Эволюция понимания сущности и содержания категории «государственный интерес» в политико-правовой мысли и юридической науке

Категории «государственный интерес», складываясь и эволюционируя одновременно с возникновением и эволюцией государства, относятся к числу фундаментальных категорий правоведения. Данное обстоятельство обусловлено рядом причин, среди которых, по нашему мнению, основополагающими являются два момента.

Во-первых, практическая реализация теоретических представлений о «сильном государстве» и государственных интересах неразрывно связана с феноменом государственной власти, ее способностью использовать легитимные средства государственного принуждения (юридические, физические, психологические) для поддержания и развития самой государственности как политической организации социума. В этой связи данные категории являются своеобразным водоразделом между силой и насилием власти, между «силой страха» и «силой правды», о чем писал Вл. Соловьев.

Во-вторых, сильная государственность предполагает решенность проблемы эффективной защиты и обеспечения как государственных, так и личных (частных) интересов граждан, нахождение оптимального баланса публичных и частных интересов в правовом регулировании общественных отношений. В этой связи данные категории являются своеобразным водоразделом между тоталитарным и демократическим государством, которое, соответственно, либо игнорирует данный баланс в пользу государственных интересов, либо признает и поддерживает его всеми имеющимися в его распоряжении юридическими и организационными средствами.

И в первом, и во втором из обозначенных моментов ключевая роль принадлежит категории «интерес», ибо «категория интереса выработана в истории социальной мысли для обозначения реальных причин общественных и индивидуальных действий». Роль интересов в жизни общества отмечается издавна. Например, Гольбах подчеркивал, что «интерес - это, попросту говоря, то, что каждый из нас считает необходимым для своего счастья. Отсюда следует, что ни один смертный не бывает полностью лишен интересов». Гельвеций относительно феномена интереса писал следующее: «Если физический мир подчинен закону движения, то мир духовный не менее починен закону интереса. На земле интерес есть всесильный волшебник, изменяющий в глазах всех существ вид всякого предмета».

Как субъективное явление интерес обычно рассматривается психологами. Они видят в интересе особую направленность сознания, имеющую объективную обусловленность. Интерес считают субъективным и представители других отраслей знания, в том числе и правоведения. Иной точки зрения придерживался известный советский философ Г.Е. Глезерман, обосновывавший тезис о том, что интерес - это явление, связанное исключительно с бытием предмета, не сводящееся к сознанию и воле. Он отмечал, что в понимании интереса надо различать, прежде всего, три основных момента: а) формирование интереса как объективного явления; б) отражение интересов в сознании людей; в) реализация интересов в практической деятельности людей. Нетрудно заметить, что ученый рассматривают прежде всего материальные интересы и указывают, что они есть не что иное, как проявление общественных связей и экономических отношений между людьми. Таким образом, содержание интереса выражает объективно сложившиеся отношения субъекта к условиям его существования.

Есть третий тип суждений: интерес представляет собой единство объективного и субъективного, «поскольку, с одной стороны, он имеет материальные основы (объективно существующие потребности), а с другой - всегда так или иначе, более или менее глубоко, правильно или неправильно отражается в сознании и оформляется в нем в виде определенных целей». Сторонники данного подхода, не отрицая объективного характера интересов, более того, приведя в пользу такого утверждения убедительные доказательства, пытаются отыскать в интересе и субъективный момент. По мнению А.Г. Здравомыслова, «субъективная сторона интереса выражается в том, что всякая деятельность, любой поступок определяется тем или иным интересом данного субъекта».

Возникает закономерный вопрос: составляет ли субъективное конституирующий момент интереса? Еще Г.В. Плеханов, критикуя известного дореволюционного юриста Н.М. Коркунова, подчеркивал: «Не сознанием людей вызываются к существованию интересы, а определенными их взаимными отношениями в общественном процессе производства». Вместе с тем, раз возникнув, интересы, так или иначе, отражаются в сознании людей. Именно форму осознания интересов А.Г. Здравомыслов и некоторые другие авторы пытаются рассматривать в качестве субъективной стороны интересов. Интересы, действительно могут быть осознанными или неосознанными, однако осознание интереса ничего не меняет в его содержании, которое целиком предопределено объективными факторами.

Объективно-субъективная трактовка интереса практически является субъективной, так как, во-первых, понимает под интересом факт осознания субъектом своих объективных потребностей. Практически это тождественно субъективному пониманию интереса. Во-вторых, формально логический метод не позволяет трактовать научное понятие как двойственное. В противном случае можно предположить, что конкретная категория качественно по разному проявляется в различных аспектах рассмотрения. Думается, интерес необходимо отнести к объективным категориям. Это подчеркивает важность двух моментов:

- интересы существуют на основании объективных потребностей субъекта, то есть потребность является сущностью интереса;

- интересы обусловлены общественными отношениями, которые сами по себе тоже являются объективным явлением, что подтверждается существованием интересов вне сознания субъектов.

Мы разделяем точку зрения П.В. Анохина, о том, что «применительно к социальным явлениям термин «интерес» можно интерпретировать как нужды, потребности субъектов общественных отношений». Но в связи с тем, что субъектами общественных отношений могут выступать как индивиды, так и коллективы (социальные организации, социальные общности и т.д.), возникает проблема соотношения индивидуальных интересов и интересов социума. Причем эта проблема является одной из важнейших проблем в общественных науках, так как от ее трактовки в значительной степени зависит направленность той или иной концепции в целом. В этой связи можно выделить два основных, традиционных подхода. В соответствии с первым, главенствующее место отводится нуждам и потребностям личности. В соответствии со вторым подходом приоритетными являются интересы социума.

Отдельные идеи о приоритете интересов социума над интересами индивида можно найти в философских учениях практически всех времен и народов. С появлением первых государственных образований, по мере философско-правового осмысления феномена «государство», начинают формироваться воззрения об его главенствующей роли, о приоритете государственных интересов как интересов специфического коллективного субъекта над интересами отдельных людей, которые нормально существуют и развиваются лишь благодаря своей организации в политическое целое. Святая обязанность личности, в рамках данных воззрений, часто сводится к служению интересам государства, а в случае необходимости - к принесению себя и своих личных интересов в жертву интересам государственным. Соответствующие идеи в той или иной степени присущи различным политико-правовым концепциям Древней Греции и Древнего Рима, особенно четко они прослеживаются у Платона и Цицерона.

Так, Платон усматривал назначение государства в достижении единой цели - блага всего полиса. Философ выстраивал теоретическую модель идеального государства, вся деятельность которого направлена на достижение счастливого существования причем «не в отдельно взятой его части, не так, чтобы лишь кое кто в нем был счастлив, но так, чтобы оно было счастливо все в целом». Платон считал, что большинство людей находятся во власти эмоций и страстей, руководствуется в своем поведении эгоистическими мотивами, а не истиной, справедливостью и разумом. Для преодоления эгоизма людей и достижения единства интересов в обществе, обеспечения единомыслия в государстве Платон считал необходимым осуществить комплекс радикальных мер: упразднить семью и частную собственность, ввести регламентацию различных сторон общественной и личной жизни граждан «идеального» государства. Достичь совершенства, полагал Платон, люди могут только в обществе и государстве и благодаря государству, а совершенное государство должно обеспечить им соответствующую «социальную среду», без которой они погибнут или выродятся. Поэтому государство следует ценить выше индивида, ведь только государство может быть самодостаточным, совершенным и способным сделать благим совершенного индивида.

Итак, согласно Платону, существует взаимозависимость между обществом и индивидом. Оба они обязаны друг другу своим существованием. Общество обязано неполноценной природе человека, а индивид обязан своим существованием обществу, так как он неполноценен. Однако в рамках этой взаимозависимости многообразно проявляется превосходство государства над индивидом - в том факте, например, что семя упадка и развала совершенного государства коренится не в государстве, а в индивиде, в несовершенстве человеческой души, человеческой природы или, точнее, в том факте, что человеческий род подвержен вырождению.

Схожие идеи усматриваются и в концепции Цицерона, который определяет государство (respublica) как дело, достояние народа (res populi). Причем мыслитель подчеркивает, что «народ не любое соединение людей, собранных вместе каким бы то ни было образом, а соединение многих людей, связанных между собой согласием в процессах права и общностью интересов». Тем самым государство, в трактовке Цицерона, предстает не только как выражение общего интереса всех его свободных членов, что было характерно и для древнегреческих концепций, но одновременно также и как согласованное правовое общение этих членов, как определенное правовое образование, «общий правопорядок». Таким образом, Цицерон стоит у истоков той юридизации понятия государства, которая в последующем имела много приверженцев, вплоть до современных сторонников идеи «правового государства».

Свобода по Цицерону мыслится как коллективная собственность. Гражданин свободен потому, что он является частичкой свободного государства (civitas) - гражданской общины. Поэтому не отдельный человек, а гражданская община как совокупность людей является для него высшей ценностью.

Таким образом, необходимо согласиться с точкой зрения, что в античной греческой и римской политико-правовой мысли еще не сложилось сколько-нибудь целостного представления об автономности личности, об индивидуальной свободе. Свобода понималась как общий правопорядок, а права граждан являлись производными от него и не имели самостоятельного значения. Спокойствие в обществе поддерживалось законом. Но поскольку это возможно лишь в полисе, то только полис, а не отдельный человек является самоценностью. В отношении отдельного человека доминирует идея личного гражданского (и одновременно морального) долга, а не личного права.

Постепенное формирование централизованных государств обусловило новый подход к понятию категории «государственный интерес». Уже в XV веке необходимость государственного единства становится настолько очевидной, что государственный интерес начинает рассматриваться как высшая политическая цель, ради достижения которой хороши все средства. Религия перестает играть заметную роль в политике. Политика перестает связываться с моралью. Раньше других и, пожалуй, наиболее последовательно эти новые взгляды на государство и политику были выражены у Н. Макиавелли, который фактически вскрыл подлинные основы «реалистической» политики государей, укрепляющих и расширяющих свою власть всеми средствами - «дозволенными» и «недозволенными».

Обосновывая необходимость политического объединения феодально-раздробленной Италии под единой верховной властью монарха, Макиавелли высшим политическим интересом провозгласил «интерес государства» (raison detat), которому должны подчиняться все остальные интересы в обществе. Поэтому государственным интересом, которым, по мнению мыслителя, охватывались все важнейшие сферы человеческой деятельности, оправдывается и насилие по отношению к народу.

«Следует иметь в виду, - говорит Макиавелли в своем «Государе», - что есть два рода борьбы; один - посредством законов, другой - силы. Первый свойственен людям, второй - зверям, но так как первый часто оказывается недостаточным, то приходится прибегать ко второму. Поэтому государю необходимо пользоваться приемами и зверя и человека. Если же государь принужден научиться приемам зверя, то он должен выбрать из числа зверей лису и льва, ибо лев не может защититься от змеи, лиса - от волков. Следовательно, надо быть лисой, чтобы распознать змей, и львом, чтобы расправляться с волками». «Государю, - заключает Макиавелли, - необходимо обладать духом настолько гибким, чтобы принимать направление, указываемое веяниями и превратностями судьбы, и, как я отметил выше, не уклоняться от пути добра, если это возможно, но уметь вступать и на путь зла, если это необходимо».

О политическом реализме Макиавелли, выросшем из потребностей эпохи, свидетельствует то, что его идеи разделялись крупнейшими политическими деятелями позднего средневековья и нового времени. Например, английский посол во Франции сэр Генри Уоттон так определял в XVI веке функцию посла: «Муж добрый, отправленный на чужбину, дабы там лгать на пользу своей стране». Для крупнейшего государственного деятеля XVII века, кардинала Ришелье, который правил Францией с 1624 по 1642 г., принципы Макиавелли кажутся не лишенными подлинного величия. «Государственный интерес» (raison detat) господствует у Ришелье в его взглядах и в его практике: государство превыше всего, государство есть ценность, во имя которой все средства хороши, - таков смысл рассуждений Ришелье в его «политическом завещании». «Быть суровым, - советует он королю, - по отношению к людям, которые хвалятся тем, что они пренебрегают законами и распоряжениями государства, это значит действовать во имя «общего блага». Христиане должны забывать об оскорблениях, наносимых им лично, но правители должны помнить проступки, которые наносят ущерб общему интересу. В самом деле, оставлять их безнаказанными значит совершать их дважды Бич, который является символом правосудия, никогда не должен оставаться без применения».

Начиная с XVIII века, в Западной Европе пристальное внимание уделялось такой категории, как «национальный интерес», что связано со становлением институтов гражданского общества и демократических механизмов, способствующих выявлению народной (национальной) воли и ее воздействию на государственно-правовое строительство.

В античности под словом «нация» (nation) понимался народ, но не в смысле populus - как народ вообще, или populus romanus - государственно-правового понятия, соответствующего общности граждан (патрициев и плебеев), составляющих народное собрание, а относительно рода, племени, клана, то есть какой-то более ограниченной общности людей, как правило, связанной родством. Так, например, Тацит всех германцев называет народом (populus), но ряд племен определяет, как nationes, считая необходимым подчеркнуть их родственный характер. Таким образом, словом «нация» обозначался не столько сам народ, сколько его видовое отличие от других народов, основанное на общем происхождении.

В средневековый период в немецком и французском языках слово «natie», так же как в эпоху античности, обозначало происхождение и принадлежность к определенному роду. Но позже данное слово начинают употреблять применительно к гильдиям, цехам и прочим корпорациям, которые необходимо было отличить от других коллективов, сосуществующих рядом. Иногда под нацией понималось землячество, называемое по имени страны происхождения.

Формирование централизованных государств обусловило новый подход к пониманию феномена «нация». Данный термин начинает использоваться для обозначения «политического родства» населения того или иного государства. Нация рассматривается как совокупность подданных, на которых распространяется власть суверена, «основанная на божественном праве, на праве завоевания по отношению к народу», власть, которая «была внешним учреждением, вносившим в общественную жизнь внешнее единство и порядок. В подобном единстве могли пребывать самые различные народности».

Нация в философии Нового времени постепенно становится политикоправовым явлением. Вольтер говорил о ней как об обществе, состоящем из сословий, способном сопротивляться неугодному политическому режиму и устанавливать «мудрое правление». Дидро рассматривал нацию как совокупность граждан посредством общественного договора, персонифицированную в политическом институте, а Гегель - как общность людей с единым «национальным характером», который составляют «телесное развитие, образ жизни, занятия, равно как и особые направления ума и воли», что находит свое выражение в «национальном духе».

В политико-правовых взглядах того периода в качестве консолидирующего фактора все четче стали вырисовываться общие политические интересы, единая политическая воля народа. И, несмотря на сословное истолкование понятия «нация», формально в конституционных актах нация рассматривается как союз всех граждан. «Декларация прав человека и гражданина» 1789 года провозгласила, что «источник суверенитета зиждется, по существу, в нации. Никакая корпорация, ни один индивид не могут располагать властью, которая не исходит из этого источника». Данные принципы закреплялись Конституцией Франции 1791 года, в которой говорилось о принадлежности единого, неделимого и неотъемлемого суверенитета нации. «Ни одна часть народа, никакое лицо не может присвоить себе его осуществление». Таким образом, в Конституции вводилось правовое понятие нации как единой общности формально равноправных граждан. И в этом смысле, по точному замечанию Э. Хобсбаума, «французская национальность означала французское гражданство». Кроме того, по отношению к другим народам нация рассматривалась как некий «индивидуум, личность которого столь же священна, как индивидуальность человека».

В отличие от революционной идеологии Франции политико-правовая мысль Германии рассматривала нацию не как союз граждан, а как культурно-языковую общность, соответствующую, в определенной степени, современному понятию «этнос». Такой подход объясняется тем, что в Германии на данном историческом этапе не было ни абсолютной королевской власти, ни «немыслимого тогда без нее национального единства», а для политически разобщенного народа идея нации - это, прежде всего, идея объединения - в общей культуре, обычаях, нравах, традициях и языке усматривалось консолидирующее начало, которым теоретически обосновывалась необходимость дальнейшего политического объединения. Таким образом, если во Франции, в уже сложившемся национальном государстве, идея нации связывалась со стремлением к классовому единству под лозунгом «Свобода! Равенство! Братство!», то в политически раздробленной Германии это, прежде всего, идея этнического единства - нация понимается как культурно-языковая общность.

С точки зрения диалектики взаимосвязи категорий «государственность», «государственный интерес», «национальный интерес» целесообразно обратить внимание на три основные теоретические модели нации, сформировавшихся в ходе эволюции теоретико-правовой мысли: этатистская, этнокультурная и этносоциальная.

Этатистская модель нации характерна, прежде всего, для юридических воззрений сложившихся национальных государств. Ее сущность может быть передана следующим образом: «Сегодня понятие нации или национального государства определяется как минимальная численность людей с четко выраженным чувством культурного единства, которые проживают на территории с официально признанными границами и имеют независимое национальное правительство». Этнокультурные связи в таких странах не имеют сколько-нибудь принципиального государственно-правового значения, и на первый план выступает связь с государством, т.е. гражданство. В этом случае, считает нигерийский юрист К. Океке, общие национальные интересы фактически совпадают с интересами государственными как следствие «тенденции идентификации понятий «государство» и «нация». Так как в национальном государстве национальные интересы сливаются с собственно государственными в одно целое, в совокупность общественно-публичных интересов, то, по мнению сторонников этатистского подхода, интересы нации как единого субъекта выражаются, прежде всего, в международном праве, где нация выступает в качестве государства.

Этнокультурная модель связывает нацию с общностью исторической судьбы, характера или культуры народа. Нация с данной точки зрения рассматривается не как политическая, а как этнокультурная общность, в связи с чем, предлагается использовать термин «этнонация». Этнокультурный подход свойственен, прежде всего, для политико-правовых теорий полиэтнических государств. Сторонники данного подхода предлагают рассматривать нацию не как государственное образование, а как культурно-историческую общность людей, не связанную с территорией. По мнению Г. Еллинека, «государство не является необходимым элементом нации, так как не все нации представляются государственно объединенными, несколько наций или частей их могут жить в одном государстве». Кроме того, подходящими для всех наций признаками не могут служить ни язык, ни «естественная общность племени». Еллинек приходит к выводу, что вообще «невозможно установить единый прочный объективный критерий нации, и нельзя найти такового в какой-либо постоянной комбинации нескольких элементов». Нация, по словам Еллинека, «есть нечто существенно субъективное, т.е. свойство определенного содержания сознания». Исходя из этого он делал вывод о том, что нацию образует «группа людей, сознающих себя объединенными множеством общих своеобразных культурных элементов и общим историческим прошлым и поэтому отличными от других людей».

О. Бауэр рассматривает нацию как «совокупность людей, общностью судьбы сплоченных в общность характера». Под национальным характером ученый понимает «комплекс физических и психических признаков, отличающих данную нацию от всех остальных». Характер, по его мнению, формируется под влиянием, во-первых, естественной наследственности («унаследованные свойства нации суть ни что иное, как осадок ее прошлого застывшая история ее»), во-вторых, традиционной культурой («воспитанием, которое получает, правом, которому подчиняется, нравами, которым следует в жизни, представлением о Боге и мире, красивом и некрасивом, нравственном и безнравственном, религией, философией, наукой, искусством, политикой - и прежде всего тем, что определяет все эти явления - способом ведения борьбы за существование, которым он пользуется для поддержания своей жизни»).

Положение о неполном совпадении национальных и государственных интересов, прежде всего по отношению к территории, является одной из общих отправных точек в концепциях О. Бауэра и К. Реннера. По Реннеру, «нация - это союз одинаково мыслящих и одинаково говорящих личностей. Это культурная общность группы современных людей, не связанных с землей». Государство же «немыслимо без исключительного обладания территорией». Оно выражает материальные интересы «доминирующих классов», осуществимые только на определенной территории. «В этом смысле, по мнению К. Реннера, государство и нация - понятия столь же противоположные, как государство и общество вообще. Государство есть юридически организованное территориальное господство; общество же - фактически составленный личный союз».

Этносоциальная модель нации представляет собой некий симбиоз этнокультурного и этатистского подходов. В рамках данной модели нация рассматривается как неразрывная совокупность элементов. Так, по мнению П.А. Сорокина, нет нации «как единого социального элемента». Она «является многосвязной (многофункциональной), солидарной, организованной, полузакрытой социокультурной группой, по крайней мере отчасти осознающей факт своего существования и единства». Нация, согласно концепции П.А. Сорокина, состоит из индивидов, которые: являются гражданами одного государства; имеют общий или похожий язык и общую совокупность культурных ценностей, происходящих из общей прошлой истории; занимают «общую территорию, на которой живут они и жили их предки». Вместе с тем, по мнению ученого, «нация является социальной системой, отличающейся как от государства, а также от этнических (языковых) и чисто территориальных групп».

Согласно этносоциальной модели «нация есть сложное социальное явление, характеризуемое неразрывной совокупностью основных признаков. В зависимости от исторических условий, под влиянием экономических и политических факторов в политико-правовых трактовках нации превалирует один из элементов, но это не означает, однако, отсутствия остальных элементов, которые подразумеваются, но отходят на второй план и поэтому всегда должны учитываться».

Весьма противоречивую трактовку национальных интересов дали А. Джордж и Р. Кеохане. Национальные интересы были объединены ими в три группы: физическое выживание, не обязательно означающее сохранение территорий и суверенитета; свобода - способность жителей страны выбирать форму правления и устанавливать совокупность индивидуальных прав, которые утверждаются законом и защищаются государством; экономическое благополучие, предполагающее максимальное увеличение экономического благосостояния.

К сожалению, выделяя первую группу интересов, авторы не уточняют, каким образом выживание людей может быть осуществлено без территории и суверенитета. Хотя сама по себе высказанная мысль достаточно интересна, она нуждается в более тщательной проработке. Со своей стороны отметим, что, по всей видимости, без государственного суверенитета в условиях современного миропорядка, отдельная этническая группа может обеспечить свое выживание: примером тому - проживание на территории России различных народностей, не утрачивающих признаков самоидентификации. Теоретически это возможно и при условии, что национальные интересы связаны не с этнической, а с социальной общностью в рамках определенного исторически сложившегося государственного образования, если государство утрачивает самостоятельность и его территория становится принадлежностью другого государства на условиях автономии. Относительно же выживания без территории, как ареала компактного проживания нации (а не применительно к территории государственной), такая вероятность представляется весьма сомнительной в силу демографических и социокультурных процессов, происходящих в обществе.

В рамках данного исследования использование термина «национальный» применительно к формированию и реализации интересов государства не предполагает отождествления понятий «нация» и «национальность». Следовательно в качестве базовой не может использоваться этнокультурная модель нации. Однако и отождествление нации с государством, а национальных интересов с государственными - также неприемлемо. Поэтому при рассмотрении специфики и содержания национальных интересов за основу берется этносоциальная модель нации, без выделения в рамках данной концепции отдельных национальностей, проживающих на территории полиэтнического государства, с несовпадающими интересами. Национальные интересы становятся в этом случае совокупным устремлением граждан государства, (а точнее, лиц, постоянно проживающих на его территории), идентифицирующих себя с культурой данного общества, отвечающим объективным потребностям его развития. В нашем понимании, национальный интерес - это категория, отражающая осознание (субъективизацию) объективных потребностей общества. Государственные же интересы определяются сущностными признаками, которые в своей совокупности характеризуют феномен государства, а также осуществлением его функций независимо от этнонациональной компоненты.

Серьезного внимания заслуживает вопрос о воззрениях на структуру и иерархию государственных интересов. Так, Р. Осгуд на первый план выдвигал «национальное выживание» и «самосохранение» (national survival and self-preservation), которые определялись им в терминах территориальной целостности, политической независимости и поддержки фундаментальных правительственных институтов, т.е. существующего политического режима. Дж. Чейз располагал государственные интересы США в следующей последовательности: во-первых, не допускать потенциальных агрессоров к базам, с которых они могли бы совершать атаки против Соединенных Штатов; во- вторых, поддерживать самоуправление и демократию за рубежом; в-третьих, защищать и развивать торговлю; в-четвертых, способствовать установлению благоприятного баланса сил в мире. Г. Моргентау понятие национальных интересов связал с понятием силы (power), перейдя затем к более широкой категории «баланс сил».

В западной литературе обращалось внимание на размытость и не функциональность понятия «государственные (национальные) интересы», не позволяющие оперировать им на практике, на трудности, возникающие в связи с попытками отделить цели от средств их достижения, неясность вопроса о том, чьи интересы имеются в виду, как их определить и кем они должны определяться.

Не менее дискуссионным является вопрос о структуре государственных интересов. По степени социальной значимости они подразделяются на жизненно важные и второстепенные; по продолжительности действия - на постоянные и временные; по сферам общественной жизни - на политические, экономические, социальные, военные, экологические и др. Особое значение имеют жизненно важные интересы как совокупность потребностей, которые обеспечивают существование государства. Жизненно важные интересы должны быть приоритетными для государственной власти и в случае возникновения противоречия интересов государственной власти и жизненно важных интересов государства приоритетное значение должно отдаваться последним. В противном случае ставиться под угрозу существование государственности Канадский теоретик К. Холсти, рассматривая структуру государственных (национальных) интересов, выстраивает иерархию целей, четко определяя фундаментальные, среднесрочные и абстрактные. Его схема выглядит следующим образом. Фундаментальные цели отражают ценности, которые Холсти называет «стержневыми»; их необходимо защищать всеми средствами и во все времена. К ним относятся: безопасность, автономия, независимость политической единицы (т.е. государства), ее политических, социальных, религиозных и культурных институтов, а также благосостояние ее граждан. На конкретном уровне это означает территориальную целостность, национальную безопасность, территориальное единство, экономическое благосостояние; на абстрактном - защиту, автономию, безопасность. Среднесрочные цели в конкретном отношении предполагают ослабление оппонентов, поддержку союзников и друзей, расширение экономических возможностей в мире, религиозное доминирование и экспансию, создание и поддержку международных институтов; в абстрактном - укрепление престижа, распространение ценностей за рубежом (права человека, социализм и т.д.). Реализация перспективных целей, или «стремление», не требует всех средств государства. Более того, сама их постановка (в отличие от целей «стержневых») - результат выбора, а не необходимости. Но государство, которое их ставит, обычно предъявляет радикальные требования ко всем другим субъектам системы и тем самым провоцирует нестабильность. Соответствующими целями на конкретном уровне могут быть, например, построение «нового порядка», на абстрактном - международный мир и безопасность.

Еще один срез рассматриваемой проблемы - это соотношение государственных, публичных, корпоративных и частных интересов. В истории политико-правовой мысли существовало и существует немало теорий, в которых государственные интересы фактически отождествляются с интересами всего общества, с неким «общим благом». В этой связи необходимо отметить, что концепцией «общего блага» действительно часто подменялась концепция государственного интереса, а государственные потребности и блага отождествлялись с благами общества в целом. Для того, чтобы четко развести два этих подхода, по всей видимости, необходимо обратиться к такой государствоведческой категории, как «сущность государства».

Сущность государства - это смысл, главное, глубинное в нем, что определяет его содержание, назначение и функционирование. Таким главным, основополагающим в государстве является власть, ее принадлежность, назначение и функционирование в обществе. По точному замечанию В.М. Корельского «вопрос о сущности государства - это вопрос о том, кому принадлежит государственная власть, кто ее осуществляет и в чьих интересах».

В юридической науке выделяют два основных подхода к проблеме государственной сущности. Первый исходит из превалирующего влияния корпоративных интересов, второй - из приоритета общесоциального начала, из доминирующей роли общественных интересов.

К первому научному направлению относятся так называемые «теория элит», «технократическая теория» и т.д. Но основное место, безусловно, занимает классовая теория, согласно которой государство призвано выражать, прежде всего, классовые потребности. Государственный интерес с позиции этой теории, фактически, отождествляется с интересами экономически господствующего класса. «Этот «государственный интерес» - писал профессор B.C. Сказкин, - в конечном счете, есть интерес господствующего класса в целом. Но он возводится на уровень «общего блага», которое должно осуществляться государством в случае надобности даже путем насилия».

Из корпоративной (классовой) трактовки государственного интереса в целом исходил марксизм. Согласно этого учения основной функцией государства является подавление классом эксплуататоров эксплуатируемого класса, таким образом, государство, по сути, выражает интересы экономически господствующего класса. «Экономические отношения каждого данного общества, - писал Ф. Энгельс, - проявляются прежде всего как интересы». Поскольку экономические отношения порождают разделение общества на классы, постольку классовые интересы оказываются наиболее существенными, глубокими, определяющими во всем многообразии национальные, групповые, индивидуальные интересы. Социальные интересы обусловлены экономическим положением тех или иных общественных групп; вместе с тем они не сводятся к этому положению, поскольку не существуют помимо того или иного их выражения в виде настроений, взглядов, эмоциональных реакций, идеологии и т.п. В противоположность концепции экономического материализма, абсолютизирующему экономические интересы, марксизм исходит из того, что содержание коренных классовых интересов значительно шире, нежели экономические потребности этого класса. В социальных интересах закрепляется отношение данного класса или социальной группы ко всей совокупности общественно-политических институтов, материальных и духовных ценностей.

Как представляется, нельзя недооценивать марксистскую концепцию, согласно которой наряду с выражением классовых интересов государству свойственны «выполнение общих дел, вытекающих из природы всякого общества, и специфические функции, вытекающие из противоположности между правительствами и народными массами». Вместе с тем необходимо признать, что, несмотря на понимание двойственной сущности государства (классовой и общесоциальной), марксизм, в силу ряда причин значительно больше внимания уделял собственно классовому аспекту, фактически игнорируя частные интересы. Трудно в этой связи не согласиться с точкой зрения В.C. Нерсесянца о том, что отрицание частной собственности и ее обобществление (создание «социалистической собственности») фактически включает в себя отрицание права и государства, а вместе с тем и свободы индивидов вообще, поскольку именно право и государство как правовая форма организации публичной власти представляет собой всеобщую и необходимую форму свободы людей.

Второй подход к проблеме государственной сущности, представляет, по сути, некоторую противоположность марксистскому, и как уже отмечалось, ориентирован на общесоциальное предназначение государства. Согласно этого научного направления государство должно выражать интересы всего общества. Его основное социальное предназначение заключается в служении общественным интересам, в достижении некоего «общего блага». Служение «общему благу» неразрывно связывается с принципом государственного интереса. В этом смысле «общее благо» является одним из ключевых, исходных понятий, неким мерилом и критерием в рамках концепции государственного интереса.

Как отмечает B.C. Нерсесянц, понятие «общего блага» относится к числу фундаментальных идей и принципов всей европейской социальной, политической и правовой культуры. Сам термин «общее благо», утвердившийся в средние века, встречается впервые у Сенеки, однако данное понятие по существу разрабатывалось уже древнегреческими авторами (Демокрит, Платон, Аристотель и др.), а затем Цицероном и римскими юристами. Большое внимание идее общего блага уделяли мыслители средневековья и нового времени (Фома Аквинский, Гроций и др.).

«Общее благо» часто трактуется как публичный интерес, как критерий баланса между публичным и частным интересами. Публичный интерес определяется как то, в чем общество, его социальные группы видят определенную ценность, которая удовлетворяет материальные, духовные, эстетические, иные потребности и подлежат вследствие этого защите в установленном законом порядке. При этом публичный интерес отличается от государственного интереса. По мнению Ю.А. Тихомирова, наличие государственного интереса возможно лишь в международном публичном и частном праве, когда речь идет о реализации национального суверенитета, национального интереса. С такой точкой зрения в целом соглашается и JI.A. Морозова. «Особенно подкупает, - отмечает она, - ценностная характеристика публичного интереса. Вместе с тем ориентация должна быть не просто на этнокультурные и конкретно-исторические особенности того или иного общества, а прежде всего на основные конституционные ценности конкретного государства, в том числе на конституционные права и свободы человека».

Но конституционные ценности не являются неизменными даже для одного и того же государства. Во многом они определяются типом общества, государственной власти, политическим режимом и т.д. Это наглядно продемонстрировала история нашего государства. В советский период его существования одним из главных постулатов конституционного характера был приоритет государства, государственного интереса по сравнению с интересами отдельной личности, отрицание частных интересов. Отсутствие защиты граждан от произвола государственной власти и вмешательства ее в частную жизнь. Публичный интерес в этот период отождествлялся с государственным. Согласно ныне действующей Конституции приоритет отдается правам и свободам человека, они признаны высшей ценностью, а их соблюдение и защита - обязанностью государства (ст. 2).

Ю.А. Тихомиров определяет публичный интерес как «официально признанный государством и обеспеченный правом интерессоциальной общности, удовлетворение которого служит приоритетным условием и гарантией ее существования и развития». В дальнейшем он отождествляет государственные и общественные (публичные) интересы, называя среди способов правового обеспечения публичного интереса приоритет государственных интересов. Л.А. Морозова справедливо, на наш взгляд, обращает внимание на слабую сторону такого подхода. «Но как быть, - задается она вопросом, - в том случае, если государство, его органы исходят из собственных интересов, а не из интересов гражданского общества? По ее мнению, общество должно перестать довольствоваться тем, что над ним властвует государство. Оно должно подчинить деятельность государства и его аппарата своим интересам и целям, установить новую систему взаимоотношений между личностью и государством. С точки зрения JI.A. Морозовой, «общее благо, общественные интересы - это интересы публичного характера. Однако это не интересы именно государства, а интересы, приносящие пользу всему обществу или значимые для отдельной социальной общности, имеющие не разовое, кратковременное действие, а служащие жизнедеятельности и развитию общества (отдельных социальных общностей) и ориентированные на основные конституционные ценности».

По нашему мнению, такая точка зрения верна лишь в том случае, если исходить исключительно из корпоративной сущности государства. Если же исходить из посылки, что основное функциональное предназначение государства - это, прежде всего, осуществление «общих дел», то государственные интересы в основном совпадают с интересами общественными, и уж, по крайней мере, не противоречат им. В этом случае верна формула «государственный интерес - это общее благо».

В этой связи весьма примечательна концепция государственного интереса И.А. Ильина, по мнению которого множество людей, для того, чтобы образовать государство «должны, прежде всего, иметь единый, и при том именно общий интерес, а не множество отдельных, индивидуальных интересов состоящих друг к другу в отношении конкуренции и исключения. Этот интерес должен быть присущ не только каждому человеку в отдельности, но всем сразу сообща, так, чтобы удовлетворение его было бы возможно только через объединение всех». В качестве такого интереса, в концепции И.А. Ильина, выступает «усовершенствование совместной жизни посредством установления и поддержания справедливого порядка». Этот основной интерес, действительно, един и общ для всех членов сразу, хотя он не исчерпывает собою задач и целей государства. Вместе с тем, мыслитель отмечает: «не следует думать, что всюду, где есть общий интерес, есть и союз, организовавшийся для его осуществления и защиты. Для этого необходим еще целый ряд условий. Люди должны осознать и признать, что такой интерес у них есть и что он един и общ для всех сразу. Это не значит, что в действительности все граждане современного государства признают это; одни могут не сознавать этого по недостатку образования, другие могут не признавать этого по нежеланию подчинять свой личный, своекорыстный интерес общему. Но государственный союз, как и всякий союз, будет тем сплоченнее, он будет тем дружнее и успешнее разрешать свои задачи, чем глубже в гражданах будет чувство общей объединенности, чем сильнее в них будет уверенность в том, что единый и общий интерес лежит в основании их объединения. Государственный союз, в котором это чувство и эта уверенность ослабевают, идет на встречу своему разложению».

Применительно к характеристике государственных, корпоративных и частных интересов следует отметить, что по характеру взаимодействия интересы могут быть подразделены на конфронтационные, расходящиеся, параллельные и совместные. Конфронтационные интересы - это прямо противоположные, взаимоисключающие интересы, которые являются источником антагонистических противоречий. Расходящиеся интересы - это интересы, идущие в разрез друг другу, но не являющиеся взаимоисключающими. Они направлены на достижение различных целей, но не угрожают выживанию другой стороны. Параллельные интересы - это интересы без антагонизмов. Стороны преследуют близкие, однородныецели, пытаясь реализовать их самостоятельно без координации действий с другой стороны. Эти интересы могут эволюционировать как в сторону расхождения, так и в сторону сотрудничества. Совместные интересы - это интересы, подразумевающие общность подходов сторон, идентичность представлений о целях и методах их достижения. Эти интересы, как правило, самостоятельно не реализуются, а предполагают сотрудничество сторон в достижении общих целей.

Таким образом, проблема гармоничного сочетания личного и общественного интересов является обязательным условием нормального функционирования любого государства. Не может личность нормально существовать и развиваться в условиях ослабленного государства.

В достаточной степени точно проблему соотношения государственных интересов и интересов личности осветил Б.С. Эбзеев, отметивший, что «сочетание и взаимодействие личного и общественного имеет фундаментальное значение для понимания всего комплекса социальных проблем». Особое значение эта проблема имеет для современной России, которая в результате глубоких формационных преобразований, охвативших все сферы социальной действительности, вступает в качественно новое состояние. «Прежнее общество было разрушено в огромной мере именно потому, что оказалось не в состоянии найти адекватное решение вопроса о соотношении индивидуального и коллективного, сочетания интересов отдельного человека и ассоциаций людей». Поэтому перед современным российским обществом стоит задача по решению проблемы взаимодействия личности и общества, гражданина и государства, адекватного нынешним социально-экономическим, политическим и духовным реалиям и потребностям. Речь идет по существу об определении их ценности друг для друга, что в социологии выступает как проблема соотношения интересов общества и личности, а в юриспруденции - прав и обязанностей гражданина и государства.

К сожалению, тенденция к абсолютизации коллективного интереса так и не была преодолена отечественной юридической наукой. Поэтому прав Б.С. Эбзеева, утверждающий, что юриспруденция «окажется в выигрыше, если она откажется от весьма удобного, но искусственного монизма, неизбежно ведущего к односторонности, и примирится с более соответствующим многообразию социальной действительности плюрализмом. Речь идет об утверждении в юридической науке синтетической точки зрения на понимание природы общества и места в нем индивида».

Соотношение личного и общественного в достаточной степени точно отразил B.C. Соловьев: «отнимите у действительной человеческой личности все то, что так или иначе обусловлено ее связями с общественными и собирательными целыми, и вы получите животную особь с одной лишь чистою возможностью, или пустой формой человека, то есть нечто в действительности не существующее». И далее философ продолжает: «общественность не есть приходящее условие личной жизни, а заключается в самом определении личности, которая по существу своему есть сила разумно-познающая и нравственно-действующая, а то и другое возможно только в образе бытия общественном».

Таким образом, индивидуальное и социальное - это противоположности, но они существуют в единстве и взаимно определяют и обусловливают друг друга. Уровень развития одной из них находится в прямой зависимости от уровня развития другой, следовательно, отрицание или умаление одной означает отрицание или умаление другой. Главный вопрос в связи с этим - какова мера личной свободы и индивидуальной инициативы, и в каких пределах возможно их ограничение в интересах общественного целого, с одной стороны, и каковы пределы вторжения общества в сферу индивидуальной автономии - с другой?

Представляется, что на этот вопрос невозможно ответить точной и общей формулой, одинаковой для любого общества и на все времена. Ясно, однако, что всякое жизнеспособное общество представляет собой известное равновесие индивидуального и коллективного, которое находит (или не находит) свое отражение в праве и государстве, системе организации власти, господствующей морали и т.д. Нарушение такого равновесия, отсутствие механизмов гармонизации индивидуального и коллективного чреваты разрушением гармонии общества, его дисгармоничностью.

В заключение, в качестве обобщающего вывода, подчеркнем следующее.

Первое. Если государство - это специфическая социально-политическая организация, осуществляющая управление обществом в пределах определенной территории, то государственность - это обобщающе-качественная социальная характеристика содержательных координат этого управления. В этой связи понятие «государственность» в категориальном аппарате теории государства и права выполняет ряд объяснительных, аксиологических и идентифицирующих функций, раскрывающих содержательную и формально-юридическую специфику различных этапов процесса создания людьми биологически не заданного механизма существования в направлении формирования суверенного государства и его институтов. В самом широком своем значении понятие «государственность» охватывает комплекс элементов, структур, институтов публичной власти, организация и формы функционирования которых на различных этапах развития социума обусловлены исторически складывающейся экономической, политической, социокультурной самобытностью конкретного народа или группы народов. В силу этого понятие «государственность» отражает фундаментальные социальные, политические и юридические характеристики института государства как самотождественнного социального образования (тип политической режима, географическое местоположение, государственно-образующий этнос, преобладающая религия и т.д.) с точки зрения его организации, форм и методов функционирования.

Государственность, как и конкретное государство не может не быть национальным, поскольку в своей основе является особым типом эносоциальных отношений, характеризирующих, во-первых, отождествление нации с юридическим статусом гражданства суверенного государства, во-вторых, полиэтническое многообразие и формально-юридическое равенство этносов, объединенных единой суверенной государственностью, в-третьих, многообразие этнических общностей суверенного государства, проживающих на территориях государственных образований, посредством которых осуществляется реализация принципа национально-территориального устройства.

Второе. Одной из ведущих интегрирующих характеристик государства является комплексное, системное по своим свойствам понятие «государственные интересы». Государственные интересы, исходя из сущности государственности, определяются интересами нации и, следовательно, включают в себя национальные интересы как интересы публичные, как то «общее благо», которое государство призвано обеспечивать в интересах всего этноса, объединенного единой суверенной государственностью. Вместе с тем, поскольку государство, как совокупность властных институтов, не совпадает с обществом, государственные интересы выступают и как интересы государственной власти, которые могут не совпадать с публичными, корпоративными и частными интересами. Это несовпадение вызвано теми социальными ценностями, которые лежат в основе формирования каждой из названных групп интересов и которые государство как институт публичной политической власти должно учитывать в процессе своего функционирования, добиваясь обеспечения стабильности социально-политической жизни и не допуская антагонистической конфрактации эти групп интересов.

Таковы, в самых общих чертах, основные воззрения на сущность государственных интересов и их соотношение с иными видами социальных интересов (публичных, национальных, корпоративных, частных) в политикоправовой мысли и теоретико-правовой науке. Резюмируя их, следует подчеркнуть, что за всем многообразием подходов и суждений к сущности этой категории лежат не только различные типы правопонимания и трактовки государства, но и конкретный исторический период, когда выдвигается и обосновывается та или иная дефиниция, а также конкретный тип государственности, применительно к которому эта дефиниция предлагается. В этой связи та или иная дефиниция может в большей степени «подходить» к моноэтническим государствам и вызывать возражение применительно к полиэтническим государствам; отражать научные воззрения тех исследователей, которые строят свои теоретические конструкции применительно, например, к США, которые, несмотря на свой полиэтнический состав, строятся, фактически, как мононациональное - американское - государство, или ФРГ, которое, при все той же полиэтничности, не называют государством немецким.

В основе современной трактовки национальных интересов лежит, как правило, понимание осознанных потребностей наций в самосохранении, развитии и обеспечении своей безопасности. Предпосылкой идеи национальных интересов стало обособление племенных, а затем государственных и национальных общностей, породившее стереотипы сознания в-делении «мы - они», «наше - не наше». Выработанные европейской наукой концепции национальных интересов как совокупности интересов граждан национального государства и национальной безопасности как системы государственной защиты их личности и собственности, основываются на реально существующем в развитых странах гражданском обществе. Признанные к концу XX века практически во всём мире демократические институты обеспечивают приближение к такому порядку, при котором народ если и не полновластно распоряжается своей судьбой, то, по крайней мере, не целиком лишен такой возможности.

В России концепция национальных интересов в таком их понимании не получала признания сначала из-за задержки с утверждением республиканского или хотя бы конституционно-монархического строя, а после Октябрьской революции 1917 г. оказалась невостребованной уже из-за ориентации на интернационализм и классовые ценности. Формирование теоретических представлений советских ученых о сущности социальных интересов было обусловлено положением марксистско-ленинской философии о том, что «люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов». При этом даже с появлением таких понятий, как «новая социальная и интернациональная общность людей - советский народ» национальные интересы, как общенародные интересы не были определены. Нация понималась только в узком смысле, как исторически сложившаяся форма общности людей, которая приходит на смену народности, и рассматривалась как составная часть народа наряду с народностями.

Можно считать, что к моменту распада СССР в России отсутствовала целостная концепция национальных интересов и их защиты. В 1990 году комиссией союзного парламента, созданной для проработки вопросов по совершенствованию системы безопасности страны (известной как комиссия академика Ю.А. Рыжова) были определены необходимые алгоритмы поведения государственных структур по выработке и реализации такой политики национальной безопасности: интересы личности, общества и государства - угрозы - оценка возможностей парирования угроз и защиты интересов - задачи - функции - структуры и органы - меры; доктрина - концепция национальной безопасности - программы. Тогда же пришли к выводу, что общенациональная безопасность реализуется в двух измерениях: общественном и государственном, и подразделяется на внутреннюю и внешнюю в зависимости от источников угроз, опасностей и рисков для жизненно важных интересов. Первоосновой безопасности является безопасность личности, что предопределяет безопасность гражданского общества и легитимность государства. Для обеспечения национальной безопасности необходима система, включающая совокупность законодательных актов и созданных на их основе структур и механизмов взаимодействия по защите интересов субъектов правоотношений. При этом устойчивость системы должна основываться на общенациональном согласии.

Свое видение этого вопроса дала группа ученых под руководством Г.Х. Шахназарова по итогам проведённого в 1995-1997 годах исследования, исходя из ценностных ориентации и национальных целей. Под национальными интересами они предложили понимать «осознанные и официально выраженные (на уровне закона, государственной доктрины, государственной политики) потребности страны, соотнесённые с основными ценностными ориентациями российской цивилизации», под национальными целями - «сформулированные в соответствии с национальными интересами властью и принятые народом установки на достижение будущего состояния общества, государства и личности, при котором единственным и высшим критерием оценки деятельности государства и власти может и должно быть благополучие народа».

Государственные интересы производны от категории «национальные интересы», вместе с тем, в них обязательно должно быть то общее, что присуще и национальным интересам и интересам личности. Содержание государственных интересов определяются теми сущностными признаками, которые в своей совокупности характеризуют феномен государства, а так же осуществление государственными институтами его функций. Иными словами, сопоставление национальных, государственных, личных интересов с государственно-правовой точки зрения не может вестись с позиций «главные - второстепенные» или «первичные - вторичные», поскольку государство как политическая организация публичной власти призвана обеспечить реализацию и национальных и личных интересов. Строго говоря, именно в этом и заключается собственно государственный интерес.

Завершая рассмотрение вопросов, подчеркнем следующее. Учитывая многогранность понимания категории «государственный интерес» в современном обществоведении, очевидно, не следует стремится к некой универсальной дефиниции, которая все равно будет «нести отпечаток» той отрасли научного знания, в рамках которой эта дефиниция предлагается. Представляется, что в понимании этой категории следует различать социально-политические и юридические моменты. Государственные интересы с социально-политической точки зрения в самом общем виде можно рассматривать как сбалансированную совокупность осознанных обществом объективных потребностей самосохранения и саморазвития социума, включающую в себя как общенациональные интересы (интересы общества в целом, социальных корпораций и отдельных индивидов), так и интересы государственной власти. В данной дефиниции интересы государственной власти понимаются как ее позитивная способность и стремление к достижению общественных целей.

Очевидно, что эта способность помимо политико-идеологического обоснования позитивности формулируемых целей развития общества должна иметь и юридическое закрепление - систему правовых гарантий реализации декларируемых целей. В качестве исходной, системообразующей юридической гарантии выступает Основной закон (конституция) государства, на котором базируется дальнейшее правовое закрепление государственной политики обеспечения конституционных ценностей. Поэтому с государственно-правовой точки зрения государственные интересы выступают как обусловленные потребностями социума и зафиксированные нормами позитивного права официально декларируемые направления государственной политики во всех сферах жизнедеятельности общества.

Автор: Иванов В.П.