Этнополитические процессы как объект политической науки

Процессы «этнического возрождения» в современном мире дали толчок многочисленным исследованиям этничности и связанных с ней политических явлений. В свою очередь, возрастание роли этнического фактора в отечественной политике в 80-х-90-х годах XX века также стимулировало интерес к проблемам этнической политики. Возникла потребность в осмыслении специфики этнополитических процессов, особенностей управления этими процессами. Сложившиеся в предшествующую эпоху теоретико-методологические подходы к исследованию этнополитических процессов, политтехнологии управления ими продемонстрировали свою недостаточность в новую историческую эпоху. В этой связи разрабатывается и создается соответствующий понятийный аппарат и методологический инструментарий, формируются новые управленческие практики. Так, в последнее время получила развитие этноконфликтология, изучающая, в частности, вопросы теории и практики управления этническими конфликтами. Вместе с тем, этнополитические процессы как объект управления предполагают и иные, не только конфликтологические подходы к их изучению.

Исследование этнополитических процессов как объекта управления предполагает предварительное рассмотрение их природы и специфики. В то же время исследователи отмечают трудности изучения этнополитики. По мнению К.Боришполец, развитие этнополитических исследований сдерживается «недостаточным уровнем развития теоретических представлений в области политологии». Этим обусловлена потребность в рассмотрении понятия «этнополитическое», других понятий, необходимых для этнополитического исследования и управления в сфере этнополитики.

В целом этнополитику можно рассматривать как область взаимосвязи политического и этнического, однако характер этой взаимосвязи требует исследования. «Хотя изучение этнического фактора политического развития уже сформировалось в первом приближении как самостоятельная область научного знания, ни на уровне ее понятийного аппарата, ни на уровне представлений о внутренней структуре или предметных границах не существует достаточного единства взглядов. Весьма вариативными являются представления и о реальных механизмах взаимодействия этничности и политики». Исследование этой взаимосвязи предполагает изучение понятий «политическое» и «этническое».

Существуют различные определения политики и политического (Р.Арона, К.Шмидта и другие). Политика определяется и как сфера выражения групповых интересов и их борьбы за власть, и как деятельность по согласованию этих интересов, и как деятельность государственных органов по мобилизации социальных групп в борьбе за завоевание и удержание политической власти. Из многочисленных определении политики можно выделить определение ее В.Пантиным как деятельности, связанной с принятием и проведением в жизнь решений, распределением благ теми, кто уполномочен обществом, как процесса социального руководства. Как отмечает О.Оффердал, «политика должна заниматься следующими вопросами: кто, что, когда и как получает». При этом политика занимается вопросами, не имеющими однозначных решений, там, где необходимо урегулировать конфликт, согласовать различные точки зрения.

Среди применяемых для изучения политической сферы понятий одним из важнейших является понятие «политического процесса». В современной политологии это понятие сохраняет некоторую неопределенность и многозначность. Так, А.Кабаченко отмечает, что «в большинстве современных научных исследований и в учебной литературе политический процесс традиционно рассматривается в качестве характеристики всей полноты политической жизни» и «более соответствует образу, чем понятию». Поэтому его определение предполагает выявление связи с другими понятиями политологии.

Прежде всего, понятие «политического процесса» логически связано с понятием «политическая система», отражающим системный подход к политике. (Политическая система представляет собой устойчивую взаимосвязь таких компонентов политической жизни общества как совокупность политических организаций, институтов и отношений, политико-правовые нормы, политическая деятельность и политическое сознание). М.Ильин определяет процесс «как смену состояний политической системы, ее функционирование в режиме времени». В этом же плане оно рассматривается и другими отечественными исследователями. А.Кабаченко, определяя политический процесс как «взаимодействие участников прямой или косвенной борьбы за завоевание, удержание и использование власти в общественных и/или государственных организациях и структурах или ее косвенный контроль», также уделяет особое внимание изучению взаимосвязи политического процесса и политической системы. Более того, он отмечает, что саму политическую систему образует взаимодействие политических субъектов, она, таким образом, производна от характера политических процессов. Связь процесса и системы находит выражение в спирали политического развития общества.

Вместе с тем, понятие «политического процесса» имеет и другие смыслы. Так в «Политологическом энциклопедическом словаре» политический процесс рассматривается: 1) «как форма функционирования политической системы общества, эволюционирующей в пространстве и во времени»; 2) «как один из общественных процессов, в отличие от правового, экономического, идеологического и др.»; 3) как «обозначение конкретного с конечным результатом процесса определенного масштаба». Кроме того, важным аспектом изучения политического процесса является рассмотрение его как совокупности действий людей (политических акторов), в связи, с чем его важнейшей характеристикой является процесс выработки, принятия и реализации политических решений. Другой характеристикой политического процесса является мера политического участия людей в процессах такого рода, их способность влиять на политику в целом.

Политический процесс структурирован, выделяют его циклы и ритмы, а также субъект, объект, средства, идеальные и материальные основы. Существуют различные типы политических процессов, среди которых наиболее значимым является различение демократических и недемократических, стабильных и нестабильных, открытых и теневых политических процессов, а с точки зрения характера политического участия граждан - процессов автономного (самостоятельного) и мобилизованного (организованного) участия. Можно сделать вывод, что выделение смыслового содержания понятия «политический процесс» определяется целями и задачами исследования. Поэтому при изучении политических процессов в современной России, их роли в политической системе РФ необходимо выделить наиболее значимые аспекты российской политической жизни и в их свете определять и исследовать политические процессы.

В целом политическая система современной России может быть определена как система переходного общества, и, по оценке многих политологов, общий характер политического процесса в стране в самом общем виде определяют процессы политического транзита к демократической политической системе. (Причем однозначные определения такой системы отсутствуют). Вместе с тем, процессы демократического перехода в России, по мнению многих зарубежных и отечественных политологов, встретились с серьезными трудностями структурного и процедурного характера, и политологи говорят о неудаче и крахе либерально-демократических реформ в России. «По сути своей это гибридный, смешанный режим - в терминологии Ф.Шмиттера и Т.Карл, разновидность «демократуры», т.е. режима, который резко ограничивает возможности эффективного массового политического участия, но допускает элементы конкуренции на элитарном уровне. Впрочем, и «демократура» в России сложилась весьма относительная - хотя бы потому, что и на элитарном уровне действуют правила не открытой политической конкуренции, а кланово-корпоративные законы «подковерной» борьбы». С указанными оценками сложившейся к началу XXI века политической системы России согласны многие политологи. Так как общие проблемы демократического транзита в России исследовались отечественными и зарубежными политологами: Ф.Шмиттером, К.Россом, В.Лапкиным, А.Лукиным, А.Мельвилем, В.Пантиным и другими, здесь они специально не рассматриваются. Вместе с тем указанная характеристика имеет значение для исследований политических и этнополитических процессов в стране.

В связи с формированием политической системы России важным представляется вопрос о ее стабилизации в первые годы XXI века. Эта наметившаяся тенденция в политическом процессе и в обществе отмечается политологами, но оценивается неоднозначно. Э.Паин противопоставляет «эпохе революции» Б.Ельцина «эпоху стабилизации» В.Путина. В то же время Ю.Левада считает, что существует лишь «имитация» стабильности, «надежда» на стабильность, но подлинная стабильность в современной России проблематична. «Стабильной правомерно считать общественную систему, способную к воспроизводству, саморазвитию, к сопротивлению разрушительным воздействиям, к преемственности и обновлению человеческого потенциала властных и других институтов». Стабильность связывается им с укреплением демократических институтов, без которых возможна лишь видимость политической стабильности. Нынешнему положению вещей нельзя приписать ни один из указанных признаков стабильности, стремление элит к стабильности не получило необходимого институционального обеспечения.

Важной составляющей стабилизации является политическая стабильность, исследовавшаяся А.Макарычевым, Н.Распоповым и другими. Под политической стабильностью понимается «система связей между различными политическими субъектами, для которой характерны определенная целостность и способность эффективно реализовывать возложенные на нее функции». Однако такое определение представляется общим и нуждается в конкретизации. В зарубежной политологии существуют различные критерии стабильности/нестабильности в условиях демократии. В.Макарычев выделяет 8 параметров, по которым определяется стабильность демократических систем: отсутствие угрозы не легитимного насилия, устойчивость правительства, легитимность власти, отсутствие структурных изменений в политической системе, наличие баланса сил и другие. Политическую стабильность, по оценке Х.Экстейна, характеризуют поддержание системы, гражданский порядок, легитимность и эффективность. В то же время нужно отметить, что политическая стабильность не связана однозначно с процессами демократизации: «Связь между стабильностью и демократией действительно представляет собой серьезную проблему и тем самым вызывает естественный и закономерный исследовательский интерес».

При изучении политических процессов в современной России необходимо также обратить внимание на привлекающее все большее внимание исследователей соотношение легальных (открытых) и теневых (закрытых) политических процессов. Если задачи формирования демократической политической системы в России требуют усиления открытости, публичности политического процесса, то теневые политические процессы явно противоречат указанным задачам. Теневые процессы базируются на публично неоформленных центрах власти, не предполагают открытости механизмов и целей правления. Проблемы неформальных аспектов политических и социальных процессов в современной России изучали Т.Грэхэм, Ж.Уэдел, С.Барсукова, В.Гельман, А.Даугавет, А.Лукин и другие. Исследователи, в частности, уделяют значительное внимание кланово-корпоративным структурам и их роли в российской политике.

Таким образом, как представляется, многообразие политических процессов, определяющих формирование и функционирование политической системы современной России, может быть рассмотрено в следующих основных проекциях: процессы демократизации - процессы, противоречащие демократизации, стабилизация - дестабилизация и конфликтность, легализация - «теневизация». Акцентирование внимания только на каком-то одном аспекте исследования дает несколько одностороннюю картину, как, например, преимущественное изучение конфликтной составляющей современного политического процесса в ущерб изучению стабилизационных процессов. Следует также выделить политическое, прежде всего государственное, управление, неразрывно связанное с другими политическими процессами, показать его влияние на политические процессы в современной России.

Особо следует отметить влияние этнических и иных культурных различий на процессы демократического транзита и функционирование формирующейся политической системы. Россия - большое общество, в котором сосуществуют представители различных цивилизаций, культур и субкультур, в том, числе и политических культур. Так, А.Ахиезер отмечает присущий ей социокультурный раскол между сторонниками модернизации и традиционалистами, что заметно осложняет решение проблем демократического преобразования политической системы.

Кроме того, Россия - полиэтничное общество, здесь проживает более, чем 170 народов, численностью от 119 млн. до 179 человек. Хотя процессы интеграции и унификации в СССР были весьма интенсивными, интеграция общества, особенно на Юге России не была завершена, общество носит сегментарный характер. В свете этого Россия, скорее отвечает критериям многосоставных обществ (согласно критериям А.Лейпхарта), ей присущи многие из проблем, характеризующих такие общества. Так, процессы демократического транзита в России связаны с проблемой демократического переустройства системы межнациональных отношений как важнейшей проблемой российской государственности. «Острые этнонациональные разногласия, ведущие к различным формам национализма и подъему националистических движений, действительно не позволяют достичь демократии в данных общественных условиях». На роль этнополитических процессов в условиях демократического транзита в России указывали С.Каспэ, Э.Паин и другие.

Действовавший в СССР фактор централизации государственного управления сдерживал межнациональные территориальные и иные межэтнические конфликты. В результате его ослабления в ходе процессов демократического переустройства общества эти конфликты проявили себя в полной мере, создав угрозу территориальной целостности и безопасности уже не только для СССР, где русские составляли только 51% населения, но и для Российской Федерации, являющейся по международным критериям мононациональным государством (82% населения - русские). Центробежные тенденции оставались важным фактором, влиявшим на политическую жизнь страны в 90-е годы. В 1990-92 гг. все республики РФ приняли декларации о суверенитете, в конституциях ряда из них (Татарстан, Саха-Якутия и др.) были зафиксированы положения, угрожавшие суверенитету и целостности страны. Обострились противоречия между национально-территориальными и административно-территориальными образованиями. Кроме того, возникло много очагов межэтнических конфликтов на региональном и местном уровнях. Выявилось несоответствие новым условиям сложившейся в советский период системы организации межнациональных отношений как иерархии республик и автономий и огосударствления этничности. В этой связи возникла потребность в новой национальной политике, а вместе с ней осознание того, что «преодоление противоречия между неадекватностью современным условиям этнонациональной формы государственного устройства, с одной стороны, и ее реальной укорененностью в политической структуре, с другой, - возможно лишь как постепенный процесс».

Таким образом, наличие различных этнических групп в обществе может являться значимым фактором политического процесса и влиять на функционирование политической системы и ее трансформацию. Так, В.Андреев описывает феномен «этнической революции», разрушившей Советский Союз. Этнический фактор является значимым и для выбора оптимальной политической системы в стране. Все это обусловливает необходимость изучения этнополитических процессов как специфической разновидности политических процессов, требующей специфического управления.

Изучение специфики этнополитических процессов предполагает рассмотрение понятия «этнического». Понятие «этнического» используется для определения особого класса явлений в обществе, связанных с языковыми, культурными и некоторыми другими особенностями больших и малых общественных групп. С понятием «этнического» в отечественных исследованиях тесно связано близкое по смыслу понятие «национального». Различаются две концепции нации - нации-этноса и нации как политического сообществ, причем в условиях Восточной Европы понятия «нации» нередко смешиваются. В целом понятие «нации» выделяет преимущественно политический аспект организации этнических сообществ.

Более точный смысл указанных понятий во многом определяется принимаемой концепцией этничности. В современной этнологии и этнополитологии выделяют три основных концепции национального и этнического: примордиализм, конструктивизм и инструментализм. Вместе с тем некоторые исследователи сводят многообразие подходов к двум основным: «реализму» и «конструктивизму». При этом отмечается, что «в научной литературе встречаются также другие направления, связанные с этими двумя течениями и акцентирующие иные их аспекты (например, эссенциализм, примордиализм, натурализм, инструментализм)». Выбор концепции этничности во многом определяет стратегию и тактику управления этнополитическими процессами, в том числе государственно-правового управления.

В отечественных исследованиях преобладает традиционный примордиалистский подход, который, подчеркивая историческую устойчивость и идентичность этносов на протяжении веков, выделяет ее биологические, социально-культурные и социально-психологические аспекты. В классическом определении Ю.Бромлея этнос определяется «как исторически сложившаяся на определенной территории устойчивая межпоколенная совокупность людей, обладающих не только общими чертами, но и относительно стабильными особенностями культуры (включая язык) и психики, а также осознанием своего единства и отличия от всех других подобных образований (самосознанием), фиксированном в самоназвании (этнониме)». Этносы, таким образом, рассматриваются как преимущественно культурные сообщества. Л.Гумилев рассматривает этнос как природное явление, изучаемое естественнонаучными средствами, а этнические связи, соединяющие людей в этнос, рассматриваются скорее как связи не социальные, а естественные. С точки зрения примордиализма этнические сообщества - реальные сущности, сформировавшиеся в прошлом и сохранившиеся с некоторыми изменениями до наших дней. Нация рассматривается как результат исторической трансформации традиционно существующего этноса, или группы этносов.

Конструктивизм (и близкий к нему инструментализм) получил распространение в 80-е - 90-е годы. Хотя Ю.Прахова отмечает недостаточную оформленность конструктивизма как теории, он является одним из влиятельных направлений в западном обществознании. Конструктивизм - ценностно-ориентированный подход, наряду с традиционным признанием роли интересов в политике, он подчеркивает значимость проблемы идентичности и образа иного в политике. В этнологии конструктивизм (Б.Андерсон, Э.Геллнер), рассматривая нации как конструкции, как «воображаемые сообщества», обращает особое внимание на момент формирования наций, на роль деятельности людей в их становлении и существовании. «Нации делает человек; нации - это продукт человеческих убеждений, пристрастий и наклонностей». Вместе с тем подчеркивается объективный характер этнических признаков как материала для исторического конструирования, «нациестроительства». На основе различных способов идентификации в конструктивизме определяется и соотношение нации и этноса. В.Зайончковский, отличая нацию от этноса, отмечает, что для нации характерен позитивный характер самоидентификации, а для этноса - негативный. В последнее время конструктивизм получил некоторое распространение в отечественной этнологии, к его представителям можно отнести В.Тишкова и В.Воронкова.

Под «этносом» в отечественной науке принято понимать устойчивую систему, достаточно крупную и оказывающую заметное влияние на ход истории. В этнополитических исследованиях этнос также определяется как сложная самовоспроизводящаяся социальная система, как большая социальная группа. В.Авксентьев особо указывает на системный характер этноса: «Признание объективного характера существования этносов возможно только в рамках системного видения социальной реальности, ибо невозможно понять этнос иначе как социальную систему».

Напротив, в зарубежных исследованиях преобладает конструктивизм в понимании этничности. Это проявляется и в преимущественном использовании таких терминов как «этния», «этничность», «этническая группа». («Этнией» называют социальную группу, «обладающую мнимым общим происхождением и хранящую общие воспоминания о прошлом». Такие понятия позволяют описывать выделяемые этнические признаки как внесистемные характеристики и как черты небольших групп. В этносе также видят, прежде всего, теоретическую или ментальную конструкцию, а не исторически устойчивую систему. Польский исследователь В.Зайончковский определяет этнос «как теоретическую категорию, которая потенциально может служить для самоидентификации нации, категорию потенциальную, но не оформленную до конца, категорию особую, ограниченную тем сектором социальной сферы, который не связан с политической деятельностью и не имеет культурной направленности». Выделение культурных характеристик этноса не придает ему реальности: В.Зайончковский отмечает, что «культура» - тоже конструкт, это понятие не менее неопределенно, чем понятие «этнос». В целом понятие «этноса» не очень популярно среди конструктивистов, и В.Тишков выступает против него как «уродливого».

В то же время в отечественной этнологии отмечается необходимость синтетического подхода к этническим явлениям, объединяющего достоинства подходов. Как отмечает В.Чагилов: «этничность, без сомнения, ситуативна, гибка, изменчива. Она - процесс и продукт сложного взаимодействия, зафиксированного в ней опыта адаптивной стратегии поведения и изменчивой реальности бытия. И уже поэтому этничность, во-первых, не может быть объектом исследования в рамках одной теоретической модели и научной дисциплины и, во-вторых, с применением только жестких формализованных методов анализа, свойственных некоторым социологическим и политологическим теориям». Выбор подхода во многом определяется спецификой исследуемого предмета. Для исследования этнополитических процессов, демонстрирующих связь этничности и политики, как представляется, большие возможности открывает использование конструктивистского подхода, раскрывающего влияние управления на динамику этнополитики.

Уже сам факт наличия этнических групп и сообществ предполагает некоторую их самоорганизацию, которая приобретает политические формы. В целом политика играет важную роль в становлении и развитии этничности. Как отмечает У.Альтерматт, этническое сообщество становится нацией только в системе политических отношений. Хотя политические факторы не являются единственным условием этногенеза, и важную роль в нем играют культурно-исторические, социально-экономические, даже биологические и географические условия, выявление роли политических процессов в формировании и развитии этнической общности является одним из достоинств конструктивизма. В этой связи можно указать на роль национализма - политического движения, направленного, согласно теории Э.Геллнера и его последователей, на создание нации и национального государства, на приведение их в соответствие. В.Тишков также показывает роль советского государства в формировании (укрупнении) этнических общностей.

В свою очередь, этнические группы и этнические элиты выступают в качестве наиболее значимых акторов современной политики. Хотя этнические общности нередко рассматриваются как «архаичные» в мире глобализации и модернизации, как привносящие иррациональные аспекты в современную политику, они, тем не менее, обладают некоторым «реальным» социальным и культурно-историческим существованием, которое манифестируется в политических процессах. В результате образуется специфический феномен «политизированной этничности». «Являясь итоговым результатом механизма политической мобилизации, политизированная этничность понимается как продукт структурной перестройки этнической идентичности, ее особого состояния, характеризующегося повышенной сосредоточенностью членов этнической группы на ценностях, ориентированных на достижение политически значимых экономических, статусно-институциональных и социокультурных переменных социальной системы полиэтнического общества». Именно такие политизированные этногруппы могут быть рассмотрены как акторы этнополитических процессов. Причем феномен «политизированной этничности» не тождественен этничности как таковой. Этничность может быть представлена как совокупность и этнополитических, и этнокультурных характеристик. На это указывает и применяемая в ряде случаев этно-политологами терминология. Так, Э.Паин для анализа этнополитических процессов вводит конструкты «этнического большинства» и «этнических меньшинств», имеющие конкретный этнополитический, но не этнологический смысл.

С учетом представленных выше концепций этничности и следует рассматривать понятие «этнополитического процесса», отражающее процессуальные аспекты этнополитики. Это понятие рассматривалось Г.Марченко, об «этнополитических процессах на Северном Кавказе» писали С.Воробьев, А.Ерохин, Г.Денисова, Л.Хоперская и другие исследователи. Однако, хотя словосочетание «этнополитический процесс» стало общепринятым в социально-политических науках, строгое научное определение этого понятия, по сути, отсутствует. Причина этого видится нам в уже отмеченной неясности отношений между «политическим» и «этническим». Так, С.Воробьев и А.Ерохин, определяют этнополитические процессы на Северном Кавказе как «процессы влияния этнических общностей на политику в целом, а также процессы взаимодействия между государством и этническими общностями, взаимосвязи больших групп людей, характеризующихся определенной этнической идентичностью и политическим выбором, при реализации которого используются механизмы этнической мобилизации. При этом этническая действительность приобретает политическое содержание». То есть, этнические и политические черты присущи каждому человеку, существуя в латентном состоянии, и периодически проявляются, что свидетельствует о предпочтении этими авторами примордиалистского подхода к этничности.

Но при таком понимании не вполне раскрывается динамика связи между этническим и политическим. Этничность сама формируется и изменяется под влиянием политических факторов, конструируется под влиянием политических процессов, приобретая особый вид политизированной этничности. Этнополитические конфликты, государственное устройство страны и другие аспекты национальной политики государства существенно влияют на характер этнических процессов, акцентируя существующие этнокультурные различия, а нередко и порождая новые этнокультурные символы. Так, ряд народов бывшего СССР только в 90-е годы XX века обрел символы государственных отличий: волк под луной стал символом чеченского противостояния России только в начале 90-х годов. То есть речь идет не о «проявлении» скрытой этничности как некоторой изначальной сущности, но и о формировании этничности политикой.

Для характеристики этнополитических процессов необходимо также указать на их отличие от этносоциальных процессов. Если последние характеризуют распределение этнических групп в социальной структуре общества, связаны с социальной стратификацией этнических групп и общностей, то этнополитические процессы рассматривают этнические группы и общности в связи с многообразными формами политической деятельности этих групп, в связи с распределением ресурсов, связанных с властью, прежде всего государственной.

Рассмотрение этнополитических процессов как формы проявления активности этнических общностей, их субъектности предполагает определение субъектов этнополитического действия. С.Воробьев и А.Ерохин относят к субъектам этнополитических процессов личности, этнические группы, этнические общности (этносы), различные этнополитические институты. Принимая в основном указанную классификацию, отметим, что этнические группы и общности становятся субъектами этнополитических действий, лишь политизируясь. Они формируются, участвуя в определенных этнополитических процессах, а не являются некоторой изначально заданной константой современной политики. В этой связи необходимо указать на этнические элиты и их инструментальную роль в отечественной политике. Представляется также необходимым различать государственных и негосударственных (гражданских) субъектов этнополитической деятельности, и по их роли в процессах различать государственные и гражданские этнополитические процессы.

При этом субъектность акторов этнополитических процессов может различаться. Участие больших этнических общностей (этносов, наций) во многих этнополитических процессах представляется ограниченным. Лишь крупные межэтнические конфликты в острой форме (война), референдумы, затрагивающие судьбы данного сообщества, значимые выборы могут сопровождаться значительной этнополитической мобилизацией данного общества. В остальных случаях, как правило, всегда остается значительная «периферия» не участвующих в процессе. Причем, как правило, чем крупнее этнос, чем более прочные политические позиции в системе межэтнических отношений он занимает, тем менее он подвержен этнической мобилизации. Это, в частности, подтверждается низкой способностью к этнической мобилизации русского народа на постсоветском пространстве. Небольшие сообщества, относимые к так называемым «национальным меньшинствам», проявляют более высокую, хотя и неодинаковую способность к этнополитической мобилизации. Еще более выраженную способность к политической субъектности проявляют этнические группы, организованные в диаспоры, а также различные этнополитические организации, государственные органы, в которых представлена политическая элита этнических сообществ.

В исследованиях последних лет изучению этнических групп и обществ, участвующих в этнополитических процессах, уделялось немало внимания. Крупные этносы, такие как татарский, чеченский, башкирский и другие, являющиеся «титульными» в соответствующих республиках, рассматривались, прежде всего, в связи с проблемами государственного устройства РФ, с асимметричностью федерации, в свете конфликтов между политическими элитами республик и центра. Определенное внимание уделялось межэтническим отношениям в республиках РФ, изменению статуса русского населения в ряде республик, проблемам национализма в республиках.

В последнее время можно отметить переориентацию интереса исследователей с больших этнических общностей на малые, на этнические группы. Так, в качестве другого направления этнополитических исследований может быть выделено изучение «национальных меньшинств» как субъектов и объектов государственно-правового регулирования. Проблемам определения понятия «национального меньшинства» уделялось немало внимания в этнологической литературе. В современных исследованиях в определениях меньшинств руководствуются, как правило, соответствующими документами международного права. В частности, меньшинство определяется как «группа граждан данного государства, представляющих собой численное меньшинство и не занимающих господствующее положение в этом государстве, обладающих этническими, религиозными или языковыми характеристиками, отличающимися от характеристик большинства населения, солидарных друг с другом, движимых, даже пусть косвенно, коллективным стремлением к выживанию и стремящихся к достижению фактического и юридического равенства с большинством».

Вместе с тем федеративный характер нашего государства порождает вопрос о статусе русского населения национальных республик РФ. Оно не соответствует признакам национального меньшинства, ибо обладает гражданством страны, в которой является доминирующим и численно преобладающим этносом. В то же время в ряде республик это население в 90-е годы стало объектом социально-экономической дискриминации, непропорционально представлено в органах республиканской власти и местного самоуправления. К сожалению, отсутствует специальный термин, обозначающий такую группу населения (вероятно, ввиду уникальности Российской Федерации и положения русского народа), специфическое положение такой группы населения не описано и не обеспечивается международными документами.

Особое место среди субъектов этнополитического процесса занимают диаспоры. Эти сравнительно небольшие и обособленные этнические группы, проживающие за пределами основной территории своего этноса, привлекают все большее внимание. В последнее время диаспоры РФ стали предметом изучения ряда отечественных и зарубежных исследователей. Среди работ, посвященных изучению диаспор, особо следует выделить фундаментальное исследование М.Аствацатуровой «Диаспоры в Российской Федерации: Формирование и управление». Автор называет критерии отличия диаспор от других национальных меньшинств: «Выраженное групповое этнокультурное самосознание и этническая идентичность на основе специфических диаспорных идеологий; прочная внутренняя консолидация, наличие крепких социальных механизмов для саморазвития, самоорганизации и самоуправления на основе самобытных диаспорных принципов жизнедеятельности; широкий социальный, политико-правовой патронаж своих членов, агрегирование и артикуляция групповых интересов; эффективное функционирование национально-культурных объединений; активное участие во внутригосударственном транснациональном межэтническом взаимодействии». При этом различается несколько типов диаспор: «классические» (евреи, армяне), «приглашенные» (немцы), «новые» (русские, украинцы в других странах СНГ) и «внутренние» (народы России за пределами своих национально-территориальных образований) диаспоры. Можно отметить, что понятия «меньшинства» и «диаспоры» включают в число признаков указание на политическую субъектность, связанную с обеспечением их прав и интересов.

Рассмотренные общности и группы играют заметную роль в современной российской политике, являясь этнополитическими субъектами многообразных этнополитических процессов в стране. В этом плане этнические группы и этнические общности (и их элиты) являются составными частями политической системы современных обществ, а этнополитические процессы можно рассматривать как важные характеристики политической системы России. Этнополитический процесс можно определить как политический процесс со значительным участием политизированных этнических акторов, регулирующий отношения между ними.

В отечественной литературе не представлена типологизация этнополитических процессов, что затрудняет их описание и изучение. Но если исходить из принятой ранее характеристики этнополитических процессов как разновидности политических процессов с активным участием политизированных этнических обществ и групп, отстаивающих свои ценности и интересы, то можно сделать вывод, что многообразие этнополитических процессов соответствует многообразию политических процессов. На этом основании, как представляется, можно различить демократические и недемократические, открытые и теневые, стабильные и нестабильные этнополитические процессы: этнополитические конфликты, этнополитические кризисы, этнополитическую стабилизацию и другие. Особо следует выделить такие процессы как национальная политика, сепаратизм, интеграция, национально-государственное устройство, разновидностью которого является федерализм. Характеристикой этнополитических процессов может быть также автономное или мобилизованное участие акторов. Так, участие в этнополитическом конфликте предполагает, по-видимому, мобилизованное участие, а работа в органах национально-культурной автономии, скорее, автономное.

Выделение этих процессов как этнополитических предполагает наличие существенной связи между этническими и политическими процессами. В результате появляется возможность выделить в качестве специального предмета изучения ряд этнополитических процессов, ранее оказывавшихся на периферии внимания исследователей: этнополитическую трансформацию, этнополитическую институционализацию, рассмотреть этнополитические неформальные практики. В недостаточном использовании таких понятий, отражающих значительный класс политических процессов, видится заметный изъян этнополитических исследований. Круг исследуемых этнополитических процессов неоправданно сужается. Поэтому в данном исследовании предлагается расширительное толкование понятия «этнополитический процесс». В этой связи полезным представляется изучение этнических аспектов таких политических процессов как стабилизация и институционализация, теневых этнополитических процессов, роли этнополитических процессов в формировании политической системы. Важнейшим направлением исследований является также рассмотрение процесса государственно-правового управления этнополитическими процессами в его связи с другими процессами, прежде всего со стабилизацией и институализацией.

В то же время кризисная ситуация, сложившаяся в нашей стране, привела к тому, что в отечественной науке 90-х годов изучению этнических (этнополитических) конфликтов уделяется особое внимание и можно констатировать некоторое преобладание конфликтологической парадигмы. Существуют исследования этноконфликтологической проблематики В.Авксентьевым, Е.Степановым, В.Тишковым и другими. Под конфликтом понимается наиболее острый способ разрешения противоречий, возникающих при взаимодействии, заключающийся в противодействии субъектов конфликта и сопровождающийся негативными эмоциями. Важными характеристиками конфликта являются структура конфликта, мотивы и цели конфликта, объект конфликта, состав его участников, среда конфликта. Значимой также является проблема разрешения (урегулирования) конфликта. В настоящее время можно отметить удовлетворительную разработанность теории этноконфликтов, реализуются проекты этноконфликтологического мониторинга в различных регионах страны, в том числе и на Юге России.

Среди исследуемых социальных и политических конфликтов этнические и этнополитические конфликты занимают особое место. Различают многообразные типы и виды этнических конфликтов по их причинам, содержанию и по характеру протекания. По содержанию различают конфликты стереотипов, идей и действий, а также статусные, этнотерриториальные, межгрупповые (межобщинные), по характеру протекания они делятся на региональные войны, краткосрочные вооруженные столкновения, невооруженные, манифестирующие конфликты и некоторые другие. Исследователи подчеркивают ожесточенность, трудно-разрешимость, длительность вызревания этнического конфликта, его иррациональный характер. Дискуссионным является и вопрос о причинах возникновения этнических конфликтов.

Так, создатель теории этнолингвистического конфликта Г.Форбс считает его более «запутанным» потому, что он менее «реалистичен», этнические группы нередко больше внимания обращают на индивидуализирующие признаки различия, чем на материальные интересы. Рассматривая основные теории этнического конфликта: контактную теорию, реалистическую теорию интересов и теорию самоидентификации, он делает вывод, что «все три тяготеют к принижению роли этничности - в смысле этнических или культурных различий - как причины этнических конфликтов». Этноспецифика не вполне учитывается. Напротив, «лингвистическая теория» подчеркивает особую роль коммуникации между участниками.

На многоаспектность факторов этнических конфликтов указывает и Д.Хоровиц, подчеркивающий значение «сильного чувства уподобления» для мобилизации участников конфликтов, основанного на чувстве генетической близости или ранней социализации. Этническая мобилизация в конфликте не может быть объяснена ни только чувством эмоциональной сплоченности, ни только рациональными соображениями индивидов или деятельностью элит. «Присоединение» людей по этническим признакам объясняется совокупным действием всех этих факторов, но их соотношение в конфликте может быть разным, что оказывает влияние на характер его протекания: «Несмотря на связь между страстью и интересом, они могут играть свою самостоятельную роль или, по крайней мере, присутствовать в разных пропорциях». В этой связи Д.Хоровиц отмечает недостаточность как примордиалистских, так и конструктивистских подходов к этничности.

Как правило, этнополитические конфликты рассматриваются наряду с другими этническими конфликтами. Это находит объяснение в том, что «в современных условиях практически любой этнический конфликт приобретает форму этнополитического». В этой связи специфика этнополитического конфликта специально не исследуется, хотя этнополитические конфликты рассматривали А.Картунов, О.Маруховская, Е.Савва и другие.

Важным аспектом изучения этнополитических (этнических) конфликтов является определение их функций в обществе и его политической системе. Конфликт рассматривается как единство конструктивной и деструктивной функций; соотношение между ними может меняться по мере его развития. В этнополитических конфликтах А.Картунов и О.Маруховская выделяют наряду с конструктивными и деструктивными функциями этнополитических конфликтов также «дуалистические», или «деструктивно-конструктивные». Однако среди зарубежных и отечественных исследователей распространено представление о преимущественно деструктивном характере этнических (этнополитических) конфликтов, о невозможности их успешного разрешения (В.Авксентьев). В целом можно сделать вывод, что, хотя в исследованиях этнических конфликтов существует немало дискуссионных вопросов, эти конфликты можно рассматривать как наиболее изученный вид этнополитического процесса, что обусловливает его значение для исследования иных этнополитических процессов, для управления ими.

Вместе с тем, преобладание конфликтологического подхода привело к тому, что под этнополитическими процессами на Северном Кавказе подразумеваются в основном этнополитические и этнические конфликты в регионе. Так, С.Воробьев и А.Ерохин, исследовавшие этнополитические процессы, описывают этнополитические конфликты, нестабильность и напряженность, выявляя основные противоречия и применяя синергетический подход. В то же время механизмы этнополитической стабилизации не становятся предметом специального исследования.

Акцентирование внимания на конфликтах и нестабильности оправдано ситуацией на Юге России, однако оно может препятствовать объективному изучению других этнополитических процессов, связанных с политической стабилизацией и институционализацией. На некоторую односторонность отечественных этнополитических исследований указывает К.Боришполец, указывая два основных направления исследования этнополитики: это процессы этнической мобилизации как предпосылки возникновения конфликтов и система реализации политического контроля государства и правящей элиты в плане обеспечения политической стабильности общества. Между тем, «процессы политизации межэтнических и межнациональных отношений, формирования политического измерения этнической идентичности далеко не всегда приводят к возникновению национальных конфликтов и эскалации насилия в обществе». Таким образом, следует исследовать и иные, неконфликтные процессы, связанные с политизированной этничностью.

Так, при рассмотрении этнических конфликтов исследователи указывают на необходимость если не окончательного разрешения, то хотя бы урегулирования таких конфликтов, изучают средства управления конфликтом. Важным средством урегулирования и управления в целом является институционализация конфликта. Но институционализация межэтнического, этнополитического конфликта является видом институционализации политических процессов, и этнополитических в частности. Тем самым изучение этнополитических конфликтов подводит к необходимости изучения институционализации как этнополитического процесса. Под институционализацией понимается «превращение какого-либо политического явления или движения в организованное учреждение, формализованный упорядоченный процесс с определенной структурой отношений, иерархией власти различных уровней и др. признаками: организацией, правилами поведения и т.п.». Процессы институционализации, как правило, связаны с процессами политической стабилизации, и, в этом плане можно выделить этнополитическую стабилизацию как вид этнополитического процесса. Данное исследование этнополитических процессов исходит из предположения о возрастании роли процессов политической стабилизации и институционализации в современной России и, соответственно, уделяет внимание наряду с рассмотрением этнополитических конфликтов также рассмотрению этнополитической институционализации, акцентируя внимание именно на этих процессах. Указанные процессы играют не менее значимую роль в политической системе современной России, чем этнополитические конфликты, причем они выполняют преимущественно конструктивную функцию.

Стабилизация и институционализация как этнополитические процессы проявляются на общегосударственном уровне в формировании национально-государственного устройства России, в ее Конституции, в развитии отечественного федерализма, в разработке принципов национальной политики в современной России, в принятии Концепции национальной политики, в формировании других этнополитических институтов, имеющих общегосударственное значение. Этнополитические процессы разнонаправлены, но в целом усиливается преобладание процессов стабилизации, система этнополитических отношений в стране становится управляемой. Поэтому исследование государственно-правового управления этнополитическими процессами предполагает изучение его связи с процессами этнополитической стабилизации и институционализации.

Вместе с тем процессы этнополитической стабилизации в России неоднозначны, содержат в себе зародыши новых конфликтов. Так, Э.Паин описывает «маятник активности этнических общностей»: чередование периодов преобладания активности «этнических меньшинств» и «этнического большинства». «В эпоху стабилизации ситуация изменилась, и основной зоной межэтнических конфликтов стали русские края/области, особенно на Юге страны. Характер же конфликтов приобрел «горизонтальную» направленность, развиваясь по линии «русское большинство - этнические меньшинства». Указанная тенденция, в свою очередь, может породить новые межэтнические конфликты. Таким образом, этнополитическая стабилизация и этнополитическая конфликтность связаны, их следует рассматривать как двуединый процесс. Причем, как этнополитические конфликты, так и этнополитическая стабилизация являются этнополитическими процессами, существенно влияющими на политическую систему современной России.

Большое значение для изучения этнополитических процессов имеет также различение общегосударственных (федеральных), и региональных этнополитических процессов, наряду с которыми нами предлагается выделение межрегиональных и локальных этнополитических процессов. В политологических исследованиях уровни политических процессов различают по разным основаниям. Так, «исходя из масштабов влияния гражданского общества, различают несколько уровней современных политических процессов: локальный, национальный, региональный, глобальный». Причем, согласно А.Кабаченко, локальный уровень охватывает деятельность местных политических структур и политических субъектов, а региональный - межгосударственный.

В отечественной политологии понятие «регионального процесса» имеет и иной смысл. Под «регионом» понимается как субъект Российской Федерации, так и группа территориально или исторически связанных административно-территориальных образований, таких как Поволжье или Северный Кавказ. Так, Г.Денисова подчеркивает целостность Северного Кавказа как «региона», исходя из его «социокультурного понимания». «В этом случае понятие региона включает в себя устойчивый в основных типологических чертах социокультурный и хозяйственный комплекс, который образуют природно-хозяйственные условия и способы хозяйствования в них, систему экзистенциальных ценностей, религиозно-нравственное мировоззрение, формы правовых и политических отношений, которые проявляются в определенных пространственно-временных рамках у близко живущих народов». Комплексным проявлением «региона» является менталитет - совокупность социально-психологических установок. А.Чернышов определяет такие системные связи между регионами как «суперрегиональные», а Р.Абдулатипов характеризует Северный Кавказ как «субрегион».

Ввиду того, что в настоящем исследовании ставится задача выявления не только сходства, но и отличий между этнополитическими процессами в различных территориально-административных образованьях, региональными, прежде всего, считаются процессы на уровне регионов - субъектов Российской Федерации: края, республики. К межрегиональным процессам относятся процессы, выходящие за рамки отдельного региона, например, связанные с миграционными процессами из региона в регион, с сетями этнического предпринимательства, с конфликтами между субъектами федерации (например, осетино-ингушский конфликт), а также связанные с взаимодействием регионов, с асимметричным характером федерации. Некоторые из указанных процессов рассматриваются Г.Денисовой как «региональные». Локальными процессами считаются процессы, протекающие на уровне организации местных органов власти: районных и населенных пунктов, включая города республиканского и краевого значения, в частности, внутрирегиональные этнополитические процессы, связанные с отношениями между небольшими этническими группами, диаспорами, процессы, затрагивающие характер и структуру местного самоуправления. Итак, выявляется широкий спектр многообразных этнополитических процессов, играющих значимую роль в политической системе России и ее регионов.

На основании изучения основных понятий, необходимых для этнополитического исследования, можно рассмотреть важнейшие региональные и этнополитические процессы. В России существуют значительные различия между регионами, что, несомненно, накладывает отпечаток на характер протекания политических процессов в регионах, на результаты политического транзита в них. Но многообразие указанных процессов не исследовано достаточно, что ограничивает возможности всестороннего исследования и оценки роли этнополитических процессов в региональном политическом процессе. Необходимо также изучение и обобщение опыта управления этнополитическими процессами в различных регионах.

Таким образом, можно сделать следующие выводы:

1. Этничность и политика в современном мире неразрывно связаны, политика играет важную роль в формировании, конструировании этничности, являясь областью проявления политизированной этничности;

2. Этнополитические процессы как объект государственно-правового управления - особая разновидность политических процессов, в которых важнейшую роль играют этнические (этнополитические) субъекты и регулируются отношения между этими субъектами;

3. Среди этнополитических процессов, заметно влияющих на политическую систему современной России, наряду с этнополитическими конфликтами выделяются процессы этнополитической стабилизации и институционализации на общегосударственном, региональном и локальном уровнях;

4. Государственно-правовое управление этнополитическими процессами в современных условиях связано с процессами этнополитической стабилизации и институционализации.

Автор: Богомолова И.Г.