Коэволюционный подход в понимании антропогенеза и его движущих сил
Соотнесение движущих сил антропогенеза с движущими силами процессов радикального обновления позволяет сформулировать определённое теоретическое видение антропогенеза и его движущих сил. Поскольку в подобных случаях движущие силы неотделимы от самого процесса, необходимо обратиться к содержанию антропогенеза, рассмотрев его с позиции результата - феномена Человечества как проявления новой разумной формы бытия.
Человечество составляют люди, но люди становятся людьми в силу наличия у них таких качеств, как речь, сознание, особый тип ориентировочной деятельности, вовлечённости их в общество, через которое данные качества формируются и которое само существует благодаря им. Но этими характеристиками обладает не отдельный человек, он будто включён в каждый из этих параметров и одновременно является их носителем. Человек с рождения погружён в среду, позволяющую ему овладеть данными качествами, стать их носителем, значит стать человеком. Однако сама эта среда существует лишь постольку, поскольку она состоит из людей, подобных данному человеку, т.е. обладающих вышеназванными параметрами. Невозможно выделить человека из этого комплекса явлений (параметров), не лишив его при этом его человеческой сущности, и Человечество становится самим собой только, если состоит из индивидов, обладающих ими. Подчеркнём ещё раз, что возникают данные параметры только при условии наличия более одного индивида, и только при этом условии они способны к развитию. Поэтому относить их следует не к людям, а к Человечеству.
Рассмотрим подробнее эти четыре параметра феномена Человечества: общество, новый тип ориентировочной деятельности, сознание, речь.
Современных людей и других животных объединяет жизнь в сообществе. При этом при всех многообразных отличиях общества от животных сообществ тем и другим присущ нематериальный характер взаимодействий между организмами. В современной социоэтологии поведение животных понимается как «система диспозиций индивида, интегрированная в систему более высокого ранга - коммуникативную систему. Её продуктом оказывается та «идеальная», лишённая телесности, структура отношений между организмами, которую мы называем социальной системой».
Поэтому сообщество может быть охарактеризовано понятием социальная система. Исследователи отмечают чрезвычайное многообразие и вариативность животных сообществ, в котором, тем не менее, можно выделить следующие четыре типа отношений между сородичами, сформулированные Ю.М.Плюсниным и обозначенные им инвариантами: «отношения по поводу ресурсов, отношения по поводу воспроизводства, отношения по поводу распределения социальных ролей и отношения, направленные на поддержание социального единства». «Выделенные формы отношений выступают как необходимые и достаточные для существования и сохранения социальной системы. Они создают жизнеспособную организацию».
«Общество в своей реальности предстаёт как система отношений, складывающихся между индивидами», поэтому трудно не согласиться с тем, что многообразие социальных структур, наблюдаемое в человеческом обществе, укладывается в данный каркас взаимодействий между членами сообщества. В чём же тогда принципиальное отличие животного сообщества от общества (свойственного только Человечеству), если и то, и другое отвечают данным требованиям социальной системы?
Общество можно определить как тип социальной системы, в которой взаимодействие людей строится на основе осознанной мотивации, являющейся результатом символизирующей деятельности. В обществе отношения между людьми в любом инварианте опираются на ту или иную систему представлений об окружающем мире, сообществе и отдельных индивидах, формирующуюся в процессе общественной практики. Наличие момента мотивации, осознанности, относительности (символизирование) позволяет радикально изменить взаимодействие в четырёх инвариантах и создать очень широкую систему контактов как по вертикали, так и по горизонтали. По вертикали - между поколениями, даже отдалёнными: вовлечение их в орбиту социальных отношений через поклонение предкам, заботу о будущих потомках, использование опыта предшествующих поколений, придание особой роли умершим предкам в настоящей жизни (культ предков) и т.д. По горизонтали: различные контакты с другими первобытными коллективами (враждебные, дружеские, родственные, торговые, подчинённые и т.д.), что позволяет потенциально создать единую человеческую общность; также контакты с индивидами внутри уже первобытного коллектива чрезвычайно усложняются и разнообразятся - создаются группы, увеличивается количество возможных контактов одного индивида с другими членами как всего коллектива в целом, так и с представителями тех или иных социальных групп. Диапазон социальных связей индивида или группы резко возрастает, усложняется внутренняя структура, резко повышается его динамичность, пластичность. Тем самым сообщество обретает новое качество, становится человеческим обществом, новой социальной реальностью, имеющей «процессуальную природу». Благодаря этому новому качеству, общество становится способным развиваться на иных основаниях, чем это имеет место у животных; в действие вступают другие законы, и характер движения приобретает совершенно новые формы.
Другой отличительной характеристикой Человечества является принципиально новый тип ориентировочной деятельности.
Данное понятие было введено П.Я.Гальпериным, который определяет её так: «ориентировочная деятельность субъекта есть средство приспособления к ситуациям, которые отличаются от условий работы механизмов, управляющих атоматическими реакциями». Она появляется у животных, которые существуют в среде, где нет в наличии необходимых условий для существования организма. Эти условия нужно разыскивать, захватывать, удерживать, попутно нужно также обороняться от других животных и т.д. Большую роль у таких животных играет психическое отражение предметов окружающей среды, благодаря которому эти предметы выступают в виде образов вещей и составляют условия, в которых дан предмет потребности, и которые служат для ориентировки организма. Таким образом, ориентировочной деятельностью П.Я. Гальперин называет деятельность в плане образа, которая позволяет примерить будущее действие животного, не совершая этого действия. Такая деятельность становится особенно необходимой для животных, обитающих в сложных условиях среды, когда результата нельзя достичь путём проб и ошибок, когда действие можно совершить только один раз.
В жизни млекопитающих ориентировочная деятельность выделяется в самостоятельную весьма своеобразную деятельность, целью которой становится не достижение какого-либо объекта, а лишь ознакомление с новыми предметами. На примере человекообразных обезьян можно увидеть наивысшую степень развития ориентировочной деятельности в животном мире. Она проявляется в их неистребимом стремлении брать, крутить в руках, ломать различные предметы. Опыты с антропоидами позволили обозначить свойственный им уровень развития психики стадией «ручного мышления». Для него характерны внезапное нахождение решения поставленной задачи после нескольких безуспешных попыток и безошибочное применение данного решения как в подобной, так и в схожих ситуациях.
Поведение людей опирается на принципиально иной тип ориентировочной деятельности. У животных - ориентировка идёт в плане образа наличной ситуации и примеривания действия. Субъект (животное), осуществляя деятельность, оперирует образом ситуации, центральное место в которой занимает образ предмета потребности. Он воспринимает его отделённым от субъекта, в этом случае объективирован предмет потребности, благодаря чему у наиболее развитых животных появляется способность оперировать с предметом, видоизменять его применительно к ситуации (опыты с антропоидами).
У людей в процессе ориентировки объективируется действие субъекта с данным предметом или в какой-либо ситуации (часть деятельности или вся деятельность). Ориентировка идёт не просто в плане образа предмета, а ориентировка в плане образа звена в цепи поведения.
Оказавшись в незнакомой ситуации, животное начинает её исследовать. Человек же оценивает, прежде всего, себя в данной ситуации, соотнося своё отношение с каждым значимым в ней моментом; при этом анализ ситуации в целом, безусловно, присутствует, но он занимает не центральное место в его ориентировочной деятельности, а выступает фоном для ориентировки в плане образа действия.
Это значит, что в центре образа ситуации оказывается не предмет потребности, а идеальный, нематериальный предмет - действие (с каким-либо предметом, например) или сам субъект, если речь идёт об образе возможного действия человека в данной ситуации. В то время, как у животного действие его самого или объекта потребности сливается со всей наличной ситуацией, вся ситуация воспринимается целостно, за исключением, видимо, объекта потребности, человек, благодаря объективации действия, получает возможность корректировать действия, т.е. способность контролировать своё поведение.
Способность к самоконтролю лежит в основе всего комплекса специфического человеческого поведения. Именно она позволяет существовать обществу: человек строит своё общественное поведение, постоянно соотнося свои потребности и действия с принятыми в обществе. Она обеспечивает возможность общения, поскольку для произнесения смысловых фраз необходима обратная связь - нужно самому слышать, что произносишь и формировать фразу, подыскивая соответствующие слова, а потом нужно увидеть подтверждение, что собеседник понял сказанное, и, если не понял, то требуется новая формулировка данной мысли, т.е. без самоконтроля речь вообще невозможна. Данная способность резко изменяет и отношение человека к природе: ориентировка в плане собственного образа действия подвергает анализу то, что человек делает с окружающими предметами, и позволяет целенаправленно воздействовать на этот процесс. Таким образом, человек изменяет окружающую его природу, создавая искусственную среду обитания. Наконец, человек перешёл к произвольному построению своей деятельности и контролю за сознанием, отсюда - целенаправленное воздействие на сознание через элементы духовной жизни: верования, обычаи и т.д.
Таким образом, человечество действительно характеризуется принципиально новым типом ориентировочной деятельности, резко меняющим отношение человека к природе и неотрывно связанным со всем комплексом отличительных черт феномена Человечества.
Новое отношение человека к природе означает, что от исследования и приспособления к окружающей среде, что имеет место у животных, происходит переход к исследованию и изменению окружающей среды. Первый шаг на этом пути - изменение самого орудия. К новому типу ориентировочной деятельности относится деятельность по постройке жилищ и оборудованию стоянок, сооружению ловушек и других приспособлений для охоты, т.е. труд, далее - овладение огнём, а также мышление и творчество.
Мышление составляет важную часть нового человеческого типа ориентировочной деятельности, однако, способность оперировать предметами и явлениями на основе знаний их свойств или свойств окружающей среды, присуща многим видам животных. В процессе филогенеза эта способность усиливается. Л.В.Крушинский использует понятие элементарной рассудочной деятельности, которое определяет, как способность животных улавливать простейшие эмпирические законы, связывающие предметы и явления окружающей среды, и возможность оперировать этими законами при построении программ поведения в новых ситуациях.
Как показали многочисленные опыты с человекообразными обезьянами (в т. ч. общеизвестные опыты О. Кёлера), у них данная способность достигает особенно высокого развития. А.Н. Леонтьев назвал такой уровень развития психики стадией «ручного мышления».
В новом типе ориентировочной деятельности, характерном для человека, «ручное мышление» претерпевает радикальные изменения, становясь собственно мышлением. Какова суть этих перемен?
Ж. Годфруа характеризует два проявления мышления, важных в повседневной жизни: формирование понятий и решение проблем (что опирается на первое). Учитывая, что понятие автор характеризует как «символическое обобщённое представление предметов, людей или событий, имеющих по меньшей мере одну общую черту, которая проявляется независимо от каких- либо частных ситуаций», можно сказать, что мышление невозможно без символических процедур.
Символизирование есть придание какого-либо значения предмету или действию, либо восприятие такого значения, а «символизация служит своеобразным способом ориентации в значениях нечувственного происхождения, т.е. в значениях, которые, подобно святости воды, не могут быть восприняты лишь органами чувств». Мы видим, что у человека способность осознавать взаимосвязи между явлениями окружающей среды для построения своего поведения преобразуется в способность изолировать эти отношения - рассматривать их в абстрактном значении. Человеческое сознание извлекает предметы из среды, выделяет в них отдельные признаки, стороны, связи и затем вводит их именно с данной выделенной стороны в систему человеческих связей и взаимодействий. На смену «ручному мышлению» приходит абстрактное мышление.
Новый тип ориентировочной деятельности - это уже не просто ориентировка в плане образа окружающей среды и её отдельных предметов, о чём идёт речь применительно к животным; это, прежде всего ориентировка в плане образа, преображённого абстрактным мышлением для целей человека, по меткому выражению А.Ф. Лосева; это ориентировка в смыслах и значениях, созданных человеком, как и процесс создания самих этих смыслов и значений.
Третьим отличительным признаком людей является речь. Речь - или речевая деятельность - это использование средств языка для общения. Язык - система знаков, используемых людьми в речевой деятельности. Таким образом, речевая деятельность есть знаковая деятельность.
Использование знаков при взаимодействии между особями само по себе, видимо, не является уникальным приобретением Человечества. Например, С.А. Титов, формулируя определение знака как физического воздействия, выступающего представителем другого физического воздействия, к которому он по своей природе не имеет никакого отношения, деятельность любой живой системы характеризует как знаковую. Появление у людей знаковой деятельности в виде речи означало качественный рубеж на данном пути: автор называет это второй знаковой революцией, подразумевая под первой революцией возникновение знаков вместе с возникновением жизни.
И.Н.Горелов и В.Ф.Енгалычев также выделяют знаки, присущие животным - симптомы и сигналы, но полноценными считают такие знаки, которые способны составить цепь, сообщение, текст, т.е. сочетаются между собой, а также могут описывать самих себя. С этой позиции язык они называют наиболее полноценной знаковой системой.
Н.И.Жинкин язык животных (под языком он понимал «совокупность средств, необходимых для того, чтобы перерабатывать и передавать информацию») называл «закрытой системой, состоящей из одного алфавита с конечным числом дискретных единиц», а язык человека относил к открытой системе, состоящей из шести алфавитов, выстроенных в сложную иерархическую систему.
Таким образом, речь как знаковая деятельность людей, с одной стороны, имеет истоки в мире животных в виде использования последними различного рода знаков, а с другой стороны, отделена от этих знаков весьма серьёзным качественным рубежом, именуемым не иначе, как знаковой революцией (С.А.Титов), фундаментальным переломом (Н.И.Жинкин), переходом к системе полноценных собственно знаков (И.Н.Горелов, В.Ф.Енгалычев).
Оценивать данный вид знаковой деятельности как качественно иной позволяет наличие в знаке идеального содержания. Это идеальное содержание двоякого рода: во-первых имеет место условность формы знака, его конвенциональность, во-вторых, наличие значения, которое есть идеальная фиксация общественного опыта.
Обсуждаемое кардинальное отличие человеческой речи явилось, видимо, результатом «соединения» звуковой, эмоциональной и коммуникативной сторон речи с интеллектом. Выше уже шла речь о наличии в эволюции самостоятельной линии развития интеллекта, разные уровни которого исследуются учёными.
Л.С. Выготский, проанализировав информацию о так называемой «речи» у шимпанзе, пришёл к следующим выводам: 1) эта речь связана с выразительными эмоциональными движениями, что есть общая черта для животных, обладающих голосовым аппаратом; 2) эмоциональная реакция, связанная с «речью» шимпанзе, совершенно разрушает интеллектуальную операцию обезьяны; 3) эта «речь» служит средством психологического контакта с себе подобными. Таким образом, первое и третье положения (во многом соответствующие и человеческому применению речи) показывают, что истоки человеческой речи уходят в мир животных, но то, что для животных, пишет Л.С. Выготский, несовместимо - акт мысли и акт речи - и есть первейшая характеристика человеческого общения. Путь же от мысли к слову лежит через значение.
Соединившись с интеллектуальной деятельностью, речь обрела небывалые возможности: мир человека, благодаря ей удвоился. Человек без слова имел дело только с теми вещами, которые он непосредственно видел, которыми он мог манипулировать. С помощью языка он может иметь дело с такими предметами и явлениями, которые ранее не входили в состав его собственного опыта, которые он не может наблюдать непосредственно, которые вообще не имеют какого бы то ни было материального субстрата (абстракции). Слово удваивает мир людей, помещая между ними и окружающей средой новый мир идеальных значений и смыслов, и позволяет человеку ориентироваться в этом мире, мысленно оперируя предметами в их отсутствие. Человек «может произвольно управлять этим вторым миром», появляется волевое действие, человек получает возможность усваивать опыт поколений. Наконец, овладев речью, «человек получает как бы новое измерение сознания».
Таким образом, речь - это важнейшая характеристика Человечества, но здесь же отметим, что она неотделима от двух других охарактеризованных нами выше параметров Человечества. Речь невозможна без мышления, которое является составной частью нового типа ориентировочной деятельности и она одновременно выполняет функцию общения, «обслуживая», образно говоря, существование общества. Причём каждый параметр не способен к существованию без двух других.
В таком же положении находится и четвёртый, последний, параметр феномена Человечества - сознание.
Фундаментальной особенностью человеческого сознания является «способность переходить за пределы наглядного непосредственного опыта». А.Н. Леонтьев пишет, что «сознательное отражение в отличие от психического отражения, свойственного животным, - это отражение предметной действительности в её отделённости от наличных отношений к ней субъекта, т.е. отражение, выделяющее её объективные устойчивые свойства». И далее: «В сознании образ действительности не сливается с переживанием субъекта: в сознании отражаемое выступает как «предстоящее» субъекту. Это значит, что, когда я сознаю, например, эту книгу или даже только свою мысль о книге, то сама книга не сливается в моём сознании с моим переживанием, относящимся к этой книге, сама мысль о книге - с моим переживанием этой мысли».
Таким образом, сущность сознания в объективации, а его проявление в понимании. Понимание же связано со словесным выражением: если понимаю, значит, могу объяснить, т.е. подвести под общие понятия, существующие в общении индивидов. «...Только тогда нечто адекватно понято нами и осознанно, когда мы можем достаточно легко найти ему знаковое выражение, и наоборот - если за знаком стоит некоторое чувственное содержание». Эти качества человеческому сознанию придаёт речевая деятельность, но сама речевая деятельность не есть сознание. Следовательно, для существования человеческого сознания речь необходима - она проясняет сознание, делая его истинно человеческим, позволяя ему стать разумным. «Речь своим появлением принципиально изменяет сознание»,- пишет Л.С. Выготский.
Итак, все параметры, во-первых, имеют истоки в животном мире; во- вторых, обладают столь существенным качественным отличием, что, в известной мере, противопоставляют мир людей всему остальному миру; в-третьих, развиваются и проявляются только во взаимодействии; в-четвёртых, есть внутренние характеристики людей.
Все перечисленные параметры связаны с исключительно своеобразным поведением людей, все они в своём, так сказать, естественном состоянии неотделимы, поэтому в их характеристиках легко можно проследить использование одних и тех же терминов, имеющих отношение к функционированию человеческой психики, и это не случайно.
Например, очевидно, что все компоненты имеют «выход» на сознание и связаны с психической деятельностью, как и само сознание, потому что все они характеризуют определённый - разумный - тип поведения. Психика же регулирует взаимоотношения животного с окружающей средой, т.е. его поведение. Почему же тогда не рассмотреть антропогенез как выход психики, присущей животным, на качественно новый уровень развития? Однако в целях исследования движущих сил данного процесса это нецелесообразно. Нам важно выделить такие характеристики Человечества, которые, с одной стороны, имели бы истоки в жизни животных предков людей, а с другой стороны, претерпели бы столь радикальное преобразование, что предстали бы в интересующем нас феномене Человечества (продукте антропогенеза) в совершенно ином качестве. Психика человека, хоть и отличается весьма существенно от психики животных, но сути своей от этого не меняет - она всё равно остаётся психикой, функционирующей на основе единых для всех животных законов. Кроме того, психика характеризует индивидуума, а не Человечество.
С другой стороны, сознание есть человеческий феномен, опирающийся на психику. Но сознание - это результат адаптации не к природным условиям, а к общественным, оно рождается, функционирует и имеет смысл только в условиях человеческого общества, речевого общения людей, строящих свою деятельность на основе мира смыслов и значений, в среде, искусственно созданной самими людьми. Таким образом, каждый обсуждаемый компонент непосредственно связан с сознанием (как условием его порождения и одновременно результатом его функционирования), но он не есть часть сознания, так же как и составляющие этих компонентов.
Можно также заметить, что некоторые составляющие компонентов кажутся принадлежащими нескольким или даже всем компонентам одновременно. Причина этого в том, что в современном состоянии компоненты являются неотделимыми частями единого феномена Человечества; они - его признаки, черты, не существующие сами по себе либо в ином сочетании. А составляющие этих компонентов выступают своеобразными узлами, связывающими обсуждаемые компоненты. Возьмём, к примеру, мышление. Для людей мышление - это, прежде всего речевое мышление, но сущность его от этого не меняется: «Ибо мышление, если его определять в самом общем виде, и есть не что иное, как способность обращаться с любым другим телом, находящимся вне своего собственного тела, сообразно с формой, расположением и значением его в составе окружающего мира». С обретением языка в качестве мира- посредника сформировался и соответствующий, подлинно человеческий тип мышления - речевое мышление; потребовалось уметь ориентироваться в новом идеальном мире смыслов и значений, тем более, что взаимодействие в обществе строится прежде всего на основе именно смыслов и значений, которые люди придают другим людям и вещам. Наконец, мышление - это атрибут сознания, ведь объективация, осознание окружающего мира и себя в нём осуществляется человеком через понимание и объяснение, которое возможно только с помощью речевого мышления. Таким образом, речевое (или абстрактное) мышление имеет непосредственное отношение ко всем четырём компонентам, поэтому и появиться оно могло только на завершающих стадиях антропогенеза, когда компоненты прошли уже длительный путь своего формирования.
Мы в известной мере искусственно выделили эти четыре параметра Человечества, ведь каждый из них по отдельности не существует. Но в этом и заключается их достоинство: именно в неразрывном единстве они и создают феномен Человечества, позволяя существовать новой - разумной форме бытия. Но отделяя в уме каждый из параметров в целях исследования, анализируя его, мы получаем возможность вычленить его, так сказать, первоначальный, исходный уровень развития, который, видимо, был характерен для животных предков людей, затем выделить те приращения, которые они получили в ходе антропогенеза. Прослеживая далее нарастание их взаимной связи (у животных истоки данных параметров не создают никакой целостности и во многом существуют параллельно) по мере развёртывания антропогенеза, можно вскрыть не просто процесс приращения нового, а процесс их качественного преобразования, изменяющего не только самую сущность данных явлений, но и природу живого, приведя к появлению новой формы бытия.
Для иллюстрации неразрывного единства данных четырёх параметров можно использовать образ квадрата: каждая сторона (параметр) не есть квадрат, она лишь сторона, но самого квадрата не будет, если не будут присутствовать одновременно все четыре стороны. В то же время, только при условии, что все четыре стороны присутствуют, более того, что они связаны между собой определённым образом, возможно существование квадрата. Это второе весьма показательно - стороны образуют замкнутое пространство, т.е. их присутствия и характера наличной связи достаточно для существования квадрата. При этом квадрат есть нечто совершенно необычное по сравнению со сторонами, никак не похожее на них, ни в коем случае не сводимое к ним.
Пример со сторонами и квадратом позволяет лучше понять, что, изучая антропогенез или его движущие силы, не следует рассматривать человека в качестве отдельного индивида - представителя вида или определённой группы индивидов, что имеет место практически во всех работах, посвящённых этим вопросам. Человек становится человеком только во взаимодействии с себе подобными по данным параметрам. Поэтому результатом антропогенеза следует считать появление Человечества, а его содержанием - формирование охарактеризованных четырёх параметров, которые можно назвать компонентами антропогенеза. Учитывая, что у животных предков людей проявления истоков этих компонентов были не связаны между собой, рассматривая антропогенез, в центр внимания следует поместить процесс их усиливающегося «срастания» и соответсвующего преображения по мере этой растущей взаимозависимости.
Может показаться, компоненты лишь подменяют хорошо известное понятие культуры. Однако это не так. Культура - явление исключительно человеческое, никаких истоков и даже намёков её невозможно обнаружить в мире животных, чего, например, совсем не скажешь об охарактеризованных выше параметрах Человечества. И это не случайно, т.к. культура - это комплексный феномен, через который и проявляют себя обсуждаемые нами параметры. Она включает религию, мораль, искусство и ещё ряд других составляющих, которые нельзя отнести ни к одному из четырёх параметров-признаков Человечества. Культура есть форма существования Человечества, через которую эти параметры-признаки реализуют себя, позволяя Человечеству быть тем, что оно есть. Культура - это также и способ существования Человечества, ведь, обладая данными признаками, люди и не могут жить иначе, не создавая культуру. В противном случае они уже не будут людьми. Таким образом, по отношению к параметрам Человечества культура выступает сверх явлением. Каждая её часть содержит одновременно в слитом синтезном виде элементы всех четырёх параметров.
Задача вскрытия движущих сил антропогенеза требует поиска таких качественных отличительных черт феномена Человечества, которые помогли бы нам обнаружить явления, формировавшиеся в ходе антропогенеза. Это значит, что в данных чертах должны просматриваться их истоки в мире животных и должно быть налицо качественное принципиальное отличие от животных. Это позволило бы выстраивать процесс их постепенного качественного преобразования. Таким образом, можно было бы исследовать процессуальную природу движущих сил данного эволюционного процесса (антропогенеза) и достичь большего понимания таких уникальных природных явлений, как процессы радикального обновления.
Таким образом, антропогенез предстаёт перед нами как сложный процесс, включающий несколько процессов становления будущих составляющих феномена Человечества. Важно, что исходные для компонентов явления, присущие животным, слабо связаны между собой, тогда, как в своём преобразованном виде в качестве признаков Человечества они создают совершенно нераздельное единство. Это единство также сформировалось в период антропогенеза, что и стало содержанием этого процесса. В свете сказанного становится понятным, что к антропогенезу, если быть до конца последовательным, не подходят ни название антропогенез, ни название антропосоциогенез, поскольку первое подразумевает появление только нового биологического вида, а второе - ещё и общества, причём механически совмещая то и другое, будто становление их происходило параллельно. Для того, чтобы показать, феноменальность процесса становления Человечества как разумной формы бытия, требуется совершенно иное название. Однако, нам представляется уместным просто ставить исторически первичное и уже устоявшееся название «антропогенез», не осложняя его дополнительными нагромождениями.
Определённое таким образом содержание антропогенеза позволяет применить для выяснения его движущих сил коэволюционный подход.
Между различными уровнями природы, отдельными её частями происходят постоянные взаимодействия. Среди них есть такие, изучение которых помогает понять гармоничность её существования и развития. Это каналы сопряжения изменений. Коэволюция выделяет именно такие взаимодействия или отношения. Таким образом, центральным понятием коэволюции является сопряжённость. Сопряжённость - это взаимосвязь явлений, которая предполагает ряд особенностей.
Во-первых, это стабильная, постоянная, долговременная связь. Во- вторых, эта связь характеризуется взаимовлиянием друг на друга: изменение в одной части отражается на состоянии другой и влечёт за собой её изменение, которое, в свою очередь, повлияет на первую часть и т.д.
В-третьих, эта связь находится в процессе направленного изменения, которое является результатом взаимовлияния коэволюционирующих частей. Ведь если не происходит совместного движения коррелирующих частей, то нет смысла говорить о коэволюции. Но характер изменений, происходящих в процессе движения, зависит от взаимного влияния сопряжённых частей. Поэтому направленность изменений есть характерная черта взаимосвязи, называемой сопряжением.
Направленность имеет место в самой взаимосвязи коэволюционирующих явлений, т.е. характер связи может изменяться в том или ином направлении. Направленность проявляет себя и в тех изменениях, которые происходят в целом, составляемом коэволюционирующими частями. Наконец, определённую направленность получают изменения, происходящие отдельно в каждой коэволюционирующей части. Таким образом, в ходе коэволюции формируется тройная направленность, которая связана с коэволюцией именно данных составляющих.
Необходимо отметить и то, что коэволюционирующее целое включено в более крупную систему, которая оказывает внешнее воздействие на части, это воздействие преломляется в действующей взаимосвязи частей, внося «свою лепту» в формирование характера направленности. Здесь, однако, должно быть своеобразие: внешнее воздействие на коэволюционирующие и некоэволюционирующие явления будет различным. Явление, не находящееся в сопряжённой связи с каким-либо другим явлением, подвергаясь воздействию внешней среды, либо разрушается под непосредственным влиянием негативных факторов, либо отвечает на него по типу адаптивной реакции, т.е. стремится приспособиться к изменившимся условиям существования. Для явлений, состоящих в сопряжении, действие внешней среды преломляется через их совместную связь, становясь опосредованным для каждого компонента этой связи, и вызывает двойную ответную реакцию: изменяется каждый компонент, может измениться и характер связи между ними. Такое воздействие и реакция на него носить различный характер, вплоть до разрушения данной коэволюции, но возможен и такой вариант, когда скоррелированная ответная реакция коэволюционирующих частей усилит их способность воздействовать на окружающую среду в целом или на её отдельные части.
В-четвёртых, сопряжённость - это такая взаимосвязь, для которой характерны активность, энергичность, известное напряжение во взаимодействии частей. Если можно так сказать, тотальность взаимодействия. Это означает, что оно идёт не по одному каналу, а по многим (явления как бы связаны множеством нитей), а поскольку в какой-либо части одного либо другого всегда что-то меняется, то всё время наблюдается воздействие то по одному каналу, то по другому, то в одну сторону, то в другую; имеет место постоянное вибрирование, некоторая степень напряжения. Эти движения могут быть слабыми, но они никогда не прекращаются, постепенно количество этих воздействий-влияний растёт, возможны и, как результат их накопления или по другой причине, масштабные изменения-влияния на коэволюционирующую часть. Таким образом, определённая степень напряжения, активности взаимовлияния имеет место постоянно в ходе коэволюции, но можно выделить и моменты крупных сдвигов.
Именно в силу такого смысла, вкладываемого в понятие «сопряжённость», мы можем говорить о сохранении определённого единства в ходе коэволюции и о способности данного процесса привести к появлению новой целостности или нового качественного состояния исходной целостности.
Проведённый анализ сопряжённой связи ведёт к сужению понятия коэволюции, используемому в литературе. Действительно, коэволюционировать могут не вообще любые явления, а лишь такие, которые способны находиться в сопряжении, т.е. взаимосвязь между ними должна отвечать тем свойствам, которые охарактеризованы выше. Кроме того, коэволюционные процессы могут быть различными по сути: они могут быть долговременными - так сказать, постоянно действующими, если речь идёт о развитии системы, и они могут быть относительно кратковременными, т.е. иметь начало и конец, если имеет место эволюционный процесс.
Теоретический анализ понятия коэволюция необходим, поскольку уже существует множество вариантов коэволюции, рассматриваемых специалистами в различных областях научного знания, многие из них при этом совершенно несопоставимы между собой.
Например, для экологов коэволюция - это взаимное приспособление видов, в котором они выделяют, два типа коэволюции: мутуалистическую (взаимовыгодную) и немутуалистическую. Оба типа коэволюции предусматривают определённый «лаг» (временной промежуток), чтобы «один эволюционирующий вид «догнал» происходящие в другом изменения», что противоречит идее сопряжённости, основная суть которой в наличии состояния постоянного напряжения взаимовлияния, чем обеспечивается направленность совместного движения. Иначе процесс более похож на адаптационный, ведь взаимная подгонка происходит в природе постоянно; среда действует на особь, популяцию, вид; осуществляя адаптационные изменения, особь, популяция, вид соответственно изменяют тот биогеоценоз, в котором существуют, участвуя в возникновении новых или изменении уже существующих в нём отношений. В случае же коэволюции должна идти речь о сопряжённых процессах или явлениях, представляющих собой целостность, находящуюся в состоянии постоянного движения, включающего, во-первых, внутреннее «вибрирование» между коэволюционирующими компонентами и, во-вторых, некоторую направленность совместных изменений. Это не может быть простой подгонкой элементов друг под друга.
Интересная и перспективная идея коэволюции пока ставит больше вопросов, чем даёт ответов.
На наш взгляд, для выделения и исследования коэволюционных процессов весьма важно определить, какого рода должны быть коэволюционирующие элементы. Вероятно, они должны в принципе быть способны к сопряжению друг с другом, т.е. у них должны быть точки совместного влияния. Необходимо также учесть, что коэволюционирующие элементы должны составлять единство, либо представляя из себя эволюционирующую систему, либо способное привести к появлению новой системы.
С этой позиции вызывает достаточно критических замечаний теория генно-культурной коэволюции, развиваемая Э.О.Уилсоном, Ч.Дж. Ламсденом, М.Рьюзом и др. Данная коэволюция рассматривается как «усложнённое, обворожительное взаимодействие, в котором культура порождена и оформлена биологическими императивами, в то время, как биологические черты одновременно изменены генетической эволюцией в ответ на культурные новшества» [Wilson Е.О., On Human Nature/ Cambridge (Mass); L., 1978. P. 20].
Неадекватность коэволюционирующих компонентов здесь налицо: нет никаких научных свидетельств наличия между генами и культурой точек соприкосновения, способных создать сопряжённость, особую связь между ними. Это осознаётся и самими авторами концепции. Для преодоления такого «разрыва» выдвинута идея эпигенетических правил, под которыми подразумевается «врождённое ограничительное начало в психике человека (с соответствующим ему физическим субстратом в мозге), которое направляет наше мышление и влияет на него». Первичные эпигенетические правила определяют предпочтения человека в выборе из множества воздействующих на него раздражителей, а вторичные - ограничивают людей в следовании ими тем или иным культурным единицам.
Несоответствие друг другу сформулированнных коэволюционирующих элементов ставит авторов перед дилеммой: что же является определяющим в совместной эволюции генов и культуры - биологический субстрат или духовно-социальные явления, разрешая которую, они выбирают первое.
Этот выбор определяет их позицию как по вопросу о происхождении людей («Обычно говорят, что всё следует воспринимать только в историческом свете, подразумевая под этим культурные изменения, происходящие на протяжении нескольких столетий. Точнее говорить о том, что всё следует рассматривать в свете органической эволюции, которая и управляет процессом тесно связанных между собой культурных и генетических изменений, охватывающих сотни тысяч лет» [Lumsden C.J., Wilson Е.О. Promethean Fire: Reflection on the Origin of Mind. Cambridge (Mass) et al., 1983. Р.170//Цит. по: 83,с.132), так и по вопросам современной духовной и социальной жизни «все области человеческой жизни, включая этику, имеют физический базис в мозге и являются частями человеческой биологии...».
В данном случае нельзя увидеть никаких коэволюционных процессов, речь идёт о биологической эволюции, породившей социально-духовную жизнь людей.
Гораздо более отвечают обсуждаемой идее взгляды Н.Н.Моисеева на коэволюцию природы и общества.
Развивая взгляды универсального эволюционизма, Н.Н.Моисеев применяет понятие коэволюции к будущему, в настоящее время, возможно, только наступающему, периоду существования планеты. Обеспечение коэволюции человека и биосферы - это цель общественного развития, реализация которой необходима для недопущения новой бифуркации, т.е. катастрофы - непредсказуемой качественной перестройки системы (биосферы), изменения направления её эволюционного развития.
Суть данной коэволюции в согласовании процесса развития общества с законами развития биосферы путём такого направляемого коллективным (общепланетарным) Разумом развития человечества, которое учитывало бы условия экологического императива. Экологический императив подразумевает прежде всего необходимость знания пределов возможностей влияния людей на биосферу и умение соразмерять потребности человечества с возможностями оскудевающей биосферы. Последнее же ставит проблему «нравственного императива».
Можно заметить, что в этих взглядах представлено своё оригинальное понимание коэволюции. Центральным её моментом оказывается направляемая деятельность коллективного Разума, воплощённого в современном человечестве. И хотя сам «Разум - это прежде всего новые возможности, которые обрело живое вещество для сохранения своего гомеостазиса», а человек - его носитель - возникает как часть биосферы, постепенно их роль изменилась, превратившись в фактор развития биосферы.
Здесь явно прослеживается разница в трактовке коэволюции как взаимно направляемого процесса и коэволюции как процесса адаптации общества к изменяющимся условиям, направляемого одним из компонентов данной взаимосвязи (позиция Н.Н.Моисеева). Не совсем ясной в этой связи является проблема взаимоотношения человека и природы до настоящего времени, когда встала необходимость коэволюции. Обсуждая предшествующие бифуркации, Н.Н.Моисеев говорит об изменении взаимоотношений человека и природы в результате техногенных факторов в период палеолита, затем особенно выделяет значимость неолитической революции («последней глобальной бифуркации»), в результате которой человек выделился из естественного кругооборота вещества, «начав формировать искуственный кругооборот веществ, так называемую вторую природу...». На протяжении всего этого значительного промежутка времени, несомненно, шёл процесс активного взаимодействия биосферы и общества, взаимодействия, имевшего определённую направленность. Её результатом стало нынешнее кризисное состояние планеты и общества. Но в вариант коэволюции, предложенный исследователем, этот процесс не включён.
С другой стороны, предлагаемые им компоненты коэволюции, в отличие, например, от варианта генов и культуры, явно соразмерны. И хотя общество - это, безусловно, часть биосферы, но часть столь специфическая, что поставить их рядом будет вполне правомерно, тем более, что факт их активного взаимовлияния друг на друга (сопряжённости) не подлежит сомнению.
Тем не менее, обращает на себя внимание отсутствие чёткости понятий в обсуждаемом варианте коэволюции. Природа и биосфера используются как равнозначные понятия. О втором компоненте говорится: Разум, коллективный
Разум, общество, человек, вид человека, Человечество. Каждое понятие имеет своё значение и смысловое поле, и их одинаковое употребление не проясняет суть взглядов, наоборот, ставит новые вопросы.
Можно видеть, что идея коэволюции, будучи весьма эвристической и перспективной, требует дальнейшей проработки. Важными направлениями здесь видятся такие, как прояснение степени соразмерности компонентов, способных коэволюционировать; анализ характера связи и взаимовлияний в ходе коэволюции; вскрытие уровней (а может быть, типов коэволюции) и др. Существенно также обратить внимание на количество компонентов, способных участвовать в коэволюции.
Обсуждаемых сейчас вариантов коэволюции много, при этом, заметим, каждый раз подразумевается два компонента сопряжённого процесса: хищник - жертва, природа и культура и т.д. Коэволюция, видимо, разворачивается на всех уровнях организации живого, что ещё более вероятно, учитывая то, что она может выступать в двух видах: развития и эволюционного процесса. Это различие и многообразие предполагает и разные механизмы осуществления сопряжённого взаимодействия.
Данные соображения наводят на мысль о возможности участия в коэволюционных процессах не только двух компонентов, но и более. Особенно это должно относиться к коэволюции, осуществляющейся в ходе эволюционного процесса, предполагающего появление совершенно нового явления. В данном случае с исходными компонентами должны произойти кардинальные преобразования, более того, результат процесса будет включать и нечто новое, необычное для исходного уровня преобразования. Подобное явление возможно при многовекторном взаимодействии целого ряда компонентов. Возможно, чем сложнее и масштабнее формирующееся явление, тем сложнее взаимосвязь, больше составляющих процесса.
На наш взгляд, использование коэволюционного подхода (идеи коэволюции) может весьма способствовать прояснению проблемы движущих сил антропогенеза.
Антропогенез есть эволюционный процесс, значит, он может происходить в виде коэволюции.
Процесс этот весьма сложный, поскольку речь идёт о глобальном процессе природного творчества. Учитывая это, а также то, что результатом его стал сложнейший феномен Человечества, будет достаточно вероятным предположение, что в данном процессе коэволюции участвовало несколько коэволюционирующих компонентов.
Итак, мы можем рассматривать антропогенез как процесс многокомпонентной коэволюции. В связи с этим возникает вопрос о движущих силах, дающих начало и направляющих этот процесс коэволюции. Движущие силы могут выступать в качестве основы эволюционного процесса. Быть основой процесса, значит, определять его содержание, по существу, составлять основополагающую часть этого содержания. Но взаимодействие коэволюционирующих компонентов и есть основное содержание антропогенеза, ведь именно оно определяет созидаемое целое - феномен Человечества. Более того, правомерно предположить, что именно взаимодействие коэволюционирующих компонентов и становится тем фактором, который направляет данный процесс радикального обновления бытия. Отметим, что само это взаимодействие было не постоянным на протяжении всего процесса, а динамичным, т.е. претерпевало изменения.
Таким образом, можно сформулировать предположение: движущие силы антропогенеза - это особый характер взаимодействия процессов складывания компонентов антропогенеза в ходе их коэволюции. Движущие силы ориентируют процесс в том или ином направлении. Как мы предполагаем, в обсуждаемом случае коэволюции имел место особый вариант сопряжённости - взаимосвязи компонентов, который характеризовался усилением взаимовлияния коэволюционирующих процессов. Именно эта особенность и явилась главной движущей силой антропогенеза, придала ему направленность, вызвала к жизни новые свойства складываемой реальности.
Рассмотрим теоретически, как это могло происходить.
Вспомним, что движущие силы в качестве основы эволюционного процесса должны вывести внутреннюю активность (составляющую движущих сил) на принципиально иное поле проявления, выведя эволюционирующую материальную единицу из сферы действия прежних внешних сил в новую сферу других внешних сил, изменив и внутреннюю активность данной материальной единицы.
В случае с антропогенезом, поскольку определяющим в процессе становится взаимоусиливающееся взаимодействие формирующихся компонентов, то ведущим становится не внешний - средовый - фактор, а внутренний, связанный с характером самих зарождающихся и формирующихся явлений. Эту мысль можно сформулировать иначе: в ходе антропогенеза внутренняя активность, участвующая в складывании уравновешивающей силы, становится всё более влиятельной, обретает всё больший вес в суммирующей уравновешивающей силе. Собственно говоря, эта суммирующая уравновешивающая сила и созидала Человечество. В ней соединились и внешние по отношению к эволюционирующим ископаемым антропоидам силы (в частности, они, проявляли себя в присутствии момента приспособления, адаптации к природной среде обитания) и внутренние силы, но именно последние придавали направленность процессу, и чем далее, тем сильнее. С появлением Человечества внутренний аспект стал, по существу, единственной силой, его развития. Для существования и развития Человечества ведущими факторами становятся не внешние обстоятельства окружающей природы, а сфера взаимодействия людей.
В доказательство подобных соображений можно привести следующее. Воздействие природного окружения на развитие человеческого общества отрицать невозможно, однако, оно имеет второстепенный, дополняющий характер, т.к. люди заселили практически все природные зоны ещё в первобытную эпоху, при этом, факторами, определяющими их жизнедеятельность, являются, прежде всего структура человеческих коллективов (которая в основе своей едина у всех племён и народов), их трудовая деятельность, «сознательный» подход к жизни (это рационализм, религия, обычаи, которые регулируют жизнедеятельность людей, обеспечивая их выживаемость даже в весьма суровых природных условиях).
Во-вторых, по мере исторического развития Человечества всё более определяющими в этом процессе становятся внутренние явления и закономерности человеческих обществ, характер взаимосвязи природы и общества меняется. Каким будет завтрашний день природы и Человечества, зависит теперь прежде всего от самих людей, а не от окружающей их природы.
Можно отметить, в-третьих, и то обстоятельство, что на протяжении практически всей человеческой истории скорость и характер цивилизационного развития всё более и более становятся зависимыми от контактов между человеческими коллективами, государствами, народами, в ходе которых происходит постоянный обмен достижениями и культурным опытом. Развитие Человечества есть история его отдельных народов и стран, для которых внешним фактором воздействия (как и для каждого человека - единичного представителя Человечества) является общественная и культурная жизнь, функционирующие по другим законам, чем окружающая природная среда.
Движущие силы антропогенеза «поместили» эволюционирующую материальную единицу в новое поле внешних сил: среду, созданную и постоянно создаваемую вновь самими людьми. Эта среда радикально отличается от природной среды. У неё иная основа, другие законы, принципиально новый характер взаимодействия между её составляющими. Но эта среда, внешняя для отдельного человека, народа или страны, является внутренней для всего Человечества, взятого как целое.
Претерпевает изменение и внутренняя среда, в которой формируется активность материальной единицы. Эта внутренняя активность (человека, народа, страны) теперь во многом зависит от самой внешней среды (культурной и общественной жизни), т.е. изменился также и характер взаимодействия внешней и внутренней среды.
Прежде всего, изменилось само содержание внешней и внутренней среды. Вместо чисто природной внешней среды появилось две внешних силы: одна - природная среда, другая - среда, созданная самими людьми и от них зависящая. Примечательно, что обе среды изменяются с постоянно растущей скоростью (разной для каждой среды) под влиянием людей, т.е. появилась не только вторая внешняя среда, но и первая стала иной (правда не сразу), чем это было в период, предшествующий появлению Человечества.
Далее. Эта искусственная внешняя среда является одновременно и внутренней средой (как уже говорилось). Сохраняется как таковая и внутренняя среда, но она также изменилась, т.к. находится в прямой зависимости от второй искусственной внешней среды.
Новый характер внешних и внутренних сил задаёт иной тип их взаимоотношений и, следовательно, новые принципы уравновешивания этих сил, результатом чего становятся совершенно новые движущие силы, определяющие историческое развитие Человечества.
Новые движущие силы сформировались в ходе антропогенеза: движущие силы антропогенеза создавали одновременно и само Человечество и законы, по которым оно будет затем развиваться (закономерности). Следует отметить, что между ними ведь и много общего (доминанта внутренней стороны), есть и различия - движущие силы антропогенеза сами находились в процессе преобразования, движущие силы исторического процесса находятся в, так сказать, статичном состоянии. Родство тех и других сил не случайно - движущие силы антропогенеза, видимо, преобразовались на завершающих этапах антропогенеза в новые движущие силы.
Особый характер движущих сил антропогенеза ставит задачу разработки соответствующего метода.
АВТОР: Нагорных Е.Е.