Институты государственной власти в юридическом механизме формирования и реализации государственных интересов

 

Юридический механизм обеспечения государственных интересов современной России отличается многоуровневой структурой, имеет свои субъектно-функциональные, организационные и пространственно-территориальные координаты, связанные с функционированием государственных институтов как реального и материального воплощения категорий «публичная государственная власть», «государственное принуждение», «государственное регулирование».

О структурной многослойности этого механизма речь пойдет ниже. Пока же отметим, что институционально-функциональная структура юридического механизма обеспечения государственных интересов складывается из двух относительно самостоятельных, но взаимосвязанных подсистем, которые сами по себе являются системными явлениями: нормативной системы, устанавливающей юридически значимые правила поведения субъектов права и обеспечивающей упорядочение социальных отношений между ними, и системы государственной власти, выступающей в качестве организационной формы реализации этой нормированности, обеспечения государственно-правового порядка.

Система государственной власти не сводиться к механизму (аппарату) государства и не должна олицетворяться с ним. Эта оговорка не случайна, если учитывать склонность западной социологии и политологии отождествлять государство с «хорошо отлаженной машиной власти вместе с находящимися у нее в услужении гражданскими чиновниками и вооруженными силами». Термины «механизм государства», «государственный механизм» широко употребляются и в российской юридической науке, однако, несмотря на наличие многочисленных работ, посвященных этой проблеме, в правоведении пока не сложилось единого мнения о том, что представляет собой механизм государства.

Так, например, JI.JI. Григорян выделяет три наиболее значительные концепции понятия механизма государства. Первая из них - это концепция широкого и узкого толкования механизма государства, определяющая его в узком смысле как аппарат государственной власти, а в широком - как политическую систему общества. Вторая концепция рассматривает механизм государства только как аппарат государственной власти. Третья - характеризует его как систему всех государственных органов, организаций, предприятий и учреждений. При этом, как отмечает ученый, концепция широкого и узкого толкования господствовала в науке 40-х - начала 50-х годов, являлась естественным продуктом сталинизма, служила своеобразным теоретическим обоснованием огосударствления всех сфер общественной жизни и после XX съезда КПСС отвергнута подавляющим большинством государствоведов.

По мнению Э.П. Григониса, упомянутая JI.JI. Григоряном первая концепция в современной юридической науке полностью изжила себя. Что же касается широкого и узкого понимания механизма государства, то оно существует до сих пор и является одним из самых распространенных в юридической науке. Правда, речь идет уже о широком и узком понимании механизма государства в другого аспекте, в связи с соотношением понятий «механизм государства» и «государственный аппарат».

Одни исследователи этой проблемы считают, что понятия механизма государства и государственного аппарата тождественны между собой, и, по сути, означают то же самое. Другие полагают, что понятие механизма государства является более широким по сравнению с понятием государственного механизма, который признается составной частью механизма государства. Государственный же аппарат, по общему мнению, - это система органов государственной власти или органов государства. Первая точка зрения имела широкое распространение в юридической науке советского периода. Встречается она и в настоящее время. Так, М.И. Байтин прямо утверждает, что в теории государства и права понятие государственного аппарата в широком смысле адекватно понятию государственного механизма. При этом М.И. Байтин совсем не случайно обуславливает понятие государственного аппарата широким смыслом. Дело в том, что имеется и иное понимание государственного аппарата - как совокупности органов исключительно исполнительной власти. Оно основывается на понятии государственного аппарата, которое в свое время сформулировал В. И. Ленин: «Под государственным аппаратом, разумеется, прежде всего, постоянная армия, полиция и чиновничество».

Иногда государственный механизм отождествляют с «государственной машиной» - термином взятым из того же ленинского арсенала. Под государственным механизмом и государственной машиной в этом случае понимается вся совокупность государственных органов, учреждений и должностных лиц, наделенных властными, управленческими или правоприменительными полномочиями.

Сторонники иной точки зрения, придерживающиеся широкого понимания механизма государства, включают в него помимо государственного аппарата и другие составные части, причем диапазон последних достаточно многообразен. Как правило, к ним относят вооруженные силы, полицию или милицию, органы безопасности, исправительные учреждения, то есть, иными словами, вооруженные формирования, силовые структуры. Эти органы, или организации, получили в советской юридической науке название «материальных придатков», иногда говорят о «вещественных придатках», подразумевая те же органы и организации. Зачастую подобным силовым и другим карательным органам в отечественной юридической науке придавалась решающая роль. Это относилось как к «эксплуататорским» государствам, так и к социалистическим государствам в условиях «капиталистического окружения».

А.И. Королев относит к материальным придаткам органы, создаваемые при чрезвычайных обстоятельствах (война, стихийные бедствия) и имеющие временный характер: например, Государственный Комитет Обороны во время Великой Отечественной войны. Другие последователи рассматриваемой точки зрения включают в государственный механизм помимо государственного аппарата и другие государственные организации, предприятия, учреждения. Так, С.С. Алексеев кроме вооруженных сил и подобных им структур в механизм государства включает и государственные учреждения, предприятия и организации, отмечая, что «строго говоря, функции государственных органов выполняет их администрация». М.К. Искакова включает в механизм государства хозяйственные государственные органы, предприятия и учреждения и предлагает их называть административными органами.

Обобщая названные и иные точки зрения по поводу содержательной интерпретации понятия «механизм государства», Э.П. Григонис делает вывод о том, что от этого термина «отказываться не стоит», это понятие остается чрезвычайно важным как в системе понятий и категорий общей теории государства, так и в практической деятельности государства. Более того, термин «механизм государства» вполне применим и к государству правовому, каковым провозгласила себя современная Российская Федерация. По его мнению, требуются лишь новые подходы к интерпретации данного термина, которая и предстает перед нами в предлагаемом Э.П. Григонисом определении: «Механизм государства (государственный механизм) - это функционирование, действие органов государства (государственного аппарата). Он выражается в определенных способах, принципах функционирования системы государственных органов (государственного аппарата), во взаимосвязи и взаимодействии между собой отдельных ее частей». Смысловая нагрузка этой дефиниции остается для нас неясной, поскольку, как представляется, в ней понятие механизма государства не раскрывается.

По мнению B.C. Нерсесянц, «уподобление государства - машине, системы государственно-властных учреждений - техническому механизму, страдает существенным недостатком, поскольку игнорирует специфику государства и государственной власти». Государство, подчеркивает ученый, это не техническое, а социальное образование; оно строится, структурируется и действует по законам и правилам не механики и техники, а права, выражающего степень и меру развитости свободы людей. Однако эта констатация не мешает B.C. Нерсесянцу использовать термин «государственный механизм», оговаривая, правда, что с точки зрения «человеческого измерения» государства «весь государственный механизм (аппарат), все государственные органы и учреждения - это институализированные (организованные) группы (соединения, совокупности) граждан, которые в определенном правовом порядке наделяются теми или иными государственно-властными полномочиями и осуществляют их».

Разумеется, государственный аппарат - это институализированные в определенные структуры люди, граждане государства, которые в процессе своей трудовой деятельности обеспечивают реализацию полномочий, возложенных на тот или иной государственный орган. Однако, едва ли можно считать, что обращение к «человеческому измерению» государства в данном контексте отражает специфику и государства как социальной организации, и государственной власти, хотя именно B.C. Нерсесянцем в более ранних работах сформулирован ряд интересных идей, позволяющих, по нашему мнении, осуществить многоуровневую структуризацию государственной власти как триаду: «функции государства - государственный аппарат - государственная должность».

Еще в советском государствоведении, в 40-х - 50-х годах прошлого столетия, сформировался так называемый «традиционный подход» к вопросам классификации функций государства. Основу классификации составляло деление функций на основные и производные, внутренние и внешние, причем, особо отмечал Н.В. Черноголовкин, «задача теории функций социалистического государства - дать, по мере возможности, именно исчерпывающий перечень основных внутренних и внешних функций».

В соответствии с этим подходом в систему внутренних функций советского государства обычно включались такие как: хозяйственно организационная функция; культурно-воспитательная функция; функция регулирования меры труда и меры потребления; функция охраны социалистической собственности и социалистического правопорядка. Периодически из данного перечня исключалась функция регулирования меры труда и меры потребления, но тогда она рассматривалась в рамках хозяйственно-организационной функции, а из функции охраны социалистической собственности и охраны социалистического правопорядка выделялись в качестве двух самостоятельных функций охрана социалистической собственности и охрана прав и свобод граждан.

Классификация внешних функций включала в себя: оборону государства; взаимопомощь и сотрудничество с социалистическими государствами; сотрудничество с государствами, освободившимися от колониальной зависимости и ведущими борьбу против колониализма; борьба за мир и мирное сосуществование с капиталистическими странами.

В юридической литературе советского периода наблюдались и некоторые тенденции отхода от общепризнанной классификации функций государства. Первая выражается в так называемой концепции минимума (минимизации количества) государственных функций до внутренней и внешней, вторая связана со стремлением к увеличению количества и детализации функций вплоть до мельчайших подробностей, выделяя, например, функция обеспечения благосостояния народа, удовлетворения бытовых потребностей населения, охраны окружающей природной среды, оказание социальных услуг, охрану здоровья населения, государственное руководство научно-техническим прогрессом. Такое беспорядочное, искусственное дробление функций государства связано с отсутствием единых, четких критериев, составляющих основу любой классификации. Даже безоговорочно признавая наличие внешних и внутренних функций, разными авторами предлагаются различные варианты их классификации.

Так, Л.А.Морозова к внутренним функциям государства относит политическую, экономическую, социальную, экологическую функцию, функцию налогообложения и финансового контроля, защиты прав и свобод человека и гражданина, обеспечения законности и правопорядка. В качестве внешних выделяются такие функции как функция интеграции в мировую экономику, обороны, поддержания мирового порядка, сотрудничество с другими государствами.

В.М. Корельский в качестве внутренних функции государства рассматривает охрану форм собственности, правопорядка, природы и окружающей среды, экономическую и социальную функции, а так же развитие научно-технического прогресса. К внешним функциям ученый относит защиту страны от нападения извне, ведение захватнических войн, взаимовыгодная торговля и поддержание мира.

Представляется, что рассмотренные варианты классификации функций в большинстве случаев являются в некоторой степени искусственными. При правильно выбранном в целом критерии - сфера государственной деятельности - в самой классификации осуществляется его подмена. Функции государства фактически классифицируются не по общей сфере действия (внутренние - внешние), а по конкретной области социальных отношений, которые не определяются общей сферой деятельности и могут существовать как внутри государства, так и вовне.

Например, политическая функция может осуществляться как внутри государства, так и на международной арене, в процессе сношений с другими государствами, нациями, народами (внутренняя и внешняя политика). Это же можно сказать и про экономическую функцию, которая осуществляется не только посредством внутригосударственной деятельности, но и посредством международных экономических отношений. Не является, по всей видимости, исключительно внутренней и экологическая функция, которая приобретает в последние годы глобальное, международное значение. Представляется, что по этой же причине нельзя считать и сугубо внутренними функциями государства такие, как защита прав и свобод человека и гражданина, обеспечение законности и правопорядка и т. п. И наоборот, такая функция как поддержание мира является не только внешней, но и внутренней, так как мир может быть нарушен не только извне (агрессия), но подорван изнутри (гражданская война, вооруженные межнациональные конфликты и пр.).

Не останавливаясь на подробном анализе подходов к классификации функций, предложенных рядом исследователей, в частности, И.В. Ракитской, В.Е. Чиркиным, А.П. Зеркиным и В.Г. Игнатовым, обратим внимание на тезис B.C. Нерсесянца о том, что «отдельные функции государства - это лишь относительно самостоятельные аспекты целостной и единой по своей сути функциональной деятельности государства по созиданию, поддержанию и практическому осуществлению соответствующего государственно-правового порядка». В этом, в «усовершенствование совместной жизни посредством установления и поддержания справедливого правопорядка», по мысли И.А Ильина, в конечном счете, и состоит задача государства, государственный интерес.

Реализация этой задачи в традициях российской государствоведческой мысли всегда связывалась с обеспечением общественного благосостояния, составными частями которого были благочиние - «с помощью которого внутренние распоряжения державы так устраиваются, что благосостояние частных поколений пребывает всегда в тесном соединении и союзе со всеобщим благом» и «удобством жизни», т.е. «возможностью посредством труда удовлетворять свои физиологические и духовные потребности», и безопасность - т.е. «состояние, находясь в коем человек может ничего не бояться».

Иными словами, вся функциональная деятельность государственной власти, по сути, сводится к решению триединой задачи - создать и поддерживать такой государственно-правовой порядок, при котором обеспечивается благосостояние и безопасность населения. Принимаемые для этого меры, связанные обеспечением суверенитета и государственной целостности, развитием экономики, охраной прав и законных интересов граждан и т.д., в известной степени носят вторичный, производный характер, отражая детализацию этих задач и технологию их решения различными ветвями государственной власти. Как представляется, этот тезис имеет чрезвычайно важное значение, поскольку акцентирует внимание на том, что государственно-правовой порядок реализации общественных отношений выступает юридической основой функционирования государственной власти в целом и реализации экономической, политической, социальной функций государства в частности.

Какие же функции или направления государственной деятельности необходимы для установления государственно-правового порядка как основы государственности и реализации государственного интереса? Как представляется, в качестве интегративных функций государства, обеспечивающих решение названной задачи и самосохранение государственности, выступают правоустановительная функция, связанная с установлением всех источников и норм действующего права; правореализаторская функция, связанная с претворением в жизнь нормативных предписаний, определяющих «правила игры» всех коллективных и индивидуальных субъектов права; правоохранительная функция, связанная с охраной и защитой самого права в интересах обеспечения прав и свобод человека и гражданина, утверждения законности и правопорядка во всех сферах общественной жизни.

Предлагая выделение названных функций в качестве атрибутивных функций государства, мы не претендуем на оригинальность классификации, поскольку в той или иной постановке вопроса эти функции в качестве основных называются многими исследователями. Суть авторской позиции заключается в констатации того, что атрибутивные функции государства лежат в основе структурирования и функционирования системы государственной власти. Иной подход вызывает определенные трудности в интерпретации этой системы. Например, B.C. Нерсесянц, говоря о принципе разделения властей как основании выделения таких внутренних функций, как законодательной, исполнительной и судебной, вынужден делать оговорку, что «такая классификация не имеет принципиального значения, поскольку не соответствует функциональной деятельности государств других исторических типов, в которых еще не было разделения властей, присущего современному правовому государству».

Предлагаемый нами подход позволяет преодолеть необходимость такого рода оговорок и рассматривать правоустановление, правореализацию и правоохрану именно как интегративные функции любого государства независимо от его исторического типа, т.е. как универсальное основание классификации основных направлений государственной деятельности. Исходя из этого можно сформулировать три методологически важных вывода:

во-первых, именно необходимость реализации этих функций в условиях развития государственности, усложнения процессов государственного управления обществом обусловили формирование различных ветвей власти, приспособленных: в политико-правовом отношении выступать средством нейтрализации чрезмерной концентрации власти; а в организационно-правовом отношении - обеспечивать профессиональную реализацию задач правоустановления, правореализации и правоохраны;

во-вторых, существующее «классическое» выделение трех ветвей власти является лишь одним из возможных вариантов структурирования единой по своему характеру государственной власти, варианту, отвечающему определенному этапу исторического генезиса государственности и развития правовой мысли; это значит, что в ходе дальнейшего развития правовой государственности возможно появление иных ветвей власти, например, контрольной;

в-третьих, универсальность названных функций связана с тем, что они реализуются как внутри государства, так и во вне его, в межгосударственных отношениях, поскольку деятельность государства как субъекта международных сношений в конечном итоге определяется сферой правоустановления, правореализции и правоохраны (правозащиты).

Формирование соответствующих функциональных структур и закрепление их компетенции по реализации интегративных функций в соответствующих сферах обеспечения жизнедеятельности общества является тем организационно-правовым процессом, который «оживляет» теоретическую конструкцию «система государственной власти», приводит эту систему в движение, выступая в качестве внутреннего механизма ее функционирования. Именно на этом уровне институализируется вторая часть триады - собственно государственный аппарат, структурированный по трем ветвям власти, а в рамках каждой из них - по конкретным ведомствам, департаментам и т.д.

Институализация государственного аппарата и наделение тех или иных его структурных подразделений компетенционными полномочиями является достаточно сложной задачей. С одной стороны, государственный аппарат должен «перекрывать» все функции государства, организационно обеспечивая их реализацию. С другой стороны, он не должен быть громоздким и обременительным для налогоплательщика. Неслучайно поэтому ведущим содержательным элементом начавшейся в России административной реформы является модернизация государственного аппарата в эффективный и компактный инструмент достижения новых целей, стоящий перед страной, четкое определение реализуемых государственных функций и их распределение между соответствующими государственными институтами, уточнение компетенционных полномочий федеральных и региональных структур исполнительной власти, совершенствование форм и методов подготовки и реализации принимаемых решений.

Пока, к сожалению, нет универсальной методики определения степени «нужности» той или иной функции применительно к конкретному ведомству, особенно в сфере исполнительной власти. Более того, развитие современной государственности сопровождается появлением новых задач, решение которых государство вынужденно принимать на себя в связи с необходимостью обеспечения национальной безопасности. Это касается, например, резко обострившихся проблем борьбы с терроризмом, национальной и транснациональной организованной преступностью, незаконной миграцией и т.д. Новые вызовы и угрозы национальной безопасности объективно вызывают необходимость уточнения и, зачастую, расширения функций соответствующих государственных органов. Представляется, что унификация полномочий органов государственной власти, в первую очередь полномочий контрольного, надзорного, регистрационного, лицензионно-разрешительного характера должна идти в направлении минимизации тех структурных подразделений, которые выполняют дублирующие друг друга функции, не участвуют в процессах подготовки и реализации управленческих решений.

Еще одно возможное направление минимизации функций государственного аппарата - их сопоставление с необходимостью разработки и реализации стратегии развития государственности, т.е. государственной политики, представляющей собой конкретизацию целей государственного регулирования в различных сферах жизнедеятельности общества и получающей свое юридическое закрепление в различных доктринах, концепциях, государственных и межгосударственных программах, ориентированных на стабилизацию экономического, социального, военного, правового строительства. Именно в ходе разработки и реализации стратегии деятельности государства проявляется и политико-правовая, и организационно-правовую сущность государственной власти, призванной не только прогнозировать развитие внутригосударственной и международной обстановки, но и принимать адекватные меры для использования позитивных тенденций, устранения или нейтрализации тенденций негативных.

Своевременность и эффективность разработки и реализации государственной политики - «общей», «широкой» и «специальной», в трактовке Б.П. Курашвили, или геополитической, правовой, экономической, социальной, национальной, технической и т.д., в современной терминологии, - является одним из ведущих направлений оценки эффективности и надежности функционирования системы государственной власти, выражением ее способности к укреплению и развитию национальной государственности.

Наконец, третья часть триады - это должностные лица государственного аппарата, реализующие в пределах своей компетенции полномочия конкретного органа в конкретной сфере жизнедеятельности общества, либо обеспечивающие реализацию этих полномочий. Должностные лица госаппарата являются одновременно и самым важным, и самым слабым звеном системы государственной власти. Для большинства стран СНГ характерна коррумпированность органов власти, превалирование в действиях государственных чиновников личных и корпоративных интересов в сочетании с сохраняющейся этатизированностью государственных структур. Это свидетельствуют о необходимости совершенствования правового регулирования института государственной службы. Обратим внимание на два принципиальных, по нашему мнению, момента.

Во-первых, весьма перспективным представляется разработка модельного Кодекса поведения государственных служащий СНГ, основой которого мог бы стать действующий в Великобритании Кодекс государственной службы или модельный Кодекс, представленный в рекомендациях Комитета министров Совета Европы, принятых на 106-й сессии Комитета 11 мая 2000 года.

Во-вторых, правое регулирование государственной службы должно сопровождаться развитием и совершенствование этических аспектов деятельности государственных чиновников. В этой связи несомненный интерес представляют принятые в ряде зарубежных стран стандарты и принципы поведения в публичной сфере. К числу таких принципов относят:

- бескорыстие - лица, занимающие государственные должности, должны действовать исключительно в общественных интересах, они не должны использовать свое положение для приобретения финансовой или другой материальной выгоды для самих себя, своих семей или своих друзей;

- принципиальность - лица, занимающие государственные должности, не должны связывать себя какими-либо финансовыми или иными обязательствами по отношению к сторонним лицам или организациям, могущим пытаться повлиять влияние на выполнение ими своих служебных обязанностей;

- беспристрастность - лица, занимающие государственные должности, должны, при решении служебных вопросов, включая назначения на должность, распределение государственных контрактов либо рекомендации о награждении тех или иных лиц или предоставлении им льгот, основывать свой выбор на заслугах и достоинствах кандидатов;

- подотчетность - лица, занимающие государственные должности, подотчетны обществу за свои решения и действия и обязаны не препятствовать любой проверке, связанной с их служебной деятельностью;

- открытость - лица, занимающие государственные должности, должны проявлять максимально возможную открытость во всех своих действиях и решениях; они должны обосновывать свои решения, ограничивая информацию лишь в тех случаях, когда этого определенно требует обеспечение более широких общественных интересов;

- честность - лица, занимающие государственные должности, обязаны заявлять о любых своих частных интересах, связанных с их официальными обязанностями, и предпринимать шаги по разрешению любых возникающих конфликтов интересов способами, которые обеспечивают защиту общественных интересов;

- лидерство - лица, занимающие государственные должности, должны служить инициаторами распространения этих принципов и утверждать их личным примером.

За основу модельного кодекса СНГ можно взять «Общие принципы служебного поведения государственных служащих», утвержденные Указом Президента Российской Федерации от 12 августа 2002 г. № 885, представляющие собой основы поведения государственных служащих, которыми им надлежит руководствоваться при исполнении должностных (служебных) обязанностей.

Установлено, что государственный служащий, сознавая свою ответственность перед государством, обществом и гражданами, призван:

- исполнять должностные (служебные) обязанности добросовестно, на высоком профессиональном уровне в целях обеспечения эффективной работы государственного органа;

- исходить из того, что признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина определяют основной смысл и содержание деятельности органов государственной власти и государственных служащих;

- осуществлять свою деятельность в рамках установленной законами и подзаконными нормативными правовыми актами компетенции государственного органа; не оказывать предпочтения каким-либо профессиональным или социальным группам и организациям, быть независимым от влияния со стороны граждан, профессиональных или социальных групп и организаций;

- исключать действия, связанные с влиянием каких-либо личных, имущественных (финансовых) и иных интересов, препятствующих добросовестному исполнению должностных (служебных) обязанностей;

- соблюдать установленные законом ограничения для государственных служащих; соблюдать политическую нейтральность, исключающую возможность какого-либо влияния на свою служебную деятельность решений политических партий или иных общественных объединений;

- соблюдать нормы служебной, профессиональной этики и правила делового поведения; проявлять корректность и внимательность в обращении с гражданами и представителями организаций; проявлять терпимость и уважение к обычаям и традициям народов России, учитывать культурные и иные особенности различных этнических, социальных групп и конфессий, способствовать межнациональному и межконфессиональному согласию;

- воздерживаться от поведения, которое могло бы вызвать сомнение в объективном исполнении государственным служащим должностных (служебных) обязанностей, а также избегать конфликтных ситуаций, способных нанести ущерб его репутации или авторитету государственного органа;

- при угрозе возникновения конфликта интересов - ситуации, когда личная заинтересованность влияет или может повлиять на объективное исполнение должностных (служебных) обязанностей, - сообщать об этом непосредственному руководителю и выполнять его решение, направленное на предотвращение или урегулирование данного конфликта интересов;

- не использовать свое служебное положение для оказания влияния на деятельность государственных органов, организаций, должностных лиц, государственных служащих и граждан при решении вопросов, лично его касающихся; воздерживаться от публичных высказываний, суждений и оценок в отношении деятельности государственных органов, их руководителей, если это не входит в его должностные (служебные) обязанности;

- соблюдать установленные в государственном органе правила публичных выступлений и предоставления служебной информации; уважительно относиться к деятельности представителей средств массовой информации по информированию общества о работе государственного органа, а также оказывать им в установленных законами случаях и порядке содействие в получении достоверной информации.

Государственный служащий, наделенный организационно-распорядительными полномочиями по отношению к другим государственным служащим, также призван: принимать меры по предотвращению и урегулированию конфликта интересов; не допускать случаев принуждения государственных служащих к участию в деятельности политических партий, иных общественных объединений.

Возвращаясь к ранее обозначенному нами тезису о многослойности структуры механизма обеспечения государственных интересов, следует отметить, что фактически он складывается из относительно самостоятельных организационно-правовых механизмом функционирования каждой из ветвей государственной власти. «Внутренние» или собственные механизмы, отражающие их сущность, социальное назначение и юридическое воплощение присущи системе законодательной власти, судебной власти, исполнительной власти. В этой связи отметим два принципиальных с нашей точки зрения обстоятельства.

Первое. Наличие «внутренних», «собственных» механизмов функционирования каждой из ветвей государственной власти предполагает их сущностную социально-правовую сбалансированность, согласованность. Полагаем, что в качестве ее основы выступают (должны выступать!) идеи парламентаризма, конституционализма и федерализма, а также их практическое воплощение в государственно-правовом строительстве.

Парламентаризм как политическая практика представляет собой непосредственную реализацию принципов демократического, республиканского, правового государства. Парламентаризм как идея дополняет содержание этих принципов, служит их концептуальному развитию. Детально рассматривая отличия монархической формы правления от республиканской, известный русский философ и юрист И.А. Ильин отказывается проводить их по формальным признакам. По его мнению, необходимо вести речь о различиях монархического и республиканского правосознания. Исходя из этой точки зрения к идеям парламентаризма можно отнести все, что объективно способствует воспитанию республиканского правосознания.

Широкий подход к пониманию парламентаризма используется и в современном конституционном праве, в том числе и в сравнительно-правовых исследованиях. Так, И.М. Степанов описывает такие виды парламентаризма, как парламентаризм развитой, открытый, приглушенный (в зависимости от фактической полноты и силы, действующих в нем нормативов), парламентаризм рационализированный, министериальный, номенклатурный (в зависимости от конституированного порядка взаимоотношений между парламентом и другими высшими органами государственной власти) и др. В моделях парламентаризма первого ряда отражены особенности политического режима (демократического, либерального), характерного для той или иной страны; в моделях парламентаризма второго ряда - особенности формы государства, государственного устройства и правления.

В научной литературе, таким образом, предложены различные трактовки парламентаризма. Можно вести речь о существовании парламентаризма при признании ценностей демократии, разделения властей, верховенства закона, при свободной деятельности парламента и его реальном влиянии на политическую жизнь. Ограничительное понимание парламентаризма предполагает верховенство парламента, его определяющее положение в системе органов государственной власти. Более широкая трактовка парламентаризма позволяет вести речь о нем при наличии представительного (представляющего народ или сословия), как правило, выборного коллегиального законодательного (законосовещательного) органа, даже весьма ограниченного в своих правах.

Парламентаризм как конституционно-правовое явление, с одной стороны, опирается на целый ряд общих принципов - разделение властей, непосредственная и представительная демократия, правовой характер государства, обеспечивающий верховенство закона, законность и т.д., выступающих в качестве основ конституционного строя. С другой стороны, он непосредственно проявляется в определенном положении, функциях и компетенции парламента, коллегиальных, гласных процедурах его работы, определенном правовом и социальном статусе депутатов и т.д.

Как отмечает И.М. Степанов, «нарастающее влияние идей и принципов парламентаризма стало преобладающей тенденцией мирового государственного строительства. Именно парламентаризм постепенно становится средоточием приоритетных ценностей представительной демократии, способом ее организации, инструментом функционирования - в сочетании с ценностями, формами и методами демократии непосредственной, прямой».

По мнению Н.А. Богдановой конституционализм - это система идей, взглядов, в которых воплощены представления о конституционном государстве, их конституционное оформление, а также политико-правовая практика реализации таких идей и закрепляющих их норм. Одним из универсальных признаков конституционного государства, наряду с идеей верховенства права, обеспечением свободы и достойного существования человека, разделением (и взаимодействием) властей, является и воплощение идеи народного представительства в порядке формирования и деятельности органов власти и обеспечение непосредственного участия народа в осуществлении власти, в том числе в принятии решений и контроле за функционированием власти. Также отмечается, что понятие «конституционализм» играет роль системообразующей категории, ей присущ наиболее высокий уровень обобщения, сферой которого выступает весь предмет науки конституционного права, во всем его многообразии. Эта категория объединяет все другие категории конституционного права, а любое его понятие проявляется в категории «конституционализм».

Напомним еще раз нашу позицию: конституционализм - это некий идеал, к которому должно стремиться государственно организованное общество, идущее по пути социального прогресса. Несмотря на все успехи «коммунистического строительства» и декларируемые политические лозунги об интернационализме, формировании единой социальной общности «советский народ» и т.д. Советский Союз и его лидеры избрали тупиковый и регрессивный путь развития, а не путь социального прогресса. Иначе и не может оцениваться деятельность государства, которое, например, в ходе своего национально-территориального строительства произвольно перекраивала карту страны, игнорируя исторически сложившиеся ареалы расселения тех или иных народностей, уничтожало национальную элиту субэтносов, объявляла отдельные народы предателями и изменниками. Советский конституционализм, в том числе Конституция СССР и конституции союзных республик были политической ширмой, политическим декором тоталитарной государственности, а тоталитаризм по определению не может быть прогрессивным.

В этой связи, учитывая историческое прошлое, в равной степени одинаковое для всех национальных государств постсоветского пространства, очень важно сделать так, чтобы конституционные нормы не были ширмой фактического произвола и беззакония, чтобы функционирование государственного аппарата, основой которого является конституция, подкреплялась внятной, понятной населению государственной политикой, которая бы не дискредитировала идеи конституционализма о народовластии, самостоятельности и независимости ветвей власти.

Для современной России проблема укрепления государственной власти является болезненной, поскольку в общественном сознании любые шаги в этом направлении нередко воспринимаются как возврат к тоталитарному прошлому. В этой связи не лишне напомнить, что сама по себе большая власть не является источником авторитарной формы правления, для установления последней важны иные факторы - монополия на власть и отсутствие демократического контроля над нею. Достижение же достаточной степени централизации властных структур, обретение каждой ветвью власти прописанного ей в конституции «лица» предотвращает две опасности развития государственности: с одной стороны, появление всекомпетентных, всевластных органов, с другой, - «рассеивание» власти, «расползание» властных структур. И в федеративном, и в унитарном государстве нельзя игнорировать и еще одно правило распределения власти: каждый государственный орган, каждое должностное лицо должны иметь столько власти, сколько необходимо для выполнения их функций и задач. Не менее важно и другое правило распределение власти: в условиях демократического правового государства власть не может игнорировать институты гражданского общества, не может присваивать себе те полномочия, которыми эти институты наделены конституцией.

Нередко допускаемое в правовой теории и практике использование терминов «федерализм» и «федерация» в качестве синонимов стирает содержательную разницу этих понятий. Федерация - это легитимация принципов федерализма и их выборочное, обусловленное историческими традициями формально-юридическое закрепление в Основном законе в виде основ конституционного строя и организации территориального устройства конкретного государства, определяющее существующее в мировой практике разнообразие моделей федеративных отношений.

Федерализм является многомерной категорией, отражающей не только формально-юридические, но и социально-исторические, философско-мировоззренческие аспекты государственного устройства и системы распределения властеотношений, и выступающей в силу этого в качестве универсального демократического принципа государственного устройства, альтернативы избыточной централизации управления путем преимущественной концентрации властных полномочий на нижних уровнях власти при сохранении за федеральным центром предметов ведения и полномочий, обеспечивающих поддержание государственного суверенитета, мира между членами федерации, гарантию прав и свобод граждан на всей территории государства.

По выражению П. Кинга «хотя федерализм и может существовать без федерации, но невозможно существование федерации без федерализма». В этой связи основные идеи федерализма, касающиеся распределения государственной власти, в равной степени могут быть использованы и в федеративных, и в унитарных государствах, исключая ее сверхцентрализацию, а в ряде случаев и узурпацию, обеспечивая возможность децентрализовать и распределять власть по вертикали; интегрировать территориальные сообщества в единое политическое целое (посредством разделения компетенции) с сохранением политической свободы (посредством самоуправления).

Второе. Одним из условий обеспечения государственных интересов является совершенствование системного по своим внутренним свойствам механизма государственного управления. Он должен иметь многоуровневый и многофункциональный характер, обеспечивая выработку единой государственной политики (экономической, социальной, правовой и т.д.) и ее последовательную реализацию как на всей территории страны (пространственно-территориальное действие механизма), так и всеми органами исполнительной власти в пределах их компетенции и с учетом разграничения предметов ведения (субъектно-функциональное действие механизма). Системность механизма государственного управления предполагает, что в качестве его подсистем выступают соответствующие организационно-правовые механизмы отраслевых и межотраслевых министерств и ведомств центра (федерального, если речь идет о федерации, и республиканского, если речь идет об унитарном государстве) и регионального уровней.

Одним из условий легитимного и эффективного функционирования системы государственной власти выступает наличие соответствующей нормативно-правовой базы. Нормативную базу функционирования государственной власти в данному случае можно рассматривать в широком и узком смысле. В широком смысле она фактически совпадает с национальной системой позитивного права, закрепляющей всю систему общественных отношений, находящихся под юридической защитой государства. Особе значение здесь имеют институты и нормы, непосредственно ориентированные на юридическую защиту конституционного строя, территориальной целостности государства, государственного суверенитета, а также устанавливающие специальные правовые режимы обеспечения государственности, в частности, режим государственной границы, режим чрезвычайного или военного положения.

В более узком смысле нормативно-правовую базу функционирования системы государственной власти можно рассматривать как часть национальной системы права, непосредственно связанной с ее легитимацией и легализацией; а также юридической защитой представителей государственной власти.

Можно выделить два основных общих требования к юридической основе функционирования государственной власти. Во-первых, она содержательно должна обеспечивать сохранение сущностных характеристик государственности, закрепленных в Основном законе. Для всех государств постсоветского пространства в качестве таковых выступают признание государства демократическим, правовым, социальным. Конституции Азербайджана, Кыргызстана, Казахстана, Таджикистана и ряда других стран особо оговаривают светский характер своей государственности. Во-вторых, она должна служить ограничителем политической и правовой конъюнктуры, ограничителем репрессивной власти государства, что обеспечивается установлением и реализацией режима правозаконности.

Обобщая содержащиеся в литературе идеи о совершенствовании нор мотворческого процесса как одном из условий юридического обеспечения государственности, можно назвать ряд мероприятий, которые необходимы для этого.

1. Проведение основных мероприятий общего характера:

- проведение активной и хорошо продуманной государственной политики в сфере обеспечения национальной безопасности, структурированной по соответствующим сферам (экономика, противодействие преступности, геополитика, социальная защита населения и т. п.);

- осуществление мероприятий по достижению гражданского согласия в отношении политико-правового устройства государства;

- фактическое обеспечение принципа разделения властей при наличии эффективной системы сдержек и противовесов;

- четкое регулирование взаимодействия всех ветвей власти на всех этапах правотворческого и правореализационного процессов;

- имплементация в национальное законодательство положений конвенций ООН о противодействии терроризму, экстремизму, незаконному обороту наркотиков и оружия, легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем и т.д., а также унификация национального законодательства стран СНГ на основе модельных законодательных актов;

2. Проведение основных мероприятий содержательного характера:

- разработка стандартов нормативных правовых актов, отражающих наивысший уровень их качества, в том числе отраслевых;

- законодательное закрепление научно обоснованных требований, предъявляемых к форме закона, которая существенно значима для реализации правовых норм;

- упорядочение законодательной техники;

- нормотворческая разработка лингвистических стандартов языка закона;

- законодательное закрепление таких основных требований к законопроекту как: полнота регулирования соответствующей сферы общественных отношений, отсутствие в законе упущений и пробелов; определенность и точность формулировок, выражений и отдельных категорий, терминов, понятий; доступность и ясность языка закона для субъектов права (адресатов), на которых распространяется его действие; функциональный стиль языка; конкретность регулирования, четкое определение всех необходимых элементов закона; четкая система построения закона (цельность, сбалансированность, внутренняя связь и взаимозависимость всех частей законодательной конструкции, логическая последовательность изложения мысли законодателя);

- унификация, единообразие формы, структуры закона, способов приемов изложения нормативных правовых предписаний; максимальная емкость, экономичность и компактность законодательных формул;

- унификация и стандартизация законодательной терминологии;

- усиление системности законодательства.

3. Проведение основных мероприятий процессуального характера:

- разработка методики оценки необходимости принятия нормативного правового акта;

- исследование и учет общественного мнения и общественных интересов на всех этапах нормотворческой деятельности;

- определение связи и взаимодействия проектируемого акта с другими нормами данной правовой системы, правовых систем других государств, а также с другими социальными регуляторами;

- законодательное установление ответственность конкретных лиц, разрабатывающих законопроекты, за нарушение в них норм Конституции и других законов;

- обязательное проведение независимой правовой и лингвистической экспертиз каждого законопроекта;

- внедрение практики проведения в целесообразных и возможных случаях социальных экспериментов для определения оптимального варианта правового регулирования соответствующих групп общественных отношений и выработки наиболее эффективной формы правового воздействия на эти отношения;

- совершенствование правового регулирования законодательного процесса: определение предмета и пределов законотворческой деятельности; включение в конституции раздела о правотворческой деятельности государственных органов с четким разграничением предметов ведения Парламента и Президента, определением компетенции каждого правотворческого органа;

Особого рассмотрения заслуживает вопрос о правовых принципах функционирования системы государственной власти. Исходя из сформулированных выше положений, целесообразно выделить две группы таких принципов: правовые и организационные.

Правовые принципы:

1. Согласование права и нравственности.

Это означает, что право (закон) не подменяет собой морально-тические нормы, являющиеся, непосредственным выражением и «продолжением» менталитета - духовности, а дополняет их. В обществе действует два правовых принципа: для граждан - «дозволено все, что не запрещено законом», для представителей государственной власти - «разрешено лишь то, что разрешено законом». Первый постулат следует понимать не в смысле вседозволенности за рамками закона, а в плане соблюдения правовых запретов на основе следования нравственным императивам. В противном случае неизбежен разрыв между моралью и правом. В советской правовой литературе, как правило, не возникал вопрос об аморальности правонарушений, а тем более преступлений. «Выведение» права за границы нравственности означает в итоге подмену первым второго. В конечном счете государство (прежде всего в лице законодателя) постоянно столкнется с необходимостью юридически регламентировать те ситуации, которые традиционно решались на основе морально-этических норм. И здесь необходим четкий баланс между социальными нормами, разумность в процессах криминализации и декриминализации тех или иных форм поведения.

Второй постулат отражает так называемый этатический позитивизм (юридический нормативизм) и подразумевает, что деятельность государственного аппарата подчинена предписаниям закона. В литературе высказана мысль, что право и мораль в равной степени определяют границы дозволенного и обязанного в сфере реализации исполнительной власти, применения мер процессуального обеспечения и принятия решения по делу. Более верной представляется позиция Ю.Е. Аврутина, отмечающего, что «если это положение можно принять применительно к поступкам конкретных субъектов, то распространение его на сам процесс реализации исполнительной власти, применения мер принуждения сомнительно. Дозволенное и обязанное в правоприменении определяется исключительно нормами права», поэтому « речь должна идти не о единстве права и морали, а их согласовании при выборе не столько средств и методов выполнения оперативно-служебных задач (они заданы законом и ведомственными актами), сколько активности, интенсивности их практической реализации, определяемых усмотрением должностного лица, в котором его правосознание и нравственная культура, ценностные ориентации и установки играют решающую роль».

2. Выстраивание разумной иерархии правоохраняемых ценностей. Выдвижение во главу угла прав человека, признание интересов личности более весомыми по сравнению с интересами общества и государства является классическим постулатом доктрины правового государства. Однако это не означает и не может означать ослабление роли государства в защите и охране личности. Более того, личность не в состоянии решить проблему собственной безопасности и восстановления прав, нарушенных совершением преступления. Это принципиально прерогатива государства. По мере роста преступности государство должно адекватно усиливать свои функции в сфере контроля над ней. Права человека могут быть гарантированы только в условиях сильного государства, которое в состоянии управлять обществом и позитивно воздействовать на личность.

Права личности не устраняют ее обязанностей как субъекта общественных отношений в целом и правоотношений в частности. Поэтому противопоставление интересов государства и личности на основе антагонизма между государством и свободой неверно по существу. «Даже «классический» либерализм истратил немало пыла на легитимацию государства как гаранта индивидуальной свободы. Уже почти общим местом в либерализме стало преодоление антиномии государства и индивида через установление некоего баланса между безопасностью всех и свободой каждого, причем приоритетность безопасности государства воспринимается как данность в любых теоретических построениях», - справедливо замечает участник «круглого стола» на тему «Гражданское общество и проблемы безопасности в России» философ Т.А. Алексеева.

В условиях ослабленного государства говорить о соблюдении прав человека не приходится, разве что в исключительно декларативном тоне. Свидетельство этому - проблема безработицы, нищета масс, их люмпенизация, алкоголизация и наркотизация населения, масштабы которой начинают угрожать национальной государственности многих стран, в том числе стран - участников СНГ.

3. Равенство всех перед законом.

Российская правовая традиция, которая во многом определяет содержание национального законодательства всех государств постсоветского пространства, всегда основывалась на принципах ограниченности власти и ее ответственности. «Переводя» эти основополагающие идеи в плоскость доктрины правового государства, можно заключить, что власть должна быть ограничена правовыми установлениями (в том числе уголовно-правового характера), и лица, ее представляющие, подлежат ответственности за совершенные правонарушения на общих основаниях.

Не менее важно обеспечить корреспонденцию между уровнем властных полномочий и степенью ответственности, иначе говоря, бремя ответственности должно возрастать по мере расширения полномочий личности в управленческой иерархии как с точки зрения нравственных императивов, так и правовых запретов. Это, конечно, в идеале. В действительности положение обычно складывается диаметрально противоположное: принадлежность к властным структурам определенного уровня является часто своеобразной индульгенцией на безнаказанность. Власть становится притягательной для многих (в том числе для представителей криминалитета) не только потому, что она расширяет возможности для обогащения, но и является определенной гарантией безнаказанности. Такая ситуация нетерпима, поскольку она противоречит идее социальной справедливости, оказывает деморализующее воздействие на население, дискредитирует идею власти как ответственного служения обществу.

4. Ответственность власти за разработку и реализацию социальной политики.

В литературе правильно указывается, что правовое государство должно выработать не только систему правовых ограничений своей деятельности, но и нести политическую, правовую и моральную ответственность перед народом за невыполнение взятых на себя обязательств. Политическая реальность свидетельствует о другом: многочисленные, в особенности, предвыборные, обязательства не выполняются; выдвигаются все новые проекты реформирования, не учитывающие соотношения мировых цен и доходов населения; мизерные пенсий и заработная плата работникам бюджетной сферы не может обеспечить элементарное выживание значительной части населения. Все это говорит о нарушении принципиального требования теории систем: поддержания в управлении прямых и обратных связей.

В тоталитарном государстве обратные связи «глушились» (борьба с инакомыслием), в постсоветских государствах они все чаще просто игнорируются. Нетрудно заметить, что при разности механизмов и та и другая политика ведут практически к одному результату - потенциальному разрушению (саморазрушению) государства, обрекает на провал демократические преобразования, превращает конституционное провозглашение государства социальным в фикцию.

5. Сокращение круга субъектов, наделенных правом ограничивать права и свободы физических и юридических лиц.

Правомерное ограничение прав человека государством имеет цель поставить преграды на пути произвольному обращению с правами других субъектов. Не менее важно и правомерное ограничение прав государства по отношению к своим гражданам, ограничение его репрессивной власти, вмешательства в личную жизнь и т.д.

И в том и в другом случае юридическим основанием ограничения прав выступают международные и национальные нормативно-правовые акты. Так, еще в Декларации прав человека и гражданина 1789 года записано: «Свобода состоит в возможности делать все, что не вредит другому: таким образом, осуществление естественных прав каждого человека ограничено лишь теми границами, которые обеспечивают другим членам общества пользование этими же правами» (с. 4). Аналогичное положение было провозглашено Всеобщей декларацией прав человека (ст. 29), в п. 2 которой зафиксировано: «При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, которые установлены законом». В Пакте об экономических, социальных и культурных правах провозглашено: « Государство может устанавливать только такие ограничения прав, которые определяются законом» (ст. 4). В этом отношении международным Пактам вполне соответствует ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, которая закрепляет положение о том, что «права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом». Аналогичные нормы содержат конституции и других стран СНГ: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только законами и лишь в той мере, в какой это необходимо в целях защиты конституционного строя, охраны общественного порядка, прав и свобод человека, здоровья и нравственности населения» (ст. 39 Конституции Казахстана); «Право на свободу может быть ограничено только в предусмотренном законом порядке путем задержания, ареста или лишения свободы» (ч. II ст. 28 Конституции Азербайджана); « Каждый имеет право на свободу и неприкосновенность. Человек не может быть подвергнут аресту, обыску не иначе, как в установленном законом порядке. Он может быть заключен под стражу только по решению суда - в установленном законом порядке» (ст. 18 Конституции Армении); «Ограничения прав и свобод граждан допускаются только с целью обеспечения прав и свобод других граждан, общественного порядка, защиты конституционного строя и территориальной целостности республики» (ч.З ст. 14 Конституции Таджикистана).

Конституционность ограничения прав сочетается с установлением определенных законодательных процедур этого ограничения, а также законодательным же определением субъектов, которым такое право делегировано от имени государства. В частности, права человека могут ограничивать: суд и прокуратура, милиция (полиция), таможенная служба, органы безопасности, учреждения и органы, исполняющие наказания, персонал лечебных учреждений закрытого типа и ряд иных государственных органов, учреждений и организаций, например, в России - внутренние и пограничные войска, судебные приставы. Права юридических лиц кроме ряда названных субъектов могут ограничивать различного рода контрольные и надзорные органы.

Действующее законодательство допускает конституционные, гражданско-правовые, уголовно-правовые, административно-правовые, организационные ограничения, причем ограничиваться могут политические, гражданские, экономические, социальные права. Многочисленность субъектов, которым делегировано право ограничивать права граждан и юридических лиц, порождает многочисленность как самих формы ограничений, так и форм злоупотребления этими правами. К противозаконным ограничениям, допускаемым должностными лицами категорий, могут относиться такие действия, как: незаконное лишение свободы (ст. 127 УК РФ), привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299 УК РФ), незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей (ст. 301 УК РФ), вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта (ст. 305 УК РФ), незаконное помещение в психиатрический стационар (ст. 128 УК РФ), нарушение неприкосновенности жилища граждан (ст. 139 УК РФ), применение физической силы, специальных средств, оружия и боевой техники с превышением полномочий (неправомерное применение), в том числе и в условиях чрезвычайного положения.

6. Наличие ограничителей репрессивной власти государства. Правовым механизмом подобного ограничения является установление и реализация режима правозаконности в России. Правозаконность означает, что в обществе, претендующем на приобщение к мировой цивилизации, воцаряется неуклонное и жесткое господство закона, и в то же время сам закон перестает быть продуктом власти, ее произвола и своеволия. Правозаконность означает, что в государстве, претендующем на приобщение к мировой цивилизации, воцаряется неуклонное и жесткое господство закона, и в то же время сам закон перестает быть продуктом власти, ее произвола и своеволия. Правозаконность - категория не только правовая. Она является составной частью политического режима, государственной правовой политики, выступая, кроме всего, и как повседневная практика соблюдения правовых норм в различных сферах социальной жизни.

Правозаконность, будучи методом осуществления политического режима, методом реализации государственной власти, в том числе и власти исполнительной, отражает внутреннюю закономерность развитая и упрочения демократии. Предоставляя широкие конституционные, социально-экономические, политические, личные права гражданам, государство обязана рассматривать правозаконность как естественную политико-правовую и организационную гарантию их осуществления в процессе законодательной, судебной и исполнительно-распорядительной деятельности.

Организационные принципы:

1. Принцип дифференциации и фиксации функций и полномочий субъектов осуществления государственной власти.

Реализация этого принципа предполагает, что четко определены и зафиксированы в соответствующих нормативно-правовых актах функции и полномочия не только тех или иных государственных органов, но и их структурных подразделений с тем, чтобы исключить дублирование функциональных задач конкретных подразделений, создать легитимные основания применения ими тех или иных специфических форм и методов реализации своих полномочий.

2. Принцип ответственности должностных лиц и органов предполагает распределение компетенции в структуре управления и фиксацию ответственности отдельных органов, их структурных элементов, должностных лиц, а так же полномочий (обязанностей) конкретных сотрудников.

3. Принцип сочетания территориальных и отраслевых начал отражает специфику деятельности конкретных органов, их структурных элементов и отдельных сотрудников.

Дифференциация территориальных и отраслевых начал обуславливает специализацию отдельных направлений деятельности, которые в своем сочетании создают специфику организационной структуры управления и обеспечивают комплексный подход в решении общих задач. Применительно, например, к деятельности органов внутренних дел этот принцип обеспечивает сочетание обслуживания административных образований и транспортных организаций (отраслевой принцип), нескольких административных территорий (участков) со стороны отдельного органа внутренних дел (территориальный принцип), обслуживание административных участков и одновременно нескольких линий работы конкретным подразделением органа внутренних дел (сочетание территориального и отраслевого принципа).

4. Принцип сочетания линейных и функциональных начал является исходным для создания и дальнейшего совершенствования особого типа структуры управления, которая наиболее рационально позволяет осуществлять и специализацию функций, и распределять ответственность, и сочетать отраслевые и территориальные начала в деятельности.

5. Принцип сочетания коллегиальности с единоначалием устанавливает определенное соотношение прав и обязанностей в структуре управления при осуществлении управленческих функций и в процессе принятия управленческих решений. Реализация этого принципа способствует разделению компетенции в решении основных и оперативных вопросов управления, учета различных интересов, установления ответственности за содержание и результат деятельности.

6. Принцип мобильности, который заключается в готовности структур, образующих систему исполнительной власти, к трансформации в связи с изменениями общественно-политической обстановки. Принцип мобильности связан и с оперативным решением вопросов, отнесенных к компетенции данного органа или его структурного подразделения.

7. Принцип организованности, который проявляется в строгой нормативной упорядоченности процессов функционирования властных структур.

8. Принцип целеустремленности является непременным условием постоянной направленности на решение наиболее важных задач, тщательной проработке мероприятий, едином понимании их актуальности и ответственности, последовательном и настойчивом осуществлении намеченного.

9. Принцип точности является проявлением высокой исполнительности каждого сотрудника, обязательности отдаваемых распоряжений, однозначности (непротиворечивости) приказов, четкого планирования всех сторон служебной деятельности, обязательным контролем результата исполнения различных организационных решений.

10. Принцип информационного обеспечения заключается в организации регулярного поступления в органы государственной власти надежной и объективной информации, необходимой для принятия решений, оценки качества и эффективности работы всех звеньев данного органа, его взаимодействия с иными органами государственной власти, органами местного самоуправления.

 

Автор: Иванов В.П.