Понятие, юридическая природа и состав бесхозяйного имущества (статья)
В самом общем виде положение любой вещи в хозяйственной сфере может рассматриваться в двух плоскостях. Для первой характерна устойчивая связь между самой вещью и ее владельцем, который проявляет по отношению к ней необходимую заботу и осмотрительность. Такое состояние вещи является обычным для имущественных правоотношений, а поведение ее владельца в данном случае является критерием, по которому остальные участники гражданского оборота могут и должны судить о принадлежности такой вещи кому-либо, о наличии чьей-либо заинтересованности в ней. Так, еще И.А. Покровский упоминал о наличии непосредственной идеальной (юридической) связи между лицом и вещью. Из числа современных исследователей, высказывавшихся об идее прямого субъект-объектного правового взаимодействия, стоит назвать В.П. Камышанского. На основе утверждения Маркса о том, что собственность есть отношение определенных лиц к материальным благам как к своим, указанным автором сконструировано понятие собственности, состоящее из двух элементов: первый представлен отношениями между людьми по поводу определенного имущества, а второй опирается непосредственно на отношение лица к присвоенному имуществу как к своему собственному.
Данная концепция лежит в основе признака т.н. «юридической привязки», наряду с признаком дискретности, присущим всем объектам права. Юридическая привязка заключает в себе нормативно гарантированную возможность правового закрепления тех или иных объектов за субъектами гражданского права: физическими и юридическими лицами, Российской Федерацией, субъектами Российской Федерации, муниципальными образованиями. Применительно к таким объектам прав как вещи она позволяет отграничить природные объекты в их естественном состоянии от объектов в правовом смысле и обеспечивает регулирование переходов объектов из натурального состояния предметов в правовое состояние объектов.
В большинстве случаев юридическая привязка выражается в статике имущественных отношений: через конструкции права собственности и ограниченных (производных) вещных прав. Однако так происходит не всегда, и гражданскому праву известен ряд промежуточных правовых состояний, при которых наблюдается более или менее длительное юридическое связывание объекта с лицом, не имеющим по отношению к нему вещного права. В юридической литературе такое связывание получило наименование правообладания. Подобное бессубъектное положение вещи характеризуется отсутствием или временным нарушением указанной правовой связи и, по сути, является аномальным. Возникновение рассматриваемых явлений может быть обусловлено либо отсутствием у имущества собственника, либо невозможностью или нежеланием титульного владельца сохранять имущество в своей хозяйственной сфере.
Так или иначе, указанное состояние напрямую связано с гражданско-правовым институтом бесхозяйного имущества. Именно вариациям таких промежуточных, нетипичных правовых явлений и будут посвящены последующие разделы данного исследования.
Иные особенности завладения бесхозяйными вещами связаны с условиями этого акта: во-первых, новый собственник, приобретая право собственности, как правило, не совершает никакого встречного предоставления, а во-вторых, вещь, не участвовавшая ни в правовом, ни в экономическом обороте, возвращается в оборот, обретая «вторую жизнь».
В настоящее время институт бесхозяйного имущества нормативно закреплен в положениях главы 14 ГК РФ; однако, собственно анализ соответствующих норм действующего законодательства, на наш взгляд, надлежит предварить обращением к генезису данного понятия.
Таким образом, оккупация в период становления частного права являлась обоснованием права собственности захватчика и распространялась на все бесхозяйные вещи согласно принципу, выраженному в Законах XII таблиц: «res nulius cedit primo occupanti» - бесхозяйная вещь следует за первым захватившим.
В русской доктрине гражданского права дореволюционного периода так и не сложилось единой позиции относительно возможности существования в отечественном правопорядке бесхозяйного имущества. Так, одни догматики со всей уверенностью суждений рассматривали оккупацию сугубо через завладение бесхозяйными вещами. Б.Б. Черепахин, в частности, отмечал, что «при оккупации (завладении) оккупант приобретает право собственности не потому, что вещь никому не принадлежит, а потому, что согласно норме объективного права захват никому не принадлежащих вещей при определенных условиях (при наличности определенных побочных обстоятельств) приводит к приобретению захватчиком права собственности на них».
Приверженцами взглядов антагонистичных по сути взглядам древнеримских теоретиков, основанных на отрицании существования в нашем дореволюционном праве бесхозяйных вещей, выступали такие видные цивилисты как К. Анненков, К.П. Победоносцев, Д.И. Мейер. Последний, в частности, писал: «Юристы наши, кажется, увлекаются еще римским правом, в котором occupatio является способом приобретения права собственности, и полагают, что если римское право допускает такое состояние вещи, в котором она не принадлежит никому, то и в нашем юридическом быту можно найти такое состояние… В нашем юридическом быту нет вещей бесхозяйных, так как по ст. 406 Свода вещи, никому не принадлежащие в особенности, принадлежат государству». Далее Д.И. Мейер признает существование таких вещей только на мировом, вселенском уровне (планеты, иные космические объекты), подчеркивая при этом их совершенную чуждость юриспруденции.
Как видно, спорная статья Свода законов на самом деле имела отношение к движимым вещам лишь постольку, поскольку они составляли принадлежности недвижимостей. Другими словами, никому не принадлежащие недвижимости в дореволюционном гражданском праве становились собственностью государства вместе со своими движимыми принадлежностями. Все же остальные движимые вещи, существовавшие самостоятельно лишаясь собственника, превращались в бесхозяйные, а потому располагали к завладению со стороны всякого и каждого.
Даже в настоящее время законодательствами ряда государств предусмотрены неодинаковые условия завладения движимыми и недвижимыми вещами. Частные лица, как это признается, например, §958 ГГУ и ст. 6 книги 5 ГК Нидерландов могут стать субъектами присвоения только движимых вещей, тогда как государство признается субъектом присвоения в отношении не только движимых, но и недвижимых вещей, в частности земли. Согласно ст. 24 книги 5 ГК Нидерландов, недвижимые имущества, не имеющие собственников, принадлежат государству. Похожее правило закреплено и в ст. 827 ГК Италии.
Определенный интерес для нас представляют положения дореволюционного законодательства и их доктринальное толкование применительно к общедоступным дарам природы как объектам права собственности: дикорастущим ягодам, грибам, рыбе, диким животным.
Так, Г.Ф. Шершеневич называл эти предметы бесхозяйными, тогда как В.И. Синайский говорил лишь о праве завладения такими вещами и, вследствие этого, возникновении права собственности на них, но не относил такие вещи к числу бесхозяйных.
С другой стороны К. Анненков писал: «Представляются совершенно правильными замечания о том, что дикие животные и рыбы, водящиеся в лесах, и водах, принадлежащих в собственность частным лицам, ни в коем случае не могут быть почитаемы у нас, в отличие от права римского, за такие бесхозяйные вещи, право собственности на которые могло бы быть приобретаемо посредством овладения, так как в силу примечания к 539-й ст. Х тома дикие животные и птицы, коль скоро они оставили свои логовища или гнезда на земле одного владельца и перешли на землю другого, не только не подлежат возврату в собственность первого, но и не делаются вещами бесхозяйными, а становятся немедленно вновь собственностью другого владельца земли, на которую они перешли».
Более точен в своих оценках Г.Ф. Шершеневич: «собственнику земли принадлежит право охоты, а не право собственности на диких зверей и птиц, причем также и в германском праве охотник, не управомоченный на охоту не приобретает право собственности на оккупированную им дичь».
Вообще, диких животных и птиц называют иногда особой «переходящей» собственностью, потому что они постоянно перелетают, перемещаются с одного места на другое, «их особенность состоит в беспрестанном прекращении одного права собственности и возникновении другого» Таким образом, за названными объектами права собственности дореволюционным законодательством признавалась уникальная возможность периодической смены собственника.
Принятие ГК РСФСР 1922 г. привнесло некоторые новеллы в правовой режим бесхозяйного имущества. Принятый в изменившихся социально-экономических условиях, данный акт уже не содержал в себе норм, когда-то вызванных к жизни политикой военного коммунизма и гражданской войной. Вполне закономерно и то, что понятие бесхозяйного имущества здесь стало более узким: ст. 68 ГК РСФСР (в ред. от 21 октября 1922 года) в качестве единственного критерия отнесения имущества к бесхозяйному указывала неизвестность собственника; этим предполагалось, что собственник в принципе имеется у всякого имущества.
В 1925 году была принята новая редакция ст. 68 ГК РСФСР, в которой дополнительно предусматривались слова: «…или которое не имеет собственника», расширившие состав бесхозяйного имущества. В этой интерпретации исследуемая категория просуществовала в неизменном виде вплоть до второй кодификации гражданского законодательства 1964 года. Однако если принимать во внимание административно-правовое толкование понятия бесхозяйного имущества, то следует отметить, что практика административных органов пошла по пути дальнейшего, еще большего расширения этого понятия.
В соответствии с инструкцией НККХ и НКЮ РСФСР от 22.10.1935 г. «О бесхозяйных строениях частновладельческого фонда» к бесхозяйным относились строения, собственники которых добровольно отказались от прав на строение (причем такой отказ от домовладений не требовал оформления в нотариальном порядке), и даже такие строения, чьи владельцы признавались в установленном порядке безвестно отсутствующими. Это последнее положение вступало в противоречие со ст. 69 Кодекса законов о браке, семье и опеке РСФСР, в соответствии с которой, если лицо безвестно отсутствует и даже признано безвестно отсутствующим в установленном законом порядке, то над его имуществом учреждается опека, которая осуществляется в интересах отсутствующего собственника. Стало быть, указанной Инструкцией имущество безвестно отсутствующего лица причислялось к бесхозяйному необоснованно.
При этом в отличие от предкодификационных законодательных актов было установлено, что не могут быть признаны бесхозяйными строения или другое имущество тех владельцев, о которых точно известно, где они находятся, даже если они проживают не в той местности, где находится имущество.
Итак, административный порядок признания строения бесхозяйным в рассматриваемый период сводился к следующему. Местным Советом депутатов трудящихся, на территории которого оказывалось неизвестно кому принадлежащее строение, при участии представителей от жильцов составлялся акт о невозможности установить собственника данного строения, а в местной газете размещалась публикация о явке лица, считающего себя его собственником.
Если в течение трех месяцев со дня такой публикации собственник строения являлся и подтверждал свое право на него, то вопрос о признании строения бесхозяйным, естественно, снимался. В противном же случае местный Совет возбуждал ходатайство перед областным или краевым исполкомом или Советом Министров автономной республики о включении строения в качестве бесхозяйного в фонд местного Совета. Завершающим актом данной процедуры являлось постановление соответствующего исполкома или Совета Министров Республики о признании строения бесхозяйным. Таким образом, указанное постановление имело значение конститутивного документа, и именно с момента его вынесения тот или иной объект недвижимости становился собственностью государства.
Как показала практика, такой административный порядок признания строений бесхозяйными совершенно не оправдал себя. Кроме того, значительные нарекания вызывал вопрос о возможности собственника, строение которого по решению исполкома было зачислено в фонд местного Совета, в судебном порядке требовать признания за ним права собственности и возврата строения.
Серьезное утилитарное значение в регулировании исследуемых отношений имела, кроме того, Инструкция НКФ СССР «О порядке учета и использования национализированного, конфискованного и выморочного бесхозяйного имущества» от 31.05.1943 г. по применению Положения, утвержденная постановлением СНК СССР от 17.04.1943 г. № 404. В соответствии с этим документом дополнительно в состав бесхозяйного включалось имущество лиц, признанных в установленном порядке умершими, при отсутствии у них наследников, а также имущество лиц, хотя и известных, но покинувших пределы СССР без разрешения соответствующих органов или неизвестно куда скрывшихся из данной местности.
Наряду с административным порядком обращения бесхозяйного имущества в собственность государства вполне возможным отдельным правоведам представлялся иск госоргана об истребовании бесхозяйного имущества из чужого незаконного владения. Такой иск мог быть заявлен в тех случаях, когда бесхозяйное имущество оказывалось в чьем-либо незаконном владении, и, следовательно, между госорганом и владельцем имущества возникал спор о праве гражданском.
С истечением срока исковой давности лицо не только лишалось возможности привлечения аппарата государственного принуждения для воздействия на нарушителя его права, но также утрачивало и возможность определенного поведения, обеспеченного законом, то есть утрачивало само субъективное право на вещь.
Нормативной основой для возникновения права государственной собственности на задавненное имущество являлось разъяснение Пленума Верховного Суда РСФСР от 29.06.1925 г . С современных правовых позиций такой порядок кажется не совсем привычным. Действительно, сегодня во всех подобных случаях собственником задавненного имущества, как правило, становится его фактический владелец. Но советскому законодательству не было известно приобретение права собственности в результате приобретательной давности, вот почему фактический владелец в то время не мог стать собственником чужой вещи по истечении установленного законом срока.
Кроме того, правила указанного выше разъяснения свидетельствовали, что к изъятию государственного имущества из чужого незаконного владения исковая давность не применялась. Однако некоторые советские юристы возражали против такого решения вопроса, считая, что имущество, находящееся у незаконного владельца и не истребованное собственником в пределах срока исковой давности, нельзя рассматривать как бесхозяйное и считать государственной собственностью.
Вещи, поступавшие в административные и судебные органы, милицию в качестве вещественных доказательств, представляли собой другую разновидность бесхозяйного имущества при соблюдении следующих условий: во-первых, при наличии соответствующего решения или распоряжения о передаче этого имущества финансовым органам; во-вторых, если при наличии постановления надлежащего органа оно не могло быть получено его собственником до истечения установленного срока хранения; в-третьих, когда собственник такого имущества был неизвестен .
Итак, к моменту второй кодификации гражданского законодательства понятие бесхозяйного имущества, закрепленное в ст. 68 ГК РСФСР 1922 г. и дополненное положениями указанных инструкций, включало в свой состав:
1) имущество, собственник которого неизвестен;
2) имущество, от права собственности на которое собственник отказался;
3) имущество, собственник которого хотя и известен, но выбыл из данной местности и место его жительства неизвестно;
4) строения, собственники которых признаны в порядке ст. 12 ГК РСФСР безвестно отсутствующими или умершими;
5) в отдельных случаях имущество, поступившее в административные и судебные органы, милицию в качестве вещественных доказательств;
6) имущество, на истребование которого собственник утратил право вследствие истечения срока давности;
7) обнаруженные драгоценные камни, жемчуг, золото и серебряные монеты, драгоценные металлы в слитках, изделия в ломе, советская и иностранная валюта, собственник которой неизвестен или в силу закона утратил на них право.
Еще в нормах дореволюционного законодательства исследователи впервые сталкиваются с понятием презумпции государственной собственности на не принадлежащее никому имущество. Это правовое явление, как станет видно ниже, и в советском законодательстве на протяжении многих десятилетий будет предопределять правовой режим бесхозяйных вещей. Таким образом, основным институтом вещного права, получившим развитие в исследуемый период, явился институт государственной собственности. «Государственная собственность, уже в первый год Советской власти, приобрела ведущее значение среди других форм собственности. … К концу гражданской войны в частной собственности уже не осталось промышленных и торговых предприятий, строений в городах, ограничено было и право обладания орудиями труда».
Важнейшей нормативной основой исследуемых правоотношений выступало постановление Пленума ВС РСФСР «О презумпции (предположении) права собственности государства на спорное имущество» от 29 июня 1925 г. По мнению многих исследователей, самым удачным признается общеправовое понятие презумпции, данное В.К. Бабаевым: «Презумпция – это закрепленное в нормах права предположение о наличии или отсутствии юридических фактов, основанное на связи между ними и фактами наличными и подтвержденное предшествующим опытом».
В русле данного исследования важно подчеркнуть, что презумпция права государственной собственности сводилась, главным образом, к тому, что всякое бесхозяйное и спорное имущество на территории РСФСР являлось государственным, пока не было установлено обратное. Так, в случае спора об имуществе между государственной организацией и негосударственной организацией, либо гражданином, предполагалось, что имущество принадлежит государству, пока другая сторона не докажет, что имущество принадлежит ей.
Такой порядок был обусловлен практически и имел особое политическое и хозяйственное значение в первые годы Советской власти, когда в связи с революцией и эмиграцией многие собственники оставили в России предприятия, имения и иное ценное имущество. К тому же, указанная презумпция активно применялась в ходе и по завершению Великой Отечественной войны 1941 – 1945 гг. в отношении трофейного, а также выбывшего из владения государственных предприятий и организаций имущества, находящегося во владении неуправомоченных на то лиц, а также лиц, погибших и пропавших без вести во время войны. При помощи указанной практики в советском правопорядке получал свою реализацию один из способов повышенной охраны государственной собственности.
Итак, мы видим, что если по ГК РСФСР 1922 года бесхозяйность имущества устанавливалась в административном порядке по распоряжению местных органов и официально признавалось, что для такого перехода имущества в собственность государства «вовсе не требуется санкции судебных органов», то ГК РСФСР 1964 г. установил именно судебный порядок признания имущества бесхозяйным.
Новый способ установления бесхозяйности имущества вызвал наиболее острую полемику в литературе применительно к порядку признания бесхозяйными объектов недвижимости. В частности, Ю.К. Толстой высказывался о том, что все споры о признании строения бесхозяйным должны разрешаться в судебном порядке, так как здесь имеет место гражданский спор. Сторонники противоположных взглядов стояли на одинаковых с законодателем позициях: «признание имущества бесхозяйным и передача его в фонд местных Советов является прерогативой административных органов, и суд не вправе вмешиваться в их решения». Вместе с тем, и эти последние соглашались-таки с нецелесообразностью такого порядка, т.к. при этом на административный орган в отдельных случаях возлагались несвойственные ему судебные функции.
Совершенно понятно, что по советскому праву бесхозяйность имущества рассматривалась обычно как кратковременное состояние, естественным выходом из которого являлся переход имущества в собственность государства (или колхоза). А.В. Карасс такое состояние дополнительно характеризовал как «явление ненормальное, случайное, преходящее, прекращающееся путем перехода имущества в доход государства». Причем, даже признание за гражданами права охоты и рыбной ловли, права сбора дикорастущих плодов и ягод не квалифицировались как оккупация в юридико-техническом смысле, поскольку речь шла о приобретении в личную собственность государственного имущества, входящего в состав единого фонда государственной собственности, а не имущества бесхозяйного .
Со временем презумпция права государственной собственности на бесхозяйное имущество стала утрачивать свою прежнюю значимость, а параллельно с этим исподволь шло сокращение ее применения на практике. С принятием и вступлением в законную силу с 1 июля 1990 года Закона РСФСР «О собственности в РСФСР» правовой режим бесхозяйного имущества в очередной раз претерпел изменения, а своеобразный центр тяжести был перемещен в сторону фактических владельцев вещей. Такими владельцами стали, в частности, выступать: лицо, которое завладело этой вещью, нашло эту вещь, либо является собственником или владельцем того участка, либо того недвижимого имущества, где была обнаружена находка или найден клад.
Всех этих субъектов, имеющих некую заинтересованность в тех или иных вещах, сегодня можно рассматривать как потенциальных собственников такого имущества, за которыми закон признает переходный правовой статус «возможных правообладателей». Такой статус очень часто при наличии установленных законом условий трансформируется в «регулярное» право собственности в отношении соответствующей вещи.
Кроме того, называя этих субъектов фактическими владельцами, следует пояснить, что в таких случаях «речь идет, конечно же, не только и не столько о владении (которое может быть и незаконным), сколько о юридически релевантном, допускаемым законом и влекущим правовые последствия обладании вещью, которое чаще всего сопряжено с фактическим владением, но может быть и отделено от него».
Очевидно, что проведенные законодательные преобразования коснулись, главным образом, субъекта приобретения права собственности. Так С.А. Хохлов писал: «В прежнем кодексе предусматривалось, по существу, что все, «что плохо лежит» и не нашло прежнего собственника, должно уйти государству. Теперь мы говорим об относительном равенстве государства и частных лиц как хозяйствующих субъектов, как собственников».
Такой порядок устранил явное противоречие прошлого, когда в силу ст. 68 ГК РСФСР вещь имела «хозяина» - фактического владельца и все-таки при неистребовании ее у «незаконного владельца» государством была бесхозяйной. Кроме того, сегодня стало возможным обосновать правовой режим имущества, находящегося во владении несобственника.
Действующий ГК сохраняет презумпцию права государственной собственности лишь на землю и другие природные ресурсы, не находящиеся в собственности граждан, юридических лиц либо муниципальных образований (п. 2 ст. 214 ГК).
Однако не будет справедливой мысль о том, что действующий ГК всецело перевернул представления о приобретении права собственности на бесхозяйное имущество, утратив всякую преемственность со старым порядком. Бесхозяйные недвижимые вещи по-прежнему принимаются на учет органом, осуществляющим государственную регистрацию прав на недвижимое имущество. С момента постановки на учет также начинается течение срока, необходимого для предъявления соответствующего требования в суд.
При последующем исследовании современного правового положения бесхозяйных вещей, мы изберем для себя формально-логический способ определения понятий через род и видовое отличие. Смысл данного способа сводится к тому, что сначала определяемое понятие относится к ближайшему роду, после чего приводятся его специфические особенности (признаки), отличающие определенный предмет от других предметов этого же рода. Очевидно, что в качестве родовой составляющей мы примем понятие имущества. Таким образом, всякий раз обращаясь к категории «бесхозяйное имущество» мы будем видеть за ней имущество в тесном смысле, а именно ту или иную совокупность вещей.
Видовым отличием в нашем случае будет признак бесхозяйности, при наличии которого конкретную вещь можно будет поместить в состав бесхозяйного имущества. Именно этот признак в разнообразных своих аспектах является в цивилистической доктрине предметом множества неразрешенных споров.
Большинство современных авторов, определяя правовую природу бесхозяйного имущества, ограничивается воспроизведением законодательной формулы данного института. В соответствии с п. 1 ст. 225 ГК РФ бесхозяйной признается вещь, которая, во-первых, не имеет собственника, во-вторых, собственник которой неизвестен, а в-третьих, от права собственности на которую собственник отказался.
В литературе присутствует тезис, что наименование данной нормы вступает в противоречие с ее подлинным содержанием. Она названа «Бесхозяйные вещи», но содержащиеся в ней положения не определяют правового режима названных объектов, как должно бы следовать из названия. Этот режим определяется другими нормами ГК, в частности ст. ст. 227-228, 230-231, 233 и 236. В ст. 225 ГК содержатся правила, которые по своей правовой природе тяготеют скорее к институту приобретательной давности.
В данном случае уместен вопрос о целесообразности помещения в п. 2 ст. 225 ГК положений о приобретательной давности. Дело в том, что содержащиеся в указанной статье правила являются частными, специальными по отношению к нормам ст. 234 ГК, хотя структурно расположены в кодексе перед ними. Такая нормативная организация усложняет как понимание этих норм, так и их практическое применение. Вот почему вполне оправданным представляется предварение специальных норм нормами общего порядка.
Тем не менее, ст. 225 ГК предоставляет самое полное из всех ранее существовавших легальных определений бесхозяйного имущества, однако и оно уже успело получить в свой адрес массу критических замечаний. Все эти обстоятельства порождают необходимость тщательного исследования и уточнения каждого из указанных в законе признаков бесхозяйного имущества, в чем нами усматривается залог успеха в решении задачи, связанной с формулированием доктринального определения бесхозяйного имущества, соответствующего всем современным условиям.
1. Исходя из содержания ст. 225 ГК РФ может сложиться ошибочное представление о том, что бесхозяйной является всякая вещь, у которой отсутствует собственник. Так, например, в различных источниках встречаются высказывания, что после смерти наследодателя, не имеющего наследников ни по закону, ни по завещанию, до истечения шестимесячного срока принадлежавшее ему при жизни имущество не имеет собственника.
Да, действительно, имущество умершего в указанный промежуток времени до принятия наследства пребывает в своеобразном состоянии смены собственника. В то же время, отсутствие собственника в данном случае отнюдь не может однозначно свидетельствовать о бесхозяйности такого имущества в подлинном смысле, в смысле, который вытекает из самой концепции бесхозяйного имущества, тех целей, достижению которых оно служит.
Здесь уместно напомнить, что ст. 68 ГК РСФСР (в ред. от 21 октября 1922 года) в качестве единственного признака бесхозяйного имущества указывала неизвестность собственника. Это положение, по-видимому, можно рассматривать в качестве презумпции наличия собственника у всякого имущества.
Как уже было сказано, по дореволюционному законодательству бесхозяйными могли быть признаны только движимые вещи, да и то в довольно ограниченном объеме, в настоящее же время завладение как способ приобретения права собственности возможен как в отношении движимых, так и в отношении недвижимых вещей, причем в зависимости от принадлежности вещи к первой или второй группе отличается и порядок возникновения права собственности на нее.
Федеральный закон «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» от 21 июля 1997 г. №122–ФЗ (в ред. от 30 декабря 2004 г.) в последнее время претерпел некоторые изменения, затрагивающие предмет настоящего исследования. Так, если ранее деятельность по осуществлению регистрации прав на недвижимое имущество осуществлялась органами юстиции, то по нормам Федерального закона «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с осуществлением мер по совершенствованию государственного управления» от 29 июня 2004 г. N 58-ФЗ субъектами такой деятельности являются особые «органы по регистрации прав».
Указом Президента РФ от 13 октября 2004 г. N 1315, конкретизирующим положения названного закона, федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции в сфере регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним, теперь является Федеральная регистрационная служба (Росрегистрация). Федеральная регистрационная служба является федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции в сфере регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним, регистрации общественных объединений и политических партий, а также правоприменительные функции и функции по контролю и надзору в сфере адвокатуры и нотариата. Росрегистрация подведомственна Минюсту России.
В соответствии с абз. 3 п. 3 ст. 225 ГК РФ бесхозяйные недвижимые вещи на основании заявления органа местного самоуправления (как правило, департамента государственного и муниципального имущества), на территории которого находятся, должны быть приняты на государственный учет органом, осуществляющим государственную регистрацию прав на недвижимое имущество. Однако сравнительный анализ и установление диалектической взаимосвязи между нормами 225 и 236 ГК РФ позволяет заключить, что в редких, но возможных случаях отказа собственника от своего недвижимого имущества последний имеет право самостоятельного обращения с таким заявлением в орган, осуществляющий государственную регистрацию права на недвижимое имущество. Кроме того, такое обращение в большей степени отвечает его интересам, так как убыстряет всю процедуру перехода недвижимости к новому собственнику, а с ним и переход бремени содержания имущества, лежащего, как известно, на первоначальном владельце до приобретения права собственности на такое имущество другим лицом.
Отношения в данной сфере дополнительно урегулированы Постановлением Правительства РФ «Об утверждении Положения о принятии на учет бесхозяйных недвижимых вещей» от 17 сентября 2003 г. N 580. Этот документ, в частности, уточняет механизм принятия на учет объектов недвижимого имущества. Так, к подаваемому в единственном числе заявлению должны быть приложены документы, подтверждающие, что объект недвижимого имущества не имеет собственника, или его собственник неизвестен, или от права собственности на него собственник отказался, а также документы, содержащие описание объекта недвижимого имущества, удостоверенные соответствующей организацией (органом) по учету объектов недвижимого имущества. В целом же моменту передачи такого заявления, как правило, предшествует осуществляемая органом местного самоуправления процедура по выявлению объектов бесхозяйного имущества. В различных субъектах Российской Федерации порядок совершения таких действий зачастую неодинаков, так как практически в каждом регионе он имеет свое правовое регулирование.
Итак, если в течение года со дня постановки бесхозяйной недвижимой вещи на учет, никто не заявит о своих правах на нее, то орган, уполномоченный управлять муниципальным имуществом (комитет по управлению муниципальным имуществом) вправе обратиться в общегражданский суд по месту нахождения имущества с заявлением о признании права муниципальной собственности на такую вещь. В заявлении должно быть указано: кем и когда недвижимая вещь была поставлена на учет. Помимо этого, на основании правила п. 2 ст. 291 Гражданского процессуального кодекса РФ (далее ГПК РФ), названный орган местного самоуправления должен доказать, что вещь является бесхозяйной, и у нее нет собственника.
Совокупность приведенных выше действий является особым основанием приобретения права собственности муниципальными образованиями. Специфика данного основания сводится к тому, что здесь тесно переплетаются публично-правовые и частно-правовые аспекты деятельности муниципальных образований. В публикациях по данной проблематике указывается на то, что данные органы, осуществляя местную власть на своей территории, выполняют множество социально значимых функций. Так как некоторые брошенные дома, производственные здания и т.д. в последнее время становятся местом концентрации «деклассированных лиц» – нередких виновников пожаров, причиняющих вред также и рядом стоящим зданиям – задачей органов местного самоуправления становится выявление подобного имущества и осуществление контроля над ним.
Таким образом, нельзя согласиться с предположением, что, если в течение года с момента постановки недвижимой вещи на учет собственник вещи не объявится, то вещь автоматически попадет в муниципальную собственность. К тому же, орган местного самоуправления не имеет полномочий по распоряжению соответствующим объектом недвижимости до момента принятия судом решения о признании права муниципальной собственности на него. Если же в ходе рассмотрения представленных доказательств суд все-таки придет к выводу, что данная вещь не имеет собственника, или что собственник ее неизвестен, то в резолютивной части своего решения он должен признать право муниципальной собственности на бесхозяйную недвижимую вещь, индивидуализировав ее указанием наименования, места нахождения, характерных признаков, параметров и прочего. Как уже отмечалось, другие участники гражданского оборота также могут приобрести право собственности на бесхозяйное недвижимое имущество, но только в силу приобретательной давности.
Далее, после вступления в законную силу такого судебного решения, у заинтересованного субъекта появляется возможность осуществления государственной регистрации. Такие действия совершаются на основе положений указанного выше Федерального закона «О регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним». В соответствии со ст. 28 этого закона права на недвижимое имущество, установленные решением суда, подлежат государственной регистрации на общих основаниях, причем регистратор права на недвижимое имущество и сделок с ним не вправе отказать в государственной регистрации права, установленного вступившим в силу решением суда.
2. Не является бесспорным, а по отдельным оценкам даже ошибочным, отнесение п. 1 ст. 225 ГК РФ в разряд бесхозяйных вещей также вещей, собственник которых неизвестен.
Спорный характер приведенной нормы прослеживается хотя бы в том, что отсутствие сведений о собственнике вещи еще не может автоматически указывать на ее бессубъектность. Во всех подобных ситуациях речь может идти о вещах, которые имеют собственника, но которые помимо его воли и при наличии установленных законом условий (как правило, это истечение определенного срока) могут перейти в собственность другого лица. Именно такие последствия наступают при невостребовании в течение определенного срока потерянной вещи (ст. 228 ГК РФ), безнадзорных животных (ст. 230 ГК РФ), при истечении срока приобретательной давности - в порядке ст. 234 ГК РФ. Более того, истребование, о котором идет речь, зачастую может оказаться вообще невозможным: во-первых, если фактический владелец является добросовестным приобретателем (ст. 302 ГК РФ), а во-вторых, если собственник не знает, где находится вещь и утратил за истечением срока давности право на ее возврат.
До того момента, пока новый собственник не вступит в свои права, прежний собственник, не владея принадлежавшей ему вещью, все же остается таковым и вправе истребовать ее у таких незаконных (фактических) владельцев.
Еще одной слабой стороной критерия неизвестности собственника как признака бесхозяйного имущества является его относительный характер. Действительно, едва ли возможно, чтобы собственник не был известен вообще никому. С другой стороны, легко зримым представляется случай, когда одно лицо имеет информацию о собственнике вещи, а другое полагает, что ее собственник неизвестен. ГК же не упоминает о том, для кого конкретно собственник вещи неизвестен: для нашедшего ли вещь, для государственных ли органов (милиции, прежде всего), или для кого-то еще. На наш взгляд, в данном случае правильнее говорить о том, что личность собственника не может быть установлена лицами, имеющими в отношении нее материально-правовой интерес.
Ввиду неизвестности собственника на практике достаточно часто камнем преткновения становится вопрос установления его подлинной воли по отношению к вещи. Значение таких проблем может быть проиллюстрировано материалами судебной практики, а именно Постановлением Президиума Свердловского областного суда от 5.04.2000 года (дело № 44-г-116), отменившее решение Ленинского районного суда г. Екатеринбурга от 8.10.1998 года.
Суть дела состоит в том, что по заявлению ТОО «ЦАГИ» (платная стоянка ГИБДД г. Екатеринбурга) о признании имущества бесхозяйным, Ленинским районным судом г. Екатеринбурга были признано таковым 59 автомобилей, задержанных и помещённых на эту стоянку в 1996-1997 годах. Обоснованием для решения послужило то, что автомобили в розыске не значатся, и сведений об их собственниках нет. В протесте Председателя Свердловского областного суда было указано, что судом первой инстанции не были даже затребованы доказательства того, что собственники разыскивались. Разумеется, решение было отменено, тем более что в надзорной жалобе одного из собственников указывалось, что попытки забрать машину со стоянки ГИБДД делались неоднократно, но в этом было отказано, так как он не мог оплатить хранение автомобиля.
Приведенный случай ярко свидетельствует о том, что факт отсутствия сведений о собственнике вещи не является достаточным основанием для вывода о том, что такая вещь не имеет собственника или собственник вещи неизвестен. Для этого, очевидно, должны быть представлены доказательства того, что были приняты необходимые меры к установлению собственника, что такие меры оказались безрезультатными.
Кроме того, данная проблема усугубляется несовершенством ведомственной нормативной базы в сфере разрешения вопроса об ответственности за утрату или повреждение автотранспортного средства в период, предшествующий его возврату титульному владельцу (ч. 4 ст. 227 ГК), а также о возмещении органу внутренних дел, либо иному субъекту расходов на хранение обнаруженного автомобиля и иных убытков (ст. 229 ГК).
Немалые трудности на практике создает и отсутствие в законодательстве норм, которые бы способствовали отысканию ответов как минимум на два существенных вопроса. Первый из них связан с тем, на какие конкретно органы возложена обязанность по принятию мер к установлению воли собственника.
3. Наконец, говоря о третьей составляющей части законодательного определения бесхозяйной вещи (при отказе собственника от своих прав), следует указать на то, что, в отличие от двух первых, данный признак бесхозяйности вещи в качестве такового единодушно признается большинством исследователей.
Вместе с тем, в частноправовой литературе в адрес исследуемого критерия высказываются и более смелые, решительные суждения. Так, существует мнение, что вещи, от права собственности на которые собственник отказался, не могут быть признаны бесхозяйными, так как «прежний собственник сохраняет права и обязанности в отношении соответствующего имущества до приобретения на него прав другим лицом, то есть имущество имеет своего «хозяина», оно лишь пребывает в состоянии возможной смены собственника». Если принять такое суждение на веру, а также учесть комментарии М.Г. Масевич относительно имущества, не имеющего собственника и имущества, собственник которого неизвестен, то в итоге получится, что от законодательно закрепленного в ст. 225 ГК РФ определения бесхозяйной вещи не останется ни одного признака…
Согласно положениям ст. 236 ГК РФ отказ от права собственности сам по себе не влечет прекращения прав и обязанностей собственника в отношении соответствующего имущества до тех пор, пока право собственности на него не приобретено другим лицом. Действительно, собственник не может бросить свое имущество на произвол судьбы. Объясняется это тем, что имущество, находящееся на положении «неприкаянного», может нуждаться в заботе владельца, заключать в себе опасность для окружающих, наносить вред окружающей среде и т.д.
4. Кроме того, п. 3 ст. 218 ГК перечень бесхозяйных вещей дополняет вещами, на которые собственник утратил право собственности по иным основаниям, предусмотренным законом.
В частности, здесь речь идет, во-первых, о правах на вещи, возникших при неосуществлении собственником права в течение установленного различными нормативными актами срока (затонувшее имущество - гл. VII Кодекса торгового мореплавания РФ; гл. VIII Кодекса внутреннего водного транспорта); во-вторых, о фактах неполучения имущества в установленный срок (находка, невостребованный багаж ст. 227-229 ГК); и, в-третьих, о случаях, регламентируемых специальным законом.
Далее, из рассматриваемой категории вещей-объектов бесхозяйного имущества нужно сделать некоторые изъятия. Во-первых, у вещи, право собственности на которую собственник утратил «по иным основаниям», может быть титульный владелец, например, залогодержатель. В этом случае любое лицо уже не может приобрести право собственности на это имущество. Во-вторых, не является бесхозяйной вещь, не подлежащая виндицированию собственником в силу того, что приобретатель вещи является добросовестным (ст. 302 ГК), либо истек срок давности. В этом случае, хотя фактическим владельцем и остается несобственник, право собственности, согласно действующему законодательству, все равно сохраняется за невладеющим собственником.
Наконец, следует отметить, что после ареста и изъятия вещи у собственника судебным приставом или иным административным (например, таможенным органом) и до передачи ее покупателю, выигравшему торги, вещь не является никому не принадлежащей. То есть, несмотря на то, что собственник такого имущества не может больше ни владеть, ни пользоваться, ни распоряжаться обозначенным имуществом, он, тем не менее, не утрачивает в отношении последнего принадлежащего ему права.
Понятие бесхозяйной вещи по ст. 225 ГК РФ нуждается и в некоторых других уточнениях. Так, нельзя считать бесхозяйными вещи, которые изначально никому не принадлежали и вообще не могут быть объектами права собственности. Сюда относится имущество, предназначенное для общественного пользования и вещи, изъятые из оборота.
Помимо этого ГК РФ не рассматривает в качестве бесхозяйных общедоступные дары природы – диких животных, рыбу, лесные дары. Право собственности в этом случае возникает с момента завладения ими. Статья 221 ГК РФ предусматривает их присвоение в соответствии с законом, общим разрешением собственника или в соответствии с местными обычаями. Для приобретения права собственности на эти вещи предусмотрены дополнительно установленные правила. Например, нормативные акты об охоте подробно определяют, кто имеет право охоты, где и в какое время допускается охота, на каких зверей и птиц, кто может приобрести охотничье ружье, как может использоваться продукция охоты и проч.
Если продолжать характеристику бесхозяйных вещей, применяя избранный метод исключения, то к числу очередного изъятия следует отнести имущество, находящееся на хранении в порядке секвестра (ст. 926 ГК), как и любое другое имущество, по поводу которого в установленных процессуальных формах ведется гражданский спор.
Наконец, правила ст. 225 ГК РФ предполагают, что бесхозяйным может быть признано только имущество, имеющееся в наличии. Вот почему не может быть отнесено к бесхозяйному, имущество, место нахождения которого точно не известно, либо предположительно существующее имущество. Гибель или утрата обнаруженного бесхозяйного имущества прекращает процедуры, осуществляемые в соответствии со ст. 225 ГК.
По правилу ст. 9 Конституции РФ земля и другие природные ресурсы могут находиться в частной, государственной, муниципальной и иных формах собственности, однако установлено, что земля и другие природные ресурсы, не находящиеся в собственности граждан, юридических лиц либо муниципальных образований, являются государственной собственностью (п. 2 ст. 214 ГК РФ). Таким образом, ни землю, ни недра, ни природные ресурсы ни при каких обстоятельствах нельзя представить бесхозяйными.
Как видно, научная дискуссия вокруг современного правового режима бесхозяйного имущества так или иначе связана с вопросом о составе последнего. Его сущность сводится к тому, следует ли признавать находку, клад, безнадзорных животных бесхозяйными вещами, либо право собственности на эти вещи возникает по другим основаниям? В зависимости от ответа на этот вопрос меняются границы широкого и узкого понимания бесхозяйного имущества.
Наибольшее распространение в юридической литературе приобрел комплексный подход, в соответствии с которым в состав бесхозяйного входит множество отдельных видов имущества. Так, Б.Е. Шумский пишет, что само понятие «бесхозная вещь» включает в себя такие разновидности, как: брошенные собственником вещи (ст. 226 ГК РФ), находка (ст. 227-229 ГК РФ), безнадзорные животные (ст. 230-232 ГК РФ), клады (ст. 233 ГК РФ), бесхозяйные недвижимости (п. 3 ст. 225 ГК РФ). Таким же образом рассуждает и Е.А. Суханов, называя понятие бесхозяйных вещей собирательным, состоящим из приведенных выше разновидностей.
М. Николаев отмечает, что различия существуют не между бесхозяйным имуществом и находкой, кладом и т.д., а между конкретными способами приобретения права собственности на отдельные виды бесхозяйного имущества: находку, брошенное имущество, безнадзорных животных, клад. Такая позиция, несмотря на свою оригинальность, тем не менее, укладывается в рамки комплексного подхода к составу бесхозяйного имущества.
Приверженцами противоположной точки зрения являются М.Г. Масевич и Ю.К. Толстой, которые также проводят разграничение между приобретением права собственности на бесхозяйное имущество, находку, безнадзорных животных и клад.
И действительно, при обнаружении находки, клада, входящие в их состав вещи уже получают фактических владельцев, на этом основании они не могут быть законно приобретены в собственность другими участниками правоотношений. Вот почему, данные вещи нельзя относить к бесхозяйным.
Дополнительным аргументом в пользу именно такого понимания сущности вещей бесхозяйных может служить наличие сходных интерпретаций исследуемого понятия в законодательствах некоторых зарубежных стран. Так, ГК Италии предусматривает в качестве одного из первоначальных способов приобретения права собственности завладение движимыми вещами, не имеющими собственника. В данном случае под такими вещами подразумеваются как раз брошенные вещи, а кроме них: рыба и животные, добываемые при рыбной ловле или охоте и некоторые другие одушевленные предметы.
Итак, вещь может быть признана бесхозяйной, если, во-первых, собственник сам от нее отказался, а во вторых, утратил на нее право по предусмотренным законом основаниям. Символично, что именно в таком ключе рассуждали и дореволюционные ученые: «Бесхозяйными вещами считаются вещи, никогда не имевшие собственника, или имевшие, но намеренно покинутые собственником».
Однако, в связи с тем, что в действующем законодательстве понятие бесхозяйных вещей с одной стороны, и понятия находки, клада, безнадзорных животных и т.п., с другой стороны, все-таки не разграничены и соотносятся как общее и частное, то и мы в дальнейшем оставляем за собой право их параллельного употребления.