Закономерности изменения лингвистической действительности в динамике европейской культуры
В современных условиях перестройки основ общественной и духовной жизни радикально изменяется роль человека, который в этих процессах занимает центральное положение и перестает быть лишь одним из элементов политико- экономической системы. Но для выполнения этой своей функции человек должен обладать всей полнотой знания. Общество осознает опасность незнания, некомпетентности, отсутствия информации, запретов на знание и т.п. Движение в направлении к совершенствованию механизмов демократии ставит задачу по-новому взглянуть на сам феномен знания как фактора культурной и познавательной деятельности, его функции в организации и развитии общества. Россия вступила на такой уровень организации, когда становится невозможным пренебрегать знаниями и опытом, накопленными в разных культурах, в каких бы необычных для европейского сознания формах оно ни выступало. Нет также никакой гарантии в того, что наука движется по абсолютно правильному пути, очерченному методологическим опытом одной традиции культурного развития. Многообразие моделей знания, существующие в культуре, составляет сферу свободного творчества человека и предоставляет ему возможности выбора из множества вариантов эпистемиологических структур. В этом ракурсе исследование языка культуры важно, поскольку оно составляет существенный элемент общей коммуникативно - эпистемиологической организации и связано с принятой в культуре моделью познания, представлениями об устройстве социальной реальности, критериями смысла и системой ценностей.
В исторической и философской литературе, в публицистике оживленно обсуждается вопрос о характере русской культуры и русского менталитета в контексте их взаимодействия с культурами Запада и Востока. Вспомним славянофилов и западников, обратим внимание на аналогичные им идеологические концепции сегодня, и мы без труда поймем, что спорящие стороны, как правило, не стремятся ограничить себя узкими рамками теории. Их концепции устремляются в политику и находят свое прямое отражение в стратегии и тактике авторов и сторонников очередных реформ, нацеленных на догоняющее развитие России, равно как и в деятельности их противников. Отсюда - повышенная актуальность данной проблемы в современных российских условиях.
«Запад» и «Восток», противопоставляемые России и сопоставляемые с ней, выступают в этих спорах не как географические регионы, а как два особых типа цивилизационного и культурного развития. Под Западом имеется в виду техногенная цивилизация, сложившаяся первоначально в Европе и распространившаяся позднее на весь мир. Для западного типа цивилизационного и культурного развития характерны безудержное стремление к овладению силами и богатствами природы, влекущее за собой ускоряющиеся прогрессивные изменения технико-технологического базиса общества и связанных с ним наук, непрерывное изменение социальных связей и отношений. Восток - это так называемые традиционные общества и традиционные культуры, характеризующиеся позицией невмешательства в протекание природных процессов; установкой на адаптацию индивида к сложившейся социальной среде, а не на ее преобразование; коллективистским менталитетом в противовес индивидуалистической доминанте на Западе.
Может ли в этом противоречивом и переменчивом мире быть непротиворечивой и стабильной культура? Разумеется, нет.
Возникшая в современном мире глобальная проблема вандализма нависла сегодня и над развитыми странами (причем генерируется эта опасность во многом именно здесь), и над «третьим миром», и - в силу ряда внутренних и внешних причин - все явственнее прорисовывается и в России. Проблема эта является одной из важнейших среди глобальных, поскольку вандализация культуры ведет к разрушению (по крайней мере, к деградации) личности.
Анализируемая опасность является глобальной не только по своей распространимости: она - звено в той зловещей цепочке «взрывоопасных» проблем, преднамеренное или случайное детонирование любого звена в которой положит конец земной цивилизации. И в то же время вандализация культуры сама выступает в качестве серьезного препятствия на пути выработки основными социальными силами современности нового политического мышления. Вандализация культуры и новое политическое мышление - процессы-антиподы, они диаметрально противоположны по своей направленности, если учесть, что новое политическое мышление призвано придать большую цивилизованность и международным отношениям, и формам классовых отношений внутри каждой из стран, и характеру межнациональных отношений.
В качестве одной из общих причин вандализации культуры следует указать на технизацию (в ущерб гуманитаризации) общественной жизни человечества и нарушение того оптимума в системе «цивилизация - культура», который относительно выдерживался на предшествующих цивилизационных стадиях («волнах»).
Вандализация культуры, дегуманизация личности происходят не только за счет объективно складывающихся социальных условий. В этом же направлении действует пропагандистская машина любого эксплуататорского общества, любого тоталитарного режима.
В свою очередь нарушение оптимума «цивилизация - культура» в основательной степени связано с выходом в конце XIX в. и, особенно, в XX в. на авансцену истории радикально настроенных, но недостаточно культурных масс. Разумеется, речь идет не об отрицании прогрессивного (в целом) характера их деятельности. Во-первых, вторжение широких масс в сферу активного исторического творчества не есть причина разыгравшихся в двадцатом веке трагедий: сам этот выход был следствием неприемлемого для масс, антигуманного хода общественного развития. Следовательно, между этими трагедиями (две мировые войны, кровопролитные революции) и невиданной доселе активностью масс связь не причинно-следственная, а функциональная. Во-вторых, выход масс в сферу активного исторического творчества представляет собой явление в целом прогрессивное, хотя и сопровождающееся значительными и долгосрочными социокультурными издержками.
Внешние по отношению к нашей стране вандализационные факторы воздействовали на русскую культуру и образ жизни в той степени и в тех формах, в каких это допускало внутреннее состояние нашего общества. Внешнее воздействие накладывалось на культурный уровень страны, которая до начала революционных преобразований была крайне отсталой. Вандализации культуры способствовали деформационные процессы, которые, возникнув в политической надстройке, перекинулись в первичные сферы общественной жизни - экономическую и социальную. Отсюда - общая социальная коррозия, негативно сказавшаяся на культуре общества, на его духовном облике и настрое. Небывалый рост преступности, являясь следствием вандализации культуры, выступает в то же время как стимулятор и мультипликатор дальнейшей вандализации. Под воздействием миллионов, получивших «воспитание» и «довоспитание» в репрессивных учреждениях, наша культура все более становится лагерной, происходит смешение криминальной и обычной зон жизни, криминальным становится наше мышление, а язык - «блатным», вульгарным, ненормативным. «Остаточный подход» к культурной сфере - тоже не что иное, как симптом вандализации.
Если вспомнить, что производство и воспроизводство общественной жизни есть производство и воспроизводство материальных и духовных благ, производство и воспроизводство общественных отношений, производство и воспроизводство самого человека, то обнаруживается, что вандализация культуры оказывает пагубное воздействие на каждую из этих сторон общественной жизни. Ее нельзя свести только к уничтожению материальных и духовных ценностей в узком, прямом смысле слова. Происходит вандализация культуры отношений - межличностных (например, «вне уставные отношения» в армии), сексуальных (растущая половая распущенность), межнациональных (национальная неприязнь) и т.д. Происходит и вандализация самого человека: в одних случаях не усвоение, в других – подтачивание высоких нравственных ценностей.
«Право на различие»: этноязыковая самобытность против стандартизации и глобализма. В последние время в Европе и Америке, а с середины 80-х гг. и в странах СНГ активизируется стремление сохранить или возродить культурно-языковую самобытность различных этнических групп населения.
Защитниками этноязыковой самобытности обычно выступают интеллигенция, знатоки истории и культуры родного края, люди, чуткие к богатству народного языка. В демократических государствах современной Европы забота о региональных языках находит определенную поддержку, в том числе законодательную и материальную. В защите языков видят полезную культурно-просветительскую самодеятельность граждан. В многоязычной ситуации расширение общественных функций регионального языка, повышение его престижа снимает или уменьшает психологические трудности для говорящих на этом языке и таким образом гармонизирует психологический климат общества, «смягчает нравы».
Еще очень мала роль государства в деле развития русистики, филологического образования и преподавания русского языка, формирования гуманитарных учреждений, их устройства и финансирования.
В федеральной программе поддержки русского языка язык рассматривается в трех главных аспектах: русский язык как государственный, как национальный и как мировой. В последнем случае предусматривалась функция русского языка как международного. Специально оговаривалась выработка государственной политики по отношению к русскому языку, что относится, бесспорно, и к культуре его использования. В докладе «Основные направления деятельности Совета по русскому языку при Президенте Российской Федерации» сказано: «Русский язык является основой духовной культуры русского народа. Он формирует и объединяет нацию, связывает поколения, обеспечивает преемственность и постоянное обновление национальной культуры. Престиж русской нации, восприятие русского народа в других культурах во многом зависит от состояния русского языка. Русский язык занимает достаточное место в ряду мировых языков, отличаясь развитой лексикой, богатством фразеологии, гибкостью и способностью выражать новые явления культуры, науки и общественной жизни».
С государственной политикой связано общее направление деятельности государства в области языка. В компетенцию государства входит, прежде всего, защита широкой сферы функционирования языка.
Новые политические, социально-экономические и культурные реалии в России и во всем мире, влияние технологических достижений цивилизации на развитие мировой языковой индустрии потребовали также расширения функций иностранного языка как учебного предмета и, соответственно, уточнения целей его изучения в современном обществе.
Основная цель обучения иностранным языкам - развитие способностей использовать иностранный язык как инструмент общения в диалоге культур и цивилизаций современного мира. Эта цель предполагает взаимосвязанное коммуникативное и социокультурное развитие средствами иностранного языка для подготовки к межкультурному общению в сфере образования, молодежного туризма, в сфере народной дипломатии, к использованию иностранного языка как средства самообразования в интересующих областях человеческого знания, в качестве инструмента индивидуально-личностного проникновения в культуры других народов и ознакомления их с особенностями жизни и быта россиян, духовным наследием России и ее вкладом в мировую культуру.
Коммуникативное и социокультурное развитие средствами языков международного общения направлено на:
- формирование и развитие билингвистической коммуникативной компетенции (речевой, социокультурной и языковой), необходимой для коммуникативно - приемлемого общения на иностранном языке с зарубежными гостями, оказания коммуникативной помощи соотечественниками при общении с иностранцами в учебной, повседневно-бытовой, административной сферах, при трудоустройстве и организации бизнеса, проведении досуга;
- культуроведческое обогащение по принципу расширяющегося круга культур (от этнических и суперэтнических культур, социальных субкультур стран изучаемого языка и культурным пластам геополитических регионов и мировой культуре);
- развитие языковой культуры описания реалий российской жизни на иностранном языке;
- формирование представлений о диалоге культур как безальтернативной философии жизни в современном мире, для которой должна быть характерна готовность к осмыслению социокультурного портрета стран изучаемого языка как части европейской цивилизации, культурному саморазвитию, этническая, расовая и социальная терпимость, речевой такт и социокультурная вежливость, склонность к поиску ненасильственных способов разрешения конфликтов.
Чарльз Дарвин назвал человека чудом и славой мира. Действительно, в эволюции жизни на Земле возникновение и последующее развитие человека - это удивительное и в известной мере парадоксальное явление, перекрывающее закономерности биологической истории. Результаты деятельности человека во много раз превосходят разрешающие возможности его биологической организации. Парадоксален также филогенез вида Homo. Если эволюционный прогресс видеть в углублении адаптации организма к окружающей среде, то успехи человечества несомненны.
Развитие человека пошло по особому эволюционному пути. Его взаимодействие с внешним миром не было приспособлением организма к среде. Скорее это было создание человеком разнообразных посредников во взаимодействии со средой: усилителей рук, ног, зрения, слуха, кожи, памяти, сознания; создание «усилителей» (например, гусеничный ход по отношению к колесу; лазер по отношению к скребку, ножу, сверлу; скафандр по отношению к одежде и т.д.); создание преобразователей как окружающей среды (например, огонь, сельское хозяйство, оросительный канал, кондиционер), так и собственной биологической данности (фармакология, хирургия, протезирование).
Труд является основной формой взаимодействия человека с внешней средой. Трудовая деятельность человека носит социальный характер. Общество опосредует взаимодействие индивида и внешнего мира, что обеспечивает выигрыш не только от сложения усилий, но и от разделения труда. В силу общественного характера бытия человека в его деятельности преобладает социальная мотивация. Биологический аспект бытия не исчезает, но оказывается включенным в системы более сложных социальных закономерностей.
Труд человека (как физическая работа) тесно связан с деятельностью познавательной. Возрастает адекватность отражения мира сознанием человека, совершенствуется сама возможность познания, что служит залогом дальнейшего поступательного развития трудовой деятельности человечества.
Социальный характер бытия, трудовой и познавательной деятельности человека предполагает постоянное общение индивидов между собой. Основной формой человеческого общения является общение посредством знаков языка, т.е. речевое общение. Речевое общение, способное наладить сложную, богатую и разнообразную социальную деятельность людей, должно быть адекватно этой деятельности - обслуживать все сферы общественного бытия, быть содержательным и мобильным. Поступательному движению общества соответствует расширение и интенсификация коммуникативной деятельности индивидов.
Таким образом, история человечества совершается в общении. В возрастании роли речевого общения заключается одно из условий и слагаемых социального прогресса. В этой связи становятся понятными исключительная коммуникативная мощь и совершенство языка как важнейшего средства общения.
Являясь основным средством общения, язык в филогенезе человечества становился также и важнейшим инструментом познания. По-видимому, успех человеческого пути эволюции обеспечило именно это обстоятельство: то, что и в коммуникативной, и в познавательной деятельности используется один и тот же инструмент - язык. Это привело к взаимодействию и совместному поступательному развитию производственной и познавательной деятельности человека.
Таким образом, труд, сознание, язык и общественный характер бытия - это основа человеческого в человеке, определившая своеобразие эволюционного пути вида Homo sapiens.
С точки зрения семиотики, язык - это естественная (т.е. «не придуманная») и вместе с тем не врожденная (т. е. небиологическая) знаковая система, сопоставимая с другими системами связи, существующими в природе и культуре. К природным (биологическим) семиотическим системам относятся врожденные «языки» животных. Искусственные («придуманные») семиотики создаются человеком для экономной и точной передачи специальной информации (например, арабские и римские цифры, географические карты, чертежи, знаки дорожного движения, языки программирования т.п.). «Не придуманные» и в то же время небиологические семиотики связаны с культурной историей человечества. Среди них есть семиотики более простые, чем язык (например, этикет, ритуалы), и семиотики более сложные, чем язык, - таковы семиотика искусства слова, «язык» кино, «язык» театра.
Благодаря широте сопоставлений семиотика позволяет увидеть самые важные черты отдельных знаковых систем и видов коммуникации. Для понимания природы человека особенно существенны отличия языка и общения людей от языков и коммуникативной деятельности животных. Основные из этих различий таковы:
Языковое общение людей биологически нерелевантно, т.е. незначимо в биологическом отношении. Характерно, что эволюция не создала специального органа речи и в этой функции используются органы, первоначальное назначение которых было иным. Естественно, речевое общение требует определенного физиологического обеспечения, однако эта материальная (артикуляционно-акустическая) сторона процесса общения не является физиологически необходимой, в отличие от многих явлений в коммуникативной деятельности животных.
С биологической нерелевантностью процесса языкового общения у людей связана такая черта большинства языковых знаков, как не мотивированность формы знака по отношению к его содержанию. Наличие немотивированных знаков - ценное качество семиотической системы. Чем больше в некоторой семиотике немотивированных знаков, тем выше коммуникативные возможности такой системы. В самом деле, мотивированность означает взаимную обусловленность формы и содержания знака, их органичность друг с другом. Немотивированность же оставляет границы содержания знака открытыми, позволяет ему меняться независимо от формы знака. Если бы звуки речи вызывались физиологической необходимостью, т.е. были бы мотивированы биологически, то содержание речи не могло бы выйти за пределы информации о биологическом состоянии особи. Характерна в этой связи бедность и расплывчатость семантики междометий, генетически связанных с непроизвольными звуковыми реакциями человека.
Биологическая нерелевантность звучащей речи позволила людям выработать вторичные средства кодирования языковой информации - такие, как письмо, азбука Морзе, морская флажковая азбука, рельефно-точечный алфавит для письма и чтения слепых Брайля и т.п., что повышает возможности и надежность языковой коммуникации.
Языковое общение людей, в отличие от коммуникации животных, тесно связано с познавательными процессами; «...язык является как бы своеобразной призмой, через которую человек «видит» действительность... проецируя на нее при помощи языка опыт общественной практики». Преимущественно на основе языка функционируют память, воображение, внимание. Исключительно велика роль языка в процессах мышления. Формирование мысли представляет собой слитный речемыслительный процесс, в котором участвуют мозговые механизмы и мышления и речи. «Мысль не выражается, но совершается в слове».
Языковое общение людей, в отличие от коммуникативного поведения животных, характеризуется исключительным богатством содержания. Здесь принципиально не существует ограничений в семантике возможных сообщений. Вневременное, вечное и сиюминутное, общее и индивидуальное, абстрактное и конкретное, рациональное и эмоциональное, чисто информативное и побуждающее адресата к действию - все мыслимые виды содержания доступны языку.
В онтогенезе человека язык и языковое общение выступают как основное средство овладения общественно-историческим опытом человечества. В историческом масштабе это означает, что язык, храня и передавая социальный опыт людей, объединяет поколения во времени и тем обеспечивает непрерывность и единство истории человечества.
С содержательным богатством человеческого языка (в сопоставлении с системами связи животных) связан ряд особенностей в его строении. Главное структурное отличие языка людей от языков животных состоит в его уровневом строении: из звуков складываются части слова (морфемы), из морфем - слова, из слов - предложения. Это делает речь людей членораздельной, а язык - содержательно емкой и вместе с тем компактной семиотикой. Благодаря возможности по-разному сочетать слова язык предоставляет людям неисчерпаемые ресурсы для выражения новых смыслов.
Различают несколько функций языка: коммуникативную, познавательную, регулятивную, эстетическую, этническую, этическую и др.
Коммуникативная и познавательная функции являются основными. Назначение коммуникативной функции языка состоит в сообщении определенной информации.
При помощи языка человек может обратиться к человеку, животному, машине; к одному человеку, к неопределенному множеству лиц, к себе самому (саморегуляция поведения, некоторые случаи припоминания и т.п.).
Говоря о роли языка в познании, следует различать два аспекта:
- участие языка, точнее системы языковых значений (как компонента сознания человека), и речемыслительных механизмов сознания в процессах предметного восприятия и формирования представлений, понятий, суждений, умозаключений; участие языка в различных мыслительных операциях (сравнение, анализ, синтез, индукция, дедукция и т.п.), а также в механизмах памяти;
- участие языка в хранении и передаче от поколения к поколению общественно - исторического опыта людей.
С регулятивной функцией связаны намерения, цели говорящего, т.е. то, ради чего он обращается к слушающему. Исследования того, каким образом говорящий стремится воздействовать на слушающего и как слушающий воспринимает коммуникативно-побудительные намерения говорящего.
Эстетическая функция речи связана с вниманием к «сообщению ради самого сообщения». Эстетическое отношение к языку проявляется в том, что говорящие начинают замечать сам текст, его звуковую и словесную фактуру. Отдельное слово, оборот, фраза начинает нравиться или не нравиться, восхищать своей ладностью, точностью, глубокой осмысленностью, красотой. Эстетическое отношение к языку, таким образом, означает, что речь (именно сама речь, а не то, о чем сообщается) может восприниматься как прекрасное или безобразное, т.е. как эстетический объект.
Эстетическая функция языка расширяет мир эстетических отношений человека. Вместе с тем преобразования речи, способные сделать текст эстетически значимым, нарушают автоматизм и стертость речи, обновляют ее и тем самым открывают новые выразительные возможности в языке.
Рассмотренные выше языковые и речевые функции являются универсальными, т.е. их проявления наблюдаются во всех языках мира. С древнейших времен крайне важной была этническая функция языка. Этноконсолидирующая функция является очень сложной и во многом символической, она создается не только употреблением языка, но и отношением людей к языку, национально-культурной идеологией. В реальности процессы формирования этносов иногда могут не совпадать с процессами дифференциации и интеграции языков. Этническая и языковая карты мира также не совпадают, поэтому симметрия «один народ - один свой и отдельный язык» является правилом, но с исключениями. Во множестве ситуаций народ говорит на двух или нескольких языках, причем некоторые из языков используются и другими народами; во многих других случаях народ говорит на том же языке, на котором говорят другие соседние и/или не соседние народы.
В современном мире, особенно в постиндустриальных обществах, ширится стремление народов сохранить, иногда возродить свой язык - как живое свидетельство и естественную почву культурно-духовной самобытности.
С точки зрения семиотики язык - уникальная, но не единственная знаковая система: он сопоставим с языком пчел, дорожной сигнализацией, алгоритмическим языком программирования. С точки зрения науки об обществе язык не имеет аналогов. Он не просто своеобразен - по ряду существенных признаков он отличается от всех общественных явлений.
Язык, сознание и социальный характер трудовой деятельности изначально взаимосвязаны и составляют фундамент человеческого своеобразия в биологическом виде Homo sapiens.
Наличие языка есть необходимое условие существования общества на всем протяжении истории человечества. Любое социальное явление в своем существовании ограничено в хронологическом отношении: оно не изначально в человеческом обществе и не вечно. Так, не всегда существовала, по мнению большинства специалистов, семья; не всегда были частная собственность, государство, деньги; не изначальны также различные формы общественного сознания - наука, право, искусство, мораль, религия. В отличие от них и/или преходящих явлений общественной жизни, язык изначален и будет существовать до тех пор, пока существует общество.
Наличие языка есть необходимое условие материального и духовного бытия во всех сферах социального пространства. Любое общественное явление в своем распространении ограничено определенным «местом», своим пространством. Разумеется, в обществе все взаимосвязано, однако, допустим, наука или производство не включают в себя (в качестве компонента, условия, предпосылки, средства и т.д.) искусство, а искусство не включает в себя науку или производство. Иное дело язык. Он - глобален, вездесущ. Сферы использования языка покрывают все мыслимое социальное пространство. Будучи важнейшим и основным средством общения, язык не отделим от всех и любых проявлений социального бытия человека.
Язык зависим и не зависим от общества. Глобальность языка, его включенность во все формы общественного бытия и общественного сознания порождают его над групповой и надклассовый характер. Однако над классовость языка не означает его вне социальности. Общество может быть разделенным на классы, но оно остается обществом, т.е. известным единством, сообщностью людей. В то время как развитие производства приводит к социальной дифференциации общества, язык выступает как его важнейший интегратор. Вместе с тем социальная структура общества и социолингвистическая дифференциация речевой практики говорящих находят известное отражение в языке. Общенародный язык социально неоднороден. Его социальная структура, т. е. состав и значимость социальных вариантов языка (профессиональная речь, жаргоны, просторечие, кастовые языки и т.п.), а также типы коммуникативных ситуаций в данном обществе обусловлены социальной структурой общества. Однако, при всей возможной остроте классовых противоречий, социальные диалекты языка не становятся особыми языками.
- Язык - это явление духовной культуры человечества, форма, способ бытия сознания. Своеобразие языка состоит в том, что, во-первых, язык, наряду с психофизиологической способностью отражать мир, является фактором формирования общественного сознания; во-вторых, язык представляет собой семантический фундамент и универсальную материальную оболочку разных форм общественного сознания. По своему содержанию семантическая система языка ближе всего к обыденному сознанию. Посредством языка осуществляется специфически человеческая форма передачи социального опыта (культурных норм и традиций, естественнонаучного и технологического знания).
- Язык не относится к идеологическим или мировоззренческим формам общественного сознания (в отличие от права, морали, политики, философского, религиозного, художественного, обыденного сознания).
- Язык сохраняет единство народа в его истории вопреки классовым барьерам и социальным катаклизмам.
- Развитие языка в большей мере, чем развитие права, идеологии или искусства, независимо от социальной истории общества, хотя, в конечном счете, оно обусловлено и направлено именно социальной историей. Важно, однако, охарактеризовать меру этой независимости. Связь истории языка и истории общества очевидна: существуют особенности языка и языковых ситуаций, соответствующие определенным ступеням этнической и социальной истории. Так, можно говорить о своеобразии языков или языковых ситуаций в первобытных обществах, в средние века, в новое время. Вполне очевидны также языковые последствия таких социальных потрясений, как революции, гражданские войны: смещаются границы диалектных явлений, нарушается прежний нормативно-стилистический уклад языка, обновляется политическая лексика и фразеология. Однако в своей основе язык остается прежним, единым, что обеспечивает этническую и культурную непрерывность общества на всем протяжении его истории.
Своеобразие языка как общественного явления, по сути дела, коренится в его двух особенностях: во-первых, в его универсальности как средства общения и, во- вторых, в том, что язык - это средство, а не содержание и не цель общения; материальная оболочка общественного сознания, но не само содержание сознания. Язык по отношению к духовной культуре общества сопоставим со словарем по отношению ко всему разнообразию текстов, построенных на основе этого словаря. Один и тот же язык может быть средством выражения полярных идеологий, разноречивых философских концепций, бесчисленных вариантов житейской мудрости.
Итак, язык выступает как универсальное средство общения. Он сохраняет единство народа в исторической смене поколений и общественных формаций, вопреки социальным барьерам, - тем самым, объединяя народ во времени, в географическом и социальном пространстве.
Проблема «язык и культура» многоаспектна. К ней по-разному подойдут историк культуры и лингвист, философ и психолог, этнограф и литературовед. Однако и языковедческий аспект проблемы, по меньшей мере, двупланов, поскольку язык и культура взаимодействуют. Следовательно встают два вопроса: как разнообразные культурные процессы влияют на язык? как язык влияет на культуру?
Однако, прежде всего, законен вопрос о соотношении понятий «язык» и «культура»: в какой мере язык - это культура?
Культура противостоит природе. Лат. cultura (от colo - обрабатываю, возделываю, развожу) означало нечто взращенное трудом человека, в отличие от дикорастущего. Культура - это продукт социальной, а не биологической активности людей. Язык же выступает как явление и культуры и природы. Бесспорно, что язык - это одно из важнейших достижений социальной истории человечества, слагаемое культуры и ее орудие. Однако, с другой стороны, в самой материи языка, в ряде существенных характеристик языковой структуры сказалась биологическая природа человека. Здесь многое определено возможностями физиологии и психофизиологии речевой деятельности. Так, наличие во всех языках мира гласных и согласных и преобладание звуковых цепей с чередованием гласных и согласных обусловлено не культурой, а природой: человек не в состоянии ни произносить, ни воспринимать речь из одних гласных или одних согласных. Психофизиологические возможности знаковой деятельности человека обусловили уровневую организацию языка, определили количественные параметры отдельных уровней - например, объем фонологической системы, колеблющийся по разным языкам в интервале от 10 до 100 единиц; объем словаря в интервале от 10 тыс. до полумиллиона слов; меру избыточности в языке. Объемом оперативной памяти человека ограничена средняя длина предложения, средняя глубина и ширина подчинительных связей при развертывании высказывания, средняя длина синонимического ряда, размеры лексико-семантических групп. Природа определяет в языке наиболее глубокие черты его структуры и закономерности порождения и восприятия текста. Культура определяет план содержания языка.
Современному знанию открывается поразительно глубокое взаимопроникновение природы и культуры, и язык - одно из ярких его проявлений. В молекулярной биологии и семиотике был увиден изоморфизм (структурное сходство) генетического кода и языка. Они рассматриваются как информационные системы, служащие для порождения текстов путем комбинаторики некоторых исходных элементов: в механизмах генетики - четырех химических радикалов при развертывании «химического текста» наследственности; в механизмах языка - набора фонем при порождении речи. Р. О. Якобсон высказал предположение, что сходство языка с генетическим кодом возникло в результате того, что в процессе филогенеза человек бессознательно конструировал язык по образцу генетического кода. Это копирование генетического кода в языке возможно благодаря тому, что организм неосознанно владеет информацией о своем строении, в том числе - о строении своего генетического кода.
Дискуссионным остается вопрос о соотношении врожденного и приобретенного в речевой деятельности человека. Общепризнанно, что человек обладает врожденной языковой способностью, т.е. психофизиологическим механизмом, который обеспечивает возможность речи. По мнению большинства исследователей, это означает способность человеческого мозга в первые годы онтогенеза усвоить, во-первых, систему знаков конкретного языка и, во-вторых, правила, позволяющие строить тексты, выбирая и комбинируя нужные знаки. Реализация языковой способности происходит в процессе общения человека с окружающими людьми - носителями конкретного языка (или языков). Согласно более радикальной концепции Ноэма Хомского (США), врожденный компонент языковой способности является более содержательным, поэтому усвоение языка в онтогенезе начинается не «с нуля». Языковая способность включает некоторые врожденные и универсальные знания, с помощью которых человек порождает и понимает предложения.
Таким образом, наиболее глубокие черты языковой структуры и семантики имеют природно-генетическую основу.
Подобно тому, как в культуре каждого народа есть общечеловеческое и этнонациональное, так и в семантике каждого языка есть отражение, как общего, универсального компонента культур, так и своеобразия культуры конкретного народа. Универсальный семантический компонент обусловлен единством видения мира людьми разных культур. Это принципиальное единство человеческой психики проявляется на разных уровнях семантической организации языков - от широких и устойчивых тенденций до «точечных» универсальных явлений. Так, в любых культурах говорящие нуждаются в различении субъекта действия и его объекта, предмета и признака, тех или иных временных и пространственных отношений. Межкультурное сходство самих процессов языкового общения проявляется в том, что все языки различают говорящего, слушающего и не участника общения (в этом назначение категории лица); все языки различают вопросы и утверждения; всюду в сообщение вплетаются модальные или эмоциальные оценки говорящими того, о чем идет речь, или самой речи.
Межкультурная общность человеческого видения мира обусловила антропоморфную универсальность той наивной картины мира, которая запечатлена в естественных языках. В этом мире солнце «всходит» и «заходит» (а не Земля поворачивается вокруг своей оси). Здесь смыслы «жаркий», «холодный» «теплый» «прохладный» сформированы человеческим восприятием лета и зимы, костра и ручья, живого и неживого. Здесь «быстрым» может быть волк, поток, ум; «горьким» - лук и упрек; здесь рельеф увиден как человек: устье, рукав и колено реки, горловина вулкана, бровка канавы, хребет и подошва горы, при этом сама гора может быть названа Лысой, а горное озеро - Морским Оком и т.д. В отличие от физики, которая в метрах оценит и гору, и дорогу, человек скажет высокая гора, но длинная дорога, зато цветообозначения могут характеризовать звук и даже вообще не воспринимаемое чувствами свойство (светлая одежда, светлое звучание, светлый романтизм). Во всех языках обозначения абстрактного и идеального в своих истоках восходят к обозначениям конкретного и материального (как и само слово абстрактный и его церковнославянское соответствие отвлеченный: лат. abs-traho, traho - тяну, тащу; церк. слав. влеку - тяну, волоку). В самых разных культурах человек называет новое с помощью прежде созданных имен - метонимически, метафорически, сужая или расширяя их семантику.
Все это - бесчисленные проявления межкультурной общности языков мира и основа взаимопонимания их носителей. Воздействие культуры на язык ярко и цельно проявляется в том, в каких формах существования представлен тот или иной язык. Есть языки, где почти отсутствуют диалекты, и, напротив, языки, где различия между диалектами очень значительны. Есть языки, в которых еще не сложились наддиалектные формы общения (койне или литературный язык), и языки с сильной многовековой книжно письменной традицией наддиалектного характера. В молодых литературных языках стилистическая дифференциация может только начинаться: в этом случае, например, в стилистике преобладает противопоставление нейтральных и разговорных языковых средств; публицистика может оказаться близкой то к разговорной речи, то к канцелярско-деловой; научные, научно-популярные и учебные тексты еще пишутся практически в одном стилистическом ключе... Напротив, в языках с продолжительной и богатой письменной традицией стилистическая дифференциация языковых средств глубока и определенна: преобладают тройственные противопоставления: «книжное (или высокое)» - «нейтральное» - «разговорное» (последнее - с хорошо чувствуемой говорящими традицией нейтрально-разговорных, разговорно-фамильярных и просторечно-жаргонных речевых средств).
Взаимоотношения между литературным языком и нелитературными формами существования языка, глубина и характер стилистической дифференциации языковых средств определяются всем ходом культурной истории общества: историей его письменности, книгоиздания, школы, литературы, государства, мировоззрения, его культурно-идеологическими симпатиями и отталкиваниями в межэтнических контактах.
Влияние культуры народа на характер нормативно-стилистического уклада языка носит более опосредованный, но и более глубокий характер, чем влияние культуры на словарь. Если словарь - это зеркало культуры, то нормативно - стилистическая система - ее рентгеновский снимок. Лексика денотативна, за ней стоит мир вещей и представлений, это сравнительно внешнее, поверхностное отображение культурной мозаики общества. Стилистика же релятивна, она регулирует функциональное распределение языковых средств в текстах в соответствии со сложившейся в культуре иерархией типов общения; это языковое отображение структурных особенностей культуры.
Воздействие культуры на язык проявляется в своеобразии самого процесса общения в разных культурах, что сказывается в некоторых особенностях лексики и грамматики, а также в особенностях нормативно-стилистического уклада языка. В каждой культуре поведение людей регулируется сложившимися представлениями о том, что человеку полагается делать в типичных ситуациях: как ведет себя пешеход, пассажир, врач, пациент, гость, хозяин, продавец, покупатель, официант, клиент и т.д. В социальной психологии такие модели, или шаблоны, поведения называют социальными ролями личности. Естественно, что социальные роли в разной степени стандартны: высокой стандартностью обладают ситуативные роли (пешеход, кинозритель, клиент парикмахерской и т.п.); гораздо менее стандартны постоянные роли, связанные с полом, возрастом, профессией человека.
Существенным компонентом ролевого поведения является речь. Каждой социальной роли соответствует определенный тип речевого поведения, свой набор языковых средств. Речевое поведение человека в той или иной роли определено культурными традициями общества. У разных народов общение в «одноименных» ситуациях (например, разговор мужа с женой, отца с сыном, учителя и ученика, хозяина и гостя, начальника и подчиненного и т.п.) протекает в разной стилистической тональности. В одних культурах разговор детей и родителей характеризуется сильным стилистическим контрастом (специальные формы почтения, показатели покорности, обращение к родителям типа «на вы» и т.п.); у других народов это общение в большей мере «на равных». В традиционных восточных культурах обращение жены к мужу - это обращение младшего, подчиненного, зависимого к старшему, к господину. Во многих культурах с распространением и демократизацией образования сокращается былая речевая субординация в общении учителя и ученика.
Таким образом, национально-культурная специфика речевого поведения сказывается в том, что стилистические средства, имеющие «одноименную» стилистическую маркированность (отмеченность), в разных культурах могут быть связаны с нетождественными коммуникативными ситуациями, с различными стереотипами поведения.
Национальное своеобразие речевого поведения может затрагивать не только стилистику, но и некоторые более глубокие области языка - его грамматику и высокочастотную лексику. Например, в корейском языке категория вежливости насчитывает семь ступеней: 1) почтительная, 2) уважительная, 3)форма вежливости, характерная для женской речи, 4) учтивая, 5) интимная 6) фамильярная, 7) покровительственная. Для каждой формы вежливости характерен свой набор грамматических, словообразовательных, лексических показателей. Существуют также грамматические и лексические синонимы, основное различие между которыми состоит в том, что они сигнализируют разную степень вежливости. Синонимия такого рода наблюдается в кругу местоимений, некоторых падежных окончаний, глагольных суффиксов, а также в выражении нескольких десятков таких повседневных понятий, как «мать», «отец», «жена», «семья», «дети», «дом», «жизнь», «прийти», «смотреть», «давать», «заботиться», «находиться», «рассказывать», «любовь», «бумага» и т.п.
Если воздействие культуры на язык вполне очевидно и разнообразно, то вопрос об обратном воздействии - языка на культуру - является дискуссионным.
Вера в определяющее воздействие языка на духовное развитие народа лежала в основе философии языка Вильгельма фон Гумбольдта. Гумбольдт был одним из первых исследователей коренных языков Южной и Северной Америки, языков Индонезии и Полинезии. Изучая язык испанских басков, резко отличный от языков индоевропейской семьи, Гумбольдт пришел к мысли о том, что разные языки - это не просто разные оболочки общечеловеческого сознания, но различные видения мира; язык относится к тем «основным силам», которые строят всемирную историю. Последний труд Гумбольдта - трехтомное исследование «О языке кави на острове Ява» - был напечатан посмертно. В теоретическом введении к этой работе, которое называлось «О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества», Гумбольдт писал: «В каждом языке заложено самобытное миросозерцание. Как отдельный звук встает между предметом и человеком, так и весь язык в целом выступает между человеком и природой, воздействующей на него изнутри и извне. И каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка».
Лучшие умы XIX в. понимали язык как духовную силу, которая формирует культуру народа. Однако как увидеть влияние языка на мировосприятие и культуру? В науках о человеке еще не найдены подходы, которые позволили бы открыть наиболее глубокие и внутренние истоки человеческой культуры. Например, мы не вполне отдаем себе отчет в том, насколько тот культурный мир, который человек создал вокруг себя, определен его физическими и психическими возможностями, например человеческими - антропоморфными - представлениями о том, что такое «большой», «малый», «соразмерный», «симметричный», «красивый». По-видимому, антропоцентризм человеческой культуры будет вполне понят лишь при встрече с цивилизациями, созданными на ином телесном и психофизиологическом субстрате... При всем остром интересе современного человека к фольклору, мифу, мы все еще недостаточно представляем меру присутствия и участия фольклора в современной культуре. Во многом аналогичную роль играет в культуре язык. Взгляд на мир, запечатленный в языке, развертывается в культуре народа, как зерно в колосе. Однако в сравнении с фольклором язык выступает как еще более древнее, более глубокое и органическое для этноса содержание. Поэтому так трудно определить роль языка в истории культуры.
Современная лингвистика, обращаясь к проблеме «язык и культура», стремится уйти от одностороннего детерминизма и не решать, «что первично и что вторично» - язык или культура. Детерминизм языка и культуры, скорее всего взаимный. По-видимому, надежнее искать те или иные корреляции (соответствия) между структурами языка и культуры, причем на широком географическом и историческом пространстве. В русле таких поисков Б.М. Гаспаров предложил понятие «лингвокультурного типа», который может быть выявлен на пересечении фактов социальной структуры, бытового поведения, искусства и особенностей языка.
Так ли это на самом деле? Гипотезы о влиянии языка на культуру и мышление пока не перерастают в доказательные теории. Феномен культуры сложен. До сих пор не ясна его структура, значимость отдельных уровней и подсистем культуры. Не создана типология культур, не поняты законы их развития. Например, мы не знаем, сколько разных слагаемых обусловили в определенной культуре появление письма. Как сравнить силу тех разных факторов, которые сформировали данный облик конкретной письменной культуры? Что здесь весомее: преобладающие типы синтаксического устройства предложения? Или характер звуковой организации языка? Или культ письма в соседнем государстве? А может быть, состав и характер знаковых систем, уже используемых в данном обществе? Все значимо, но в какой мере и как?
Языковые изменения, в конечном счете, представляют собой процесс непрерывного совершенствования языка как средства общения и познания. Прогресс языка обусловлен поступательным движением общества, развитием его материальной и духовной культуры. Иными словами, эволюционные процессы в языке представляют собой «самонастройку» языка в ответ на изменения во внешнем мире, т.е. форму связи языка и внеязыковой реальности. Совершенствование сложно динамических систем, к которым относится язык, заключается в углублении адаптации системы к среде, что достигается усложнением ее строения (структуры). Усложнение структуры выражается в увеличении числа элементов, в количественном росте и специализации функций элементов, в формировании новых уровней и подсистем. При этом адаптации подвергаются в первую очередь более высокие («внешние», «поверхностные») уровни организации системы, что обеспечивает устойчивость внутренних уровней и определенную независимость системы от колебаний внешней среды.
В языке возникает и углубляется функциональная (стилистическая) дифференциация языковых средств и складываются функциональные варианты речи. В феномене стилистики значимы два следствия: культурно-историческое и структурно-информационное. Культурно-исторический смысл стилистической дифференциации состоит в коллективном осмыслении языка говорящими. С точки зрения теории информации стилистическая дифференциация соответствует наиболее принципиальным направлениям в эволюции сложно динамических и самонастраивающихся (адаптивных) систем: она означает дифференциацию вероятностей элементов кода и видов текстов. Дифференциация вероятностей является средством колоссального накопления информации в системе и, следовательно, уменьшения энтропии (неупорядоченности, дезорганизованности), достигаемого, однако, без изменения субстанциональных и структурных характеристик системы. Увеличение количества информации в системе усиливает ее отражательные свойства, что способствует углублению адаптации системы к среде. Одновременно накопление информации увеличивает устойчивость системы воздействиям среды, поскольку дифференциация вероятностей элементов создает возможность точных, локальных реакций и тем самым делает механизм связи гибким, экономным и оперативным.
Закономерностью развития языка является формирование вторичной системы плана выражения - письма, что приводит к резкому увеличению коммуникативных возможностей языка и существенно меняет характер использования языка в обществе. Формируется новый тип речи - письменная речь, с присущими ей особенностями порождения и восприятия текста, высокой информативной емкостью и значительно большей эксплицированностью (выраженностью) информации. Становится возможным «молчаливое» общение, при котором коммуниканты разделены в пространстве и/или во времени. Возрастает жанровое разнообразие речи. Традиции письменной речи (конкретного языка) во многом определяют характер его стилистической дифференциации. При этом история письменности в различных социумах состоит в расширении функций и сфер использования письма, в преодолении исключительности письменной речи, типичной для ранних этапов ее существования.
История взаимоотношений языка и культуры характеризуется возрастанием роли языка в жизни общества. Это обусловлено некоторыми общими тенденциями развития человеческого общества, такими, как интеллектуализация производства, усложнение социальной организации общества, удлинение сроков обучения, развитие каналов коммуникации, углубление личностного своеобразия каждого человека. В результате расширяются сферы использования и объем функций языка. Удлиняется «языковое существование» каждого человека: растут те ежедневные часы, в которые человек говорит, слушает, читает, пишет, размышляет.
По мере возрастания роли языка в жизни людей расширяются возможности социума регулировать языковые аспекты коммуникации.
Возрастание роли языка в жизни общества представляет собой частный случай некоторых более общих закономерностей в эволюции систем.
В человеческом обществе мы находим дальнейшее развитие эволюционных тенденций к усилению кодового взаимодействия системы и внешней среды. Роль коммуникативных систем в обществе аналогична функциям нервной системы в организме: все это средства связи с внешней средой и саморегуляции. Поэтому уровень развития коммуникативных систем и каналов связи, интенсивность информационных процессов можно рассматривать как меру социальной организации общества. Естественно, что общественному прогрессу соответствует возрастание роли важнейшего средства общения - языка.
Язык развивается в ответ на потребности общества. Иное дело - вопрос о том насколько сознательно общество воздействует на язык и насколько удается то, что планируется. Беспокойный человеческий ум не раз останавливался перед видимым несовершенством языка. В любом обществе, сколько веков существует в нем представление о «правильном» и «красивом» языке, столько не смолкают разговоры о «порче» языка. Правда, сами представления о «правильности» и «порче» языка менялись. Менялся и профессиональный круг тех людей, которые замечали «порчу» и стремились каким то образом «защитить» язык.
Мы живем в мире не одни и, конечно, должны сохранить в нем активность. А это невозможно, если лишить свой язык развития и постоянного совершенствования.
Язык живет, развивается, обогащается, в том числе и за счет иноязычного заимствования. В мире как в непрерывном процессе движения и развития всегда что- то отмирает и возникает. Таким образом, заботясь о точности, чистоте, правильности и выразительности собственной речи, каждый из нас выполняет миссию сохранения и совершенствования языка своего народа.
АВТОР: Музычук О.А.