Сущность глобализационных процессов в современной культуре
Рубеж XX-XXI веков и, более широко, рубеж двух тысячелетий, являет собой ключевой, переломный момент в развитии человеческой истории и культуры. Помимо чисто психологического фактора, связанного с наступлением третьего тысячелетия, значимость современной ситуации определяется теми конкретными процессами и тенденциями, которые находят в ней свое эмпирическое выражение. Научно-техническая и информационная революции, глобализация и предельная динамизация мировых процессов - именно это в первую очередь сделало мир иным и определило схему его дальнейшего развития. Современная эпоха социокультурной трансформации подводит нас к необходимости исследования того социального феномена, который можно условно обозначить как глобализация культуры.
Для выяснения сущности этого феномена представляется необходимым использовать философско-антропологический подход, который позволяет, во-первых, обратить внимание на бинарный характер структуры и выявить соотношение стратегических составляющих современной культуры: цивилизационного и научно-технического прогресса. Во-вторых, эксплицировать триалектический механизм самодвижения культуры.
Современную социокультурную ситуацию невозможно адекватно осмыслить вне двух основополагающих понятий - цивилизации и культуры. В конечном счете, все те процессы и тенденции, которые ныне обретают свое конкретное существование, все то наличное состояние современного мира, внутри которого мы находимся, при философском анализе их содержания сводятся к одному из этих понятий. Техника, технология, информация, глобализация, традиция, инновация, современность, материальные и духовные ценности, постмодернизм, философия, искусство, религия (перечислять можно бесконечно) - все эти сами по себе достаточно широкие понятия тем или иным образом включаются в смысловые русла двух фундаментальных категорий - цивилизации и культуры. Именно по этой причине так важно четко и ясно определить границы каждой их этих категорий, прояснить характер их взаимоотношения и выявить, каким образом это взаимоотношение влияет на конкретное содержание современного социокультурного пространства.
Прежде всего, необходимо напомнить об одном обстоятельстве, наличием которого и обусловлена, главным образом, сложность рассматриваемого вопроса. И цивилизация, и культура - оба этих понятия имеют более чем по две сотни определений. Практически каждый исследователь, обсуждая проблемы, связанные с феноменами цивилизации и культуры, считает своим долгом дать собственное определение данных понятий, справедливо полагая, что нечеткое, неоговоренное заранее использование столь широких и многозначных категорий может привести к путанице, дать возможность неправильной трактовки мысли автора. С одной стороны, подобное положение вещей позволяет более глубоко и адекватно постичь концептуальные построения того или иного исследователя, однако с другой стороны, это приводит к еще большей деморфологизации понятий, делает их все более субъективными, зависящими от теоретических пристрастий различных мыслителей. Первоначальный смысловой каркас понятий размывается, делается все более и более аморфным и неуловимым. В результате и термин «цивилизация», и термин «культура» применяются ныне для обозначения практически всего, чего угодно, и то, что одни авторы обозначают как цивилизацию, другие обозначают как культуру, и наоборот. Как справедливо отмечает В.А. Кутырев, «понятием культура определяют что угодно - верный признак, что оно становится ничем, пустым словом».
Однако не стоит излишне драматизировать эту интеллектуальную ситуацию. Несмотря на все вышесказанное, существуют все же определенные принципы и ориентиры, дающие возможность разобраться в путанице и из хаоса многочисленных, иногда абсолютно противоречащих одно другому определений, вывести основные, базовые определения.
Так, что касается цивилизации, то эта категория понимается в следующих основных смыслах:
- как синоним культуры;
- как третья ступень общественного развития, в которой первой ступенью является дикость, а второй - варварство (Л. Морган и Ф. Энгельс);
- как локально-циклическое социально-культурное образование (Н. Данилевский, А. Тойнби и др.);
- как ступень регрессивного развития культуры, фаза ее деградации (О. Шпенглер, Н. Бердяев);
- этимологически связанное со словом «гражданский», цивилизация также обозначает, городской образ жизни в отличие от сельского.
Практически во всех этих подходах под цивилизацией понимается определенное состояние общественного развития, характеризующееся известным набором политических, хозяйственных, социальных отношений, высоким уровнем организации во всех сферах и техническим могуществом. В данном случае не столь важно, в каком - хронологическом или территориальном - смысле берется понятие цивилизации. Главное заключается в том, что почти всегда цивилизация выступает своеобразной оболочкой, заключающей в себе конкретное содержание жизни, той формой, внутри которой осуществляется развитие социальной системы. В то же время на эмпирическом уровне цивилизация воплощается в материальных артефактах, становясь, таким образом, материальным субстратом общественной жизни.
Сам термин «цивилизация» возник только в XVIII веке во Франции, ознаменовав собой, наступление и начало господства нового взгляда на историю общества: идей исторического динамизма, всеобщего прогресса. Цивилизация стала обозначать абсолютную рациональную ценность для всех времен и народов, тот единственный способ существования, тождественный социальной организации и ценностной структуре государств Западной Европы XVIII века, к которым с необходимостью должны присоединиться все народы и общества нашей планеты. С момента своего возникновения понятие «цивилизация» имело нормативный характер, представляло собой определенный идеал.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что цивилизация уже сама по себе, сущностью своего понятия предполагает определенный уровень развитости наличного состояния социальной системы, по отношению к которой оно применено. Цивилизация не может быть примитивной или слаборазвитой, существует некая планка, ниже которой она по определению опуститься не может. Термином «цивилизация» фиксируется некое итоговое состояние социальной системы, прошедшей долгий путь развития. Цивилизация - это результат прогресса, усовершенствования изначально примитивных форм социальной организации. В данной работе мы используем понятие «цивилизационный прогресс» и противопоставляем его понятию научно- технического прогресса. Из этого противопоставления очевидно, что под цивилизационным прогрессом мы понимаем, прежде всего, развитие духовных моментов, совершенствование человека, процессы гуманизации во всех областях жизнедеятельности, культивирование традиционного культурного наследия.
В отличие от цивилизации, культура, в первую очередь, ассоциируется с духовной деятельностью человека, направленной на философское, эстетическое, религиозное постижение бытия. Культура - это необъятное пространство смыслов, идей, принципов, теорий, образов, символов, являющихся результатом целенаправленного духовного идеального действования человечества. В более широком смысле, понятие «культура» охватывает практически всю совокупность материальной и духовной деятельности человечества, становится в определенном смысле синонимом цивилизации. Так, в философском словаре культура определяется следующим образом: «Культура - совокупность материальных и духовных ценностей, созданных и создаваемых человечеством в процессе общественно-исторической практики»
Как бы мы не пытались развести понятия цивилизации и культуры, все же при определенных методологических установках они весьма тесно переплетаются между собой. Поэтому вопрос о характере взаимоотношения между цивилизацией и культурой, проблема проведения смысловых границ между ними имеют большое методологическое значение.
Во многих концепциях и сама категория цивилизации, и понимание специфики той реальности, которая описывается данным понятием, непосредственно определяются либо прямо через культуру, либо через ее отдельные черты. Так, Ф. Бродель полагает, что цивилизация есть, прежде всего, культурная зона, «жилище», внутри которого существуют различные подсекторы культурных черт, начиная от языка, религии, искусства, политики и пр. Цивилизация, в понимании Ф. Броделя, представляет собой некий базис, обеспечивающий саму возможность существования культуры.
С точки зрения А. Тойнби, формообразующим фактором цивилизации является именно культурный феномен - религия. Здесь следует отметить, что точка зрения английского мыслителя, возможно, и была верна для тех типов цивилизации, которые он рассматривал, однако применительно к сегодняшней ситуации, когда религия почти полностью утратила свое былое значение, концепция А. Тойнби выглядит явным анахронизмом.
По мнению С. Хантингтона, цивилизация - это широчайшие культурные общности, в которых язык, антропологические особенности, религия, образ жизни, социальные институты являются теми объективными моментами, которые определяют цивилизацию. Фактически С. Хантингтон отождествляет оба понятия, определяя цивилизацию через культуру. По крайней мере, весьма трудно понять, в чем же заключается отличие цивилизации от культуры, и существует ли она вообще.
А.А. Пелипенко и И.Г. Яковенко рассматривают цивилизацию в качестве своеобразного функционального под а культуры. Если культура представляет собой всю систему смыслов человеческого бытия, как идеальных, так и опредмеченных, то цивилизация может быть понимаема как та часть этой системы, которая связана именно с предметным ресурсом культуры. При данной трактовке объем понятия «культура» шире, чем объем понятия «цивилизация», и эта позиция почти полностью отвечает идее нашего исследования, с той разницей, что, как только что отмечалось, под цивилизацией (цивилизационны м прогрессом) мы понимаем не предметный ресурс культуры, а скорее ее духовно-гуманистический потенциал.
В рамках данной работы наиболее операциональным нам представляется определение культуры, данное А.Е. Чучиным-Русовым: «На самом деле то, что мы понимаем под словом «культура», представляет собой единый (синкретический), одновременно протекающий в разных социокультурных структурах (симультанный), непрерывный процесс, состав «реакционной массы» которого постоянно меняется. «Форма» и «содержание» этого процесса, как и любого другого, должны определяться, с одной стороны, его «термодинамикой» (энергетикой, стратегией движения), а с другой - «кинетикой» (характером протекания во времени, тактикой)».
Обращая внимание на содержащиеся в латино-русском словаре три основных значения слова cultura: 1) возделывание, обрабатывание, разведение, уход; 2) воспитание, образование, развитие; 3) поклонение, почитание, А.Е. Чучин-Русов считает, что весь «триадический механизм» самодвижения культуры раскрывается уже в самой этимологии этого слова. По его мнению, этот механизм состоит из указателя направления и смысла движения (I), собственно двигателя (II), а также системы безопасности - «тормоза» (III). То обстоятельство, что третий «узел» (III) также выполняет роль «указателя направления и смысла», свидетельствует лишь о циклизации, замыкании в треугольник рассматриваемой триады, о достижении внутренней структуры единства, о самодостаточности и о циклически-непрерывном характере функционирования «механизма» - этого «вечного двигателя» второй природы.
Далее, при рассмотрении истории мировой культуры в целом, А.Е. Чучин-Русов обращает внимание на бинарный характер ее структуры. Он считает, что не только известная оппозиция Восток - Запад являет собой одну из разновидностей этой бинарности, но и культура Европы обнаруживает свой бинарный характер, который в исторической, искусствоведческой, литературоведческой и другой специальной литературе находит свое отражение в таких оппозициях, как времена подъема - времена упадка, расцвет - декаданс, ренессанс - барокко, классицизм - романтизм и т.д. Развивая мысль о бинарном характере культуры, указанный автор выясняет, что форма самодвижения европейской культуры имеет не просто спиралевидный характер, но отвечает двуспиральной модели, причем одна спираль, в полном соответствии с социокультурным законом смещения Де-Роберти, смещена «по фазе» относительно другой и, по существу, повторяет структуру (форму) носителя биологической наследственности - молекулы ДНК. Здесь наблюдается та же «закрученность» одной спирали (символизация духовной части культуры) вокруг другой (материально-технической компоненты культуры). А.Е. Чучин-Русов утверждает, что в культуре принцип бинарности заложен в амбивалентный характер архетипических структур, в наборе признаков женского и мужского типа, которые дают о себе знать как в частных антитезах культурных феноменов, так и в явлениях глобального порядка: культурно - исторических этапах, стилях и типах культур.
Мы полагаем, что предложенную данным исследователем схему можно использовать при изучении современного процесса глобализации культуры. По нашему мнению, стратегическими составляющими эволюции культуры являются научно-технический и цивилизационный прогресс, которые развиваются по двуспиральной модели, где одна спираль (цивилизационный прогресс) смещена «по фазе» относительно другой (научно-технический прогресс). Глобализация усиливает противоречия в развитии этих составляющих, приводит к стратегической нестабильности глобального и локальных социумов.
Весь путь социально-исторического развития человечества есть путь усложнения системы общественного бытия, усовершенствования его структуры и организации. Этот процесс, включающий в себя элементы цивилизационного и технического развития, ведет к достижению все большей свободы и уменьшению зависимости от природной среды. В процессе непрерывного и поступательного исторического развития человеческой культуры формируется и закрепляется особый комплекс знаний, убеждений, идей, принципов и ценностей, культурных традиций, социальных установок и стереотипов, которые и являются выражением цивилизационного прогресса.
Однако в условиях современной информационно-технической цивилизации происходит отчуждение человека от традиционных форм культуры, разрушение многого из того, что было создано предыдущими эпохами в ходе культурно-исторического развития. В результате, сегодня цивилизационный прогресс резко отстает от научно-технического прогресса, что особенно ярко проявляется в превращении человека в своего рода придаток к глобальной инфотехносистеме. Это означает кризис самого человека. С началом третьего тысячелетия нашей эры во взаимоотношениях индивида и общества, в развитии самой человеческой личности сложилась парадоксальная ситуация, в силу которой под сомнением зачастую оказывается даже то, что мы традиционно обозначаем как человеческую идентичность - представление человека о своем особом месте и предназначении в окружающем его мире и обществе, а также внутреннее осознание человеком своей исторической автономности, культурной уникальности и личностной свободы. Можно говорить о том, что сформировался парадоксальный человек.
Кризис современного человека, а также форм и способов его продуктивной деятельности в конкретном историческом и социальном окружении, коренным образом отличаются от сходных ситуаций прошедших эпох. Сегодня этот кризис уже невозможно объяснить одним только недостатком гуманистических идеалов и ценностей или моделей социального переустройства, реальные доминанты которых в той или иной форме наличествуют в современном общественном сознании. Пагубное нарастание тотального отчуждения человека от реального социального процесса приводит нас к выводу о том, что корни обще цивилизационного кризиса современного социума таятся в отставании цивилизационного прогресса от научно-технического. Конкретно, речь идет о слишком медленных темпах развития таких важнейших институтов, как гражданское общество и демократическая семья, о слабой выраженности инновационных трансформаций, происходящих в структуре и содержании духовно-нравственных, образовательных и воспитательных процессов.
Несмотря на эхо, следует подчеркнуть, что в условиях глобализации культуры именно научно-техническая составляющая этого процесса символизирует собой его объективную необходимость, позволяет управлять обществом наиболее рационально и вселяет определенный оптимизм (в первую очередь, в контексте потенциального появления новых возможностей решения глобальных проблем). Все это привлекло к идее глобализации множество сторонников, которые увидели в этом проекте шанс к воплощению давней мечты о разумно устроенном едином человечестве, о глобальном государстве, которое создаст единую общечеловеческую культуру, сформирует единые цели и ценности, но при этом не элиминирует в полной мере культурного многообразия. Бессмысленная трата ресурсов на войны, конфликты, разного рода противостояния также исчезнет, как предполагается, с образованием единого человечества. Представления подобного рода можно обнаружить, в частности, у Тейяра де Шардена и В.И. Вернадского.
Однако вторая, цивилизационная, составляющая культуры вносит существенные поправки к подобным концепциям. Различая понятия «культура» и «цивилизация», некоторые исследователи считают, что цивилизация является лишь пространственно-временным срезом культуры, носящим локальный характер. В этой связи представляется целесообразным рассмотреть в контексте современных процессов глобализации основные концепции философско-исторического знания.
В настоящее время существует целый ряд философско-исторических концепций, объясняющих сущность и смысл истории, раскрывающих закономерности ее развития. Наиболее значительными являются следующие концепции:
- Исторический материализм (формационный подход).
- Цивилизационный подход к рассмотрению общественно- исторического процесса, включающий в себя концепции целого ряда мыслителей, самыми выдающимися из которых являются О. Шпенглер, А. Тойнби, К. Ясперс, Н. Данилевский, П. Сорокин. При всем разнообразии их концепций основным принципом, ключевым моментом для этих авторов служит понятие «цивилизация», вокруг которого они выстраивают свою историофилософию (хотя следует отметить, что для концепции П. Сорокина характерно понятие «культура»).
- Философско-историческая концепция Г. Гегеля. Пожалуй, наиболее классический пример реализации принципов объективного идеализма в области философии истории.
- Религиозная и провиденциалистская философия истории Августина Блаженного. Несмотря на весьма солидный возраст, эта концепция до сих пор не утратила своего значения и вполне может рассматриваться как один из возможных вариантов объяснения того, что происходит сейчас.
В последние полтора десятилетия полемика ведется, в основном, вокруг формационного и цивилизационного подходов к рассмотрению исторической реальности. Учитывая, что именно эти подходы являются наиболее значимыми, следует больше внимания уделить их рассмотрению.
Исторический материализм очень оптимистичная философско - историческая концепция. История развивается прогрессивно, от самой несовершенной и примитивной формации к самой совершенной и идеальной (в прямом смысле этого слова) формации. Никто не останется в стороне, ведь история - это единый процесс, проникнутый единым смыслом и имеющий единую цель. При этом и способ развития, и смысл его, и цель - все это уже изначально заложено внутри самой истории, пусть и в имплицитной форме. Сама история как эмпирически обнаруживающийся процесс актуализирует имманентно присущие ей возможности развития. «Конец» истории предрешен, конкретные этапы ее развития пред заданы и обусловлены исторической необходимостью. Вообще, понятие исторической необходимости в марксизме вызывает некоторые ассоциации с понятием безличного Бога, некоей абстрактной силы, которая, тем не менее, обладает порождающей энергией и вносит логику в хаос разрозненных своих творений. В этой точке марксизм на максимально близкое расстояние приближается к учению Г. Гегеля о трех этапах саморазвития, само обнаружения Абсолютной идеи. Как известно, Абсолютная идея Г. Гегеля (другие авторские варианты - «Мировой дух», «Бог») изначально представляет собой чистое, незамутненное ничем материальным, царство Логики, совокупность логических понятий, которые пока лишены какого-либо конкретного содержания и являются чистыми формами, которым еще предстоит обрести тотальность всех своих определений. Для этого Абсолютная идея отчуждается от самой себя и переходит в свое инобытие - мир неорганической природы. Здесь еще нет сознания и самосознания, здесь еще не существует истории как таковой, то есть как процесса, в котором действуют свободные сознательные субъекты. Только с появлением человека и человеческой истории Абсолютная идея вступает в третью, решающую фазу своего саморазвития, и именно в истории лишенные содержания логические понятия обретают тотальность всех своих определений.
Естественно, что, как и в марксизме, история, согласно Г. Гегелю, единый процесс, имеющий единый смысл и единую цель. И естественно также, что история, по Г. Гегелю, развивается прогрессивно и выдерживает линейную (или линеарную) схему развития.
Таким образом, что касается метафизических основ марксизма и философии истории Г. Гегеля, то они удивительно похожи, и в данном случае мы можем наблюдать, как совершенно противоположные посылы приводят, по существу, к одному и тому же результату. В принципе, и марксизм, и концепция Г. Гегеля предполагают глобализацию, поскольку исходят из идеи единства человечества и истории.
Формационному подходу, как правило, противопоставляется цивилизационный подход к рассмотрению истории. И действительно, сравнительный анализ этих двух подходов обнаруживает гораздо больше отличительных моментов, нежели сходных черт. Наиболее фундаментальное и существенное различие заключается в том, что цивилизационный подход не рассматривает историю как целое, как единое пространство, проникнутое общими смыслом и целью. Моменты единства концентрируются в пределах отдельных цивилизаций, на историю которых и раздроблена мировая история как таковая. С другой стороны, развитие цивилизаций зачастую детерминируется идентичными по форме закономерностями. Таков, например, закон «Вызов - Ответ» в концепции А. Тойнби, или закон перехода от культуры к цивилизации в концепции О. Шпенглера. Феномен «осевого времени», выдвинутый К. Ясперсом, также охватывает историю различных цивилизаций, хотя проявляет он себя, согласно немецкому мыслителю, в одних цивилизациях независимо от других. Тем не менее, эти моменты единства универсальны только в относительном смысле, как формальное сходство механизмов развития и функционирования отдельных цивилизаций, кроме этого больше ничем, по существу, не связанных между собою, тогда как связь между сменяющими одна другую формациями основана на своеобразном логическом стержне, на который эти формации как бы нанизываются. Именно поэтому формационный подход отстаивает линеарный тип исторического развития, в силу того, что только такой тип удовлетворяет формальной схеме: начало -> процесс (прогрессивный) -> конец, которая охватывает всю мировую историю как целЬе и которой эта последняя, безусловно, следует согласно требованиям имманентной исторической необходимости. В рамках цивилизационного подхода подобная схема также применима, однако диапазон ее действия ограничивается пределами отдельных цивилизаций, и именно по этой причине становится возможным многократная ее реализация на эмпирическом уровне исторической реальности. Совершенно не случайно ряд представителей цивилизационного подхода внесли немалый вклад в разработку теории циклов.
Таким образом, цивилизационный подход ни в коей мере не предполагает глобализации, подчеркивая самобытность каждой отдельной цивилизационной системы.
Рассмотрение проблем глобализационных процессов в культуре предполагает анализ самого понятия «глобализация», которое, как и понятия «культура» и «цивилизация», относится к числу многозначных и многоаспектных. «Говоря о глобализации, следует учитывать, - пишет В.И. Самохвалова, - что данное понятие может иметь не только разные смыслы, но и разные цели, что определяет и разные ценностные векторы этих разных смыслов, и разную стратегию достижения целей. В одном случае глобализация понимается как организация единства многообразия, обеспечиваемого взаимодействием разных культурных традиций, образцов и ценностей, установку на их сохранение для обогащения содержания культурной жизни человечества и его культурного пространства. В другом случае глобализация понимается как унификация культурных моделей, что с неизбежностью будет означать и гомогенизацию культурного пространства человечества. При этом культурная унификация, как скоро выяснилось, должна происходить по американскому образцу, а гомогенизация - означать «структурирование» пространства в соответствии с американскими ценностями. Иными словами, в реальной действительности инструментом глобализации был избран второй вариант - одностороннего монологического диктата, при котором происходит вытеснение, подавление культурой, взятой «за образец», всех остальных культур». Можно согласиться, что сущность глобализации, по крайней мере, в настоящий момент более точно определяется понятием «унификация», нежели понятием «единство многообразия».
Глобализация направлена не на преобразование какой-то сферы жизни - экономической или политической. Это изменение всей парадигмы жизни - и человечества в целом, и каждого отдельного человека. С одной стороны, процессы глобализации способствуют стабилизации экономической ситуации, катализируют интегративные тенденции в политической сфере, отвечают духу таких стародавних и идеализированных принципов, как интернационализм и космополитизм (последнее, правда, практически не влияет на улучшение этнических отношений). Однако, с другой стороны, логическим итогом глобализации будет снятие не только экономических и политических шлагбаумов, не только воплощение в реальность старой абстрактной идеи - Человечество, но также культурная и этническая унификация, элиминирование всего специфически национального.
В настоящее время можно констатировать, что процессы глобализации привели к следующим результатам:
- глобализация рынка рабочей силы,
- манипулирование рынком в односторонних интересах США,
- экспорт сверхэксплуатации,
- организация управляемой хаотизации (что имеет негативные последствия не только экономического характера, но и психокультурного),
- курс на максимизацию прибылей без учета социальных и экологических последствий,
- диспропорции в развитии экономических регионов,
- небывалое социальное расслоение, становящееся очагом крайнего напряжения, не только между представителями разных социальных групп в одной стране, но и между целыми странами,
- коммерциализация всех сфер жизни, что неоправданно с точки зрения общих издержек этого процесса, но представляется абсолютно логичным и неизбежным следствием глобализации,
- столь же неизбежно это связано с деградацией культуры и падением духовной составляющей жизни общества и отдельных людей, со свертыванием социальных программ,
- разрыв между экономическими и культурными моделями развития разных общественных систем, что еще более усугубляет цивилизационный кризис,
- увеличение разрыва между богатыми и бедными (людьми, странами),
- ухудшение экологической ситуации на планете (хотя улучшение экологии является одной из причин стремления человечества к объединению),
- неподконтрольность деятельности международных финансовых структур правительствам стран, чьи граждане входят в данные структуры.
Как видно, большинство текущих итогов глобализации, так или иначе, связано с экономикой. Не случайно, что наиболее характерным символом глобализирующегося мира сегодня является ВТО (всемирная торговая организация).
Таким образом, экономика, опираясь на достижения научно- технического прогресса, из инструмента хозяйственной жизни стремится превратиться в философию и в идеологию глобализирующегося мира, т.е. непосредственно формулировать смысл человеческого бытия, а также способ человеческого понимания мира. Через экономику научно-технический прогресс оказывает воздействие на прогресс цивилизационный. В условиях глобализации противоречия экономического развития усиливают противоречия в развитии этих двух составляющих культуры.
Процессы глобализации, а также научно-техническая и информационная революции сформировали принципиально новую ситуацию бытия, которую необходимо подвергнуть философскому осмыслению. Слабая исследованность этой ситуации, ситуации социального глобализма, характеризуется понятийным релятивизмом, затрудняющим ее анализ. Наиболее продуктивной нам представляется позиция некоторых исследователей, согласно которой современную социокультурную ситуацию можно охарактеризовать, как «эпоху постмодерна».
Одним из существенных признаков «эпохи постмодерна» является ускорение темпов общественной динамики, предельно сжимающее социальное время, порождая при этом все новые и новые проблемы. Одной из таких проблем является то, что сегодня наблюдается энтропия устоявшейся ценностной системы, долгое время обеспечивавшей стабильное развитие общества. Приходится констатировать нарастание аксиологической диффузии, потерю многими ценностями своей традиционной субстанциальности при повышении степени их мобильности.
Кроме этого, нарастание аксиологической диффузии можно связывать с появлением «компьютерного человека», «человека агрегатного», «квантового Я», «множественного субъекта», «мульти персональной личности». У такого индивида происходит инверсия внутреннего и внешнего, что позволяет управлять подсознанием с помощью, например, мифологизации рекламы или других средств воздействия. Так, Т.Е. Савицкая пишет: «Овнешнивание» человеческой психики (преимущественно ее до рефлексивных слоев) - излюбленный прием воздействия СМИ, объективирующих интерсубъективные структуры как плацдарм влияния». Сочетание иллюзорно-мечтательного всемогущества и более чем скромного действительного бытия, отягощенного тотальной зависимостью от поставщиков предметов потребления и вследствие этого болезненным ощущением нестабильности - парадоксальная черта пост современного человека.
Кроме того, в настоящий момент наблюдается также противоречивое сочетание взаимоисключающих тенденций персонализации и деперсонализации. С одной стороны, небывалое в истории возвеличивание принципов гуманизма, утверждение ценности жизни каждого отдельного человека, либеральный примат личности над обществом, индивидуальных интересов над общественными, а с другой - все большая унификация, как личности, так и культуры под напором всеобъемлющей стандартизации и технократизации жизни. Как отмечают западные культурологи, намеренно резкое противопоставление «массового» и «индивидуального» есть стержневой принцип современной массовой культуры, где предельная стандартизированность продуктов культуры маскируется, мнимо индивидуальным способом их потребления; безликость и анонимность культурной индустрии соседствует с культом «звезд» и «больших имен». Безудержная экспансия массовой культуры, ориентированной на всех и ни на кого в отдельности, столь успешна именно по этой причине. В этой связи современный отечественный исследователь культуры Ф. Гиренок отмечает, что «универсализм потерпел крах. - В соответствии с законом индивидуализации каждый желает получить свою порцию субъективности (национальной, языковой и т.д.). Каждый хочет отныне иметь свою память, а не универсальную; свой рассудок, а не машинный; свою фантазию, а не то, что выработано в недрах безликих редакций и мозговых трестов сознательными машинами. Но как найти и понять что-то свое, если оно все время распадается на что-то чужое. Субъективность отделилась от человека и прижалась к машине, которая производит образы. Субъективность стала слишком серийной».
На наш взгляд, такие противоречивые, разнонаправленные процессы, как крах универсализма, деиндивидуализация культуры, стандартизация самой субъективности человека свидетельствуют о том, что, наряду с инверсией внутреннего и внешнего, в сознании людей постепенно происходит инверсия внешнего и метавнешнего (глобального), позволяющая полностью манипулировать сознанием масс при осуществлении стратегических и тактических задач в политике, экономике, образовании, идеологии и т.п. Именно в этом, прежде всего, проявляется триалектический механизм самодвижения культуры в эпоху глобализации: перегруппировка внутренних, внешних и метавнешних (глобальных) факторов по значимости, в порядке, противоположном только что приведенному.
Действие этого механизма обеспечивается, по нашему мнению, развитием культуры как сложной самоорганизующейся системы, которое определяется устойчивой, усиливающейся в ходе информационного отбора тенденцией к наращиванию скорости переработки информации.
При этом критерием отбора, определяющего «выживание» культурных мутаций, является преимущество в информационном ускорении - в приращении скорости передачи информации. Таким преимуществом обладает объединение в «сенсориум» при помощи средств масс-медиа большого числа индивидов без различия возраста, пола и национальности. Ментальным аналогом «сенсориума» масс-медиа служит глобальная информационная сеть Интернет, обобществляющая структуры ума, ориентированная не на взращивание свободной личности, уникальной и неповторимой, а на формирование качественно нового образования - внеличностной психики, так сказать «человеческого бульона», питательной среды для роста элементарных импульсов человеческой души (агрессии, страха, похоти, алчности и пр.).
Наша точка зрения о действии триалектического механизма воздействия СМИ на субъекты культуры в эпоху глобализации опирается на две теории: 1) на теорию А.С. Дриккера об информационном отборе в процессе эволюции культуры, согласно которой «эволюция глобальной системы культуры, представленной совокупностью частных эволюционных процессов, являет интегральный результат отбора и характеризуется, в первую очередь, стремлением к увеличению скорости прироста информации»; 2) на психологическую теорию деятельности выдающегося российского ученого А.Н. Леонтьева, согласно которой значение для субъекта объективных обстоятельств и его действий в этих обстоятельствах прямо не совпадают с пониманием субъектом их смысла. «При определенных условиях, - пишет А.Н. Леонтьев, - несовпадение смыслов и значений в индивидуальном сознании может приобретать характер настоящей чуждости между ними, даже их противопоставленности».
Опираясь на основные положения этих теорий, и учитывая процессы, происходящие в культуре в эпоху глобализации, мы приходим к следующим выводам:
а) перегруппировка внутренних, внешних и метавнешних (глобальных) факторов по значимости широко используется масс-медиа для воздействия на общественное и индивидуальное сознание путем создания определенных значений - знаний, понятий, взглядов, в которых выражаются те или иные, часто ангажированные, позиции;
б) при определенных условиях, когда ни одна из позиций не импонирует индивиду, наступает несовпадение смыслов и значений в индивидуальном сознании, которое приобретает характер чуждости между ними, даже их противопоставленности (например, электорат «голосует» ногами, т.е. не является на избирательные участки, в иных случаях голосует «против всех» и т.п.);
в) информационный выбор значений, которые в сознании индивида субъективируются в тот или иной смысл, столь же важен для личности, как и информационный отбор для средств массовой коммуникации; однако если информационный отбор - прерогатива информационной политики, то информационный выбор напрямую зависит от культуры самосознания исторических субъектов (личностей или социальных общностей разного уровня).
Таким образом, наша концепция триалектического механизма воздействия СМИ на субъекты культуры в эпоху глобализации позволяет уточнить механизм превращения общественных значений в личностные смыслы и резко актуализирует как проблему общественного контроля за информационной политикой, так и проблему культуры самосознания.
Проблему культуры самосознания впервые в современной российской философской мысли поставил JI.B. Скворцов. Он считает, что культура самосознания должна быть понята как внутренняя духовная самоорганизация личности на основе высших ценностей жизни. Выбор таких ценностей, формирование на их основе всей массы индивидов представляет сложную социальную проблему. Осознание этой проблемы есть первый шаг на пути ее решения.
В этой связи важно отметить, что глобализация культуры проявляет себя, помимо всего прочего, посредством воздействия на структурные элементы самосознания и каждого человека в отдельности (прежде всего, имеется в виду менталитет), и всего общества в целом (общественная психология, идеология). Культура самосознания тесно связана с проблемой духовной идентичности личности и общества, с механизмом отбора, селекции лучших образцов деятельности в различных сферах. Проблема глобализации культуры выступает в этом отношении как проблема конкретности универсальных самоопределений человека и человечества, выражающихся в таких явлениях, как информационный выбор и информационный отбор. Применительно к нашему исследованию, речь идет о культуре информационного выбора личности и культуре информационного отбора в информационной политике.
Культура информационного выбора личности - это способность к самокоррекции жизненного поведения, которое предполагает гармонию самосознания и социальной реальности, разумное соблюдение общих нравственных и правовых норм, как непременное условие самоопределения личности, выработку собственного Рисунка жизни на основе естественно-научной картины мира и гуманитарной картины жизни. При помощи культуры информационного выбора личность находит реальные основания для адекватного нравственного и социального самоопределения, что придает ей субстанциальное качество, способность быть causa sui, т.е. причиной самой себя. Как следствие, человек осознает себя в качестве существенной причины данного состояния общества.
Информационная революция, процессы формирования информационного общества остро поставили проблему взаимодействия информации и культуры. В этой связи Л.В.Скворцов отмечает, что «культура становится
моментом информационного поля: она выходит из своей этнической, национальной, социальной среды и попадает в универсальную информационную среду. Компьютерный человек имеет систематический контакт с универсальной информационной средой, и это радикальным образом меняет тип его ментальности - как бессознательные, так и осознанные реакции на события». И далее: «Под информационным полем следует понимать то пространство, в котором действуют носители информации, способные вызвать ее восприятие, индуцировать тип образа жизни и определенную направленность действий. Информация здесь не должна совпадать с естественнонаучной истиной или даже истиной вообще. В этом смысле можно говорить о самодостаточности информации как феномене влияния. Критерий эффективности информации понимается как степень ее влияния».
Информационное поле современного мира уже априори универсально и сегодня можно говорить о формировании своего рода информационной Галактики, объективирующейся в таком феномене, как Интернет. В этих условиях важное значение приобретает проблема информационной самоидентификации человека, когда он соотносит свою субъективную единичность с универсальным информационным пространством. Это последнее безгранично, включает в себя огромное количество совершенно разнокачественных культурных единиц и требуется высокая культура самосознания, чтобы выбрать из этого многообразия именно то, что действительно значимо для человека.
Наряду с культурой информационного выбора, мы выделяем также культуру информационного отбора в информационной политике. Информационной политикой большинство исследователей называют политику в области информации и информационных технологий. Реформы в России конца XX века подтвердили необходимость отказа от стандартного подхода к информационной политике. Стандартный диалектический подход сводится либо к созданию ограничений для доступа к информации, либо к провозглашению гласности, как полной открытости информации.
Современная политика в области информации и информационных технологий, осуществляемая при помощи культуры информационного отбора, неразрывно связана с триалектической перегруппировкой по значимости внутренних, внешних и метавнешних факторов развития культуры. Можно выделить три основных фактора, которые должны определять тактику развития информационной политики в современной России:
- Внутренним фактором должно стать адекватное определение субъекта развития как в первую очередь субъекта универсального информационного пространства. Дело в том, что в современной российской политической ментальности все еще продолжает действовать старая схема определения субъекта развития по социальным и национальным признакам: это класс, нация, этнос, раса или политическая партия. Такой подход уже не соответствует реалиям современного мира, в котором полным ходом идет становление информационного общества, предполагающего формирование такого типа человека, который не ограничен какими-либо социальными или национальными определениями.
- Внешним фактором политики в области информации должно стать, на наш взгляд, адекватное определение национальных приоритетов России. В условиях глобализации культуры национальные приоритеты необходимо выстраивать в контексте общемировой ситуации, учитывая, прежде всего, такие моменты, как национальная безопасность России и ее конкурентноспособность на мировой арене.
- Метавнешним фактором информационной политики, по нашему мнению, должна стать идея перераспределения власти на всех уровнях, в соответствии с уровнем профессиональной компетентности в той или иной области. Сейчас уже очевидно снижение роли социального происхождения в кадровой динамике и профессиональной мобильности. На наших глазах шаг за шагом формируется общество меритократии (власти наиболее одаренных).
Постепенно в ходе социальной эволюции утверждается принцип выдвижения на руководящие посты наиболее способных людей, отбираемых из всех социальных слоев.
Современное развитие (в самом широком смысле) обычно трактуется как, прежде всего, научно-технический прогресс. При этом моменты духовной культуры отступают на второй план, рассматриваются как элементы традиции, культурного наследия. Однако не следует забывать, что именно моменты духовной культуры лежат в основе современного научно-технического прогресса и до сих пор оказывают существенное влияние на современное социокультурное пространство. По этой причине без их учета анализ современной ситуации не может претендовать на какую-либо полноту.
В этой связи весьма интересной представляется концепция мета времени культуры (метаистории), выдвинутая известным украинским философом С.Б. Крымским. Он отмечает, что одномерные представления исторического процесса, которые нередки при его философском освещении, в значительной мере определяются тем, что исследователи излишне акцентируют внимание на истории как прехождении, измерении, текучести событий, неограниченном взыскании новизны. Между тем история является не только раскрытием того, что происходит, но и утверждением того, что сохраняется. Инвариантами, выражающими эстафету поколений и времен, выступают и крупные культурные ценности. А фундаментальные моральные установки типа 10 заповедей не только формально, но и содержательно пронизывают цивилизационный процесс. Одно только философское осознание морального основоположения: «Не делай другим того, что не желаешь для себя» тематически совпадает у разных мыслителей и через христианское воплощение доводится до кантовского императива, обладающего статусом непреложной ценности всех времен и народов.
Рациональное понимание сквозных, символически вечных или непреходящих ценностей истории становится очевидным, считает С.Б. Крымский, если рассматривать исторический процесс в его предметном выражении через цивилизацию или культуру. В последнем случае мы сталкиваемся с арсеналом исходных образцов и базой архетипов цивилизационного развития. Если это развитие и происходит по спирали, то в центре ее отнюдь не дырка. Цивилизационные процессы всегда накручиваются на сквозные фундаментальные ценности, которые, как земная ось, пронизывают весь массив истории. Триада «Истина - Благо - Красота» в каждую эпоху обретает свою интерпретацию, но тематически неизменно присутствует на всех этапах цивилизационного развития.
Подобные инварианты цивилизационного процесса, все то, что именуется «золотым фондом» культуры, создает перспективу вечности. Эта перспектива и символизирует метаисторию, то есть тот ракурс истории, в котором она выступает как сохранение (а не прехождение) своих формообразований.
«Эти особенности «розы времен» в развитии цивилизации, - пишет С.Б. Крымский, - позволяют говорить о своего рода метавремени культуры, в котором и оказывается возможным процессуальное раскрытие абсолютных аспектов исторической деятельности. Метавремя культуры не исчерпывается линейным протеканием временного процесса, но раскрывает многообразие конфигураций настоящего, прошлого и будущего».
Такое многообразие конфигураций настоящего, прошлого и будущего, формирующее новое видение глобальной истории, приводит нас к выводу о возможности и необходимости дополнить нашу концепцию о двусторонности всемирного культурного процесса, как единства научно-технического и цивилизационного компонентов, третьим существенным элементом - метаисторией, развивающейся в метавремени культуры. В этом случае, если следовать принятой нами гипотезе А.Е. Чучина-Русова, научно-технический прогресс будет представлять внешнюю (материальную) спираль, цивилизационный (духовный) прогресс - внутреннюю, а стержнем этих спиралей станет метаистория, «золотой фонд» культуры, развивающаяся в метавремени культуры и синтезирующая, «просеивающая» все лучшие и устойчивые составляющие первых двух компонентов культуры. Таков, на наш взгляд, «механизм» триалектического взаимодействия сущностных элементов процесса глобализации культуры.
Итак, сущность глобализационных процессов в современной культуре выражается, прежде всего, в тех преобразованиях, которые происходят не в какой-то отдельной сфере действительности, а в пространственно-временных характеристиках двух основных компонентов культуры: научно-техническом и цивилизационном. При этом взаимодействие этих компонентов осуществляется на данном этапе глобализации через экономику. Именно через экономику опережающее развитие научно-технического прогресса оказывает воздействие, в основном негативное, на прогресс цивилизационный.
В свою очередь, цивилизационный прогресс, реагируя на господство техноцентризма, стремится нейтрализовать дегуманизацию науки и техники при помощи воздействия на личность, демократическую семью, гражданское общество и правовое государство через культуру индивидуального и социального самосознания, эксплицирующуюся в таких формах, как культура информационного выбора личности и культура информационного отбора в информационной политике.
В результате взаимодействия научно-технического и цивилизационного компонентов глобализации культуры возникает третий, стрежневой компонент - метаистория, развивающаяся в метавремени культуры и образовывающая «золотой фонд» культуры всех поколений человечества, символизирующий вечность.
В то же время современные глобальные процессы, выдвигая на первый план научно-технический прогресс, обусловливают наступление информационно-технического общества, для которого характерна стратегическая нестабильность, в связи с тенденцией отказа от преемственности.
АВТОР: Зима Н.А.