Люсьен Февр и его понимание ментальности
Обращение к истории ментальности для Л. Февра и М. Блока было не случайным. Ментальность органически вписывалась в их видение и понимание предмета исторической науки и способа его изучения.
История ментальностей выступала антитезой традиционной истории. Л. Февр считал историю «аристократкой по рождению» за то, что она изучала жизнь лишь великих людей и мало что знала о «неясных движениях безымянных человеческих масс, обреченных, образно выражаясь, на черную работу истории». Благодаря изучению ментальности, историческая наука получила возможность обратиться к исследованиям массового сознания (представлениям о жизни, смерти, окружающем мире, о чудесном и сакральном) и чувств людей прошлого (страх, предрассудки, фобии, смех), чем существенно расширила свою предметную область.
Л. Февр и М. Блок занимались изучением ментальности одновременно. Однако их подходы к пониманию ментальности были различны, что дало основание Ю. А. Бессмертному утверждать, что «со времени Блока и Февра сложились плохо совместимые между собой варианты осмысления того, что следует понимать под этим явлением (ментальностью - О. С.)». А. Я. Гуревич так же признает наличие разных подходов у Л.Февра и М. Блока к пониманию ментальности, но указывает не на возможную противоречивость подходов двух ученых, а на разницу в основаниях этих подходов. А. Я. Гуревич считает, что «различие между Блоком и Февром - это различие между специалистом по социальной истории, исследователем экономики и общества, с одной стороны, и историком культуры, идей, психологии, с другой». Оба подхода, таким образом, не противоречили общей концепции «Анналов», являясь вариантами междисциплинарного подхода к толкованию ментальности, и были одинаково ценны для науки.
Главным научным пристрастием Л. Февра была интеллектуальная биография известных исторических личностей, что и повлияло на его понимание ментальности.
Л. Февр полагал, что выявление уникальности в отдельном историческом событии или в выдающейся личности невозможно «без обращения к общим понятиям и без чего-то большего, чем поверхностное упоминание контекста». Поиск этого «большего» привел Л. Февра к психологии, на которую обратил внимание еще его учитель Анри Берр, считавший историю в целом историей рождения и развития психики.
Важнейшим недостатком при анализе деяний великих исторических личностей в традиционной историографии Л. Февр считал приписывание мыслей и чувств современного человека людям прошлого. Чтобы избежать этого недостатка Л. Февр вводит понятие «outilage mental», которое переводят как «духовное оснащение», «умственная вооруженность», «психическая оснастка», выявить которую можно, проанализировав словарь и язык эпохи,: ее символику, стереотипы поведения людей. Иными словами, «нужно выявить архетипы сознания, которые присущи людям данной эпохи и в которых они не отдавали себе ясного отчета, применяя их «автоматически», не задумываясь об их природе и содержании». Изучение автоматизмов сознания позволит исследователю узнать то, о чем люди проговаривались независимо от своей воли. При этом необходимо учитывать, что для каждой цивилизации присущ свой собственный психологический аппарат, который «отвечает потребностям ранней эпохи и не предназначен ни для человеческого рода вообще, ни даже для эволюции отдельной цивилизации»
Л. Февр раскрывает этот тезис на анализе внутреннего мира Ф. Рабле. Для доказательства неправомерности утверждения французских раблеведов об атеизме и рационализме Ф. Рабле ученый использует метод «переброски мостов» от психологии и мышления индивида и коллективной психологии, и обратно.
Такой метод, считал Л. Февр, оправдан, потому, что человеческие страсти, эмоции рождаются не в изолированном мире отдельного бытия: «Они (эмоции - О. С.) составляют часть взаимосвязей между людьми, часть общественных отношений». Личность, таким образом, определяется запросами общества, которые являются необходимым дополнением ее внутренних потребностей.
Анализ творчества мыслителей, поэтов французского Возрождения, а так же словаря героев книги Ф. Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» привел Л. Февра к выводу о том, что «... ни в словаре людей 16 века, ни в их сознании, находившем в языке свое выражение и опору, еще не содержалось того материала, с помощью которого они могли бы создать новую (атеистическую - О. С.) картину мира».
Общество, к которому принадлежал Ф. Рабле, оставалось средневековым и религиозным. Критика церкви Ф. Рабле не означала его отказа от веры в Бога. Ф. Рабле, таким образом, являлся свободомыслящим человеком для своего века, поскольку критиковал церковь и ее служителей, но не для двадцатого века, так как остался глубоко верующим человеком.
Ментальность общества служит глубинной основой, из которой и формируются важнейшие убеждения личности. Ментальности определяет несвободу личности от общества, пределы мысли исторического деятеля. «Да и можно ли представить себе человека - в том числе историческую личность - в качестве некоей самостоятельной, независимой, обособленной силы, в качестве первозданного и непосредственного источника творческой энергии, если каждый человек подвержен столь сильным влияниям, дошедшим из глубины веков или порожденным теперешней средой, - влиянием, прежде всего языковым и техническим... Все это позволяет сказать, что личность такова, какой ее делают эпоха и общественная среда».
Однако для хода истории более важна проблема соотношения личности и общества. Как происходит обмен мыслями, взглядами, идеями между личностью и обществом?
Каковы варианты этого обмена? Насколько личность ответственна за осуществление своих идей в общественной практике? Иначе говоря, как ментальные установки уже сложившиеся или еще складывающиеся влияют на развитие общества.
Ответ на эти вопросы Л. Февр находит в анализе восприятия идей М. Лютера немецкой буржуазией 16 века.
В психологическом состоянии буржуазии 16 века Л. Февр разглядел глубокий конфликт. С одной стороны, буржуазия «горда собой, своими успехами, своим непрерывным восхождением, своим богатством тоже. Она чувствует под собой твердую опору: ее земельные владения, ренты, сундуки, полные золота и серебра. Она смотрит прямо в глаза старым властителям мира. В глубине души она чувствует себя способной одолеть их». Таким образом, буржуазия постепенно превращается в социальную группу, для которой становится характерным осознание своего могущества, внутреннего достоинства, значительности. Все богатства, которыми она располагает, заработаны собственным трудом, благодаря собственному уму, смекалке, хитрости, упорству. С другой стороны, она, так же как и все общество, переполнена верой во Христа (растет число желающих уйти в монастырь, появляются новые религиозные культы, строятся новые и перестраиваются старые храмы и т.д.) и испытывает колоссальный страх, полную неуверенность в возможности спасения ее души, которая, несомненно, греховна, поскольку буржуазия связана с деятельностью, осуждаемой церковью.
Мартин Лютер - противник зарождающегося капитализма. «Он яростный антифинансист, антибанкир, антикапиталист. Он свирепый антисемит. Он держится старых добрых средневековых установлений и никогда от них не отступается». Однако Лютер ненавидит злоупотребления служителей церкви. Это его личное отношение, личный опыт.
Возникает непредвиденный М. Лютером обмен. Те, кого Лютер ненавидит, воспринимают его идеи, скрытое в них от самого Лютера соответствие их личным чаяниям.
С идеями Лютера буржуазия обретала долгожданный душевный покой. Отныне ее труд был оправдан перед Богом и становился теперь не только средством обретения материального благополучия, богатства, но стал частью служения Богу, определить благосклонность которого стало возможным по успехам в твоих делах: если ты избран Богом, то твое дело процветает, и наоборот. Кроме оправдания верой, буржуазия получила возможность общения с Богом без посредников. Каждый мог читать Библию самостоятельно, так как она переводилась с латинского на национальные языки, каждый мог общаться с Богом лицом к лицу, что было привычно и понятно для торговцев, «имеющих дело со своими соперниками или государями - лицом к лицу, человек против человека...», без многочисленных и неуважаемых ими посредников в лице бездельников-монахов.
Критика церкви М. Лютером совпала с ментальными установками зарождающейся буржуазии. Обмен между личностью и обществом состоялся.
Обмен между личностью и обществом возникает в силу их разных качественных возможностей в выявлении и словесном оформлении новых общественных тенденций. Большинство членов общества не способно выразить словесно те новые тенденции общественного сознания, которые само же и формирует в своей материальной, социальной, культурной деятельности. Однако личность более подготовлена, она не испытывает затруднений в выражении своих мыслей, она способна на рефлексию собственного состояния и состояния общества.
Хотя сознание личности определяется ментальностью общества (нужно учитывать, что в этой ментальности уже скрыты новые восприятия, новое отношение), личность может интуитивно почувствовать или осознанно уловить и оформить словесно идеи, уже существующие в обществе.
На этом этапе и возможен процесс обмена между личностью и обществом, который фиксирует Л. Февр. Однако, общество вносит свой вклад, перерабатывая эти идеи для более удобного пользования. Так произошло в 16 веке с идеями Мартина Лютера, и точно такая же метаморфоза постигла идеи горбачевской перестройки. Зачастую личность не готова к такому преобразованию своих идей. Ей остается либо соглашаться и идти вперед вместе с обществом, либо протестовать, как это делал М. Лютер. Но в любом случае личность становится исторической, то есть способствует изменению хода исторического развития. Но в действительности именно ментальные установки общества определяют движение истории. «Круг определяет центр», Лютер и Рабле не «герои», а «герольды» эпохи.
Эту мысль еще в большей степени доказывает обратная ситуация несостоявшегося обмена между личностью и обществом. Если идеи высказаны, но не находят поддержки в ментальных установках большинства членов общества, то личность остается в одиночестве. Ее идеи будут востребованы значительно позднее и оценены другими поколениями.
Однако, если ментальные установки определяют жизнь общества, то как возникают они сами.
Л. Февр приходит к пониманию ответа на этот вопрос через сравнение условий материальной и социальной жизни человека прошлого и человека современного, сопоставляя их чувства и поведенческие реакции. То есть метод исследования ментальности носит «сравнительный и регрессивный» характер.
Й. Хейзинга отмечал контрастность чувств людей позднего средневековья: «Так неистова и пестра была эта жизнь, где к запаху роз примешивался запах крови». Л. Февр согласен с такой характеристикой, но в своих рассуждениях идет дальше нидерландского ученого, так как выявляет причины этого феномена. Л.Февр указывает на контрастность условий материальной и социальной жизни в эпоху средневековья, которая совершенно не характерна для жизни современного европейца. Иначе говоря, коллективная психология формируется под воздействием материальной, социальной, культурной среды. Но, в свою очередь, ментальность общества так же формирует эту среду.
Для изучения процесса формирования среды через ментальность Л. Февр пользуется схемой, «основанной на идеях Ш. Блонделя и А. Валлона». Л. Февр пишет о том, что эмоции связывают людей, которые поочередно становятся то их зачинщиками, то передатчиками, что разнообразит чувства и реакции каждого человека. Повторение одних и тех же эмоций при одинаковых обстоятельствах, в конце концов, складывается в социальный институт. «Установившаяся таким образом согласованность и одновременность эмоциональных реакций обеспечивает группе относительно большую безопасность и силу: сложение подлинной системы эмоций подчас оправдывается полезностью этой системы. Эмоции превращаются в некий общественный институт. Они регламентируются наподобие ритуала».
Историк, изучающий различные типы источников, как письменные, так и вещественные, в том числе описания обрядов, ритуалов, церемоний, вглядываясь в жесты, позы людей, запечатленных скульпторами и живописцами прошлого, сможет обнаружить и понять эмоции людей, испытываемые ими в различных ситуациях. Наблюдения этнологов показывают, что многие церемонии у первобытных народов имели целью через одинаковые позы и жесты вызвать одинаковые эмоции, сплотить людей и подготовить к общему деянию. Общие эмоции сплачивают людей, так как они «заразительны».
Таким образом, через воспроизводство одинаковых эмоциональных состояний членов общества в определенной ситуации происходит формирование системы отношений людей к отдельным явлениям жизни, которая через ритуалы и традиции передается последующим поколениям. Эта складывающаяся система отношений и оказывает влияние на среду, формируя ее под себя.
В психологии современного человека Л. Февр обратил внимание на амбивалентность чувств, которую невозможно объяснить логически. Ученый видит ее причину в тех постоянных резких сменах эмоций, которые переживал человек прошлого. Произошло закрепление этого процесса в психических реакциях, которые и управляют эмоциями современного человека. «Всмотримся же в самих себя. Сколько находок может обнаружить археология человеческих мыслей в той последовательной смене слов, что составляют первооснову нашего сознания! Это наследие завещанное нам предками. И мы должны принять его безоговорочно. Ибо мертвые все еще сохраняют власть над нами, живыми».
Вертикаль психологической взаимосвязи представителей разных эпох, выявленная Л. Февром, имеет два элемента в своем содержании. Во-первых, она означает наличие в сознании современного человека тех архетипов сознания всего множества предшествующих поколений, которые каждый человек, сам того не зная, наследует в момент своего рождения. Во-вторых, нижняя и верхняя точки этой вертикали имеют разное наполнение. Иначе говоря, ментальность индивида и общества в целом претерпевает определенные изменения со временем, несмотря на незначительность этих изменений, историк может их проследить. Верхняя точка определяется за счет того времени и тех событий, свидетелем которых стал индивид. «Человек порой больше похож на свое время, чем на своего отца», - гласит восточная мудрость. Нижняя точка представляет собой то восприятие мира, которое человек наследует от предков.
Благодаря наличию такой вертикальной связи, оказывается возможным лучше понять не только психические реакции человека прошлого, но и психологию нашего современника.
Ментальность для Л. Февра выступает в двух проявлениях. Во-первых, как инструмент для более всестороннего и полного изучения истории (гносеологический аспект). Л. Февр изучает ментальность как историк культуры и цивилизации с целью выявления коллективного в индивидуальном. Во-вторых, ментальность предстает как объективная реальность, которая играет существенную роль в жизни общества и индивида (онтологический аспект). В этом случае Л. Февр наделяет ментальность следующими характеристиками. 1. Ментальность является уровнем общественного сознания, на котором «мысль не отделена от эмоций», она принадлежит плану содержания, а не плану выражения. Ментальность не идентична идеологии. 2. Ментальность статична. Ее изменения настолько медленны и незначительны, что даже в современном человеке можно обнаружить наследие прошлых веков. 3. Ментальность и материальная, социокультурная среда взаимообусловлены. 4. Различия между культурами и цивилизациями носят ментальный характер.
Само понятие «ментальность» еще четко не определено, область ее изучения не очерчена Л. Февр предлагает изучать ментальность на основе междисциплинарных исследований при помощи психологии, лингвистики, этнологии.
АВТОР: Сарпова О.В.