состава правонарушения нет.
Нет требования, согласно которому ущерб должен быть нанесён истцу именно в тот момент, когда истец действовал, поддавшись заблуждению. При этом правонарушении суды, устанавливая наличие причинной связи в отношении ущерба, применяют тест на прямую связь, а не тест разумного предвидения.
Заблуждение в гражданском праве России.
В России термин заблуждение используется в статье 178 ГК РФ «Недействительность сделки, совершенной под влиянием заблуждения»:
«Сделка, совершенная под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение, может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения.
Существенное значение имеет заблуждение относительно природы сделки либо тождества или таких качеств ее предмета, которые значительно снижают возможности его использования по назначению. Заблуждение относительно мотивов сделки не имеет существенного значения».
Как следует из текста, должно иметь место заблуждение и оно обязательно должно быть существенным.
Термин «заблуждение» употребляется в гражданском праве для обозначения неправильного представления лица, вступившего в сделку, об этой сделке, ее условиях или о каких-либо обстоятельствах, связанных с ней. Лицо, заключающее сделку под влиянием заблуждения, действует в стремлении достижения тех последствий, которых оно на самом деле не желает. Возникшее при этом несоответствие между волей и волеизъявлением имеет ненамеренный характер, поскольку находится вне сознания лица. Таким образом, воля лица в рассматриваемом случае является свободной, но недостаточно сознательной.
Существенность самого заблуждения определяется судом в зависимости от обстоятельств конкретного дела. Оценочный характер категории «существенного заблуждения», не раз отмечался исследователями права. Это приводит к необходимости установить наличие собственно факта заблуждения, а также выяснить, исходя из всех обстоятельств дела, имеет ли выявленное заблуждение правовое значение.
Особо отметим, что существенным, как правило, признаётся такое заблуждение, анализ которого в совокупности с обстоятельствами дела позволяет сделать вывод о том, что заблуждавшийся не совершил бы данную сделку либо совершил бы ее на иных условиях, если бы имел полное и правильное представление о соответствующих обстоятельствах.
Автор: Кислицын А.А.